Скала

Глава восьмая

Маршели отвернулась от раковины, когда Артэр вошел на кухню. В ее глазах был гнев, на губах — готовые сорваться слова упрека. Но тут она увидела, что ее муж пришел не один. Фин еще не успел шагнуть под свет лампы, так что женщина видела только тень за спиной Артэра.

— Прости, что так поздно. Я встретил в городе друга, он подвез меня домой. Я подумал, ты захочешь его видеть.

Фин вошел на ярко освещенную кухню, и на лице Маршели отразился шок. Сразу вслед за шоком пришло смущение: она быстро вытерла о фартук руки, красные после мытья посуды, потом машинально убрала волосы с лица. Маршели была еще молодой женщиной; казалось, она просто перестала ухаживать за собой. Как будто до сегодняшнего дня ей было все равно, как она выглядит в глазах других.

— Привет, Маршели, — Фину казалось, что его едва слышно.

— Привет, Фин.

Было грустно слышать, как женщина произносит имя, которое сама дала ему столько лет назад. Фин словно понял, что навсегда потерял что-то важное. Тем временем смущение Маршели быстро превращалось в замешательство. Она оперлась спиной о раковину и сложила руки на груди, приняв защитную позу.

— Что привело тебя на остров? — вопрос казался будничным, и никакой скрытой горечи в нем не было.

За Фина ответил Артэр:

— Он расследует убийство Ангела Макритчи.

Маршели кивнула, но дальнейшего интереса к теме не проявила.

— Ты здесь надолго?

— Вряд ли. День-два, не больше.

— Что, ты так быстро поймаешь преступника? — хмыкнул Артэр.

Фин покачал головой:

— Как только станет понятно, что связи с эдинбургским делом нет, меня могут отправить домой.

— А ты думаешь, связи нет?

— Пока не похоже.

Маршели слушала мужчин без особого любопытства; она внимательно рассматривала Фина.

— Ты не изменился.

— Ты тоже.

Она рассмеялась, в ее взгляде читалось неподдельное веселье.

— Ты все так же плохо врешь.

Они помолчали. Фин стоял в дверях и, похоже, задерживаться не собирался.

— Ты ужинал?

— Я поем рыбы в Сторновэе.

— Ну да, конечно! — проворчал Артэр. — Когда ты вернешься, все будет закрыто.

— Я испекла киш, — сказала Маршели. — Его разогревать пятнадцать минут. Я ведь никогда не знаю заранее, когда придет Артэр.

— Точно, — тот закрыл за Фином дверь. — Старый добрый раздолбай Артэр. Поздно он придет или рано? Пьяный будет или трезвый? С такими вопросами жизнь интересней. Да, Маршели?

— Иначе жить было бы скучно, — ровным голосом ответила она. Фин не нашел в ее словах никакой иронии. — Я приготовлю картошку.

— Пойдем выпьем! — Артэр провел бывшего друга в маленькую гостиную. Громоздкая мебель и тридцатидвухдюймовый телевизор делали ее еще меньше. Телевизор работал с выключенным звуком; из-за помех и слишком яркой цветопередачи смотреть его было почти невозможно, к тому же показывали какую-то ужасную телеигру. Занавески в гостиной были задернуты, в камине горел торф, что делало комнату уютнее.

— Садись, — Артэр открыл отделение серванта, заполненное бутылками. — Что будешь пить?

— Спасибо, ничего, — Фин сел и попытался разглядеть, что происходило на кухне.

— Ну выпей что-нибудь! Для аппетита!

Фин вздохнул. Понятно, что от выпивки не отвертеться.

— Ладно, только немного.

Артэр налил две большие порции виски, передал одну бывшему другу.

— Сланге! — он произнес тост по-гэльски.

— Сланге ва! — Фин сделал глоток, Артэр разом выпил полстакана. Дверь позади Фина открылась, и хозяин дома поднял голову. Фин обернулся — в дверях стоял подросток лет шестнадцати-семнадцати. Худощавый, не очень высокий, примерно пять футов десять дюймов. Соломенные волосы, коротко подстриженные по бокам, на макушке были уложены гелем в подобие игл, как у дикобраза. В правом ухе висела серьга. Одет подросток был в джемпер с капюшоном, мешковатые синие джинсы и белые кроссовки. А глаза голубые, как у матери… Довольно милый юноша.

— Поздоровайся с дядей Фином, — велел Артэр. Фин встал и пожал мальчику руку. Рукопожатие вышло крепким; глаза, так опасно похожие на материнские, смотрели прямо.

