Скандальная правда о сексуальной жизни растений

Глава 4 Выпивохи и проходимцы

Как всем нам известно, основной закон природы звучит примерно так: если что-то может пойти вкривь и вкось, то непременно так и случится, а если не может, то все равно пойдет. Цветущие растения производят нектар, который служит трапезой и сладкой наградой для опылителей и содержит очень много сахара. Проблема кроется в том, что при попадании дрожжей в раствор сахара они будут им питаться, производя алкоголь в качестве побочного продукта. Дрожжи продолжат делать это до тех пор, пока алкоголь не достигнет той концентрации, которая их и погубит. Это ферментация, и именно благодаря этому процессу на наших столах красуются алкогольные напитки. В природе процесс зачастую происходит сам по себе, особенно в теплом климате, потому что именно в тепле ферментация идет лучше всего. Поэтому когда животные посещают определенные цветы в поисках нектара, растения могут угостить их рюмочкой-другой в качестве оплаты за труд. Они не требуют у представителей фауны паспорт и не клеят акцизные марки на свою продукцию, они не продают спиртное и не перевозят его через границы, поэтому с него не взимается таможенная пошлина. И все же нас волнует вопрос, насколько все это этично? Очевидно, что выпившие животные не жалуются, поэтому представлять их интересы предстоит нам.

Во время цветения эвгейссона (Eugeissona tristis) — дерево, встречающееся в тропических лесах Таиланда, Малайзии и Борнео, — превращается в бар. Некоторые деревья лишены стеблей и растут плотными группами, и эти деревья без стволов производят огромные прямостоячие соцветия до трех метров высотой, содержащие равное количество обоеполых и тычиночных цветков. Оба вида цветков появляются в одно и то же время, и оба во время созревания, в течение пяти или шести недель, производят обильное количество нектара. Затем производство нектара прекращается, и цветки выставляют пыльцу только на один день, прежде чем прекратить производство ее и нектара примерно на шесть недель. После этого производство, конечно, возобновится, и цикл будет повторяться до тех пор, пока не созреют рыльца и не начнут образовываться плоды.

Во время производства нектара соцветия пахнут как пивоварня, показывая тем самым, что сладкий напиток сильно бродит благодаря постоянному наличию дрожжей разных видов. Когда брожение заканчивается, крепость нектара достигает 3,8 %, что примерно соответствует содержанию алкоголя в пиве.

Как только хмельной напиток готов, наступает время открытия, и один за другим начинают подтягиваться завсегдатаи, собирая пыльцу в свой мех в перерывах между закладыванием за воротник. Перохвостые тупайи — большие любители выпить. Каждый из них проводит более двух часов еженощно, постоянно выпивая. Если пересчитать количество алкоголя в отношении массы тела, можно сделать вывод, что мало кто из нас смог бы вообще ходить после таких возлияний, а тупайи держатся вполне достойно. Когда приходит время покинуть бар, они не шатаются, не падают и уж тем более не лезут в драку. Они не привязываются к месту и на следующий вечер могут охотно посетить другой бар, принеся в своей шкурке немного пыльцы в качестве платы за напитки. Эти мелкие млекопитающие получили название «перохвостые» из-за густого меха на концах их хвостов, который действительно похож на гусиное перо.

Тупайи не связаны с землеройками, которых вы можете обнаружить в своем саду или огороде. Они — приматы, и можно сказать, что в чем-то мы имеем общие корни. Стоит совершенно справедливо заметить, что многие другие приматы, включая обезьян, при возможности тоже не отказываются выпить. Обезьяны-верветки, например, предпочитают забродивший сахарный тростник, — и они действительно напиваются. Поскольку мы тоже приматы, не значит ли это, что пьянство заложено в нас генетически? Если так, то выпивка — это совершенно естественная вещь, а пабы и бары являются неотъемлемой частью нашей естественной среды обитания. Хм, отличная мысль.

Медленные лори, которые также относятся к приматам, появляются в баре эвгейссоны, чтобы пропустить пару стаканчиков в разное время дня и ночи. Ночью они пьют больше, чем днем, и часто выпивают по девять порций за вечер. Как и тупайи, медленные лори вовсе не кажутся недееспособными, когда покидают бар.

Днем здесь не так оживленно. Часто забегают обыкновенные тупайи и восточные белки. В список ночных завсегдатаев также можно добавить несколько видов крыс.

