Капитан что-то громыхал, обращаясь к мичману. Тот, казалось, согнулся почти пополам, чтобы что-то записать на грифельной доске. Карандаш очень громко стучал в липкой тишине…



Вновь прибывший лейтенант выпрямился, отошел от перил и официально прикоснулся к шляпе.



«Вахта на корме, мистер Фиц-Кларенс».



Фиц-Кларенс кивнул. «Снимите штурвал, пожалуйста, мистер Киплинг».



Послышались еще хрюканья и шарканье, а затем рулевой крикнул: «Курс на восток-северо-восток, сэр! Держите курс!»



Грабб шумно шмыгнул носом. «Так и должно быть! Я вернусь на палубу прежде, чем стакан перевернётся!» Это прозвучало как угроза.



Болито поежился. «Я готов, Томас».



Он услышал звон колокола на носу и взрыв смеха, когда один из марсовых съехал по бакштагу и чуть не сбил другого на палубу.



Они подошли к люку каюты, и Херрик сказал: «Тот факт, что ветер изменил направление на западный, заставляет меня думать, что мистер Грабб прав. Нам будет легче подойти к берегу, чем я думал».



Спустившись по трапу, он прошёл мимо матроса, несущего мешок с печеньем из каюты. Он прижался плечом к двери каюты, словно боясь помешать или задеть коммодора или капитана.



Болито видел, как свет фонарей играет на казённиках ближайших орудий. Некоторые из двадцати восьми восемнадцатифунтовок корабля, тем не менее, выглядели мирно. Трудно было представить их окутанными дымом и порохом, взрывающимися на талях, пока их ликующие, обезумевшие от шума экипажи спешат на новый бортовой залп.



Дальше на корме он увидел яркий прямоугольник двери кают-компании, а за ней — движение офицеров «Лайсандра», а также всех имеющихся уорент-матчеров, которых удалось освободить от несения службы на палубе.



Херрик помолчал и неуверенно произнес: «Кажется, кают-компания уже давно не была моим домом».



Болито посмотрел на него. «И мой. В двадцать лет я думал, что жизнь стала легче, когда тебя повысили до капитана. Но вскоре я понял, что это не так. И теперь я знаю, что у каждой должности есть свои подводные камни, как и свои привилегии».



Херрик кивнул. «На мой взгляд, скорее первое, чем второе».



Болито невольно и незаметно натянул пальто. Херрик не упоминал ни Адама, ни какой-либо другой части вырезки с момента своего возвращения на борт. Но он догадывался, что эта часть редко покидала его мысли. Он вспомнил, как Паско служил с Херриком мичманом на его маленьком двухпалубном судне «Импульсив». Странные чувства он испытывал по этому поводу. Может быть, ревновал? Боялся, что доверие мальчика к Херрику может превратиться во что-то более близкое, чем он сам мог предложить?



Все это снова нахлынуло, словно демон, выжидавший своего часа.



Как в тот момент, когда он прибыл в Гибралтар, который должен был стать самым славным моментом его службы. Услышав о жесте Адама в его пользу, он рисковал опозориться или получить увечье на запрещённой дуэли.



Должно быть, в нашей семье есть что-то глубокое, с горечью подумал он. Без особых усилий и тренировок многие из них проявили неестественное мастерство владения мечом. Он помнил, как стоял лицом к лицу с французским лейтенантом на борту капера в Ост-Индии. Лицом к лицу, оба почти измотаны, но каждый из них цепляется за то безумие, которое может поддерживать только битва. Он почувствовал что-то вроде жалости к этому человеку. Желая, чтобы тот сдался. Зная, даже отбивая клинок противника для последнего, смертельного удара, что ничего не может с собой поделать.



Он резко сказал: «Ну, Томас, тогда давайте об этом». Кают-компания «Лисандра» была полна людей. Пока Херрик вёл их на корму, Болито снова вспомнил свою юность младшим лейтенантом на таком линейном корабле. Тогда он задумался о людях, которые жили и мечтали в каютах над кают-компанией. Адмирал или капитан – тогда это не имело значения.



Он взглянул на ожидающие лица, расступившиеся, чтобы дать ему проход. Некоторых он смутно помнил по их делам на верхней палубе. Других же он вообще не знал.



Незрелые выражения лиц лейтенантов контрастировали с более сдержанными взглядами уорент-офицеров. Внушительная фигура Грабба рядом с Йео, боцманом, и суровый мужчина на фоне самого кормового восемнадцатифунтового орудия, который, как он предположил, был Корбином, канониром.



Алые мундиры морских пехотинцев, казалось, затмевали неопрятную кучку мичманов, их было около восьми или девяти, и им удавалось держаться немного в стороне от остальных. Собрание дополняли казначей Эдгар Мьюз и хирург Шеклок.



Гилкрист доложил: «Все на месте, сэр, за исключением четвёртого лейтенанта, мистера Киплинга, который несёт вахту. И мистера мичмана Бленкейма, который делит вахту с ним».



Херрик прочистил горло и положил шляпу на стол. «Спасибо».



Болито кивнул. «Садитесь, джентльмены. Я буду как можно краток».



Он бесстрастно ждал, пока они ринулись к стульям и матросским сундукам, самые удобные места достались самым старшим по званию, пока у горстки мичманов не осталось ничего, кроме жесткой палубы, на которой можно было сидеть.



Болито сказал: «Капитан флагмана, должно быть, уже рассказал вам, что мы задумали. Суть плана заключается в том, что мы должны закрыть побережье послезавтра с первыми лучами солнца и уничтожить те вражеские суда, которые нам не удастся захватить в качестве призов».



Он увидел, как двое гардемаринов радостно подталкивают друг друга локтями. В одном он узнал Саксби. Его широкая, щербатая улыбка была такой широкой, словно ему только что пообещали месячный отпуск с сохранением полного жалования.



«Если ветер будет встречным, мы отойдём и будем действовать соответственно». Он взглянул на избитое лицо Грабба. «Но капитан обещал полное содействие со стороны более высокого начальства, чем моё».



Раздался смех и немало юмора в адрес Грабба. Он оставался невозмутимым среди них, но Болито видел, какое удовольствие доставил ему этот комментарий. Он знал, что Херрик всё время наблюдает за ним. Он, как никто другой, видел сквозь его маску его попытки показать собравшимся офицерам, что их коммодор — человек, не знающий внутреннего отчаяния.



Болито потерял в море много верных друзей. Нет дружбы крепче, чем та, что зародилась в суровых испытаниях войны. Море и болезни, мечи и пушечные выстрелы уничтожили множество таких людей. Неудивительно, что эти люди смогли смириться с отсутствием Паско. Вряд ли кто-то из них прожил вместе достаточно долго, чтобы познать боль такой утраты.



Он понял, что они замолчали, и что он, должно быть, простоял несколько секунд, не говоря ни слова.



Почти резко он продолжил: «Чтобы создать как можно больше путаницы, мы высадим морских пехотинцев Лисандра под покровом темноты».



Он разыскал майора Леру, сидевшего рядом со своим лейтенантом, скрестив руки и выпрямившись. Он встречался с Леру лишь формально, но тот произвел на него впечатление. Всегда было трудно преодолеть врожденное презрение к морским пехотинцам, этим «волам», распространенное в большинстве корабельных рот. Их строгие представления о строевой подготовке и дисциплине в самых тяжелых ситуациях расходились с более небрежным и буйным поведением обычного моряка. Болито сталкивался со многими офицерами морской пехоты, и хотя он вскоре проникся уважением к их преданности и доблести в бою, ему редко доводилось видеть хоть одного, кто проявлял бы инициативу. Например, лейтенант морской пехоты Нипин был довольно типичным примером. Безупречно одетый и готовый в любой час явиться на службу, он смотрел на него пустым, остекленевшим взглядом человека, который скорее готов подчиняться, чем руководить.



Но майор Джермин Леру был совершенно другим. Высокий и широкоплечий, он производил впечатление учёного, несмотря на военную выправку. Болито беседовал с ним на квартердеке об обучении и наборе морской пехоты, но Леру ни разу не хвастался и не предлагал ничего сверх своих возможностей.



Он сказал: «Я обсужу с вами окончательные детали завтра, майор».



Леру кивнул. Глаза у него были неподвижные, довольно грустные, и выражение лица человека, который чувствовал себя странно не в своей тарелке.



Он ответил: «С учетом больных и непригодных к службе морских пехотинцев, сэр, я могу собрать девяносто человек».



«Этого будет достаточно». Болито повернулся к Херрику. «Вертлюги на шлюпках и крюки на случай, если нам понадобится преодолеть какие-либо укрепления». Он не стал дожидаться комментариев, а добавил: «Когда капитан Джаваль захватил шхуну, была необходима скрытность. На этот раз я хочу, чтобы наши силы казались гораздо больше, чем они есть на самом деле».



Одна из восемнадцатифунтовок, деливших кают-компанию с её обитателями, слегка скрипнула, натягивая найтовы, когда «Лисандр» погрузил её массивную тушу в корыто. Болито услышал слабые крики вахтенных на палубе и скрип руля под стойкой, когда штурвал поправляли.



Он сказал: «В этой миссии у нас есть редкая свобода действовать по своему усмотрению. Мы не должны упускать ни одной возможности узнать, что задумал противник. И мы не должны упускать возможности нанести ущерб его безопасности». Он посмотрел на Херрика. «Есть вопросы?»



Гилкрист встал, его лоб был частично скрыт палубным бимсом. «В десантной группе не будет моряков, сэр?»



«Как минимум», — Болито постарался сохранить спокойствие в голосе. «Залив, в который «Лисандру» придётся войти и пересечь, может быть хорошо защищён. Там наверняка будет какая-нибудь батарея, пусть даже и лёгкая артиллерия. Капитану Херрику понадобятся все силы на оснастке и орудийном такеле, уверяю вас».



Предчувствие чего-то тревожного пронеслось по кают-компании, словно ветер по спелому зерну. Но Гилкрист стоял на месте, его костлявая фигура слегка наклонилась к наклону палубы.



Он спросил: «Майор Леру тогда будет командовать всем?» — «Нет, мистер Гилкрист». Он почувствовал, как Херрик напрягся рядом с ним. — «Я».



Гилкрист лишь пожал плечами. «Риск, конечно, есть, сэр». Он взглянул на других офицеров, словно уверенный в аудиенции. «Мы все были огорчены известием о мистере…»



Исчезновение Паско. Накликать очередную беду в собственной семье…



Болито посмотрел на свои руки. Странно, как он мог держать их так неподвижно, когда ему хотелось схватить этого человека и избить его до бесчувствия.



Он спокойно ответил: «Если капитан Херрик не возражает, я возьму вас с собой на берег, мистер Гилкрист. Вы сами увидите, где может заключаться ценность риска». Гилкрист пристально посмотрел на него, затем на Херрика. Он пробормотал: «Благодарю вас, сэр, это честь для меня». Он сел, не сказав больше ни слова.



Херрик спросил: «Если больше никому нечего предложить?» Лейтенант Фиц-Кларенс встал и решительно посмотрел на Болито. «Мы им покажем, сэр! Боже, помоги, мы перестреляем эту тварь!» Он почти светился от волнения. Мысленно он, вероятно, видел Гилкриста уже мёртвым, а себя — старшим лейтенантом.



Болито кивнул ему. «Хорошо сказано, мистер Фиц-Кларенс.



Но заметьте вот что. Он обвёл взглядом кают-компанию. «Все вы. Что бы вы ни думали о донах, не думайте, что они похожи на французов. Когда началась эта война, французский флот был практически в оковах из-за нехватки хороших старших офицеров. Слишком много их было бессмысленно истреблено во время Террора лишь для того, чтобы успокоить толпу. Но с этим покончено. На флоте появились новые люди со свежими идеями. Горстка старых офицеров, переживших гильотину, снова пользуется уважением, и их рвение станет ещё острее теперь, когда они знают цену неудачи. Армии могут храбро сражаться практически в любых условиях, известных человеку. Но без контроля над морскими путями, без жизненно важных поставок и пополнения они подобны морякам, выброшенным на берег, на полпути к заживой смерти».



Фиц-Кларенс все еще стоял на ногах, но его лицо утратило часть уверенности.



Он неуверенно ответил: «Что ж, сэр, я по-прежнему уверен в нашем успехе».



Херрик ждал, пока он сядет. Его голубые глаза были устремлены на Болито. «Может быть, вы захотите присоединиться ко мне в моей каюте?»



«Спасибо». Болито взял шляпу. «У меня пересохло в горле». Он прошёл между молчаливыми офицерами, зная, что, как только за ним закроется дверь, воздух взорвётся догадками и всеобщим возбуждением.



За дверью кают-компании Херрик тихо сказал: «Позвольте мне уйти, сэр. Я уже просил. А теперь умоляю».



Они молча дошли до лестницы и поднялись к следующей группе кают.



Херрик распахнул дверь своих покоев и жестом велел слуге выйти. Когда Болито сел за стол, он открыл шкафчик и достал бутылку кларета.



Болито наблюдал за ним, видя, как в голове друга копятся споры, пока тот возился с биноклем. Если бы какой-нибудь другой семьдесят четыре года носил широкий кокпит коммодора, Херрик бы получил в своё распоряжение большую кормовую каюту. Как ни странно, его там было трудно разглядеть.



«Ну же, Томас». Болито взял стакан и поднёс его к палубному фонарю. «Я знаю, что ты собираешься сказать. Дай мне сказать первым». Он медленно потягивал кларет, слушая, как море плещется о нижнюю часть корпуса и брызги разбиваются о закрытый иллюминатор. «Ты думаешь, я так тяжело переживаю исчезновение племянника, что готов пожертвовать жизнью ради этого? Сказать, что я этого не чувствую, было бы ложью. Точно так же было бы неправдой с моей стороны утверждать, что моё воспитание, весь мой образ жизни не уберегли бы меня от такого тщеславия. Как и ты, Томас, я видел слишком много хороших людей, столько прекрасных кораблей и идеалов, пущенных по ветру из-за тщеславия, возможно, одного-единственного человека, находившегося у власти. Я поклялся, что никогда не позволю своим чувствам причинять страдания другим, и, думаю, по большей части я был верен этому».



Он был на ногах, медленно расхаживая по каюте, которая простиралась на несколько ярдов. Херрик сидел на казённике девятифунтовой пушки, и его глаза, блестевшие в жёлтом свете, следили за его беспокойными движениями.



