Синдром МакЛендона

БЕГОТНЯ И ЕДКАЯ ИРОНИЯ

Через двенадцать часов мы вышли на орбиту. Катарина заперлась в своей каюте и не выходила оттуда до того самого момента, когда надо было выйти на связь с начальником порта, капитаном Хиро. Он прислал флотских — капрала Сина и младшего капрала Труилло. Они прибыли на челноке вместе с каким-то типом из местной передачи новостей — флотские чины никуда без фотографов не ходят.

Спунер вызвалась нести вахту во время стоянки — причем слишком уж демонстративно и на Клайда при этом не смотрела. Катарина похлопала его по спине и покачала головой. Когда все остальные собирались погрузиться в челнок, Дайкстра заметила, как флотские вывели Бо-бо и Твердобокого, и высказалась за весь экипаж:

— Их ведут в тюрьму. Но почему я чувствую себя так, словно это меня арестовали?

Я ничего ей не ответил. Спунер пообещала Бо-бо:

— Я позабочусь о твоей кошке. Я буду обращаться с ней, как со своей собственной. На каждом корабле должна быть корабельная кошка. — Бо-бо поблагодарил ее, и я впервые увидел, как он улыбается. На репортера мы не обращали внимания.

Потом мы вытащили из морозильника тело Фри— до Флотские привезли с собой мешок, куда его и положили. Он был совершенно замороженный.

Спуск прошел как обычно. Я смотрел на два мигающих огонька — город Шенектади в сумерках. Когда мы приземлились, нас дожидался еще один писака в коричневом берете и военный фургон, которым управляла писарь по имени Банкер. Мы прошли мимо репортера и погрузились в фургон. Клайд и флотские вышли у городской тюрьмы, чтобы пристроить арестованных. Твердобокий не смотрел мне в глаза, но последнее, что он сказал перед тем, как его увели, было:

— Сожалею, что мы пытались с тобой сделать то, что делали, Кен. Теперь, когда все позади, мне как-то не по себе из-за этого.

Я и сам ощущал то же.

— А как насчет экипажа? — спросил я у писаря. Банкер.

— Сэр, у меня приказ доставить вас и лейтенанта Линдквист к капитану Хиро. Остальных могу высадить где угодно.

— Угол бульвара Вейнтичинко-де-Майо и Эскимо-стрит! — громко объявила Макхью. Мы высадили там их с Дайкстрой и продолжили наш путь на военно-космическую базу, которая оказалась всего в шести кварталах от порта, откуда мы начали наше путешествие. Банкер припарковала машину и проводила нас в кабинет Хиро.

Кабинет у него был просто прелестный. На ковре вполне мог потеряться мячик для гольфа, а стены были обшиты настоящими деревянными панелями. Письменный стол выглядел просторнее, чем кровать, на которой я сплю.

Капитан третьего ранга Хиро сидел за столом, задрав ноги, и изучал некий листок, напоминавший местное расписание скачек. Мы вошли, Банкер откашлялась, и листок, как и подошвы ботинок Хиро, тут же исчез.

— Добро пожаловать на Мир Шайлера! Пожалуйста, присаживайтесь, — поздоровался он.

Мы с Катариной пожали ему руку и сели на стулья у дальнего конца стола.

— Могу я предложить вам что-нибудь выпить? Лейтенант Пайпер передала мне текст вашего рапорта об: м-м: убийстве и контрабанде наркотиков. И об атаке другого корабля! — Его глаза загорелись. — Жаль, что меня там не было!

Поворачивая голову, чтобы взглянуть на Катарину, я услышал «хлоп, хлоп, хлоп» — словно пара людей стучала кольцами выпускников Академии по столу.

— Примите мои поздравления по поводу успешного окончания операции, лейтенант Линдквист! — улыбнулся Хиро зубастой улыбкой. — Двадцать три.

— Тридцать четыре. Вы очень любезны, капитан, — ответила она.

Я решил, что цифры обозначают номера их выпускных классов. Обычно вояки при посторонних такого не говорят, но для Хиро я сделал скидку — он, без сомнения, застрял в этой дыре на краю галактической карты, как ему казалось, навсегда.

— А это у нас Мики? — спросил Хиро, задумчиво глядя на меня.

— Мичман Маккей. Именно ему мы обязаны успехом операции, — сказала Катарина от моего имени.

На этот раз я удостоился целой улыбки.

— Очень хорошо, мичман! В каком году выпустились?

Катарина сдержанно кашлянула:

— Он мичман запаса.

Хиро моментально выключил свою улыбку. Строевой вояка держит чувства к военным запаса про запас.

— Ну что ж. Все равно хорошая работа, — повторил он, поворачиваясь к Катарине. — Какие формы благодарности? Премия? Какую медаль вы бы хотели получить?

— О, что-нибудь попроще. — Она посмотрела на меня. — Пожалуй, еще рекомендацию о повышении в звании для мичмана Маккея?

— В запасе? Никаких проблем. Я отправлю командующей сектором, капитану Креншоу, приказ на подпись. — Хиро опять заулыбался. Строевой служака считает, что повышение резервиста в чине стоит не дороже печеной картофелины.

— И наверное, необходимо выплатить мичману Маккею небольшое денежное вознаграждение, — прибавила Катарина, пиная меня в лодыжку.

— Уполномочен ли я на это? — спросил Хиро неуверенно. Он посмотрел на дверь.

Писарь Банкер просунула голову в комнату и торжественно кивнула.

— Согласно седьмой главе Законодательного акта о контроле за наркотиками. В случае, подобном данному, когда один корабль контрабандистов разрушен, а второй захвачен, мы имеем замечательные прецеденты. Я должна заметить, что он действовал, рискуя своей жизнью. Все это отражено в моем рапорте. — Катарина хорошенько пнула меня еще раз.

Писарь Банкер снова кивнула.

— Значит, глава седьмая, говорите. — Капитан Хиро задумчиво почесал затылок. — Это практикуется?

— Да, сэр. И я могу со всей откровенностью сказать, что без мичмана Маккея нам бы никогда не Удалось провернуть это дело так, как нам удалось, — продолжала давить Катарина, превращая мою ногу в сплошной синяк, ведь всякий раз, как только я собирался открыть рот, следовал предупреждающий пинок.

Хиро озадаченно нахмурил брови:

— Но:

— Мичман Маккей действовал как сугубо гражданское лицо, когда помогал нам перекрыть канал доставки наркотиков, — негромко прибавила Катарина. — А я находилась на службе, так что с моей стороны не подобает принимать какую бы то ни было награду из денег налогоплательщиков.

— Как вы думаете, сколько? — прямо спросил Хиро, поглаживая челюсть. — Скажем, тысячу?

— Лучше пять.

Хиро бросил взгляд на Банкер, которая в третий раз кивнула.

— Хорошо, черт возьми, мы это сделаем! Банки, оформи бумаги!

— Вот мой предварительный рапорт, он поможет вам быстрее во всем разобраться, — завершила атаку Катарина, протягивая Хиро толстую пачку бумаги.

— Замечательно. А теперь позвольте предложить вам выпить. — Хиро поднялся и подошел к красивой витрине, украшенной деревянной резьбой.

— Он знает, что ты вампир? — прошептал я.

— Узнает. — Катарина деликатно кашлянула. — Я сообщила об этом в рапорте. Так или иначе, об этом все равно бы стало известно.

Хиро, стоя у витрины, повернул голову.

— Капитан, в своем рапорте я упоминаю, что у меня синдром Маклендона, — любезно сообщила ему Катарина. Когда вояка непонимающе заморгал, она прибавила: — Я вампир.

— О, — только и сказал он. — Полагаю, я должен отправить вас в карантин.

— Да, сэр. Я понимаю. Я подам в отставку, как только выясню все подробности по этому делу.

Слова, которые он произнес в ответ, подействовали на меня как удар кирпича по затылку.

— От имени всего космического флота я хотел бы выразить вам глубочайшее сочувствие и пожелать вам скорейшего выздоровления от этого заболевания, — елейным голосом выговорил он.

Заметив выражение на моем лице, Катарина сильно пихнула меня локтем под ребра. Хиро ненадолго задумался.

— Давайте сделаем так: вы пока поселитесь в ВОК, — предложил он. — Если сейчас, пока мы еще не закончили дела, поместить вас в больницу, хлопот с вами не оберешься.

Он вытащил бутылочку сакэ и два стаканчика. После недолгого колебания он прибавил третий стаканчик и вернулся к нам. У меня появилось четкое ощущение, что мое звание офицера запаса в его глазах выглядело гораздо большим недостатком, чем синдром Маклендона. Наливая, он поинтересовался:

— Так остались ли еще какие-нибудь дела? Я сдержанно кашлянул:

— Корабль:

Хиро слегка приподнял брови, словно я произнес нечто глубокомысленное, примерно из той же серии — мол, неудивительно, что лошадь говорит так неразборчиво, удивительно, что она вообще говорит.

— Ах да. Мы должны собрать суд Адмиралтейства. — Он посмотрел на часы. — Лейтенант Линдквист, если вы готовы, мы можем заняться этим прямо сейчас, чтобы покончить разом со всеми делами.

— Отслужить белую мессу? Боюсь, что никогда не принимала в этом участия. И не соответствую своему облику.

— Тогда вы будете моим гостем. Мичман тоже. — Хиро взял маленький корабельный колокольчик и позвонил.

— Мы принимаем ваше предложение, — ответила Катарина, сжимая мне запястье, прежде чем я успел подумать о более резком ответе.

— Банки? Банки! Мы хотим провести суд! Набросай план.

Его писарь просунула голову в дверь:

— Можно начать, как только вы будете готовы, сэр. Принести вам парик и мантию?

— Да, думаю, случай подходящий. Передайте лейтенанту Пайпер, что она назначается консультантом защиты и пусть встретится со своими клиентами. Пяти минут хватит? — Он взглянул на Катарину — мол, прошу прощения, лейтенант Линдквист.

Катарина поправила:

— Лучше десять минут. Иногда мистеру Твердобокому приходится объяснять по два раза.

— Тогда десять минут, Банки.

— Есть, сэр. Они как раз, наверное, закончили их регистрацию в тюрьме. Я возьму с собой лейтенанта Пайпер, и она сможет по дороге назад поговорить с ними. — Писарь Банкер ушла, вышел и Хиро, чтобы переодеться.

Я наклонился и прошептал Катарине:

— Я ничего не понимаю. Что происходит?

— Разве в Вулмере у вас не действовали законы Адмиралтейства? Я попробую тебе объяснить. Суд

Адмиралтейства может выслушивать только случаи против кораблей, нарушающих договоры, или случаи нанесения ущерба третьим лицам. Система весьма разумная — нет ни одного капитана, который бы в здравом уме согласился, чтобы полная коробочка присяжных сухопутных крыс решала, не нарушил ли он чего, пролетая мимо. Слишком многие планеты тогда попытались бы нажиться на штрафах кораблям. Капитан Хиро хочет привести «Шпигат» к суду за перевозку контрабанды. Так как капитан Хиро не имеет права вести уголовные дела, Твердобокий и Бо-бо отправятся на Землю, чтобы предстать перед Федеральным криминальным судом.

— Но почему бы им не отказаться от всех показаний, если капитан Хиро не имеет права рассматривать уголовные дела?

— А! Это то, что во флоте называют «уловкой двадцать два». Никто не лжет в суде Адмиралтейства, потому что, если вас уличат во лжи, после того, как будет покончено с вашим кораблем, суд имеет право привлечь вас к ответственности за оскорбление суда.

Через несколько минут вошла писарь Банкер, а за ней — Твердобокий, Бо-бо и женщина-лейтенант. Банкер кашлянула. Хиро поспешно вошел в комнату, на нем были белый парик и черная мантия, и Банкер произнесла:

— Встать, суд идет.

Хиро кивнул, сел и начал листать свод правил.

— Заседание суда объявляю открытым. Конфедерация против «Туфли Рустама», регистрационный номер 19 747. Вышеупомянутый корабль обвиняется в перевозке контрабанды и нарушении закона Конфедерации. — Он положил книгу, наклонился вперед и глянул прямо на Твердобокого и его защитника: — Лейтенант Пайпер, не имеете ли отводов?

Пайпер встала. У этой высокой стройной женщины были веснушки и тот здоровый, чистый вид, к которому Академия приучает всех своих воспитанников.

— Да, ваша честь. Обвиняемый просит отложить заседание.

Хиро покачался на стуле и покрутил большими пальцами.

— Основания?

— Чтобы он мог нанять гражданского адвоката.

— Пристав, есть ли в этой дыре гражданские адвокаты, имеющие право работать в суде Адмиралтейства?

— На два часа пополудни сего дня таковых не было, сэр, — доложила писарь Банкер.

Хиро возобновил верчение пальцами.

— Ходатайство отклонено. Прочие ходатайства, замечания?

— Тогда мы просим отложить заседание, чтобы в суд были вызваны лица, заинтересованные в этом деле, — храбро заявила Пайпер.

— Это заимодавцы, так? Мистер Твердобокий, присутствующий здесь, является зарегистрированным владельцем корабля?

Пайпер кивнула.

— Что у вас еще?

— Мы бы еще предложили отложить заседание, принимая во внимание право справедливости.

— У вас была возможность ознакомиться с рапортом лейтенанта Линдквист, не так ли? Ходатайство отклоняется. Мы не можем позволить откладывать заседание суда по просьбе защиты, если она надеется, что свидетели умрут от старости. Какие еще будут ходатайства?

— Ходатайство о прекращении дела, основанное на незавершенности расследования данного дела.

— Собираетесь ли вы представить документы?

— Вы присоедините рапорт лейтенанта Линдквист к вещественным доказательствам?

— Несомненно. Рапорт лейтенанта Линдквист внесен в список вещественных доказательств.

Пайпер пожала плечами:

— В таком случае у нас нет вещественных доказательств, ваша честь.

— Ходатайство отклоняется. Что еще?

— Ходатайство о прекращении дела, основанное на недоказанности обвинения.

Хиро повернулся к писарю Банкер:

— Что там с этим, Банки?

— Сэр, как только я доставила к вам лейтенанта Линдквист и мичмана Маккея, я сразу же отдала представленное вещество на анализ. В заключении лаборатории говорится, что представленное вещество, указанное в рапорте лейтенанта Линдквист, является веществом, запрещенным частью девятнадцатой!Пликсси*анского соглашения, текст прилагается. Мое имя стоит на расписке, которая удостоверяет, что я получила вышеозначенное вещество непосредственно от лейтенанта Линдквист и вручила его непосредственно технику лаборатории, который и проводил исследования.