— Привет.

— Мы назвали его Фионлах.

Фин обернулся и увидел, что Маршели стоит в дверях кухни. Она была бледной, а теперь разрумянилась. Полицейский был поражен, услышав собственное имя. Он снова посмотрел на подростка. Неужели того назвали в его честь? Хотя с чего бы? Это имя часто встречается на острове.

— Рад познакомиться, Фионлах.

— Ты будешь есть с нами? — спросил Артэр.

— Он уже поел, — прозвучал голос Маршели.

— Тогда он может выпить с нами.

— Я все еще пытаюсь разобраться с компьютером, — сказал Фионлах. — По-моему, там проблемы с материнской платой.

— Обрати внимание — с материнской! — заметил Артэр. — Отцовской платы не бывает. От матерей всегда одни неприятности. — Он повернулся к сыну. — И что это значит?

— Возможно, она сломалась.

— И ты не сможешь ее починить?

Фионлах потряс головой:

— Нет, ее придется менять. А это может стоить столько же, сколько новый компьютер.

— Денег на новый компьютер у нас нет, — отрезал Артэр. — Когда начнешь работать, купишь его себе сам.

— А что у тебя за компьютер? — спросил Фин.

— Старый iMac G3. Такой, в цветном корпусе.

— Почему ты решил, что проблема в материнке?

Фионлах вздохнул:

— Экран потемнел, на нем почти ничего не видно. И картинка вся сжатая и перекошенная.

— Какая у тебя операционная система?

— Я только что перешел с «девятки» на «ягуар».

Артэр фыркнул:

— Слушай, парень! Когда ты так говоришь, ни хрена не понятно!

— Не надо так говорить, Артэр, — Фин украдкой взглянул на Маршели и понял, что она чувствует себя неловко.

— Ты что-нибудь понимаешь? — спросил хозяин дома. — Для меня это все — китайская грамота.

— В Открытом университете я изучаю компьютеры.

— Вот это да! Ты и по-английски-то говорить не умел, а теперь в компьютерах шаришь!

Фин спросил подростка:

— Проблема возникла, когда ты установил новую систему?

— Ну да, как только я проапгрейдился. «Ягуар» стоил сто тридцать фунтов! Еще и оперативку пришлось покупать.

— Ну да, я помню! Платил-то за все это я, — проворчал Артэр. Он допил виски и снова наполнил стакан.

— А где компьютер? В твоей комнате?

— Ну да.

— Можно посмотреть?

— Конечно.

Фин поставил стакан на столик в гостиной и вышел в холл вслед за Фионлахом. Оттуда лестница вела на чердак.

— Дом за эти годы изменился, — сказал Артэр, выходя вслед за ними. — Сыну я сделал комнату наверху. Мы с Маршели живем в комнате родителей, мать — в бывшей моей. А из отцовского кабинета мы сделали спальню для гостей.

— Правда, гости к нам не ходят, — пробормотал Фионлах, поднимаясь по лестнице.

— Что-что? — закричал вслед отец.

— Я сказал Фину, чтобы шел осторожно: ковер на лестнице не закреплен, — подросток заговорщицки взглянул на Фина. Полицейский подмигнул, Фионлах в ответ коротко улыбнулся.

Комната мальчика располагалась в северной части дома и тянулась во всю ширину чердака. С обеих сторон в наклонный потолок были врезаны мансардные окна, из восточного открывался вид на Минч. Компьютер стоял на столе у северной стены, в круге света от настольной лампы. Другая же часть комнаты казалась довольно темной. Краем глаза Фин заметил плакаты с футболистами и рок-звездами на стенах. Из невидимых динамиков раздавался голос Эминема.

— А ну выключи! — Артэр поднялся за ними и теперь стоял, прислонившись к дверному косяку, все еще со стаканом в руке. — Ненавижу рэп! И слово-то какое — как будто рыгнул кто! — он усмехнулся собственной шутке. — Согласен?

— Мне нравится Эминем, — заметил Фин. — У него хорошие тексты. Он как Боб Дилан для своего поколения.

— Вот здорово! — взорвался Артэр. — Вы двое поладите, я уж вижу!

— Я в основном храню музыку на компьютере. Но теперь он сломался… — Фионлах беспомощно пожал плечами.

— У тебя есть доступ в сеть?

— Да. Пару месяцев назад нам подключили высокоскоростной интернет.

— Можно посмотреть?

— Пожалуйста.

Фин сел перед компьютером и подвигал мышкой, чтобы тот вышел из спящего режима. Экран оказался темно-синим и перекошенным, как и говорил Фионлах. Рабочий стол с окном Проводника едва можно было рассмотреть.

