Сионизм в век диктаторов

Германское еврейство было глубоко предано Веймарской республике, которая положила конец дискриминации, существовавшей в эпоху Вильгельма. Евреи Германии (0,9 процента населения) были в целом преуспевающими людьми:

60 процентов были бизнесменами или занимались интеллектуальным трудом; остальные были ремесленниками, клерками, студентами и лишь незначительное количество — фабричными рабочими. Большинство стояло за либеральный капитализм, причем 64 процента голосовали за Немецкую демократическую партию (НДП); около 28 процентов — за умеренную Социал-демократическую партию Германии (СДПГ). Только 4 процента голосовали за Коммунистическую партию Германии (КПГ), и остальные состояли в различных правых группировках. Веймарская республика была уверена в отношении всех их, ибо число голосов в стране, поданных за нацистов, сократилось с 6,5 процента в 1924 г. до всего лишь 2,6 процента в 1928 г. Никто не думал об ужасах, ждавших их в будущем.

До конца 20-х гг. Гитлер тщетно пытался вовлекать выходцев из рабочего класса в свою Национал-социалистскую рабочую партию, но лишь немногие проявляли к ней интерес: Гитлер был за войну, они же в конечном итоге восстали против нее; Гитлер был против забастовок, они же были хорошими членами профсоюзов. Когда экономический кризис конца 20-х и начала 30-х гг. в конце концов заставил массы следовать за ним, в его движение хлынули крестьяне, а не (рабочие. Веймар ничего не изменил в их положении: 27 процентов занималось обработкой земельных участков размером менее одного гектара, еще 26 процентов обрабатывало менее 5 гектаров. Этих сельских христиан, ставших должниками банков еще до наступления кризиса, было легко настроить против евреев, которых веками отождествляли с ростовщиками. Прослойка интеллигенции христианского вероисповедания, воспитанная на студенческих поединках саблей и пропитанная пивным народным духом с университетских дней, и владельцы небольших лавок, возмущавшиеся неодолимой конкуренцией со стороны крупных еврейских универсальных магазинов, первыми отошли от коалиции, правившей Веймарской республикой с ее создания, и примкнули к нацистам. С 2,6 процента в 1928 г. количество голосов, поданных на выборах 14 сентября 1930 г. за нацистов, подскочило до 18,3 процента.

Религиозные евреи обратились к традиционной организации, защищавшей их — Центральферайну (ЦФ) (Центральному союзу германских граждан иудейского вероисповедания); теперь в первый раз владельцы универсальных магазинов, ставшие первой мишенью нацистов в коричневых рубашках, начали вносить взносы в кассу ЦФ. Престарелые руководители ЦФ не могли понять, что капитализм идет к краху. Они просто были ошеломлены, когда их Немецкая демократическая партия внезапно изменила свой курс и превратилась в умеренную антисемитскую партию. Однако более молодые члены ЦФ отстранили от власти старое руководство и смогли добиться того, чтобы Центральный союз использовал деньги владельцев универсальных магазинов для субсидирования антинацистской пропаганды СДПГ. После предательства НДП СДПГ собрала приблизительно

60 процентов голосов евреев. Только 8 процентов перешли к коммунистам, и они не подучили щедрых даров по той объявленной публично причине, что евреи были воинственными атеистами; в действительности они были озабочены тем, что в равной степени они были воинственно настроены против финансовых позиций ЦФ.

Каждая германская еврейская организация смотрела на возвышение Гитлера со своей особой точки зрения. Молодые активисты ЦФ видели, что в основном база рабочего класса из рядов СДПГ осталась преданной ей и что евреи продолжали находиться в партии на всех уровнях. Но они не понимали, что СДПГ была не в состоянии нанести поражение Гитлеру. До первой мировой войны СДПГ была самой большой социалистической партией в мире, ею гордился Социалистический интернационал. Но она была всего лишь реформистской партией, и во время существования Веймарской республики ей не удалось создать прочную социалистическую базу, наличие которой позволило бы германскому рабочему классу оказать сопротивление нацистам. Когда началась депрессия, на посту канцлера оказался социал-демократ Герман

