Сила не по рангу

Глава 12

Мы с матушкой переглянулись и одновременно покачали головами. Нет уж, Андрею нечего делать на Апраксином дворе. Даже в былые времена это место нельзя было назвать дружелюбным к представителям аристократии, а сейчас и подавно. В лучшем случае придется применять магию, а это чревато разбирательствами.

Да и Андрей на эмоциях мог наломать дров.

Поэтому матушка едва заметным знаком попросила меня переубедить родственника. Ей показалось, что мы уже достаточно подружились, чтобы он ко мне прислушался.

— Кузен Андрей, — я положил руку ему на плечо. — Понимаю ваше негодование — сам недавно оказался в похожей ситуации. Однако несмотря на это настаиваю на том, чтобы передать дело на контроль соответствующим инстанциям.

— Они будут месяц перекладывать бумажки лишь затем, чтобы…

— Не забывайте, пострадал великий князь. Дело будет рассматриваться на высочайшем уровне. Уверен, ваш отец не даст никому спуску.

Еще бы он дал! Теперь этих горе-артефакторов достанут из-под земли и возьмут за жабры. Ведь и Андрей, и Саша — потенциальные наследники. Запасная ветвь. И это значит, что дело может и вовсе рассматриваться как покушение на государственный строй.

А это, в свою очередь, приведет к тому, что работать будет не только «Четверка» — по магическому профилю, но и великое-ужасное Третье отделение. А там свои ресурсы…

Короче, теперь нам с Чуфтой можно запасаться ведром картошки и с интересом наблюдать, как органы правопорядка перевернут весь город вверх дном. Лично для меня это минус одна морока. Хотя, конечно, будет интересно узнать, к кому ведут ниточки.

Андрей уже почти согласился, когда двери столовой внезапно распахнулись, и в зал влетел запыхавшийся от бега по лестнице Федор Николаевич. Все, даже пострадавший Александр, вмиг выпрямились и поклонились по форме.

— Ваше императорское высочество…

— Что здесь стряслось⁈ — Вопрошал великий князь, обводя всех внимательным взглядом. — Мне доложили, что Александра пытались отравить.

— Отнюдь, ваше императорское высочество, — я шагнул вперед. — Ваш сын пострадал из-за некачественного артефакта.

Лицо дядюшки тут же перекосилось от смеси презрения и гнева.

— Артефакта⁈ Кто посмел? Кто посмел принести сюда эту дрянь⁈

Так, сейчас начнутся семейные разборки. Я быстро перехватил инициативу и коротко рассказал, как все было, стараясь сделать акцент на том, что несчастный слуга действительно не понимал, что творил.

Впрочем, он все равно нарушил правило — никаких артефактов неустановленного происхождения, так что буря разразилась.

— Никита Данилович, уж от кого, но от вас… Не ожидал, — с трудом подавив гнев, сказал великий князь.

— Быть может, если бы ты требовал от детей меньше, вся эта история бы не случилась! — воскликнула темпераментная гречанка, и мы с матушкой решили погасить это пламя, пока не началось.

— Господа, все сейчас на нервах, — примирительным тоном обратилась матушка. — Прошу вас, отложим все распри. Пострадал член нашей семьи. Романов. И все мы должны объединиться, чтобы защитить наш род.

Великий князь внимательно уставился на светлейшую княгиню. Да, только что она обозначила себя Романовой. Пусть она теперь носила иную фамилию, но этой фразой моя мать подтвердила свою лояльность и лояльность всей нашей семьи правящему дому, причем именно главной его ветви. Несведущему человеку не была бы понятна важность сказанного, но великий князь все правильно услышал.

Браво, Анна Николаевна.

Они обменялись молчаливыми пристальными взглядами, и дядя кивнул.

— Согласен. Нарушения дворцовых правил обсудим позже. Я свяжусь с Мещерским, он направит сюда группу.

Ну что, Алексиус, твой звездный час. Очередной.

— Ваше императорское высочество, дядюшка… Можно вас на пару слов?

Я прихватил шкатулку из киновари и жестом попросил великого князя отойти в сторону.

— Слушаю.

— Артефакт, Федор Николаевич. У меня две новости.

— Начинайте с плохой, Алексей Иоаннович.

— Артефакт обладает той же вредоносной силой, что был у кроватки цесаревича.