«Когда умерла моя жена, Чейни…» Он замолчал, впервые осознав, что ходит по каюте. «Хватит об этом. Ты всем этим поделился. Ты принёс весть о её смерти – бремя, которое не по силам любому мужчине, не говоря уже о друге».



Херрик с несчастным видом посмотрел на него. «Я знаю».



«Полагаю, Адам стал так много значить для меня из-за моей утраты. Я сказал себе, что если я паду в бою или умру по какой-то другой причине, он получит преимущества семьи Болито, преимущества, которые должны были достаться ему при более счастливых обстоятельствах». Он беспомощно пожал плечами. «Ты никогда не думаешь, что судьба может забрать одного и оставить другого, Томас».



Херрик перекатывал стакан в пальцах, подбирая нужные слова.



«Вот почему я прошу дать мне возможность пойти с морскими пехотинцами». Он остановился, увидев отказ в серых глазах Болито.



«Нет. Послезавтра мы высадимся на вражеском берегу. Не на каком-нибудь скале, острове или форпосте в Индии, а в Европе. Считаете ли вы правильным отправлять наших людей на такое предприятие без руководства?» Он положил руку на плечо Херрика. «Ну же, Томас, будь честен. Разве мало было в прошлом, когда ты клеветал на своего старшего офицера за то, что тот оставлял тебя принимать на себя удары и удары ножом, пока сам был в безопасности?» Он мягко встряхнул его. «Я просил честности!»



Херрик слегка улыбнулся. «В некоторых случаях». «В некоторых?» Болито посмотрел на него с внезапной симпатией. «Клянусь, ты и так уже задал мне достаточно вопросов, не говоря уже о коммодоре или адмирале!»



Херрик сдержал улыбку. «Это было по-другому». «Потому что ты — это ты, Томас. А я тот же человек, что и тогда».



Херрик поставил стакан. «А мистер Гилкрист?»



«Мне нужен опытный морской офицер». Его тон стал чуть жёстче. «Он послал молодого Адама на ту лодку. Возможно, потому, что у него был боевой опыт, несмотря на возраст. Или, может быть, по какой-то другой, менее похвальной причине».



Херрик посмотрел на палубу. «Мне трудно в это поверить, сэр». Он снова повернулся к нему, и его лицо стало более решительным, чем с тех пор, как корабль покинул Гибралтар. «Но если я открою в этом правду, он это поймёт». Его взгляд стал как у незнакомца. «И заплати».



Болито серьёзно улыбнулся. «Тише. Возможно, я говорю поспешно». Он подошёл к двери и услышал, как часовой-морпех с силой стягивает сапоги. «Но нам лучше сосредоточиться на ближайшем будущем. Иначе нам всем придётся за это заплатить!»



Эллдэй откинул волосы с глаз и хрипло произнёс: «Кажется, мы прибыли, мистер Паско». Губы у него пересохли от жажды, и он едва мог говорить, а солнце жгло его голову и плечи так же нещадно, как и весь этот день, и предыдущий.



Паско кивнул и покачнулся. Позади них пятеро задыхающихся моряков шатались, словно пьяные, безучастно глядя на край холма, на суровый, сверкающий горизонт за ним. И снова море.



Форсированный марш был кошмаром, и хотя конные кавалеристы делали вид, что пьют сколько хотят, они позаботились о том, чтобы пленным почти ничего не давали. Когда две сморщенные крестьянки предложили им воды у дороги, всадники набросились на них с угрозами, отгоняя прочь, и рассмеялись, когда одна из них упала, растянувшись в пыли, словно неопрятный узел.



Они потеряли ещё одного из своих. Матроса по имени Стоукс. Накануне вечером он наблюдал за солдатами, готовившимися разбить лагерь на ночь. Он не мог оторвать взгляд от большого бурдюка с грубым красным вином, которое передавалось солдатам; его невыносимая жажда и боль в израненных ногах делали его воплощением горя и отчаяния.



После невнятного разговора солдаты поманили его к себе, и, к удивлению и зависти других заключенных, предложили ему мех вина, жестикулируя и ухмыляясь, чтобы он насытился.



Когда они наконец поняли, что происходит, было уже слишком поздно. Стоукс пил и пил до изнеможения, его лицо и грудь были покрыты пролитым вином, а солдаты подбадривали его, поддерживая его, пока другие вливали ему в раскрытый рот всё больше и больше.



Изголодавшийся, высушенный солнцем и уже напуганный тем, что его ждёт, Стоукс в тот же миг превратился в буйного безумца. Он дергался и шатался, его рвало, он падал во все стороны – смотреть на него было жалко. И всякий раз, когда он, задыхаясь, падал на землю, всё начиналось сначала.



Сегодня утром, когда пленников освободили от веревок и погнали на неровную дорогу, они увидели Стокса, все еще лежащего там, где он упал в последний раз. Его тело было окружено большим красным пятном засохшего вина, похожего на кровь, а лицо представляло собой маску мух.



Когда Паско попытался до него дозвониться, его отбросило назад к остальным. Никто из солдат даже не подошёл посмотреть, дышит ли ещё Стоукс. Словно они устали от игры и хотели лишь одного: поскорее добраться до своей цели.



Весь день он прикрывал глаза ладонью и смотрел на синее море за холмом. Какое же это было пустынное место! Горы вдали, и эта часть острова вся изрыта каменистыми оврагами. Его израненные ноги говорили, что он исходил каждый дюйм.



Щёлкнул кнут, и они снова двинулись вперёд. Когда они, тяжело дыша, поднялись на последний склон, Аллдэй, задыхаясь, воскликнул: «Корабли, ей-богу!»



Паско кивнул. «Трое!» Он схватил Олдэя за руку…



«Посмотрите на всех этих людей!»



Тропинка, ведущая к берегу и соединяющаяся с другой, более качественной дорогой, была полна крошечных движущихся фигурок. Подобно муравьям, которые издалека кажутся бесцельно движущимися без направления, по мере их приближения становилось ясно, что всё происходит в определённом порядке. Повсюду виднелись вооружённые солдаты и гражданские надсмотрщики, возвышавшиеся, словно скалы, среди людского потока.



Паско сказал: «Заключенные».



«скорее всего, рабы».



Весь день видел кнуты в руках охранников, как робкие заключённые двигались вокруг каждой бдительной фигуры. Он повернул голову к кораблям. Два брига и одно судно покрупнее, транспортное. Все три стояли на якоре у берега; а вода между ними и недавно построенным пирсом была заполнена бесконечными вёсельными лодками и лихтерами. У склона холма выстроились ряды аккуратных палаток, а по ту сторону залива, высеченная из травы и дрока невысокого мыса, виднелось нечто, похожее на батарею, над которой высоко развевался испанский флаг.



Паско пробормотал: «Корабли выглядят хорошо загруженными».



Они замолчали, когда старший всадник подъехал к ним, его кнут волочился по ноге и вдоль дороги. Он указал на моряков и отдал приказ. Двое солдат спешились и указали саблями на первый ряд палаток. Кнут взмахнул, отделив Паско и Олдэя от остальных и одновременно указав на другой, меньший ряд палаток.



Снаружи Олдэй увидел офицера, который наблюдал за ними, прикрывая глаза рукой, пока всадник подгонял их к себе. Олдэй молча возблагодарил Бога. Офицер, может быть, и был испанцем, но он был гораздо лучше их захватчиков.



Всадник спешился и доложил офицеру, который, немного помедлив, направился к ним. Он был очень стройным, в белой тунике и алых штанах. Подъехав ближе, Аллдей заметил, что его щегольской мундир и блестящие кавалерийские сапоги выглядели уже не так элегантно и, как и сам офицер, несли на себе следы пребывания в этом ужасном месте.



Он обошел их очень медленно, его темные черты лица были задумчивы, но без каких-либо признаков эмоций.



Он снова остановился перед ними и произнес на тщательном английском: «Я капитан дон Камило Сан Мартин из Драгунской гвардии Его Католического Величества». У него было чувствительное лицо, испорченное тонкими, даже жестокими губами. «Буду очень признателен, если вы почтите меня вашими, э-э, титулами?» Он поднял изящную руку. «Но прежде чем вы начнете, я должен предостеречь от лжи. Этот глупец рассказал мне, как его патруль обнаружил вас и ваших матросов. Как после упорной схватки ему удалось одолеть вас и привести ко мне». Он словно выпрямился. «В данный момент я командую этим, э-э, предприятием».



Олдэй медленно выдохнул, когда Паско ответил: «Я лейтенант Адам Паско, флот Его Британского Величества». Печальный взгляд испанца переместился на Олдэя. «А это? Насколько я понимаю, он тоже офицер». Его губы слегка приподнялись. «Может быть, менее ценный?»



«Да», — Паско покачнулся, но голос его остался ровным. «Уорент-офицер».



Эллдэй успел поразиться быстроте реакции Паско после всего, что ему только что пришлось пережить. Испанец, казалось, был доволен ложью. Если их разлучить сейчас, шансов на спасение не было, если вообще был.



«Хорошо». Капитан Сан-Мартин улыбнулся. «Вы очень молоды, лейтенант. Поэтому я прав, предполагая, что вы были не один? Что вы с английского корабля, да?» Он поднял руку тем же усталым жестом. «Знаю. Вы офицер и связаны присягой. Я это уважаю. В любом случае, на вопрос должен быть очевиден ответ».



Паско хрипло произнёс: «Мои люди, капитан. Прикажите своим солдатам позаботиться о них».



Испанец, казалось, обдумывал это. «В своё время. Но сейчас нам с тобой нужно кое-что обсудить». Он указал на свою палатку. «Внутри. Солнце сегодня просто невыносимо жаркое».



Внутри было прохладно, и когда глаза Эллдея привыкли к тени, он понял, что идёт по толстому ковру. После тяжёлой дороги это было словно мягкий бальзам для его потрёпанных и обветренных ног.



Сан-Мартин заметил: «Вижу по твоей спине, что с тобой по дороге обращались грубо». Он пожал плечами. «Они невежественные дикари. Но хорошие бойцы. Мой дед охотился на них ради развлечения». Это, похоже, его забавляло. «Но мы должны меняться со временем».



Денщик принес кубки и начал наполнять их вином.



Сан-Мартин кивнул. «Садитесь, если хотите. Теперь вы военнопленные. Предлагаю вам воспользоваться моим гостеприимством». Он снова улыбнулся. «Когда-то я был пленником у англичан, и год назад меня обменяли. Я научился лучше понимать ваш народ и ваш язык».



Паско начал: «Я должен настаивать, сэр...»



Дальше он не продвинулся. Сан-Мартин уставился на крышу палатки и крикнул: «Не настаивайте, тейенте!» От внезапного усилия по его лицу пробежали ручьи пота. «Стоит мне сказать одно слово, и я заставлю вас исчезнуть! Как вам это нравится», а? Эти животные, которых вы видели там, работающими на дороге и оборонительных сооружениях, – преступники, которые, если бы не срочность этой задачи, были бы на своём законном месте, прикованными к веслам галеры или гниющими на виселице. Я бы вас бросил к ним, тейенте! Как бы вам понравилось влачить свою жизнь, прикованным к большой петле, сидя в собственной грязи и живя час за часом под барабанный бой и удары кнута, а?» Он был почти вне себя. «У вас будет очень мало времени настаивать, обещаю вам!»



Весь день солдат с бутылкой вина сильно трясся. Он, очевидно, привык к вспышкам ярости своего хозяина.



Он продолжил уже спокойнее: «Ваш корабль, или, возможно, корабли, находятся в наших водах, чтобы причинить нам вред». Он медленно улыбнулся. «Ваш командир, я знаю о нём?»



Он не стал дожидаться ответа и вышел из палатки. Паско быстро прошептал: «Он не знает о шхуне».



«К чёрту шхуну, мистер Паско. Что вы ему скажете?



Прежде чем он успел ответить, испанский капитан вернулся. Он с величайшей осторожностью положил на стол петлю толстой верёвки и отошёл, чтобы осмотреть её.



«Вы видите, он связан с обоих концов». Он говорил деловито. «На нём два больших узла, здесь и здесь». Он постучал по нему пальцем. «Круг боли. Насколько я понимаю, наши инквизиторы нашли его полезным для получения признаний в Америке». Он пристально посмотрел на Паско. «Если бы я надел это тебе на голову, каждый из узлов пришёлся бы тебе прямо в глаз. Если скручивать верёвку сзади, всё туже и туже, я уверен, что мучения будут невыносимыми». Он поднял верёвку и бросил её денщику. «И, конечно же, кульминация наступает, когда оба глаза вылетают из глазниц». Он отдал резкий приказ своему денщику, который чуть не выбежал из палатки. «Как виноград».



Эллдэй хрипло воскликнул: «Ты не позволишь этим дьяволам использовать его на наших парнях!»



Я же вам говорил! Лицо Сан-Мартина исказилось от волнения. «Вы военнопленные. Пока вы под моей охраной, с вами будут обращаться как с военнопленными». Он сел, чувствуя, как его грудь сжимается от боли. «А теперь пейте вино».



Эллдэй выронил кубок, и по палатке раздался ужасный крик. Когда Паско направился к выходу, в руках Сан-Мартина, словно по волшебству, появились два пистолета.



«Стой! Это не один из твоих жалких матросов! Это всего лишь пленник. Эффект будет тот же, когда они увидят его страдания!»



Глаза Сан-Мартина оставались неподвижными, как и два пистолета, пока он изучал испуганное лицо Паско. Ужасные крики продолжались, казалось, целый час, но когда они стихли, звук остался в палатке, словно адское проклятие.



Сан-Мартин вернул пистолеты на пояс и сказал: «Моряки много говорят. Я пойду. Не пытайтесь выйти из палатки, иначе я прикажу вас убить». Он поднял шляпу и стряхнул пыль с её жёлтого плюмажа. «Когда я поговорю с моряками, я узнаю о ваших кораблях, и, вероятно, даже больше».



После его ухода в палатке стало очень тихо.



Паско опустился на ковёр и его неприятно вырвало. «Он прав».



Весь день я наблюдал за его отчаянием, за дрожью его покрытых волдырями плеч, пока он пытался взять себя в руки.



«Только глупец останется безмолвным, увидев эту пытку».