Мюллер. Вскоре правые партнеры социал-демократов по коалиции решили переложить на рабочих бремя кризиса и с этой целью заменили Германа Мюллера Генрихом Брюнингом из католической Партии центра. «Канцлер голода» увеличил налоги на тех счастливчиков, которые имели работу, чтобы выплачивать все более уменьшающиеся пособия увеличивающимся миллионам безработных. Лидеры СДПГ знали, что это было самоубийство, но «терпели» Брюнинга, опасаясь, что он введет Гитлера в свою коалицию, если они отвернутся от него. Поэтому они не боролись против снижения пособий. Брюнингу нечего было предложить находящемуся в отчаянии среднему классу, и еще больше выходцев из него надели коричневые рубашки. Рядовые члены СДПГ, равно евреи и неевреи, были безучастными зрителями, наблюдающими за тем, как гибнет их партия.

КПГ также самоуничтожала себя. Большевизм Ленина выродился в ультралевизну «третьего периода» Сталина, а Союз Спартака Розы Люксембург. — в «Красный фронт» Эрнста Тельмана. Для этих сектантов всякий другой был фашистом. Социал-демократы стали теперь «социал-фашистами», и никакое единение с ними они не считали возможным.

В 1930 г. обе партии рабочего класса победили фашистов, собрав 37,6 процента голосов, в то время как Гитлер получил 18,3 процента. Гитлера можно было бы остановить; он пришел к власти в результате неспособности этих партий объединиться на основе боевой программы совместной физической обороны против коричневорубашечников и обороны против наступления правительства на жизненный уровень масс. Со времени второй мировой войны западные ученые проявляли тенденцию считать, что в результате фанатизма

Сталина КПГ «предала» СДПГ. В лагере — сталинистов дается противоположное объяснение. СДПГ обвиняют в том, что она положилась на такого ненадежного человека, как Брюнинг.

«Поэтому правильно, что они должны бороться против нас»

Если СДПГ и КПГ должны были в полной мере принять на себя вину за триумф Гитлера, то это должен сделать и

Сионистский союз Германии. Исходя из распространенного благоразумия, можно было бы предположить, что сионисты с их ужасным мнением об антисемитизме предупреждали евреев о нацистской опасности, что в действительности неверно. В 1969 г. Иоахим Принц, бывший президент Американского еврейского конгресса (в своей молодости он был крайне агрессивным сионистским раввином в Берлине), по-прежнему утверждал:

«После убийства Вальтера Ратенау в 1922 г. у нас не было сомнения, что Германия будет развиваться в сторону антисемитского тоталитарного режима. Когда началось возвышение Гитлера и, как тот выразился,

Однако читатель, тщательно просмотревший страницы «Юдише рундшау», еженедельного органа Сионистского союза Германии, не найдет там таких пророчеств. Когда в 1923 г. во время голодного бунта в Берлине был убит один еврей и было разграблено несколько сотен еврейских лавок, Курт Блюменфельд, секретарь (а позже президент) ОСГ, сознательно преуменьшил инцидент:

Историк Стефен Потапель, явно не враг ОСГ, категорически заявляет в своей книге «Сионизм в Германии в 1897—

1933 гг.», что после 1923 г. и до 1931 г. «Рундшау» «не начинала систематического, подробного анализа антиеврейской агитации и насилия»³. Видные сионисты не только не предупреждали евреев и не защищали их, а выступали прошв антинацистской деятельности.

Именно германские сионисты наиболее полно разработали идеологию ВСО до 1914 г., а в 1920 г. они довели свои аргументы до их логического конца: иудаизм в диаспоре безнадежен. Против антисемитизма-де не было никакой возможной защиты, и не было смысла пытаться развивать еврейские культурные и общинные институты в Германии. ОСГ отворачивался от общества, в котором они жили. Перед сионистами стояли только две задачи: привитие национального сознания по возможности тем евреям, которые будут прислушиваться к ним, и обучение молодежи тем профессиям, которые будут полезны в экономическом развитии Палестины.

Все остальное бесполезно и является паллиативом.