Птицы стараются держаться подальше от злачных мест. Их можно понять — пока млекопитающее ползет из бара к себе домой, птице нужно туда лететь. Алкоголь и авиация несовместимы. Иногда, конечно, бес может попутать и их, но чаще это происходит из-за чувства жажды. Какова бы ни была причина, такое случается. На тропическом севере Австралии, когда сезон засухи подходит к концу и многие деревья раскрывают цветы, предлагая обильный нектар, птицы могут пасть жертвами искушения. В жаркую погоду нектар активно бродит, и к нему особенно тянутся вишнево-красные лорикеты (Trichoglossus rubritorquis). Люди находят их лежащими рядом, растрепанными, совершенно неспособными летать и едва способными ходить. Добрые люди подбирают их, пьяных и неадекватных, и отвозят к ветеринарам, чтобы пернатые могли проспаться.

Опьянению местной фауны способствуют разные растения, но главным виновником, несомненно, является Schotia brachypetala — дерево, естественным образом растущее только в некоторых частях Южной Африки, но культивируемое и в других местах в качестве декоративного растения и особенно популярное среди садоводов в Дарвине. Вы можете купить его семена в интернете — и, если живете в тропиках, вам не составит труда его вырастить. Оно имеет различные названия, в том числе «плачущий бурский боб» и «схотия коротколепестковая», но самым известным из них является «дерево пьяных попугаев». Это дерево принадлежит к семейству Бобовых, растет в Южной Африке и способно ронять слезы. Если вы встряхнете его, когда его темно-красные цветы раскрыты, оно будет плакать густым, липким, сладким нектаром, буквально сочащимся из цветков. Неудивительно, что дерево привлекает всевозможных птиц и насекомых.

Если вы растение, то придется смириться с фактом, что вы живете в мире подвижных травоядных существ, которые видят в вас обед. Это весьма неприятно и даже проблематично, но есть несколько способов сохранить здоровье и прожить долгую жизнь, производя цветки и семена. Первый из них — стать ядовитым. Лучше всего, если яд не убьет укусившее вас животное, потому что тогда вид ничему не научится. А вот если яд ударит по самочувствию агрессора, он научится оставлять вас и другие похожие растения в покое. Более того, если повезет, он научит своих отпрысков обходить вас стороной, и в результате вашими единственными посетителями станут те животные-опылители, которых вы сами захотите видеть.

Но закон подлости еще никто не отменял. У некоторых поистине ужасных чудовищ может развиться пристрастие к тому, чем вы пытаетесь испортить им здоровье. Возьмите, к примеру, опиум. Или, скорее, ни в коем случае не берите опиум. Это яд, которым опиумные маки пытаются отпугнуть травоядных животных. Как вы, наверное, уже знаете, запах с макового поля заставил Дороти уснуть по дороге к волшебнику страны Оз^[9], и она — далеко не единственная жертва. Однако фармацевтические компании нуждаются в поставках опиума для своих исследований, поэтому кто-то должен выращивать опиумный мак легально. Большую часть этого труда взяли на себя австралийские фермеры. Дороти, конечно, не была австралийкой, а вот валлаби, сумчатые животные семейства Кенгуровых, как раз ими являются. Они ходят по полям, едят цветы, а потом бесцельно бродят вокруг, пока не падают в беспамятстве, — их страсть ко сну где попало наносит значительный ущерб урожаю, и поэтому власти пытаются остановить их. Их беспокоит урожай, а не наркоманские пристрастия этих животных.

В начале года, когда на пастбище не так много травы, у пасущихся животных может возникнуть искушение съесть один из примерно двадцати видов бобовых, известных под общим названием астрагалы. Общим для этих растений является токсин, называемый свейсонином. Когда он попадает в организм лошадей, крупного рогатого скота или овец, то поначалу оказывает на них успокаивающее действие. Они стоят в оцепенении, как будто погруженные в глубокие раздумья, как это делал Сократ в течение многих часов подряд, за исключением, конечно, того, что в случае этих животных их умы почти наверняка пусты, потому что они далеко не философы. Это достаточно безвредно, но если пасущийся скот начнет раз за разом поедать именно эти растения, через пару недель животные начнут терять вес, а их поведение станет непредсказуемым и даже жестоким. Они начинают вести себя как сумасшедшие, и в конечном счете это оказывается для них фатальным.

Напротив, кошачья мята вызывает у большинства кошек приступы восторга, но не причиняет им никакого вреда, поскольку коты умеют остановиться. Более того, некоторые кошки и котята к ней вообще равнодушны. Но она очень нравится и большим братьям домашних любимцев, в том числе львам и тиграм. Она заставляет их урчать, кататься по земле, жевать цветы и листья и вообще вести себя как умственно неполноценные. Если они съедят много кошачьей мяты, то с большой долей вероятности будут идиотски пускать слюни и скакать вокруг. Возможно, растение вызывает у них галлюцинации, потому что кошки могут вдруг начать охотиться на мышей, которых видят только они. Однако вскоре эффект исчезает, и они начинают просто скучать — как обычно домашние коты тоскуют по чему-то, неведомому человеку.