Великий князь помрачнел пуще прежнего.

— Но ваш сын не успел пробыть рядом с ним долго, так что с Александром Федоровичем все будет в порядке. Накачали эфиром, завтра будет свеж и полон сил. И я еще кое-что обнаружил…

— Это относится к делу?

— В какой-то степени. Я не уверен, но, возможно, ртуть или породы, содержащие ее соединения, могут снижать силу этой вредоносной энергии. Это еще нужно проверять, мы просто сделали неожиданное открытие. Но я посчитал, что поделиться этой информацией будет правильно.

Великий князь с благодарностью кивнул и даже тронул меня за плечо — по-свойски, привычным жестом, как делают с близкими.

— Спасибо, что сказали, это может быть важно, — рассеянно проговорил он. — Даже не знаю, что хуже — ртуть или эта зараза…

— Ну, киноварь, из которой сделана эта шкатулка, явно меньше навредит окружающим… Но повторюсь, нужно проверять.

Он слушал меня, но кивал не моим словам, а своим мыслям. Затем поблагодарил и вышел в центр зала.

— Попрошу выйти всех, кроме членов семьи, — велел дядя.

Мы с матушкой посмотрели на выход, но великий князь покачал головой. Дескать, вы, дорогие мои, тоже наша семья. Значит, мы договорились. Когда слуги и охрана нас покинули, Федор Николаевич встал во главе так и не накрытого к чаю стола.

— Я не буду церемониться и скажу то, что следует озвучить. Анна Николаевна права: сейчас самое главное — вспомнить, что мы семья. Что мы объединены не только кровью, но и обязанностью любой ценой защищать страну и нашего государя. И я вынужден признать — против нас идет тихая война. Артефакты и вся эта вредоносная сила, что калечит и магов, и неодаренных — это оружие, которое направили против нас. Оно уже проникло во дворец, в самое сердце нашей династии. И лишь счастливый случай уберег нас от катастрофы.

— Какими будут ваши приказы, отец? — спросил Андрей. Его лицо было мрачным и решительным.

— Прямо сейчас приказ — сделать вид, что ничего не произошло. Враг, кем бы они ни был, не должен понять, какие из пущенных им стрел угодили в цель. — Великий князь обернулся ко мне. — Поскольку Алексей Иоаннович обладает большей чувствительностью к вредоносной силе, я попрошу его помочь с обследованием помещений. С этого дня вводится строжайший контроль за всеми вещами, что попадают во дворец.

— Дорогой брат, — вздохнула матушка, — я понимаю вашу озабоченность и поддерживаю решение воспользоваться даром Алексея, но… Эрмитаж огромен! Будет ли эффективно так обследовать все жилые площади? Ведь на следующий день можно будет что-то пронести… Слуги найдут способ.

Дядя кивнул.

— Нужно хотя бы осмотреть основные жилые комнаты и рабочие залы. Я не прошу залезать в каждый угол. Но если здесь есть и другие подобные сюрпризы, лучше избавиться от них как можно скорее.

— Готов начать хоть сию минуту, ваше императорское высочество, — отрапортовал я.

А что? Энергии это не требует — просто ходи да принюхивайся. И даже если найду, то сразу утилизирую и переработаю.

Но, конечно, если так пойдет и дальше, придется думать над созданием детектора Искажений. Я не артефактолог и не знаю тонкостей. Возможно, в Спецкорпусе с этим смогут помочь.

— Благодарю, дорогой племянник, — великий князь даже смог выдавить из себя улыбку. — Мне будет спокойнее, если вы сможете осмотреть комнаты сегодня.

— Нет проблем, — ответил я.

— Со своей стороны я свяжусь с людьми из Третьего и Четвертого отделений, — продолжил дядя. — Слуги будут допрошены, будет организован рейд в места продажи артефактов. Насколько мне известно, у Особого отдела уже есть кое-какой прогресс относительно этого вопроса. Полагаю, мое личное обращение к его светлости князю Мещерскому ускорит процесс.

О, еще как! Да и «Тройка» всех простимулирует. Они умеют. А Канцелярия Зимнего и вовсе может нахлобучить кого угодно, так что у господ сыщиков выбора нет.

— Дворцовые меры безопасности будут усилены, также я требую строжайшего соблюдения правил, — добавил дядя. — Впрочем, теперь, как я полагаю, мало у кого из моих детей возникнут вопросы относительно целесообразности подобных мер.