В 1925 г. самый неистовый сторонник тотального воздержания от противодействия антисемитизму Яков Клатцкин, соредактор огромной «Энциклопедиа иудаика», полностью сформулировал то, что вытекает из сионистского подхода к антисемитизму:

Германский сионизм в ВСО имел то отличие, что лидеры ССГ были против участия в какой-либо мере в муниципальной жизни. Блюменфельд считал, что преступить границы —

значит совершить страшный грех. Блюменфельд полностью согласился с антисемитской установкой, заключающейся в том, что Германия относится к арийской расе и что если еврей занимает должность в стране, где он родился, то это не что иное, как вторжение в дела другого народа. В теории

ОСГ утверждал, что каждый нз его членов должен в итоге эмигрировать в Палестину, но это, конечно, было совершенно нереалистично. В период между 1897 и 1933 гг. около

2000 переселенцев выехали из Германии в Палестину, но многие из них были евреями из России, осевшими там после революции. В 1930 г. ОСГ насчитывал 9059 человек, платящих членские взносы, но взносы были номинальными и ни в какой мере не являлись политическим обязательством. Несмотря на весь энтузиазм Блюменфельда, сионизм не был важным элементом в Веймарской республике.

Когда на выборах в июне 1930 г. в Саксонии появились признаки подъема нацизма, получившего 14,4 процента голосов, берлинская еврейская община оказала давление на

ОСГ, добиваясь от него вступления в комитет по выборам в рейхстаг для совместных действий с ЦФ и другими ассимиляторами. Но вступление ССГ было строго номинальным;

ассимиляторы жаловались, что сионисты едва уделяли время комитету по выборам в рейхстаг и едва давали ему деньги и он самораспустился сразу же после выборов. Статья в

«Рундшау», автором которой был Зигфрид Мозес, позже ставший преемником Блюменфельда в качестве главы федерации, отнеслась с сионистским равнодушием к подготовке эффективной защиты:

Даже после выборов в сентябре 1930 г. сионисты выступали против создания действенного фронта против нацистов.

Л. В. Ром утверждал в «Рундшау», что любая защита может быть лишь потерей времени. По его мнению, «наиболее значительный урок, извлеченный нами из этих выборов, заключается в том, что гораздо более важно усилить еврейскую общину в Германии изнутри, чем вести… внешнюю борьбу»⁶.

Лидеры ССГ так и не смогли создать эффективное единство с ассимиляторами в области организации защиты. В политическом отношении они были «фольклористами» (сторонниками национального), протагонистами полного воздержания от противодействия антисемитизму; они не верили в основную посылку ЦФ, что евреи являются немцами. Их заботило то, что евреи должны подчеркивать свое еврейство.

Они доказывали, что, если евреи начнут рассматривать себя в качестве обособленного национального меньшинства и прекратят вмешиваться в «арийские» дела, появится возможность заставить антисемитов терпимо относиться к ним на основе «достойного» сосуществования. Ассимиляторы не хотели и слышать об этом; они считали позицию сионистов отражением нацистской линии. Нет сомнения, что ассимиляторы были правы. Но даже если сионистам удалось бы убедить каждого еврея поддержать их позицию, это не помогло бы.

Гитлеру было безразлично, что евреи думают о себе, он хотел удалить их из Германии и предпочитал, чтобы их вообще не было в живых. Сионистское решение не было никаким решением. Евреи ничего не могли сделать, чтобы смягчить антисемитизм. Только поражение нацизма могло бы помочь евреям, а это могло бы произойти, если бы они объединились с аятинацистски настроенным рабочим классом на основе программы боевого сопротивления. Но это было бы проклятием для руководства ОСГ, которое в 1932 г., когда силы Гитлера росли с каждым днем, предпочло организовывать антикоммунистические митинги, чтобы предостеречь еврейскую молодежь от «красной ассимиляции»⁷.