Я заморгал, изумляясь, когда она успела все это сделать.

Хиро хмуро взглянул на Пайпер:

— Это и есть основа для вашего ходатайства?

— Да, ваша честь.

— Отклоняется. Необходимо ли нам проводить еще один лабораторный тест, учитывая, что на планете имеется одна-единственная лаборатория и один-единственный техник?

— Нет, ваша честь.

— Так, это все?

— Да, ваша честь.

— Отлично. Желает ли владелец вышеупомянутого судна сделать заявление?

Твердобокий взглянул на Пайпер, которая медленно покачала головой из стороны в сторону. Твердобокий тоже поспешно закачал головой.

— Превосходно. — Капитану Хиро явно нравились короткие судебные разбирательства. — Какие-нибудь доводы, лейтенант Пайпер?

— Да, сэр.

Хиро глянул на свои часы:

— Мы что-то долго. Банки, когда в последний раз мы проводили судебное заседание?

— Год назад, в феврале, сэр.

— Бим, вы опять хотели привести свой довод о вдовах и сиротах?

Пайпер кивнула.

— Хорошо. Довод защиты принят во внимание. Бейлиф, внесите это, пожалуйста, в запись. Суд готов вынести приговор: вышеуказанное судно считать виновным в предъявленном обвинении. Суд присуждает вышеупомянутое судно к конфискации и продаже с аукциона, чтобы оплатить расходы суда, связанные со слушанием данного дела, остаток же должен пойти в государственную казну. Суд окончен. Банки, освободи зал суда. Лейтенант Линдквист, вы вместе с мичманом, пожалуйста, останьтесь. Молодец, Бим. Проходи познакомиться с нашими гостями.

Пока Банки с завидной быстротой освобождала зал суда, капитан Хиро познакомил нас с Пайпер.

— Бим, это лейтенант Линдквист из флотской разведки.

— А мы с Катариной знакомы, — сообщила Пайпер, беря ее за руку.

— И мичман: — Хиро махнул рукой в мою сторону. — Он — резервист, но все равно, пожмите его руку.

— Л.Дж. Пайпер, называйте меня просто Бим, — улыбнулась Пайпер, протягивая руку. — Рада познакомиться с вами, мичман. — У нее было крепкое рукопожатие.

— А я Маккей. Зовите меня просто Кен. — Я потер нос. — Мне не хотелось бы совать нос в чужие дела, но как вы получили «Бим» из «Л.Дж.»?

Пайпер усмехнулась.

— Семейная тайна. В тот день, когда я родилась, отец думал, что у него будет мальчик, а мама читала тогда «Тарзана». «Л.Дж.» означает «Лиана Джейн».

— Ли Анна? — переспросил я.

— Нет, Лиана, ну, лоза. Меня в старших классах называли Джейн из Джунглей. Называйте меня Бим, или я разобью вам коленки.

— Годится. Рад познакомиться, Бим. Хиро глянул на часы:

— Не хотелось бы опаздывать. Линдквист, почему бы вам не остановиться в апартаментах для командированных офицеров? Мой шофер отвезет вас туда, а потом мы все соберемся в офицерском клубе. Приходите и вы, мичман.

— Апартаменты для командированных офицеров? Клуб? — изумленно прошептал я.

Пайпер подмигнула.

— У меня есть пустая спальня, которую мы используем для размещения приезжих, — вот тебе и квартира для командированных офицеров, а отель «Атлантик» выделил нам комнату под клуб по договору, в обмен на определенную рекламу и возможность вести двойную бухгалтерию. То же самое делают многие маленькие базы. Я живу в пяти минутах отсюда, а «Атлантик» расположен в соседнем квартале. Пошли, Банки уже должна ждать нас в автомобиле перед входом.

Когда мы выходили из машины, писарь Банкер вручила мне чек на пять тысяч и расписку на подпись.

Говорите, что хотите, про регулярную армию, но определенный стиль у них все же есть.

Банки высадила меня у «Атлантика». Я никак не мог позволить себе поселиться в таком месте, особенно если вспомнить, что зарплату на «Шпигате» мы все увидим ой как не скоро, но решил, что, имея в кармане чек на пять тысяч долларов, я мог бы неплохо провести здесь несколько дней, пока не подыщу себе постоянное жилье.

Номер был неплохой. В нем имелся интерактивный телевизор, кровать — одна из тех, что пытаются сделать вам массаж, как только вы ложитесь, — то есть все, чего можно было ожидать. Респектабельно, но не броско. Кровать, конечно, была с водяным матрасом, твердые матрасы относятся к тем вещам, которые слишком дорого доставлять на другие планеты, хотя я знавал несколько мест, весьма удаленных от Земли, где покупали такие матрасы просто для шика. В общем, Мир Шайлера не был раем для держателей гостиниц — «Атлантик» достаточно милое местечко, но сразу становится ясно, что и им приходится сглаживать углы, если на вашем компьютере в номере вы можете достаточно быстро найти и Библию и Коран.

Где-то среди своих вещей я нашел костюм, переоделся и спустился вниз. Ночной регистратор извинился, что не может обналичить мой чек, но на основе его открыл мне кредит. Затем он позвонил в колокольчик, и официантка, на которой почти ничего не было, проводила меня в офицерский клуб.

Клуб оказался маленькой приятной комнатой с тремя столиками; на одном из них красовалась табличка «Столик заказан». Когда я вошел, Катарина, Пайпер и Хиро уже дожидались меня. Хиро поднял свой стакан.

— Мичман, я рад за вас! Эй, официантка! Повторить! — приказал он весело. — Ты знаешь, звонил посол!Пликсси*, и я пригласил его присоединиться к нашей компании. Линдквист сказала мне, что вы встречались.

— Весьма коротко, — ответил я. — Сэр, наверное, сегодня день такой, что приходится задавать глупые вопросы, но мне удивительно, почему такая заштатная планетка, как эта, имеет полноправного посла.

— А, это так просто, мичман! Политика! Политика! У!Пликсси* есть посол на Земле, но их представитель здесь, доктор Бобр, имеет очень хорошие связи. Насколько я понимаю, ему не подобает иметь меньший ранг.

— Он является членом королевской семьи самой крупной Конфедерации на той планете, и, видимо, его отцу не хочется, чтобы он болтался слишком далеко от дома, — объяснила Пайпер. — В этом есть некоторый смысл, потому что большая часть их торговли идет через Шайлер. С ним очень интересно разговаривать. Мне кажется, он в некотором смысле идеалист.

— Да, думаю, можно и так сказать, — согласился я.

— Каковы ваши планы, мичман? — поинтересовался тем временем Хиро, хватая стакан, как только его поставили перед ним, и тут же опустошая.

Прежде чем я успел ответить, Катарина, улыбаясь, подала свою реплику:

— Я не уверена, что у него есть какие-либо планы. Кен, так сказать, сейчас на берегу. Слишком многое зависит от того, что произойдет с его кораблем:

— Он сейчас даже в более плачевном состоянии, чем обычно, к тому же в настоящее время он принадлежит Адмиралтейству, — вставил я.

Хиро нахмурился, пытаясь вспомнить, позволено ли штатскому лицу перебивать лейтенанта действительной службы.

— Если «Туфля Рустама» задержится здесь надолго, мичману Маккею и его товарищам по команде придется искать себе другую работу, что будет не так-то просто, — тактично закончила Катарина.

Хиро опять нахмурился, после чего кивнул, признавая логичность рассуждений.

— Что это мы пьем? — спросил я, пытаясь переменить тему.

— Мартини, мичман, мартини. Естественно, должным образом охлажденное. Единственный цивилизованный напиток в мире, — мечтательно проговорил Хиро, щелкая пальцами. — Официантка! Повторить всем четверым, пожалуйста. Я все время забываю, что вы не учились в Академии, мичман. Ну, в этом нет ничего плохого. Некоторые мои лучшие друзья никогда не учились в Академии. Да и моя жена никакого отношения к Академии не имеет! — Он посмотрел на часы. — Бобр должен появиться в любую минуту. Я приглашал его к шести пятнадцати. Почему бы вам, молодежи, не поболтать тут, пока я схожу проветрюсь. Передайте привет доктору Бобру, если он появится раньше, чем я вернусь. — И он вышел.

— Он всегда такой? — осведомился я.

— Когда не приходит в волнение — да, — ухмыльнулась Пайпер. — Я понимаю, вам трудно будет найти заработок. Здесь не такой уж избыток кораблей. Вы здесь раньше уже бывали?

— Это мой третий рейс сюда, так что я, можно сказать, уже местный житель, — сообщил я.

Она кивнула.

— Мир Шайлера не очень подходящее место для безработного космонавта. Катарина сказала, что вы остановились здесь, в «Атлантике». А где остальные ваши?

— Так, Аннали Макхью и Розали Дайкстра обосновались в «Гарцующем пони», там же и подрабатывают за стойкой. Вайма Джин Спунер несет стояночную вахту на корабле. Она сейчас где-то над нашими головами, читает дамские романы. Старшина Видерспун тоже где-то неподалеку, хотя, строго говоря, он не является членом нашего экипажа.

Клайд сейчас пил пиво наверху.

— Ну и наконец, двоих клиентов капитан Хиро только что оформил на жительство в тюрьму, — прибавила Катарина.

Пайпер улыбнулась и потерла подбородок.

— Кен, я все никак не могу вспомнить, вроде бы еще кто-то был у вас в экипаже?

— Элайн О'Дей, но один из местных полицейских судей упрятал ее в каталажку, когда мы останавливались здесь несколько недель назад.

— Элайн бежала из тюрьмы, — на полном серьезе поделилась новостью Катарина. — Писарь Банкер сказала мне об этом, когда я передавала доклад.

— А я-то все мечтал — не окажутся ли Бо-бо и Твердобокий с ней в одной камере. И решил, что им грозит романтическое свидание или же, наоборот, невероятно жестокое наказание. Как она сбежала?

— Обычным образом. Ее выпустили на работу. Как и все остальные, кого выпускают на работу, она не вернулась. Наверное, местные власти решили, что так дешевле, чем держать ее тюрьме и кормить при этом. Не думаю, чтобы ее с большой охотой искали.

— Рыба ищет, где глубже, а человек — где лучше. Вынужден согласиться и насчет кормежки. И в чем же проблема? — все еще ничего не понимая, спросил я.

— А, теперь я вспомнила, — воскликнула Пайпер. — Она поклялась поквитаться с вами и всем экипажем за то, что вы оставили ее за бортом.

— Как будто она предоставила нам выбор. Насколько она была вменяема? — поинтересовался я.

— Я слышала, что она порезала запястье и написала это кровью на стене, — хмыкнула Пайпер.

— Да, звучит весьма интригующе. У меня просто зародилось нехорошее подозрение — не оказали ли вы некоторое влияние на решение судьи, который вынес ей приговор, а, Катарина?

Катарина шаловливо улыбнулась:

— Чисто гипотетически, разве можно расценивать пятьсот долларов мелкими купюрами как влияние9

— Боже, нас обскакали. Хорошо, я ни о чем не спрашивал. Но чисто гипотетически, я и не думал, что отдел полицейских расследований практикует подобные вещи.

— Чисто гипотетически, я упомянула, что я из разведки и сотрудничаю с морской полицией. А в разведке мы привыкли выполнять поставленную задачу, а уж потом беспокоиться о деталях.

— Угу. А Элайн не могла почувствовать ваше влияние?

— Я обращалась к секретарю суда, что вряд ли могло оказать влияние на ее замечания в адрес судьи Османа. Но после приговора у нее могли появиться сильные подозрения, — признала Катарина. — Нам приходилось импровизировать.

Пайпер вытаращила глаза.

Вскоре после того, как капитан Хиро вернулся, официантка подвела к нашему столику две неуклюжие фигуры в полосатых костюмах. Впереди важно вышагивал доктор Бобр.

— Чивс, какая удача! Капитан Хиро и лейтенант Пайпер, как я рад вас видеть! Друг Кен, друг Катарина! Что за приятная неожиданность! — воскликнул он, щурясь в ярком свете.

Они низко поклонились и сели за стол напротив нас с Катариной. Хиро приподнялся и крикнул:

— Официантка! Две «Медовые Мэри», пожалуйста!

— Я еще не знал, когда беседовал с вами в прошлый раз, — продолжал Бобр, — что друг Катарина, как я понял, сотрудничает с нашим правительством по очень деликатному делу.

Чивс что-то прошептал ему на ухо.

— Похоже, у вас были неприятности с контрабандой запрещенных химических веществ, — покачал головой Бобр. — Как говорит Баки: «Предотвратить большую беду — дело, требующее крайней бдительности».

Катарина поймала мой взгляд и кивнула.

— Не знаю, говорил ли вам капитан Хиро, но в деле был замешан и!Пликсси*анский корабль, который вместе с нами покинул орбиту Мира Шайлера. Они выстрелили в нас без предупреждения и преуспели в нанесении изрядного ущерба нашему кораблю. И только благодаря тому, что Кен очень умело сманеврировал, нам удалось избежать дальнейших попаданий в наш корабль до тех пор, пока они не поразили свое судно своей же случайно сбившейся с курса ракетой. Я очень сожалею, что в живых никого не осталось.

— О Господи! Как это ужасно! — воскликнул Бобр. — А я и не знал. У Чивса был выходной, и, видимо, надо было мне самому разобрать почту. Ну, как говорит Баки: «Крепкий рассудок и чистое сердце усмирят любую непогоду».

Чивс опять что-то прошептал ему. Бобр поднялся.

— Не будете ли вы так любезны извинить наше недолгое отсутствие? — Тут эти двое отошли к соседнему столику и завязали весьма оживленный разговор, звучавший так, словно его записали на пленку, а потом прокрутили с большой скоростью.

Пайпер сказала что-то, заинтересовавшее Хиро, а я тем временем наклонился к Катарине и прошептал ей:

— Чего мне не хватает в жизни — так это выслушивать доморощенные философские рассуждения от существа, которое выглядит как пушистый кабачок.

— Кен, — мурлыкнула она, — вовсе нет! Посмотри на эти глаза — он так похож на колли!

— Он похож на крысу, у которой свинка, — уточнил я, чуя неладное.

Глаза Катарины загорелись.

— Хорошо, давай дадим ему какое-нибудь смешанное имя — что-нибудь вроде «колл-бачок».

Я заговорил еще тише:

— Хорошо, сдаюсь, но знаешь ли, если даже к финским скалам бурым обращаться с каламбуром:

— Почему же, Кен, — нежно возразила она. — По-моему, вполне неплохо.

