Силуэты разведки

Игорь БУГАЕВ: «Я дружил с агентом ЦРУ»

— Родился в семье военного в Киеве. Жизнь была кочевая. Часто приходилось переезжать из гарнизона в гарнизон. Мне было одиннадцать лет, когда началась война. Меня она настигла в Виннице. Отец сразу же ушел на фронт, а мама со мной, сестренкой и бабушкой подалась в эвакуацию. Не стану рассказывать в подробностях о наших перипетиях в эвакуации. Скажу только, что в июле 1942 года обстоятельства сложились так, что отец, чтобы облегчить положение матери вынужден был взять меня собой на фронт.

— Один из ваших бывших коллег сказал мне, что вы были сыном полка, участвовали в Сталинградской битве.

— Да, все это было. Когда закончилась Сталинградская битва, наша военная часть с боями двинулась на запад — через Ставропольский край, Ростовскую, Луганскую, Донецкую область. Прошли сквозь Корсунь-Шевченковский котел, принимали участие в операции «Багратион». Потом началось освобождение Прибалтики, Польши. Уже, когда вступили на территорию Германии, нас кинули на штурм Кенигсберга, сегодняшнего Калининграда. Там мы и встретили Победу.

Все. Война закончилась, и нашу часть перебрасывают с Германии в Белоруссию, в небольшой городок Старые дороги. Это семьдесят километров от Бобруйска. Мне предстояло учиться, догонять сверстников. И тут я начал проявлять невероятный энтузиазм: за один учебный год освоил программу двух классов.

— После войны ваша семья воссоединилась?

— Да. Все мы жили в этом небольшом белорусском городке Старые дороги. В 1948 году я закончил девять классов. Отца демобилизуют. А у него образование — церковно-приходская школа плюс Полтавские одногодичные военно-политические курсы. Но тут его вызывают в Черниговский обком партии и говорят: «Ты хоть и пенсионер, но военный, поедешь замполитом машинно-тракторной станции в Монастырище Черниговской области». Семья переехала на новое место работы отца. Там, в Монастырище, я и закончил среднюю школу.

— И сразу же решили получить профессию, связанную с госбезопасностью?

— Нет, тогда я был от этого очень далек. Помню: очень хотелось мне тогда посмотреть мир. Куда податься? Может быть, в «мореходку»? А в «мореходке» надо было учить математику, астрономию. Это меня пугало. Точные науки давались мне с большим трудом. Привлекала литература, история, философия, международные отношения. Друг отца, который работает в военкомате, предложил мне: «Игорь, выбирай любое военное училище на территории Советского Союза — и ты получишь туда направление». Но военное училище… это же надо будет носить военную форму, погоны. Это меня не прельщало.

Решил рискнуть, и подался в Киевский государственный университет, на факультет международных отношений. Сдал экзамен. Тогда на этот факультет принимали только мальчиков. Поступил. На весь факультет тогда было всего 150 студентов. Из них 70 — советские, остальные — иностранцы. Факультет готовил кадры для Министерства иностранных дел Украины. На нашем курсе было 20 человек. Я учился в одной группе с Геннадием Удовенко. Знали бы вы, какой он был активист, воинствующий коммунист, а потом уже в «незалежной» Украине стал активистом Народного Руха Украины, ныне депутат Верховной Рады Украины. Разительные метаморфозы.

Особое внимание на факультете уделялось иностранным языкам.

— Скажите, а госбезопасность появилась в вашей жизни, когда вы были студентом или же после окончания университета?

— Все началось на четвертом курсе. Отдельных студентов с нашего факультета начали «выдергивать» на собеседования сотрудники госбезопасности. К нам присматривались. Некоторых из нас, и меня в том числе, возили на беседы в Москву. Словом, на последних курсах университета я уже знал, что мне предстоит работа по линии госбезопасности.

Окончил университет. А тогда же дипломы не выдавали сразу. Три года надо было отработать, и только потом можно было получить диплом. Я получил предписание — поработать три года преподавателем истории в одной из сельских школ Донецкой области.

— И пришлось отработать все три года?

— Нет. Сотрудник МГБ мне сказал: «Иди в министерство просвещения, к начальнику отдела Евгению Березняку, он решит твою проблему». А Евгений Березняк, как гораздо позже стало известно широкой общественности — это легендарный разведчик, «майор Вихрь». Я к нему пришел, представился, предъявил справку с университета. Он открывает сейф, достает мой диплом, значок. «На, — говорит. — И будь здоров». Все. Сел я на поезд и поехал в Москву, служить в госбезопасности. Задействован я был по линии политической разведки. Работал против главного противника — против США.

— В Москве вы занимались, в основном, аналитической работой, или также и оперативной?

— Было и то, и другое. Много мотался по свету. Потом, спустя пару лет, направили меня в Украину. Здесь — опять командировки.

— Известный писатель и разведчик Грэм Грин как-то сказал, что легальная разведка — это, кроме всего прочего, это еще и бесплатное бюро путешествий.

— Это несколько ироничный и упрощенный взгляд на разведку, но, тем не менее, в этом что-то есть. Мне много пришлось поездить по миру. Всю жизнь работал с иностранцами, сам «иностранцем» был — то «студентом», то «университетским профессором»…

— Игорь Иванович, совсем недавно в прессе появились материалы об американском перебежчике — агенте ЦРУ Джоне Смите, к работе с которым вы имели самое непосредственное отношение. Расскажите читателям суть дела.

Осенью 1967 года разразился громкий международный скандал, предваряемый тем, что в ряде стран произошла серия скандальных провалов сотрудников ЦРУ, которые нередко, как например в Индии, заканчивались высылкой многих должностных лиц американских посольств, и арестами их местной агентуры, завербованной ЦРУ из числа высокопоставленных чиновников Главного штаба индийской армии.