— Когда ты поставил новую систему, экран выглядел нормально?

— Да, в первый вечер все работало отлично. А на следующий день стало вот так.

Фин кивнул.

— Ты просто не обновил драйвера.

Фионлах нахмурился:

— Драйвера? А что это?

— Это… ну, такая штука в мозгу компьютера, которая позволяет «железу» и программам общаться между собой. Фирма Apple подложила пользователям свинью, не сообщив, что при апгрейде системы на G3 надо и драйвера обновлять, — Фин заметил на лице подростка смятение и улыбнулся. — Ничего, с тобой за компанию попала половина владельцев маков в мире. Люди выбрасывали компьютеры, а им просто надо было обновить драйвера. Многие на это очень злятся.

— И мы это можем? — спросил Фионлах с надеждой. — Можем скачать новые драйвера?

— Ну да, — Фин открыл «сплющенный» браузер и набрал адрес. Скачать и установить драйвера, а потом перезагрузить компьютер было делом нескольких минут. И вот на экране рабочий стол — яркий, с нормальным изображением.

— Вуаля! — Фин был очень доволен собой.

— Вот здорово! — Фионлах не мог сдержать радость, глаза его сверкали. — Просто здорово!

Полицейский освободил место у компьютера.

— Наслаждайся! Это все твое. Отличная система! Будут какие-то проблемы — обращайся.

— Спасибо, Фин!

Подросток плюхнулся на стул, и курсор заплясал по экрану: он открывал новые окна, изучал меню, исследовал новую операционную систему, которой едва не лишился.

Фин обернулся. Артэр так и стоял у двери, задумчиво глядя на происходящее. Он ни слова не сказал с тех пор, как бывший друг срезал его с Эминемом.

— Да, неслабо, — тихо проговорил он. — Я бы никогда так не смог.

— Просто удивительно, чему учат в Открытом университете, — Фин застенчиво пожал плечами. — По-моему, я оставил стакан внизу.

Но Артэр не тронулся с места. Он стоял и рассматривал остатки янтарной жидкости на дне стакана.

— Ты всегда был умнее меня, да, Фин? И отец это знал. Поэтому он тратил на тебя больше времени, чем на меня.

— Мы оба проводили много времени в той комнате внизу. Я многим обязан твоему отцу. Он тратил на занятия с нами все свободное время. Это было так великодушно!

Артэр склонил голову набок и наградил бывшего друга долгим, внимательным взглядом; это привело Фина в замешательство. Что же высматривает Артэр?

— Тебе это, по крайней мере, пригодилось, — сказал он наконец. — Ты выбрался с острова, поступил в университет. А я смог только попасть на работу в «Льюис Оффшор».

Тишину нарушали лишь щелчки клавиатуры Фионлаха. Он едва ли осознавал, что в комнате есть кто-то еще — ушел с головой в компьютер и интернет. Маршели крикнула снизу, что киш готов… И неловкая пауза закончилась. Артэр как будто встряхнулся.

— Давай-ка наполним твой стакан! Да и поесть тебе не помешает.

Когда они спустились, из дальнего конца холла раздался голос — слабый, дрожащий, старческий:

— Артэр… Артэр, это ты?

Тот закрыл глаза, глубоко вздохнул, на скулах у него заходили желваки.

— Уже иду, мама! — хозяин дома открыл глаза и прошептал: — Черт! Она всегда знает, что я дома!

Он проскочил мимо Фина и направился к комнате в конце коридора. Оставшись один, Фин зашел в гостиную за своим стаканом, затем направился на кухню. Маршели сидела у откидного столика. Она придвинула к нему три стула и расставила тарелки с картошкой и кишем.

— Он пошел к ней?

Фин кивнул. Он заметил, что женщина слегка подкрасила губы и глаза, а еще распустила волосы и причесалась. Маршели сразу стала выглядеть по-другому. Для комплимента этого было недостаточно, но не заметить изменений было нельзя. Хозяйка указала на стул напротив себя, и Фин сел.

— Ну, как поживаешь?

— Как видишь, — она устало улыбнулась и начала есть. — Артэра можно не ждать. Вероятно, он надолго.

Фин тоже принялся за еду. Маршели все смотрела на него.

— А ты как поживаешь?

Он пожал плечами:

— Могло быть и хуже.

Она грустно покачала головой.

— А ведь мы хотели изменить мир!