Сионистские меньшинства

По мере продвижения Гитлера к власти меньшинство внутри ОСГ все более и более⁵ игнорировало суровую критику, которой Блюменфельд подвергал политические действия против нацистов, и либо сотрудничали с ЦФ, либо занимались поисками других политических сил, которые могли бы их спасти. Георг Карецкий, банкир, давно уже расходился с

Блюменфельдом в связи с равнодушным отношением президента ОСГ к внутренней политической деятельности еврейских общин, и в 1919 г. он учредил Еврейскую народную партию для участия в выборах в берлинской еврейской общине на основе программы, в которой большее внимание уделялось школам для еврейских детей. В 1930 г. Карецкий появился на более широкой политической арене в качестве кандидата в депутаты рейхстага по списку партии Католического центра (он не прошел), и его единомышленники создали Организацию еврейских избирателей Партии центра.

Этот спектакль позабавил одного остряка социал-демократа:

Борьба Бисмарка против католической церкви, известная под названием «культуркамиф», настроила германскую католическую иерархию очень недоверчиво к антисемитизму; она опасалась, что он проложит путь к дальнейшим нападкам и на католическое меньшинство. Кроме того, отдельные епископы, учитывая, что Иисус Христос был евреем и что поэтому расовый антисемитизм был несовместим с христианством,

даже отказывали в причастии членам нацистской партии. Но среди лидеров Партии центра всегда были антисемиты, и после заключения в 1929 г. Латеранского соглашения с Муссолини Ватикан все более и более настаивал на примирении между Партией центра и нацистами во имя борьбы с коммунизмом. Однако Карецкий не мог понять, в каком направлении классовые интересы толкали представителей правящих кругов католического вероисповедания, и он совершенно неверно оценивал Франпа фон Папена, сменившего по поручению Партии центра Брюнинга на посту канцлера. Карецкий успокаивал своих богатых друзей — евреев, что «правительство Папена начертало лозунг защиты евреев на своем знамени»⁹. В действительности фон Папен всегда был антисемитом и, в конце концов, потеряв пост канцлера, стал членом камарильи, убедившей президента Гинденбурга призвать Гитлера к власти.

Левые сионисты, германский филиал «Поалей Циона», поддержали некомпетентное руководство СДПГ. До 1944 г. СДПГ отказывалась сотрудничать с сионизмом, который, как она считала, отделял евреев от других рабочих, и только те элементы правого крыла СДПГ, которые поддерживали германский империализм в Африке, оказывали покровительство лейбористским сионистам, которых они считали тоже соцнал-колонизаторами. Социалистический интернационал установил дружественные отношения с «Поалей Дионом» после первой мировой войны только тогда, когда ангиколониалистекие силы левого крыла вступили в Коммунистический Интернационал. Лейбористские сионисты вступили в СДПГ с одной главной целью: обеспечить поддержку сионизму. Пока лидеры СДПГ говорили хорошее о сионизме, сионисты в свою очередь отвечали аналогичными комплиментами. К 1931 г. лидеры лейбористских сионистов и Палестине предвидели победу Гитлера, но у них не было альтернативных политических предложений для СДПГ, и нигде не зафиксировано, что лидеры «Поалей Циона» в Палестине когда-либо публично ссорились со своими бывшими товарищами из руководства СДПГ.

«Немцы моисеевой веры являются нежелательным, деморализующим феноменом»

В основе сионистской позиции в отношении нацистов было положение, что ничего нельзя предпринять, чтобы остановить их, но они чувствовали себя обязанными что-то сделать. «Энциклопедия сионизма и Израиля» очень туманно сообщает нам, что германские сионисты пытались убедить канцлера Брюнинга опубликовать решительное заявление против нацистского антисемитизма, «подчеркнув в нем влияние сионистов на правительства различных государств».

Брюнинг на это так и не ответил, по и «усилия сионистов добиться правительственной поддержки эмиграции в Палестину как конструктивного средства ослабления внутреннего давления»¹⁰ были безуспешными.

Любое такое заявление Брюнинга было бы бессмысленным, если он не был готов сокрушить нацистов. Любое заявление о том, что правительство помогает евреям эмигрировать, привело бы «обратным результатам; оно побудило бы нацистов увеличить свои усилия, так как у них появилась бы уверенность, что режим ослабляет защиту прав евреев. Однако Брюнинг ничего не сделал, потому что сионисты обманывались, когда уверяли, что они имеют какое-то влияние на «правительства различных государств», особенно Англии.