Испанский капитан, верный обещанию, вернулся через час. Он уселся на угол сундука, обитого медью, и спокойно сказал: «Один из ваших людей был очень рад поговорить со мной». Он грустно улыбнулся. «Не смотрите так обеспокоенно, лейтенант. Мои продали бы душу, если бы оказались в таком же положении». Он стал официален. «Ваши корабли находятся в этих водах уже больше недели, верно? Вы плывёте шпионить за французами, нашими союзниками. Такие дела меня не касаются. Мне приказано командовать этими собаками, пока залив не будет как следует защищён». Он постучал по подбородку краем винного кубка. «Я узнал одну новость, которая может быть полезна тем, кто в более выгодном положении. Ваши корабли захватили испанское судно». Его губы скривились от внезапной ярости. «Эти глупцы, которые привели вас сюда, были так опьянены своей победой, что позволили увести корабль прямо у них из-под носа!»



Весь день думал о завязанной узелками веревке и почти испытывал жалость к старшему всаднику с кнутом.



Словно подтверждая его мысли, Сан Мартин резко бросил: «Это больше не повторится!»



Он с трудом успокоился. «Неважно. Ваша война окончена. Я переведу вас в более безопасное место, где вас будут содержать в соответствии с вашим положением». Он тупо посмотрел на них. «Я пошлю за едой».



Теперь, когда он позаботился о своих пленниках, его явно не интересовали дела, касающиеся любого корабля, будь то дружественного или чужого.



Двое вооруженных солдат проводили их к ближайшей палатке, а вскоре тот же вестовой принес корзину с хлебом и фруктами и большой глиняный кувшин с грубым вином.



Паско с горечью сказал: «Тогда всё кончено, Олдэй. Мы ещё долго не увидим Англию». Он отвёл взгляд. «Если вообще когда-нибудь увидим». Олдэй стоял у полога палатки, стараясь не показаться часовому снаружи.



Он ответил: «Ничего ещё не закончилось». И мрачно добавил: «Будьте благодарны хотя бы за одно. Этот бормочущий матрос, который говорил с доном, был одним из людей капитана Жаваля. Они все были в нашей группе».



Паско поднял на него глаза. «Какая разница?» Олдэй отошёл от двери и налил себе кружку вина.



«Любой Лисандр знал бы, что ты племянник коммодора». Он увидел, как пуля достигла цели. «Представь, что бы на это подумал дон, а? Они бы использовали тебя, возможно, как предмет для сделки». Паско уставился на него. «Извини. Я не подумал».



«Не то чтобы наш Дик…» Он осекся и ухмыльнулся. «Прошу прощения, я забыл своё место».



«Продолжайте. Пожалуйста».



Эллдей пожал плечами. «Я долго плавал с твоим дядей». Его голос доносился издалека. «Мы многое видели и многое сделали вместе. Я видел, как он переживал за храбрых парней, павших по его приказу. Видел, как он ходил по палубе, словно во сне, а доски разлетались осколками от снайперов, пытавшихся его пристрелить». Он встряхнулся, стыдясь предательства глубоко охраняемого доверия. «Он не стал бы рисковать своими людьми даже ради тебя».



Паско вскочил на ноги и подошёл к нему. «Для нас, ты имеешь в виду?»



Олдэй улыбнулся. «Ну что ж, очень мило с твоей стороны так сказать. Но коксов легче найти, чем кровных родственников!» — вздохнул Паско.* «Хотел бы я что-нибудь для него сделать». Раздавшийся крик заставил Олдэя снова заглянуть в щель.



«Всадник врывается в лагерь так, словно за ним гнались гоблины Эксмура!»



Паско сказал: «Дай мне посмотреть».



Вместе они наблюдали за Сан-Мартином, стоявшим снаружи своей палатки, опустив темную голову и прищурившись, наблюдавшим за всадником, который, задыхаясь, выкрикивал свое сообщение с тропы под палатками.



Оллдэй пробормотал: «Что-то происходит».



Паско схватил его за руку. «Я немного понимаю по-испански». Что-то в его тоне заставило Олдэя забыть о сцене у палаток.



Паско тихо добавил: «Рыбак заметил корабль, большой корабль».



Несколько секунд они смотрели друг на друга.



Затем Олдэй хрипло произнес: «Если это один корабль, мы знаем, какой именно, не так ли, мистер Паско?»



Они снова повернулись к солнечному свету, когда Сан-Мартин выкрикнул поток приказов, которые были прерваны настойчивым ревом трубы.



Весь день думал о батарее на мысе, единственном горьком повороте судьбы, который позволил испанскому рыбаку послать предупреждение.



Ты только что сказал, что хотел бы что-то сделать? Он увидел, как Паско медленно кивнул с пониманием. «Пусть так и будет. Ведь если Лисандр или любой другой королевский корабль сейчас заглянет в залив, это будет последнее, что он сделает на этой земле, и это не ошибка!»



Голос Сан-Мартина вдруг раздался совсем близко, и Паско быстро сказал: «Мы выпьем вина». Он сунул полную кружку в кулак Олдэя. «Скажи что-нибудь!»



Эллдей залпом выпил вино и чуть не подавился. «Я помню, как будто это было вчера, когда я был в старом «Гиперионе» и…»



Сан Мартин распахнул полог палатки и вышел в тень.



«Хорошо». Он посмотрел на вино и хлеб. «Хорошо». Паско спросил: «Труба, сэр. Она означает опасность?»



Сан-Мартин испытующе посмотрел на него. «Не имеет значения. Для вас». Он метался по палатке, словно загнанный зверь. «Я собирался сегодня же отправить вас на корабль. Но придётся подождать до завтра. Я отправляю вас в Тулон. У французского адмирала больше времени, чем у меня, чтобы заниматься такими делами».



Олдэй серьезно сказал: «Это война, сэр».



Сан-Мартин долго смотрел на него. «Везти в бой на хорошем коне — это война. Командовать этой жалкой толпой — нет».



Он остановился у входа. «Вероятно, я больше тебя не увижу».



Они подождали, пока его шаги не затихли, и тогда Олдэй сказал: «Слава Богу за это!»



Паско провел пальцами по волосам, вычесывая из них песок и грязь.



«Он держит корабли здесь до завтра», — размышлял он вслух. — «Значит, наш корабль должен быть совсем близко».



Весь день я наблюдал, как горячий ветер вдавливает стену палатки внутрь.



«Если ветер сохранится, мистер Паско, «Лайсандр» будет стоять достаточно далеко от берега».



«Ты уверен, что это будет Лисандр?» Юноша серьезно посмотрел на него.



"А ты не такой?"



Он кивнул. «Да». «Тогда, полагаю, это произойдёт сегодня вечером или на рассвете». Эллдэй сделал ещё один глоток вина. «Так что нам лучше собраться с мыслями и придумать, как её предупредить».



Он вспомнил, что сказал Паско раньше: «Мы ещё долго не увидим Англию. Если вообще когда-нибудь увидим». Что бы они ни сделали, чтобы предупредить корабль, и каков бы ни был результат их жертвы, одно было несомненно: они оба дорого за это заплатят.

5. Единственный выход


БОЛИТО плотно нахлобучил шляпу на лоб, когда тяжёлый, тридцатичетырехфутовый катер «Лисандра» нырнул в бурлящие гребни волн, обдав пассажиров брызгами. Он посмотрел назад, но корабль уже скрылся во тьме, а по обе стороны он видел белые брызги от вёсел – два катера стояли на якоре. Несмотря на тщательную подготовку, дубовые ткацкие станки, обвязанные промасленными тряпками, и плотное размещение оружия и снаряжения, общий шум казался ужасающим.



Он обратил свое внимание на то, что происходило перед спуском на воду, и смог различить лишь очертания гички, а также редкие всплески фосфоресценции, когда матрос на ее носу отмечал ее движение лотом и шлюпочным канатом.



Командовал шлюпкой старший помощник капитана «Лайсандра» по имени Плоумен, которого сам капитан очень рекомендовал. Болито считал, что если Грабб не сможет лично участвовать в рейде, то Плоумен — следующий лучший вариант. Грабб признался своим хриплым, хриплым голосом, что Плоумен служил у валлийских торговцев у этих берегов в более счастливые времена. «По крайней мере, так он говорит, сэр. Полагаю, он немного пошутил с арабами!»



Работорговец или нет, Пахарь без малейшего колебания повел небольшую процессию переполненных лодок прямо к берегу.



Странно, что чем важнее работа, тем ниже положение человека, который в ней нужнее.



Он почувствовал, как Гилкрист пошевелил своей костлявой фигурой рядом с ним, как быстро и нервно он дышал, сжимая меч между коленями.



Болито старался не думать о возможной катастрофе. Что там, во тьме, мушкеты и клинки уже поджидают их на мелководье, чтобы сразить. Возможно, Гилкрист думал примерно о том же.



Кто-то потерял управление на одном из катеров, и он услышал, как Стир, пятый лейтенант, тревожно крикнул: «Полегче! Вместе!»



Лодки были так перегружены моряками и гребцами, что тянуть их было неимоверно тяжело. Всплески, скрипы, хрюканье и ругань – всё это было вполне ожидаемо.



Лучник крикнул: «Гиг готов к бою, сэр!»



Болито наклонился вперед, внезапно осознав, что белые извивающиеся узоры исходят уже не от весел Пахарь, а от моря, сталкивающегося с землей.



«Спокойно!» — Рулевой катера напрягся над румпелем. «Приготовьтесь к лодке!»



Гилкрист рявкнул: «Я ни черта не вижу!»



Оба катера энергично двигались задним ходом, их бледные корпуса блестели в темноте, пока прибрежные волны кружили их в танце.



Скрежет металла и шарканье сапог – морпехи готовились покинуть шлюпки. Стоило одному из них выпустить мушкет или упасть на матроса, держащего шнур кормового вертлюга, и скрытность полетела бы прахом. Болито затаил дыхание, наблюдая, как гичка Пахарь вырисовывается из темноты и едва заметно касается катера. Руки потянулись, чтобы скрепить их, и после нескольких неловких ударов Пахарь появился на корме, его зубы были совершенно белыми, и он пробормотал: «Вон там, кажется, хороший пляж, сэр». Дыхание было ровным, словно он действительно наслаждался происходящим. Возможно, вспоминая, как он и его люди гонялись за живым грузом. «Не очень большой, но, судя по воде, я бы сказал, что здесь безопаснее, чем на ощупь добираться до следующего отсека».



"Я согласен."



Болито старался не думать о времени. Оно было словно мысленные песочные часы, песок в которых безжалостно убегал.



Плоуман добавил: «Тогда я поведу».



Он хотел было повернуться к носу судна, но остановился, услышав слова Болито: «Как только мы сойдем на берег, вы возьмете на себя управление шлюпками. Вы хорошо поработали, мистер Пахарь, что довели нас до этого места. Я позабочусь, чтобы об этом не забыли».



Пахарь возразил: «Я мог бы поручить это одному из своих парней, сэр».



"Нет. Вы нам ещё понадобитесь позже. Мне не нужен мистер...



Правая рука Грабба заблудилась в Испании! Хозяин никогда меня не простит!



Несколько человек усмехнулись, а Пахарь вздохнул. «Это правда, сэр».



Пятнадцать минут спустя гичка, а затем и большой катер вонзились в твердый песок, и пока моряки по пояс шли по борту, а весла и оружие разлетались во все стороны, Болито побежал с Гилкристом по берегу с мечами в руках.



Вот он, тот самый момент. Болито остановился у разбросанных камней, напрягая зрение в темноте, пытаясь удержаться от шума ветра и моря.



Но вызова не последовало, не было ни мелькания вспышек в темном, высоко нависшем над пляжем пространстве. И с каждой драгоценной минутой всё больше людей выбирались с мелководья и спешили на свои позиции. Число переправ росло, и когда подошли катера, настороженно высматривавшие любые признаки нападения, небольшая бухта, казалось, наполнилась безмолвными фигурами.



Майор Леру шагал по пляжу. «Все в сборе, сэр». «Очень хорошо. Пусть лодки отойдут. Передайте мистеру Плаумену приказ оставаться у берега в течение часа, а затем вернуться на корабль, как и было условлено».



Он наблюдал, как Леру подзывает своего ординарца. Час. Этого должно было хватить, чтобы понять, равны ли у них шансы на успех.



Когда лодки с поредевшими экипажами отплывали от берега, Болито чувствовал, как вокруг него царит неопределённость. Несмотря на свой военный устав, морские пехотинцы не были сухопутными животными. Мысль о том, что их оставят на чужой территории, лишив связи с кораблём и единственно понятного большинству из них образа жизни, не давала им покоя.



Он сказал: «Высылайте своих разведчиков, майор Леру».



Морпех кивнул. «Нам также понадобятся хорошие люди, чтобы прикрывать нас с флангов».



Он поспешил прочь, и в мгновение ока весь десантный отряд уже был в движении.



Всё было примерно так, как описывали Грабб и Плоумен, хотя тропа, ведущая по возвышенности над пляжем, оказалась грубее, чем ожидалось. В темноте раздавались яростные ругательства, и время от времени Болито слышал, как Непин или один из его сержантов под всевозможными угрозами требовали тишины.



Через час Болито приказал отдохнуть, и пока морские пехотинцы сидели или приседали по обе стороны пути, он созвал своих офицеров.



«Через пять часов станет светлее».



Он увидел, как мичман Люс стряхивает камешки с одного ботинка, и снова подумал о Паско. В тусклом свете тот был похож на него. Они были, нет, не были добрыми друзьями.



«По моим расчётам, нам нужно пересечь овраг, а затем мы окажемся совсем рядом с заливом. На карте первый мыс обозначен как рыхлый и размытый морем. Поэтому я предполагаю, что любая оборонительная батарея должна быть установлена на противоположном мысе».



Гилкрист сердито сказал: «Мы никогда не сможем пройти весь этот путь, прежде чем Лисандр начнет свою атаку».



«Вы обращаетесь ко мне, мистер Гилкрист?» Его голос был таким мягким, что Люс надел ботинок и замер, слушая.



«Прошу прощения, э-э, сэр», — голос Гилкриста прозвучал растерянно. «Это было мнение».



«Рад это знать», — он посмотрел на остальных. «Но мы должны захватить все, что может повредить «Лисандр» до начала атаки. Испанцы, возможно, не готовы к нашему визиту. Но залив будет подобен осиному гнезду после первого выстрела».