Бобр и Чивс вернулись, и Хиро прервал разговор с Пайпер, чтобы выслушать их.

— Оказывается, дело гораздо серьезнее, чем я даже мог предположить, — заявил Бобр. Он полез в карман жилета и вынул голограмму, изображавшую Грызуна с забавными усами. — Я со скорбью сообщаю, что капитан корабля, с которым вы так некстати повстречались, был моим полубратом Адольфом. Он всю жизнь был довольно странным ребенком.

— Адольф?

— Ему всегда хотелось куда-нибудь убежать, стать солдатом и что-нибудь завоевать — так, немножко. Я очень удивился, узнав, что он командует кораблем, — это более пристало бы Генхису, — но Адольф с Генхисом всегда дружили, так что, мне кажется, он избрал эту стезю по личным соображениям.

— А другие братья у вас есть? — поинтересовался Хиро.

— Два. На самом деле, два полубрата. Я имею в виду, оставшихся в живых. Каин и Мордред. Каин — старший после Генхиса, хотя он и не является наследником. Они с отцом поругались некоторое время назад. Мордред — член семьи.

— Размолвка Каина с вашим отцом повлекла за собой какое-то кровопролитие? — осторожно осведомилась Катарина.

— Да, в некотором роде, — несколько неопределенно отозвался Баки. — Это случилось как раз тогда, когда отец решил, что было бы неплохо отправить меня с планеты куда-нибудь, чтобы я поднабрался дипломатического опыта.

— Какая же семья у вас там! — с волнением произнесла Пайпер.

— Я так понимаю, у всех нас есть свои особенности, так почему их не может быть у семей? — риторически провозгласил Бобр. — Я должен сообщить отцу эту новость, и, полагаю, мне придется объявить официальный траур.

Чивс что-то прошептал ему на ухо. Бобр медленно кивнул — задумчиво и лохмато.

— Чивс подсказывает мне, что будет благоразумнее, если я, прежде чем обсуждать эту проблему, сначала посоветуюсь со своим правительством. Но я с нетерпением буду ждать нашей с вами следующей встречи, а как говорит Баки: «Предвкушение встречи с друзьями — награда за день, проведенный в трудах».

Они с Чивсом поднялись, поклонились и удалились.

Я покосился на Хиро, который явно пребывал в шоке, и спросил Катарину:

— Он что, сказал, что мы взорвали члена их королевской семьи?

Катарина кивнула:

— Это может стать серьезной проблемой.

— У нас разбит корабль, половина экипажа в тюрьме или должна там оказаться, почти все из нас на мели, а теперь еще и дипломатические осложнения, — подытожил я. — Это если не вспоминать про Элайн.

— Во всем бывают и хорошие стороны, — рассудительно напомнила Пайпер. — Могло бы быть и хуже. Подумай об этом.

— Куда уж хуже, — фыркнул я.

— Мы могли погибнуть, — пояснила Катарина.

— Капитан Хиро и я должны вернуться на службу, но мне хочется поблагодарить вас за то, что вы составили нам компанию, и я надеюсь, что как-нибудь мы еще соберемся, — вежливо попрощалась Пайпер, помогая встать все еще слегка потрясенному Хиро.

— Бим, у меня есть ключ, и я должна еще кое-что сделать, так что не жди меня. Спокойной ночи! — ответила Катарина.

— Спокойной ночи, — механически повторил я. Как только они ушли, я взглянул на Катарину. — Я не совсем понял, во что это я встрял, но, когда я развлекался в последний раз, это было как-то по-другому. Какие у тебя планы?

— Я хочу навестить тюрьму и посмотреть, удастся ли мне заставить Дэви Ллойда и Берни пением заработать себе на хлеб.

— Так поздно?

— Я не могу долго находиться на солнце, ты разве забыл? Поэтому я хочу сделать ночью как можно больше. Бим пообещала, что завтра постарается найти для тебя запасные решетки.

— Замечательно, вот только я не знаю, насколько это поможет. Мне только сейчас пришло в голову, что мой корабль со всеми потрохами принадлежит Адмиралтейству.

— Не переживай, Кен. Все образуется.

— Ну да, знаю. «Поверь мне:» — как ты говоришь.

Она потрепала меня по щеке и поцеловала.

— Ты все правильно понял. Пойди поспи, а завтра поговорим. У тебя есть телефон Пайпер?

— Он должен быть в справочнике.

— Хорошо. Спокойной ночи.

Я поднялся в свой номер. Прежде чем лечь спать, я вдруг решил позвонить в бюро обслуживания, чтобы отправить дюжину роз мисс Катарине Линдквист на Мак-нью-стрит, 147. Заодно я пожелал отправить дюжину увядших роз Гарри в бар «Гарцующий пони».

На следующее утро я поклевал овсяной каши в ресторане внизу и позвонил Пайпер, чтобы узнать, каковы планы на сегодняшний день.

— Привет, Кен. Катарина все еще спит. Хочешь, я ее разбужу?

— Нет, не надо ее беспокоить. Что ты собираешься делать?

— Мне надо появиться в офисе, а заодно узнать о решетках, которые нужны твоему кораблю. Хочешь, потом заеду за тобой?

— Конечно. Когда ты освободишься?

— А что, если мы вместе перекусим? Если Катарина проснется, я и ее прихвачу. — Она рассмеялась. — Такого оживления у нас не было уже много месяцев. Обычно утреннее время я провожу над заданиями заочных курсов и кроссвордами. Тебе что-нибудь нужно?

— Мне надо получить деньги по чеку, так что, пожалуй, сейчас я схожу в банк. Я также подумал, что раз уж я здесь застрял на некоторое время, надо бы сходить к зубному врачу. Давненько не проверял зубы.

Она немного подумала.

— Доктор Денис обслуживает по контракту нашу базу, он неплохо работает. Может, ему удастся навязать тебя. Он наверняка согласится полечить по страховому полису. У тебя есть страховой полис?

— Слушай, может быть, твой клиент и оказался настолько глуп, что бросил платить страховку за корабль, но даже Дэви Ллойд понимает, что если он перестанет оплачивать нашу страховку, то окажется в межзвездном пространстве, как только мы узнаем об этом. Я позвоню дантисту. Давай встретимся в полдень в вестибюле.

— Ладно. Я передам Катарине, что ты звонил.

— Спасибо.

Я нашел в справочнике доктора Дениса и позвонил, чтобы записаться на прием. Он мог принять меня не раньше трех пятнадцати, и я согласился.

Теперь мне надо было найти банк.

Дневным портье работал маленький человечек с густыми усами и привлекательно выпячивающимся животиком — он был очень занят, пересчитывая ключи. Я заметил, как шевелятся его губы.

— Есть здесь поблизости банк, в котором я мог бы обналичить чек? — спросил я.

Он поднял голову и заморгал.

— Разумеется, сэр. Второй Банк Шенектади отсюда в паре кварталов. Как выйдете, поверните направо и идите по Океан прямо, а когда увидите бульвар Вейнтичинко-де-Майо, поверните налево. — Он посмотрел куда-то мимо меня и нахмурил брови. — Или налево по Океан и направо по Вейнтичинко? Я немного путаюсь в таких вещах. Может быть, позвонить им? — Он нырнул к телефону на столе.

Многие думают, что типичный пионер, осваивающий новый мир, — чистая, благородная душа, один из лучших представителей рода человеческого, стремящийся на поиски правды и справедливости, всегда мечтающий о свободе.

На самом деле количество благородных душ не превышает двух процентов от общего населения колоний. Большинство лучших представителей человечества предпочитают оставаться дома и беседовать друг с другом о том, как здорово быть первопроходцем, в то время когда они заняты копанием в куче дерьма. Остальные девяносто восемь процентов людей, которые отправляются заселять новые колонии, как правило, немного не в себе. Мир Шайлера ничем не лучше, а может, и перебрал немного больше, чем девяносто восемь процентов.

Портье взял трубку телефона, и его брови опять устремились к переносице.

— М-м, сэр, вы не знаете телефон банка? Я махнул рукой:

— Спасибо, не беспокойтесь. Не надо звонить. Я найду, где это. Вам, наверное, непросто было сюда устроиться? — доверительно поинтересовался я.

— О да, сэр! На это место претендовало, наверное, человек пятьдесят. К счастью, мой двоюродный брат — младший помощник ночного менеджера:

Я вышел, в уме подбросил монетку и повернул по Океан направо.

Земля вокруг Шенектади стоит дешево, так что город немного расползся. Некоторые строения были из кирпича и камня, но большинство двухэтажных зданий по-быстрому собрали из готовых пластиковых блоков. Пластиковые панели дешевы и относительно недолговечны, таковыми они и выглядят. Большинству домов в Шенектади не помешала бы хорошая чистка — судя по разноцветным потекам, зверьки, которые у них тут водились вместо фруктовых летучих мышей, считали крыши самым подходящим местом для переваривания обеда.

Океан-авеню была засажена деревьями высотой по грудь, осевую линию обозначали какие-то серовато-зеленые пальмы. По-видимому, удобряли их хорошо. Мир Шайлера был все еще новым, только осваиваемым миром, расположенным на самой границе цивилизации, так что, когда городские власти проложат систему ливневой канализации, Шенектади сделает огромный рывок в приобщении к благам культуры.

Направо по Океан оказалось верным решением. Найти банк не составило труда — он был самым большим зданием с этой стороны. Люди предпочитают помещать свои деньги в такие банковские здания, откуда другие люди не так-то легко могли бы их забрать; банкиры в основном относятся к этой проблеме так же.

Я вошел и не задумываясь направился к справочному окошку. В банках применяют компьютеры для открытия счета, для принятия прошений о выделении кредита, для дачи советов о том, куда лучше вложить свои денежки, но когда дело доходит до выдачи наличных денег незнакомым людям, я заметил, что они склонны применять то, что сами называют «личным подходом». Я протянул свой чек яркой брюнетке, и она поинтересовалась, открыт ли у меня счет в этом банке. Счета у меня не было, и она ушла, чтобы показать мой чек кому-нибудь постарше чином.

Через секунду вышел менеджер. Им оказался тощий парень с коронками на зубах.

— Сэр, добро пожаловать во Второй Банк Шенектади, где клиент всегда прав. Чем могу вам помочь, сэр?

— У меня чек федерального правительства, который я хотел бы обналичить, а также хочу перевести деньги со своего постоянного счета.

Он посмотрел на чек:

— Мистер Маккей, если не ошибаюсь? Вы с «Туфли Рустама»? Вас обслужили?

— Это я. Да, меня обслуживают. Вот эта дама просто хотела мне помочь.

— Угу, — сказал он. Потом вручил мне чек и сложил руки на груди. — Мне очень жаль, мистер Маккей, но принять ваш чек мы не можем.

— Что?

— Я искренне надеюсь, что вы еще не раз посетите наши края, и не забудьте, сэр, что во Втором Банке Шенектади клиент всегда прав.

— Погодите! Одну минутку! Это же чек федерального правительства! Я не уйду:

— Э, Бруно, не выйдешь ли к нам? — Он чуть повернул голову, и к нам присоединился настоящий троглодит — бицепсы толщиной с мои бедра, а ладони едва не касались колен.

Менеджер улыбнулся:

— Бруно, мистер Маккей уходит, не будешь ли ты так любезен показать ему дорогу? Мистер Маккей, мне очень жаль, что больше я ничем не могу вам помочь, но я от всей души надеюсь, что когда-нибудь вы станете клиентом нашего банка. Помните, во втором банке Шенектади клиент всегда прав.

— Э, спасибо. Спасибо, Бруно. Я сам найду дверь. — Несолоно хлебавши я вышел и вернулся в «Атлантик», где вновь наткнулся на своего приятеля дневного портье.

— Добро пожаловать, мистер Маккей! Как сходили в банк?

— Вонюче, — ответил я коротко.

Он близоруко прищурился, что означало — он сбился со счета и ему придется начинать считать свои ключи сначала.

— Отлично, поздравляю вас. Да, сэр, там в гостиной вас ждет дама.

— Спасибо. Куда идти?

— Прямо вниз, — ответил он, указывая направление.

Я спустился в гостиную. Метрдотеля поблизости не оказалось, и занято было одно-единственное кресло — там расположилась тощая женщина с курчавыми волосами и курносым носом. На ней был коричневый плащ и фетровый берет в тон. На скамеечке рядом валялась большая кожаная сумка. Женщина помахала мне рукой:

— Эй, Маккей! Я здесь! Я указал на нее пальцем:

— Я вас помню. Вы та самая репортерша, которую я отшил вчера в космопорту. Портье сказал, что меня здесь ждет леди. Вы ее не видели?

Она так старательно закивала, что искусственные цветы на ее берете запрыгали вверх-вниз.

— Этот простофиля имел в виду меня. Идите сюда. Я Лидия Дэр из «Вестей Шенектади» и новостей второго канала «Люди, подключайтесь». Я не так-то легко сдаюсь, когда можно написать об интересной истории. Я все слышала о вас и корабле Грызунов. -Тут она протянула мне одну руку, которую я проигнорировал, а другой направила на меня маленькую телекамеру. — Могу я называть вас Кеном? Скажите мне, Кен, как это все было? Я протестующе поднял руку:

— Разговор записывается? Она, кажется, удивилась:

— Конечно. А что такого?

— Просто интересно. Ну, рад был познакомиться. Еще встретимся.

— Эй, куда это вы идете? — Она оперлась свободной рукой о столик и начала подниматься из кресла.

— Туда же, откуда пришел, — буркнул я, направляясь к двери.

— Как же так! У меня срочный материал!

— Слушай! — Я остановился и повернулся к ней. — Еще моя мама велела мне не обижать детишек и не разговаривать с репортерами. По-моему, она не видела между ними разницы. — Я махнул ей рукой. — Пока.

Я слышал, как она что-то выкрикивает мне вслед, — скорее всего, я был недостаточно взрослым, чтобы слушать такие слова. Когда я вышел в вестибюль, раззява с сочувствием посмотрел на меня.

— Не везет мне сегодня, — пояснил я.

— Сэр, здесь почта для вас Может быть, хоть она обрадует вас! — Он порылся под стойкой и вытащил два толстых конверта.

— Интересно, от кого это9 — пробормотал я, открывая один из конвертов и заглядывая внутрь. — Что за черт!

Портье протянул руку и отогнул край конверта.

— Хм, похоже, это повестка в суд. Мой двоюродный брат получил такую, когда наехал на пожарный гидрант. Вы не знакомы с моим двоюродным братом?