Аналитикам и экспертам из Лэнгли пришлось в буквальном и переносном смыслах попотеть, пока они пришли к однозначному выводу, что в череде этих провалов повторяется одна и та же фамилия — Джон Смит. Причем не мифический усредненный Смит, которых в США так же полно, как в России Ивановых, а вполне реальный Джон Дискоу Смит, сотрудник госдепартамента и ЦРУ. Начались поиски Джона Смита. Несколько лет одной из мощнейших спецслужб миру.

— ЦРУ — не удавалось определить его местонахождение. И даже когда аналитики и оперативники ЦРУ поняли, что он пребывает в Советском Союзе, они так и не смогли вычислить, где именно, в каком городе или селе, прячет его советский Комитет госбезопасности. А тем временем Джон Дискоу Смит пребывал в Киеве. Принимая во внимание специальность Смита — шифровальщик Госдепартамента США, обслуживавший целый ряд американских посольств в Азии, Африке и Европе, — повседневная опека и работа с ним была поручена одному из опытных сотрудников Игорю Бугаеву. То есть вам, Игорь Иванович. Более того, совсем недавно стало известно, что вы работали с Джоном Смитом долгих семнадцать лет. Вы, наверное, много чего могли бы рассказать об этом человеке.

— Знаете, есть такое одесское выражение: как-то оно так, но ежели что, что — смотря как. Есть в этом деле нюансы, которые и сегодня вряд ли могут быть обнародованы. А что именно вас интересует?

— Все про Джона Смита и о вашей работе с ним.

— Его работа на ЦРУ до перехода на нашу сторону — это вам может быть интересно?

— Конечно. Давайте начнем с этого. А потом я еще буду расспрашивать вас о том, как вы здесь с ним работали.

— Окей. Итак, Джон Дискоу Смит родился в самой обычной американской семье, в городе Куинси, штат Массачусетс, где и провел первые 17 лет своей жизни. В 1943 году он устроился на судостроительный завод «Фор Ривер», где работал помощником котельщика на постройке авианосца «Тикондерога». Однако вскоре уволился, так как решил поступить добровольцем в военно-морской флот.

Первые месяцы службы в Ньюпорте, штат Род-Айленд, он учился в нескольких военно-морских школах, после чего был направлен в специальный отдел связи военно-морского флота США, занимавшийся раскрытием шифров неприятельских стран. Служба была интересной, и он с удовольствием работал. Он как-то рассказывал, что ему навсегда врезался в память вечер, когда ему впервые удалось прочитать шифрограмму японского командования о дислокации пяти своих эсминцев. Эти данные были немедленно сообщены флоту США на Тихом океане, и вскоре была получена ответная информация о том, что все корабли противника уничтожены.

После окончания войны Джон Смит поступил в университет имени Джорджа Вашингтона, где изучал экономику. Но так как платить за учебу становилось все труднее, осенью 1950 года он принялся за поиски работы. Его бывший коллега по военной службе Рольф Андерсен, работавший советником в шифровальном отделе госдепартамента (комната № 1110 в здании Госдепа США), предложил Джону работу в своем ведомстве. Он как раз в качестве шифровальщика должен был отправиться в свою первую загранкомандировку в посольство США в Южно-Африканском Союзе. Джон не долго колебался, эта работа казалась такой знакомой и, к тому же, хорошо оплачивалась.

Так Джон Дискоу Смит, стопроцентный янки, интересный, улыбчивый, довольный собой и жизнью, ни в чем не сомневающийся мужчина, будто вылепленный по раз и навсегда установленному американскому стандарту, оказался на загранработе. Южно-Африканский Союз, Саудовская Аравия, Индия, регулярные наезды в Непал, Пакистан, Афганистан, Иран, на Цейлон, а затем служба в Австрии.

Сотни различных лиц и дипломатических рангов — послов, секретарей, атташе, консулов, журналистов, за личинами которых чаще всего скрывались профессиональные разведчики. Смит прекрасно знал подлинную сущность каждого из них, так как именно через него, сотрудника шифровальной службы — святая святых любого посольства, — шла вся, даже сверхсекретная переписка. От личных телеграмм посла Бенхера — это были обычно нежные послания его дочери, вышедшей замуж за бразильца, до конфиденциального отчета легального резидента ЦРУ, — абсолютно все проходило через шифровальные машины, которые обслуживал Джон Дискоу Смит.

— Итак, Джон Смит получил должность клерка шифровальной службы в посольстве США в Нью-Дели. А каков был его дипломатический ранг?

— Помощник атташе.

— И он, наверняка, знал организацию работы всего посольства.

— Конечно, знал. Посольство США в Индии состояло в то время из пяти отделов. Самым важным считался политический. Официально задачи его состояли в том, чтобы изучать политическое положение в стране пребывания, деятельность партий. Отдел развивает контакты с государственными и общественными деятелями, оказывает на них благоприятное для США воздействие, следит за прессой, организует в ней публикации, способствующие «лучшему пониманию местными кругами и населением идеалов и целей Соединенных Штатов». Наряду с этим, политический отдел служит основным прикрытием для сотрудников разведывательных служб.

— Джон Смит был холостяк, или же к тому времени он уже обзавелся семьей?

