Скальпель и автомат

Глава VII. Битва на Волге

Август 1942 года. Тяжелые кровопролитные бои под Сталинградом... Средняя Ахтуба, Дубовка.

Мы из Острогожска при временном отступлении остановились на несколько дней в овощном совхозе. Помогаем собирать овощи для воинских частей. С утра вышли рубить капусту. У стены сарая видим, сидит бледная, худенькая девочка лет двенадцати, ест сырую капусту и смотрит безразличными глазами куда-то мимо нас. Лейтенант медслужбы Косарева Фира спросила, сколько ей лет. Она ответила: 22 года, эвакуирована из Ленинграда. Нам стало тяжело...

...В конце августа фашистские войска вышли к Волге, севернее и южнее Сталинграда, получив возможность прицельным огнем обстреливать переправы через Волгу, контролировать подвоз в город и вывоз раненых. В этой трудной боевой обстановке госпиталь выделил из своего состава подвижные группы для усиления медико-санитарных батальонов дивизий 62-й армии, а также непосредственно на пунктах переправы и для сопровождения «летучек» с ранеными в горячих точках Сталинградского фронта. Тяжелые испытания: жизнь в землянках, бессонные ночи, сухой паек.

Теперь мы переехали в Дубовку, после сопровождения летучки. Никого нет, все уехали на восточный берег и принимают раненых, которых переправляют на тот берег всеми плавучими средствами. В Дубовке не бомбят, обстрела нет. В.Смирнова с Натальей Константиновной Беляевой как вошли в дом, сразу заснули. Проснулись, старший политрук Смушко катит к дому дыни и арбузы и смеется - пора ехать в госпиталь. Переправы бомбит, по Волге плывут трупы, вода красная. Крик тонущих разносится далеко. Доктор Смирнова сбегает с берега вниз первой и сразу же волной от взрыва ее сбивает и головой о высокий берег бьет. Секунды - теряет сознание. Подбегают товарищи, помогают встать. На баржу почти несут на руках. Баржа перевозит скот. Овцы сбиваются в кучи и перебегают от кормы к корме. Мы держимся за поручни. Валентина Александровна полулежит. Баржу качает. Рядом лежат раненые. Один без сознания. Около него Наталья Константиновна, перевязывает своим индивидуальным пакетом. Снова разрыв, а Смирнова, оказывается, не слышит. Двоих раненых держит Смушко и что-то говорит, смеясь. Раненые неуверенно улыбаются.

Снова и снова падают бомбы, теперь на берег, куда направляется баржа. Вот и доплыли до берега, там рядом - траншеи. Но старший политрук посадил нас в подошедшие машины вместе с ранеными. Сам остался на переправе.

Долго ехали, а приехали снова под бомбу. В машине пробило борт осколками очередной бомбы, вторично ранило двух бойцов. Одного щепой в глаз. Крик от боли. Перевязываем, парнишка кричит, вырывается. Два врача, Смирнова и Беляева, еле держат. Доехали до ближайшего медсанбата. Громадный двор вокруг здания. Двор забит ранеными. Смирнова и Беляева повели раненого в операционную, а у двери вооруженный солдат с ружьем, не пускает. Небольшого роста Наталья Константиновна ворвалась сама и увлекла за собой раненого, за ними вошла и сразу упала Валентина Александровна. Поднялась. Подошел начальник санбата, направил Беляеву в перевязочную, Смирнову на сортировку. Он что-то долго объяснял контуженной Валентине Александровне. Она поняла, что работать ей на улице, а что такое сортировка, она знала. Группа раненых внесла на шинели в операционную полковника. Он без сознания, ранение в живот. Поверх гимнастерки серого цвета повязка, промокшая кровью. Его взяли на стол. На соседнем столе лежит раненый, которого принесли с баржи. Он уже пришел в себя. Раненый в глаз сидит, его держат две сестры, а врач делает свое дело, сортирует раненых: кого в операционную, кого в перевязочную, кому наложить гипс, кому остановить кровь, кого на эвакуацию. Стоны, крики... Сопровождающие требуют, иногда угрожая оружием, отправить в первую очередь товарища. Но это отдельные эпизоды. Раненые - наши дорогие ребята - обычно лежат и сидят тихо, не мешая, под палящим солнцем и ждут очереди. Валентина Александровна Смирнова подбинтовывает и многих сразу отправляет в тыл, если подошли машины.