— Боюсь, не знаком. — Я вскрыл второй конверт и сравнил оба документа.

— Единственный, кто водит машину хуже него, так это его сестра:

— Ну, спасибо, — вздохнул я. — Мне пора бежать.

В это время в холл вошла Пайпер. Я показал ей | письма.

— Бим, как хорошо, что ты пришла пораньше! Меня вызывают в суд! Два раза. У тебя все-таки юридическое образование:

Пайпер взяла у меня бумаги и просмотрела их.

— Тут сказано, что против тебя возбуждено дело. Даже два.

— Спасибо, что сообщила.

— Первая повестка по иску Второго Банка Шенектади, являющегося полномочным представителем «Галактической Жизни и Безопасности». «Галактическая», в свою очередь, представляет финансовую компанию «Литл Бенни», а та является держателем закладной на корабль Грызунов, который вы взорвали. Вторая — от Первого Национального Банка Шайлера, как уполномоченного агента компании «Д.Т. Поллард — Удобрения». Первый Национальный возбуждает дело против Твердобокого и лично каждого члена экипажа за мошенничество, обман, безответственность, потерю груза и перевозку наркотиков. Они требуют привлечь к суду вас всех вместе и каждого по отдельности.

— Что это значит? — мрачно осведомился я.

— Это значит, что им все равно, с кого получить деньги, — пояснила Пайпер.

— Я только что побывал во Втором Банке Шенектади, и они отказались оплатить мой чек. Это как-то связано с повесткой?

— Вероятно.

— А они могут такое сделать? Я хотел спросить — это законно? — поинтересовался я.

Пайпер с сожалением посмотрела на меня.

— Что значит «законно»? Это же банки. Разумеется, нет. — И прибавила: — Просто помни, что согласно закону любой может подать в суд на любого, что обычно и делается. Если тебе будет лучше, то, по моему мнению, второе дело просто не имеет законного основания, а первое — совершенно проституированное.

Я немного подумал и сдался:

— Бим, мне неловко спрашивать, но что такое «проституированное»?

Она надула губки:

— Ну, это происходит от слова «проституция». Теперь понятнее?

— Благодарю. Ты еще сказала, что все не так плохо, правильно?

— Знаешь, у тебя все равно могут быть проблемы. Я сомневаюсь, что Второй Банк Шенектади или Первый Национальный захотят оплатить твой чек, не попытавшись востребовать с тебя то, что, по их мнению, ты им должен.

— Так я и понял. Хорошо, а есть здесь еще какой-нибудь банк?

Она потерла подбородок:

— Вообще-то, я не уверена, но, по-моему, других банков на этой планете нет. Первого Банка Шенектади в природе точно не существует.

— Чертовщина какая-то. Ты хочешь сказать, что я имею чек на пять тысяч долларов, который нигде не могу обратить в наличные?

— Похоже, что так. Кроме того, тебе еще надо будет выплатить налоги с этой суммы. Не хочешь взять у меня пока взаймы?

— Спасибо, наверное, придется. — Я косо посмотрел на нее. — А почему ты со мной так любезна?

— Я тоже выпустилась в тридцать четвертом классе. Я сто лет знаю Катарину. Она просила помочь тебе избежать неприятностей, даже несмотря на то, что ты резервист.

— Вас что, специально учат быть такими противными?

— Это само собой получается. Не хочешь позвонить Катарине? Ей пора уже проснуться. Она долго спала.

Я подошел к телефону и набрал номер.

— Алло, Катарина, это ты?

— Привет, Кен. Все в порядке?

— Никак нет. Наоборот, все идет наперекосяк. У тебя ужасный голос.

— Я и чувствую себя ужасно. У меня жуткая аллергия на что-то из того, что я пила, и голова просто раскалывается. Я еще не решила — выходить ли мне куда-нибудь в таком виде. А ты что делаешь?

— Читаю объявления в рубрике «Разыскиваются:» в «Вестях Шенектади». Ни один из банков не хочет оплатить мой чек. Они подали на нас в суд и хотят получить невообразимое количество миллионов, а я даже не представляю, почему мне так весело. А у тебя как дела? Как прошло расследование?

— Расследование прошло прямо в сливную трубу, — доложила она.

— Что случилось? Неужели Твердобокий и Бо-бо ничего не сказали?

— Они болтали так, что натерли мозоли на языках, и все о контрабанде. Но толком они и сами ничего не знают. Тот, кто организовал эту лавочку, пользовался записками и телефонными звонками. Твердобокий и Бо-бо понятия не имеют, с кем имели дело. Я даже не смогла выяснить, а люди ли это были. Пайпер подала ходатайство о проведении психиатрической экспертизы.

— Большинство клиентов тюрьмы — психически неполноценны. Иначе как бы копы их поймали? И к чему ты пришла?

— Кен, честно говоря, не знаю. — Ее голос прозвучал крайне устало. — Я не знаю, к чему тут вообще можно прийти. Это мое расследование очень вмешивается в твою личную жизнь, не так ли?

— Ну, когда я последний раз разговаривал с Мак-хью и Дайкстрой, они сошлись на том, что Твердобокий и Бо-бо действительно проделали все, в чем признались, а я был последним идиотом, что все это раскопал. Я не мог упустить такого случая, и со своим талантом портить отношения я и без твоей помощи блестяще с этим справился бы.

Она на это только посмеялась.

— Спасибо за цветы.

— Пустое. Где увидимся?

— Ты в «Атлантике»? Жди меня в вестибюле часов в шесть.

Мы с Пайпер чем-то перекусили. Потом завернули в пару мест в поисках решеток и ничего не нашли.

Переходя Океан-авеню, чтобы добраться до места, где Пайпер припарковала автомобиль, я чуть было не попал под машину, у которой на бампере красовалась голограмма кота, державшего плакатик: «А ты погладил сегодня свою кошку?» Я отпрыгнул на тротуар.

— Он водит машину, как Дэви Ллойд летает.

— Дистанционные голограммы с каждым днем все дешевле и лучше, — заметила Пайпер.

— Может, именно этим мне и следует заняться — продавать голограммы кошек. У них все достоинства живых кошек и ни одного недостатка, — проворчал я, снова ступая на проезжую часть.

— Мне кажется, ты кое-что упускаешь. Здесь есть над чем поработать.

— Можно, пожалуй, настроить их так, чтобы они отвлекали людей каждые двадцать минут, как настоящие кошки.

Несмотря на светящуюся вывеску «Переход», мимо меня, чуть не задев, со свистом пролетела еще одна машина. У меня появилось стойкое впечатление, что на Мире Шайлера соблюдение правил движения не считается обязательным.

— Или, как знать, открою школу по обучению вождению, — задумался я. — Кажется, именно этого здесь не хватает.

— А вдруг они пытались таким образом высказать свои замечания относительно того, как ты одет.

Я остановился посреди улицы.

— Не понимаю, почему вы все придираетесь к тому, как я одеваюсь. Я одет безупречно! — воскликнул я, вытягивая руки вперед. Вплотную ко мне проскочила еще одна машина, на лице водителя был написан несказанный ужас. — Мне нравятся солидные, четкие цвета, такие, как синий и зеленый.

Некоторые прохожие, проходившие мимо, посматривали на меня слегка заинтересованно.

— Отличные цвета, Кен, только когда они порознь. О, смотри-ка, булочная — зайдем?

Она купила мое хорошее настроение за шоколадный рогалик, а потом заявила:

— У нас есть еще час до приема у дантиста. Если тебе нужен юрист, я знаю одного, который мог бы помочь.

— Он хороший? — спросил я.

— Я этого не говорила. Тем не менее он тут неподалеку, первую консультацию дает бесплатно, и, кроме того, он единственный из всех моих знакомых юристов, кто интересуется навигаторским правом и пока не в тюрьме.

Этот стряпчий, Джимми Омура, оказался приземистым мужчиной в мешковатом костюме. Он пришел в неописуемое возбуждение, когда я поведал ему о моем случае и показал бумаги.

— Восхитительно! Просто восхитительно! — восклицал он, шагая туда-сюда по ковру и размахивая руками. — Это гораздо интереснее, чем помогать людям укрывать налоги! Насколько мне кажется, это совершеннейший случай общей аварии. Представляете, такого в космосе еще никогда не было! Просто восхитительно!

Некоторые люди не приспособлены для ношения готовой одежды. Когда он поднимал руки, большая часть его костюма следовала за ними, отчего он приобретал вид горбуна.

— Что такое «случай общей аварии»?

— О, общая авария — универсальный принцип навигаторского права, понимаете — суда, грузы? Оно: м-м: хорошо иллюстрируется решением родосского суда о том, что, если товар был выброшен за борт для того, чтобы облегчить корабль, ущерб, выразившийся в неполучении прибыли, должен быть возмещен согласно долям ответственности. Самое очаровательное, что в космосе этот закон еще не применялся. Но принципы одинаковы, так что он должен действовать.

Я взглянул на Пайпер, которая беспомощно пожала плечами. Я попытался подвести Омуру поближе к той планете, на которой сейчас находился.

— Я не знаю, очень ли поможет делу справка о продувке трюмов с целью облегчить корабль. Мистер Омура, давайте немного отступим — что такое родосский закон?

— О, знаете ли, родосский морской закон назван по городу-государству Родос в Древней Греции и относится примерно к шестому веку до нашей эры. Просто очаровательно!

— Ах, вот оно что, — сказал я тихонько.

— Нет, это совершенно очаровательно. Просто удивительно, до чего эти греки были современны в некоторых вопросах. Конечно, пример, который я вам сейчас привел, — не больше чем иллюстрация к действию современного закона общей аварии, сам закон гораздо более сложен, чем может показаться. Гораздо: — Он снова взмахнул обеими руками.

— Понятно:

— Это будет первый случай! И естественно, остальные части этого дела просто пестрят удивительными и весьма неопределенными деталями. Мы имеем преступное деяние со стороны капитана Твердобокого, пиратство со стороны корабля с Мира Деннисона, где третья сторона -!пликсси*анская — не может быть представлена в суде по причине ненахождения в живых, захват судна военно-космическим флотом, не говоря уже о незаконном принятии командования с вашей стороны. Меня просто потрясает, что все это заверчено вокруг совершенно изумительного случая общей аварии. Два банка, три страховые компании — да это же может длиться годами! Это дело должно быть передано в Верховный суд Конфедерации!

— В Суд Конфедерации: У вас на планете есть железная дорога? — спросил я, схватившись за голову. — Мне бы хотелось лечь на рельсы и подождать поезда.

Он надул губы:

— Знаете, точно сказать не могу. Я не занимаюсь наземными перевозками.

— Хорошо, тогда давайте вернемся к моему делу. Если все же дойдет до суда, кто его выиграет? — Я посмотрел на Пайпер и покрутил пальцем у виска.

— Ха, нам об этом скажет судья. Он ведь для этого там и сидит, не правда ли? — Он потянулся и вытащил из-под стола клавиатуру компьютера. — Давайте заглянем в третий номер «Вестника межзвездной юриспруденции» и посмотрим, что там говорится о возмещении убытков. Заодно попрошу секретаршу напечатать обращение.

— М-м, спасибо, — буркнул я, глядя, как каблучок Пайпер незаметно завис над моей ногой, готовый вдавить мои пальцы в ковер. — Мне надо это обдумать. Я с вами свяжусь.

Мы вышли на улицу, погреться на солнышке.

— Не считая тебя и Катарины, остальные сорок восемь человек, с которыми я работал, встречался или пытался познакомиться, имели проблемы, даже когда проходили в двери и обходили углы. Ну почему мне так везет?

— Ты, наверное, привлекаешь их. Свояк свояка: и так далее. — Она дала мне секунду-другую подумать над этим, а потом с наигранным сочувствием поинтересовалась: — А ты ожидал сострадания?

— Тридцать четвертый класс, да?

Она высадила меня возле кабинета доктора Дениса как раз вовремя. Когда я вошел в приемную, медсестра полировала ногти. Ее волосы были подстрижены короче, чем мои, а левую руку увенчивал перстень с камнем большим, чем Гибралтарский утес.

— Я Кен Маккей. Мне назначено на это время. Она щелкнула мышкой компьютера.

— Вы космонавт? Заполните, пожалуйста, этот бланк, а наверху напишите номер вашего удостоверения члена Гильдии. Если потребуется дополнительная оплата, нам придется попросить вас выписать чек на расчетный счет в местном банке или заплатить наличными. Хорошо?

— Все ясно. Тогда лучше наличными.

— Отлично. Если изволите подождать, доктор Денис примет вас через несколько минут.

Я сел, заполнил бланк и поковырялся в пачке журналов шестилетней давности. Как только я нашел тот, который хотелось бы почитать, ассистент доктора Дениса, рыжеволосая женщина с усталыми глазами, пригласила меня в кабинет.

— Мистер Маккей? Меня зовут Дженис. Доктор Денис ждет вас.

— Называйте меня Кен. Рад познакомиться. Вы выглядите так, словно собрались идти домой. Я у вас последний сегодня?

— Да. Мне пора выпить пива. — Она с сочувствием посмотрела на меня. — Расслабьтесь. Я прямо вижу, как колотится ваше сердце.

— Я нервничаю, потому что меня пытались. убить, — соврал я.

Усаживая меня в кресло, она полюбопытствовала:

— Вы уже бывали у нас?

— Нет. А почему вы спрашиваете?

— Ваше лицо кажется знакомым. А, я вспомнила. Вас показывали в новостях. — Она хихикнула. — Может, мне называть вас капитаном Бладом?

— Как?

— Ну, это пират такой был.

— Что?!

— Я всегда смотрю новости Лидии. Она требует полного и открытого расследования вашей пиратской деятельности. Вот у кого характер! Я рада, что она ни за что на меня не сердится. А в жизни вы лучше выглядите. Можно попросить у вас автограф?

— Что? Нет! — Я закрыл глаза. — Черт!

— Обычно у нас нет никаких новостей, так что Лидии приходится постараться, чтобы хоть что-нибудь откопать. Иначе здесь совсем скучно. — Она опять хихикнула. — Так, если вы откинетесь, я опущу спинку кресла, и мы начнем. Ой, а платить вы будете пиратскими сокровищами?

— Нет, — пробормотал я. Потом посмотрел на поднос с инструментами и спросил, указав на один интересный предмет: — А это что?

— Это? Это игла. Для анестезии.

— Разве у вас нет машины для анестезии? Она покачала головой:

— В Шенектади никто не умеет их обслуживать.

— Черт. Как в каменном веке.

Она снова хихикнула, а потом выглянула в холл.