— Там же, в Индии, в 1954 году в его жизнь вошла Мэри. Эта женщина курировала в посольстве вопросы рабочего движения, в ее обязанности входило также составление установочных данных на видных индийских деятелей. Она была чрезвычайно общительной особой, имеющей широкий круг друзей. Но даже после того, как Мэри стала женой Джона, свою биографию она открывала ему с явными пропусками. И лишь спустя какое-то время, муж узнал, что его благоверная — кадровая сотрудница ЦРУ. Ее допускали к агентурным делам и ценили по службе, поскольку она успешно справлялась с заданиями практического характера, вербуя все новых и новых агентов. Вскоре и Джону предложили работать на ЦРУ. Настал день, и Мэри сказала ему, что в одном из банков Штата на имя Джона открыт специальный счет, на который ЦРУ за его услуги переводит немалые суммы. Так Джон Смит стал агентом ЦРУ.

— Интересно, каким было его первое серьезное дело в контексте работы на ЦРУ?

— Операция «Лайтер» (зажигалка) была первой из его многих крупных дел в Индии.

— Расскажите об этой операции подробнее.

— Суть этой операции Джон Смит самым подробнейшим образом изложил письменно.

Дело было так. В детали этой операции Джона Смита посвятил атташе посольства Джон Уоллер. Этот парень был ростом около двух метров и обладал чудовищной физической силой. Его продолговатое лицо практически всегда выглядело флегматично. Однако под этой маской скрывалась деятельная натура. Джон Уоллер выполнял свои обязанности быстро и как бы походя. Основное время он тратил на работу для разведки: он был кадровым сотрудником ЦРУ. Поэтому, когда Уоллер пригласил Джона к себе, он задумался: а с кем, собственно, ему предстоит говорить: с Уоллером-дипломатом или же с Уоллером-разведчиком.

В кабинете Уоллера Джона уже ждал Уолтер Кауфман, резидент ЦРУ в Индии, который сразу же после приветствия прямо сказал Джону: «Нам нужна ваша помощь, Смит. Наши отношения с… — тут Кауфман назвал одну из развивающихся стран, — стали хуже, чем когда бы то не было, эта страна держит курс на советский блок, и мы используем все возможности, чтобы расширить против нее разведывательные операции. Сейчас у нас есть шансы расколоть их шифры, а у вас большой опыт подобной работы». «Один из наших друзей знает шифровальщика в посольстве этого государства, — продолжал Кауфман, — его зовут Моиз. Наш человек узнал, что шифровальная машина у Моиза сломалась, и никто не может ее починить. Почему бы вам не попробовать? Наш друг уговорил Моиза сделать так, чтобы попросили починить машину именно вас. Он же расписал вас как крупного эксперта по шифровальным машинам всех марок». На следующее утро к Уоллеру и Кауфману присоединился Джон Марш, один из ответственных работников ЦРУ в Индии, в посольстве — второй секретарь.

«Разрешение на операцию получено», — сказал Кауфман.

Затем Уоллер подробно проинструктировал Смита: «Первое, вы должны помнить, что за вами все время кто-нибудь будет наблюдать из потайного места, пока вы будете находиться в здании посольства. Во-вторых, не делайте никаких заметных движений, которые могут дать понять, что вы занимаетесь чем-то другим, а не ремонтом машины. В-третьих, выясните, как расположены предметы обстановки в комнатах посольства, как охраняется здание, каков там режим работы».

Подготовка операции «Лайтер» велась полным ходом. Из ЦРУ летели телеграммы с запросами и указаниями. Вскоре Кауфман вручил Джону миниатюрный фотоаппарат, вмонтированный в зажигалку «Ронсон». Этот аппарат мог делать девятнадцать снимков без перезарядки. Зажигалка вспыхивала, и одновременно бесшумно срабатывал затвор фотоаппарата.

Вторым важным предметом был чемоданчик для приборов и инструмента. Чемоданчик такой же, как тысячи продающихся в США. Однако на его стенке, где расположен замок, можно было писать отверткой, спичкой или просто ногтем, не оставляя никаких видимых следов на коже чемодана. Все записанное потом проявлялось.

Джону Смиту предстояло провести фотографирование шифровальной комнаты посольства и найти место для аппарата подслушивания. Надо было получить номер модели и серийные номера шифровальной машины, сфотографировать расположение букв на клавиатуре, и добыть бумажную ленту, на которой печатается кодированный текст, зашифровав на ней 200 или 300 раз букву «А» или какую-нибудь другую. Нужно было сфотографировать все стены комнаты, как можно больше электропроводки, особенно места, находящиеся в плохом состоянии, а также, по возможности, бумаги и документы на столах.

И вот пришел день, когда Джон, набив свой чемоданчик инструментами и приборами, поехал к посольству. В то же время Уоллер со своей женой приехал в гостиницу, в четверти мили оттуда. Если бы Джона поймали за делом, могучий Уоллер должен был броситься на выручку, пока хозяева и индийская полиция не успели его допросить и отобрать шпионские приспособления.

— Как восприняли Джона в посольстве?

— Его встретили восхитительно. Угостили кофе. Едва переступив порог шифровальной комнаты, он, прикуривая, сфотографировал все, что лежало на столе у Моиза. Ему принесли сломанную шифровальную машину, поставили ее на кофейный столик, и Моиз тщательно переставил шрифты на цилиндре. Это его опечалило.

Он сразу увидел поломку: лопнула большая пружинка на главном валу. Запасных частей не было — отремонтировать машину не представлялось возможным. Но Джон с глубокомысленным видом осматривал машину и фотографировал комнату.

Прошло около часа. Он все еще возился с машиной. И тут Моиз достал точно такую же машину и поставил ее на стол вдали от Джона. Затем по ключевой таблице Моиз начал устанавливать на цилиндрическом механизме шрифты, которые и определяли основную сущность шифровальной системы. Потом Моиз стал медленно расшифровывать телеграмму, постукивая пальцами по клавишам. Джон защелкал зажигалкой.

Моиз взглянул на него и заметил: «Вы очень много курите». У Джона перехватило дыхание, но он смог выговорить: «Да, да, доктор велит мне бросить курить».