Леру затянул портупею. «Согласен, сэр. И чем скорее мы доберемся до оврага, тем больше я буду рад». Болито огляделся, чувствуя на лице пыль и песок. Ветер держался. Оставалось надеяться, что «госпожа удача» Херрика поступит так же.



Он сказал: «Заставьте их снова двигаться».



Леру зашагал прочь, и после нескольких шёпотных команд морпехи двинулись по тропе. В темноте их ремни образовали длинную, извивающуюся змею крестовин.



И по-прежнему ничто не двигалось в кромешной тьме. Ни бродячей собаки, ни какого-нибудь ошалелого рыбака, нащупывающего путь к лодке, чтобы подготовиться к рассвету. Казалось, весь берег был заброшен.



Что ещё более странно, Болито обнаружил, что может думать, не отвлекаясь, его походка была почти расслабленной, когда он шагал рядом со средней группой морских пехотинцев. Он вспомнил, как проплывал мимо этого побережья в обоих направлениях. Теперь же он действительно шёл вдоль него. Названия на карте проносились в его памяти, словно воспоминания. Картахена, расположенная менее чем в сорока милях отсюда. Аликанте, Валенсия – каждый из них занимал особое место в его памяти. А пять лет назад, в этой же войне, Испания была союзницей Англии.



Он понял, что по строю раздается шепот, и, поспешив вперед, увидел Леру и Непина, которые напряженно совещаются с капралом.



Леру не стал тратить слова попусту. «Это капрал Мэннерс, сэр. Отличный стрелок по любым меркам». Он пристально посмотрел на Болито. «Он командовал разведчиками».



Болито говорил ровным голосом, хотя понимал: что-то не так. «Ваш передовой отряд добрался до оврага?»



Леру кивнул. «Передай коммодору, Мэннерс».



Речь морпеха была словно звуком родного дома. Мэннерс объяснил: «Овраг, как мы и ожидали, цур. Но, должно быть, там был большой обрыв. Он почти отвесный, как стена аббатства». Он помедлил. «Я работал шахтёром на оловянной шахте в Корнуолле, прежде чем нанялся, цур».



«Тогда вы поймете, о чем говорите».



Болито смотрел мимо них, его разум пытался осмыслить совершенно неожиданное.



Мэннерс добавил: «Я мог бы попробовать спуститься вниз с помощью кошки и веревки».



Болито покачал головой. «Под покровом темноты это было бы смертельно». Он посмотрел на Леру. «Что думаешь?»



Майор ответил: «На это уйдут часы. Даже если бы нам это удалось, люди были бы не в состоянии участвовать в серьёзном сражении».



«И Лисандр уже был бы в заливе».



Он чувствовал, как отчаяние наваливается на него. Он был слеп, слишком глуп, чтобы спланировать это единственное препятствие, из-за которого все остальные приготовления были пустой тратой времени. И жизней. Он полагался на скудные данные карты и собственное нетерпение. Разум восстал при этом слове. Из мести?



«Нам придётся провести их вокруг оврага, сэр». Леру наблюдал за ним. Разделяя его тревогу. «Однако…»



«В самом деле, майор Леру. Одно это слово, однако, говорит само за себя». Лейтенант Непин заметил: «Мы обойдем все укрепления в заливе, сэр, и атакуем батарею с суши».



Леру вздохнул. «Передайте сообщение сержанту Гриттону. Мы, как и прежде, последуем за разведчиками». Тише он сказал Болито: «Теперь нам больше ничего не остаётся делать».



Это можно было бы принять за упрек, но это был не упрек. Высокая фигура Гилкриста появилась из мрака. «Я слышал, что мы отрезаны от мира оврагом, сэр».



«Это так». Он попытался проследить за его реакцией. «Значит, нам всё-таки предстоит марш-бросок».



Он снова увидел, как мимо проходят морпехи, закинув мушкеты на плечи и опустив головы, глядя на ноги идущих впереди людей. Большинство из них не знали, где они находятся, не говоря уже о том, что они здесь делают. Доверие. Это слово донеслось до него, словно крик. Это было всё, что у них было, и он бросил его им в ответ.



Гилкрист глухо произнёс: «Меня беспокоит то, что последует дальше, сэр». Он повернулся и занял позицию рядом со следующей шеренгой морских пехотинцев.



Леру резко ответил: «Этот человек выводит мое терпение из себя, сэр».



Болито взглянул на него. «Капитан Херрик удовлетворён его компетентностью».



Леру хлестнул куст дрока своим изогнутым вешалкой и ответил: «Не мне говорить о других за их спинами, сэр».



«Помните, майор, какое слово мы использовали?» — Болито услышал, как вешалка сердито хлестнула по очередному кусту дрока. «Однако?»



«Я знаю, что капитан Херрик уже служил с вами, сэр. Вся эскадра это знает. Он прекрасный человек, и справедливый. По моему опыту, на линейном корабле трудно быть и тем, и другим».



«Согласен, майор. Томас Херрик был моим другом со времён Американской революции. Он не раз спасал мне жизнь».



«А вы, судя по всему, его, сэр». Леру бросил быстрый взгляд на задыхающуюся шеренгу своих морских пехотинцев. «У него есть сестра, сэр, вы знали?»



«Да. Она очень много значит для капитана Херрика. Бедняжке пришлось многое вытерпеть, я это тоже знаю».



«Да. Она калека. Я встречал её однажды, когда был в Кенте по заданию капитана, когда мы ремонтировали «Лисандр». Увидеть такое прекрасное лицо, столь преданное её бесполезными конечностями, достаточно, чтобы разбить сердце мужчине». Он медленно добавил: «Мистер Гилкрист сделал ей предложение».



Болито схватился за рукоять меча и смотрел в темноту, пока глаза не заболели. Он был так занят своими делами, что ни разу не подумал о другом мире Херрика. Херрик начал свою службу бедняком без привилегий. По сравнению с такими офицерами, как Фаркуар, да и с самим собой, он всё ещё был бедняком. Но с годами ему удалось накопить денег, пополнить своё скромный первоначальный капитал призовыми деньгами и наградой за повышение до капитана.



Леру сказал: «Мать капитана Херрика умерла как раз перед тем, как мы отплыли из Спитхеда. Так что, видите ли, сэр, его сестра теперь совсем одна».



«Он мне не сказал». Болито вспомнил те первые мгновения, когда он присоединился к Лисандерату Гибралтару. «Но, может быть, я не дал ему шанса».



Он замолчал, и Леру поспешил к своим разведчикам, оставив его наедине со своими мыслями.



Херрик горячо любил свою сестру. Найти ей мужа было важнее всего на свете. Даже его преданности ему. Он также подумал о враждебности Гилкриста и заставил себя спросить себя, почему тот хочет жениться на девушке-калеке. Он не мог найти объяснения ни тому, ни другому.



Он поднял голову и посмотрел на звёзды. Такой холодный и отстранённый от всех их жалких земных усилий.



Так часто в прошлом, когда он служил, раздражённый и нетерпеливый, под началом своих старших офицеров, он говорил себе, что способен на большее. Но им приходилось командовать флотами, размышлять о важных событиях и управлять ими. Ему дали лишь один маленький шанс проявить свои способности, доказать, что теперь он может присоединиться к элитному отряду, чьи флаги гордо развевались на виду у всех и которым все подчинялись.



Слушая усталые, волочащиеся ботинки морских пехотинцев рядом с ним, он понял, что потерпел неудачу.



«Что ты видишь сейчас?» — Паско понизил голос до шепота, наблюдая за часовым за пологом палатки.



У задней стенки палатки Олдэй согнулся почти вдвое и смотрел через маленькое отверстие, прорезанное импровизированным лезвием, которое он сделал из питьевой чашки.



Олдэй поднял руку, призывая его замолчать. Из-за палатки он видел часть пляжа под лагерем, мерцание звёзд на неспокойной воде и огни одного из кораблей. Луны не было, поэтому любой слабый отблеск костра или фонаря казался ложно ярким, даже с такого далёкого мыса.



Было уже за полночь, насколько он мог судить, но внутри лагеря и вокруг него царило оживление, и после того трубного сигнала пауза почти не наступала.



Стало тише, но над мысом он увидел несколько крошечных огоньков фонарей и догадался, что батарея полностью укомплектована и готовится к рассвету. Что-то красное дрогнуло всего на несколько секунд и так же быстро погасло.



Он почувствовал пот на шее и груди. Это открывалась и закрывалась дверца печи. Они разогревали огонь, чтобы встретить корабль.



Он пригнулся, и они вдвоем легли рядом на землю, почти соприкасаясь лицами.



Эллдэй прошептал: «Батарея стреляет. Должно быть, поэтому у нас в качестве часового стоит местный солдат. Каждый дон в лагере будет артиллеристом и понадобится для этих проклятых пушек».



Лицо Паско было бледным в темноте. «Что нам делать?»



Оллдей указал на откидную створку. «Там всего один охранник?» «Да. Кажется, они считают, что мы в полной безопасности».



Олдэй ухмыльнулся, несмотря на нарастающее напряжение. «И на то есть веская причина, мистер Паско! Мы не причиним особого вреда, если пойдём пешком, правда?»



«Я знаю...» Это прозвучало как всхлип.



«Спокойно». Он коснулся плеча, чувствуя, как солнце разогрело его. «Если мы устроим взрыв, как мы говорили, мы, возможно, сможем отогнать корабль». Паско твёрдо кивнул. «Как мы пересечём лагерь? До другого берега, должно быть, целая миля».



Эллдэй посмотрел на заднюю часть палатки. «Если там будет больше одного охранника, мы погибнем ещё до того, как начнём». Он позволил своим словам осмыслиться. «Но если я справлюсь с этим до того, как он позовёт на помощь, один из нас сможет надеть его форму».



Паско снова пополз на животе к откидной створке. «Он сидит». Он вернулся, двигаясь, как браконьер. «Кажется, он спит. Но будьте осторожны». Он коснулся запястья. «Рядом могут быть ещё охранники».



Оллдей осмотрел свой грубый нож и сказал: «Если меня схватят прежде, чем я смогу что-либо сделать, ты будешь сидеть смирно и притворяться спящим. Не показывай, что мы делали это вместе».



Паско оскалился. «К чёрту тебя, Олдей!» — улыбнулся Олдей. «Вот это звучит правдоподобнее, мистер Паско!» Паско стоял у откидной створки, заткнув уши, чтобы не слышать мерного скрежета — Олдей прорезал прочный брезент. Часовой не шевелился, и Паско был уверен, что кто-нибудь услышит, как ровно бьётся его сердце о рёбра.



Шум прекратился, и он бросил быстрый взгляд через плечо.



«Ты сейчас уходишь?»



Но он был один.



Он приподнялся на одно колено, затаив дыхание, пока тень Олдэя мелькала у края палатки, его босые ноги бесшумно ступали по песку. Он словно превратился в огромный, обволакивающий плащ. Только что он стоял, возвышаясь над дремлющим солдатом. Затем он спустился и обвился вокруг него, сливая тени в одну, издавая лишь короткий зевок.



Он рывком открыл заслонку, когда Олдэй вернулся через узкий проход, волоча за собой неподвижного солдата.



Эллдэй процедил сквозь зубы: «Не смей зажигать фонарь.



Тебе придётся одеться как можно лучше. Вот, сними с него мундир, пока я надену ему штаны. От него воняет, как от свиньи. Он быстро пошарил по ремню. «А, у него ещё и пистолет есть».



Паско потрогал пальцами кожу мужчины. Она была липкой и горячей, но неподвижной.



Эллдей пробормотал: «Кажется, я сломал этому ублюдку шею». Паско уставился на него и сорвал с себя штаны. Он постоял голым несколько секунд, прежде чем влезть в штаны мёртвого солдата. Его собственные штаны были почти разорваны в клочья, но они были частью его оставшегося звена. Он сжал губы. Звена больше не было.



Затем туника и пояс. Олдэй был прав. Он бы ни за что не смог втиснуть свою мощную фигуру в одежду этого человека.



Он слышал, как Аллдей ходит по палатке, как булькает вино, и задавался вопросом, как он вообще может пить в такое время. Он ахнул, когда мокрые руки Аллдея схватили его за лицо и шею, спустившись вниз, к распахнутому воротнику туники.



Олдэй мрачно сказал: «Надо сделать тебя настолько тёмным, насколько это возможно, понимаешь? Да поможет нам Бог, если они увидят тебя при дневном свете. Не думаю, что они бы увидели краснолицего полицейского раньше!» Он нахлобучил феску на голову Паско и аккуратно повязал шейный платок, чтобы скрыть как можно большую часть его лица.



Паско поднял мушкет и проверил его. К счастью, он был новый, вероятно, французский.



"Я готов."



Эллдэй оттащил труп в сторону и накрыл его куском брезента.



«Хорошо. Теперь просто обвяжите мои запястья за спиной верёвкой. Это должно выглядеть правильно и «правильно». Он ухмыльнулся. «Не слишком туго, только не слишком».



Они молча посмотрели друг на друга.



Тогда Паско сказал: «Если они возьмут меня живым…»



Эллдей покачал головой. «Не будут. Я тоже». За пределами палатки было почти прохладно, глубокие тени палаток и земляных сооружений казались нереальными и зловещими.



Весь день гадал, что стражники делают с рабами и пленниками ночью. Если всё будет хорошо, их ждёт суровое пробуждение, где бы они ни находились.



Всё было так просто. Они быстро спустились по склону от офицерских палаток на грубую, частично проложенную тропу, которая, как предположил Олдэй, вела к новому пирсу. Догорающие угли костра отсвечивали красным светом рядом с нераскрепощённой повозкой, а между большими колёсами он разглядел несколько спящих фигур.



Он слышал шаги Паско совсем рядом с собой, мерный стук его мушкета о бедро, когда он нес его на плече.



Что-то отодвинулось от кучи бревен, и он прошипел: «Огромное, мистер Паско!»



Паско снял мушкет с плеча и прижал дуло к позвоночнику, подталкивая его вперёд так быстро, как только мог. Тень что-то крикнула, рассмеялась и снова исчезла в темноте.



Олдэй пробормотал: «Молодец, но надеюсь, ты следишь за пальцем на спусковом крючке!»



Они продолжали идти по прямой, ориентируясь по тёмной полосе под звёздами, чтобы увидеть путь к мысу. Фонарей там уже не было. Расчёты, должно быть, отдыхали у своих орудий. Им нечего было бояться.



Оллдэй остановился и почувствовал, что Паско тут же остановился. «Что случилось?»