— Доктор Денис, мы готовы. Прошло несколько минут.

— Доктор Денис, я говорю, мы готовы! — опять крикнула она. И через минутку, приложив руки рупором ко рту, взвизгнула: — Тревога! Все сюда!

— Вот черт! — ругнулся я.

Появился доктор Денис.

— Рад видеть вас, мистер Маккей. — Он пожал мне руку. — Вы пришли сюда:

— Просто проверить зубы, — поспешно сообщил я.

— Прекрасно. Сделаем ультразвук, чтобы посмотреть, нет ли у вас кариеса, а потом немного почистим зубной камень и отполируем. Откройте рот пошире и прикусите эту штуку, чтобы мы имели четкую картину.

Я укусил два куска пластика, которые он засунул мне в рот, а они укусили меня в ответ.

— Это займет всего одну минутку. — Дантист хихикнул; у его помощницы это получалось лучше.

Я начал считать до шестидесяти.

— Ага, — протянул он, глядя на экран, — ваши зубы в полном порядке. Нет и намека на кариес и никаких признаков воспаления на деснах. Оказывается, необходимо только немного почистить и отполировать. А можно я сделаю еще один снимочек? Я собираю зубы интересных людей, а у ваших такие милые длинные корни.

— Я разработал их, кусая людей, которые хотят получить мои снимки, — поделился я своим секретом, пытаясь не шепелявить, хотя рот был сплошь забит пластиком.

— Нет? — Доктор Денис, казалось, был разочарован. — Ну, хорошо. Ваша фотография в новостях так похожа на вас! А теперь просто расслабьтесь и помните, что больно не будет. Дженис, ты там не включишь музыку погромче?

Песенка называлась «Почему дураки влюбляются и почему дантисты лгут?».

В шесть я нашел Катарину сидящей в вестибюле отеля.

— Привет, как ты себя чувствуешь?

— Лучше. Лучше, чем ты выглядишь. У тебя депрессия?

— У меня депрессия от прессы. Ты мне на это намекала?

— А у тебя с каждым разом все лучше получается. Ты заметил пикет у отеля?

— Только не это! — Я бросился к окну и прижался лицом к стеклу. Пять человек маршировали по кругу с плакатами в руках. — Кто это?

— Лига поддержки прав животных, — пояснила Катарина. — Ты видел плакаты?

— «Грызуны — лучшие друзья человека» и «Грызунам тоже нужна любовь — стреляйте в людей, а не в Грызунов». Я бы поставил им пятерку за старание и тройку за содержание.

— Я поговорила с ними, когда пришла. Они не хотят ничего плохого и очень стесняются. Кроме того, все три члена местного отделения Объединенного Союза за Гражданские Права провели пресс-конференцию, чтобы объявить о том, что они возбуждают дело против тебя.

— Что! За что еще?

— Они еще точно не решили, но уверены, что ты не мог не нарушить чьи-нибудь гражданские права.

— Ну почему я? Почему не Дэви Ллойд9 Это же он перевозил контрабандой наркотики и зарезал Фридо.

— Кен, Дэви Ллойд — уголовный подследственный, и у него тоже есть свои права. — Посмеявшись, она продолжила: — А если серьезно, Бим шепнула мне, что ты умудрился влипнуть в местную политику. В здешнее законодательство затесался один билль, позволяющий импортировать сельскохозяйственную продукцию Грызунов. Так как каждое действие в политике, которое не требует денежных затрат, всегда имеет равное по силе противодействие, местные профсоюзы и местные расисты образовали коалицию под лозунгом «Сделаем Мир Шайлера белым, черным и желтым». А их противники решили напасть на тебя. Я вздохнул:

— Боюсь, мне уже ничто не поможет, даже если сделать публичное заявление о том, что некоторые Грызуны — мои лучшие друзья, когда они, правда, не стреляют в меня.

— Поверь — не поможет. — Катарина поставила локоть на подлокотник и подперла подбородок ладошкой. — Это все твои затруднения?

— А ведь у меня могла бы быть спокойная, тихая работа, типа ловли крокодилов или обезвреживания мин.

Она кивнула:

— Да, кому-то всегда везет:

— Может, сбежим от прессы и пикетов и чем-нибудь займемся?

— Слушай, Кен, большую часть дня я плохо себя чувствовала. Мне надо посидеть за компьютером, чтобы обработать последнюю информацию. Может быть, завтра встретимся?

— Договорились.

Она ушла, а я вышел пройтись до «Гарцующего пони». У Гарри появилась новая вывеска: «Не стреляйте в пианиста — он играет как может». Он поставил Розали ночной барменшей, и теперь у него оставалось время позаботиться о клиентуре и отшить особо буйных представителей местного клана выпивох.

Мужчины Шенектади любят, чтобы их женщины были такими: большими, и я с порога заметил по лицу одного парня, что Розали не могла не оценить некоторые прелести своей новой работы. Я поприветствовал ее и только потом заметил две знакомые бесформенные фигуры, ссутулившиеся над столом. Та, которая повыше, помахала мне:

— Друг Кен, для меня это огромная радость. Фортуна благословила нас и вымостила дорогу под нашими ногами! Идите к нам!

— Доктор Бобр. Я удивлен, что вы еще разговариваете со мной, — воскликнул я.

— Тьфу-тьфу! Кен, вы знаете, я бы никогда не позволил простой политике, тем более родственной политике, вмешиваться в мои дружеские связи. Как говорит Баки: «Однажды обретенная дружба дороже золота и банкнотов».

Чивс добавил:

— Его Округлость подразумевает, что его полубратья имеют печальное стремление сокращать продолжительность жизни друг друга, поэтому данная ситуация для нас весьма привычна.

— И в самом деле, я иногда спрашиваю себя — что есть полубрат для полубрата? Тривиальная ссора за право наследования, кажется, весьма разгорелась в нынешний год, да, Чивс? Сколько там всего получилось — три брата и пара кузенов?

— Что-то около того, — подтвердил Чивс. — Друг Кен, его высочество считает, что его полубрат Генхис устроил заговор, чтобы поставить своего полубрата Адольфа в затруднительное положение, поэтому он не видит необходимости обвинять вас в чем-либо.

— Совершенно верно. Я уверен, что вы просто выполняли свой долг, как его понимали, или, как говорит Баки: «Правильное мышление иногда требует большого напряжения». С тех пор как папа несколько лет назад объявил о своем скором удалении от дел, кажется, не проходило месяца, чтобы не надо было идти на похороны. Какая докука! Друг Кен, что-то я забыл — в месяце тридцать дней или тридцать один?

— Да, — ответил я. Он наморщил нос.

— Со слов друга Катарины я понял, что вы разоружили двух вооруженных злодеев на борту вашего корабля. На меня произвело большое впечатление то, с какой отвагой и твердостью вы ведете себя в опасных ситуациях.

— Если бы я был еще чуть-чуть потверже, то стал бы совсем неповоротливым, — заметил я грустно и изложил им отредактированную версию сегодняшних событий.

— Так, — кивнул Бобр, — должен заметить, что у вас, судя по вашим словам, был очень утомительный день. И все же, как говорит Баки: «Завтра — всегда лучше; это означает, что вы пережили сегодняшний день».

Я провел несколько секунд, пытаясь сообразить, к чему это, и переменил предмет разговора.

— Доктор Бобр:

— Пожалуйста, друг Кен, называйте меня Баки!

— М-м: Баки, я все хотел спросить вас, почему настоящий Баки так популярен в вашем мире.

— Друг Кен! Какой глубокий вопрос! Я считаю, что нас привлекает кристальная чистота философии Баки. Интеллектуалы полагают, что эта философия безупречна.

— Но рассказы про Баки-Бобра: довольно: простые рассказы, разве нет? — спросил я, вежливо пытаясь намекнуть, что на самом деле они простоватые.

— О нет, друг Кен. Нет! Их глубина невероятна. Я сам могу постичь ее едва ли наполовину. Вот, к примеру, возьмите эпизод в рассказе «Баки-Бобр встречает Банни-Кролика», где Баки берет отдых от своих трудов, чтобы отправить открытку своему другу Деревянной Колоде. Обманчиво простое действие по отправлению открытки явно символизирует душевные терзания Баки — не сбросить ли свое бремя, на что указывает в своих комментариях Су-Джен. Баки добивается успеха, преодолевая собственные сомнения, и успех его обеспечен именно этим весьма незначительным действием, которое потребовало от него таких значительных душевных усилий.

Чивс погрузил нос в стакан с медом.

Все это оказалось явно выше моего разумения.

— Я всегда думал, что он, наверное, просто хотел послать ему привет.

— Друг Кен! — печально заметил Бобр, выводя кренделя пальцем в воздухе. — По-видимому, вы не совсем уловили противоречие, и вам не удалось подвести к нему логическое обоснование — вам надо бы почитать Су-Джена. Давайте порассуждаем — как бы автор мог допустить столь явное несоответствие в столь глубоком произведении. Оно никоим образом не служит развитию сюжета. Так что на первый план выходит более глубокое, философское значение. Я опечален, потому что пока вы со всей своей страстью не пожелаете заполнить неожиданные глубины этих великолепных сказок потоком духовных усилий, вы не сможете постичь всего богатства мысли, которое открывает нам Баки. Время приведет вас к более полному пониманию. Как ты думаешь, Чивс?

— Я и сам нахожу комментарии Су-Джена весьма вдохновляющими, — признался Чивс.

Я немного подумал.

— Баки, если рассказы про Баки-Бобра — такая популярная книга на вашей планете, как же вам было позволено взять себе это имя?

Баки выглядел немного удрученным — у него даже перья на шляпе опали.

— Скажу вам по секрету, друг Кен, этим я обязан влиянию своего отца. Простолюдину, как бы высоко он ни вознесся, не подобает носить такое имя, и мне до сих пор неловко, что был выбран именно я, никак не достойный этой чести.

Чивс вытащил из кармана часы и посмотрел на них. Бобр открыл было рот, чтобы продолжить, но я заметил, как Чивс подмигнул ему.

Баки понял намек.

— О Боже мой. Друг Кен, наша встреча доставила мне неописуемое наслаждение, но, боюсь, время заставляет меня покинуть вас. Чивс только что напомнил мне, что ваша недолгая встреча с нашим кораблем задала нам в посольстве немного работы. Я искренне надеюсь на продолжение нашей беседы в отсутствие неотложных дел. А до той минуты, как говорит Баки: «Да осияет луч солнца путь твой».

Когда они с Чивсом вперевалку скрылись за дверью, ко мне, чтобы я не заскучал, подвалил Гарри.

— Привет, адмирал! Как дела? Я слыхал о вашей перестрелке в космосе. Сегодня все, что ты закажешь, — за счет заведения.

— Ну уж нет, спасибо. Мне и так хорошо. Дайкстра и Макхью тебе все рассказали?

— Почти все. Ты опишешь мне сражение? Господи, как жалко, что меня там не было!

— Мне тоже жалко: — Я немного помолчал. — Если не возражаешь, я бы рассказал тебе в другой раз. Сейчас мне не хочется об этом говорить.

— Ничего страшного, Кен. Я все понимаю. Слышь, а ты знаешь шутку про лошадь по имени Нету, которая возила тележку и все время терялась?

— «Тележка есть, а лошадь Нету»?

— Ты уже знаешь!

— Извини, Гарри. Кто-то успел раньше тебя.

— Ну хорошо, а вот эту ты слышал:

— «Старое вино на новые мехи»? Гарри нахмурился:

— Как ты угадал?

— Наверное, к старости становлюсь телепатом, — ухмыльнулся я, состроив самую постную рожу. — Катарину не видел?

— Она была здесь чуть пораньше. Она тоже сказала, что ты, наверное, не захочешь сейчас рассказывать о вашем сражении. Ну да я все понимаю. Так их, Кен! — Он одобрительно ткнул меня в плечо кулаком и удалился.

Я потер место удара и побрел к бару. Розали налила мне коктейль и попыталась пустить стакан волчком по стойке так, чтобы он остановился передо мной. Я успел поймать его прежде, чем он слетел на пол.

— Привет, Розали, как дела?

Кто— то в другом углу бара затребовал пива, которое она чуть ли не швырнула настырному клиенту, давая, видимо, понять, что не очень вежливо прерывать чужой разговор.

— Здесь неплохо. Постель, стол, зарплата, чаевые — думаю, мне не на что жаловаться. Как только Гарри начинает орать, я советую ему заткнуться. Ему это нравится. — Она взяла полотенце и начала протирать стаканы. — Если хочешь знать, не сержусь ли я на тебя, так я не сержусь. — Через минуту-другую она прибавила: — Все могло бы обернуться и получше, но ты же знаешь, как обычно бывает. Представляешь, я чуть ли не тоскую по этому мозгляку Фридо.

— Давай не будем поддаваться ностальгии, — предостерег я ее. — Лидия Дэр не приходила брать у тебя интервью?

Розали кивнула:

— Приходила. Я сказала, что если она придет еще раз, то рискует получить клизму из кинокамеры.

— Кажется, Лидии непросто сделать репортаж.

Тут я заметил пару застенчивых клиентов, которые пытались набраться храбрости, чтобы сделать заказ. Розали набросила полотенце на плечо.

— Кен, мне придется вернуться к работе.

— Спасибо, Розали. Не скучай.

Я выпил коктейль и решил, что вечер можно заканчивать. Когда до отеля оставалось квартала три, начался дождь — мне везло по-прежнему. Уже в номере я вспомнил, о чем хотел спросить Розали, а именно — как часто надо поливать грибы, которые росли у них в корзинах.

Перед тем как лечь спать, повинуясь внезапному порыву, я позвонил в местную библиотеку и вывел на монитор несколько поэтических сборников Йитса, Хаусмана, Джона Донна. Удивительно, к много забываешь из того, чем давно не занимался. Утром позвонила Пайпер, и я спустился в вестибюль, чтобы встретить ее. Мой приятель трудолюбивый клерк не торопясь проглядывал на мониторе газету.

— Пикет ушел? — осведомился я.

— Естественно, они разошлись, едва репортеры уехали, и больше не вернулись. — Он лениво пошарил в почте. — Я не говорил вам, что однажды у моего деверя брали интервью?

— Наверное, говорили, — вежливо отозвался я, оглядываясь в поисках туалетной или какой-нибудь другой комнаты, где можно было бы ненадолго спрятаться.

Его деверь попал в ночные новости вместе с миниатюрными поросятами, которых он разводил и воспитывал. Портье заверил меня, что свиньи — весьма и весьма сообразительные животные, куда умнее собак. В этом что-то было — знавал я одного пса, который любил репортеров.