Кстати сказать, Джон Смит, живя в СССР, привык к советским сигаретам «Прима», причем курил очень много. Эти сигареты ему нравились, впрочем, как и армянский коньяк.

Моиз продолжал работать, шифровальные телеграммы писались на французском языке.

Когда Моиз закончил расшифровку и стал убирать шифровальный блокнот в сейф, Джон заявил, что слабо знаком со шведской шифровальной машиной и что ему очень бы помогло, если бы он смог взглянуть на исправный механизм — путем сравнения можно легко определить, где неполадки в машине. Моиз немного поколебался, затем взял машину и поставил на стол рядом с неисправной. Джон начал быстро нажимать клавиши с буквой «А», делая вид, что пристально изучает работу механизма. Одновременно он прикуривал сигареты от зажигалки, фотографируя цилиндр со шрифтами. Зашифровав триста раз букву «А», Джон быстро спрятал в карман ленту. Обрывок этой ленты, наличие сфотографированной ключевой таблицы и шифровального механизма гарантировали, что те телеграммы посольства будут расшифрованы.

Далее Джон сказал, что машину исправить не в состоянии, показал на сломанную пружину и обещал заменить ее, если пришлют новую.

Потом Джон отправился к себе в посольство, передал все трофеи Кауфману и принялся составлять доклад.

— После удачного дебюта, судя по всему, последовали другие задания.

— Да, Джон Смит стал активным участником разведывательных операций. Его посвятили в святая святых шпионской работы — организацию связи с агентурой ЦРУ в Индии.

Одним из специалистов по агентурной связи был работник посольства Питер Петерсен. Он отвечал также за установку различной аппаратуры подслушивания. Джон Смит жил с Петерсеном в одном доме. Соучастие в тайных операциях сблизило их, и они стали почти друзьями.

Одним из объектов их внимания была экспериментальная база индийских военно-воздушных сил на Гургзон Роуд, где работал один их агент. Они ездили туда за материалами по вечерам раз или дважды в неделю на машине Петерсена — зеленом «Форде» с дипломатическим номером. Обычно они час кружили по городу в потоке транспорта, чтобы оторваться от возможной слежки. Поездки эти проходили всегда благополучно. Правда, одна поездка врезалась Джону в память. Ему с Питером пришлось тогда здорово поволноваться.

Они отправились тогда под вечер. Как всегда попетляли по улицам и отправились к базе ВВС. В четырех милях от Гургэон начался забор из колючей проволоки и столбики с надписью: «Военная зона. Вход воспрещен». Они остановились в трехстах метрах от проволоки. По обеим сторонам дороги простиралось поле. Петерсен вылез из машины и, озираясь, наклонился к забору. Найдя подготовленный кем-то лаз, Пит плюхнулся на живот и нырнул под изгородь. Безусловно, было бы лучше принимать материал каким-нибудь иным способом. Но агент не мог покидать базы. Джон остался один. Надвигались сумерки, все кругом казалось враждебным. Он предавался невеселым размышлениям, готовый немедленно нажать на клаксон и дать условный сигнал, если будет опасность. Вдруг Пит пулей вылетел из кустарника, миновал колючую проволоку, метнулся к машине и прыгнул за руль. Он сразу же набрал адскую скорость. Они мчались назад к городу. Петерсен упорно молчал. Приехав домой, Петерсен закурил, он чувствовал себя изможденным.

«Кажется, они нас выследили, — сказал он, наконец, вытащив заостренный железный стержень, — Эту штуку всегда оставляли в земле под корнем дерева, сверху всегда лежал камень, сегодня стержень торчал из земли, а камня не было, я не стал размышлять, схватил его и побежал, не исключено, что наш парень на базе засвечен и за тайником установлено наблюдение». Петерсен развинтил стержень. Внутри трубки-контейнера была пленка.

Несколько дней прошло в тревожном ожидании, но ничего не случилось. Две недели спустя Пит сообщил Джону, что его агент в тот день просто спешил и сделал все не так, как следовало.

— Джон Смит был, наверное, помощником в шпионских делах не только для Петерсена?

— Его жена Мэри часто отправлялась на встречи со своими агентами вместе с ним. Так Джону стало известно, что ЦРУ имеет своих людей среди офицеров штаба индийской армии. К слову сказать, ЦРУ очень часто использует женщин: не только сотрудниц, но и жен своих работников — для связи с агентами и для отбора информации из тайников. Каждый вечер Джон и Мэри выезжали из дому для встреч с агентами на улицах и в ресторанах. Это было значительно чаще, когда она была в «интересном» положении. Боссы из ЦРУ считали, что состояние Мэри отводило от семьи всякие подозрения индийской контрразведки.

— Но тогда получается, что Джон Смит знал также и многих агентов ЦРУ среди индийской правящей верхушки.

— Да. Первым из агентов, работавших в штабе индийской армии, он увидел «Мика». Джон Смит привез Мэри к месту рандеву и остался в машине наблюдать за обстановкой. Они договорились, что в случае опасности он выйдет из кабины, откроет капот и займется «ремонтом». Джон видел, как «Мик» встретил Мэри, и они остановились у витрины напротив. При тусклом свете улица выглядела мрачновато. Прохожих почти не было. Из-за угла вышел маленький тощий мальчишка в лохмотьях.

«Господин, бакшиш!» — попросил он милостыню. Джон дал ему рупию. Пораженный щедростью, нищий исчез. Мэри подошла к автомобилю. «У тебя такое меланхолическое лицо», — сказала она. «Я оказал американскую помощь Индии, отдал рупию и ругаю себя, сейчас этот нищий приведет сюда целую армию попрошаек, тогда нас отсюда не выбраться». Жена усмехнулась: «Только что я отдала восемь тысяч рупий и не испытываю раскаяния». «Что же ты получила взамен?» «Документы штаба индийской армии. «Мик» честно работает. Джек им очень доволен».