Олдэй тихо сказал: «Прямо перед нами кто-то есть. Прямо на нашем пути».



Паско прошептал: «Мы не смеем здесь останавливаться. Мы на открытом пространстве».



«Ага». Что-то в фигуре, стоявшей у них на пути, встревожило Аллдэя. «Просто посмейтесь, если он что-нибудь скажет. Попробую запрыгнуть ему на спину, когда будем проезжать».



Но человек не бросил им вызов и не обернулся, когда они поравнялись с его одиноким бдением.



Его привязали к столбу, его безглазые глазницы были огромными и чёрными над оскаленными зубами. Эллдэй молчал, зная, что это старший всадник бил его кнутом.



Паско сказал всё за него: «Если они сделают такое с одним из своих…»



Ещё через несколько минут Олдэй сказал: «Думаю, нам лучше отдохнуть здесь. Посмотрим, что нас ждёт».



Они находились почти на самом берегу моря, песок был неровным от множества ног, так как здесь загружались стоявшие на якоре корабли и лихтеры.



Ближайший, бриг, казался более сложным по очертаниям, подумал Олдэй. Рассвет был ближе, чем он думал. Как же маняще она выглядела. Он подумал о задаче, которую они себе поставили, и содрогнулся. Любой корабль сейчас показался бы таким же.



Он обратил внимание на невысокий мыс. Два холма, примерно в кабельтовом друг от друга, портили ровный контур. Значит, здесь было две батареи. Вряд ли там будет больше одного погреба. Испанский капитан намекнул, что у него и так дел достаточно, чтобы на данном этапе добавлять что-то ещё…



«Мы возьмем внутреннюю, если вы согласны?»



Паско кивнул. «Тот, что с духовкой». Он снова кивнул. «Скорее всего, магазин будет там. Им не нужны лишние задержки при заправке разогретой дроби в заряженное ружьё!»



Весь день наблюдал за его силуэтом. Возможно, это говорил коммодор.



«Кажется, я вижу тропу. Мы пойдём по ней. Если ошибёмся, вернёмся и попробуем в другом месте». Паско твёрдо добавил: «Это будет быстрая смерть».



Но направление они выбрали верное. Тропа расширялась, огибая мыс, и даже уставшим ногам Олдэя она показалась более гладкой.



Снова укрывшись от моря, он стал гораздо тише. Они услышали другие звуки: шорох в сухой, просоленной траве, далёкое ржание привязанных лошадей, настойчивый свист какой-то ночной птицы, высматривающей добычу.



Они свернули ещё за один поворот и оказались прямо перед высокими деревянными воротами. Они были распахнуты настежь, и в тусклом свете подвесного фонаря они увидели несколько грубых ступенек, ведущих на холм к точке, которая, должно быть, находилась прямо под первой батареей.



Олдэй быстро спросил: «У тебя есть этот хлыст?»



Паско повозился с незнакомым ремнём. «Да, почему…» Он замолчал, увидев, как из дверного проёма мелькнули две фигуры.



Эллдэй рявкнул: «Используй его! Скорее, иначе мы никогда не доберемся до этих чертовых ворот!»



Оба часовых были вооружены. Олдэй видел, как их штыки сверкали в жёлтом свете. Оба были испанцами, артиллеристами, судя по сапогам и широким штанам.



У него перехватило дыхание, когда кнут прошелся по его плечу.



«Ради всего святого, сильнее!»



Паско ахнул и снова нанес удар, внезапно ясно вспомнив, как всадники их разгромили. Без эмоций и жалости.



Двое часовых наблюдали за происходящим без особого любопытства. В этом ужасном месте это было обычным зрелищем.



Затем раздался грохот мушкета, когда один из них поднял его с земли, и Эллдей прыгнул вперед, вырвал мушкет из рук ошеломленного часового и одним резким ударом вонзил приклад ему в лицо.



Паско побежал к нему, но второй охранник уже мчался вверх по ступенькам, его голос кричал как у сумасшедшего.



Оллдэй вскинул мушкет и выстрелил, увидев, как пулей человека отбросило назад, и он скрылся из виду. Они услышали, как его тело скатилось вниз по склону, образовав небольшую лавину из камней и земли.



«Пошли!» Паско взбежал по ступенькам и чуть не налетел на часового, пытавшегося пройти через другой вход, охраняемый крепкой дверью с шипами.



Эллдей протянул руку и схватил его за шею, легко повернул его, а затем ударил его головой о дверь,



Дверь распахнулась, открывая узкий проход, и, когда наверху раздались крики и топот бегущих ног, Паско, задыхаясь, сказал: «Заприте дверь». Он поднял фонарь. «Это, должно быть, ведёт в туалетную комнату».



«Здесь довольно сухо». Эллдэй прижал к двери два тяжёлых ствола. «Полегче с фонарём». Он шмыгнул носом. «Держу пари, они гадают, что, чёрт возьми, здесь происходит!» Он взвёл курок второго мушкета.



Сапоги и мушкеты застучали в тяжелую дверь, а затем так же внезапно стихли.



Паско посмотрел на своего спутника. «Ну вот, начнём».



Майор Леру протянул Болито небольшой карманный телескоп. «Сомневаюсь, что вы сможете что-то увидеть, сэр».



Болито приподнялся на коленях, чувствуя боль в конечностях и спине после долгого перехода по суше. Он видел разбросанные по склонам холма, среди дрока и сухой травы, ремни и штаны морских пехотинцев, которые лежали, задыхаясь, беспорядочными кучками.



Небо побледнело, как и звёзды, в этом не было никаких сомнений. Но горизонт и земля всё ещё были связаны, и только там, где береговая линия окаймлялась бледным песком, он мог получить верное представление об их местоположении. Они находились на склоне холма, позади и почти на одном уровне с мысом. В небольшой подзорной трубе он видел грубые борозды там, где земля была вскопана под земляные валы и частоколы, изредка мерцающий свет единственного фонаря. Он играл на паре толстых орудийных казёнников, вероятно, двадцатичетырёхфунтовых, подумал он… Леру опирался на локти, тихонько посасывая круглый камешек.



«Вниз по этому крутому склону и вверх по следующему, к частоколу, сэр.



Даже если предположить, что сзади не будет никакой другой защиты, мы можем потерять половину людей в атаке». Он взглянул на своих уставших морских пехотинцев. «Жизнь на корабле выбивает из них дух. Они не пехотинцы и не линейные солдаты».



Где-то вдали внезапно и яростно залаяла собака. Это было похоже на начало нового дня.



Болито резко ответил: «Сегодня утром им придётся действовать как солдаты, майор. Мы должны атаковать без промедления. Пока труба не призвала гарнизон к оружию».



Он чувствовал, как остальные офицеры приближаются к нему. Он не отрывал взгляда от моря, от трёх тёмных силуэтов стоящих на якоре кораблей. Возможно, им удастся подавить огонь батареи, а затем пробиться к шлюпкам. Всё из-за этого оврага. И из-за его собственной слепоты.



Он коротко сказал: «Мистер Стир, вы возьмете с собой оставшихся у нас моряков и отправитесь на берег. Мистер Люс вас сопроводит». Он кивнул Леру. «Кэррион. Нам лучше двигаться немедленно».



Леру коснулся руки сержанта в темноте. Тот подпрыгнул, словно в него попали мячом.



Майор коротко сказал: «Сержант Гриттон. Передайте приказ. Примкните штыки. Проверьте каждого. По моему сигналу вся шеренга выдвинется рысью».



Морпех поправил шляпу. «Да, сэр». Судя по тому, как он проявил хоть немного эмоций, ему с таким же успехом можно было приказать начистить ботинки.



Люди зашевелились вдоль склона холма, и сталь зазвенела о сталь, когда штыки появились, слабо поблескивая в тусклом свете.



Болито вытащил меч и тихо сказал: «Мы постараемся издать как можно больше шума. Сегодня это лучшее оружие».



Он резко обернулся, когда одиночный выстрел эхом отозвался в холмах, словно рикошет.



На мгновение ему показалось, что дозор заметил его морских пехотинцев или, что еще хуже, их обошли маневром, когда они готовились атаковать батарею.



Нипин крикнул: «Там, внизу, сэр! Я увидел вспышку. Кажется, упал человек».



Раздались приглушенные крики, и единственный фонарь на батарее начал двигаться по ровной земле за земляными укреплениями, словно его нес дух.



Леру пробормотал: «Нет сигнала, ей-богу. Должно быть, это безумец». И с горечью добавил: «Ради всего святого, посмотрите на эту неразбериху! Теперь уже не до сюрпризов!»



Болито даже без подзорной трубы майора видел, как вдоль стены батареи толпятся фигуры. Большинство были очень бледны, словно полуодеты, грубо разбуженные этим таинственным выстрелом.



Он резко ответил: «Это наш единственный шанс, майор». Он вскочил на ноги и махнул шляпой в сторону изумлённых морпехов. «Вы со мной?» Он чувствовал, как безумие поднимается к горлу, словно желчь, и как яростно колотится о рёбра, словно сердце пыталось вырваться на свободу.



С каким-то рычанием морские пехотинцы покинули свои позиции, и когда один за другим они направили свои мушкеты со штыками на батарею, Леру крикнул: «В атаку!»



Спускаясь по склону, морпехи, крича и ликуя, словно дикие звери, вскоре забыли о приказе сбавить темп. Они шли всё быстрее и быстрее, ноги хлестали по траве и камням, а колеблющаяся линия штыков становилась всё ярче, когда над мысом забрезжило слабое зарево.



То тут, то там кто-то падал, но потом снова вставал, шатаясь, находил свой мушкет и бежал вслед за своими кричащими товарищами.



Болито услышал несколько выстрелов, но кто стрелял и куда они летели, он не знал. Он понимал, что поддерживать темп становится всё труднее, и заметил, что теперь они поднимаются, а не опускаются.



Он выдохнул: «Живее! К частоколу!»



Сверху послышались громкие удары, и он услышал, как какой-то человек захрипел и покатился вниз по склону.



Но несколько морпехов отстали и, опустившись на колено, целились поверх голов остальных. Пуля просвистела мимо головы Болито, и он услышал крик, полный боли, со стены батареи.



Леру кричал: «Дорогу! Сержант Гриттон, ведите их туда!»



Треск, треск, треск! С обеих сторон в частокол врезались ядра, и словно издалека Болито услышал настойчивый звук трубы.



Им нужно было добраться до этой стены. Прорвать её, прежде чем подоспеет помощь из лагеря. Все слышали топот лошадей. Кавалерия разгонит уставших морпехов и уничтожит их по частям.



Он чуть не налетел на солдата, распростертого в воротах, но его оттолкнул в сторону кричащий морпех во главе передового отряда. Мысли его закружились, но он цеплялся за эту странность. Тот факт, что ворота были открыты, а часовой убит, не давал ему покоя.



Поднявшись по нескольким ступенькам и спустившись за узкий поворот, он увидел, как около полудюжины испанцев бьют кулаками и оружием по дощатой двери, по-видимому, не замечая наступающих морских пехотинцев.



Один повернулся, и вся толпа бросилась врассыпную от двери, сражаясь друг с другом за возможность вскарабкаться наверх и перелезть через частично достроенную стену.



С гиканьем, словно дьяволы, морские пехотинцы бросились в атаку, поднимая и пронзая штыками, а их ужасные крики заглушало их собственное возбужденное безумие.



Болито крикнул: «Держитесь, морские пехотинцы!» Леру он прошептал: «Остановите их, ради Бога! Мы должны прорваться через эту дверь!»



Со стороны батареи раздались выстрелы, и несколько морских пехотинцев упали, отбиваясь, но так как другие все еще спешили вверх по ступенькам, казалось, что вскоре они не смогут двигаться, чтобы спастись от спрятавшихся стрелков.



Он увидел сержанта Гриттона с огромным топором, стоящим у двери, услышал громкий лязг, когда лезвие вонзилось в обшитую деревом древесину.



Леру выстрелил из пистолета и передал его своему ординарцу, когда тело перевалилось через вал и упало среди кричащих морских пехотинцев.



«Он никогда не успеет сделать это вовремя!»



Он выстрелил из другого пистолета и выругался, когда мяч, не причинив вреда, полетел в небо.



«Готовы, ребята!» — почти кричал Гриттон. «Открывается!»



Болито протиснулся сквозь толпу людей, понимая, что дверь распахивается внутрь, понимая, что никакой топор не сделал этого, и что в следующие секунды его людей может сбить с ног взрыв картечи.



Гриттон кричал: «Стреляйте, ребята! Давайте, займёмся этими ублюдками!»



Затем раздался другой голос, даже громче, чем голос сержанта: «Вперед, сержант Гриттон! Не стреляйте, чёрт вас побери!»



Болито почувствовал, как его несет через дверь поток ругающихся и ликующих морских пехотинцев, и когда они ворвались в грубо высеченный проход и рассредоточились в обе стороны, он уставился на две фигуры, высеченные на фоне одинокого фонаря.



Леру выдохнул: «Один из нас! Стреляй в этого солдата, Гриттон!» «Солдат» бросил мушкет, и когда двое морских пехотинцев схватили его за руки, он хрипло крикнул: «Это я!» Болито оттолкнул морских пехотинцев и обнял юношу за плечи. «Должно быть, я сплю!»



Олдэй крикнул: «Тогда и мы должны сделать то же самое, сэр!»



Леру снова был рядом. «Это главный журнал, сэр!» Он уставился на заляпанное лицо Паско. «Ты…? То есть, ты собирался…?»



Паско хрипло сказал: «Мы планировали взорвать магазин.



Командир знает, что корабль где-то поблизости. Он посмотрел на Олдэя, и силы внезапно покинули его. «И мы знали, что это будет Лисандр».



Олдэй кивнул, его грязное лицо расплылось в улыбке. «Мы не знали, что увидим быков этим прекрасным утром!»



Болито справился со своими путающимися мыслями. Возможно, всё ещё слишком поздно что-либо предпринять. Но всё уже не казалось таким мрачным, таким невозможным, как ещё несколько мгновений назад.



«Майор, отведите людей к батарее. Передайте своим стрелкам, чтобы стреляли осторожно: сомневаюсь, что вы встретите серьёзное сопротивление. Им не захочется стрелять здесь и устроить свой собственный ад». Он посмотрел на Паско и Олдэя. «Как вы и были готовы сделать». Олдэй сказал: «Вот ещё одно, сэр. На внешнем конце мыса есть вторая батарея. Кажется, это единственный погреб, но…»



Он замолчал, когда проход содрогнулся от внезапного взрыва. Раздались также ликующие возгласы и спорадические выстрелы из мушкетов.



