Синдром МакЛендона - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Роберт А Фреза (И СКАЗАЛ ОН: В ПОТЕ ЛИЦА СВОЕГО ВСЕ ШЕСТЬ ДНЕЙ ТЫ БУДЕШЬ ТРУДИТЬСЯ, НА СЕДЬМОЙ ЖЕ — БУДЕШЬ ТРУДИТЬСЯ ОПЯТЬ ДА ЕЩЕ И С МОТОРОМ ВОЗИТЬСЯ) #9

И СКАЗАЛ ОН: В ПОТЕ ЛИЦА СВОЕГО ВСЕ ШЕСТЬ ДНЕЙ ТЫ БУДЕШЬ ТРУДИТЬСЯ, НА СЕДЬМОЙ ЖЕ — БУДЕШЬ ТРУДИТЬСЯ ОПЯТЬ ДА ЕЩЕ И С МОТОРОМ ВОЗИТЬСЯ

Все завертелось в воскресенье. Пока мы готовились к отправке людей на орбиту, газеты отреагировали на события, в точности как и предсказывала Банки. Обнаружив, что мы призвали резервистов и готовим «Шпигат» к полету, они, естественно, не поверили нашим застенчивым уверениям в том, что ничего особенного не происходит. В газетах крупными буквами пестрели заголовки: «Война!» Баки только подлил масла в огонь, закрыв посольство и отказавшись сделать официальное заявление.

Никто из кандидатов на выборы по этому поводу не выступил. Очевидно, они вовсю занимались предварительными опросами общественного мнения.

После того как мы с Катариной вернулись из церкви с мессы, Банки сообщила нам, что поступил срочный групповой вызов из торговой палаты Шенектади. Через минуту появился капитан Хиро.

— Черт возьми, — выругался он. — Нам обязательно нужно с ними говорить, Линдквист?

Катарина кивнула.

— Черт возьми. — Хиро глубоко вздохнул. — Соединяй, Банки.

На большом экране появилось около десятка людей, сгрудившихся так, чтобы нам было видно их всех. Все в почти одинаковых костюмах, и все улыбались. Среди них были две женщины.

Стоявший посередине мужчина с челкой поприветствовал нас:

— Здравствуйте, меня зовут Бадди — Бадди Шишекли. Вы же знаете — сеть магазинов «Бадди».

Хиро вежливо кивнул.

— Мы тут собрались, чтобы обсудить обстановку и очень рады, что смогли связаться с вами, чтобы поговорить о некоторых наших общих интересах Распространились слухи, что Грызуны готовятся предпринять попытку вторжения, и мы боимся, что это может крайне неблагоприятно отразиться на экономическом климате планеты.

Капитан Хиро что-то пробурчал в ответ.

— Капитан, должен сообщить вам, что угроза этого вторжения, для которого Грызуны активизировали все свои источники финансирования, возникла в самый неподходящий для этого с точки зрения рынка момент. Я не знаю, следите ли вы за экономической ситуацией, но в последнее время положение банков несколько ослабло.

Хиро тупо уставился на него:

— Простите, что вы сказали? Шишекли сделал глубокий вдох.

— Капитан, с вами трудно торговаться, так что я все выложу напрямик. Я лично хочу вас заверить, что оба наши банка крепко стоят на ногах и являются столпами планетарной экономики. Но эта угроза вторжения, в дополнение к неустоявшемуся рынку недвижимости и очевидному спаду в розничной торговле, может оказать на них самое серьезное воздействие.

— Спасибо. Извините, одну минуточку, — быстро проговорил Хиро и выключил экран. — Что он сказал?

Я прокашлялся.

— Сэр, он сказал, что в здешних банках полным-полно ничем не обеспеченных займов, выданных друзьям и знакомым, и что война заставит их ни-

чего не подозревающих вкладчиков забрать свои деньги и спрятать их в чулки, в результате чего все эти негарантированные кредиты вылезут на свет Божий. После чего оба банка лопнут, а все, кто в этом замешан, сядут в тюрьму. Хиро удовлетворенно кивнул.

— Спасибо, мичман. — Он снова включил экран. — Извините. Продолжайте, пожалуйста.

Следующим на очереди был здоровяк с напомаженными усами по имени Махмуд, представившийся менеджером местного «Джей-Маркета».

— Капитан, у нас возник небольшой финансовый дисбаланс. Я слышал, что про нас говорят, будто компания слишком быстро разрастается…

«Джей-Маркет» — это опутавшая весь Шенекта-ди сеть магазинов. Есть даже шутка, будто, когда Бог захочет призвать весь бедный люд на небеса, он первым делом пошлет их в «Джей-Маркет».

Когда Махмуд сделал паузу, чтобы передохнуть, Хиро вежливо извинился и разъединил нас.

— Мичман, он что-нибудь сказал?

Я перестал чистить ногти и поднял на него глаза:

— Пока нет.

— Я так и думал. — Хиро снова включил связь. — Еще что-нибудь, мистер Шишекли?

— Разумеется, капитан, — вкрадчиво произнес Шишекли. — Мы также все считаем, что следует обратить ваше внимание на крайне отрицательную ситуацию с утечкой наличных средств за границу. Мы пока не говорим, в каких цифрах измеряется рецессия…

— Спад производства, — перевел я. -…но долгосрочные перспективы совместной деятельности крайне неблагоприятны. Наступающие события могут оказать воздействие на некоторые крупные торгово-промышленные объединения. Нам представляется, что, возможно, было бы ошибкой пытаться поставить заслон готовящемуся вторжению Грызунов. Могут подскочить темпы инфляции, многие отрасли, зависящие от сезонного производства, пошатнутся, если произойдет снижение доверия со стороны потребителя, поэтому многие из нас полагают, что созданная Грызунами дополнительная покупательная способность могла бы возродить экономику и поднять показатели, — вы же понимаете, о чем я?

В разговор вмешалась женщина с продолговатым скуластым лицом, покрытом тремя слоями косметики, и заговорила громким, раскатистым голосом:

— Мы, торговая фирма «Мэри Кейа», полностью с этим согласны. Нам выпал редкий случай использовать возможность настоящего взрывного роста. Мы тут кое-что подсчитали и полагаем, что у нас отлично сработает нахлынувшая волна покупательского спроса Грызунов в туристическом бизнесе. С вашей стороны нам требуется лишь намек на согласие, тогда мы сразу же возьмемся за разработку краткосрочных проектов.

Заметив, очевидно, что Хиро хочет прервать связь, вперед выскочил Шишекли:

— Капитан, я вижу, что вы — человек серьезный и основательный. Если перейти к сути дела, все мы здесь понимаем, как нам необходима ваша помощь, чтобы прекратить вызванное обстоятельствами снижение денежных поступлений. Можем мы на вас рассчитывать? Вот что мы хотели бы знать.

— Спасибо. Одну минутку, пожалуйста. — Хиро выключил экран.

Катарина поглядела на меня, и я пожал плечами.

— Они просят нас не сопротивляться. Рождественская распродажа проходит вяло, владельцы магазинов начинают беспокоиться, и они думают, что если город завоюют несколько сотен Грызунов, которые скупят все сувениры на корню, то экономика переживет необычайный подъем.

Переварив все это, Хиро с надеждой поинтересовался:

— Значит ли это, что я могу всех их расстрелять за измену?

— Измена подразумевает действия, которые можно подтвердить свидетельскими показаниями, и к тому же необходим суд, — тактично напомнила ему Катарина.

— Хм-м. — Хиро поразмыслил. — А может, послать их куда подальше?

— Почему бы вам не сказать им, что мысль достаточно интересная, но вам нужно рассчитать с бухгалтерией кое-какие долгосрочные проекты и вывесить эту мысль на всеобщее обозрение, дабы посмотреть, как отреагирует население, — предложила Катарина.

— Это звучит почти по-военному, — рассудил Хиро.

Он включил экран.

— Ну вот что — ваша мысль мне кажется достаточно интересной, но мне нужно рассчитать с бухгалтерией кое-какие долгосрочные проекты и вывесить эту мысль на всеобщее обозрение, дабы посмотреть, как отреагирует население.

— Капитан, по-моему, состоялся по-настоящему продуктивный обмен мнениями. Мы с нетерпением будем ждать вашего ответа, — с явным облегчением откланялся предприниматель.

— Благодарю вас. Приятно было с вами побеседовать, — ответил Хиро, отключая телефон. — На самом деле я так хотел послать их подальше, — задумчиво произнес он.

— Сэр, именно это вы и сделали, но они догадаются об этом не раньше чем через несколько дней, — указала ему Катарина. — К счастью, в городе найдется парочка двухэтажных зданий, с которых они запросто могут спрыгнуть.

— Приятно знать, что местные жители оценили, что мы для них делаем, — заметил я.

Мы поручили Спунер состыковать «Шпигат» с орбитальной станцией, чтобы Пайпер и Кимболл смогли приступить к оборудованию корабля, а Банки разыскала старую тренажерную программу для пусковой ракетной установки «АН-33» и приступила к обучению обеих наших групп ракетчиков, состоявших из Сина с Труилло и Гарри с Динки. Пока они возились с рычагами управления, остальные спешно собирали все необходимое, чтобы сделать станцию пригодной для жилья, включая переносной туалет.

К вечеру мы подготовили еще один челночный рейс и послали наверх Хиро, Катарину, Макхью, Клайда, Гарри и Динки.

Катарина поручила мне остаться и присмотреть за делами. Вероятно, она тем самым просто в вежливой форме объявила, что пока они обойдутся и без меня.

Те, кто остались, приготовили обед на понедельник — блюдо из баклажанов под соусом карри, изобретенное Чандразехаром, — и я уже подыскивал укромный уголок, чтобы вздремнуть, когда Банки подозвала меня к окну.

Я подошел к ней и вытер оставленные бригадой уборщиков грязные разводы.

— А это что такое? — хмыкнул я, ни к кому конкретно не обращаясь.

По улице маршировал отряд Службы Гражданской Обороны — все одиннадцать человек, — неся в руках плакаты, провозглашающие забастовку. Остановившись в двух метрах от окна, они выстроились в пикет. Двое из них запели «Красный флаг»:

Мы знамя красное несем, С ним будем жить или умрем. Пусть трус дрожит и злобен враг — Мы держим гордо красный флаг.

На плакатах было написано «Повысить пособия» и «Грызуны — наши союзники против эксплуатации рабочего класса милитаристами». Прохожие не обращали на них ровным счетом никакого внимания.

На шум из кухни выглянул Чандразехар, улыбнулся какой-то загадочной улыбкой и вернулся обратно мешать свой рис. Из офиса Катарины выбрались Труилло и Син и встали у окна рядом со мной и Банки.

— Можно было бы вызвать полицию и арестовать их за нарушение общественного порядка, — предложила Банки.

— Они получат наказание в виде штрафа в двадцать четыре доллара и вдобавок — бесплатную рекламу, — покачал я головой. — Какие еще будут предложения?

Задав этот вопрос, я совершил явную ошибку.

Син тоскливо прижал лицо к стеклу. Син был корейцем, да и прозвище у него было для моряка самое подходящее — Греховодник. Труилло — из них двоих он был больше похож на обезьяну — дернул себя за ус.

— Прошу прощения у господина мичмана, сэр, но у нас с Сином были в Обороне хорошие друзья, пока профсоюзники не загребли все в свои руки. Сэр, можно мы… э-э…

Син начал подергиваться. Труилло сгреб правой рукой Сина за пояс, чтобы удержать его, а другой тихонько дернул меня за рукав.

Я уже открыл рот, чтобы ответить, но тут внизу, немилосердно фальшивя, затянули «Джо Хилла».

— Тут надо хорошенько подумать, — дипломатично произнес я, поглаживая подбородок. — Банки, у тебя ведь есть доступ к их личным делам? Что, если мы призовем их на службу в действующую федеральную армию?