— А кто такой Джек?

— Джек — это босс жены Джона Смита. Он — Кэррен, один из наиболее опытных разведчиков ЦРУ в Индии. Он служил здесь более семи лет и отлично знал страну. Кэррен родился в Китае, жил в Бирме, учился в США. Студентом был завербован ЦРУ, которое обеспечило ему стабильную стипендию. По заданию разведки студент Кэррен путешествовал по Индии, «изучая социологию». Окончив учебу, прибыл в Дели в качестве дипломата. Прослужив в посольстве шесть лет, он не занимал там сколько-нибудь важной должности. Однако сотрудники посольства высокого ранга всегда относились к нему с максимальным почтением. Кэррен, как отмечал Джон Смит, был лично знаком с Алленом Даллесом, считавших его наиболее ценным из тех, кого разведка США когда-либо имела в Индии. У Кэррена были широкие связи среди журналистов, правительственных чиновников и высокопоставленных военных. В делах Кэррена фигурировали имена агентов ЦРУ из высшего офицерского состава индийской армии под кличками «Мик», «Бил», «Сикх». За другими псевдонимами скрывались крупные работники министерства обороны Индии. О многих тайных агентах ЦРУ в армейской верхушке Индии поведала Джону Смиту его супруга.

— Джон Смит, наверное, в подробностях изложил Комитету госбезопасности масштабы проникновения ЦРУ в индийское руководство?

— Конечно. Герой нашего повествования рассказал, в частности, о том, что близкая подруга Мэри Пет Шук, сотрудница ЦРУ, поддерживала широкие связи с индийскими политиками и особенно — военными. На одном из вечеров Мэри представила Джону американского журналиста Хэмфри Эванса. Жена сказала: «Хэмфри сделает блестящую карьеру, он наш разведчик и выполняет ответственные задания. Ты слышал об автобиографической книге генерала Тимайа, начальника штаба индийской армии? Ее написал Эванс. Тимайа лишь поставил под ней подпись и за это получил от ЦРУ крупную суииу. Правда, писательскими лаврами он не успел увенчаться: Неру воспротивился публикации книги. Тимайа — ярый враг Неру и ждет случая ему насолить. Тимайа — наш человек, понимаешь? Наш — благодаря Эвансу».

Смит отвечал, что был буквально ошеломлен тем, насколько американская разведка проникла в военную машину Индии. Агенты ЦРУ буквально наводнили Главный штаб. Одним из них был полковник Э. Сен, сотрудник отдела личного состава службы атташата Индии и других стран. Сен нередко обедал у Смита, и Джон с женой бывали у индийца дома. Между ними установились близкие отношения. Полковник Сен занимал видное положение в индийской военной иерархии, ибо от него зависело продвижение по службе. Поэтому многие армейские офицеры искали с ним знакомства, добивались его расположения. Это открывало Сену широкие возможности для выявления и «приручения» нужных американской разведке людей. Жена Сена работала в Канадском верховном Комиссариате и обеспечивала «естественные» контакты с представителями западной демократии, точнее с теми, для кого дипломатический ранг является не более, чем зонтиком. К тому же Сен был членом элитного гольф-клуба, постоянно вращался в среде дипломатов, бизнесменов и правительственных служащих, так что его знакомства с американцами не возбуждали ничьих подозрений.

Как сообщил нам Джон, ЦРУ щедро оплачивало «услуги» семьи Сен. Ее благосостояние росло. Сен постоянно делился с Мэри новостями о происходящем в Главном штабе. Однажды он рассказал, что он, Сен, с санкции Тимайи делает все возможное для того, чтобы блокировать продвижение по службе офицеров индийской армии, преданных Неру.

У Смита часто бывал и начальник Сена — генерал Баннерджи. Он возглавлял управление личного состава Главного штаба индийской армии, несколько лет служил военным атташе Индии в Вашингтоне и настолько набрался там «американского духа», что старался быть более янки, чем сами американцы. Нередко Баннерджи передавал информацию Мэри. Однажды во время отпуска, когда Джон и Мэри отдыхали в Симле, он неожиданно приехал и попросил Мэри уделить время для важного разговора. Генерал знал, что Джон человек посвященный, и поэтому он в присутствии Джона передал Мэри список группы офицеров индийской армии, которые, по словам генерала, пытались сколотить оппозицию тогдашней проамериканской армейской верхушке.

Главную ставку в то время американская разведка в индии делала на группу высокопоставленных военных, недовольных политикой премьера Неру. Индийская армия являлась объектом острого интереса и в то же время яблоком раздора между американцами и англичанами. Великобритания традиционно сохраняла значительное влияние в индийских вооруженных силах. США же стремились вытеснить конкурентов. Джон Смит документально подтвердил, что Вашингтон ставил перед своими разведчиками такую задачу: создать в Индии сильную, проамерикански настроенную группировку военных, которая могла бы в надлежащий момент взять власть в свои руки. Агентура насаждалась как вы высших военных кругах, так и в низовых звеньях армии. Джон вспоминал, как однажды из Вашингтона поступил секретный документ, в котором подчеркивалось, что необходимо обеспечить близким нам офицерам ключевые позиции, с тем, чтобы они смогли продвинуть к власти решительного человека, способное придать новое, благоприятное для нас направление индийской политике. Разведчикам ЦРУ предписывалось усилить работу по изучению высших офицеров гарнизонов, выяснению их политических настроений, отношения к США, привлекая наиболее подходящих и ценных кандидатов к сотрудничеству.