Вейцман, авторитетный ученый и президент ВСО, имевший хорошие связи в Лондоне, почти ничего не сделал для германского еврейства. Оно никогда ему не нравилось, да он и ни в какой мере не сочувствовал его усилиям организохватило наглости заявить одной берлинской аудитории, что «каждая страна может поглотить только ограниченное количество евреев, если она не хочет заработать несварение желудка. В Германии уже слишком много евреев»¹¹. В своей беседе с Бальфуром в 1914 г. он пошел еще дальше, сказав ему, что «между нами и культурными антисемитами тоже имеется согласие, поскольку мы полагаем, что немцы моисеевой веры являются нежелательным, деморализирующим феноменом»¹². В последние годы существования Веймарской республики он несколько раз побывал в Германии. Его тамошние друзья говорили ему, что они даже не хотят того, чтобы евреи, проживающие вне Германии, устраивали демонстрации ради них. Ему следует лишь убедить английских консерваторов заявить во всеуслышание, что Гитлер дискредитирует себя в их глазах антисемитскими действиями. Вейцман обратился к члену парламента консерватору Роберту Бутби, который сказал ему, что большинство членов его партии совершенно откровенно видят в Г итлере спасителя Германии от коммунизма и их меньше всего беспокоит его антисемитизм ³. К январю 1932 г. Вейцман пришел к выводу, что в будущем предстоит эмиграция некоторого количества евреев из Германии. Хотя в 1931 г. он лишился поддержки

Всемирного сионистского конгресса, сложил с себя полномочия президента этой организации и освободился от бремени своих обязанностей, он (имея достаточно свободного времени) не предпринял никаких дальнейших шагов, чтобы мобилизовать весь мир или еврейство против Гитлера.

В самой Германии ССГ никогда не пытался вывести евреев на улицы, но «Рундшау» считала возможным выступить с угрозой, что евреи выйдут на улицы в Нью-Йорке. В действительности в Америке сионистами не было организовано ни одной демонстрации против Гитлера до прихода его к власти. Раввин Уайз, руководитель Американского еврейского конгресса, договорился с ассимиляторами Американского еврейского комитета о том, чтобы спросить лидеров германского еврейства, чем они могли бы помочь. Германская еврейская буржуазия только поблагодарила их за жест и заверила американцев в том, что они с ними снесутся, если дела пойдут хуже. Уайз хотел попытаться получить заявление от президента Гувера, но даже и это было слишком радикальной акцией для Американского еврейского комитета, и Уайз снял этот вопрос. Летом 1932 г. Уайз и Наум Голь дм а 1 организовали Всемирную еврейскую конференцию в Женеве, но Гольдман, крайне связанный другими обязанностями, не пожелал сотрудничать с ассимиляторами ¹⁴. В то время сионизм представлял собой движение меньшинства среди еврейства; конференция занималась лишь тем, что проповедовала обращенным, причем обращенные составляли меньшинство, поскольку на конференции не было ни Вейцмана, ни Наума Соколова, который стал его преемником на посту президента ВОО. Ничего не получилось из встречи, и ни Уайз, ни Гольдман не вполне оценили серьезность ситуации. Гольдман, всегда веровавший во влияние великих держав, в 1932 г. сообщил собранию ССГ, что Англия, Франция и Россия не позволят Гитлеру прийти к власти¹⁵. Стефан Уайз еще глубже ушел в тот мир, где дела не будут «столь плохи, сколь мы боялись». Услышав о приходе Гитлера к власти, он встал на ту точку зрения, что единственной действительной опасностью была неспособность Гитлера выполнить свои другие обещания. Тогда «он может наконец решить, что он должен уступить своим нацистским коллегам в деле антисемитизма»¹⁶.

«Враг — это либерализм; он также является врагом нацизма»

Учитывая, что германские сионисты соглашались с двумя фундаментальными принципами нацистской идеологии — что евреи никогда не станут частью германского народа и поэтому земля Германии для них чужая, — допускалось, что некоторые сионисты неизбежно поверят в возможность соглашения. Если Уайз мог обманывать себя, что Гитлер был умеренным в рядах нацистской партии, почему другие не могли бы убедить себя в том, что в нацистской партии были элементы,

которые могли бы сдержать Гитлера? Стефен Поппель коснулся этой дискуссии внутри ОСГ:

Роберт Вельч был не одинок. Густав Кроянкер, редактор из Еврейского издательства, старейшего сионистского издательства в Европе, также усматривал общность корней двух движений в «фолькиетском иррационализме» п делал вывод о том, что сионисты должны позитивно отнестись к националистическим аспектам нацизма. Мягкий подход к их коллсгам-фолькистам, наивно рассуждал он, вызовет такое же благоприятное отношение к СИОНИЗМУ со стороны нацистов¹⁸.

По мнению Кроянкера и многих других сионистов, эра демократии кончилась. Гарри Захер, англичанин, один из лидеров ВСО в то время, разъяснял теории Крояпкера в рецензии на его книгу «К проблеме нового германского национализма»:

Ни один сионист не хотел прихода Гитлера к власти, ни один сионист не голосовал за него, и до 30 января 1933 г. ни Вельч, ни Кроянкер не сотрудничали с нацистами. Сотрудничать они начали лишь позже. Но эти концепции были логическим результатом десятков лет оправдания сионистами антисемитизма и невозможности сопротивляться ему. Нельзя утверждать в защиту сионистских лидеров, что они не знали, что произойдет, когда Гитлер придет к власти. Он сказал более чем достаточно, чтобы гарантировать, что евреи будут считаться по крайней мере гражданами второго сорта. Кроме того, они знали, что Гитлер был поклонником Муссолини и что 10 лет фашизма в Италии ознаменовались террором, пытками и диктатурой. Но ввиду их враждебности к либерализму и его приверженности к ассимиляции евреев и учитывая, что они были противниками пользования евреями полными демократическими правами внутри парламентской системы, фашистский аспект нацизма не очень тревожил лидеров

ССГ. Этим сектантам никогда не приходило в голову, что их долг перед демократией — мобилизоваться на ее защиту. От них полностью ускользали тяжелые последствия появления в самом центре Европы еще одного фашистского режима, на этот раз с его открыто признаваемой антиеврейской позицией.

У Данте лжепророки пятятся назад, их лица перемещены на затылки и из их глаз текут слезы. Навсегда. Такая же участь уготована для тех, кто неправильно понял Гитлера.

Примечания

¹ Herbert Strauss (ed.). Gegenwart Im Rückblick. Heidelberg, 1970, p. 231.

² Stephen Poppel. Zionism in Germany 1897–1933, p. 119.

³ Ibidem.

⁴ Jacob Agus. The Meaning of Jewish History, vol. II, p. 425.

⁵ Margaret Edelheim-Muehsam. Reactions of the Jewish Press to the

Nazi Challenge, Leo Baeck Institute Year Book, 1960, vol. V.

⁶ Ibid., p. 314.

⁷ Donald Niewyk. The Jews in Weimar Germany, p. 30.

⁸ Donald Niewyk. Socialist, Anti-Semite and Jew, p. 213.

“Encyclopedia of Zionism and Israel”, vol. I, p. 385.

¹¹ Benyamin Matuvo. The Zionist Wish and the Nazi Deed. — “Issues”, 1966/1967, p. 9.

¹² Leonard Stein (ed.). The Letters and Papers of Chaim Weizmann,

vol. VII, p. 81.

¹³ Shlomo Shafir. American Jewish Leaders and the Emerging Nazi

Threat (1928–1933). — “American Jewish Archives”, November 1979, p. 172.

¹⁴ Ibid., p. 175.

¹⁵ Walter Laqueur. History of Zionism, p. 499.

¹⁶ Shafir. American Jewish Leaders and the Emerging Nazi Threat,

p. 181.

¹⁷ Poppel. Zionism in Germany, p. 161.

¹⁸ Herber Strauss. Jewish Reactions to the Rise of Anti-Semitism in

Germany, p. 13.

¹⁹ Harry Sacher. Zum Problem des Neuen Deutschen Nationalismus. —

“Jewish Review”, London, September 1932, p. 104.