А в перевязочных и операционных врачи и сестра падают с ног, они не спали несколько суток. Духота, пахнет кровью и эфиром. В одном из перевязочных работают наши врачи и сестра. Вижу Маркову и Новикову, Кисель и Кривенышеву, Мамонову. В операционной хирург Ошкадерова Н.В. Еще дальше, в домике и во дворе лежат раненые.

Наш госпиталь разделен на группы медусиления по 10-12 человек, которые направляются на самые горячие участки фронта. Сейчас три группы сопровождают летучки с ранеными. В них входят врачи Кувшинова Надежда Михайловна, Смирнова Валентина Александровна, Телегина Мария Ивановна, Беляева Наталья Константиновна, политруки Смушко Л.З. и Педченко Н.Х., строевой командир Бутко Н., фельдшеры: Ухолкина Анна Ивановна, Мухамедзанова Александра, Демидова Люба, сестры Савватеева Мария, Лизокурова Зоя, Грачева Мария, Ильина Клава, Аккуратнова Саша, Белякова Рая, Чумичкина Вера, фельдшер Богаева Мария, Кривенышева Настя, сестры Алферова Мария, Новикова Настя, Кисель Татьяна, Ганьшина Полина, Маркова Зинаида, Мартьянова Аня, Никитенко Елена, Швыдка Екатерина - зав. санпропускником.

По 8-10 сестер, 2 санитара из легкораненых на санлетучку в 1300 раненых.

Ночами горят плошки в небе, вселяя ужас. А наша группа в конце августа вышла к Волге. Впервые увидали легендарную красавицу. Напились воды, умылись, искупались, постирали - стало легко и весело. Но всю красоту нарушили немецкие самолеты: бомбя, воя. Бомбы посыпались на землю.

Савватеева Мария с Лизокуровой Зоей и Мамоновой Аней, маскируясь, пошли вперед. Валентина Александровна крикнула Демидовой Любе, что надо переправляться на тот берег. С большим трудом нашли лодку и переправились на восточный берег. В деревне Рахинка встретили представителей медуправления Сталинградского фронта, получили направление в Среднюю Ахтубу на сборный пункт. Бодро идем по дорогам, оказывая помощь нуждающимся. Днем жара, пыль, а ночью очень холодно и ветрено. В Краснослободске да и в Ленинске местность ровная, мерзнем мы на ветру. Да и голодно. Военная обстановка под Сталинградом критическая. Фашисты ведут массированные наступления на населенные пункты, на город, который растянулся по берегу реки Волги на 60 километров . Артобстрел и бомбежки деревень на западном и восточном берегах. Как факелы, вспыхивают домишки, и шлейфы дыма застилают небо. А вверх рвутся от разрыва бомб с оглушительной силой земля и кусты, оставляя большие воронки, пар с дымом жареной земли. Свежие раны Родины...

Огромные потери. Раненые защитники Родины, местное население, дети. Никто не ожидал, что война придет сюда. Но все верят в нашу победу.

Раненые большими группами на катерах, лодках, плотах переправляются из Сталинграда на восточный берег, в медсанбаты.