— Но, ведь, американская разведка проникала, наверное, не только в военное руководство Индии.

— ЦРУ постоянно расширяло свои возможности не только в армии, но и в политических кругах Индии, занимаясь вербовкой высокопоставленных государственных чиновников, способных воздействовать на правительственную политику или, во всяком случае, достаточно информировать о ней.

Джон Смит сообщил нам, что одним из работников индийского государственного аппарата, попавших на службу американской разведке, был агент под кличкой «Плутарх». Он занимал ответственный пост и пользовался доступом к секретным документам индийского правительства. Джон сообщил нам настоящее имя этого человека, но здесь мы его называть не будем. Джон хорошо знал «Плутарха» и видел, что тот тяготится связью с американской разведкой. Люди ЦРУ с помощью тонко продуманных комбинаций вовлекли его в свои дьявольские игры. А вырваться из сетей разведки не так-то просто. Он бывал в гостях у Джона и Мэри. Этим воспользовался Джек Кэррен. Как-то он сказал Джону: «Этот индиец боится обжечься, поэтому осторожничает. Нам нужен человек, которому он доверяет. До сих пор он был связан с вашей супругой. Однако она не всегда может встречаться с ним, а то, что он приносит, не терпит проволочек. В отсутствие жены контакт с ним будете осуществлять вы. Всякую информацию, особенно документальную, немедленно передавайте мне».

От «Плутарха» поступали документы, отражавшие предполагавшиеся назначения в индийском государственном аппарате, в том числе и в министерстве иностранных дел. Благодаря «Плутарху» ЦРУ было осведомлено о том, какие мероприятия намечает индийское правительство, с кем встречается или планирует встретиться премьер, какие мнения он высказывает.

Большое влияние на экономическую жизнь Индии ЦРУ оказывало через одного из индийских министров. Известно, что Индия в то время представляла собой великий рынок для сбыта сельхозпродукции США. Когда же правительство Индии приняло решение интенсивно развивать национальное производство зерновых и других продуктов, это очень не понравилось американцам. Резидентуре ЦРУ в Индии было дано задание приложить все усилия, чтобы не допустить подобного развития событий и сохранить Индию как сельскохозяйственный рынок Соединенных Штатов Америки. Для достижения этой цели разведка США привлекла одного из индийских министров. Его консультантами стали представители Кооперативной лиги США Томас Ким и Алекс Фельдер. За крупное вознаграждение министр склонил руководителей кооперативного союза Индии к саботажу правительственного плана. Кто-то из непосвященных в посольстве США однажды в шутку заметил, что скоро руководители Всеиндийского кооперативного союза окажутся безработными. Один из разведчиков тогда, смеясь, заметил: «Мы заплатили им столько, что они могут не волноваться о будущем».

В сферах, близких к канцелярии премьер-министра Индии, разведка США имела агента под кличкой «Пайк». По информации «Пайка» американской разведкой готовилась и проводилась дискредитация неугодных американцам сотрудников, а «нужные люди» всеми силами проталкивались поближе к вершине государственной пирамиды.

«Пайк», как сообщил Джон Смит, передал ЦРУ сведения о Матаи — главном секретаре Канцелярии премьера, характеризовавшие его как крайне вредного и активного антиамериканца. Матаи, писал агент, по роду службы имеет отношение к экономической политике правительства, а это можно использовать, чтобы обвинить его в коррупции. На основе этого документа «Пайк» совместно с Кэрреном разработал план действий, и подкоп под Матаи начался. Матаи был обвинен в получении крупных сумм от индийских бизнесменов за то, что он якобы обеспечивал благоприятные для них решения индийского правительства. И в результате этих обвинений Матаи вынужден был уйти в отставку.

Большую помощь в деятельности США против Индии, как документально доказал Джон Смит, оказывали агенты, завербованные из числа граждан других стран — дипломаты, журналисты, бизнесмены. Работа с ними тщательно скрывалась от англичан и других союзников США, иначе стало бы ясно, что ЦРУ использует разведки своих союзников для организации системы тотального шпионажа. Джон Смит подтвердил, что одним из самых активных агентов американской разведки был посол Филиппин в Индии Мануэль Альзате. Он прибыл в Нью-Дели в январе 1959 года и вскоре приобрел репутацию Казановы. Альзате завязывал знакомства главным образом среди жен и родственниц государственных чиновников и военных. Через них он заводил приятелей в министерстве иностранных дел и среди армейского офицерства. Добытую информацию Альзате передавал помощнику одного из американских атташе Чарльзу Когану. Альзате передавал ЦРУ военные сведения о внешнеполитическом курсе индийского правительства, о руководящих кадрах армии, о дислокации и вооружении индийских войск в Кашмире и Раджастане.

— Рассказывал ли что-либо Джон Смит о поддержке ЦРУ сепаратистского движения в Индии?

— Сепаратистское движение племен нага, выступавшее за создание независимого государства Нагаленд, получало широкую помощь от американцев. В связи с этим Джон Смит сообщил, что ЦРУ наладило поставки оружия, передало вождям племен несколько миллионов рупий, а также передало им секретную инструкцию, подготовленную в Вашингтоне, которая предписывала организовать активные выступления против армии Индии. Сепаратистам следовало продержаться до тех пор, пока Америка не организует им широкомасштабную помощь извне.

Генеральный консул США, естественно сотрудник ЦРУ, в Дакке тайно встречался с лидерами движения нага, которые переходили в Восточный Пакистан через индийскую границу. Сепаратисты получали от него крупные суммы денег и инструкции. Переброской оружия с территории Восточного Пакистана в район племен нага руководил военный разведчик США Джон Макаллер. Ему помогали Джон Гровер и американские «дипломаты» в Дакке. Связь с этой группой поддерживалась из Дели через Клару Панпас.