Болито кивнул. «Думаю, это было оружие из другой батареи».



Паско хотел последовать за ним, когда тот побежал за морскими пехотинцами, но тот сказал: «Нет, Адам. На тебя пришлась львиная доля опасности. Оставайся здесь с этими ранеными морскими пехотинцами, пока я не придумаю, что делать».



Спеша по тускло освещённому коридору, мимо огромных чанов с ядрами, бочек с порохом и люлек для переноски массивных ядер к печи, он всё думал о случившемся. Паско и Олдей выжили. Мало того, они были здесь, с ним, хотя как им это удалось, он и представить себе не мог. Если бы его полностью развернуло у оврага или он прибыл в лагерь на несколько минут позже, они бы взорвали погреб и батарею, да и себя тоже. Он почувствовал, как от волнения защипало глаза. Принести такую жертву, такой безрассудный жест, даже не дожидаясь, пока корабль войдет в залив. Они знали, что это «Лисандр». Этого было достаточно.



Ещё один оглушительный удар поднял пыль с балок крыши, но он не торопился вкладывать меч в ножны, чтобы успокоиться, пока Леру, без шляпы, с кровью над глазом, сбегал по ступенькам и кричал: «Лисандр уже виден, сэр. Другая батарея открыла по нему огонь, но эта попала по нам». Он тяжело вздохнул. «Послушайте моих ребят. Их ликование — уже награда».



Болито вздрогнул, когда по журналу разнесся еще один звук.



Переместите часть пушек на другую батарею. Полагаю, там есть кипящий снаряд.



Леру повел его вверх по ступенькам, его пальто снова стало алым в прямоугольнике тусклого света с неба.



Болито чувствовал солёный воздух на лице и наблюдал за ликующими морскими пехотинцами, спешащими по земляным укреплениям и стреляющими по направлению к другой батарее. Он не обращал внимания на свист пролетающих мимо пуль и пристально смотрел на высокую пирамиду из парусины, которая, казалось, поднималась прямо из моря.



«Семьдесятчетвёрка» очень медленно входила в залив, её нижняя часть всё ещё находилась в глубокой тени. Херрик приближался, как и предполагал. Никакая батарея на свете не помешает ему осуществить план атаки и не отпугнёт от попытки спасти десант.



Из батареи грянуло орудие, и он стиснул зубы, когда высокий водяной смерч с силой прорвался мимо корпуса корабля. Слишком близко.



Он рявкнул: «Поторопите своих людей, майор! Скажите им, что море — их единственный выход!»

6. Атака на рассвете


«КУРС норд-ост, сэр!» — Голос рулевого приглушённо прозвучал. «Очень хорошо». Херрик беспокойно перешёл на наветренную сторону квартердека и всмотрелся в сторону земли.



Когда он повернулся, чтобы взглянуть вдоль верхней орудийной палубы, он понял, что может довольно ясно видеть некоторых членов экипажа, хотя на первый взгляд казалось, что там так же темно, как и прежде.



Он прошел на корму туда, где возле штурвала стоял Грабб с Пахарь, лучшим помощником своего хозяина.



«Сигнал уже должен был поступить, мистер Грабб». Ему следовало бы промолчать и оставить тревогу при себе. Но она казалась бесконечной. Медленное и осторожное приближение «Лисандра» к скрытой земле, напряжённое напряжение, когда матросы стояли у орудий на каждой палубе, в то время как другие ждали у брасов и фалов на случай, если он отдаст приказ резко сменить галс.



Время от времени справа от цепи он слышал крик лотового, всплеск воды под носом, когда он делал очередной заброс.



Ошибиться было невозможно. Ветер дул ровно по левому борту, глубина моря соответствовала показанной на карте, а Грабб прекрасно знал местность, так что сомнений быть не могло.



Мастер парусного спорта выглядел еще более бесформенным, засунув руки глубоко в складки своего тяжелого пальто.



«Мистер Плоуман повторяет: «Мы видели, как высадилась» группа, сэр. Никаких проблем, даже намека на присутствие донов не было». Он покачал головой и мрачно добавил: «Я согласен с вами, сэр. Сигнал должен был быть подан уже давно».



Херрик заставил себя снова пройти вперед к подножию огромной главной мачты, где Фиц-Кларенс осматривал орудийную палубу под леером.



Херрик сказал: «Там чертовски тихо».



Он пытался представить, что делают Болито и морпехи. Прячутся, взяты в плен, возможно, уже мертвы.



Фиц-Кларенс повернулся и посмотрел на него. «Стало легче, сэр. Намного». Он поднял руку, указывая на землю.



Херрик видел, что ближайший клочок тьмы рассеялся, и можно было различить серп песка, оживлённое движение брызг по разбросанным скалам. «Лисандр» стоял совсем близко к берегу, но глубина была безопасной. В любое другое время это был бы идеальный подход, идеальные условия, которых обычно не хватало в самый нужный момент.



"Клянусь" десять!



Грабб подтвердил это, пробормотав: «Земля, должно быть, в порядке по левому борту, сэр». Он гортанно кашлянул: «Мы сможем плюнуть на неё через полчаса!»



Под палубным ограждением он услышал, как кто-то коротко рассмеялся, и тут же командир орудия скомандовал ему, чтобы тот замолчал.



Матросы были в своих каютах с прошлой ночи, когда спустили шлюпки, и он наблюдал, как они двигались к берегу. Там, внизу, и ещё глубже, на нижней орудийной палубе, ожидающие матросы, вероятно, шёпотом высказывали свои сомнения, шутя по поводу осторожности капитана. Что бы они сказали, если бы он потерял корабль, а вместе с ним и их?



Фиц-Кларенс заметил: «Жаль, что мы потеряли связь с Харбеллом, сэр».



Херрик рявкнул: «Займитесь своими обязанностями, мистер Фиц-Кларенс!»



Возможно, это было лишь мимолетное замечание. Или лейтенант имел в виду, что если он слишком нервничает, чтобы принять решение, то ему следует подать сигнал маленькому шлюпу, чтобы тот сделал первый ход?



Он прошёл несколько шагов по накренившейся палубе, чувствуя, как расчёты девятифунтовых пушек наблюдают за ним, когда он проходит мимо. Каждое орудие было заряжено и готово к бою за закрытыми амбразурами. Абордажная сабля и абордажный топор были отточены на точильном камне на главной палубе. Казалось, это было несколько часов назад.



Он увидел лейтенанта Вейча, командовавшего верхней палубной батареей из восемнадцатифунтовок, который отдыхал у люка, болтая с двумя мичманами. Возможно, им было всё равно. Они были такими же, каким был он сам когда-то. Предпочитая оставить всё другим. Когда события развивались слишком быстро, чтобы успеть что-то подумать, всё равно было слишком поздно. Он переступил с ноги на ногу и наблюдал, как над землёй разгорается рассвет. Он участвовал во многих морских боях. Многое видел и познал милосердие выживания. Но такая работа была ему не по плечу.



Высоко над глубоко затенёнными палубами он слышал, как хлопают марсели и фок-рейс, а затем жадно наполняются воздухом от внезапного порыва ветра. Ещё выше были подняты и хорошо натянуты брамсели, и ему показалось, что он видел, как один из впередсмотрящих на мачте дрыгал ногами, чтобы сдержать холод сырого воздуха.



Он перешёл на другую сторону палубы, странно просторной без морских пехотинцев. Он попытался представить себе каждого офицера своего подразделения, от Фиц-Кларенса с его изысканной маской абсолютной уверенности в себе, до таких, как лейтенант Киплинг на нижней орудийной палубе и Вейтч, который, казалось, был так расслаблен со своими командами под надутым парусом. С Гилкристом на берегу и лейтенантом Стиром с ним, ему и так не хватало людей. Но те, кто остался, ещё едва сплотились в команду, и их навыки стрельбы под огнём ещё предстояло проверить.



"Клянусь" семнадцать!



Он услышал свой голос: «Поднимите вопрос еще раз, мистер Грабб».



«Есть, сэр!»



Херрик проигнорировал внезапный топот босых ног, когда мужчины спешили подстричь газоны. Он принял небольшое решение. Ещё было время его изменить.



Он думал об остальной части эскадры, и особенно о капитане Фаркуаре. Фаркуар получил инструкции. С другим двухпалубником и «Баззардом», прикрывающим фланг, он будет готов прийти на помощь, как только получит сигнал. Когда рассветёт, можно будет связаться с Харбеллом…



Херрик вздрогнул от внезапного отчаяния. Всё это займёт время. Слишком много времени. Болито и десантный отряд не подали сигнал, как было условлено. Вести Лисандера в залив без поддержки и разведданных с берега было безумием. Болито ясно дал это понять.



«Курс север» — на восток на север, сэр!»



"Очень хорошо."



Херрик снова подумал о Фаркуаре. Он был бы рад, если бы тот попросил о помощи. И точно так же он возненавидел бы его, если бы тот не принял решения. Он был флаг-капитаном. Как же кисло это звание звучало в этот момент.



Он медленно произнёс: «Мы войдем в залив, мистер Грабб». Он посмотрел на расправленные плечи Фиц-Кларенса. «Пожалуйста, выключите батарею левого борта».



Когда труба тянулась с палубы на палубу, а крышки иллюминаторов поднимались, Херрик услышал приглушённый крик, когда, визжа, словно потревоженные кабаны, орудия «Лисандра» выкатили наружу. Он попытался собраться с мыслями, представив себе спокойное лицо Болито.



Фиц-Кларенс осторожно доложил: «Орудия левого борта закончились, сэр».



«Спасибо. Передайте команду на карронады. Огонь только по моей команде. Всегда трудно пометить наземную цель…» Он замолчал, почувствовав любопытный взгляд лейтенанта.



«Как вы увидите».



«Лисандр» довольно круто кренился под напором парусов, но Херрик по опыту знал, что в таких обстоятельствах лучше сохранять максимальную маневренность. Ни одному кораблю ещё не удавалось одолеть удачно расположенную береговую батарею. Это было всё равно что пытаться убить блоху пером.



Он перешёл на наветренную сторону, держась за сетку гамака, и наблюдал за бурлящей водой под упавшими камнями. Западный мыс скользил по траверзу, и когда кливер «Лисандра», словно копьё, уловил первый тонкий луч света, он увидел залив и твёрдую землю за ним.



Он резко бросил: «Измените курс на два румб, мистер Грабб. Держите курс на север» на восток. Он знал, что Грабб молча протестует позади него, но сосредоточился на широте и глубине маленькой бухты. Она могла быть пуста. Возможно, они все ошибались с самого начала.



Когда брасы были снова установлены, а реи отрегулированы для удержания ветра, он заставил себя пройти на корму к компасу, чувствуя на себе взгляды двух рулевых, пока он проверял курс, а затем повернулся, чтобы осмотреть установку каждого паруса.



«Ни» на восток, сэр.



Он кивнул. «Хорошо».



Грабб добавил: «Она полна и» до свидания, сэр, настолько близко «насколько это возможно».



Херрик смотрел на огромные паруса, замечая, как они начинают хлопать и дрожать. Реи были крепко закреплены, и корабль, должно быть, терял ход, несмотря на давление парусов. Но это давало ему максимум времени и места для маневра.



«Палуба! Мушкетный огонь по левому борту!» Пауза, а затем с фок-мачты: «Корабли на якоре, сэр! Трое на них!»



Внезапный грохот большой пушки заставил многих людей вскрикнуть от тревоги.



Херрик затаил дыхание, считая секунды, пока со свистом и громким всплеском мяч не упал «вниз, далеко от противоположной стороны».



«Пусть она упадет с вершины, мистер Грабб».



Херрик прислушался к скрипу рулевого механизма и шумному отклику брам-стеньг, когда кливер-гик «Лайсандра» слегка повернулся к выдвинутому наружу указателю другого мыса.



Бац! Он с изумлением осознал, что теперь видит бледный пляж за пришвартованными судами. И какие-то бегающие фигуры, похожие на насекомых, безликие.



Бац! Раздался громкий хор криков, когда ядро с силой ударилось о борт судна, подняв завесу брызг над баком.



Пахарь заметил: «Хорошая стрельба».



Грабб сказал: «Значит, они ждали» нас. Должно быть, «знали всё это время».



Фиц-Кларенс крикнул: «Один из кораблей! Он пытается тронуться с места!»



Херрик вытер лоб. Он чувствовал разочарование на каждом шагу. Его тошнило от нового осознания того, что им отказано даже в возможности удивиться.



«Бриг, сэр!» — дико закричал молодой Саксби. — «Она перерезала якорный канат!»



Херрик видел, как трепетали бледные паруса брига, когда тот поставил фок и кливер, как его очертания становились короче, когда он, освободившись от якоря, начал отплывать к морю. Тот же ветер, что нес «Лисандр» к предательским струям падающих ядер, должен был привести его в безопасное место.



Он обнажил шпагу и быстро пошёл к палубному ограждению. Это был пик горечи и тревоги, беспокойства за Болито и за свои собственные способности.



«Мистер Вейтч! Как пожелаете! Я хочу, чтобы этот бриг был задержан!»



Лейтенант вышел из транса и крикнул: «Командиры орудий! На подъём!» Он присел за одним из своих восемнадцатифунтовок, глядя в открытый иллюминатор. «Огонь!»



Вся батарея изрыгала огонь и дым долгим, прерывистым залпом. Пока дым потек обратно через порты, а орудийные расчёты бросились в бой, используя губки и трамбовки, Херрик увидел, как море вокруг брига было испещрено огромными кругами белых брызг.



Орудийные тягачи визжали, когда восемнадцатифунтовые орудия поднимали и поднимали по наклонной палубе к портам. Капитан за капитаном поднял руку, и Вейтч рявкнул: «Огонь!»



Снова протяжный грохот канонады, ярко-красные и оранжевые языки пламени, вырывающиеся из корпуса, их тяжёлые ядра, скачущие по воде и вздымающиеся над бригом и вокруг него, словно густые клубы брызг. Когда дым рассеялся, Херрик увидел, что грот-мачта брига исчезла, и он, казалось, беспомощно дрейфует, потеряв управление, на палубе царил хаос.