Активное вещество кошачьей мяты называется непеталактоном, оно выделяется листьями и стеблями нескольких растений рода Nepeta, но особенно N. cataria, многолетней травой, которую легко выращивать и которая дарит нам красивые и ароматные цветы. Бабочки тоже любят кошачью мяту, но они — опылители, и их привлекают цветы. Если вам стало интересно попробовать — что ж, вы вполне можете заварить чай из этого растения.

Когда бедствие оставляет голую землю, растительный покров которой сметен, сожжен или уничтожен взрывом, подобный ландшафт выглядит угнетающе. После того как огонь или оружие сделали свое дело, разрушив дома, унеся жизни и забрав средства к существованию, всё, что могут делать выжившие, — пробираться сквозь завалы, надеясь найти хоть что-то, способное связать их с миром, который они потеряли навсегда.

Однако если бедствие случается весной или летом, то до появления первого растения остается совсем немного времени, и зачастую жизни, чтобы начаться заново, хватает недели или двух. Оно пробивается, растет и раскрывает кистевидные соцветия от ярко-лиловых до розовых, буквально кричащие: «Будем жить!» И такое растение не одно. Его собратья появляются повсюду, пока не занимают каждый уголок, на который падает хоть капля солнечного света, потому что они не могут выносить глубокой тени. Вскоре занятые ими места гудят от суеты и жужжания насекомых, жаждущих угоститься нектаром. Когда они напьются досыта и параллельно с этим опылят цветки, облака крошечных семян поплывут в воздухе по улицам и над крышами домов. Сам вид этих растений и их насекомых-компаньонов подтверждает поразительную выживаемость нашего мира. Жизнь не так просто уничтожить.

Если люди не возьмут эти участки под контроль, начав возделывать их, то через год или даже меньше голая земля превратится в непроходимые джунгли крапивы, ежевики и сотни других диких растений. Но к тому времени первый посланник надежды уже исчезнет, а его потомство будет искать другую землю, недавно расчищенную от зданий и, что более важно для растений, от конкурентов.

Некоторые люди называют это растение огненным сорняком, который во время Второй мировой войны с потрясающей скоростью захватывал места бомбежек. Он растет в умеренных и субарктических регионах, а также на горах в тропиках и субтропиках. Знакомьтесь: это иван-чай.

Лондонцы выбрали его в качестве символа своего города, а с 1957 года он стал официальной цветочной эмблемой Юкона в Канаде.

Экологи часто называют иван-чай первопроходцем. Мы же можем отнести его к проходимцам: он быстро появляется на голой земле, молниеносно распространяется, созревает и производит огромное количество семян, которые успевают вырасти и получить свое количество солнца прежде, чем конкурирующие растения смогут затенить его. Затем иван-чай исчезает. По крайней мере, из виду. Некоторые из его семян остаются жизнеспособными в почве в течение многих лет, ожидая удобного случая, когда вокруг снова не будет соперников.

Даже если вы не знаете его названия, вы его совершенно точно видели. Во время любого путешествия по железной дороге обратите внимание на насыпи, а в поездке на машине — на обочины дорог. Иван-чай захватывает эти участки, когда они еще свежи и целостность почвы нарушена, и процветает там благодаря тому, что мы вырубаем высокие деревья вдоль дорог, считая их опасными для путешественников. Впрочем, если вы пойдете гулять по лесу, вы тоже встретите иван-чай, например, на раздувах или у тропинок.

Мы можем любить его и видеть в нем символ жизни в трудные и опасные времена, а можем считать проходимцем — иван-чаю это абсолютно безразлично. Он не гонится за популярностью и равнодушен к презрению. Его единственная забота — та же, что и у всех его конкурентов, других растений. Ему нужно быстро производить семена и продолжать свой род.

Как только его семена прорастают, растение быстро достигает высоты до двух метров, а в действительно комфортных условиях и выше. Есть очень похожий вид, темный кипрей, но по сравнению с иван-чаем он просто гном — его рост составляет максимум шестьдесят сантиметров. По мере роста растение расширяет свою корневую систему, а также корневища — подземные стебли — с узлами, из почек которых вырастают другие растения, так что иван-чай может начинаться с одного цветочка и заполонить целое поле связанными под землей растениями.