Джон сам был свидетелем, как снабжение повстанцев оружием, а также их обучение в Восточном Пакистане организовывал в числе других сотрудников ЦРУ офицер Дэвид Генри Бли, который несколькими годами раньше организовал резидентуру ЦРУ «под крышей» консульства США в Дакке.

В то время самые тесные отношения существовали между разведчиками из посольства США и некоторыми пакистанскими дипломатами в Индии. Американская разведка делилась с ними информацией о готовящихся политических мероприятиях индийского правительства, о вооружении и дислокации индийских военных частей.

— Не менее интересно было бы узнать, как ЦРУ работает с прессой. В Фонде ветеранов внешней разведки намекнули мне, что ваш подопечный Джон Смит много сообщил и об этой сфере деятельности американской разведки.

— Да, Джон Смит в подробностях информировал нас о том, что информационная служба США в Индии — ЮСИС — это целая сеть, покрывающая всю территорию страны, была одним из филиалов Центрального разведывательного управления.

Первым ее руководителем в Нью-Дели был Тимберлейк. Этот сотрудник ЦРУ имел большой опыт работы в разведке. Он тесно координировал свои мероприятия с другими разведчиками. Многие сотрудники ЮСИС прямо или косвенно были связаны с ЦРУ.

Под прикрытием ЮСИС собиралась разведывательная информация о ведущих государственных и политических деятелях Индии, о разногласиях между ними, о важнейших решениях индийского правительства в области внешней и внутренней политики. С помощью ЮСИС разведка США не только собирает сведения, но и через местную прессу распространяет информацию, выгодную США.

— Все посольства рассылают в редакции материалы о своих странах?

— Да, но дело приобретает совсем иной оборот, когда представители США устанавливают тайные контакты с чиновниками министерства информации, журналистами, которые за вознаграждение публикуют заведомо тенденциозные статьи, навязывают читателям взгляды, выгодные разведке и пропаганде США. Именно этим занималась ЮСИС в Индии. Более того, она финансировала определенные газеты, журналы, платила крупные суммы издательствам и главным редакторам.

ЮСИС каждый год по рекомендациям ЦРУ отбирала несколько десятков индийских журналистов и организовывала для них трехмесячные бесплатные поездки в США. Разумеется, будучи заинтересованными, эти журналисты по отношению к Америке ведут себя вполне лояльно.

Большое внимание ЦРУ уделяет журналистам, которые критикуют внешнюю политику США и американский образ жизни. Их берут на учет и принимают меры против их «нежелательной» деятельности. Их пытаются склонить на свою сторону путем давления или подкупа.

В 1959 году, отмечал Джон Смит, газета «Пипл Гардиан» в Чандигархе опубликовала резкую статью против американской пропаганды в Пенджабе. Эта статья вызвала недовольство в посольстве США. Было решено направить на квартиру к главному редактору газеты сотрудника ЮСИС, и тот без долгих церемоний предложил крупную сумму денег за то, чтобы таких статей больше не появлялось. Через некоторое время газета совершенно изменила направление и стала служить американским интересам.

При помощи писателей, готовых сотрудничать с разведывательными органами США, издаются книги, написанные в желательном духе. Конспекты таких книг, фактический материал, а иногда и готовый текст, присылаются автору через людей ЦРУ в информационной службе. Таким образом, книга издается от имени местного автора и имеет больший пропагандистский эффект, чем если бы она была подписана иностранцем.

— После Индии Джон Смит работал и в других странах?

— Из Индии Смит был переведен в Австрию — обслуживать шифровальные машины американских посольств и миссий в Вене, Будапеште, Софии, Афинах. Но к тому времени он становится уже совершенно другим человеком.

В 1 9 6 0 году Джон Смит подает в отставку с государственной службы США и уезжает с Европы. Теперь за событиями в мире, в том числе и в Индии, он наблюдает со стороны. А события развивались… После всеобщих выборов в Индийский парламент, через два года после отъезда Смита из Индии, ему в руки попадает брошюра, изданная в индийском городе Лакхнау. Она называлась «Вмешательство США в индийские выборы». Брошюра рассказывала о том, что Министерство внутренних дел Индии получило множество доказательств вмешательства американцев в предвыборную кампанию.

К тому времени мир уже много знал о деятельности ЦРУ в Индии, американский журнал «Тайм» писал, что Соединенные Штаты потратили 2,4 миллиона долларов на то, чтобы подорвать позиции Неру.

Признаки вмешательства ЦРУ в выборы стали явными после того, как индийская пресса поведала миру историю о покушении на председателя партии Индийский Национальный Конгресс Камараджа. Покушение было организовано профашистской партией РСС. Зная об ее тесных связях с ЦРУ, Джон Смит без труда обнаружил знакомый почерк своих бывших коллег. Уехав из Индии, Джон пристально наблюдал за тем, куда отправляются разведчики, которые работают вместе с ним. «Я вижу, — говорил Джон, — что этих людей, словно зубы сказочного дракона, рассеивают по всему свету, и они дают жизнь новому злу: я знаю, что каждый шаг моих бывших коллег означает либо кражу секретов другого государства, либо подкуп, обман, либо что-нибудь похуже».

— Теперь давайте поговорим про Джона Смита как человека, с которым вы 1 7 лет общались, дружили.

— Джон Дискоу Смит — веселый, уравновешенный, контактный человек — подлинный источник оптимизма. Он прошел долгий, трудный путь к принятию решения о переходе на нашу сторону и остаться на жительство в Советском Союзе.

— Каковы, на ваш взгляд, были мотивы Джона Смита, когда он принимал решение о бегстве в СССР?