Банки аж передернуло от одной этой мысли, но она послушно козырнула:

— Слушаюсь, сэр.

— И если предположить такое, что произойдет потом?

Банки окинула меня взглядом, в котором сквозило некоторое уважение, и побарабанила пальцами по терминалу.

— Четверо из них будут признаны негодными по медицинским показаниям, а семь человек — по другим причинам.

— А сколько времени понадобится, чтобы разобраться со всем этим? — невинным тоном поинтересовался я.

Труилло и Син уставились на меня.

— Если они попросят созвать комиссию, пятнадцать дней, — доложила Банки. — Десять секунд, если они откажутся от комиссии.

— Банки, распечатай, пожалуйста, формы об отказе. — Я покосился на своих матросов и глянул на часы. — Господа, попросите этих людей подписать документы. Поскольку нас всех на следующей неделе, возможно, уничтожат, даю вам на это пять минут.

Я устроился поудобнее и стал наблюдать. И заметил, что пикетчики сразу же окружили Сина и Труилло. Вернулись мои подчиненные с целой пачкой документов об отказе от службы, несколько из которых были подписаны людьми, никогда и не состоявшими в Силах Гражданской Обороны, и аж два бланка были подписаны моим другом Баббой, который, очевидно, не мог очень быстро бегать. Когда к нашему офису прибыла Лидия Дэр с полицией, на Мире Шайлера больше не существовало Службы Гражданской Обороны. Я вручил сержанту, командовавшему полицейскими, подозрительного вида бутылку из запасов Хиро, Чандразехар подарил Лидии несколько редисок, вырезанных цветочками, и комментариев не потребовалось.

Полиция даже помогла вывести Лидию, пожелавшую засыпать нас проклятиями. Когда они уехали, Банки, обратившись ко мне, сказала:

— Сэр, думаю, даже лейтенант Линдквист не смогла бы лучше с этим справиться.

Вплоть до прибытия следующих посетителей мое лицо озаряла гордая улыбка.

На этот раз дверь распахнула крепкая дородная женщина, которая вошла, ведя за руку двух маленьких девочек. Она небрежно оттолкнула в сторону вставшего у нее на пути Труилло и угрожающе прорычала:

— Ну ладно, где он? Где прячется мой муж?

Усы у нее были еще гуще, чем у Труилло, и она действительно чем-то напоминала Гарри.

— Вы, должно быть, жена Динки. Мы только что отослали его на орбитальную станцию, — пробормотал я, а Банки тем временем, прижавшись к стенке, незаметно, бочком, выбралась из комнаты.

— Дурак! — Жена Динки, прищурив глаза, бросила на меня презрительный взгляд. — Что ему там делать? А вот если он здесь, я его найду. Пригляди за моими девочками! — Она решительно направилась в пустой кабинет Хиро.

Две ее дочери не улыбаясь глядели на меня.

— М-м… привет, — неловко поздоровался я. Старшая из двух взмахнула на меня ресницами:

— Вы, наверное, мичман Кен?

— Верно, — подтвердил я.

Та, что помладше, быстро заморгала.

— Мамочка сказала, что папочка ушел от нас. — Было хорошо слышно, как мамочка крушит мебель в кабинете Хиро. — Мамочка говорит, что он бросил семью и убежал на флот и больше никогда не вернется.

Старшая подняла на меня глаза:

— Можно нам тоже убежать на флот?

Я проверил, не слышит ли нас мамочка.

— Позвони, когда тебе исполнится семнадцать лет, — и, если твой отец подпишет документы, считай, что ты зачислена.

Младшая кивнула своей сестричке:

— Вот видишь? Папа же говорил, что он — умница.

Появилась мамочка, красная и растрепанная.

— Его здесь нет! — угрожающе сообщила она.

— Он на орбите, — очень отчетливо повторил я.

Она погрозила мне пальцем:

— Передайте моему мужу, что ему не поздоровится, когда я его разыщу! Пошли, дети!

Я закрыл за ней дверь.

— Уф-ф!

Из разных щелей повыползли немного бледные Банки, Син, Труилло и Чандразехар. Банки всхлипнула и вытерла нос.

— Сэр, — начала она, — я только хочу, чтобы вы знали, какие прекрасные слова вы сказали этим детям. По-моему, вы гораздо лучше, чем о вас говорят.

— Спасибо, Банки, — поблагодарил ее я. — Я искренне тронут.

Воспользовавшись возникшим молчанием, Чандразехар дал звонок к обеду и роздал нам тарелки, на которых лежало нечто, похожее на пиццу. Син и Труилло с аппетитом набросились на еду. Банки поморщила носик.

Я отломил кусочек от своей порции.

— Что это — кальцоне? А где тогда пепперони? — допросил я Чандразехара.

Чандразехар был низкого роста и темноволосый, с круглым и поразительно моложавым лицом. Его вытащили с заслуженного отдыха, и он, очевидно, воспринимал свое возвращение в строй вполне философски. Склонив голову набок, он сурово поглядел на меня.

— Это райта, сэр. В ней начинка из дхала, сладкого картофеля и других полезных для здоровья растений. Дхал — это очень вкусное гороховое пюре.

— Чандразехар работает шеф-поваром в вегетарианском ресторане, который сам и содержит, — объяснила Банки.

— Еще у меня для вас есть очень полезный салат, — объявил Чандразехар.

— А ты не подумывал о том, чтобы закупить кусочек мяса? — очень осторожно спросил я.

— Хотя мясоедение и идет вразрез с моими моральными принципами, у меня и в мыслях нет навязывать эти принципы другим, — отозвался Чандразехар. И добавил: — Однако мясо достать необычайно сложно. Мясо должно быть очень свежим и очень хорошо приготовленным, иначе есть его невозможно.

Для самых туго соображающих Банки пояснила:

— За каждый день отсутствия шеф-повара Чандразехара его ресторан терпит огромные убытки.

— Я думал как раз сегодня пообедать в ресторане, — поспешно сказал я.

— Сэр, этими ресторанами управляют мои друзья. Я бы не хотел, чтобы они по ошибке накормили вас чем-нибудь неподходящим. Лейтенант Линдквист просила меня очень внимательно следить за вашим здоровьем, — возразил Чандразехар. — Вам и вправду лучше никуда не ходить.

— Ты хочешь сказать, что, пока не снимешь эту форму, мне придется питаться как кролику? — поинтересовался я.

Банки уставилась в потолок.

— Сэр, шеф-повар терпит огромные убытки.

— Так будет лучше для вас, не сомневайтесь, — заверил меня Чандразехар, исчезая на кухне, чтобы принести Труилло второе.

Я оставил недоеденную половину райты, объявил всем двухчасовой перерыв и решил немного прогуляться.

— Вам лучше далеко не отходить, сэр. Мало ли какие психи могут слоняться поблизости, — предупредила меня Банки.

Я воздержался от замечания о том, что большинство из них к нам уже заглядывали, и вышел за дверь. Повинуясь какому-то импульсу, я направился в церковь Катарины.

В совершенно пустом зале я присел на скамью. Пока я молча созерцал алтарь, из боковой двери вышел приземистый мужчина:

— Здравствуйте. Отец Якуб. Чем могу помочь? Отец Якуб мог с успехом сойти за молодого Деда

Мороза. У него были темно-голубые глаза под густыми бровями и черная окладистая борода.

— Меня зовут Кен Маккей, — ответил я, немного смутившись. — Я друг Катарины Линдквист. Я иногда захожу к вам на службу. На прошлой неделе, помнится, мессу проводила какая-то женщина.

— Дьякон Мэри Робб. Мэри произносит зажигательные проповеди, не так ли? — Отец Якуб улыбнулся, обнажив ряд ровных белых зубов. — Вы друг Катарины? Пойдемте… Катарина говорила, что вы, возможно, зайдете, — сообщил отец Якуб, когда мы вошли в ризницу.

— Должно быть, она знает меня лучше, чем я сам, — хмыкнул я. Если это действительно так, то я пропал.

Отец Якуб поставил кипятиться воду для кофе.

— Не желаете поделиться, почему вы пришли сюда?

— Ну, раз уж вы об этом заговорили, Грызуны, возможно, убьют меня на следующей неделе, если кто-нибудь другой не сделает этого раньше, так что я на всякий случай хотел бы уладить дела с Богом.

— Мы называем это покаянием.

— Не важно. Я должен исповедаться в грехах.

— Только если вы этого хотите. Присаживайтесь поближе.

— А разве мне не нужно вставать на колени в такой нише, где курят благовония? Знаете, как в кино? «Благословите меня, отец мой, ибо я согрешил?»

Отец Якуб усмехнулся и протянул мне чашку кофе.

— Это отошло в прошлое вместе с туфлями на высоком каблуке. Вы присядьте, я угощу вас чашечкой кофе, и мы побеседуем. Сахар? Сливки?

— Черный кофе, пожалуйста. У меня, должно быть, скоро откроется язва — от сливок желудок расстраивается. Отец, а ничего, что я не католик?

— Ничего страшного. — Отец Якуб вытянул указательный палец к потолку. — Он или Она там на небесах не возражает, а мне все равно платят одинаково. Кроме того, наша сестра во Христе Катарина просила меня оказать вам любую посильную помощь.

Мы поговорили обо всем, что только я мог припомнить, и времени на это понадобилось порядочно, поскольку мой рассказ напоминал отцу Якубу о том, что он сам совершил, когда был так же молод и почти так же глуп, как и я, а это заставляло меня припоминать и другие грехи. Закончив, я критически поглядел на него.

— Неужели вас еще что-нибудь беспокоит, Кен? — мягко осведомился отец Якуб.

На мгновение я задумался.

— В общем, это не совсем то, чего я ожидал. — Я еще немного подумал. — Поскольку в настоящее время я собираюсь отразить нападение войска Грызунов, за которыми, по всей вероятности, числится меньше грехов, чем за мной, я ожидал, что вы обойдетесь со мной, ну, что ли, несколько более сурово.

— Кен, Церковь избегает насилия и искренне молится за мир, но замысел Творца совершенен, и Бог учит нас смиряться с тем, что происходит в мире. Иными словами, внутри Церкви существует множество различных взглядов на моральную сторону ведения войны. Если вам по душе идея полного непротивления, загляните во францисканскую церковь в соседнем квартале. Говоря неофициально, устройте нашим заблудшим братьям Грызунам хорошую взбучку. — Он погладил себя по подбородку. — Давайте подумаем, как вас наказать… Вот, наверное, будет в самый раз: пять раз «Богородицу», пять раз «Отче наш» и пять часов службы на следующей неделе, если останетесь в живых. Значит, с верой мы разобрались, с любовью тоже, а как насчет милосердия?… Ну ладно, подмигните как-нибудь какой-нибудь некрасивой девушке. Теперь, пожалуй, все. — Он сам хитро подмигнул. — Катарина сказала, что на вас еще рано крест ставить. — Он осенил меня крестным знамением. — Отпускаю тебе…

Отец Якуб был священник что надо. Едва я вернулся, как ко мне со всех ног бросилась Банки.

— Сэр, вы как раз вовремя. Вы знакомы с капитан-лейтенантом Штеммом?

— Это тот, что прибыл с почтовым кораблем. А что?

Она махнула головой в направлении кабинета Хиро.

— Он здесь. Я устанавливаю связь с кораблем. — Тут она прошептала: — Он хочет, чтобы мы сдались. Вы, наверное, захотите присутствовать при разговоре.

— Несомненно. Да, здесь не соскучишься, — протянул я упавшим голосом. Войдя в кабинет, я уселся на стул перед экраном.

Банки соединила нас. Капитан Хиро и Катарина, оба хмурые, молча уставились на нас. Катарина еще не сняла рабочего комбинезона. Кожа натянулась на ее осунувшемся лице, она заметно устала. Зато, узнав меня, она слабо улыбнулась:

— Привет, Кен. Где Штемм?

— Насколько я знаю — в кабинете капитана Хиро. Я его еще не видел.

— Это немного по-свински — показать нас первых на экране, — заметила она. — Не уходи, Кен. Ты имеешь такое же право присутствовать при разговоре, как и все остальные.

Через несколько секунд к нам присоединился и сам Штемм, собственной персоной, и небрежно опустился на стул. Это был высокий блондин с тонкими усиками, сошедший, казалось, с рекламного плаката. Я его с первого взгляда невзлюбил.

— А, лейтенант Линдквист, рад вас видеть. Капитан Хиро, как я понимаю. Этот звонок не записывается. — Тут он заметил меня. — Кто этот офицер? У него есть разрешение слушать нас?

— Это мичман Маккей. Разумеется, у него есть допуск. Он допущен к самой сверхсекретной информации, — не моргнув глазом солгала Катарина.

— Ах, это тот самый мичман Маккей. Мичман, вы представляете, что натворили?

Катарина ткнула Хиро локтем в бок.

Хиро чуть вздрогнул и, прищурив глаза, поглядел на Штемма.

— Штемм, давайте перейдем к делу. Мы здесь очень заняты.

Штемм кашлянул.

— Сожалею, что не появился раньше. По прибытии я попал в больницу. К счастью, медсестра — сестра Кларкин — заметила, что мне прописали неподходящие лекарства. — Он окинул взглядом Катарину.

Та сладко улыбнулась и произнесла очень нежным голосом:

— Как жаль, что вам не прописали стрихнин.

— Капитан, вы это слышали? — подпрыгнув, взвизгнул Штемм.

— Что? — недоумевающе спросил Хиро.

— Успокойтесь, капитан Штемм. Может быть, вам стоит еще подлечиться, — вкрадчиво произнесла Катарина.

— Не получится, Линдквист. В больнице мне дали справку о том, что я полностью годен к службе, — огрызнулся Штемм, совершенно выведенный из себя. — И я намереваюсь приступить к исполнению своих обязанностей.

— Жаль, — проронила Катарина.

— Давайте приступим к делу, Штемм. Мы ожидаем нападения Грызунов, так что работы у нас невпроворот.

— Капитан Хиро, вот мое мнение. Вы не можете рассчитывать отразить нападение. — Штемм присел, вновь обретая свои городские манеры. — По прибытии я подробно расспросил ваш персонал. — Он внимательно вгляделся в лицо Хиро. — Вы ни в коем случае не должны провоцировать Грызунов.

Макдональдсы готовятся к войне. Поражение здесь явится непоправимой катастрофой! Если космофлот бросит часть своих сил на борьбу с Грызунами, Макдональдсы нанесут первый удар. Вот что поставлено на карту, а вовсе не тот презренный комок грязи, на котором мы находимся. — Штемм наклонился вперед. — Мы никогда раньше не вели космических войн. Если вы вступите в войну здесь и проиграете, последствия окажутся непредсказуемыми. — Фыркнув, он откинулся на спинку стула. — Да и чем вы собираетесь драться? У вас две устаревшие ракетные установки и одно старое корыто, которое давно пора пустить на лом. Я точно знаю, какой приказ отдала бы капитан Креншоу.

Слова о «старом корыте» возмутили меня до глубины души.

Лицо Хиро сделалось пепельно-серым.

— Мне что, приказывают сдаться? — проскрипел он деревянным голосом.

В разговор вмешалась Катарина, и не думавшая скрывать, что она думает о Штемме.

— У вас есть этот приказ в письменном виде?

— Разумеется, капитан Креншоу не стала затруднять себя всякой писаниной, — саркастически фыркнул Штемм.

— Какая жалость. Ну что ж, капитана Креншоу здесь нет. — Катарина склонив голову набок, поглядела на Хиро: — Сэр, по-моему, ничего не меняется. Не могу представить себе, чтобы капитан Креншоу ожидала, что мы сдадимся, не оказав никакого сопротивления.

У Штемма аж дыхание перехватило.

— Капитан Креншоу не могла, разумеется, предвидеть, как конкретно сложатся обстоятельства, но

вы, наверное, чего-то недопонимаете. Вы в состоянии хоть на минуту вообразить, каких гигантских масштабов причините вы вред, если проиграете это неравное и совершенно безнадежное сражение?

— Если у капитан-лейтенанта Штемма больше в запасе ничего нет, нам, наверное, пора заканчивать, — зевнула Катарина, обращаясь к Хиро.

Хиро кивнул.

— Боюсь, что сказанное вами никак не повлияет на мое решение, капитан-лейтенант. Мой долг побуждает меня действовать так, как я нахожу нужным, до тех пор, пока я не получу других приказаний от соответствующих инстанций.

Я чуть было не захлопал в ладоши.

— Но будет уже слишком поздно! Принц Генхис прилетит сюда через неделю.

— Такая возможность, безусловно, существует. — согласился Хиро.

На губах Катарины мелькнула улыбка. Штемм часто заморгал.

— Не думал, что мне придется пустить это в ход, — прошипел он и полез в карман, — но у меня есть письменные указания от посла на!Пликсси*, запрещающие вам открывать огонь по кораблям Грызунов, так как этим вы саботируете ее усилия по урегулированию вопроса дипломатическими средствами во избежание ненужного кровопролития.

Он развернул письмо перед подвешенной к потолку камерой. Компьютер автоматически вывел верхние две трети документа в окно на экране и прибавил резкости, чтобы можно было различить буквы.

— Прочтите абзац-другой, — предложил Штемм. Так как я тоже был кровно заинтересован, то поднялся со стула и заглянул Штемму через плечо.

— Э-э… сэр, а ведь письмо не подписано!

— Что? Почему оно не подписано, Штемм? — Хиро сдвинул брови.

Штемм забегал глазами по комнате — не знаю, правда, что он рассчитывал найти.

— У посла не было времени, чтобы его подписать, но письмо написано в ее стиле…

— Давайте-ка во всем разберемся, — прервала его Катарина. — Посол не подписала письмо, а у вас нет полномочий подписать его от ее имени.

— Строго говоря, нет… — начал объясняться Штемм.

— Послушайте, — вмешался я, — может быть, я всего лишь туповатый мичман запаса, но, насколько я помню, военный космофлот ни разу еще не проигрывал войну и не сдавал врагу корабль без боя. Я не слишком хорошо знаком с Макдональдсами, но, по-моему, показать, как нас легко отшлепать по попке, — не лучший способ избежать войны с ними.

— Я это полностью поддерживаю… — прошептала Катарина достаточно громко, чтобы все ее услышали.

— Согласен, — весомо произнес Хиро.

— Это же полнейшее сумасшествие. Вы меня не дослушали, — быстро забормотал Штемм. Он вскинул голову. — Капитан Хиро, до меня дошел еще более тревожный слух о том, что один из ваших офицеров — вампир. Вампир на военном судне — это просто из ряда вон выходит.

Мы с Катариной поглядели на Хиро, покрывшегося легким румянцем. Я заметил, как ноздри ее затрепетали, и Хиро это тоже наверняка заметил.

— Так, а теперь послушайте меня, Штемм, — ровным голосом проговорил Хиро. — Мы когда-то играли в такую игру. Она называется «сосчитай нашивки». Поглядим-ка у вас на рукаве — одна, две, две с половиной. А у меня на рукаве — одна, две, три нашивки. А это значит — если я не запамятовал, — что, когда я отдаю вам команду выполнять приказ, вы говорите «Есть, сэр!» и идете его выполнять. Что ж, мне это по душе. Выполнять, Штемм.

Штемм вскочил и вытянулся в струнку.

— Я доложу об этом капитану Креншоу при первой же возможности, сэр.

— Линдквист, благодарю вас за поддержку, — устало произнес Хиро. — И вас тоже, мичман. Извините, я на минутку. — И он вышел.

Взглянув на Катарину, я послал ей воздушный поцелуй.

— Ты была великолепна.

— Кен, мне давно уже не терпелось высказать Штемму все, что я о нем думаю. По-моему, ты прав — если мы затеем хорошую драку и прищемим Грызунам хвосты, то победим мы или нет — будет уже не важно. — Она улыбнулась лучезарной улыбкой. — Ни для кого, кроме нас, разумеется.

Я, как мог, улыбнулся ей в ответ.

— Ты бесподобна. Когда я смогу к вам подняться?

— Вообще-то это мы к вам спускаемся. Смотри, что передала мне Банки. — Она показала мне распечатку, на которой изящным, витиеватым и неразборчивым почерком было набросано несколько строк. — Банки передал это посыльный, пока тебя не было. Это приглашение всем нашим офицерам от мэра Шенектади посетить сегодня вечером предвыборный прием. Очевидно, мэр Фельдман действует по принципу — кого не можешь победить, сделай своими союзниками.

— Ты хочешь сказать, что мы вырядимся во все лучшее и пойдем на это представление? — недоумевающе спросил я.

— А почему бы и нет? Нам все равно нужно послать челнок вниз, чтобы забрать капитан-лейтенанта Штемма и отправить его с Быстрым Эдди куда подальше. — Она самодовольно ухмыльнулась. — Почему бы нам заодно не пообщаться с политиками? Продемонстрируем им знаменитое космофлотское самообладание. Дал же герцог Веллингтонский бал накануне Ватерлоо. Политики будут чувствовать себя в нашем присутствии гораздо лучше. Кроме того, — добавила она, — там будут кормить.

— Все. Ты меня убедила.

— И еще: жена капитана Хиро здесь уже три года, и я уверена, что ей там очень понравится. Возможно, в ближайшее время ей не удастся пообщаться со своим мужем.

— Понятно, — кивнул я.

— Проследи за тем, чтобы для капитан-лейтенанта Штемма было сделано все, чтобы помочь ему убраться отсюда при первой же возможности, потом надень свое парадное обмундирование, которое сшил для тебя свояк шерифа, и пускай Банки тебя подстрижет.

— Слушаюсь.

Капитан-лейтенанта Штемма я застал в кабинете Хиро, где он задумчиво крутился туда-сюда на винтовом стуле.

— Сэр, могу я помочь вам организовать поездку на Новую Бразилию на почтовом корабле?

— Нет, мичман, — отрезал Штемм, глядя на стену. Он еще покрутился на стуле. — Мичман, сколько времени нужно почтовому кораблю, чтобы долететь до Новой Бразилии?

Я быстро подсчитал.

— Около полутора недель, — сообщил я, добавив на всякий случай пару дней.

Штемм издал глубокий, покорный вздох.

— Полторы недели с Быстрым Эдди, — пробормотал он. — Пока я в этой коробке буду смотреть лошадиные оперы, вы, идиоты несчастные, смешаете с грязью доброе имя военного космофлота.

— Посмотрите на это с другой стороны, сэр, — весело подсказал я. — Если мы с этим справимся, это будет первая война, которую мы начали вовремя и провели в рамках бюджета.

— Бог мой! И таким людям разрешают носить офицерскую форму? Что творится на флоте? — Штемм обхватил голову руками. — Вы уволены, мичман.

У двери я остановился.

— Так точно, сэр. После того как война закончится и все уляжется, все снова пойдет обычным порядком. — И я закрыл дверь, насвистывая «Желтую розу Техаса».

Часом спустя, гладко выбритый и облаченный в белую летную форму, я тепло попрощался с Эдди, который уже запихнул Штемма в боковую камеру, и был готов к отлету.

Как только прекратилась загрузка данных, Эдди решил попрощаться:

— Ну что, Кен, я опять отправляюсь шнырять по Вселенной. Удачи вам — задайте жару этим шалопаям. — Он помолчал немного. — Я видел, что вы там заложили мины. — Эдди понимал про мины — это было у него в программе. — Мне даже стыдно об этом спрашивать, но вы же не собираетесь проиграть Грызбанам всухую? Ребятам в белых фуражках это не к лицу.

— Ни в коем случае, Эдди. Мы вступим в бой по всем правилам, — торжественно заверил я его. — Мы зададим им жару.

— Спасибо, Кен. Ты меня успокоил. Я всегда знал, что ты — крепкий орешек. Держитесь, ребята. Потискай за меня хорошенько Вайму Джин. Пока я сам не вернусь.

Мне пришло в голову, что Эдди здорово повезло, что ракетные установки еще не смонтированы и Вайма Джин не стоит у кнопки.

Банки разъединила нас и подошла поглядеть на меня.

— Потрясающе выглядите, сэр, — объявила она. — Желаю вам повеселиться на приеме.

Я коснулся золотой косички на своем плече.

— Я чувствую себя как ящерица, готовая сбросить кожу.

— Побольше вальсируйте, сэр. — Она вскинула голову. — Кто-то приехал. Это, должно быть, шеф-повар Чандразехар с капитаном и миссис Хиро и лейтенантом Линдквист.

Я перешагнул через порог и надел фуражку. Банки последовала за мной.

— Одну минутку, сэр.

Я обернулся и наклонился к ней, чтобы дать поправить свой головной убор.

— Вот так гораздо лучше.

— Спасибо, Банки.

— Не за что, сэр. Я привыкла работать с офицерами запаса.

Катарина бросила на меня сдержанный взгляд и подвинулась, освобождая для меня место на заднем сиденье. Хиро сидел спереди рядом со своей супругой. Когда мы тронулись с места, он обернулся, чтобы представить нас друг другу.

— Мичман, это моя жена Евангелина. Евангелина, это мичман. Он резервист и несколько неотесан, но в остальном хороший парень.

— Я в этом не сомневаюсь, — проворковала Евангелина. У нее была высокая прическа и блестящее платье с оторочкой из перьев.

— Мое почтение, мэм.

Мэр вынужден был проводить прием в отеле «Атлантик», так как там находился единственный в городе танцевальный зал. Когда Чандразехар остановил машину, я заметил высовывавшиеся из кустов две пары ног. Я вышел и обратился к Хиро:

— Сэр, я отлучусь на минутку. Идите вперед, а я вас догоню.

— Хорошо, мичман, — милостиво разрешил Хиро.

— Сэр, я подожду здесь. Я хочу, чтобы мичман Маккей меня сопровождал, — несколько встревожилась Катарина.

Хиро взял жену под руку и повел ее ко входу, а я отправился посмотреть, кому принадлежат ноги. Как я и подозревал, принадлежали они Гарри и Динки, которые мирно лежали в кустах рядом с приличных размеров бутылкой.

— Ш-ш-ш! — предостерегающе зашипел Гарри, прижимая палец к губам. — Мы забрались на челнок тайком. Лейтенант Линдквист не знает, что мы здесь.

— А что это вы здесь делаете? — приглушенным голосом поинтересовался я.

Гарри сел, держа одной рукой бутылку, а другой — Динки.

— Сэр, мы или погибнем, или покроем себя вечным позором.

— Не то ты говоришь, — подал голос Динки, — мы прилетели, чтобы я мог повидаться с детьми. Гарри позвонит и выманит мою жену из дома, а я тем временем проскользну внутрь.

— А если жена тебя заметит? — спросил я.

— Тогда, как сказал Гарри, мы погибнем, — прошептал Динки, слегка покачиваясь.

— А здесь-то вы что делаете? — настаивал я.

— До отлета мы переговорили с шеф-поваром. Он обещал нас подвезти, как только высадит вас. Мы здесь его и ждали. Вы нас не выдадите, правда, сэр?

— Я ничего не видел, — ухмыльнулся я, направляясь обратно к машине.

— Банки за ними присмотрит, — утешила меня Катарина.

— Ты знала, что они летят с вами, и закрыла на это глаза?

— А ты бы разве не закрыл?

Я на несколько секунд задумался.

— Зная, что из себя представляет его жена, я, возможно, сам бы ей позвонил.

— Ну что, пошли? — Она взяла меня под руку. На официальные представления мы опоздали, так что, сняв фуражки, мы просто вошли в зал и смешались с толпой. Уже на первых шагах я повстречал с десяток знаменитостей, включая того типа, которому принадлежит Мир Молла, и президента банка, пытавшегося обобрать меня до последней нитки.

Это напомнило мне свадьбу в Кане Галилейской. Там тоже подавали вино в кувшинах и ждали появления Христа, чтобы принести лучшее напоследок.

Пробравшись к столу с едой, я оглядел закуски — большинство из которых были мне незнакомы — и взял горсть крекеров. Пока я стоял там, ко мне подошла молодая девушка.

— Я узнала вас. Вас показывали в новостях. Особенной красотой она не отличалась, к тому же у нее была манера разговаривать стоя нос к носу, а мне обычно от этого становилось не по себе. Я сделал шаг назад.

— Рад с вами познакомиться, мэм. Мичман Маккей к вашим услугам.

— Кристина, — представилась она. На ней была белая шаль и простое, но элегантное белое платье с глубоким декольте, стоившее, вероятно, дороже моего месячного оклада. Еще у нее были густые золотисто-каштановые волосы, золотая цепочка, золотые серьги и толстый слой косметики.

— Я вовсе не такой плохой, как вас хотят уверить репортеры.

— Какие негодяи, — улыбаясь, прощебетала она. Она продолжала наступать, а я непроизвольно двигался назад, пока не почувствовал, что уперся поясницей в столик с закусками.

— Вы выдержали такую грандиозную битву.

— Да там всего-то было на день работы, — попытался отшутиться я. — Но вы же знаете, как опасно летать через черные дыры.

— Нет… — Она положила мне руку на плечо. — Расскажите, как это было.

На мгновение я растерялся, не зная, что и сказать. Потом поведал ей три вполне правдоподобные истории, которые запросто могли бы когда-нибудь с кем-нибудь произойти.

— Ну ладно, хватит обо мне. А вы чем занимаетесь?

— Ах, много чем, — небрежно отмахнулась она. — У меня масса всяких интересов.

Тут она заметила, что я не могу оторвать глаз от висящего у нее на цепочке драгоценного камня, и подняла его к моим глазам.

— Это магический кристалл. Он концентрирует мою психическую энергию.

Мне смутно припомнилась реклама магических кристаллов. «За $ 69,95 вам откроются секреты Вселенной».

— Он обладает удивительной целительной силой. — Девушка выпустила из рук камень и, совершив невероятное — придвинувшись еще ближе, поправила мне галстук.

— М-м. Возможно, на следующей неделе мне понадобится ваша помощь, — сказал я, чтобы поддержать разговор, а заодно имея в виду уточнить — занимается ли она воскрешением из мертвых.

— Правда? — Голос ее сделался глубоким, а глаза засияли.

— Извините, кажется, я сморозил глупость.

— Нет, Кен, не говори так. Я ощущаю воздействие твоего поля. Постарайся расслабиться. Между нами возникла какая-то связь. Ты любишь детей?

— Еще бы, они хороши — но только в небольших количествах. Царь Ирод, правда, немного переусердствовал. — Мне пришло в голову посмотреть, есть ли у нее на пальце кольцо. Кольца она не носила.

Она снова коснулась моей руки.

— Кен, не напрягайся так. Мы очень близки. Я это хорошо ощущаю.

Чувствуя, как в поясницу врезается край стола, я прохрипел:

— Да, я это тоже хорошо ощущаю. Она полуприкрыла глаза.

— А ты правда пират?

Тем временем к нам устремился человек, сердито глядя на меня. Кристина быстро оглянулась.

— Кажется, отец хочет со мной поговорить. Я найду тебя. — Она послала мне легкий воздушный поцелуй.

Отец взял ее за руку и выдернул из толпы гостей, сердито глядя куда-то в моем направлении. Я простоял, не сходя с места, еще несколько минут, пока не заметил приближавшуюся ко мне знакомую фигуру. — Доктор Бобр! Как дела? — Друг Кен! — Баки сгреб со стола целую горсть канапе и легко запихнул все это в рот. — Должен признаться, эти маленькие штучки с икрой и шпинатом бесподобны. Эта ваша приятельница, мисс Кристина, видная такая, на нее все женщины жалуются. Она и вправду штучка? Так все говорят. Что такое «липучка»? — Это трудновато объяснить. — Мы как-нибудь в другой раз об этом поговорим. Я должен пойти засвидетельствовать свое почтение господину мэру Фельдману, но я вернусь. Вы уже познакомились с мэром? — Нет. Я опоздал на представления. Я совершенно не разбираюсь в местных политиках. Он либеральный консерватор или консервативный либерал?

Баки покачал головой:

— Трудно сказать. Он, кажется, меняет свои взгляды. Но я могу спросить. Ах, я обязательно должен кое с кем поговорить, но потом конечно же разыщу вас. Та-та! — Баки засеменил по направлению к котлу с пуншем.

Катарина, должно быть, наблюдала за нами, потому что сразу после этого протиснулась ко мне и просунула свою руку под мою.

— Вспомни, как говорит Баки: «Ясный рассудок и отважное сердце выдержат любые бури».

— Что принесет мне одно из двух?

— Что у тебя за мысли в голове?

— Мне уже сегодня задавали этот вопрос. Сейчас, например, до меня начинает доходить, что, когда здесь окажется Генхис, очень похоже, что мы почим в ореоле славы.

Катарина прикрыла рот платком, чтобы спрятать улыбку.

— Капитан Хиро не раз отмечал, что это лучше, чем уйти в отставку и зарабатывать на жизнь продажей страховых полисов.

— Или уйти в монастырь, — бесстрастным голосом произнес я.

Она окинула меня холодным оценивающим взглядом.

— Это Бим тебе наболтала. Это всего лишь одна из возможностей прожить свою жизнь. Ореол славы — совсем другая. — Она улыбнулась, комкая в руке носовой платок. — Парадная форма тебе идет.

— Это та самая форма, которую ты принудила сшить для меня свояка шерифа Джамали. Ботинки, кажется, на полразмера малы.

— Брюки, по-моему, тоже слишком облегающие.

— Нисколечко, — возразил я.

— Какие у тебя планы на вечер?

— Слушай, а ты знакома с мисс Кристиной — как бишь ее там? — осведомился я, не зная, куда девать руки.

Катарина кивнула:

— Да, я ее мельком видела. Держится она довольно-таки нахально. Продолжай.

— Ты знаешь, она тут строила мне глазки, так что я решил напиться для храбрости и разобраться с ней.

— Кен, мне неприятно это говорить, но она строит глазки всем, кто носит штаны.

— Я это понял. Но другой такой возможности может не подвернуться, так что я попытаюсь. Никогда бы в это не поверил, но та болтовня про черные дыры действительно сработала.

— Для того чтобы подцепить мужчину, эта тактика, безусловно, лучше, чем «Вы любите детей?», — добродушно проговорила Катарина. — У тебя есть какой-нибудь конкретный план?

— Знаешь, мне не хотелось бы пачкать парадную форму о траву. Надеюсь уговорить ее поехать в мотель.

— Утром будешь себя проклинать.

— Да знаю я, но, учитывая данные обстоятельства, думаю, что это ненадолго.

— К тому же я бы предпочла, чтобы ты не напивался. У нас мало времени, чтобы все успеть, — заботливо напомнила мне Катарина.

— Боюсь, что иначе не получится, — поразмыслив, ответил я.

— Девушка не твоего типа?

— Хм-м. Катарина, кристаллы могут концентрировать психическую энергию?

— Н-н-нет, — протянула она. — А что?

— В таком случае у нее в голове пирожное. — Я похлопал себя по лбу. — Сладенькое такое и очень воздушное. Так что на твой вопрос я, видимо, отвечу отрицательно.

— Ты уверен, что я не смогу отговорить тебя от этой авантюры? — прямо спросила она, наматывая скрученный носовой платок на безымянный палец.

— Боюсь, что нет.

— Ладно, — сдалась она и выпустила из рук платок, который, выскользнув из ее пальцев, запорхал в воздухе. — Ой!

— Сейчас мы его поймаем, — похвастался я и, присев на корточки, схватил платок, пока он еще не успел опуститься на пол. Это было серьезной ошибкой.

Я неловко выпрямился и протянул ей платок:

— Вот!

Затем, отступив на несколько шагов, прислонился спиной к стенке и занял позу «вольно».

Катарина выждала пару минут, а затем, приблизившись ко мне, снова взяла меня под руку.

— Потанцуем? — проворковала она. Я торжественно покачал головой.

— Брюки слишком узки?

— Уже нет.

— Может, мисс Кристина поможет тебе их зашить?

— Вряд ли. И вообще, у меня поменялись планы на вечер.

— Да ну? Ты бы все равно их не выполнил.

— Наверное.

— И сколько мы будем вот так стоять?

— Пока не упадем в обморок, или пока все не разойдутся. Думаю, ты вполне осознаешь, что Бог накажет тебя и свояка шерифа за это преступление. — Я помолчал. — А сколько все-таки мисс Кристине лет?

— По-моему, пятнадцать или шестнадцать. Я поежился.

— С меня на сегодня, пожалуй, хватит. Проводишь меня до двери?

— Я и сама уже собиралась уходить. Даже взяла с собой одежду на смену. Я тебя подвезу, и мы оба переоденемся, а потом немного пройдемся. Мне нужно с тобой кое о чем побеседовать.

— Замечательный план.

Мы бочком пробрались к двери, и Катарина, оставив меня, отправилась за машиной Пайпер. Пока я ждал, мимо прошел парень из Мира Молла. Он, по-видимому, хорошенько налег на пунш, потому что без конца напевал одну и ту же строчку: «В Мире Молла мы живем…»

Первым делом Катарина поехала к Клайду, чтобы переодеться. Задержавшись у входа, я сгреб всю поступившую почту и выбросил ее в мусорное ведро. Катарине удалось спасти один самый толстый конверт. Распечатав его, она начала читать, а я тем временем заглянул в спальню и переоделся в джинсы и рубашку поскромнее. Когда я вышел, она все еще продолжала читать.

— Ты не собираешься переодеваться? — заинтересовался я.

— Уже иду. — Она протянула мне документ, который держала в руках. — Это сильно меняет то, что я хотела тебе сказать.

Она прошла в ванную и закрыла за собой дверь, а я погрузился в чтение очередной официальной жалобы.

— Катарина! Что значит «временное ограничение свободы»? — спустя минуту прокричал я.

— Это значит, что банк обращается к суду с просьбой не допускать тебя до совершения каких-либо действий, так как они могут нанести им непоправимый ущерб.

Я прочел еще несколько строчек.

— А что значит — они хотят, чтобы суд запретил мне покидать пределы планеты?

Она вышла из ванной, одетая в брюки и хлопчатобумажную кофточку.

— Это значит, что Второй Банк Шенектади просит суд не выпускать тебя за пределы планеты. Этот последний иск выдвинули те, кому ты заложил корабль. По-моему, они полагают, что, если судья тебя отпустит, ты тут же скроешься от правосудия или тебя убьют, а в таком случае взыскать с тебя деньги, которые, как они заявляют, ты им должен, будет довольно затруднительно. Если ты голоден, у меня в машине есть шоколадка. Кто последний, тот копуша.

Копушей оказался я. Когда мы отъехали, я похлопал по листку бумаги.

— В соответствии с этим, слушание моего дела назначено на завтра в присутствии судьи Османа. Если Осман удовлетворит этот иск, сколько времени меня могут здесь продержать?

— До тех пор, пока не закроют дело, начатое банком против тебя. — Усмехнувшись, она покачала головой.

— Ты, наверное, шутишь.

— Нет, и банк тоже не шутит. Если Осман удовлетворит иск, Калифорнийский Козлик тебя никуда не повезет, если только ты не захватишь челнок силой.

— У меня складывается впечатление, что ты не хочешь, чтобы я захватил челнок силой.

— Нет, это было бы неразумно, — подтвердила она. — Это может вызвать неприятности.

— А почему здесь только мое имя?

— Вероятно, потому, что птички Макхью и Спунер уже улетели из клетки, а больше никто на орбиту не собирается.

— Насколько я понимаю, намечается война, и космофлот не устроит, если я буду сидеть на привязи. Разве нет никаких федеральных законов на этот случай?

Катарина ответила не сразу:

— Их, собственно говоря, два. В этом и заключается проблема. Один закон, существующий испокон веков, гласит, что законы Конфедерации превалируют над местными, и по приказу космофлота ты можешь улететь. Но поскольку некоторые наши люди не вовремя оплачивают телефонные счета, парламент принял и другой закон, в соответствии с которым космофлот не имеет права перемещать свой персонал, пока не оплатит долги. К сожалению, тот, кто составлял проект, слишком торопился и кое-что упустил из виду, например возможность войны. Космофлот до сих пор пытается разрешить эту проблему.

— Понятно. Ты хочешь сказать, что я не зря плачу налоги. Давай разберемся. Мне придется нанять адвоката…

— Я одолжу тебе денег…

— …и пойти в суд, чтобы убедить судью Османа отпустить меня и дать мне погибнуть вместе с тобой и Хиро.

— Ты хорошо во всем разобрался.

На Мире Шайлера на широте Шенектади почти полгода длятся белые ночи. Сегодняшний вечер не был исключением. Кругом было светлым-светло, хотя на небе уже проглядывали звезды. Как в ясную лунную ночь на Земле. Мы остановились у Ямсвилльского муниципального парка и вытащили из машины одеяло вместе с полукилограммовой плиткой шоколада, которую так предусмотрительно прихватила с собой Катарина.

Она расстелила одеяло на траве и жестом пригласила меня присесть.

— Я должна перед тобой извиниться, что не пустила тебя в мотель.

— Но извиняться ты не будешь, потому что и сама знаешь, что на самом-то деле мне не очень хотелось туда ехать.

— Правильно. — Она развернула шоколадную обертку, откусила кусочек и протянула плитку мне. — Кен, я себя как-то неправильно веду. Мне хочется выяснить наши личные отношения, прежде чем мы отправимся на корабль. А теперь не похоже на то, что ты полетишь с нами.

— Послушай, Катарина, — возразил я, тоже откусывая кусочек шоколада, — это мой корабль, а люди на его борту — мои друзья, в особенности ты, что меня, вероятно, как-то характеризует. Я вам нужен. Никто лучше меня не знает, как управлять этим кораблем, и, кстати, начнем с того, что вам не хватает людей.

— Кен, не делай этого. — Она крепко сжала мое запястье. — Как военный корабль «Шпигат» никуда не годится, а если использовать его, чтобы заманить Генхиса на минное поле, а затем на линию огня с орбитальной станции, то обломки его рассеются по космосу в радиусе трех парсеков. Я хочу, чтобы ты остался здесь, и, если Осман запретит тебе покидать планету, ты останешься в живых. Давай не будем усложнять — и так все очень тяжело.

— Катарина, я завяз по уши! Если меня не будет с вами на орбите, Генхис наверняка спустится, чтобы разыскать меня здесь.

— Кен, — мягко сказала она, — если Генхис разнесет твой корабль на кусочки, то он может решить, что и ты погиб вместе с ним. А если я вдобавок переговорю с Генхисом до того, как начнется перестрелка, я укреплю его в этом мнении.

— Вот как! — вырвалось у меня.

Несколько минут мы сидели молча, созерцая, как блестит в сумерках шоколадка. Когда ешь шоколад, половину удовольствия получаешь, разглядывая абстрактный голографический рисунок, который наносят на плитку при охлаждении. Отломив еще кусочек, я вернул ей плитку.

Она в задумчивости теребила в руках опавший листок.

— Неловко вот таким образом прощаться, правда?

— Ну это ж надо — во всей Вселенной столько баров, а я забрел именно в тот, где сидела именно ты. — Я покачал головой. — Ты давно узнала, что ты — вампир?

— Около пяти месяцев назад. — Когда от листика остались одни прожилки, она выбросила его.

— Теперь из-за меня об этом все узнали и твоей карьере конец.

Она пожала плечами:

— Все равно это рано или поздно обнаружилось бы.

— Что ты ощущаешь? Я имею в виду, будучи вампиром?

— Если я неправильно питаюсь или делаю то, что может разрегулировать эндокринную систему, то это очень похоже на катание с горы на санках. — Она усмехнулась. — Но, как и во всем, берешь себя в руки и смиряешься. Или не смиряешься.

— Кроме того случая с печеньем, я не замечал, чтобы ты чем-то походила на графа Дракулу.

Она сделалась серьезной.

— По-моему, легенды о вампирах имеют большее отношение к разложению трупов, чем к синдрому Маклендона. В славянских преданиях у вампиров багровые лица — «краснолицый, как вурдалак», — так что здесь Брэм Стокер был не прав, Гарри гораздо больше меня похож на вампира.

— Ну-ка, объясни про трупы, — попросил я, доедая шоколадку.

— Дело в том, что трупное окоченение — явление временное, и через какой-то промежуток времени тело снова становится гибким и содержит в себе жидкую кровь. Когда по мере разложения в нем скапливается газ, труп раздувается и вытесняет кровь из легких через рот и нос. Интересная штука трупы — при определенной температуре и влажности они очень долго не разлагаются.

— И тело вполне может выглядеть так, будто оно где-то разгуливало и напивалось крови. Продолжай.

— Еще одно: ногти трупа часто слезают, и, пока они не отпадут, впечатление такое, будто пальцы выросли.

— Я, помнится, где-то читал, что трупы также могут издавать некие звуки.

— Это тебе скажет любой патологоанатом. Если ввести в труп инородное тело, то грудная клетка сожмется и вытолкнет воздух в гортань. — Она улыбнулась, вспомнив что-то. — Ты не поверишь, как отвратительно патологоанатомы шутят в книжках, которые пишут на тему своей работы.

— Если уж ты считаешь, что отвратительно, значит, шутки и в самом деле не из лучших.

— Позволь мне счесть это за комплимент. В общем, я против того, чтобы меня считали вампиром. Вампиры — сверхъестественные существа, а в синдроме Маклендона нет ничего сверхъестественного, хотя это и не очень приятно. А ты как думаешь?

— Я думаю, что совершенно невозможно было бы вот так разговаривать с моей бывшей женой. — Я вытянул ноги так, что они высунулись из-под одеяла, и пошевелил пальцами на траве. — По-моему, когда люди женятся, они обычно получают то, что заслуживают. Мне ее, должно быть, послали в наказание за грехи.

— Я когда-то собиралась замуж. — Она глядела мимо меня в темноту. — Не знаю, что тебе успела наболтать Бим, но я восемь лет встречалась с одним человеком. Я сообразила, что у меня синдром Маклендона, уже через несколько месяцев после того, как заразилась, и порвала с ним. А потом пошла служить в глубокий космос. — Она скомкала в руке обертку от шоколада.

— Мне кажется, что после восьми лет совместной жизни можно было бы продолжать и с синдромом

Маклендона. — Я и не сообразил поначалу, какую сморозил глупость.

Катарина в упор посмотрела на меня:

— Кен, в наших отношениях были и другие, более серьезные проблемы. Вычти из восьми лет пять месяцев и подумай, от кого я могла заразиться Маклендоном.

— Извини, какой же я дурак. Ее голос смягчился.

— Это ты меня извини.

— Ничего страшного. — Я взял ее за руку. Но тут же заметил, что в траве у меня под ногами что-то шевелится. -Что это? — Животное походило на движущийся кусок замазки.

Катарина склонила голову набок.

— Это бархатная лягушка. Местные жители называют их шлепками.

Шлепка выпучила глаза и скакнула на мой ботинок, где бодро совершила несколько отжиманий. Это вывело нас из романтического настроения.

— Умом они не отличаются, — пошутила Катарина.

— Зато безобидны. — Я поднялся с одеяла и, махнув ногой, отшвырнул лягушку далеко в траву.

— Здесь обычно не носят коричневые ботинки.

— Возьму на заметку. — Я показал на что-то лиловое, неровными кругами летавшее у нас над головами. — А это кто?

Катарина поспешно схватила меня за руку и отдернула в сторону, чтобы не попасть под струю зеленой слизи.

— Это тупарь. Они питаются листьями и ягодами, но в это время года в ягодах скапливаются определенные ферменты. Зверьки наедаются их до отвала, пьянеют и на всем лету способны врезаться хоть в дом, хоть в прохожих.

Тупарь, покачиваясь, описал еще один круг и полетел обратно прямо на меня. Я сделал шаг влево, чтобы уступить ему дорогу, чем привел зверька в явное замешательство. Он тоже заложил вираж влево, попытался затормозить, удивленно глядя на меня, и, хлопнувшись о мою грудь, упал на траву лапками кверху.

— Тупарь, говоришь?

— А как еще можно назвать того, кто напился и после этого летает? — вопросом на вопрос ответила Катарина.

— Летчиком космофлота. Нет, серьезно, они не кусаются? — Я подобрал зверька и взял его в ладони. — Какой забавный. Надеюсь, что с ним ничего не случилось?

Тупарь осоловело взглянул на меня и зевнул.

— Они едят земную пищу? Катарина кивнула:

— Думаю, да. — Она протянула мне кусочек шоколада.

Я засунул его тупарю в рот, чтобы загладить свою вину. Тот с удовольствием задвигал челюстями. Проглотив, он вцепился лапками в мой рукав, закрыл глаза и заснул.

— Эй! Отстань от меня! — Я попытался освободиться от тупаря, но тот отличался цепкой хваткой и, по-видимому, никуда улетать не собирался. Было похоже, что либо он останется висеть у меня на рукаве, либо я потеряю рубашку.

— С ума сойти — у тебя появился новый дружок!

— Их можно приручить? Может, подарить его Вайме Джин, вместо кошки? — Я немного подумал. -

Нет. Неудачная мысль. Забудь об этом. И с кошкой-то сколько возни было, а кошки даже не летают. Как только этот тупица проснется, а я соображу, как отцепить его, пускай летит.

Катарина тихо рассмеялась.

Я поморщился.

— Держу пари — ты думаешь, что на этой планете не только люди, но и звери не стоят того, чтобы за них воевать.

— Совершенно верно. — Она хохотала до тех пор, пока у нее по щекам не потекли слезы, но потом улыбка исчезла с ее лица. — Кен, — мягко проговорила она, — я могу еще ненадолго остаться, но потом мне все равно придется сесть в челнок и улететь.

— А еще ты говорила мне, что не хочешь ничего осложнять.

— Но так будет лучше, — настаивала она. — Даже если мы еще несколько дней пробудем вместе, то все равно в конце концов разойдемся в разные стороны.

— Можно будет навестить тебя в монастыре?

— Благочестивые сестры будут в шоке… — улыбнулась она.

Мы закинули одеяло в багажник и покатили обратно к Клайду. Когда мы почти доехали до дома, я заметил, что у входа стоят две машины.

— Притормози, — попросил я. — Схожу разберусь.

Катарина остановилась за квартал от дома. Я обнял ее на прощанье и открыл дверь. Потом проводил машину взглядом, пока она не скрылась из виду. Подойдя к первой машине, я заметил знакомый коричневый берет с искусственными цветами и постучал по окну.

— Эй, что ты здесь потеряла? Лидия опустила стекло.

— Я заметила, как вы ушли с приема. Вы должны были остаться до конца. Где та девица, с которой вы ушли?

— Ты следила за мной. — Я и не пытался скрывать овладевшее мной отвращение. — Никакой девицы, как видишь, нет. — Я показал на прицепившегося к моей руке тупаря. — Вот это вся моя компания. А теперь убирайся, пожалуйста, пока я не вызвал полицию.

Она немного поругалась и пошумела, но наконец все-таки уехала.

В другой машине сидели двое мужчин. Один из них вышел.

— Эй, приятель, огоньку не найдется?

— Извините. — Я машинально похлопал себя по карманам. — Я не курю.

— Вы, случайно, не Кен Маккей? Я вас видел по телевизору.

— Да, я Маккей, и вы могли меня видеть.

— Прекрасно. — Он вытащил из кармана пистолет. — Полезай в машину. Живо. И никаких фокусов!

Очевидно, если бы в моем гороскопе было нечто подобное, человек шесть-семь меня бы наверняка предупредили, и я бы и носа из дому не высунул.

Я залез на заднее сиденье, вслед за мной в машину плюхнулся парень с пистолетом.

— Давай назад к трейлеру, Ларри.

— О'кей, Джо.

— Послушай, Джо, что происходит? — Тут меня осенило. — У тебя, наверное, есть подружка, которую зовут Кристина?

— Не-е. Кристина — что это за имя такое? — Джо зажег сигарету. — Успокойся, мы не по личным вопросам. Мы по делу. Не возражаешь, если я закурю?

— Возражаю, — холодно ответил я.

— Хо-хо, какой нежный!

— А каким бы ты был на моем месте?

Ларри, не выпуская руля из рук, повернул назад голову.

— Он прав, Джо. Ты разве ничего не читал о пассивном курении? Это очень вредно.

— Ларри, давай ты будешь просто вести машину, ладно? — раздраженно огрызнулся Джо, гася сигарету.

Мы остановились у трейлера, стоявшего на парковке рядом с каркасным строением с яркими неоновыми вывесками. Верхняя гласила: "Публичный дом «Маленькая Нелл». Далее следовало: «Отличные девочки!» На нижней было написано: «Для пожилых граждан по средам скидка 10%».

Полусонный тупарь все еще висел у меня на руке. Выйдя из машины, я стряхнул его, прошептал «Лети за помощью!» и подбросил зверька в воздух. Он грузно шлепнулся на землю.

Ларри открыл трейлер, а Джо заставил меня последовать за ним, подталкивая пистолетом. Не люблю я трейлеры — только одно в них хорошо: они навлекают циклоны, и это сдерживает рост их количества. Ларри скрылся в спальне и через минуту вернулся. Я осторожно присел на мягкую оранжевую кушетку.

— Что это здесь за запах?

— Какой запах? — возмутился Ларри, почесывая затылок. Джо был приземистый и темноволосый, а

Ларри — высокий, с соломенными волосами и отсутствующим выражением лица.

— Мусор, наверное, — предположил Джо. — Мусорщики в отпуске, и вчера его никто не вывозил. Кажется, у них Рамадан. Есть хочешь?

— Нет, спасибо. Я не голоден. — Рамадан длится около месяца. Я окинул их взглядом. — Мы, кажется, друг другу не представлены.

— Меня зовут Ларри, — охотно сообщил высокий, — а это Джо. Мы из мафии.

Я удивился.

— Ваш крестный отец будет вами недоволен.

— Эй! Попридержи язык, — буркнул Ларри. — Джо — настоящий сицилиец.

— Точно, — подал голос Джо. — Если ты не заткнешься, мы отвезем тебя к реке и заставим погулять по волнам в сапогах из цемента.

Космонавты имеют привычку смотреть старые фильмы, включая и те, что уже обесцветились от древности, так что я видел немало плохих гангстерских фильмов. Эти двое, очевидно, тоже.

— Реки у вас здесь нет. Так в чем же дело? — устало спросил я.

Джо смущенно поглядел на Ларри.

— Ты — капитан корабля, который собирается воевать с Грызунами, и ты нам мешаешь, Маккей.

— Ага, все наши девочки жалуются, — добавил Ларри.

Теперь была очередь Джо.

— Верно, из-за тебя все бизнесмены в городе до смерти перепугались. Они все теперь спешат домой к женам, черт их подери. Последние две ночи дела идут из рук вон плохо. А знаешь, сколько мы платим за аренду?

— Ага. Мы, конечно, тоже патриоты, но только когда это не касается бизнеса, — заключил Ларри.

— Как я понял, это ваше заведение, — заключил я.

— Ага. Приятное местечко, правда? — откликнулся Ларри. — Неоновые буквы у нас из антикварной лавки.

— А как это похищение улучшит ваши дела?

— Мы обзвонили газеты и сообщили всем, что ты у нас. После того как все об этом прочтут, то поймут, что войны не будет, и наши дела снова пойдут в гору, — гордо объяснил Ларри.

— А со мной что вы собираетесь делать? Ларри и Джо обменялись взглядами.

— Мы пока еще окончательно не решили — наверное, возьмем за тебя выкуп, после того как вся эта возня с Грызунами закончится. Тут намекают, что ты приличные деньжата сколотил на наркотиках. Так в газетах пишут.

— Погодите, ребята. Давайте-ка разберемся. — Я начал загибать пальцы. — Во-первых, не верьте всему, что пишут в газетах. Это должен знать каждый, кому больше четырех лет. Во-вторых, мой корабль реквизирован военным космофлотом, так что война с Грызунами все равно будет — со мной или без меня. В-третьих, если меня с ними не будет, Грызуны заявятся и сюда, на планету, чтобы разыскать меня, поскольку я с ними не в ладах.

Я подождал, пока все это дойдет до Джо с Ларри.

— И последнее, — закончил я. — Денег у меня нет. А от продажи наркотиков — тем более. Единственное, чем я владею, — это ржавый корабль, который Грызуны собираются превратить в груду обломков, а банкиры — отобрать.

У Ларри вытянулось лицо, а Джо нахмурил брови. Потом лицо его просветлело.

— Идея! Ты нужен банкирам, и Грызунам тоже. Мы продадим тебя тому, кто даст больше.

— Ошибочка, Джо. Грызунам нужен только мой труп, да и банкиры тоже, вероятно, захотят увидеть мое тело, когда обнаружат, что у меня нет ни гроша за душой. Добавлю еще, что Грызуны уже в пути, а если я не помогу вам с обороной планеты, то дела ваши могут пойти еще хуже.

— Это проблема, — согласился Джо. — Нам надо подумать.

— Это тебе надо подумать. Это была твоя идиотская мысль, — подсказал ему Ларри.

Джо поднял голову и, схватив Ларри за грудки, дал ему пощечину:

— Не смей со мной так разговаривать, дружок. Я увидел, как Ларри сжал кулаки, но ничего не сказал.

— Вы, наверное, новички. Вы раньше когда-нибудь участвовали в похищениях? — осведомился я.

— А то! — поколебавшись, заявил Джо.

— Много раз, — подтвердил Ларри.

— Сколько раз?

— Семь, — мигом ответил Ларри, а Джо одновременно с ним сказал: «Пять».

Они переглянулись.

Пока я собирался попросить их назвать среднее арифметическое, в дверь постучали.

— Кого там черт принес? — Ларри выхватил свой пистолет и снял его с предохранителя. Он распахнул дверь, и в нее тут же влетела Лидия Дэр с висевшим у нее на свитере тупарем, сопровождаемая оператором с камерой. Она ткнула свой микрофон под нос Джо.

— Здравствуйте, я — Лидия Дэр из «Почтового курьера Шенектади». Это вы похитили знаменитого пирата Маккея?

— Надо же, Лидия Дэр. Можно взять у вас автограф? — попросил восхищенный Ларри.

— Я видел вас по телевизору, — сообщил Джо. — Ага, мы его похитили. Как вы нас разыскали?

— Это вот он показал мне дорогу, — ответила Дэр, показывая на висевшего на ее свободной руке маленького зверька.

Тупарь взлетел, шлепнулся мне на плечо и открыл рот в ожидании подачки. Может, тупари ничего не смыслят в физике плазмы, но на ласку они живо откликаются. Я пошарил в кармане и обнаружил, что Катарина запихнула туда остатки шоколада и чек для адвоката. Я отломил кусочек шоколада и засунул его в рот животному.

— Она знает, где мы скрываемся! — воскликнул Джо. — Надо ее пристрелить!

— Не получится. Я журналист, — самоуверенно возразила Дэр.

— Эти двое меня похитили и теперь соображают, что им делать дальше. — Я кивнул на тупаря: — Он и в самом деле тебя сюда привел?

— Когда нам позвонили насчет вас, я стала кружить по городу и увидела, что рядом с трейлером, открыв рот, сидит твой тупарь. Неплохое расследование, правда? — ухмыльнулась она.

— Полицию ты, разумеется, не оповестила?

— Нет, конечно! — Глаза ее загорелись. — Это ж такая сенсация. — Оператор бросил на меня сочувственный взгляд.

— Ладно, Дэр. Раз нет полицейских, не будет и интервью. — Я скрестил на груди руки и повернулся к ней спиной. — Пускай эти двое все расскажут. — Я показал на них пальцем.

— Хорошо, начну с них! — гневно прошипела Дэр.

— Только чур я первый! — вскочил Ларри.

— Послушай, кто здесь командует? Я первый, — запротестовал Джо.

В этот момент я оглянулся и увидел, что оператор закатил глаза к небу.

После недолгого колебания Лидия приняла соломоново решение и сделала первыми обоих, задавая им вопросы попеременно.

Послушав их минут десять, я, пока все были заняты беседой, тихонько позаимствовал у Ларри ключи и вышел. Заперев за собой дверь, я выбросил ключ в кусты, нашел неподалеку телефонную будку и, позвонив Банки, попросил, чтобы она за мной приехала.

Приятно было сознавать, что организованная преступность на Шайлере находится на том же уровне, что и другие институты.

Когда подъехала Банки, я представил ее моему новому другу, и мы поехали к Клайду.

Затем я пробудил шерифа Джамали от крепкого сна и попросил его послать своих молодцев за Ларри и Джо. Завернул тупаря в одеяло и, положив его в ванну, лег спать.

На следующее утро я позвонил отцу Якубу и обратился за духовными наставлениями. Я рассказал ему о событиях предыдущего вечера, и он еще раз отпустил мне грехи, которые я намеревался совершить, и попросил меня в ближайшие несколько дней постараться ни во что не ввязываться.

Еще он посоветовал мне молиться, чтобы быть ближе к Богу, и нанять хорошего адвоката.

— Спасибо за совет, святой отец. Но за такой короткий срок мне других адвокатов, кроме Джимми Омуры, не найти.

— Я буду молиться за вас, — подумав, сказал отец Якуб.

Я не мог удержаться, чтобы не спросить:

— Отец Якуб, это может прозвучать довольно странно, но не слишком ли вы умны…

— Чтобы жить на Мире Шайлера? — Его изображение на экране лукаво усмехнулось. — Как я понимаю, вы хотите сказать, что такому человеку, как я, открыты все дороги?

Я кивнул и, помявшись, согласился:

— Да, необычно как-то.

— Кен, сын мой, Церковь мудра, и она решила, что дети ее в колониальных мирах должны получать самых лучших пастырей, ибо, видит Бог, они, как заблудшие овцы, больше всех в них нуждаются.

После этого я позвонил Омуре и в течение часа посвящал его во все подробности дела, а Банки помогала мне, вставляя в сканер необходимые документы. Мы договорились встретиться перед зданием суда.

Закончив разговор, я заметил, что Банки посматривает на меня краешком глаза.

— Банки, я знаю, что здешние суды часто допускают довольно вольное толкование законов, но, думаю, мы все-таки сможем добиться отмены этого временного запрета покидать планету.

— Сэр, не хочу вмешиваться в вашу личную жизнь, но здесь еще кое-что замешано.

— Неужели? — устало спросил я, предчувствуя недоброе.

Банки не отрывала взгляда от моих ботинок.

— Сэр, м-м… сюда три раза звонили из мэрии С вами хотели поговорить. Мэр Фельдман, очевидно, заметил, что вы ушли с приема довольно рано и… м-м… довольно поспешно. И сразу же после этого дочь его тоже ушла.

— Дочь мэра зовут Кристиной?

— Да, сэр. Мэр очень расстроен.

— А сколько ей, кстати, лет?

— М-м-м… — Банки медлила, явно не желая отвечать на вопрос. — Пятнадцать, сэр.

— Банки, откуда ты все это знаешь?

— Да кругом слухи ходят, сэр.

Чандразехар резал на кухне редиску и что-то напевал. Я постепенно разобрал слова песни. Это был старинный марш, который я слышал на Вулмере.

Свадьба была так весела,

У отца ее — в руках ружье.

Свадьба была так весела,

У отца ее — в руках ружье.

Песня повествовала о печальных последствиях общения с прелестными юными существами, интересующимися черными дырами.

— Банки, я начинаю думать, что у меня с судьей Османом могут возникнуть затруднения. Ты можешь что-нибудь предположить?

Она немного подумала.

— Сэр, думаю, все будет зависеть от того, какие свидетельства вы представите в свою пользу, — очень осторожно ответила она.

— Разумно. Будь добра, позвони Пайпер и попроси ее прислать сюда Клайда вместе с челноком.

Она кивнула:

— Считайте, что уже позвонила, сэр. Да, а как же ваш маленький друг?

— Точно. Я совсем о нем забыл. Он у меня, и я не знаю, что с ним делать. Он такой забавный. Удивляюсь, почему люди не держат их дома, как кошек.

— Сэр, кажется, одеяло, в которое вы его завернули, придется отдать в чистку, — робко произнесла она.

— Да-да, конечно.

Мы вернулись ко мне в комнату поглядеть, чем занимается тупарь. Он уже успел съесть на завтрак четыре банана и абрикос. Так что теперь неохотно приоткрыл глаза, зевнул и снова погрузился в сон.

— Нет, оставить у себя я его не могу.

— Я позабочусь о нем, сэр, — поспешно пообещала Банки.

— Что ты собираешься с ним делать, Банки? — поинтересовался я, несколько обеспокоенный.

— Выброшу в лесу, — пожала она плечами.

— Спасибо, Банки.

— Не за что, сэр.

На всякий случай упаковав свои вещи, я отправился к зданию суда. На заднем ряду, ожидая меня, устроился Клайд.

Сидевшие напротив три адвоката и их клиенты упорно отказывались поднять на меня глаза. Зато вошедший в зал судья Осман сразу же меня признал:

— Ага, вот и еще один член экипажа с «Туфли Рустама» явился в суд. Очень рад.

Да, денек, судя по всему, предстоял нелегкий.

Сначала выступили представители банка. Суть их претензий состояла в том, что я был должен разным людям кучу денег, как сам лично, так и по поручению всех, кого им удалось втянуть в это дело, а, несмотря на войну или ее отсутствие, бизнес есть бизнес. Если суд разрешит мне сесть в челнок и улететь на корабль, то очень велика вероятность того, что я никогда не вернусь — разве что в виде мелких частиц во время дождя.

Затем поднялся Омура и выступил с опровержением вышесказанного. Утром он, наверное, не смог бы одеться и добраться до суда без посторонней по-. мощи, но доводы его были блестящими, и от претензий банкиров камня на камне не осталось.

Он заявил, что конфедеративным правом предусматривается отмена любого постановления гражданского суда, препятствующего военному офицеру исполнять свои воинские обязанности, и что удовлетворение предъявленного банком иска временно ограничить мою свободу передвижения привело бы к подрыву основ, лежащих в принципах самозащиты Конфедерации. Он рассмотрел несколько прецедентов, доказывающих, что отправиться на орбиту сражаться с Грызунами — не есть попытка избегнуть правосудия в общепринятом значении этого понятия. Поскольку «непоправимый ущерб», на который жаловался банк, состоял в том, что меня могут убить, он едко прошелся по неспособности банка отрицать, что в любую минуту может случиться то же самое, если Грызуны заявятся прямо сюда.

Затем Омура отметил отсутствие у банка убедительных доказательств факта, что до того, как военный космофлот реквизировал корабль, ликвидировав таким образом права банка на отторжение имущества в счет долга, я не являлся просто наемником, состоявшим на службе у Дэви Ллойда Твердобокого; в доказательство он представил документы Дэви Ллойда, неопровержимо свидетельствовавшие о том, что у банка не было достаточных оснований возбуждать против меня дело.

Закончил он призывом свято чтить закон, права человека, Бога, матерей и национальный флаг. Когда он закончил, с задних рядов раздались хлопки двух-трех зевак, а оператор из «Почтового курьера Шенектади» запечатлел все это на видео.

Магистрат Осман пробежал глазами лежавшие перед ним документы и нахмурился.

— В свете всего сказанного мне необходимо выслушать свидетельские показания. Суд удаляется на двадцать минут. — Он стукнул молоточком по столу.

Когда я встал с места, он задержал на мне взгляд.

— Мистер Маккей, хотя я и спешу заверить вас, что никакого отношения к данному процессу это дело не имеет, мне известно, что одно высокопоставленное лицо в настоящее время тщательно изучает факты, доказывающие ваши отношения с его дочерью. Это очень неблагородно с вашей стороны!

— Я учту это, ваша честь, — ответил я, делая глубокий вдох.

Так, законные методы не сработали, пришло время прибегнуть к шантажу.

— Нам нужно вызвать Клайда, — шепнул я Омуре.

Омура почесал голову кончиком ручки.

— Не понимаю. Его показания вряд ли относятся к делу.

— Не волнуйтесь. Действуйте. — Я набросал на листке бумаги вопросы. — Как говорит один мой приятель — поверьте мне.

Когда суд возобновил заседание, на место свидетеля вышел Клайд. Он был одет в парадную форму и имел невероятно умный вид. После того как он принес присягу и назвал себя, Омура, слегка наклонившись, спросил его:

— Старшина Видерспун, объясните, пожалуйста, что привело вас и мичмана Маккея на эту планету?

Банковский адвокат вскочил с места.

— Протестую, ваша честь! Какое отношение это имеет к делу?

— Показания старшины Видерспуна необходимы, чтобы показать, в чем заключается миссия Маккея на этой планете, — пояснил Омура, пытаясь разобраться в моих каракулях. — Ваша честь, очень трудно понять это дело, не зная, в каких условиях действует военный космофлот.

Осман бросил на банковского адвоката осуждающий взгляд. Тот поднял руки вверх:

— Мы берем назад свой протест.

— Господин адвокат, к чему вы ведете? — чуть слышно спросил судья Осман.

— Сейчас все станет ясно, ваша честь, — ответил Омура, покрывшись румянцем, который ясно свидетельствовал о том, что он и сам не имеет об этом ни малейшего понятия.

— Мичман Маккей помогал лейтенанту Линдквист и мне в расследовании, — заявил Клайд, — одной межпланетной операции по контрабанде наркотиков, связанной с отмыванием грязных денег и коррупцией среди местных политиков.

Омура покопался у Клайда в сумке, достал оттуда лиловое дашики и спросил:

— Вы узнаете эту одежду? Клайд ухмыльнулся:

— Еще бы. Дашики служило мне рабочим костюмом во время секретных операций.

Клайда Осман, возможно, и не узнал, зато дашики — другое дело. Его лицо приобрело приятный землистый оттенок.

— Что за секретные операции вы проводили? — неохотно спросил Омура.

— Протестую, ваша честь! Подобная тактика ведения допроса совершенно неадекватна, — запротестовал банковский адвокат, но было уже слишком поздно.

— Да заткнитесь вы и сядьте! — рявкнул Осман. И гораздо более мягким тоном добавил: — Свидетель, будьте добры, отвечайте на вопрос. Однако нет необходимости отягощать ваш рассказ излишними подробностями.

— Разумеется, сэр. — Глаза Клайда весело сверкнули. — В ходе нашего расследования мы давали меченые деньги разным представителям судебной власти и получили наглядную картину разложения в сфере юстиции.

Парень из «Почтового курьера» записывал каждое слово.

Прежде чем Осман успел что-то сказать, Омура поспешно вставил:

— Ваша честь, перед тем как продолжить эту линию допроса, мне нужно выяснить у свидетеля кое-что по поводу отмывания денег.

— Для финансирования вскрытых мистером Мак-Кеем операций по контрабанде наркотиков, которые проводили Грызуны, использовались два крупных счета на предъявителя, — без всякого разрешения продолжил Клайд.

Осман сделал ему, как положено, замечание за то, что он выступил вне очереди, а один из сидевших в первом ряду представителей банка в этот момент схватился за грудь.

— Ваша честь, разрешите нам взять пятиминутный перерыв? — взмолился банковский адвокат, оглядев своих клиентов.

— Ваша просьба удовлетворяется, — прохрипел Осман, вытирая платком пот со лба.

И едва суд возобновил заседание, банковский адвокат попросил слова. Мы с Омурой подошли к судейской скамье.

— Ваша честь, учитывая… м-м… несколько щекотливый характер разбирательства, мы бы хотели попросить устроить закрытое слушание, — предложил наймит противной стороны.

— Протестую, ваша честь. — Омура почуял запах крови.

— Дело вот в чем, ваша честь, — беззаботно вставил я. — Я все еще вхожу в состав военно-космической комиссии по расследованию. Если я не могу быть наверху и сражаться с Грызунами, мне, видимо, придется остаться здесь и бороться с коррупцией и нарушением законов.

— Джентльмены и уважаемые ученые коллеги, у меня составилось впечатление, что приведенных здесь показаний достаточно, чтобы вынести решение по данному вопросу, — поспешно заявил Осман. — Совершенно очевидно, что, если мистер Маккей желает исполнить священный долг патриота, мы не должны позволить, чтобы бытовое судебное разбирательство встало на его пути к славе и почету.

— Ваша честь, мой клиент поручил мне выяснить, можем ли мы отозвать нашу просьбу о наложении временных ограничений. — Банковский адвокат беспокойно огляделся вокруг. — Мы, собственно, хотим отозвать наш иск с сохранением права возобновить его.

— Без сохранения, — вставил Омура

— Просьба удовлетворяется с сохранением права, — решил Осман, стукнув молотком по столу. — Слушание откладывается. А сейчас попрошу всех освободить зал суда.

Как только сидевшие на галерке зрители начали расходиться, Осман обратился ко мне:

— Мистер Маккей, разрешите дать вам небольшой дружеский совет? Предлагаю вам незамедлительно подумать насчет вылета, если ваши намерения не изменились. И, выходя из роли беспристрастного судьи, хочу пожелать вам удачи, мистер Маккей. Человек, который так хочет, чтобы его убили, заслуживает получить такую возможность.

Я отдал честь:

— Благодарю вас, сэр!

Мы вышли на волю, Клайд отправился за машиной, а я, пожав Омуре руку, сунул в нее чек Катарины.

— Спасибо. Боюсь, что не придется вам написать статью в «Вестник межпланетной юриспруденции».

— О, я еще не оставил надежды, мистер Маккей, — торжественно произнес Омура.

— Там будет что-нибудь про «сохранение права»? — с подозрением поинтересовался я.

— «С сохранением права» всего лишь означает, что банк может возобновить иск, когда захочет, — заверил меня Омура.

— Как мило.

Когда я появился на челноке, помахивая постановлением суда, оба охранника на время лишились дара речи.

— Нам приказано не пускать вас на борт, — пробормотал тот, что пониже, пытаясь прочитать перевернутый вверх ногами документ.

— Мы позвоним шерифу, — пригрозил другой.

— Будьте так любезны. И побыстрее.

Клайд отправился на борт будить Козлика, а я тем временем присел на скамеечку.

Через несколько минут подъехал Джамали, лучезарно улыбаясь, вышел из машины и поприветствовал меня:

— Мистер Маккей — или вас надо называть мичман Маккей?

— Мичман Маккей, если вам не трудно. Когда мы отправляемся? Я даже согласен простить вашему свояку розыгрыш с моими брюками, если это ускорит процесс.

— Как вы, молодые, нетерпеливы, — философски заметил Джамали. — Не следует ли нам для начала обменяться любезностями?

— Давайте, — согласился я. — Как у вас дела с подкупом избирателей и удалось ли вам поймать Элайн?

— Я бы предпочел назвать это демонстрацией гражданам моего соответствия роли кандидата. — Джамали присел рядом со мной. — А что касается вашего товарища по команде, здесь Аллах распорядился иначе. В Шенектади и своих психопатов хватает, — с безразличным видом произнес он. — Не вас ли я, случайно, видел на приеме у мэра с молодой девушкой?

— С Кристиной. Это дочь мэра. Возможно.

— Очаровательная девушка. Теперь, как я понимаю, ваш внезапный отлет вызван желанием защитить нас от нашествия Грызунов.

— Да, я намереваюсь отправиться на верную смерть, как только ваши ребята меня выпустят. Не хотите ли взглянуть на приговор суда?

— Ах, как нетерпелива и горяча молодость. Нет, я признаю свое поражение. Вы можете тотчас же отправляться.

Он полез в карман и достал коробку сигар.

— Хотя вы и не избиратель, чтобы показать, что я не держу на вас зла, разрешите мне преподнести вам в подарок сигару, чтобы вы выкурили ее в знак примирения, пока челнок заправляют.

— Спасибо, я не курю.

— В жизни приходится делать одолжения, а вам другой возможности может и не представиться. — Джамали вложил мне сигару в ладонь.

— Ладно, почему бы и нет? — Я прикурил у него и, затянувшись, слегка закашлялся. — Спасибо, — поблагодарил я, удивляясь, почему некоторые не совсем безмозглые люди делают это регулярно.

Джамали улыбнулся:

— Прощайте, мичман Маккей. Да направит Аллах ваши шаги. — Он обменялся несколькими словами с охранниками и уехал.

Я искал, где бы мне потушить сигару, когда ко мне подошел один из полицейских.

— Извините, мичман Маккей. Курить в общественных местах воспрещается, сэр.

— Чудесно. Я как раз собирался ее загасить.

— Сэр, я собираюсь арестовать вас, — объяснил он, защелкивая у меня на запястьях наручники.

— Полегче! Эту сигару дал мне сам шериф Джамали.

— Да, сэр. Так он нам и сказал, — извиняющимся тоном произнес полицейский.

Я заорал:

— Клайд! Разыщи Банки и вытащите меня оттуда! — А потом меня затолкали в полицейский фургон и увезли.

В участке я встретил всех своих старых знакомых — Дэви Ллойда, Берни, Ларри и Джо. Джо сначала не хотел со мной разговаривать — через некоторое время он даже объяснил почему. Когда к ним тогда прибыли полицейские, они никак не могли поверить, что они с Ларри просто не могут открыть дверь. Лидии потребовалось пустить в ход все свое красноречие, чтобы убедить констебля не наделать в трейлере кучу дырок, и теперь им придется выложить двадцать долларов, чтобы починить замок.

Периодически требуя у дежурного офицера, чтобы тот соединил меня с шерифом Джамали, я развлекался, со скрежетом проводя металлической печатью на судебном приговоре по прутьям решетки. Так как штраф за курение в общественном месте составлял десять долларов, дежурный офицер быстро сообразил, что у него могут быть неприятности, и позвонил Джамали.

Телефон принесли мне в камеру.

— Сэр, будьте добры, поговорите с шерифом.

На экране показался Джамали, сидящий в своей машине, и улыбка на его лице сделалась еще шире.

— Мичман Маккей, рад вас снова видеть.

— Освободите меня. Немедленно.

— Ах! Какая прямая и открытая речь. Это подкупает.

— Давайте обойдемся без светской беседы. Мне нужно успеть на челнок.

— В этом-то вся проблема, — признался Джамали. — Мэра ваш отлет сильно огорчит, а кто я такой, чтобы стоять на пути истинной любви.

— Мэра вашего скоро привлекут к суду, — мрачно проворчал я. — Какая такая истинная любовь?

— Ваша возлюбленная Кристина. Надо же соблюдать приличия, — любезно произнес Джамали. — Вы немного поприличнее, чем два последних увлечения Кристины, и вы поставили мэра в неловкое положение, — закончил он, растягивая слова. — К сожалению, у меня связаны руки. Как говорит ваш апостол Павел: «Лучше жениться, чем сгореть».

— Шериф, насколько я знаю, обычно происходит и то и другое. Позвольте мне объясниться.

Я поведал ему, как все было. Джамали погладил себя по подбородку.

— По-моему, ее отец и сам подозревает что-то в этом роде. Этот милый голубок ничего не говорит, а это настолько необычно, что вызывает толки. И чтобы спасти репутацию своей дочери, мэр дал всем понять, что скоро состоится помолвка, а если вы поспешно скроетесь, это не улучшит его шансы на повторное избрание. Пока мы здесь с вами разговариваем, он проводит опрос общественного мнения, чтобы выяснить, насколько перспективно будет заполучить вас своим зятем. Результаты первого опроса были непоказательны.

У меня создалось отчетливое впечатление, что Джамали получает огромнейшее удовольствие от нашей беседы.

Настало время, как выражается пехота, для заключительной очереди оборонительного огня.

— Послушайте, шериф…

— Пожалуйста, зовите меня Рагебом. Вы скажете, что у вас есть постановление суда. А у меня есть свои постановления.

— Рагеб, вы действительно хотите, чтобы я — после того, как я наглядно продемонстрирую склонность к нанесению тяжких телесных повреждений, — остался здесь и сделался зятем мэра?

Джамали сначала безмолвно уставился на меня, а потом расхохотался.

— Маккей, вы продолжаете демонстрировать все новые таланты, — простонал он, вытирая глаза. — Скажите моим молодцам, чтобы вас отправили обратно на челнок, и да поможет вам Бог.

— Спасибо. Вы сможете… м-м… уладить дела с Кристиной?

— Попробую все устроить, — кивнул Джамали, поглаживая бороду. — Подыщу ей кого-нибудь. Передайте-ка трубочку моему подчиненному.

Дежурный полицейский выслушал приказания начальника, отдал честь, а потом подал машину, чтобы отвезти меня к челноку. Козлик уже начал проверку готовности к полету, когда я влетел в дверь и закинул свой вещмешок на багажную полку.

— А я уж было подумал, что ты собираешься остаться, — хмыкнул Клайд.

— Да я б ни за какие сокровища в мире не остался — во всяком случае, в этом мире, — с чувством ругнулся я. — Поехали, Козлик. Пора наверх.

Калифорнийский Козлик скользнул по мне взглядом.

— Наверх, вниз. Наверх, вниз, — проворчал он себе под нос. — Похоже, меня тут заставят работать. — Он в замешательстве поглядел на приборную доску. — Послушай, чем это ты загрузился? У нас перевес. Лишние килограммы.

— Погоди-ка. — Я прошел в хвост кораблика, открыл багажные камеры и обратился к спрятавшимся в них юным дамам: — Извините, в этом месяце все квоты на зайцев мы исчерпали.

— Проклятие, — хмуро выразилась старшая из дочерей Динки.

— Я передам привет вашему папе, — пообещал я, выпроваживая их.

— Ну и ну! Как ты догадался, что они там прячутся? — удивленно воскликнул Козлик, провожая их взглядом.

Клайд расхохотался.

Через пару секунд на борт влетела Дайкстра, втолкнула свою сумку в багажную камеру и пристегнула себя ремнем к сиденью.

— Привет, Розали, — поздоровался я, поднимая брови.

— Привет, Кен. Будь добр, заткнись, пожалуйста.

— Хорошо, — согласился я.

Козлик завел мотор и оторвался от земли.

— Розали, думаю, что и мичман Маккей меня поддержит, если я скажу, что мы очень рады видеть тебя здесь, — не выдержал Клайд.

— Спасибо, Клайд, — отозвалась Дайкстра. — А теперь заткнитесь, пожалуйста.