Он крикнул: «Прекратите огонь! Мистер Фиц-Кларенс, оба катера должны быть готовы к спуску через пять минут». Он вытирал глаза, когда над квартердеком поднялось ещё больше едкого порохового дыма. «Принимайте командование на себя». Он схватил лейтенанта за руку и повернул его к сетям. «Это среднее судно — какой-то транспорт. С глубоким корпусом. Выведите его из строя, прежде чем они попытаются его затопить. Если окажете сопротивление, отойдите, и я разнесу его, когда мы будем проходить». Он подтолкнул его к трапу и крикнул: «Мистер Вейтч! Убавьте паруса! Уберите с него рули!»



Грабб посмотрел вверх, когда в главный марсель, словно огромный металлический кулак, врезался шар, оставив дыру размером с талию человека.



Он сказал: «Боже Всемогущий».



Херрик расхаживал по палубе, перебирая в уме одну ситуацию за другой. По мере того, как крен корабля уменьшался из-за ослабления парусов, абордажные сети поднимались, и под хор криков и ликований два катера поднимались и проходили по трапу. Мужчины падали за борт, высоко держа абордажные сабли и мушкеты, в то время как другие руки отвязывали весла и отталкивались от толстого борта корабля:



Со стороны суши послышалось еще больше ударов, а один снаряд пролетел сквозь защитный кожух и заставил матроса упасть, задыхаясь, на сетки, натянутые для защиты орудий от падающих обломков.



И как быстро свет проникал и усиливался в заливе. Херрик оторвался от наблюдения за двумя лодками, барахтающимися у причала, и увидел батарею на холме, над которой клубился дым. Скоро пора будет сдавать корабль, подумал он. Вернись через залив и прикрой отряд, выходящий из воды, и их лодки.



Бац! Он резко обернулся, когда мяч врезался в нижнюю часть корпуса, сотрясая её до самых досок под его ботинками.



Под марселями, фоком и кливером «Лисандр» продвигался очень медленно, и в качестве цели он не мог бы выглядеть лучше.



Херрик резко сказал: «Мы скоро отступим, мистер Грабб». Он закрыл уши, чтобы не слышать чьих-то криков. «Мы сделали всё, что могли».



Ещё два мяча пронеслись по синей воде, словно пара акул, стремительных прыжков. Один пролетел между двумя катерами, едва не задев бешено мчащиеся лопасти вёсел, другой врезался в бок «Лисандра» чуть ниже клюва.



Он заставил себя наблюдать за усилиями двух катеров. Один уже сцепился с тяжёлым транспортным судном, другой вёл перестрелку из мушкетов с метавшимися фигурками на его корме.



Ему нужно отозвать и шлюпки. Вся затея провалилась. Он повернулся к мичману Саксби, стоявшему с сигнальной командой, когда услышал недоверчивый крик: «Сэр! На другой батарее, сэр!»



На реях и орудийных палубах раздались крики радости, и когда Херрик пристально посмотрел на тонкую мачту над испанской батареей, он увидел, как наверху дернулся флаг — тот самый, который развевался на пике Лисандра.



Грабб пробормотал: «Я вижу багрянец! Эти чёртовы быки всё-таки добрались туда!»



Остальные голоса потонули в одном оглушительном взрыве. Он прокатился от мыса, разбрасывая камни и обломки по всему пляжу и разбрасывая солдат, пытавшихся оттуда приблизиться к батарее.



Херрик попытался сдержать ухмылку. «В дрейф, мистер Вейтч!» Он резко кивнул. «Да, вы! На военном корабле быстро повышают!»



Он указал на транспорт. Взрыв в оставшейся батарее положил конец сопротивлению, и он видел, как люди Фиц-Кларенса хлынули на борт, испанский флаг приспустился, подтверждая захват. Второй бриг был уже в пути, надувая паруса и двигаясь на максимально возможной скорости, чтобы избежать гибели.



Херрик спокойно наблюдал за ней. «Хэрбелл поймает эту штуку».



С накренившимися и грохочущими парусами «Лисандр» шёл против ветра. С берега больше не раздавалось ни звука, а вдоль берега лишь трупы и раненые свидетельствовали о масштабах бомбардировки.



«Спускайте больше шлюпок». Херрик оценил медленный дрейф воды через залив. «Возможно, придётся встать на якорь, но я хочу, чтобы все домкраты были подняты».



Саксби крикнул: «Коммодор идёт по берегу, сэр!» Он подпрыгнул. «А вот и морпехи!»



Херрик вцепился в поручни и с благоговением наблюдал за беспорядочной процессией. Он увидел лейтенанта Стира, стоящего по пояс в воде рядом со шлюпкой, которую его моряки, должно быть, где-то откопали. Неуверенные шаги раненых, которых переносили на борт, и два катера, мчавшиеся с призового судна на помощь остальным.



Грабб подошёл к нему. «Это даст донам что-то, за что можно ухватиться, сэр».



Херрик кивнул. Один корабль потоплен, более крупный захвачен, а оборонительные сооружения разрушены.



Он напрягся. «Мистер Саксби! Дайте мне ваш стакан!»



Грабб уставился на него. «В чём дело, позвольте узнать, сэр?» Херрик протянул ему стакан и тихо ответил: «У коммодора с собой племянник».



Хозяин тихонько присвистнул. «Его рулевой тоже Бог». Он захлопнул стекло. «Не думаю, что смогу выдержать ещё несколько чудес за один день!»



Херрик медленно шёл по трапу, не в силах оторвать взгляд от приближающейся лодки. Это было очень близко. Он едва не принял решение. Возможно, Грабб был прав насчёт чудес.



Он отыскал фигуру Вейтча на шканцах. «Приготовьтесь встретить коммодора!»



Через несколько мгновений Болито поднялся наверх и пролез через входной люк. Его лицо было грязным от дыма, локти выглядывали из рукавов, но он улыбался так, что Херрик почти забыл об этой улыбке.



Болито сказал: «Ты очень вовремя, Томас!» «Я почти выполнил ваш приказ, сэр», — Херрик неловко усмехнулся. «А потом я вспомнил, что бы вы сделали на моём месте».



Болито запрокинул голову и сделал несколько глубоких вдохов. Это было совсем близко. Люди Леру выпустили три раскалённых ядра по другой батарее, и он думал, что они сдадутся. Но худой, фанатичный офицер снова и снова подбадривал их и поддерживал. Аллдей назвался комендантом лагеря. Испанцу также удалось вести точный обстрел из своей пушки, направленной в море, и как минимум два ядра попали в Лисандера, а может, и больше.



Затем, когда корабль, казалось, собирался уйти от беспощадного артиллерийского огня, один из выстрелов Леру попал в пороховой погреб батареи. Там всё и закончилось, и он увидел, как испанского капитана разорвало на части взрывом, а его сабля всё ещё развевалась в воздухе.



Он обернулся и наблюдал, как Паско хромает через порт под радостные возгласы и смех, а некоторые из орудийных расчетов столпились вокруг него, чтобы похлопать его по плечу или указать на его запятнанную вином форму.



Херрик покачал головой. «А я сомневался, что мы сможем это сделать, сэр».



Болито печально посмотрел на него. «С такими людьми я мог бы сделать всё, что угодно, Томас».



Эллдей прошел мимо, его босые ноги с трудом держались подальше от рым-болтов и орудийных такелажных приспособлений.



Болито отстегнул свой потускневший меч и протянул его ему. «Вот, Олдэй. Я сейчас спущусь».



Олдэй посмотрел на него, и на его лице снова появилось напряжение. «Да, сэр».



Болито тихо добавил: «Я расстроюсь, если уровень воды в моих графинах всё ещё будет высоким, когда я их проверю». Он с нежностью посмотрел на него. «Я благодарен за твою безопасность».



Херрик подождал, пока Олдэй скрылся за люком каюты, а затем сказал: «Я впервые вижу, чтобы его лишили ответа, сэр».



Болито наблюдал, как морпехи поднимались на борт или их вытаскивали через порт, – взгляды, полные растерянности, боли и искренней радости от того, что они живы и целы. Он чувствовал, как его собственная дикость угасает, и представлял, каково было Паско и Оллдею.



Он стряхнул с себя эти мысли. «Что ж, капитан Херрик, прикрепите шлюпки и дайте сигнал нашему призовому судну сняться с якоря и занять позицию под ветром». Он легонько похлопал его по плечу, и улыбка вернулась на его лицо. «Мы немедленно присоединимся к эскадре».



Болито молча ждал, пока Херрик закончит изучать карту. Через кормовые окна он видел, как захваченный испанский транспорт тяжело плелся в кильватере «Лисандра», и в сотый раз задумался о своём решении не отправлять его в Гибралтар в качестве очередного приза.



Херрик выпрямился и посмотрел на него. «Согласен, сэр. По нашим расчётам, мы находимся в проливе между Испанией и островом Ибица. Мистер Грабб уверяет меня, что мыс Сан-Антонио находится примерно в двадцати пяти милях от траверза левого борта».



Болито склонился над картой и изучил разбросанные пеленги и глубины вдоль испанского побережья. Прошло два дня с тех пор, как Херрик приплыл в залив, чтобы спасти их, прежде чем приказал «Хэрбеллу» Инча преследовать оставшийся бриг. Либо бриг оказался быстрее, чем казалось, либо Инч потерял ориентировку. Последнее более чем вероятно, решил он.



Херрик прямо сказал: «Я не вижу причин, по которым мы не встретились с эскадрой, сэр». Его взгляд оставался спокойным, когда он добавил: «Капитан Фаркуар прекрасно знал, что нам может понадобиться поддержка.



Болито подошёл к кормовым окнам и наблюдал, как фок-сейл испанского корабля развевается на изменчивом ветру. Это была странная добыча. Набитая доверху порохом и дробью, кормом для лошадей и мулов и достаточным количеством палаток, чтобы укрыть целую армию, она оставалась загадкой. Её звали Сегура, и, отплыв от берега, он послал за её хозяином, коренастым, скрытным мужчиной, который был откровенно ошеломлён, когда Болито показал письмо, которое люди Джавала принесли с захваченной шхуны.



Капитан-испанец, ломая язык, настаивал, что не знает конечного пункта назначения. Более того, в его каюте не было ничего, что могло бы доказать обратное, и, если только он не выбросил свои приказы за борт при первых признаках опасности, он был в таком же неведении, как и его захватчики.



Он не казался умным лжецом. Он признался, что ему было приказано доставить груз к месту встречи в заливе Валенсия, где он мог ожидать эскорта и, возможно, других торговых судов, зафрахтованных для военных целей. Он оправдывался тем, что был плохим моряком и не хотел ввязываться в войну. Испанский комендант, отвечавший за погрузку его судна, дал ему инструкции, которые…



Это поставило бы его под контроль французов. Капитан сказал, что французы используют множество судов по всему Средиземноморью для поддержки своих недавно созданных форпостов.



Стоит ли игнорировать эту неожиданную находку? Если какая-то встреча всё же предстояла, лучше перестроить эскадру, прежде чем снова вторгаться в воды противника.



Но Фаркуара здесь не было. Ветер почти не менялся, и, по сути, ничего такого, что могло бы помешать другим кораблям выйти на связь.



Он медленно произнёс: «Возможно, капитан Фаркуар был связан с противником». «Возможно». В голосе Херрика слышалось сомнение. «Но факт остаётся фактом, сэр: Харбелл не вернулся, ни с добычей, ни без неё, и мы одни. Скорее всего».



Болито кивнул. «Верно. Думаю, мы сохраним прежний курс. Фаркуар может по каким-то своим причинам решить присоединиться к нам ближе к нашей конечной цели». Он провёл пальцами по карте и по району, обозначенному заливом Лион. «Французы разворошили муравейник, Томас. Думаю, у них на уме нечто большее, чем вторжение в Англию». Он указал рукой на берега Африки. «Уверен, это будет здесь».



Он вдруг вспомнил яркую вспышку над крепостными валами, когда люди Леру запустили светящийся шар в испанский пороховой склад. Как же изменились его люди за это короткое время! Они почти не колебались, и его трогали их усилия, даже когда атака казалась безнадежной.



Новости, должно быть, уже достигли высших эскадр. Даже таких далёких, как Франция. Если эскадра прощупывала путь, то и противник, должно быть, размышлял о её намерениях. Он снова прошёл на корму и уставился на призовой корабль.



Командовал лейтенант Фиц-Кларенс, несомненно, радующийся своему неожиданному повышению.



Херрик сказал: «Если Хэрбелл не вернётся в течение дня, боюсь, нам придётся считать её потерянной». Он потёр подбородок. «А это значит, что мы останемся без глаз». И добавил с внезапной горечью: «Чёрт бы побрал этого Джавала! Держу пари, он ушёл за какой-нибудь жирной добычей, чтобы набить карманы!»



Болито задумчиво смотрел на него. «Вполне возможно. Или, может быть, вся эскадрилья уничтожена?» Он коснулся его руки и улыбнулся. «Это была шутка, Томас. Но не думай, что я не беспокоюсь».



Он обернулся, когда в сетчатую дверь постучали. Это был Паско, незнакомец, почти в своей настоящей форме.



«Вы посылали за мной, сэр?»



«Да». Болито указал на стул. «У тебя было ещё время подумать о своём испытании?» Он увидел, как тёмные глаза юноши стали отстранёнными, и добавил: «Это может быть важно, Адам».



Паско размял ноги. «У меня сложилось впечатление, что испанцы настолько готовы помочь своему союзнику, что готовы на всё, кроме сражения. Они использовали рабов на галерах, преступников, всех, кто мог поднимать и переносить грузы, для строительства укреплений и подготовки путей погрузки на всевозможные суда».



Болито посмотрел на них и улыбнулся. «Поскольку корабли графа Сент-Винсента наблюдают за Кадисом и портами Бискайского залива, я думаю, что вряд ли всё это на пользу Англии». Он твёрдо кивнул. «Вот что я и намеревался сделать. Направляйтесь в Тулон и другие небольшие французские порты поблизости, где, если повезёт, мы встретимся с другими нашими кораблями. Затем на юго-восток, на Сицилию, где сможем пополнить запасы воды и провести тайные расспросы». Его улыбка стала ещё шире, когда он заметил сомнения Херрика. «Я знаю, Томас, Королевство Обеих Сицилий находится в мире с Францией. Но из этого же не следует, что оно воюет с нами, а?»