Наша группа медусиления направлена после санлетучки на переправу в деревню Верхняя Ахтуба, в группу фельдшера Ухолкиной Ани. Нас разместили в полуразрушенных домах и в землянках, где капала на нас вода, донимали жуки и насекомые. Сюда из северной части Сталинграда перевозят раненых. Сначала на разных плавсредствах переплывают Волгу, затем в реку Ахтуба, в деревню Верхняя Ахтуба, в медсанбат. Там их принимают врачи Смирнова В.А., Беляева Н.К., Телегина М.И., Ошкадерова Н.В. Операционные сестры у медицинских столов без сна и отдыха, как и все, готовят на эвакуацию. Косарева Фира, Побокина Ася, Кривенышева Настя, Мамонова Аня, Маркова Зина, Глазунова, Горелова М., Александрова Аня всегда около раненых. Ласковым словом, улыбкой успокоят, умоют, напоят водицей и отправляют в тыловой госпиталь. А где-то еще наша группа сопровождает летучки.

Все переправы через Волгу контролирует фашист. Под сильным артобстрелом и бомбежкой не всем катерам и плавсредствам удается доплыть до берега. Получив пробоины, они тонут вместе с ранеными в Волге. Многие во время переправы получили вторичные ранения. Сестрам надо разгрузить или вытащить из воды, перенести тяжелых раненых на носилках, оказать первую помощь и отправить на подводах, грузовиках или пешком в медсанбат.

А фашистские снайперы методично охотятся за офицерами, вырывая их из войны. Дни и ночи трудная опасная работа, наступления, и уже не снятся мама, любимая чашка и ложка, все, к чему мы привыкли тогда, давно. Устав, мы валимся с ног, мгновенно засыпаем, не обращая внимания на обстрелы и грохот боев. Чуть отдохнув, мы опять на ногах.

Сталинград в дыму и огне, в несмолкаемом гуле боя. Черные коробки домов, пепелище, развороченная земля, все дороги сметены. Трупы. Трупы наших солдат, защитников укрепрайонов, мирных жителей, детей. Убитую и раненую скотину, лошадей тут же делят батальоны и полки, присылают в госпитали.

Днем небо закрыто шлейфом гари и дыма от пожаров. Ночью самолеты вешают «плошки» в черном небе. Одни из них быстро гаснут с шипением, другие долго плывут в мертвящем нереальном свете, освещая растерзанную землю и водные просторы, убитых и раненых, спящих солдат и белые халаты снующих медиков. Это как в жутком кошмарном сне и не уйти от этого ужаса. И только Родина, наша Родина, все для нее!

Раненых все трудней переправлять. Прицельно фашисты бомбят катера, пароходы, баржи, лодки, плоты и даже одиночек на бревне или доске. На бреющем полете расстреливают из пулеметов смеющиеся фашистские летчики плывущих с потопленных средств защитников Сталинграда, раненых, но не побежденных. Вот уже недалеко от берега белые бинты мелькают в волнах, пули ложатся строчками, выбивая фонтанчики. Сестрички мечутся, пригнувшись, по берегу, течением относит раненого... Недолет, перелет... Взмахнули бинты и исчезли в волне, не доплыв. Кто это? Отец? Брат? Сын? Жених? Муж? Вспомни о них!!! В громе войны не слышно криков умирающих, только открытые рты. Муки в глазах! Их наказ - отомстить!

А на транспортах тяжелые раненые уложены плотными рядами. Им некуда деться, когда тень от фашиста заслоняет небо, и щелкают пули, впиваясь в истерзанные тела солдат. Вот и доплыли, прорвались. Но фашист бомбит и обстреливает берег. Старшая медсестра Ухолкина Аня и Мухамедзанова Шура, Семенихина А., Ильина Клава на голом песчаном берегу. Недалеко вырыты неглубокие окопчики. Ничего здесь не растет - ни укрыться, головы не поднять. И Волга рядом, а воды днем не возьмешь.

Раненых переносят, перевязывают, оказывают помощь. Кто может, сами идут к дороге, тяжелых несут на носилках. Стоны и крики не слышны за взрывами бомб, снарядов и мин, стрекотом пулеметов. Смерть, распустив туманный шлейф, висит у каждого над головой.