Я чуть было не расцеловал Пайпер, которая появилась через пять минут.

— Привет, Бим. Где Катарина? — выпалил я, покидая болтуна портье прямо посреди бесконечной тирады.

Пайпер стянула с головы флотскую фуражку и убрала назад свои коротко стриженные волосы.

— Когда я уходила, она только-только проснулась.

— Как она себя чувствует?

— По-прежнему довольно плохо, но скоро должна прийти в себя. Ей так и не удалось пока выяснить, кто же руководил контрабандой наркотиков.

Она упирается изо всех сил, но, похоже, это дело не скоро сдвинется с мертвой точки.

— Хорошо. То есть хорошо, что она скоро поправится. Я подумал, что не стоит больше искать решетки, потому что тот, кому достанется «Шпигат», скорее всего, вовсе не захочет его чинить.

— Может, и не захочет, — немного поспешно согласилась со мной Пайпер. — Ты уже решил, чем заняться?

— Еще нет, но я не могу себе позволить долго жить в этом отеле. Не знаешь, где можно было бы здесь поселиться?

— Дальше по улице есть места подешевле. Почему бы тебе не спросить Видерспуна — он снял квартиру и, быть может, ему не помешает сосед.

Когда мы шли к ее машине, я поделился:

— Вчера вечером я случайно встретил посла Бобра.

Она улыбнулась:

— Ты его спрашивал про Баки-Бобра?

— Ну да. Только ответа не понял.

— Кен, Грызуны очень любят литературу Земли, но секса они совершенно не понимают, хотя и люди тоже. Баки-Бобр у них страшно популярен. Насколько мне известно, они выпустили девять изданий избранных рассказов плюс приложения. У них даже существует несколько исследовательских институтов, которые жутко враждуют друг с другом.

Я воздел глаза к небу:

— Боже!

— Но не думай, что они какие-нибудь недоумки, — предупредила меня Пайпер, когда мы уже отъезжали со стоянки. — Я с некоторыми из них разговаривала. Если привыкнуть к их манерам, оказывается, что даже у самого тупого есть весьма своеобразное чувство юмора, запрятанное где-то глубоко-глубоко. Они могут удивить тебя.

— Даже посол Бобр?

Она покачала пальцем, свободным от руля.

— Не расслабляйся, Кен.

— Ты хочешь сказать, что культ Баки-Бобра — шутка планетарного масштаба?

— Или даже хуже. Никто из изучавших Грызунов не знает этого наверняка.

— А какое у них политическое устройство? — поинтересовался я, пытаясь переварить услышанное.

— Не так-то просто его описать. Что-то типа феодальной анархии. Очень, знаешь ли, трогательная история о том, как один местный парнишка встал на ноги при невольной поддержке белых, желтых и черных чужаков. Первый корабль с группой контакта встретился с дедом Бобра. Большая часть планеты тогда находилась в стадии начала промышленного развития, а он, в роли диктатора, получившего свой пост отчасти по наследству, правил одной чуть менее примитивной по сравнению с остальными страной.

— Это что, обычная процедура? — спросил я. Группы контакта заменяли Адмиралтейству миссионеров. Как правило, ребятки из группы контакта благородны, милосердны и со щенячьей энергией стремятся развить общество своих новых товарищей — как раз те ребята, с которыми легко играть в покер. Разумные существа не так часто встречаются во Вселенной, но некоторые из более искушенных рас обошлись с контактными группами просто ужасно.

— Обычная, — подтвердила Пайпер. — Дедушка научился разговаривать с ребятами контактной группы задолго до того, как они выучили язык Грызунов, и навешал им на уши не менее обычной лапши.

— И что они ему продали? Оружие?

— Нет, не оружие. Даже ребята-контактеры не настолько глупы. Кроме того, это незаконно. Они всего лишь познакомили его с индустриальной технологией, которая, как они думали, ему и так уже была известна, а еще выделили ему кредит, как им показалось — небольшой. Так сказать, чтобы дело лучше пошло. Дедушка оказался своего рода местным Рокфеллером в меховой шкуре, а ссуда на развитие, которую он получил, равнялась сумме валового национального дохода любых двух его конкурентов. Остальное — история. Он не столько завоевал, сколько купил всю планету. В политическом плане там по-прежнему полный хаос, но в экономическом отношении планета едина. Сын старика — отец Бобра — имеет с десяток жен и по куску с каждого пирога, если пирог с корочкой и начинкой.

— А как Баки относится к отцу?

— Нормально. Доктор Бобр много о нем не говорит. Отец ухитрился пережить всех своих братьев и большинство наследников, значит, он не полный идиот, хотя в сердце по-прежнему остается промышленным пиратом. К счастью, он не так талантлив в этой области, как дедушка Баки, иначе он уже завладел бы и Землей. Он стареет, и драки за наследство становятся все ожесточеннее. В семье не без пацифиста — у них это доктор Бобр, и, насколько я поняла, он улетел оттуда, чтобы убраться с линии огня. Вот мы и приехали. — Пайпер зарулила на стоянку.

Катарина уже дожидалась нас, с ног до головы одетая в черный шелк, чтобы уберечься от солнечных ожогов.

— Давай быстрее, Кен. Мы почти опаздываем на продажу «Шпигата» с аукциона в офисе Хиро.

— Уже? — растерянно спросил я.

— Писарь Банкер вчера сделала официальное сообщение, когда мы еще были на орбите. Она решила, что это сэкономит время.

— Ясно:

В офисе Хиро сидело около десятка людей. Вел аукцион угловатый парень в черном костюме. Когда мы вошли, он уже начал объяснять правила аукциона.

— Леди, джентльмены и прочие существа! Для подтверждения законности процедуры должно быть зарегистрировано не менее трех участников. Торг начнется с четырех тысяч долларов, эта сумма должна покрыть портовые сборы, судебные сборы и аукционные сборы. Последующие предложения принимаются с шагом пятьсот долларов. Лицо, победившее на аукционе, должно представить деньги наличными или банковский чек на сумму не менее двадцати пяти процентов окончательной цены, а оставшуюся сумму выплатить наличными или представить банковский чек в течение двадцати четырех часов. Победитель аукциона получит полные права на судно и находящийся на нем груз, включая также все долговые обязательства перед экипажем.

Одно из этих долговых обязательств относилось ко мне. Твердобокому было бы лучше получить смертный приговор — банки трех планет владеют его векселями, которые отныне ничем не обеспечены, и, наверное, новость им не очень понравится.

— Регистрация участника аукциона стоит сто долларов, десять долларов стоит место зрителя; указанные суммы пойдут в фонд Адмиралтейства. Я бы попросил всех, кто не зарегистрировался как зритель или участник аукциона, покинуть помещение.

Я повернулся к Катарине:

— Я так понимаю, нам надо идти.

Она накрыла мою руку ладонью в перчатке.

— Нет, я уже вписала вас с Бим. Вам стоит остаться и посмотреть представление.

— Что ж, ладно. Пожалуй, интересно будет посмотреть, кто станет моим новым хозяином.

Я еще ни разу не видел, как продается с аукциона корабль, и поэтому испытывал определенный интерес, кто же пожелает за него торговаться. Я даже чуть было не прослезился — смотреть, как продают наше старое ведро — все равно что присутствовать при конфискации старой бабушкиной фермы за неуплату по закладной.

— Начинаем торги. — Аукционист вдохнул побольше воздуха и застучал молотком: — Четыре тысячи, я слышу четыре тысячи?

Какой-то парень в костюме и с бородой — я его не узнал — поднял один палец.

— Я слышу четыре тысячи, слышу ли я четыре тысячи пятьсот?

— Кто-то и впрямь может на этом заработать, — прошептал я Катарине. — Пшеница в третьем трюме стоит в четыре раза дороже, если только кто-нибудь сообразит, как ее продать.

Аукционист, наверное, увидел чей-то сигнал, потому что я уже поймал, как он говорит:

— Я слышу четыре тысячи пятьсот, слышу ли я пять тысяч? Слышу ли пять тысяч?

Катарина сжала в кулак ту руку, которая была поближе ко мне, она держала ее на уровне живота. Затем она стукнула по кулаку другой рукой так, что ее локоть пришелся мне прямо под ребра. Получилось весьма ощутимо. Я подскочил.

— Мужчина в темно-синем и светло-зеленом, зарегистрированный участник торгов номер три — пять тысяч. Пять тысяч раз:

Оглянувшись, я увидел, как парнишка, от-крывший торги, выскакивает в дверь, бороду он нес в руке. Еще я заметил, что был единственным человеком в зале в темно-синем и светло-зеленом.

— Пять тысяч два: Три. Продано. Судно и его груз проданы участнику под номером три за пять тысяч долларов. Пожалуйста, представьте кассиру наличные или чек. Всем спасибо.

Наградной чек прожигал мне дырку в кармане.

— Поздравляю тебя, Кен, — возликовала Пайпер, (дергая меня за руку.

Я опустил руку в карман и вытащил свой чек.

— Слушай, Бим: Пайпер улыбнулась:

— Чек выписан Адмиралтейством, и аукцион тоже проводило Адмиралтейство.

Рядом со мной сияла Катарина, а я, углядев писаря Банкер, подошел к ней.

— Не знаю, что и сказать, — пробормотал я. Что надо говорить, когда твои друзья так постарались ради твоего блага? Я немного подумал. — За сколько обычно идет такой корабль, как «Шпигат», — две, три сотни тысяч?

Пайпер пожала плечами.

— Около того, — подтвердила Катарина.

— значит, я заключил весьма выгодную сделку. А разве других интересующихся не нашлось?

— Ну, — неопределенно хмыкнула Катарина, — была тут пара людей, но мы с ними поговорили кое о чем.

— Да, — протянул я. — И о чем же?

— Мы указали на несколько очевидных трудностей: обязательства перед экипажем, которые надо выполнять, дыры в трюме, да и решетку новую покупать надо, — перечислила Катарина. Она искоса посмотрела на меня. — Мы с Бим вчера вечером позвонили в пару мест — искали тебе решетку.

— Точно, а еще нужен новый корабельный компьютер и ремонт, которого не проводили последние три года, — прибавил я. — Так что я владею неисправным кораблем и не имею никакой надежды его починить.

— Коротко и ясно, — согласилась Пайпер. — Более или менее.

— Остается надеяться, что в любой момент смогу продать кораблик на металлолом, если не удастся его починить, — объявил я весело. Но внутренний голос возразил: «Да ты скорее дашь отрезать себе левую руку до подмышки». — Думаю, никто не может подсказать, где бы раздобыть деньжат на ремонт? — Мною овладело такое ощущение, какое бывает, когда друзья чисто по-дружески спихнули тебя с трамплина и ты летишь, гадая, а налита ли вода в бассейне.

— Ну, что-нибудь да подвернется, — безмятежно промурлыкала Катарина, подмигивая мне. — Поверь моему слову.

Как я уже говорил — флот имеет свой стиль.

— До похорон Фридо у нас есть еще пара часов. Пошли, отметим покупку, — предложил я, беря Катарину и Пайпер под руки.

— Знаешь, нам лучше заглянуть в посольство Грызунов, — не согласилась Катарина. — Бим переговорила с Чивсом. Завтра прибывает почтовый корабль, а отцу Баки не помешает узнать о нашей встрече с Адольфом в наиболее выгодном для нас свете.

— Хорошая идея. Как часто здесь проходит почтовый корабль?

— Раз в месяц. Он заходит сюда, потом делает крюк к Миру Деннисона, возвращается и идет дальше на Новую Бразилию или на Эсперанцу, в зависимости от расписания, — сообщила Пайпер. — В этот раз приходит «Фокстрот Эхо-7» — Быстрый Эдди.

Я кивнул:

— Я знаком с Быстрым Эдди. Мы наведываемся на одни и те же планеты.

Я открыл перед Катариной дверь, и она тихо ругнулась, выходя на залитую солнцем улицу.

— Сейчас включу затемнение на окнах, — предложила Пайпер, когда мы сели в машину.

— Спасибо, Бим, это очень кстати, — поблагодарила ее Катарина.

— Где же ты все-таки подцепила Маклендона? — поинтересовалась Бим.

— Потом расскажу. Кен еще недостаточно взрослый, чтобы такое слушать.

— Вот будет мне лет девяносто: — фыркнул я.

— Пожалуй, тогда, — кивнула Катарина.

У ворот посольства нас поджидал Чивс, хотите верьте, хотите нет — с зонтиком от солнца.

— Я решил, что вашей даме это понадобится, — объяснил он.

Я внимательно посмотрел на него, но Катарина ничуть не смутилась.!Пликсси*анское посольство внутри было оформлено с большим вкусом, в основном пухлыми креслами времен начала американской истории.

— Его Округлость! — почтительно провозгласил Чивс, приглашая нас в гостиную.

— Друг Кен, друг Катарина, друг Бим, входите же, входите. — Доктор Бобр поднялся из-за низкого, до колена высотой, столика и торжественно пожал нам руки. — Мы с Чивсом как раз обсуждали обозначившиеся перед нами затруднения.

— Напитки для дам и джентльмена? — осведомился Чивс.

— Нам всем вполне подойдет мед и вода, — сделала заказ Катарина.

Одобрительно кивнув, Чивс исчез.

— А где ваши остальные сотрудники? — спросил я.

— Видите ли, на настоящий момент мы с Чивсом остались одни, — весело объявил Бобр. — Первый и второй секретари несколько недель назад затеяли какую-то совсем смешную дуэль — что совершенно противоречит моим взглядам и мудрости Баки; я так и сказал это тому из них, кто остался в живых, когда сажал его на корабль, чтобы отправить обратно к папе. А от слуг пришлось избавиться — я не возражаю, когда они шарят повсюду в поисках штучек, которые мои полубратья могут подбросить, но я всегда настаивал, чтобы одежда после обыска была сложена так же тщательно, как и до него. Замена прибудет только через месяц, а то и через два. А до тех пор нам с Чивсом приходится справляться самим, как умеем.

Через какую-то секунду среди нас появился Чивс с большими и очень квадратными стаканами, наполненными янтарной жидкостью.

Я сразу припал к своему. Стакан полагалось брать обеими руками и засовывать в него нос поглубже.

— Так вот, — продолжил Бобр, подав Чивсу знак, чтобы он придвинул кресло и присоединился к нам. — Чивс настаивает, что он должен отправиться на почтовом корабле и лично сообщить о том, что произошло с кораблем бедного Адольфа. Кажется, он думает, что, если он этого не сделает, мои полубратья заставят папу подумать, будто за всем этим прячется что-то подозрительное. Можете себе представить?