— Сейчас, после истечения нескольких десятков лет с того времени, довольно трудно дать объективное и всеобъемлющее объяснение того, что именно подтолкнуло Смита к совершенному поступку. Да и нужно ли это? И, тем не менее, Джон стал думать. И не только о том, как лучше «сделать деньги», а и над происходящим вокруг, над своей работой, над тем, что каждый день узнавал. Нет, нельзя сказать, что его решение принято вдруг. Поначалу для него перестали существовать некоторые «барьеры», у него произошла переоценка ценностей, и изменилось отношение к работе в ЦРУ. Наверное, и впрямь главной «закваской» его дальнейших поступков стала все же не забота о деньгах, а мысли и чувства, связанные с большой политикой. Можно предположить, что он стал самым настоящим диссидентом, человеком, весьма критически относившимся к действиям собственного правительства, да и ко многим реалиям того общества, в котором он жил.

— А как его жена Мэри, она ощущала тот кризис, в котором пребывал ее муж?

— Жена, конечно, первой заметила, что с мужем творится что-то неладное: два человека, живя под одной крышей, совсем не верили друг другу. Он искал случая объясниться, но боялся этого. Он не сомневался, что Мэри уже могла информировать руководство о своих подозрениях. Людей, знающих столько, сколько знал Смит, из разведки просто так не отпускают. Если на шифровальщика и агента нельзя положиться, его надо сделать молчаливым навсегда — на этот счет в ЦРУ была раз и навсегда установлена практика. В голове Джона созрел план, который он довел до конца.

— Как он действовал, решив перейти на сторону СССР?

— Он подал в отставку. Применив ухищрения, улетел из Вены в Лондон, оттуда — в США, оттуда — в Канаду, затем в Австрию, затем — Африку, Швейцарию, Италию… Он продолжал мучительно размышлять, расшифровывать все то, что напластовывалось в его мозгу. Он подошел к критическому рубежу. Ему было очень трудно, этому американцу, еще несколько лет назад казавшемуся таким благополучным. И тут созрело выстраданное решение — поселиться в СССР, стать советским гражданином. Так или почти так он делился своими мыслями с нами. И ему поверили.

— По прибытии в Союз у него начался совершенно новый этап в жизни.

— Он не просто оказался в новой стране, ему предстояло освоиться в обществе, построенном на совершенно иных принципах. Переход был слишком резким. И адаптироваться, привыкнуть к новым условиям было чрезвычайно сложно. Для него многое оказалось необычным — от незнания языка до здешнего климата. Овладение русским языком давалось ему с трудом, он так и не смог правильно говорить, но окружающие постепенно научились его понимать. Хотя он свободно слушал радио и понимал, свободно читал. Здесь в какой-то степени сыграло свою роль и то, что у Смита был свой круг знакомых, состоящий в основном из сотрудников Комитета госбезопасности, и в большинстве своем они, владея иностранными языками, стремились говорить по-английски.

— Какое впечатление Джон Смит производил в советском интерьере?

— У него было хорошее лицо. Когда он улыбался, на лице собеседника тоже непроизвольно появлялась улыбка. Он говорил негромко, чуть задумчиво. Такой голос слышнее крика. С ним всегда было просто, как правило, беседы текли свободно, откровенно.

— В каких бытовых условиях он жил в Киеве?

— Джону Смиту создали нормальные бытовые (по европейским меркам) условия жизни. Он сам выбрал себе квартиру, обставил ее по своему вкусу, сам приобрел всю необходимую утварь, одежду, книги.

Он много трудился. Ему предоставили возможность путешествовать по стране, знакомиться с бытом и жизнью людей, как правило, он отдыхал в местах, которые избирал сам.

Надо отметить, что он хорошо понимал специфику своего положения, поэтому в выборе новых знакомств был крайне осторожен.

— Теперь поговорим о профессиональной стороне дела. Судя по всему, информация, предоставленная Джоном Смитом была исключительной важности…

— Разумеется, сведения, полученные от Смита, проверялись и перепроверялись, и они нашли подтверждение. В зависимости от складывающейся политической и оперативной обстановки все эти сведения реализовывались в интересах страны. У оперативных работников, опекавших и работающих с Джоном Смитом, сложились ровные отношения, а с отдельными из них, в том числе и со мной, переросли в настоящую дружбу, основанную на взаимном уважении, откровенности и профессионализме.

Достаточно сказать, что в конце 60-х годов, да и во время официальной делегации во главе с президентом США Ричардом Никсоном именно с помощью Джона Смита нами была добыта важнейшая информация для доклада высшему руководству страны и, в частности, руководству Советской Украины. Эта информация была положительно оценена, и я даже выходил с предложением о награждении Джона Смита. Ему мы подарили уникальный тульский самовар.

— Осенью 1967 года факт пребывания Джона Смита на территории СССР был предан огласке. Какова была реакция США?

— Реакцию США, последовавшую за этим, можно охарактеризовать, как раздражение от уязвленного самолюбия. Создалась парадоксальная ситуация, непривычная для вершителей «нового мирового порядка»: не они приобрели, а от них ушел сотрудник госдепа, шифровальщик, агент ЦРУ.

Шло время, страсти несколько поутихли, Джон Смит жил в СССР, работал, появились очень обнадеживающие планы… К сожалению, летом 1975 года мой друг тяжело заболел. Для его лечения были привлечены лучшие медики. Джон Смит стойко и мужественно переносил болезнь. Но спасти его не удалось, в феврале 1976 года он умер. Мир праху его…

— Как сложилась ваша профессиональная судьба после смерти Джона Смита?

— Больше 15 лет я еще проработал в Комитете госбезопасности. В конце 1989 года ушел на пенсию. Сегодня в меру своих скромных сил и возможностей стараюсь не стоять в стороне.