Прибыла летучка. Раненых без шинелей, сапог, в распоротом или обгоревшем обмундировании, мокрых, усталых, полуживых подвозят к эшелону. Повязки, шины пропитаны кровью, а кто и совсем не перевязан - развороченная рана прикрыта, чем попало.

Дорогие наши бойцы! Сверстники родные! Мы так воспитаны с детства - не жалеть жизни за Родину. Честь вам и слава!

Стойко переносят неудобства, сквозь стиснутые зубы иногда слышится стон, бледные от потери крови и озноба подбадривают нас. А мы, чуть живые от усталости, носим на носилках раненых в эшелон. Как же это трудно нам, молоденьким девчатам! Машины и повозки все подвозят раненых. Они лежат на шинелях. Переносить надо на руках, через рельсы. В темноте и быстро. Он хрипло стонет от боли, весь изломанный войной. А руки наши, окровавленные их кровью, скользят. Не уронить бы. Как высоко надо поднять их от земли до пола вагона!

Ночи холодные, раненые мерзнут. Чтобы укрыть их, мы отдаем шинели, носим солому, сено на нары и на ноги раненых. Отдали все одеяла из штабного вагона.

А днем в вагонах жарко. Раны кровят, подбинтовываем. И так до самого Саратова. Немецкие стервятники днем пикируют наш эшелон и низко, на бреющем полете, обстреливают из пулеметов вагоны остановившегося санитарного эшелона и бегущих из эшелона раненых, залегших в кюветах. А в теплушках лежат тяжелые раненые, им не шевельнуться. И ждут... Раненых вновь перевязываем, погибших собираем в отдельный вагон. Приказ был через три дня сдать раненых в Саратове, но по единственной колее поезда идут тесно, один за другим, да фашист висит над составами, обстреливает и бомбит. Разрушенные пути наскоро восстанавливают. А мы из вагона в вагон на ходу: подбинтовываем, успокаиваем, поим водой.

Через четыре дня кончились продукты, а едем уже полторы недели. По всему следованию до Саратова, спасибо сердечное населению, помогали нам, кто чем мог. Помогали иногда и ехавшие к фронту госпитали.

Раненые полегче не унывали, иногда тихо пели задушевные песни, рассказывали о себе, как защищали Сталинград, вспоминали убитых товарищей. Там бои шли насмерть. Смелость! Героизм! Беспредельная любовь к Родине! Вера! Вот что помогало в этом страшном аду.

Опять налет! Поезд остановился. Старший политрук Смушко Л. З. из автомата начал стрелять по самолету и... Вот чудо! На радость всем задымил фашист, выпустил черный хвост дыма и там, далеко, ткнулся носом в землю, взрывая все вокруг. Сколько радости и ликования! Много ли солдату надо? Позже Смушко Л. З. был награжден орденом Красного Знамени.

Приехали. Раненых разгрузили в Саратове. Там выхаживали, мыли тяжелораненых прямо на носилках. Как им становилось легко и радостно! Они с благодарностью прощались с нами, называли нас «доченька», «сестрица», «маманя». Обработав, мы их переводим, переносим в благоустроенные санитарные поезда. Выздоравливайте, дорогие! И обратно к Сталинграду! Все повторится сначала. Бессонные ночи, кипящая от разрывов артснарядов и бомб Волга, стоны раненых, ужас, мольба и гибель многих при переправах запомнились нам на всю жизнь...

Как-то ночью, дежуря в медсанбате, фельдшер Настя Кривенышева ухаживала за раненым Рубеном, сыном Долорес Ибаррури. Вытирала полотенцем лицо и шею, поправляла повыше подушки, успокаивала. Ее нежные руки касались повязки. Рубен тяжело ранен в легкие, дыхание тяжелое. Утром должны самолетом отправить в Москву с другими ранеными. Но состояние ухудшилось, он задыхался. Утром Настю сменила Маркова Зина. Самолет запоздал. Рубен часто теряет сознание, что-то шепчет запекшимися губами. Зовет, зовет кого-то, открыв глаза, не узнает сестру. Так не стало еще одного защитника, его похоронили в Сталинграде.