— Мир — как погода, Маршели: его нельзя изменить. И перекроить нельзя. Скорее он тебя перекроит.

— А ты все такой же философ, — внезапно женщина потянулась через стол и погладила его по щеке кончиками пальцев. — Ты все еще очень красивый.

Неожиданно для себя Фин покраснел и засмеялся, чтобы скрыть смущение.

— Это я должен делать тебе комплименты.

— Ты никогда не умел врать. И вообще, это ты всегда был красавчиком. Когда я увидела тебя в школе, в первый день, я подумала, что никогда таких красавчиков не видела. Почему, думаешь, я села рядом с тобой? Ты не представляешь, как мне все девочки завидовали!

Конечно, Фин не представлял. Он ни на кого, кроме Маршели, не обращал внимания.

— Если б я тогда знала, какой ты негодяй, нам обоим было бы гораздо проще.

Женщина положила в рот еще кусок киша и улыбнулась. Тот же изгиб уголков рта, который Фин так хорошо помнил, те же ямочки на щеках и хитринка в глазах…

— Я был прав, — сказал он. — Ты совсем не изменилась.

— Изменилась! И гораздо сильнее, чем кажется. Давай не будем об этом, — Маршели задумалась. — Я часто вспоминала о тебе. Думала, как ты живешь… Вспоминаешь ли меня…

— Я тоже вспоминал тебя, — Фин улыбнулся, склонив голову набок. — Я до сих пор храню твою записку. — Женщина нахмурилась: казалось, она не понимает, о чем речь. — Я получил ее перед праздником в честь окончания начальной школы. Ты подписалась «Девочка с фермы».

— О боже! — рука Маршели метнулась ко рту. Видимо, воспоминание все же вернулось из дальнего уголка памяти. — Ты все еще хранишь ее?..

— Она немного испачкалась и потерлась на сгибах, но я ее берег, как мог.

— Что ты берег? — Артэр вошел на кухню, тяжело опустился на стул и стал есть. Чувство общности между Маршели и Фином сразу исчезло. — Ну?

Фин собрался с духом, чтобы солгать.

— Фотографию седьмого класса начальной школы, — он поднял глаза и увидел, что Маршели не смотрит на него.

— Я помню ее, — сказал Артэр. — Она единственная, на которой меня нет. Я тогда болел.

— Да, точно. У тебя за день до этого был сильный приступ астмы.

Артэр снова набил рот.

— Я тогда чуть не умер. Это могло плохо кончиться, — он посмотрел на соседей по столу, усмехнулся. — А может, так было бы лучше для всех нас? — и сделал глоток виски. Фин заметил, что он опять наполнил стакан. — Ну? Никто не скажет: «Артэр, если бы ты тогда умер, это было бы ужасно. Наша жизнь стала бы совсем другой»?

— Это чистая правда, — заметила Маршели, и муж коротко взглянул на нее.

Дальше ели в молчании. Наконец Артэр оттолкнул пустую тарелку.

— Тебе надо еще выпить! — сказал он, заметив опустевший стакан Фина.

— На самом деле мне пора, — Фин поднялся, вытирая губы бумажной салфеткой.

— Куда это ты?

— Обратно в Сторновэй.

— Как ты поедешь?

— Вызову такси.

— Не будь идиотом! Потратишь кучу денег. Оставайся у нас, а утром я отвезу тебя в город.

Маршели встала и убрала со стола пустые тарелки.

— Я постелю в гостевой комнате.

Когда Маршели вернулась, Артэр уже отвел Фина в гостиную и заново наполнил стаканы. По телевизору теперь показывали футбол, звук все еще был выключен. Артэр уже порядочно набрался; язык у него заплетался, глаза были полузакрыты. Он пересказывал случай из детства, какое-то происшествие с велосипедом, о котором Фин не помнил. Полицейский сказал, что хочет разбавить свой виски, а когда пошел на кухню за водой, вылил полстакана в раковину. Теперь он сидел сгорбившись и жалел, что так легко согласился остаться у Артэра. Когда вошла Маршели, он радостно поднял голову, надеясь на спасение от неловкой ситуации. Но молодая женщина выглядела усталой. Она взглянула на Артэра со странным, каким-то покорным выражением лица — возможно, это было смирение — и зашла на кухню выключить свет.

— Я иду спать. Посуду вымою утром.

Фин очень огорчился. Он встал, когда она выходила из комнаты:

— Доброй ночи.

Она на секунду остановилась в дверях и посмотрела гостю в глаза.

— Доброй ночи, Фин.