— Наверное, это хорошая мысль — чтобы Чивс поехал, — осторожно вставила Пайпер. — Просто чтобы убедиться, что все понято правильно.

— Да? Ну ладно. — Казалось, Бобр был несколько озадачен. — Папа всегда хорошо относился к бедному Адольфу и смотрел сквозь пальцы на его не очень заметные проступки. Однако в этом происшествии его вина выглядит несомненной, и я решил, что простое сообщение объяснит все наилучшим образом. — Он повел усами, что явно означало у Грызунов то же самое, что у нас подмигивание. — Мы тут здорово развлеклись, сочиняя послание. Это было гораздо интереснее, чем обычные сухие экономические отчеты, с которыми постоянно приходится иметь дело.

— И все же, мне кажется, было бы гораздо лучше, если бы ваш отец получил личный отчет, чем простое письмо, — сказала Катарина. — Я уверена, что это немного уменьшит его горе.

— Но черт возьми, мне так неудобно будет без Чивса, — неуверенно ответил Бобр.

— Если мне позволено обратить ваше внимание, сэр, — осторожно вставил Чивс, — весьма деликатная политическая ситуация вашего Дома настоятельно требует моего присутствия. Мне представляется, что для вас будет лучше всего, если я лично представлю высочайшему вниманию вашего удрученного отца подробности неудачного путешествия принца Адольфа.

— Ерунда, Чивс! Сначала надо все детально проработать. Ты же знаешь, ничто так не раздражает папу, как какие-либо неувязки. Мы до сих пор не знаем, кто руководил перевозкой наркотиков. Отправим папе подробное сообщение, а ты можешь полететь на почтовом корабле в следующем месяце, и тогда уже все ему объяснить. Я просто не знаю, как смогу справиться без тебя здесь.

— Вы уверены, сэр?

— Вполне уверен, Чивс. Мне будет страшно не хватать тебя, — твердо заявил Бобр.

— Очень хорошо, сэр, — отозвался Чивс скрипучим голосом, в котором явно послышались ледяные нотки.

— Я вот все думаю, а не мог Адольф сам руководить перевозкой наркотиков? — вдруг предположил я.

Бобр погладил кончики своих усов.

— Вообще-то я очень хорошо отношусь к своему милому усопшему полубрату, но его умственные способности: были: Чивс, объясни!

— Доктор Бобр пытается указать на весьма малую вероятность того, что принц Адольф может оказаться тем самым преступным гением, которого вы ищете, — нимало не смутившись, пояснил нам Чивс. — Он испытывал затруднения, когда ему

приходилось иметь дело с любыми сложными современными агрегатами — с такими, например, как дверные ручки.

— Куриные мозги — как у Дэви Ллойда? — пробормотал я.

Чивс немного подумал.

— Пожалуй, как у очень маленькой курочки, сэр.

— Мы проверили эту гипотезу и отказались от нее, Кен, — вздохнула Катарина. — К несчастью, наше расследование так и повисло в воздухе — нет ни новых следов, ни новых зацепок. — Она одарила меня улыбкой типа «Не встревай» и прибавила: — Зато как висит!

Бобр погрузился в размышления.

— Загадка, какая таинственная загадка. Что там Баки говорил о тайнах? «Они оттачивают острый край интеллекта».

— Мне кажется, это он говорил о кроссвордах в «Нью-Йорк таймс», сэр, — заметил Чивс.

— Друг Кен, как я понял, вы помогаете другу Катарине вести расследование. Надеюсь, что вы оба сможете посетить мою планету, чтобы продолжить расследование и там. Я буду просто счастлив видеть вас своими гостями.

— Доктор Бобр, а если предположить, что вашему отцу такое рвение не очень понравится, — каково тогда может быть наказание за то, что флагман вашего торгового флота был взорван, а принц Адольф предстал перед Высшим Судом?

— Скорее всего — ритуальная кастрация, но не думаю, что до этого дойдет.

— Может, лет через пять — десять и неплохо будет посетить вашу страну, — сдержанно произнес я, держась за свой поясной ремень. — Извините мое любопытство, но вы и вправду уверены, что Чивса лучше не посылать? Что там Баки говорит по этому поводу? Чивс, вы мне не подскажете?

— «Сила духа иногда требует больших пожертвований», — мягко процитировал Чивс.

— Черт возьми! — Бобр еще раз погладил свои усы. — Нелегко будет остаться без Чивса — с его-то талантом к разным политическим делам, да и тоска моя будет просто невыносимой. — Он хлопнул себя по тому месту, которое могло быть коленкой. — Тяжело принимать такие решения. Кажется, нам скоро должны прислать новый сериал — «Приключения Гекльберри Сойера»?

— Я мог бы договориться, чтобы вас регулярно снабжали воздушной кукурузой, сэр.

— Это совсем не то, Чивс, — уныло протянул Бобр.

Пришлось Чивсу доставать из заначки припрятанный козырь.

— Сэр, мне давно следовало сказать вам, что друг Кен серьезно озабочен поиском решеток для своего судна. Насколько я понял, он без них не сможет выйти в рейс. Я думаю, что смогу подыскать для него решетки, если вы позволите мне отправиться домой. Я даже осмелился составить контракт, чтобы друг Кен его подписал прямо сейчас.

— Чивс, почему же ты раньше об этом не сказал? — проворчал Баки. — Политика — это одно, а дружеская помощь — совсем другое. Разумеется, ты безотлагательно должен ехать!

— Очень хорошо, сэр, — отозвался Чивс явно потеплевшим тоном. — Я передам ваши глубочайшие соболезнования, чтобы помочь вашему отцу справиться с постигшим его несчастьем.

— Да-да, Чивс, прикушенная верхняя губа и все такое, — нетерпеливо отмахнулся от надоевшей темы Баки.

— Строение моего рта несколько затрудняет исполнение ваших пожеланий, сэр.

— Сделай все, что можешь, Чивс, и сразу назад. Я буду скучать по тебе все это время!

— Благодарю вас, сэр. И я буду скучать по вас. Я сделаю все, чтобы оправдать ваше доверие.

— Я очень тебе доверяю, Чивс, ты просто волшебник в политических делах.

— Я лишь немного знаю свой народ и очень хочу приносить пользу, — скромно уточнил Чивс. Я с недоумением наблюдал, как он приложил руки к вискам. Я не понимал, что происходит, пока не увидел, как сияют глаза Катарины.

— За двумя Грызунами погонишься: — прошептала она.

— Где контракт? Дайте мне ручку. Я подпишу! — поспешно вставил я.

Чивс и Катарина обменялись многозначительными взглядами.

— Ручководитель? — фыркнула она.

Усы Бобра задергались, и он провозгласил:

— Неручкотворная способность к проникновению в суть вещей: Да, вашим ручкам волю не давай!

Катарина ехидно ответила:

— Ну, не у всех же ручки растут не из того места! А мой дар — неприрученный, доктор.

Пайпер ухмыльнулась и хлопнула меня по спине между лопаток — наверное, ей показалось, что я чем-то подавился.

— О, простите меня, друг Кен, — извинился Бобр, вытаскивая из кармана нечто, похожее на скатерть на цепочке, и вытирая этим лоб. — Я излишне поддался удовольствию словесных упражнений вместе с большим знатоком вашего языка. Друг Катарина, я и не подозревал в вас таких скрытых талантов! Я тихо застонал.

— Давайте вернемся к проблеме игры слов в другой раз, — дипломатично предложила Катарина.

— Если мне будет позволено, сэр, — напомнил Чивс, — я пойду собирать вещи.

Бобр согласно кивнул.

— А теперь, когда мы покончили с делами, позвольте пригласить вас троих на ленч. Мне пришло в голову несколько мыслей, которые я хотел бы обсудить с другом Кеном. Как вам известно, мы, Грызуны, обычно воздерживаемся от поедания мяса, но я надеюсь, что Чивс сможет организовать фрикасе из мяса ящерицы.

— Может, лучше просто салат? — выдвинула контрпредложение Катарина, изучая выражение моего лица. — В полдень нам надо быть на церемонии — сегодня похороны Фридо Кандла, товарища Кена по экипажу, поэтому мы торопимся.

После того как мы перекусили, Пайпер отвезла нас в похоронное бюро на Эскимо-стрит. У них хорошее обслуживание, а Гарри добился для нас скидки. Урна с прахом Фридо стояла в нише, красочно украшенной шелком и гирляндами из белых плюмерий.

Когда мы приехали, Аннали, Розали, Гарри и Клайд уже ждали нас. Я был изрядно удивлен, увидев там и Гарри — я и не знал, что он был знаком с Фридо. А Клайд познакомился с покойным, когда того уже не было в живых, в чем проявил весьма благоразумный подход с его, Клайда, стороны к делу.

Клайд заметил, как мы вошли, и незаметно подкрался ко мне.

— Я слышал, ты ищешь жилье? У меня есть комната.

— Спасибо, Клайд. Ты меня очень выручишь.

Мы не могли себе позволить заплатить за доставку на церемонию Спунер с орбиты, так что прощальное слово говорила Розали.

Единственной религией, которую признавал Фридо, был секс, поэтому мы решили открыть церемонию чтением подходящего отрывка из «Камасутры», а потом предложить минуту молчания.

Розали читала, подавляя зевоту, — в «Гарцующем пони» выдалась довольно оживленная ночь, но все же ей удалось вложить в слова истинные чувства, так что все прошло очень мило.

На середине речи Гарри начал плакать. По причинам, которые могли относиться к торжественности момента, а могли и не относиться, никто не делал ехидных замечаний. Когда Дайкстра умолкла, я, насколько хватило руки, обнял Гарри за плечи.

— Ну, малыш, что с тобой?

— Это несправедливо, — отвечал Гарри, вытирая глаза.

Я заморгал.

— Повтори-ка! Я что-то не понял:

— Я хочу сказать, Фридо погиб в сражении. Ну, то есть не совсем так, но ведь вы на корабле сражались, и он погиб: Хотя, наверное, не в таком порядке, но все же похоже на то, что он погиб в сражении. Его тело нужно было пустить за борт корабля, зашитое в парус, а к ногам привязать пушечное ядро, как делали во времена парусного флота, — мечтательно закончил Гарри.

Не один я не понял.

— Кто с кем сражался? — ахнула Макхью.

— У нас не было пушечного ядра, — заметила Розали. — И пушки у нас тоже нет. — Розали усваивала данные быстрее, чем вводила их в компьютер.

— Послушайте, разве не здорово было бы навсегда оставить тело Фридо плавать в мире в глубинах космоса, а не сыпать его пепел в банку из-под кофе? — настаивал Гарри.

— Точно, надо было состряпать из этого проклятого Кандла орбитальную пиццу, — едко проговорила Аннали.

— Не знаю другой такой же угрозы движению корабля, как человеческое тело, — прибавила Розали.

Катарина качнула головой, делая мне знак.

— Ну что с тобой, Гарри. Ты обычно не бываешь таким мрачным. — Я вновь попробовал утешить его.

— Ах, это все: все из-за Фридо. Ладно, пусть он не в сражении погиб, но очень на это похоже.

Становилось ясно, что завязавшийся разговор мало относится к Фридо, гораздо больше — к настроению Гарри.

— Гарри: — начал я.

— Будь все проклято, Кен! Меня выперли из флота прежде, чем я успел совершить хоть что-нибудь значительное. И что я делаю? Содержу кабак, — рыдал Гарри.

Клайд с сочувствием посмотрел на него.

— Очень благородное занятие, — без всякой иронии заявила Розали.

— Вы не знаете, что это такое, — по-прежнему мрачно возразил Гарри всем нам, собравшимся вокруг него.

— И знать не хотим, — очень тихо сказала Аннали. — Может, хватит уже?

Говорить прощальную речь выпало мне, потому что Вайма Джин кружила на орбите, а начальство сидело в тюрьме. Не много можно сказать о человеке, чьей самой большой мечтой было стать главным героем порнофильма, но я старался, как мог.

— Дорогие мои, мы все собрались здесь, чтобы почтить смерть нашего товарища Фридо Кандла. Я не долго и не близко знал Фридо. Никто из нас не знал его. Никто и не пытался его узнать. Он был не очень умен: — Я никак не мог прочесть, что там у меня было написано.

— Он был глуп как пробка, — сквозь дрему хмыкнула Розали.

— У него были дети, и он любил жизнь. Он был не очень приятным человеком, но он был одним из нас. Где-то у него осталась семья, и, может быть, она его достойна, да и мы, может быть, тоже были достойны его. И если мы помогли ему стать тем, чем он был: — Тут я замялся.

Катарина пришла мне на помощь:

— :Надеюсь, в следующий раз у нас получится лучше. Спасибо, Кен.

Вот и все. Клайд кивнул, а Розали вздернула подбородок и открыла глаза. Аннали стояла скрестив руки на груди, демонстрируя полное пренебрежение к смерти. Согласно обычаю, прах Фридо будет бесплатно отправлен следующим почтовым кораблем его семье.

Я подумал, что такая церемония понравилась бы Фридо. А когда все закончилось, оказалось, что целых два копа ждут не дождутся, чтобы арестовать меня.

Заговорил тот, который повыше:

— Мистер Маккей?

— Да, это я, — скромно ответил я. — Чем могу помочь?

— Сэр. У нас есть ордер на ваш арест. — Первый положил руки на ремень, где висела кобура, а его товарищ тихо вздохнул.

— Я не совсем это имел в виду, когда спрашивал, чем я могу вам помочь. А вы, ребята, не хотите сказать мне за что? — Хотя я уже начал привыкать к таким вещам, все же у меня появилось чувство, какое испытываешь, когда выходишь в море на лодке и ощущаешь, что в ботинках у тебя вода.

— Ну, ладно, сэр. У нас приказ задержать вас как, вещественное доказательство по подозрению в пиратстве, — объяснил тот, что поменьше.

Я покачал головой:

— В этом нет никакого смысла.

Заметив, что у меня затруднения, вокруг собрались все мои товарищи.

Высокий коп хлопнул перчатками по руке.

— Так нам написали, и мы должны вас арестовать. Я так думаю, шериф решил, что вы опасный преступник, как сказала та леди в новостях.

— Катарина, кажется, мне нужна помощь. Катарина сняла очки.

— Пиратство — федеральное преступление. Оно лежит вне юрисдикции местных властей, — объявила она, впервые озадаченная.

Аннали всегда выражала свои чувства более открыто:

— Деревня! Кен, а вдруг тебя посадят в камеру Элайн?