— Отец, мне очень жаль, — всхлипнул Александр.

— Знаю. И у меня будет просьба к ее светлости, — дядя обернулся к моей матушке. — Анна Николаевна, вам пора вернуться в свет. Но вернуться таким образом, чтобы сохранить полный нейтралитет относительно нашей семьи.

Светлейшая княгиня криво улыбнулась.

— Хотите поймать врага на живца, дорогой брат.

— Хочу понять, кто будет в вас заинтересован. Широкой общественности неизвестны наши с вами договоренности. Если Алексей Иоаннович подтвердит свой Черный Алмаз, то силу в лице рода Николаевых захотят получить в первую очередь те, кто заинтересован в свержении нашей ветви.

Что ж, в целом логично. О том, что наша семья так долго была в опале, никто не забыл. А матушка могла парой фраз дать понять, что, например, точит зуб лично на Федора Николаевича.

— У вас, дорогая сестрица, уникальный статус, — продолжил великий князь. — Вы Романова по крови, но остаетесь супругой опального князя. При этом вы имеете влияние, а ваш сын — «алмазник». Тот, кто хочет расшатать трон под государем, точно обратится за вашей поддержкой. Я лишь прошу сыграть роль.

Мы с матушкой обменялись пристальными взглядами, и она наконец кивнула.

— Я согласна, брат. Однако надеюсь, что наши прошлые разногласия будут улажены в приемлемой для моей семьи форме.

— Разумеется, Анна.

Что ж, сделка века состоялась. Не сомневаюсь, теперь мы с матушкой вытрясем из дяди привилегии. А то что-то мой отец засиделся в Гельсингфорсе. Не пора ли ему вернуться в Петербург вместе с Виктором? Возможно, в Сенате освободилась пара мест. Или в Канцелярии… Да и я уже раздумывал о том, как превратить Спецкорпус в эффективную организацию по контролю Искажений…

— В таком случае мы договорились. Каждый занимается своим делом.

— А что делать мне, отец? — спросил Андрей.

Великий князь улыбнулся.

— Быть мной, сын. Там, где меня нет. Защищать семью и государя.

Кузен посмотрел на меня, словно спрашивал, мог ли на меня рассчитывать. Я улыбнулся.

— Если понадобится помощь, я к вашим услугам. А теперь приступим к осмотру комнат…

— Даже не знаю, радоваться или горевать.

Едва водитель заблокировал двери автомобиля и завел мотор, матушка устало откинулась на кожаное сидение.

Я устроился рядом с ней, жалея, что не мог вытянуть ноги на заднем сидении.

— Пока все идет вполне неплохо, как по мне, — отозвался я. — Мы заключили договор, задачи понятны. Главное — мы полезны, и эта польза принесет пользу нам. Уж прости за тавтологию.

— Не думай, что Федор нам безоглядно доверяет.

— И в мыслях не было. Он же не идиот. Просто он в отчаянии. Сначала ударили по цесаревичу, теперь по его сыну. Кольцо сжимается, враг наступает. И самое скверное, что дядя пока что не вычислил этого врага. Нам бы тоже понимать, кто смог так близко к нему подобраться.

— Разумеется, кто-то из своих, — вздохнула светлейшая княгиня и отодвинула перегородку, отделявшую нас от водителя. — Лаврентий, поехали. Я ужасно устала и хочу ванну. А ведь мы собирались отпраздновать твой сегодняшний триумф, Лешенька…

— К черту триумфы. Я тоже хочу ванну. Горячую. И намереваюсь киснуть в ней не меньше часа.

Кабы не белые ночи, ехать нам сейчас по темноте. Но наступил тот самый романтичный период года, когда солнце практически не садилось. Туристы валили толпами в Петербург, чтобы романтично жевать фастфуд в четыре утра, глядя на разведенные мосты, а местные жители закупались светонепроницаемыми шторами, чтобы хоть как-то пережить эти несколько недель. Спать-то надо.

У нас в Выборге было то же самое, мы привыкли. А я лично вообще мог уснуть где угодно, в любое время, при любом освещении и в любой позе. Научился еще послушником при Ордене, чем много раз пользовался.

— Пробка, ваша светлость, — обратился к нам Лаврентий. — Мост стоит… Может мне ведерко достать, ваша светлость?

