В это время Лу Инь быстро спускалась по лестнице в деревню.
Свежий утренний воздух, который всё ещё пронизывали тонкой нитью ночные ароматы, запах росы и листвы, и ветер, который, казалось, прохладной подушкой наполнял её грудь, — всё это позволило ей сбросить вязкую дрёму и прийти в чувства.
Уже вскоре девушка схватилась обеими руками за ведёрко и серьёзно задумалась.
В книге было написано, что теперь ей нужно попробовать свои знания на практике. Для полноценной тренировки ей требовались меч и свободное время. И если первый ещё можно было купить в лавке, хотя бы деревянный — за все эти годы у Лу Инь скопилось несколько медных монеток (иной раз во время уборки ей попадались серебряные и даже золотые, но девушка всегда исправно приносила их в бюро находок), то раздобыть второе было проблематично.
Приближался экзамен, и слугам приходилось работать в усиленном режиме. Исключения составляли те из них, которые были молодыми и сами собирались пройти тест. Им позволялось получить освобождение от работы, но для этого следовало сперва записаться на экзамен, а это…
Лу Инь прикусила губы и некоторое время в нерешительности стояла на ступеньках, с ведёрком, полным ароматной пыльцы.
Сперва, наконец решила девушка, сперва нужно просто выпросить немного свободного времени у бабушки Лу. Сказаться больной или пожаловаться на дурное самочувствие. Ей не хотелось снова врать, но ведь это было временное решение. Когда она попробует и…
Нет.
Лу Инь остановила свои мысли и пристально посмотрела на грубые каменные ступеньки у себя под ногами. Над головой у неё зашумели древесные кроны. Она сжала губы и медленно помотала головой.
Нет… хватит.
Она скажет правду.
…Странным образом это решение не стало бременем, но, напротив, освободило сердце девушки; Лу Инь сделала глубокий вдох и быстрым шагом стала подниматься по лестнице. По мере приближения хижины внутри неё снова стала нарастать тревога, но выбор сделан, и Лу Инь, перебирая в голове причины, почему ей всё же не стоит говорить вправду, перевела дух и медленно толкнула приоткрытую дверь.
В хижине царила гробовая тишина. Старая женщина сидела за столом и молча смотрела в окно. Она даже не повернулась, когда скрипнула дверь, и в кухне зазвучали тихие шажки Лу Инь.
Возможно, если бы последняя была в этот момент несколько более внимательной, она бы заметила, что атмосфера была немного странной, но Лу Инь слишком занимала её собственная тревога. Она медленно поставила ведёрко на пол и сказала:
— Я… я принесла…
Тишина.
— Бабушка, я… Я бы хотела кое-что сказать…
Тишина.
— Я…
— Что это? — вдруг раздался грубый голос.
Лу Инь приподняла голову и вздрогнула, когда увидела взгляд, которым на неё смотрела старая женщина. В её глазах читалась растерянность, тревога… и гнев.
Старуха резко приподнялась и вскинула руку. Лу Инь посмотрела на неё… и затрепетала.
— Ах…
Потёртые работящие пальцы держали — осторожно, бережно, так, будто это было нечто сакральное, — тонкую голубую книжку.
— Откуда это у тебя? — прохрипела женщина и сразу рявкнула: — Украла?
— Нет! — тут же замотала головой Лу Инь. — Я не… не… — она растерялась и несколько секунд не могла найти верных слов. Её сердце гремело с бешеной силой. Но старая женщина, видимо, увидела в этом проявление вины, а потому сделалась ещё более мрачной и суровой:
— Я слыхала, что некоторые слуги смеют воровать у благородных воинов… Но ты, Инь…
— Нет, я не крала, правда! — наконец выговорила Лу Инь.
— Тогда откуда это у тебя? — крикнула старуха с такой силой, что задрожали черпаки и прочая кухонная утварь, которая висела на стенах.
— Мне её дали, правда, то есть, подарили…
— Подарили⁉ Не ври! Я знаю, что это такое. Иные слуги и даже господа платят огромные деньги, чтобы им дали такую книгу. А тебе её подарили⁈
Лу Инь замотала головой. Она чувствовала, что обязательно должна оправдаться. Ведь ей всего лишь нужно было рассказать правду.
— Я могу доказать, прав…
Не успела Лу Инь договорить, как старая женщина быстро пересекла расстояние между ними и вскинула руку. Раздался хлопок. Лу Инь потеряла равновесие и рухнула на деревянный пол. Её тело пронзила болезненная дрожь. Медный привкус стал разливать у неё в горле. Во время удара девушка прикусила язык, и теперь алая кровь выступила на её бледные губы.
— Не смей мне врать! — Рявкнул старуха. — Подарили⁈ Какая наглость!
Морщинистое лицо старухи было красным от гнева. Глаза сверкали. Но вот она сделала глубокий вдох, и постепенно на смену ярости пришло выражение глубокого разочарования:
— Пускай ты украла, но если бы ты призналась… Этому я тебя учила, а ты… Неблагодарная… Возвращайся в свою комнату! Живо! А потом возьмёшь эту книгу, — женщина бережно положила её на стол. — И вернёшь её воину, у которого украла. И моли, слышишь меня, моли его о пощаде!
Всё это Лу Инь слышала отдалённо; в её ушах всё ещё звенело после пощёчины. Но ещё сильнее звенело её сердце. Наконец девушка, пошатываясь, приподнялась и с опущенной головой проковыляла в свою комнату. Там она закрыла дверь, свалилась на кровать, всхлипнула и стала разливать горькие слёзы…
Они были вызваны вовсе не болью. Лу Инь умела переносить телесные муки. Нет, она страдала не поэтому, а потому что ей не захотели верить. Она говорила правду, а её не слушали. Почему? Это же несправедливо…
Лу Инь поджала коленки и прикрыла свои покрасневшие глаза.
…Возможно, потому что это правильно. Многие намного более значимые люди действительно тратили немыслимые деньги, чтобы получить такую книгу. А ей её подарили… Глупость. Это невозможно. Она, жалкая служанка, не заслужила этого. Она была недостойна. Ей нужно знать своё место
Даже если это… Лу Инь хныкнула… Даже если это очень больно…
…
…
— … Пора.
Сима Фэй прищурился на солнце, которое приближалось к середине небосвода, и опустил меч. Он упражнялся с ним целое утро и добился за это время определённого прогресса; он мог бы и дальше тренироваться, однако сейчас ему нужно было сделать другое обязательное дело.
— Пришло время проведать эту дурочку…