Во время цветения иван-чай раскрывает соцветия по нескольку штук за раз, снизу вверх. Каждый цветок начинает свое существование как тычиночный, но через некоторое время пыльца исчезает с пыльников, тычинки увядают, а затем раскрывается рыльце (такая форма дихогамии называется протандрией). В рамках популяции могут одновременно существовать сексуально активные тычиночные (мужские) и пестичные (женские) цветки, но этого никогда не происходит на одном растении. Цветы привлекают множество разнообразных насекомых, особенно медоносных пчел, шмелей и бабочек.

Потом иван-чай приносит свои плоды. Это трубчатые коробочки длиной до восьми сантиметров, покрытые волосками. Одна коробочка содержит до 400 семян. Это означает, что каждое растение производит до 80 000 семян, — и помните, что стебель, который вы видите, всего лишь один из многих растущих из общего корневища, так что генетически они все идентичны. Шлейф шелковистых волосков окружает каждое семя, и когда коробочки раскрываются, воздух наполняется белыми облаками семян, уносящимися прочь по ветру. Большинство из них так и держатся в воздухе, пока дождь не смоет их на землю, где они остаются подремать в ожидании удачного шанса.

Сельскохозяйственные животные не против пообедать иван-чаем, а некоторые фермеры говорят, что он увеличивает надой молока, и специально добавляют его в корм. Люди тоже могут употреблять в пищу молодые стебли, сырые или приготовленные на манер спаржи, а также добавлять молодые листья в салаты. Но будьте осторожны — не перепутайте с ним какое-нибудь ядовитое дикое растение, которое может расти поблизости. Убедитесь, что вы знаете наверняка!

Естественно, вы не ожидали, что иван-чай такой особенный. Его новаторская стратегия — мгновенно прорастать, расти и распространяться, производить огромное количество мелких, легких семян и рассеивать их по ветру — очень успешна, но в то же время довольно очевидна. Если вы, конечно, растение. Другим растениям тоже не чужд этот подход, но отобрать у иван-чая пальму первенства пока не получается ни у одного из представителей флоры.

Очень многое в заселении зависит от типа почвы, но будьте уверены — если она повреждена, многие из поселенцев будут принадлежать к семейству Астровых. Вы можете увидеть череду волосистую (Bidens pilosa), растение с бледно-желтыми цветами, которое в высоту может достигать человеческого роста. Потом придут наперстянка и крапива, а чуть позже начнут расти деревья. Возможно, вы также заметите и других родственников иван-чая, таких как волосистый кипрей, — некоторые люди называют его мохнатым. Они очень похожи по размеру и внешнему виду, но последний предпочитает более влажные почвы, например берега рек.

Иван-чай — нежное растение с романтичным названием, но ему не чужда эмпатия: его растения укрывают от солнца и непогоды те виды, которые растут медленнее. Когда они окрепнут и вырастут, иван-чай грациозно исчезнет, выполнив свою задачу. Но не все они так хорошо воспитаны, среди них есть по крайней мере два агрессивных хулигана. Рейнский василек родом из Восточной Европы, был завезен в Северную Америку примерно в конце XIX века и стал наглым сорняком, покрывающим миллионы акров, как и его двоюродный брат перекати-поле, привезенный из Восточной Европы и Ближнего Востока в Северную Америку в начале XX века.

Как и подобает первопроходцу, они производят сотни или тысячи крошечных семян, которые дрейфуют на ветру подобно семенам иван-чая, но распространяются несколько иначе. Олени и другие млекопитающие едят головки молодых растений — старые жестки и несъедобны, — но не переваривают семена, разнося их по местности в своих фекалиях. Однако не стоит полностью винить травоядных, потому что главные распространители — это люди. Если вы проедете через заросли этих сорняков на своем внедорожнике, на нем может осесть до 2000 семян, а затем упасть, по несколько штук каждый раз, когда вы нажимаете педаль газа, чтобы умчаться прочь. Семена также рассредоточиваются во время строительства дорог, когда верхний слой почвы снимается и перекладывается в другое место.

Семена прорастают на нарушенной почве, и корневая система сорняков образует связь с почвенным грибом. Благодаря этому симбиозу корней и грибов происходит поглощение питательных веществ из корней близлежащих растений, ведущее к их истощению. Как и в случае со многими подобными видами, в естественных условиях «соседи» привыкли и могут дать отпор. Американские травы, никогда не встречавшиеся с такого рода сорняками, оказались беспомощны и до сих пор толком не могут противостоять этим агрессорам.