Можно было воспользоваться специальной мигалкой, хотя формально мы на нее прав не имели. Это дворцовому транспорту все были обязаны уступать, как карете скорой помощи или полиции. А коли едешь на личном автомобиле, то особая мигалка выдавалась только по спецразрешению, и по закону даже не всем аристократам.

Разрешения у нас не было, но Лаврентий со свойственной ему пронырливостью в свое время все же где-то раздобыл «ведерко» — как он ласково называл эту приблуду.

Однако матушка покачала головой.

— Не нужно, Лаврентий. Постоим вместе со всеми. Хоть в машине отдохнем…

Я прекрасно мог ее понять. Это я сейчас приеду домой, сброшу вещи и буду булькать до ужина, ни о чем не раздумывая. А вот у матушки дома начнется вторая рабочая смена — особняк нуждался в обновлении, следовало разобраться с бытовыми вопросами, ответить на всю корреспонденцию, разобрать документы… А еще она индивидуально занималась с Таней по вечерам. Я мог взять на себя часть обязанностей, но не все.

— Кажется, поползли потихоньку…

Аграфена на переднем сидении ковырялась в каких-то документах на планшете. Судя по всему, матушке придется найти еще одну, а лучше двух помощниц. Федор Николаевич ожидал, что отныне светлейшая княгиня будет вести полноценную светскую жизнь, а это почти каждый день какое-нибудь мероприятие, а то и не одно. Так что придется делегировать еще больше полномочий.

— Значит, ты ничего не нашел, — задумчиво проговорила матушка, пока автомобиль медленно выезжал с Дворцовой площади и пытался влиться в поток машин перед мостом.

— Ничего, — кивнул я. — Не думаю, что у этих людей есть постоянный доступ в Зимний. Ведь игрушка была преподнесена в подарок цесаревичу среди кучи других даров, а артефакт для Саши принес сам камердинер. Теоретически, всегда можно подкупить слуг, но тут поступили еще изящнее. Просто воспользовались обстоятельствами. Кроме того, я не уверен, что в случае с Сашей продавцы знали, для кого именно он предназначался.

Светлейшая княгиня снисходительно улыбнулась.

— Алексей, умоляю тебя. Не только у нас в поместье все прекрасно знали, кто в каком доме служит. Выследить этого несчастного камердинера, затем за небольшую плату выяснить, кто он и кому служит… Это не так уж и сложно. Быть может, потому и гоняли его на встречу несколько раз. Хотели убедиться.

— Пока не найдут продавцов, все так и останется догадками, — вздохнул я. — О, ползем наконец-то.

Мы выехали Троицкий мост, украшенный красивыми скульптурными фонарями. С моста открывался вид на Петропавловскую крепость слева и Троицкую площадь с собором — справа. За ним прятался наш особняк. Ехать всего ничего, пешком было бы быстрее. Но мне стало жаль матушкины ноги — каблук там был сантиметров десять.

— Да когда уже уберут трамвайные пути? — возмущался Лаврентий из-за приоткрытой шторки. — Две полосы сожрали…

Мы «тошнили» в левом ряду, закованные между рельсами, по которым с диким грохотом носились старые красно-белые трамваи, и таким же вяло двигавшимся правым рядом, где толкались люди, собравшиеся съезжать с моста на набережную. Один плюс — жара спала, и даже не понадобилось включать кондиционер. Хотя перед нами пыхтела какая-то очень старая иномарка, и от этого выхлопа мухи дохли, не долетая.

— Ничего, осталось немножко, — улыбнулся Лаврентий. — Уже полмоста проехали.

Матушка кивнула и закрыла глаза. Я же нетерпеливо ерзал — всегда бесило тратить время в бессмысленном ожидании. От нечего делать я принялся искоса поглядывать по сторонам.

И как раз в этот момент к нам справа подъехала какая-то старенькая серая «Вятка». Притерлась слишком близко — так, что даже не получилось бы открыть пассажирскую дверь. Я хотел было возмутиться, но взглянул на водителя. Тот держал в руке телефон, глядел прямо на меня и кивал, о чем-то говоря с собеседником.

Его взгляд мне не понравился.

А в следующий миг что-то вылетело на нас со стороны трамвайных путей. Что-то большое, закрывшее собой свет.

— Щиты! — только и успел закричать я.