Когда дверь за ней закрылась, Артэр сказал:

— Хорошо, что она свалила! — он постарался сфокусировать взгляд на Фине. — Знаешь, если бы не ты, я бы ни за что на ней не женился.

Его ядовитый тон резанул по ушам.

— Что за глупость? Ты гонялся за Маршели с первого дня в школе.

— Я бы ее даже не заметил, если бы она так в тебя не вцепилась. Она мне была не нужна. Я просто хотел, чтоб она от тебя отстала! Ты был моим другом, Фин Маклауд. Мы с тобой дружили с тех пор, как научились ходить. А она в первый же день решила отнять тебя у меня! Поссорить нас! — он засмеялся неприятным, горьким смехом. — Эта сучка до сих пор это делает! Думаешь, я не заметил помаду? И тушь? Думаешь, она это ради тебя? Ну не-ет! Так она показывает мне, кто есть кто. Она знает, что я все увижу и пойму, зачем она это сделала. Ради меня-то она давно уже не красится!

Фин был потрясен. Он не знал, что ответить — просто сидел со стаканом виски в руках, ощущая, как он нагревается. Торф понемногу прогорал в камине. Казалось, воздух в гостиной стал холоднее; это помогло гостю принять решение. Он залпом допил виски и встал:

— Я думаю, мне лучше пойти спать.

Но Артэр даже не взглянул на него. Он смотрел как будто в глубину своего затуманенного алкоголем сознания.

— А знаешь, что самое идиотское?

Фин не знал и не хотел знать:

— Увидимся утром.

Артэр склонил голову набок, прищурился…

— Он даже не мой.

У Фина свело живот. Он замер на месте:

— Ты о чем?

— Фионлах, — пробормотал Артэр. — Он не мой сын.

Обои в гостевой комнате недавно покрасили в белый с оттенком розового или, может, персикового. Занавески были новые, ковер тоже. Потолок покрасили белой матовой краской. Но упрямое пятно все равно проступило на нем. Оно по-прежнему напоминало летящую олушу. Трещина в штукатурке тоже никуда не делась, она пересекала и пятно, и карниз. Треснувшую раму заменили новой, двойной, а к стене, где стоял стол мистера Макиннеса, придвинули двуспальную кровать. Полки в книжном шкафу все еще стонали под тяжестью тех самых книг, которые Фин помнил по долгим урокам математики, английского и географии. У книг были загадочные, экзотические названия: «Слепец в Газе», «Дело блондинки с подбитым глазом», «Парни есть парни», «Смеддум». А имена авторов — и того загадочнее: Олдос Хаксли, Эрл Стэнли Гарднер, Льюис Грассик Гиббон… Кресло мистера Макиннеса стояло в углу, обивка подлокотников была вытерта до блеска локтями бывшего хозяина. Бывает так, что люди оставляют материальные следы, которые долго не исчезают после их смерти.

Фина переполняла грусть; впрочем, он быстро понял, что грусть — не совсем подходящее слово. На него как будто давила какая-то тяжесть, пригибая его к земле и мешая дышать. Комната казалась темной и неприятной, а сердце частило, как будто от страха. Страх света… Он выключил лампу. Нет, страх темноты! Фин снова включил лампу и понял, что его трясет. Он пытался вспомнить что-то, о чем ему напомнили слова Артэра, или его косой взгляд, или горечь в его голосе. Полицейский заметил складной карточный стол, за которым он провел столько времени, готовясь к экзаменам. Вот и пятно от кофе, похожее на Кипр… Фин почувствовал, что обливается потом, и снова выключил свет. Остались только стук сердца и шум крови в ушах. Перед закрытыми глазами вставала красная пелена.

Разве Фионлах может быть его сыном? Почему Маршели не сказала ему, что беременна? Если она это знала, как могла выйти за Артэра? Господи! Как хочется закричать и проснуться дома, рядом с Робби и Моной! В той жизни, которую он считал своей всего месяц назад.

Фин услышал сердитые голоса за стеной и замер, пытаясь расслышать, о чем идет речь. Но слова тонули в толще кирпича, до гостя долетали только интонации. Ярость, боль, обвинение, отрицание… Хлопнула дверь, а затем — тишина.

Фин задумался: слышал ли это Фионлах. Или он уже привык к такому? Возможно, его родители ругаются каждый вечер. А может, сегодня особенный день? Ведь сегодня на свободу вырвался секрет и теперь летал среди живых, словно привидение. Или Фин просто последним обо всем узнал? Последним почувствовал, как холодные пальцы тайны переворачивают с ног на голову знакомый ему мир?