В октябре 1942 года госпиталь доукомплектовывали в Гнадентау, это район немецкого Поволжья, где проживали переселенцы со времен первой мировой войны, недалеко от озера Эльтон. Разместились в кошарах, хатах, палатках. Кругом безжизненная степь. Плохо с водой, питанием, нет дров. Но потише. Принимаем и лечим раненых.

...Декабрь 1942 года в районе Камышина. 10-я резервная армия была преобразована в 5-ю Ударную армию и вошла в состав Сталинградского фронта.

А новый, 1943-й, год, после марша в 150 километров, встречаем в деревне Саввинки, у железнодорожной станции Палассовка. Приняв раненых у другого госпиталя, мы работали относительно спокойно. Эх, молодость, молодость! Вот уже и художественная самодеятельность (нашелся баянист) под руководством врача Тихонова. Обзавелись инструментами. Драмколлектив ставит небольшие спектакли. Политруки Смушко Л. З. и Педченко И. X. помогают солистам Грачевой Марии, Никитенко Лене, Мамоновой Ане, а также легкораненым собрать хор.

...В начале февраля наши войска начали наступать, освобождая нашу многострадальную землю от оккупантов. Персонал госпиталя проявлял мужество, бесстрашие, как и весь наш народ. Все - для спасения раненых и возврата их в строй.

Вперед, на запад! В рядах 5-й Ударной армии. Сдав раненых в огромный госпиталь в деревне Саввинки Палассовского района.

Весна. Овощей нет, одни концентраты. Раны перестали заживать, раненые нервничают. Им надо догнать свою часть. И вот все, кто может, едут собирать ветки сосны, из которых делают отвар, поят раненых. Но самое любимое, это горстка квашеной капусты утром.

Спасибо населению. Люди делились по возможности с госпиталем. И что удивительно! Раны начинали зарастать, настроение улучшилось. Все спешат на фронт добивать и гнать врага.

5-я Ударная армия перешла в наступление на Николаев, Одессу. И опять бои, и опять работа!

В середине апреля 1944 года войска освободили Одессу, а через два дня госпиталь развернулся в селе Ивановке.

В мае - бои за столицу Молдавии. Госпиталь развернулся в селе Карманово: заняли школу, дома, сараи. Нашли сено и солому, устроились. Лето жаркое, воды не хватает. Бинты стираем сами. Начались инфекционные заболевания. Операционная перегружена, очень много операций. Кровь берут у нас у всех. А тут еще бендеровцы. Нападают на штабы, на мелкие подразделения, госпитали, на автомашины. Причиняют много вреда. Убивают наших солдат и офицеров, оставшихся жителей, грабят. Усиленные наряды в госпитале: по двое и вооружены винтовками. Бендеровцев выловили, и стало спокойно.

Август. Польша. 1-й Белорусский фронт, 5-я Ударная армия. Эшелоном доехали до станции Треблинка, недалеко от Варшавы. Развернули госпиталь в домах. Жителей нет - угнаны в Германию или сбежали и спрятались. Разрушений немного. Раненые большим потоком из-под Вислы заполняют все госпитали. Власовцы в лесах бродят, не упуская случая обстрелять машины. Наша крытая машина прошита пулями. Ну и испугались мы тогда! К счастью, никто не пострадал. С поста украден часовой санитар. Зачем это? Никто не знает.

Вблизи станции лагерь смерти «Треблинка». Мы направились в лагерь и были потрясены, узнав о гибели многих тысяч невинных людей из разных стран мира. Здесь пытали, расстреливали, сжигали в печах, запасали кровь. Видели мы орудия пыток, печи. Кипы спрессованного человеческого волоса, горы одежды, обуви, детское белье, куклы, ботиночки, кости людей, дробилки, костные удобрения. Все это отправлялось в Германию. С болью в сердце, со слезами на глазах, с ненавистью к врагу смотрели мы на эти зверства фашистов. В груди пылала ненависть к фашистским палачам. До сих пор стоит перед глазами этот ужас, и запах смерти преследует нас.