Он взглянул на открытый световой люк и услышал крик впередсмотрящего: «На палубу! Паруса по левому борту!»



Херрик встал. «Прошу прощения, сэр». Он застенчиво улыбнулся. «Хотя, полагаю, вам всё ещё трудно удержаться от того, чтобы не бегать по палубе вместе с нами!»



Болито подождал, пока он уйдет, а затем спросил: «А ты, Адам, как твои боли?»



Паско усмехнулся: «Я и не думал, что на теле может быть столько синяков».



Над головой раздались шаги, и Болито представил, как вахтенного мичмана гонят к вантам с самым большим доступным телескопом. Хэрбелл был явно один. Неважно. Ещё один приз, возможно, поднял бы их авторитет в глазах адмирала, но рисковать единственным шлюпом не стоило.



«Пэскоу» — тихо спросил он. «Я хотел бы кое-что спросить, сэр?»



Болито посмотрел на него, видя решимость и лёгкую тревогу. «Ты заслужил право спрашивать, что хочешь». Паско не ответил на его улыбку. «Дама, дядя.



Кэтрин Пареха. Та самая YQU… — Он запнулся. — Вы знали её в Лондоне.



«Ну?» Он подождал. «Что с ней?»



«Мне было интересно. Ты её домой отвёз, я имею в виду, в свой дом в Фалмуте?»



Болито медленно покачал головой. Увидев её лицо. Чувствуя её тепло, её потребность в нём. «Нет, Адам. Не в Фалмут», — Паско облизнул губы. «Я не хотел совать нос в чужие дела».



«Всё в порядке». Болито пересёк красную палубу и схватил его за плечо. «Это важно для тебя, я вижу. Но мои чувства тоже много значат для меня».



Паско откинул волосы со лба. «Конечно». Он улыбнулся. «Понимаю». Он снова помедлил. «Она мне нравилась. Вот почему я…» Болито серьёзно посмотрел на него. «Вот почему вы скрестили мечи. За моё имя».



"Да."



Болито подошёл к столу и достал сломанный меч. «Возьми это. Это было для меня утешением, когда все остальные думали, что ты мёртв». Он увидел, как тот держит меч, словно тот раскалён докрасна. «Но сохрани его для врага, а не для тех, кто пытается ранить тебя словами».



Он оглянулся, когда ноги застучали по трапу, и через несколько секунд Люс, который, по-видимому, был вахтенным мичманом, поспешил в каюту и доложил: «Капитан Херрик, ваше почтение, сэр. „Хэрбелл“ уже виден, и он будет на расстоянии сигнала в течение получаса». Его взгляд метнулся в сторону Паско. «Других парусов не видно, сэр».



«Спасибо, мистер Люс». Болито сравнил их. Паско был на год старше Люса, если не больше. Он был рад их дружбе в этом кишащем и зачастую бессердечном мире линейного корабля. «Мои поздравления капитану».



Ему нужно было выйти на палубу, даже на фор-марш, несмотря на всю его ненависть к высоте, чтобы посмотреть, что случилось с Инчем и его запоздалым шлюпом. Он вздохнул. Это было совершенно бесполезно. Пока его собственный широкий шкентель оставался над этим или любым другим кораблём, он был обязан оставаться неподвижным, чтобы сосредоточить свою энергию на решениях, выходящих за рамки управления кораблём.



Остальные наблюдали за ним, и Паско спросил: «Могу ли я пойти с мистером Люсом?»



«Конечно». Он смотрел им вслед. Ничего не изменилось. Он как раз закончил записывать события рейда, когда Херрик снова пришёл в каюту, его лицо расплылось в улыбке. «Хэрбелл подал сигнал, сэр. Два паруса на северо-запад. Если я был неправ капитаном Фаркуаром, то сейчас самое время признать это».



Болито быстро подошел к карте, вспоминая перемену ветра, ощущение песка и пыли на щеке, когда он с тоской слушал новости корнуоллского морского пехотинца о непроходимом овраге.



Он сказал: «Ни в чём не признавайся, Томас. Даже Фаркуар не смог бы вести свои корабли так быстро, чтобы доставить их к северо-западу от нас!»



Он схватил шляпу. «Инч, должно быть, потерял свой бриг, но, ей-богу, сегодня он привёз нам рыбу покрупнее!»



Херрик поспешил за ним, на его лице отразились новые сомнения и опасения.



На квартердеке было очень светло, и солнце стояло почти прямо над грот-реем. Болито кивнул Вейчу, который нес вахту, а затем направился на наветренную сторону, устремив взгляд за бак, к сверкающему горизонту и его дымке.



Херрик крикнул: «Направляйтесь к Харбеллу. Расследуйте. Держитесь на позиции с подветренной стороны».



Флаги скользили и скользили по палубе в разноцветном беспорядке, пока, к удовлетворению Люса, они не были надежно закреплены на фалах и вскоре не стали развеваться на ветру.



«Хэрбелл принят, сэр».



Херрик кисло сказал: «Чёрт возьми, я так и думал». Фрэнсис Инч всегда был слишком быстр, чтобы сбиться с пути. Он ухмыльнулся, несмотря на тревогу. «Вот же идиот!»



Минуты тянулись, и группы моряков, которые только что думали только о своем полуденном приеме пищи, каким бы скудным он ни был, теперь толпились у вант и трапов, чтобы поглазеть на небольшие очертания шлюпа.



Люс забрался на середину вант и держал подзорную трубу наготове, чтобы корабль не нырял и не качался.



Внизу Паско смотрел вверх, прищурившись от яркого света, уперев руки в бока. Возможно, Болито подумал, что, возможно, вспоминал времена, когда он был мичманом-сигнальщиком.



Грабб печально сказал: «Если это будут ещё два приза, нам придётся терпеть нехватку обученных людей, способных управлять этим кораблём». Крик Люса внезапно прервал пересуды на квартердеке. «Из Харбелла, сэр! Враг в поле зрения!»



Болито медленно подошёл к люку каюты и облокотился на поручень. Он уже мысленно видел их, мчащихся к нему вдоль берега. Он видел их задолго до подтверждения со шлюпа, возможно, когда Люс пришёл в каюту.



Он сказал: «Сигнал Инчу приближаться к „Сегуре“». Он ждал, видя смешанные выражения сомнения и волнения на их лицах. «Когда он приблизится, дайте ему сигнал держать приз под прикрытием. Мы не потеряем его, если сможем».



Херрик резко спросил: «А мы, сэр?»



Люс снова крикнул: «Из Харбелла, сэр. Два линейных парусника».



«Мы, Томас?»



Херрик подошёл ближе, отгородившись от наблюдавших поблизости офицеров. «Мы справимся с ними обоими?»



Болито медленно указал на голый горизонт. «Если только ты никого больше не видишь, Томас».



Гилкрист поспешил на корму, притопывая ногами в своей странной подпрыгивающей походке. Он посмотрел прямо на Херрика.



«Приказы, сэр?»



Болито спокойно сказал: «Прошли 19 четвертей, мистер Гилкрист. И я хочу, чтобы корабль был готов к бою через десять минут». Гилкрист зашагал прочь, его длинные руки настойчиво манили барабанщиков морской пехоты.



Болито снова повернулся к Херрику. «И дай ему галсы, Томас. Хочу, чтобы враг увидел, как мы рвёмся в бой». Он удержал его, тихо добавив: «Неважно, что мы чувствуем, а?»



Он подошёл к трапу на корме и начал подниматься. За спиной у него раздался отрывистый бой барабанов и тут же раздался топот спешащих людей: отряд Лисандра откликнулся на призыв.



Болито облокотился на кормовой поручень и прикрыл глаза, наблюдая, как шлюп снова меняет очертания, переходя на новый галс, пытаясь пробиться сквозь ветер к своему флагману. Скоро враг покажет своё лицо.



Болито разобрался в своих ощущениях. Это был его первый выход в море с прошлого года.



Он смотрел на дымку вокруг мачт «Хэрбелла», вспоминая прежние времена. Не потому ли он приказал поставить больше парусов? Чтобы поскорее покончить с этим, хотя бы для того, чтобы проверить свою силу или слабость?



Под палубой он слышал, как срывали экраны, как грохотало снаряжение, вытаскиваемое из орудий и люков. С двенадцати лет он был частью этой жизни, разделял её, терпел всё, что она могла предложить и что грозило.



Он посмотрел на людей, снующих вокруг своих орудий на верхней палубе, на морских пехотинцев, степенно марширующих по обе стороны кормы, словно на обычном параде.



Теперь он был коммодором. Он мрачно улыбнулся. Но без эскадрильи.

7. Одна компания


«Разрешён к бою, сэр». Лицо Гилкриста оставалось непроницаемым. «Ровно девять минут».



Болито не услышал ответа Херрика и неторопливо направился к наветренной стороне палубы. С поднятым большим главным парусом и всеми видимыми орудиями, готовыми к бою, корабль приобрел атмосферу напряженности и угрозы.



Херрик подошёл к нему и прикоснулся к шляпе. «Кроме семи больных или раненых, сэр, вся команда корабля находится в строю». Он вопросительно посмотрел на него. «Мне передать приказ погрузить и выдвигаться?»



"Позже. "



Болито снял телескоп со стойки и направил его на левый борт. Морская гладь болезненно сверкала в ярком свете. Словно миллион крошечных зеркал. Больше серебристая, чем синяя. Он застыл, когда перед его объективом проплыли сначала один, а затем другой корабль.



Херрик всё ещё смотрел на его лицо. Что-то искал. Возможно, их судьбу.



Болито сказал: «Семьдесят четыре, наверное. Из-за этого ветра им тяжело идти».



Он держал подзорную трубу на головном судне. Оно отворачивалось, открывая взгляду свою длину, два ряда клетчатых орудийных портов. Паруса были в беспорядке, он видел, как по ним скользили тени, пока капитан пытался удержать ветер, пока не завершил смену курса.



Он сказал: «У него плохое управление, Томас». Он прикусил губу, пытаясь представить свой корабль с точки зрения противника. Пройдёт час, прежде чем они схватятся. Чтобы иметь шанс против двух мощных семидесятитрёхстволок, ему нужно держаться за анемометр. По крайней мере, пока он не сможет сбить одну из них или пройти между ними. Он медленно добавил: «Слишком долго в порту», возможно. Как и нам, им нужна вся возможная подготовка.



Болито наблюдал, как стройный корпус «Хэрбелл» проходит мимо него на сходящемся галсе, а её офицеры круто разместились на узком квартердеке. Ему показалось, что Инч машет шляпой, но он забыл о нём, когда люди Люса подняли сигнал, призывающий «Хэрбелл» занять новую позицию. В качестве простого зрителя, в худшем случае – выжившего, который сообщит новость адмиралу или Фаркуару.



Он подошёл к трапу и пробежал взглядом по верхней палубе. Самое худшее. Ожидание. Жаль, что только половина команды успела поесть до вызова на каюту.



Он спросил: «У нас осталось пиво, Томас?» Херрик кивнул. «Полагаю, да. Хотя сомневаюсь, что казначей обрадуется, если он сейчас об этом заговорит».



«Но он не будет сражаться». Болито заметил, как его слова разнеслись по ближайшей группе орудийных расчётов. «Передайте приказ немедленно».



Он отвернулся. Это был дешёвый способ поднять их боевой дух. Но это было всё, что у него было.



Он вернулся на квартердек и встал, балансируя одной ногой на девятифунтовой пушке. Капитан взглянул на него и похлопал костяшками пальцев по лбу. Болито улыбнулся. Мужчина был стар, или выглядел старым. Его грубые руки были покрыты смолой, а руки были покрыты свирепыми синими татуировками.



Он спросил: «А ты кто?»



Мужчина обнажил неровные зубы. «Мариот, сэр». Он помедлил, сомневаясь, стоит ли продолжать разговор со своим коммодором. Затем он добавил: «Служил с вашим отцом, сэр, на старой «Сцилле».



Болито уставился на него. Он подумал, рассказал бы ему Мариот, если бы он был у другого орудия в какой-нибудь другой части корабля.



Он спросил: «Вы были там, когда ему отрубили руку?» Мариот кивнул, его выцветшие глаза смотрели куда-то вдаль. «Да, сэр. Он был хорошим человеком, я не служил никому лучше». Он неловко усмехнулся, «защищая» ваше присутствие, сэр.



Херрик остановился рядом с ним, и на его лице отразился вопрос. Болито сказал: «Этот человек служил с моим отцом, Томасом». Он прикрыл глаза, высматривая противника. «Как тесен мир, связанный с флотом».



Херрик кивнул и спросил Мариота: «Сколько вам лет?» Мужчина покачал головой. «Не могу точно вспомнить, сэр». Он похлопал по казённику пистолета. «Но достаточно молод для этой маленькой леди!»



Болито медленно ходил взад и вперёд по палубе, не обращая внимания на радостные крики, которыми приветствовали первую порцию пива. Все в одной компании. Человек, который был с его отцом в Индии. Эллдей, его доверенный рулевой и друг, которого впервые привела к нему группа вербовщиков. Херрик, когда-то младший лейтенант под его началом, и Адам Паско. Единственный сын его брата, возможно, связующее звено между ними всеми.



Херрик говорил: «С ними, может быть, и обращались плохо, сэр, но я был бы счастливее, если бы у нас была хоть какая-то поддержка. Даже фрегат, чтобы вцепиться им в чёртовы задницы!»



Болито остановился у сетей, поняв, что весь в поту. «Лисандр сражался с афинским флотом и разбил его почти за четыреста лет до рождения Господа нашего. Он захватил Афины годом позже, если верить моему старому наставнику». Он улыбнулся Херрику. «Он, конечно, не подведет нас сегодня?» Он добавил тише: «Будь спокоен, Томас. Твои люди следят за тобой. Прояви хоть каплю сомнения, и нам конец».



Херрик сцепил руки за спиной, опустив подбородок на шейный платок. «Да. Прости. Странно, как ты никак не можешь привыкнуть к тому, ради чего работал и учился: к виду вражеского паруса, к звуку бортового залпа. Иди вперёд, пока не попадёшь под удар или не потонешь». Он добавил с необычной горечью: «Эти чопорные люди в Англии, которые рыдают при виде королевского корабля, выходящего из гавани, никогда не думают о «беднягах, которым приходится их обслуживать». Кто умирает каждый день, чтобы обеспечить им комфорт и безопасность».

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги