— Знаете, недавно в нашем птичьем парке появились на свет три розовых чилийских фламинго. Это — событие в Джуронге. Они редко рождаются вдали от родных берегов. Вот и еще три розовых пятнышка в пруду. — Ниттиянандам сверкнул ослепительными зубами.
— Что значит ваше имя?
— Нитти — на санскрите «вечный», янандам — «блаженство». Мы, тамилы, любим пышные имена, но это очень длинно, зовите меня просто Нитти.
Мы стояли на верхней площадки башни и смотрели вниз на город, которому суждено было сыграть партию первой скрипки в новом — промышленном развитии Сингапура. Солнце освещало красно-белые коробки домов, зеленые шапки соседних островков, желтые краны и ряды оранжевых контейнеров в порту, чуть дальше серебристые нефтехранилища на островах, низкие распластанные здания, где разместились сотни заводов и фабрик, темно-зеленые бульвары, красные обнажения латерита на соседних холмах, серые площадки, где строились стадионы, школы.
— Когда-то, — говорит Нитти, — Джуронг лежал на семидесяти пяти холмах, теперь осталось не больше пяти, а вот тот, что прямо перед нами, видите коричневую залысину, через несколько лет тоже исчезнет. За холмом — кирпичный завод, и холм для него — сырье.
Когда в начале шестидесятых годов Сингапур приступил к программе индустриализации, многим эта затея казалась безумной. Индустриализация в стране, где нет никаких природных ресурсов, вода и та приходит с холмов Малайзии! Да и где, на какой земле строить заводы и фабрики? А если их построят и они начнут выпускать продукцию, где ее сбывать? Вопросы, вопросы, вопросы… Значение Сингапура как центра реэкспортной торговли уже тогда начало падать, соседи — Малайзия и Индонезия — предпочитали порой торговать сами, без посредников, к тому же надо было дать работу быстро растущему населению страны. (За двадцать лет после войны оно увеличилось в два раза. Этот феномен был назван послевоенным бэби-бумом.) И выбор был сделан: индустриализация. Вдоль юго-западного берега стали срывать холмы, те, которые пониже, и засыпать болота. Часть земли отвоевали у моря, осушили старые креветочные фермы, построили верфи, подвели коммуникации. Так в 1961 году возник Джуронг, некогда никому не известная рыбацкая деревушка. Он начинался с двух фабрик, девяноста рабочих и при многих сомневающихся.
Тогда же, в начале шестидесятых, шла подготовка к созданию Федерации Малайзии. Правящие круги Сингапура и Малайи считали, что после образования Федерации, в которую войдет Сингапур, возникнет довольно широкий внутренний рынок, и потому в основу индустриализации были положены так называемые импортозамещающие отрасли обрабатывающей промышленности, которым надлежало дополнять и стимулировать друг друга. Естественно, потребовался таможенный протекционизм для защиты внутреннего рынка от конкуренции более сильных иностранных фирм. Как же быть с традиционной посреднической ролью Сингапура? Были созданы специальные зоны свободной торговли на территории портов, в том числе и в Джуронге. Здесь товары, предназначенные для реэкспорта, — каучук, олово, копра, перец и другие — освобождались от пошлины, что давало возможность Сингапуру оставаться в какой-то степени реэкспортным центром. Но схема действовала недолго. Всего два года находился Сингапур в составе Федерации, и, когда вышел из нее (это произошло из-за экономических и политических противоречий между Сингапуром и Малайзией в августе 1965 года), рухнули надежды сингапурской буржуазии на создание общего рынка, между странами были установлены высокие таможенные барьеры. А что касается сингапурского рынка, то узость его стала нарицательной. «Выйти на внешние рынки!» — такова была цель. Пришлось менять генеральную линию экономического развития, перестраивать структуру промышленности, модернизировать производство, создавать современную технологию и квалифицированную рабочую силу.
Местная китайская буржуазия была к этому явно не готова. Она разбогатела на реэкспортной торговле, не имела навыков управления промышленными предприятиями и не хотела рисковать. Одно дело — скупить сырье, организовать первичную обработку, упаковать, подготовить продукцию к отправке на мировые рынки (конъюнктура известна, связи налажены), и совсем другое — выйти на внешний рынок с новыми марками товаров, о которых там и не ведают. С дискриминацией Сингапур столкнулся сразу же. Стоило США в апреле 1966 года ввести квоты на импорт хлопчатобумажных изделий из Сингапура, как десять местных швейных фабрик выбросили белый флаг, а несколько фирм свернули производство, оставив без работы 2500 человек.
И тогда правительство стало активно привлекать иностранный капитал. Для этого были созданы благоприятные условия. Вот некоторые из них. Так называемые пионерные предприятия, осваивавшие новые выгодные производства, особенно если их продукция оказывалась конкурентоспособной на мировом рынке, освобождались от налогов на десять лет. Был разрешен свободный вывоз капитала. Те фирмы, которые обучали специалистов, получали правительственные субсидии (один из способов решения проблемы квалифицированной рабочей силы). Если компания получала сертификат экспортного предприятия, значительно уменьшался налог на доходы от экспорта продукции и т. д.
Когда Джуронг только начинался, главной проблемой была ликвидация безработицы. Принимались в расчет только сумма инвестированного капитала и число рабочих. Теперь декларирована новая политика: на первый план выступают предприятия, которые используют прогрессивную технологию и производят сложную продукцию. Помимо всего прочего, у таких предприятий больше шансов на мировом рынке. Государство более капризно в выборе типа индустрии. Идеальное предприятие — то, что производит товары, которых нет в Сингапуре, и, еще важнее, имеет рынок сбыта этих товаров. «Экспортировать или погибнуть» — в этом лозунге, выдвинутом в начале семидесятых годов, ясно звучала тревога за конкурентоспособность сингапурских товаров. Среди прочих поощрительных мер были установлены награды за удачный экспорт. Учитывались объем продукции и характер рынка, принималось во внимание резкое увеличение объема экспорта за короткое время с перспективой закрепления успеха в будущем. При прочих равных условиях предпочтение отдавалось предприятию с более высокой производительностью труда. Ведь она в конечном счете — главная гарантия успеха. Для координации экономической деятельности были образованы такие органы, как Управление экономического развития, Банк экономического развития и позднее — Корпорация Джуронга.
Она учреждена актом парламента в 1968 году и призвана создать хорошо спланированный город, где будет эффективно развиваться промышленность, а жители смогут пользоваться современными благами.
— Вот там длинная серая лента, — показывает Нитти, — это магистраль Ахмада Ибрагима, на север от нее вы не увидите ни одного «пасмурного» предприятия, так мы называем цементные, деревообрабатывающие заводы — словом, «грязную» промышленность. Там фармацевтика, пищевая промышленность. И не случайно. Ведь вокруг жилые кварталы. А направо озеро, рядом проектируется городской центр, видите белую башню в форме перископа, с нее звучат наши куранты. Куранты Джуронга. А ближе к морю жилых районов нет, там промышленность «потяжелее и погрязнее». Такое разделение Джуронга на зоны мы выдерживаем очень строго.
Земля в Джуронге принадлежит Корпорации. Она строит стандартные фабрики, а затем сдает их в аренду компаниям — местным, смешанным, иностранным. Предприятия часто небольшие. Иногда компания арендует один этаж, а то и часть этажа. Поэтому и называются эти стандартные фабрики флатед, от английского flat — квартира. Но земля не может быть предметом купли-продажи. Так государство пресекает возможную спекуляцию. Это очень важно, тем более что цена на землю в Джуронге ниже по сравнению с ценой в центральных районах. Сроки аренды колеблются от 30 до 60 лет и зависят от вида промышленности, суммы вложенного капитала, экспортных возможностей. Это, кстати, один из примеров государственного контроля. Правда, контроль ограниченный. Ведущая роль в экономике принадлежит, бесспорно, частному предпринимательству.
Правительство видит свою роль в регулировании хозяйственной жизни, в обеспечении благоприятного инвестиционного климата, активном участии в создании социальной и производственной инфраструктуры (достаточно сказать о перестройке всей системы образования и динамичном развитии профессионально-технического образования). Хотя следует отметить — и это заметили многие обозреватели — постепенное усиление предпринимательской деятельности государства. Существует государственная промышленность, например крупные судоверфи. Государству принадлежат портовое хозяйство, судоходная компания «Нептун ориент лайнс», авиационная компания «Сингапур эйрлайнс» (в 1980 году она занимала двадцать пятое место в списке крупнейших компаний мира).
Постепенно в Сингапуре сложилась своеобразная ситуация, при которой доля национального капитала в ведущих отраслях промышленности ничтожна. 80 процентов капиталовложений в сингапурскую промышленность принадлежит иностранцам. В 1976 году, например, национальные капиталовложения в обрабатывающую промышленность составляли 19 процентов, а инвестиции только американских фирм равнялись 31,4 процента. Таким образом, многие предприятия, прежде всего электронные, нефтехимические, электротехнические, являются, по сути, сборочными цехами гигантских зарубежных корпораций. И не случайно в правительственных и деловых кругах говорят: «Если мы не отыщем пути и средства для укрепления национальной экономической базы, иностранцы станут хозяевами, и мы не будем пользоваться плодами своего труда».
Один из молодых технократов, который недавно был выдвинут в группу лидеров правительства, выразился еще определеннее: «Как только инвесторы начнут изымать капиталы, развитие Сингапура к концу десятилетия остановится и наступит катастрофа».
Две трети продукции Сингапура идет на экспорт. И уязвимость (это слово очень популярно в лексиконе политических и экономических комментаторов) страны в том, что подавляющая часть экспорта приходится на таких партнеров, как США, Япония, страны «Общего рынка». Стоит им пустить в ход протекционистские меры, Сингапур ничего не сможет противопоставить. Так, например, страна сильно пострадала, когда государства «Общего рынка» ввели ограничения на ввоз электронных калькуляторов, а Англия ограничила ввоз текстиля. Известно также, что Сингапур тщетно добивается более широкого доступа своих готовых изделий на японский рынок. Особенно сильно зависимость Сингапура от крупных империалистических стран проявилась во время топливно-энергетического и валютнофинансового кризисов 1974–1975 годов. В стране резко снизились темпы промышленного производства (например, нефтеперерабатывающие заводы, принадлежавшие иностранному капиталу, были загружены лишь наполовину), начались увольнения рабочих, причем больше всего пострадали те, кто работал в отраслях, ориентированных на экспорт. «С большим сожалением мы информируем вас, что в свете нынешней неблагоприятной ситуации в мире ваша работа в компании „Техас инструмент" будет превращена с 16 октября 1974 года». Около тысячи рабочих получили такие «вежливые» уведомления от хозяев этой американской электронной фирмы. Ее примеру последовали и другие предприятия. Любопытно замечание одного из жителей Джуронга, опубликованное в местной газете: «Прогресс нашего города зависит от состояния мировой экономики».
Как бороться с экономической уязвимостью? Обозреватели давно уже отмечают исключительно гибкую структуру экономики Сингапура, умение сингапурцев переключаться с одной отрасли на другую. В годы, когда некоторые отрасли промышленности по разным причинам вынуждены были сворачивать производство, активизировались банковский и страховой секторы, вырос объем морских перевозок. В одну из ведущих отраслей экономики за последнее время превратился туризм (в 1981 году в Сингапуре побывало около трех миллионов туристов — наивысший показатель для стран Юго-Восточной Азии). Как не вспомнить в связи с этим туристским бумом переполох в местных кругах, который вызвало картельное соглашение между Англией и Австралией о введении дешевых авиарейсов без посадки в Сингапуре!
Гибкость сингапурцев проявляется и в их подходе к экспорту. Анализируя статистические данные о торговле за 1977 год и отмечая стабильное уменьшение экспорта в ведущие западные страны (все тот же классический протекционизм!), местная газета «Стрейтс тайме» писала: «В поисках рынков нам придется обращать все большее внимание на развивающиеся страны Азии и Африки». Пожалуй, самым отрадным аспектом торговой статистики, по мнению обозревателей, является увеличение экспорта в такие страны, как Индия, Шри Ланка, Бангладеш, Таиланд. «Существует с десяток или более развивающихся стран, — отмечала „Стрейтс таймс“, — в которые можно удвоить объем нашего экспорта».
В поисках новых рынков Сингапур расширяет экономические связи и с государствами социалистического содружества. Примером могут служить советско-сингапурские отношения.
В трудные для сингапурской экономики дни (это было во время спада деловой активности на Западе в результате кризиса 1974–1975 годов) контракт на закупку Советским Союзом 500 тысяч пар обуви вызвал положительную реакцию в деловых кругах Сингапура: ведь это была загрузка новых мощностей, а главное, работа для многих и многих сингапурцев.
Развитие советско-сингапурского сотрудничества содействует росту занятости населения Сингапура, помогает в какой-то степени преодолевать одностороннюю ориентацию его экономики на капиталистический мир.
Вот еще пример. В декабре 1971 года был подписан первый контракт между «Судоимпортом» и местной судоремонтной верфью «Кеппель» на ремонт советского судна. Этим судном оказался советский китобоец «Дальний Восток». С тех пор на верфях Сингапура регулярно ремонтируются наши суда разных марок и классов. Советские заказы помогают судоремонтной промышленности преодолеть сложности, связанные со спадом на судоремонтном рынке капиталистических стран. Местная пресса, публикуя информацию о подписании очередного заказа на ремонт наших судов на сингапурских верфях, не раз подчеркивала долгосрочную, стабильную основу нашего сотрудничества.
Недавно прочитал в газетах о том, что в Сингапуре открылась фирма по техническому обслуживанию автомобилей «Волга» и на улицах Сингапура ходят такси, сошедшие с конвейеров Горьковского автозавода.
Едем с Нитти по Джуронгу. Здесь особенно ощущаешь динамизм Сингапура. Уже работает около 900 предприятий, а стройка продолжается. Одеты в бамбуковые каркасы дома. Слышится стук отбойных молотков. Скрипят краны. Перед нами надпись: «Осторожно! Впереди работы» — снижаем скорость. Еще надпись: «Дорога перекрыта. Просим извинить за неудобство!» — ищем другой путь. Читаю вывески на разноцветных воротах заводов: «Филиппс», «Дженерал электрик», «Дженерал моторс», «Хитати», «Мицубиси», вот совсем новая надпись: «Исикавадзима-Харима». Этот японский концерн совместно с Управлением экономического развития занимается ремонтом и строительством судов. Транснациональным корпорациям и смешанным компаниям принадлежит 70 процентов предприятий Джуронга.
Что влечет иностранные компании в Сингапур? Довольно стабильная политическая конъюнктура, великолепные коммуникации. Помимо порта здесь один из лучших в Юго-Восточной Азии аэропорт — 60 тысяч полетов в год. К тому же построен новый аэропорт, международный, в пять раз больше старого. Телексная связь, налаженная со 165 странами, постепенно расширяется: число международных вызовов по телексу в 1977 году в три раза превысило цифру 1974 года. Привлекает сюда и более высокий уровень знания английского языка по сравнению с другими странами региона, а также растущая роль Сингапура как финансового центра (по числу банков он занимает четвертое место в мире после Лондона, Нью-Йорка и Гонконга). Нет угрозы национализации, нет препятствий переводу прибылей.
Есть еще одно обстоятельство, о котором порой умалчивают на Западе. Из Сингапура нередко под вывеской сингапурских фирм транснациональные корпорации проникают в экономику других стран Юго-Восточной Азии, богатых природными ресурсами, прежде всего тех, которые входят вместе с Сингапуром в АСЕАН. А ведь эта организация — главный поставщик на мировой рынок натурального каучука (80 %), манильской пеньки (80 %), твердой тропической древесины (75 %), пальмового масла (60 %), кокосовых орехов (50 %), а кроме того, это крупный производитель нефти, олова, меди, сахара, кофе, маниоки, риса, табака и многообещающий рынок (250 миллионов человек) для сбыта промышленных товаров. Нередко сингапурские бизнесмены, используя свои связи в регионе, выступают в роли связных в поисках торговых партнеров и сфер для капиталовложений. Далеко не последнюю роль для капиталистов США, Западной Европы и Японии играет более дешевая местная рабочая сила по сравнению с их странами. Когда индустриализация только начиналась, правительство Сингапура пошло на такие меры: законодательно был ограничен рост заработной платы, многие функции профсоюзов переданы предпринимателям, они к тому же получили полную свободу нанимать и увольнять рабочих, были ликвидированы многие, достигнутые в ходе профсоюзной борьбы социальные и экономические завоевания трудящихся, фактически запрещены забастовки.
Однако те азиатские страны, где рабочим платят меньше, стали создавать экспортные отрасли промышленности. Так, Индонезия и Малайзия начали строить торговый флот и уже создают обрабатывающую промышленность рядом с источниками сырья. Даже сейчас, когда этот процесс только начался, доля обработанного сырья (каучук, пальмовое масло) в сингапурском импорте постоянно падает. Сингапурцев явно беспокоит и перспектива превращения Китая в серьезного торгового конкурента в этом районе земного шара (ведь рабочая сила этой страны баснословно дешева).
Где выход? В 1979 году правительство Сингапура выдвинуло программу реконструкции промышленности, которая была названа «второй промышленной революцией». Авторы программы считают, что производительность труда растет еще недостаточно быстро, по-прежнему трудоемкие отрасли занимают значительное место в структуре экономики. Поэтому не хватает рабочей силы, приходится вербовать рабочих из других стран (в республике их около 100 тысяч — из Малайзии, Индонезии, Таиланда, Бангладеш, Шри Ланки), а это порождает серьезные социальные проблемы.
Между тем благосостояние такого государства, как Сингапур, считают экономисты, зависит от размеров стоимости, которая может быть добавлена к импортным товарам, прежде чем они будут экспортированы. Поэтому делается ставка на технически более сложные изделия, с более высокой отдачей на каждого рабочего, В восьмидесятые годы Сингапур не хочет производить дешевые пижамы для Европы. Периферийные устройства для ЭВМ, точное машиностроение, медицинское оборудование, фармацевтика, тонкие химические соединения, компоненты для самолетов и автомобилей, нефтяное оборудование — вот что намерен Сингапур предложить мировому рынку.
Для этого нужно повысить качество местной рабочей силы, привлечь иностранный капитал для строительства новых современных предприятий, повысить технологический уровень существующих, увеличить заработную плату.
Новая экономическая политика вызвала противоречивые оценки. Она, считают многие в Сингапуре, отвечает прежде всего интересам крупного капитала. В наибольшей выгоде снова окажутся иностранные компании, которым легче перестроиться. Неизбежно разорятся средние и мелкие фирмы. Как быть со строительной промышленностью — ведь здесь работают в основном иностранные неквалифицированные рабочие? А какова их судьба? Архитекторам, врачам, инженерам, учителям, преподавателям вузов, юристам высокой квалификации получить разрешение на жительство будет крайне просто. Журнал «фар Истерн экономик ревью» считает, что такое редко можно встретить в независимой стране, обладающей собственными кадрами специалистов.
К чему приведет этот процесс, сказать трудно. Будущее покажет. Сингапур всегда был посредником. Эту роль он хочет сохранить, только посредничать не в товарах — в экспертизе технологии. Удастся ли?
— Вы обратили внимание на серый камень при въезде в Джуронг? — спрашивает Нитти.
Серый камень с черными крупными буквами: «Город Джуронг». Да, я, конечно, помню его. Еще тогда, в первую поездку, меня удивила эта надпись. Почему город?
Давно уже в описании Сингапура сложился штамп: город-государство. Верно, было время, когда население острова прижималось к морю, там Сингапур рождался, там был сити, а дальше, на севере, — джунгли, тигры… Потом Сингапур стал распространяться на север, последний тигр, не выдержав цивилизации, переплыл Джохорский пролив и скрылся в малайских джунглях. Потом правительство, развивая жилищное строительство, стало строить города-спутники: Квинстаун, Тоа Пайо. Первоначально это были жилые комплексы. Последнее время там появляются предприятия легкой промышленности, чтобы занять часть населения на месте. Джуронг возникал иначе: как промышленный комплекс. Сюда приезжали работать. И поначалу об удобствах Корпорация думала меньше, Строила общежития, не всегда учитывая привычки сингапурцев, в старых районах они жили хоть и скученно, но все у них было под рукой.
В Джуронг приезжали из разных районов; вот появилась семья из старого китайского квартала и поселилась в многоэтажном доме. Большая семья, большая квартира, и что же они сделали там? Мастерскую. Изготовляют палочки, заворачивают в бумагу и снабжают ими соседние ресторанчики. Место новое, занятие старое. Пришли сюда и традиционные сингапурские ночные рынки (пасар-малам), где в свете ламп продавцы раскладывают свои бесконечные товары. На новом месте торговля порой идет не очень бойко, но ведь ночные рынки — не только бизнес, это и клубы, где обмениваются последними новостями. К стуку движка, дающего свет бригаде, наращивающей строительные леса, прибавился стук движка, дающего свет ночному рынку. Это традиции старые. Появляются и новые. Жители Джуронга вместе сажают деревья, борются за чистоту окружающей среды. Недавно первое поколение Джуронга отправило поколению джуронгцев 2001 года капсулу времени, которая будет хранить документальные записи истории освоения этой земли, фотографии современного Джуронга, вещи, сделанные руками людей семидесятых годов. О том, как начинался Джуронг, как рождались новые традиции, расскажет капсула людям будущего тысячелетия.
Дневные звуки Джуронга — это голоса стройки. Строятся все атрибуты обычного города — детские сады, ясли, школы, стадионы, торговые центры. Теперь они есть в каждом микрорайоне. Не случайно Джуронг назван городом. Тем самым как бы опровергается штамп, который сложился в определении Сингапура: «город-государство». Население непрерывно растет. Скоро около трех четвертей работающих в Джуронге будут и жить здесь, получат квартиры. Но это — прогноз, и к нему надо относиться осторожно. На 1980 год Корпорация в свое время планировала такие цифры: 1000 предприятий, 90 тысяч рабочих, 300 тысяч жителей. По двум первым показателям прогноз был почти точен, а вот жителей сейчас втрое меньше. Традиции не всегда можно прогнозировать…
По вечерам из распахнутых окон и дверей звучат телевизионные программы, бесконечное шарканье ног по коридорам сливается в один гул — у бетона хорошая акустика. «Май минь бао!» — раздается в душном воздухе призывный клич мальчишек, предлагающих вечернюю газету. Струится ароматическое благовоние от семейных алтарей, в него врывается резкий запах жареного чеснока. В этих дешевых блоках живут рабочие.
Сейчас в Джуронге строятся и другие дома — башни с двухэтажными квартирами для «ответственных работников». Вокруг тихо, лишь слышно, как после дождя пробуют голоса лягушки. Сначала робко, приглушенно, разрозненно, потом голоса сливаются в мелодию, она нарастает, и вот уже звучит стройный хор, все ближе, ближе, словно напоминая о тех временах, когда были здесь болота, пруды, мангры, холмы…
— Эти места славились некогда крокодилами, теперь вы их увидите в питомниках да кое-где в эстуариях, но это в других районах, не в Джуронге. Крокодилы и мангры уже не вернутся в эти края. А вот срытые зеленые холмы, которые дали фундамент для промышленности, надо чем-то заменить.
— Возвратить природу, Нитти?
— Да, возвратить. Вы видели аллею королевских пальм и красные бугенвиллеи — это Корпорация сажает деревья. Каждая фабрика обязана сама озеленить свою территорию. Непременно сходите в японский сад, он спроектирован настоящими мастерами-декораторами. Очарование переходов — от ручьев со знаменитыми японскими карпами к мостикам, валунам, водопадам, каменным фонарям. (Валуны привезли из Японии, сингапурцы получили их в дар.) Бамбуковые рощицы, деревья среди камня.
— Кстати, о холмах. Их ведь не все срыли. Самый большой тот, на котором мы сейчас стоим. На его западном склоне птичий парк.
Переступаешь порог — и словно проходишь звуковой барьер. Голосов людей почти не слышно. Здесь поют птицы. Одни — в огромном высоком вольере, который будто и не вольер, а парк, и кажется, не сетка над головой, а сомкнутые кроны деревьев. Другие обитают в просторных клетках, напоминающих террасы на склоне холма, покрытые зарослями. Здесь живут австралийские какаду, новозеландские длиннохвостые попугаи, малайские павлины, калифорнийские сойки, английские лебеди, филиппинские пеликаны, южноамериканские розовые ибисы, которые требуют специальной пищи, чтобы сохранить свою необыкновенную мягкую окраску. Семь тысяч птиц пяти континентов.
Особенно шумно в обители пингвинов. Она кондиционирована и напоминает птицам их родину — Перу, где намного холоднее. Судьба предшественников этих пингвинов была печальной: они умерли от грибковой инфекции легких. Тогда и появилось кондиционированное жилье, чтобы предотвратить заражение пингвинов грибками из воздуха. В привычном холоде им куда уютнее. Уже семь пингвинят появились на свет здесь, в двух шагах от экватора.
Так живет этот оазис покоя, столь необходимый в стремительном ритме урбанизации.
Когда случалось бывать в птичьем парке, я каждый раз подходил к пруду, где плещутся розовые фламинго, и все думал, какие из них новорожденные.