Январь 1945 года, пункт Касув недалеко от Вислы. 12 января началась Висло-Одерская операция. Наша 5-я Ударная армия пошла в наступление. Машинами по сотне километров в ночь мы ехали с наступающими лавинами частей вперед. Приближался конец войны. Всем хотелось дожить до Победы. Авиация фашистов присмирела. Наши краснозвездные кружат над нами, до слез радуя своей мощью.

В первых числах февраля 5-я Ударная армия вышла к реке Одер, захватила плацдарм в районе крепости города Кострин. До Берлина - 70 километров. В середине февраля, промчавшись на машинах 500 километров, разместились в городе Нойдам. А наша машина отстала. Темно, незнакомая местность. Идет теплый дождик, промокли насквозь, знобит. Ведущий, старший лейтенант Белькевич, дал команду на ночлег. В двухэтажном доме одну половину заняли летчики, а в другой Климова Мария и госпитальные работники. Заснули сразу, усталость последних дней сказалась, даже о еде никто ничего не сказал. А в два часа ночи наш дом загорелся с первого этажа. Летчики заметили первыми и закричали: «Спасайтесь! Пожар!» Кто-то раздобыл веревку. Привязала, и в окно стали спускаться. Внизу черная яма. Куда спускаемся? Валит дым, ничего толком не видно, только черные фигуры в отблеске пожара мечутся. Очень страшно! Вот все собрались у горящего дома - все живы. И стали истерично хохотать.

Все обошлось благополучно. Приехали в Нойдам, жителей нет. Впервые мы оказались в хороших условиях: вода, электричество, просторные палаты, перевязочные. Раненых много с переправы. Река Одер укреплена, сильный ураганный огонь, оскалился город Кострин. В это время прибыл методист по лечебной гимнастике Коля Карцев - до войны боксер, мастер спорта (умер в 1963 году).

- Сейчас на отдыхе, и я вспоминаю мой город Омск, где родилась, окончила фельдшерское училище. Меня, - рассказывает Радченко Надежда, - в составе восьмой отдельной роты медусиления направили на медлетучку. 22 июля 1941 года под Москвой 250 самолетов бомбили наш состав. Налетали волнами, пикировали, разбили часть состава. Враг был силен, а мы отступали. Бомбили нас беспощадно. Кругом рвались снаряды, все горело, пылало огнем. И там же, под Москвой, поздней осенью, пришлось мне лежать в ледяной воде, так что отморозила ноги. Осколок прошил левую руку. Пуля пробила пилотку. Работала в медсанбате, в отдельной роте связи, в стрелковом полку, в госпитале. Была на трех фронтах: Западном, Третьем Украинском, Первом Белорусском. С госпиталем 2926 5-й Ударной армии прошла до Берлина, форсировали Вислу, освобождали Варшаву, форсировали Одер. Принимала раненых в городе Нойдаме, а около немецкой деревни Цихер неожиданно прорвались фашисты со стороны леса. Сестры с автоматами и раненые, кто мог стоять на ногах, ринулись в бой. Отогнали фашистов от госпиталя...

Мы все были так воспитаны партией. Мы любили народ наш многонациональный. Мы все родные. Кровь, взятая у нас, объединяет нас.

10 апреля - Берлинская операция. Мы в пригороде Берлина. 2-го мая немецкий гарнизон Берлина сложил оружие. Госпиталь в городе Рюденсдорф. Здесь на комсомольском собрании Демидова Люба, наш комсорг, отметила хорошую работу, смелость и выносливость, дружбу и уважение - все, чему нас учили в школе и институте. Мы победили!