— Если я потребуюсь как свидетель, меня всегда легко можно найти. Я вроде пока никуда не собираюсь. Ну что, кто из вас побежит в офис? — И тут я увидел, как в глазах Гарри загорелся опасный огонек.

— Вот еще, сэр, — наотрез отказался невысокий. — И шериф, и городской прокурор сейчас на месте. — И он доверительно поделился: — У нас на сегодня еще много работы, особенно для шерифа. Прежний шериф, которого забаллотировали на предыдущих выборах после того, как газеты написали, что он берет слишком уж непомерные взятки, хочет снова сесть на это место. На этот раз он — кандидат от реформистской партии. Нынешний шериф Джамали — его конкурент. После того как мы определим вас, нам придется идти расклеивать листовки.

— Для которого кандидата? — поинтересовался я.

— Для обоих. Мы вольнонаемные.

— Послушайте, — предложил я, потирая виски. — Я не хочу суетиться, но мне надоело, что со мной так обращаются. Меня только в этом месяце уже три раза чуть не убили:

— Четыре, — поправил Клайд.

— Спасибо, Клайд. Меня в этом месяце уже четыре раза чуть не убили, и потому мне как-то не по себе. Так что если вы меня арестуете, я подам в суд на всех, кого вспомню, включая ту ненормальную журналистку, за незаконный арест. А теперь позвоните вашему шерифу и передайте ему все, что я сказал. Договорились?

— Извините, сэр, — с самым несчастным видом сказал высокий. — У нас приказ.

Стоя плечом к плечу, Гарри и Розали практически одновременно скрестили руки на груди и уставились на незадачливого служаку.

— Они и в Нюрнберге так говорили, верно, Катарина?

Но Катарина уже сообразила, что делать.

— Я немедленно раздобуду официальные протесты от капитана третьего ранга Хиро и от посла Бобра, представляющего правительство государства, против чьего судна мы предприняли действие, объявленное здесь незаконным. Бим вызовет юриста, с которым вы недавно разговаривали, а Банки я попрошу сделать заявление для прессы. Еще можно попросить капитана Хиро принять от тебя рапорт о поступлении на действительную военную службу, если ты считаешь, что это поможет. Ему так будет легче тебя вытащить.

— Катарина, я не перестаю тебе удивляться. Ты просто читаешь мои мысли. Так и сделай.

— Кен, — в разговор тихо встряла Розали, — тебе точно не нужна помощь? Прямо сейчас?

Гарри согласно закивал:

— Я бы очень, очень расстроился, если бы кто-нибудь попробовал арестовать моего приятеля прямо сейчас. — Он почесал кончик носа. — Думаю, лучше разойтись мирно. Так что, если кто-нибудь вытащит пушку, я заставлю негодяя слопать ее вместе с патронами.

— Погодите, — запротестовал высокий коп. — Мы — офицеры полиции.

— Смотри-ка, Кен, тут ковер грязноват. Его можно и подмести, — заметила Розали. И меня обогрело теплое чувство, что она предложила помощь не только для того, чтобы поразмяться.

— Знаете, — сообщил Гарри, побарабанив пальцами по своему подбородку, — а вам очень идут ваши тела.

Копы неуверенно посмотрели друг на друга, их явно не обрадовал оборот, который приняло дело.

Катарина едва заметно качнула головой.

— Нет, — отрезал я. — Спасибо, Гарри. Спасибо, Розали. Думаю, сначала мы попробуем дипломатические действия, но мне очень дорого ваше предложение. Вообще-то я уже готов. Ладно, ребята, если я вам нужен, то вот он я — весь ваш. — И я протянул руки, словно для наручников.

Они и впрямь надели на меня наручники. Мы забрали из багажника машины Пайпер мой рюкзак, и бедолага, в обязанности которого входило составлять опись принятых вещей, наверное, пожелал умереть, когда увидел содержимое.

Я сообщил им мое имя, должность, порядковый номер и попросил свидания с адвокатом, капитаном Хиро и послом Бобром — именно в таком порядке. Наверное, кто-то сообразил, что запах квашеной капусты с луком в общей камере слишком силен, потому что меня посадили не туда, а, разрешив оставить свою одежду, отправили в камеру рядом с Бо-бо и Твердобоким.

— Маккей, что это ты тут делаешь? — поразился Твердобокий.

— Надеюсь, я тут ненадолго, — отозвался я.

— Вот и ты с нами, — вздохнул Дэви, и его глаза странно блеснули.

— Думаю, когда мы выйдем, нам придется объявить себя банкротами. Еще мне кажется, когда банки обо всем узнают, тюрьма станет самым безопасным местом для нас, — без особой радости высказался Бобо. — А Дэви зачем-то хочет убежать.

— Это будет легко, — заявил Твердобокий, показывая мне согнутую ложку.

— Эй, полегче! — запротестовал я. — Я собираюсь выбраться отсюда вполне легально, с помощью и поддержкой местной полиции. Если вы расскажете мне что-нибудь о планах побега, я могу невольно выдать вас. Кроме того, — я сурово посмотрел на Дэви Ллойда, — я не забыл, что вы двое пару-тройку раз пытались меня убить. Берни повесил голову.

— Прости, Кен. Мне так неудобно. — Он ткнул локтем под ребра Дэви Ллойда.

— Да-да, нам обоим очень неловко, — охотно подтвердил Твердобокий. Он шаркнул ногой. — Мы слышали, ты купил «Шпигат».

— Было такое. Надеюсь, мне удастся починить его и набрать команду.

Разве что когда-нибудь.

— Кен, — позвал Берни тихо. — А Саша:

В тюрьме Бо-бо приобрел некоторое благородство. Из глубин, так сказать.

— На корабле всегда должна быть корабельная кошка. Я уговорю Аннали больше ее не брить.

— Спасибо, Кен. — И Берни с благодарностью посмотрел на меня.

— Сегодня мы проводили траурную церемонию прощания с Фридо. Там меня и повязали. А служба прошла неплохо, — сообщил я, не зная, о чем еще говорить.

— Он заслужил это, правда? — грустно сказал Твердобокий.

— Верно, — согласился Берни. Он покосился на Дэви Ллойда. — Кен выглядит усталым — у него, наверное, был тяжелый день. Надо дать ему поспать.

Наверное, день у меня и впрямь выдался тяжелый, потому что я тут же уснул. А проснулся, когда почувствовал, как кто-то осторожно тронул меня за плечо.

— Что? Уже утро? — пробормотал я спросонок.

Я еще не хочу завтракать. Если я в тюрьме, так дайте хоть поспать.

— Вообще-то еще и для ужина рановато, и ты в тюрьме не больше двух часов, — послышался голос Пайпер.

Я попытался спрятать голову под подушкой, набитой опилками.

— Когда же я уснул?

Из соседней камеры охотно доложили:

— Минут пятнадцать назад.

— Ну и жизнь, — простонал я.

— Могло бы быть и хуже, — раздался чей-то мрачный голос.

Я все-таки высунул голову. Какой-то уже весьма немолодой человек с крючковатым носом стоял рядом с кроватью в пальто, наброшенном на полосатую пижаму.

— Это шериф Джамали. Не одного тебя подняли с постели, — помогла мне Катарина. — Ну, мичман Маккей, встать.

Я вылез из постели и встал по стойке «смирно».

— Вот копия приказа, призывающего тебя на действительную службу, а также копия официального протеста от посла Бобра, — весело перечислила Пайпер; она явно забавлялась, глядя на происходящее. — Твой рюкзак собран, я проверила содержимое по описи, составленной при изъятии, и шериф Джамали готов тебя освободить. Ты ему очень поможешь, если подпишешь бумагу — он ее держит в левой руке. В документе говорится, что ты не станешь предъявлять претензий за незаконный арест. — Она подмигнула. — Прослышав о твоем рапорте о призыве на службу, свояк шерифа, портной, из одной только любезности согласился сшить тебе комплект формы. Катарина сняла мерки с твоей одежды.

— Вы свободны, мичман, — улыбаясь, объявил Джамали. И прибавил: — Но если вы даже улицу перейдете в неположенном месте, я упрячу вас в тюрьму на всю оставшуюся жизнь.

— Ну, спасибо. — Я нацарапал подпись поперек документа, помахал на прощанье Берни и Дэви и вышел вслед за Пайпер к машине, в которой нас ждала Катарина.

— Чуть не забыл, — спохватился я, когда Пайпер открыла мне дверцу машины. И вытянулся по струнке. — Мичман Маккей, мэм! — И отдал ей честь.

Катарина торжественно отсалютовала мне в ответ, и я втиснулся на сиденье рядом с ней.

— Глаза не режет? Она кивнула.

— Все равно я рада тебя видеть, Кен.

— Я тоже. Спасибо, что вытащила.

— Тебя уже внесли в платежную ведомость, — сообщила Пайпер. — Финансовый год подходит к концу, а у нас остались неоприходованные деньги.

Первое, что вбивают в голову любому новоиспеченному мичману, — так это то, что к концу финансового года необходимо спустить все лишние деньги. Если не потратить все деньги, которые благодетели от бюджета отпустили вам в этом году, они могут заподозрить, что на будущий год вам хватит и половины суммы этого года. Именно так флотские аудиторы вознаграждают экономию и бережливость. Поэтому, конечно, содержать флот со временем становится дороговато.

— Как тебе удалось втянуть Хиро, ох, прошу прощения, капитана Хиро в эту авантюру? — поинтересовался я, упражняясь во флотском этикете.

— Я особо подчеркнула моральные и практические соображения, — поделилась секретом Катарина.

— Моральные я понимаю. А практические?

— Нам удалось, как ни странно, сохранить в тайне события, произошедшие на «Шпигате». Тот, кто руководит перевозкой наркотиков, может быть, до сих пор ни о чем не знает. Он:

— Или она: — вставил я.

— Он, она, оно вполне может решить, что наркотики до сих пор находятся на борту, — выдала она основное. — Ходят самые разные слухи.

— Некоторым из них ты лично приделала ноги.

И что?

— Если ты на свободе:

— Со мной можно установить связь, — закончил я за нее. — Может, не стоит спрашивать, но ты, случайно, не помогала упрятать меня в тюрьму?

В зеркале заднего вида было видно, как Пайпер покачала головой. Тем не менее она улыбалась.

— Весьма опосредованно, — скромно подтвердила Катарина. — Лидия Дэр, должно быть, слишком раздула кое-какие слухи. Она не очень беспристрастна.

— Особенно как журналист, — признал я.

Мы как раз проезжали мимо главного входа в полицейский участок, и я увидел, что перед ним — легка на помине — стоит Лидия Дэр с микрофоном и камерой.

— Лейтенант Пайпер, вы не могли бы притормозить?

Опуская стекло, я услышал, как Лидия Дэр говорит в микрофон:

— Вот так и начался первый день вахты Кена Маккея. Теперь, когда этот отпетый злодей за решеткой:

— Такое нельзя пропустить, — взмолился я. — Мамочка, ну можно?

— Ну что ж, все идет по плану. Давай, — разрешила Катарина.

Пайпер остановилась, я пулей вылетел из машины и шагнул прямо к микрофону Лидии.

— Привет, Лидия, как жизнь? — воскликнул я. — Слушай, я тут остановился, просто чтобы сказать твоим зрителям, что все выяснилось, меня выпустили, на тебя я подам в суд, а интервью давать все равно не буду!

Уходя, я слышал, как она выплевывает в микрофон:

— И это должно стать еще одним явным примером коррупции в городской верхушке!

Я снова сел в машину.

— Я должен помочь Катарине вести расследование?

— Не сейчас, — поспешила вставить Пайпер. Катарина считает, что в секторе Коперника слишком обострилась политическая ситуация с Макдональдсами. Ты же служил в отделе обеспечения, верно? Так что твоя помощь скорее может понадобиться мне, в зависимости от того, какие приказы придут с почтовым кораблем.

— А что там в секторе Коперника? — осведомился я.

Макдональдсы были первой негуманоидной цивилизацией, с которой встретилось человечество, но во многих отношениях они очень походили на людей и потому были совершенно невыносимы. Когда к ним прилетел первый корабль, они представляли собой всего лишь относительно небольшое сообщество сморчкообразных скотоводов — откуда, собственно, они и получили такое название, хотя я все равно никак не мог понять причины.

Правительством были спешно сформированы специальные группы, чтобы установить контакт с инопланетной расой и помочь ей развиваться, чего Макдональдсы до сих пор не могут нам простить.

— Война и слухи о войне, — пояснила Пайпер. — Макдональдсы пожелали себе несколько новых планет и уже начали поднимать шум по поводу «биологической судьбы». Адмиралтейство потихоньку стягивает туда большую часть космофлота в надежде, что дипломаты все испортят и можно будет прописать Макдональдсам ижицу, пока они еще так малы, что их запросто можно разложить поперек скамейки. Все может закончиться очень серьезной заварухой.

— Я была там в составе разведгруппы, — стала рассказывать Катарина. — Макдональдсы и выглядят и мыслят во многом подобно людям. К несчастью, у них не очень умелые руководители — их общество претерпело технологический прорыв, пропустив необходимые культурные перемены. В душе они по-прежнему остались варварами и склонны считать всех нас такими же, какими они знают ребятишек из группы контакта. Будет очень трудно убедить их не жадничать.

— Удивительно, — заметил я, когда мы проезжали мимо отеля «Атлантик».

Я отключил поляризацию окна на своей стороне, прищурился, глядя на здание, и указал на окна:

— Смотрите, вон там был мой номер. Надо спросить, знает ли Клайд, что я вышел.

Катарина кивнула. Она выглядела усталой, но в глазах ее мелькала улыбка.

— Он уже все для тебя приготовил. Ты вполне сможешь позволить себе платить за ту комнату.

В этот момент окно моего гостиничного номера вылетело от взрыва. На улицу посыпался град стеклянных осколков. Зазвенела пожарная сигнализация. По крикам из отеля я понял, что люди там немного разволновались.

— Так себе бомбочка, — хмыкнул я, как мог, спокойно. — Наверное, это Элайн. Вечно она все делает наспех.

Я уловил взгляд широко раскрытых глаз Пайпер.

— Знаешь, а я уже начал думать, что про меня вдруг все напрочь позабыли, — пожаловался я самым невинным тоном, на какой был способен.

— У Кена, — пояснила Катарина, — особый талант завоевывать друзей и оказывать влияние на людей.

Пайпер покачала головой:

— Кен, если захочешь выпить, я плачу.

Клайд уже приготовил для меня надувной спальный мешок. Я затащил его под стол подальше от окна и улегся спать.