Сказки на ночь

Глава тринадцатая

Праздник в честь дня рождения мистера Ноттингема был главным событием в светской жизни этого сезона. И Скитер твёрдо намеревался произвести хорошее впечатление.

А ещё он намеревался не сгореть дотла.

Поэтому по пути он на минутку заехал в хозяйственный магазин. Он катил тележку по проходу между стеллажами и складывал в неё все попадавшиеся под руку флаконы с солнцезащитными кремами. Потом прихватил несколько детекторов дыма и охапку кухонных рукавичек для духовки. Он решил, что неплохо экипировался, но потом заметил большую бутыль огнеупорной пропитки для рождественской ёлки.

«Ваша ёлка не поддастся пламени!» – гласила реклама на этикетке.

Скитер брызнул немного средства себе на руку. Понюхал.

Запах свежей сосны!

И если это средство годится для ёлки, значит, сойдёт и для него. Скитер обрызгал себя с ног до головы. Дважды. Вот теперь он полностью готов к празднику.

Скитер считал, что защищён со всех сторон. Однако он не подготовился к одному: к встрече с Кендалом. Скитеру и в голову не приходило, на какие дьявольские хитрости способен Кендал. Пока Скитер занимался противопожарными приготовлениями, Кендал затеял собственную подготовку. Он перехватил Джилл после школы и рассказал ей всю правду о том, где должен быть построен новый отель.

Точнее, изложил ей свою версию событий.

– Мне кажется, вы должны знать, – сказал ей Кендал самым сочувствующим тоном. – Неужели он вам ничего не сказал? То, что отель должен быть построен на месте вашей школы – это простое совпадение. Я в этом не сомневаюсь...

По выражению лица Джилл Кендал понял, что дальнейшие объяснения не требуются. Воображение девушки дорисовало картину за него.

И когда Скитер ехал на праздник, исполненный желания представить свою идею (и ещё большего желания встретиться с Джилл), он и понятия не имел, что мир вокруг него вот-вот рухнет.

По радио зазвучало «Диско Инферно», одна из любимых песен Скитера. Он стал подпевать, но потом до него дошёл смысл текста. Инферно – это же ад, огненный шквал. Вот где можно сгореть дотла.

Он настроился на другую станцию. Это было нелегко, потому что у него на руках были рукавички. Но он справился.

Мадонна запела хит восьмидесятых годов – «Сгораю».

Скитер застонал и сменил настройку ещё раз.

«Бэнглз», «Вечное пламя».

Следующая станция: Брюс Спрингстин, «Я в огне».

Скитер выключил радио.

Дом мистера Ноттингема не уступал размерами отелю «Ноттингем». Там был теннисный корт, два бассейна, частный кинотеатр, мраморный фонтан, и ходили слухи, что в подвале скрывается тайный кегельбан. Мистер Ноттингем устроил Скитеру большую ознакомительную экскурсию, на каждом шагу хвастливо расписывая новый отель. Но Скитер едва слышал его. В доме было полным-полно огня. На открытом гриле, шипя, жарились креветки. Пылали дрова в камине. Мерцал красным огоньком кончик сигары мистера Ноттингема. На свечках в канделябре плясали язычки пламени. Скитер застонал и поспешил дальше.

Он торопливо схватил мороженое – от него не исходило угрозы – и на другом конце зала повстречал Микки.

– Ты не видел Джилл? – спросил Скитер у друга, оглядывая зал. – Она должна была уже прийти.

– Нет, не видел, – отозвался Микки.

Скитер так усердно высматривал Джилл, что не заметил, как на мороженое опустился огромный шмель. Ничего не подозревая, он откусил чуть ли не половину мороженого – и проглотил шмеля.

– Ай! – завопил Скитер и запрыгал, пытаясь выплюнуть насекомое. Но оно металось у него во рту и жалило куда ни попадя.

– Что с тобой? – с интересом спросил Микки, глядя, как его друг бьётся в припадке.

– Шмель... на мороженом... ужалил в язык... – попытался выговорить Скитер. Язык у него уже распух так, что слова получались нечленораздельными.

Аспен ударила в огромный гонг, и в комнате наступила тишина.

– Собрание по поводу нового отеля состоится в гостиной, – объявила она.

На пороге гостиной Скитер остановился в нерешительности, понимая, что внутри его ждёт судьба. Глубоко вдохнул, поморщился от боли в языке – и переступил порог.

За большим дубовым столом для переговоров сидели Вайолет Ноттингем, Микки и Аспен. У них за спиной столпились многочисленные служащие отеля. Сам мистер Ноттингем с королевским видом восседал во главе стола.

– С днём рождения, мистер Ноттингем, – сердечно произнёс Кендал, вошедший вслед за Скитером.

– Спасибо, Кендал, – поблагодарил его мистер Ноттингем. – Как видите, я пригласил за этот стол некоторых сотрудников отеля, чтобы проверить, как ваши идеи будут восприняты обычными тружениками. – Он окинул взглядом горничных и рассыльных, сидевших перед ним. – Я никого не хотел обидеть.

– Никто и не обижается, Барри, – ответил Микки за всех своих коллег.

– Мистер Ноттингем, – поправил его босс и прочистил горло. – Джентльмены! Кто выступит первым?

Скитер прижал ладонь к губам и указал на Кендала. Язык болел так, что он не мог говорить.

Кендал, как всегда исполненный уверенности, шагнул вперёд.

– Я начну, сэр. – Он послал Вайолет воздушный поцелуй, и та подмигнула в ответ.

– Мистер Ноттингем, вы были совершенно правы в том, что тема рок-н-ролла – это каменный век, – заговорил Кендал маслянистым голосом. – Ваш провидческий дар вдохновил меня копнуть глубже, искать вдохновения в самом сердце американской культуры.

Скитера передёрнуло от отвращения. Неужели Ноттингем купится на эту лесть? Но при одном взгляде на Ноттингема стало ясно: купится.

– В ходе этого анализа – вдохновлённого, как я уже сказал, вашей мудростью, – продолжал Кендал, источая мёд, – меня посетила величайшая идея моей жизни. Построить отель, который будет покоиться на одном из грандиознейших столпов культурного наследия нашей страны, на художественном опыте, имеющем исконно американскую природу. Я, конечно, говорю о музыкальном театре, а если конкретнее, – он достал цилиндр и надел его на голову, – о Бродвее.

Публика удивлённо вскинулась.

Кендал запел, потом бойко отбарабанил чечётку.

– Приходите, слушайте, как поёт Бродвей. – Его голос напоминал вопли кота, запертого в чайнике. – Тир-ли-ли, гип-гип-ура, вот так поёт Бродвей.

Вайолет зарделась. Ей стало стыдно за своего избранника (а может быть, за себя).

Скоро – хотя и чуть-чуть поздновато – Кендал прекратил пение. Он принёс подробный макет нового отеля и стал рассказывать о его особенностях.

– У нас будет ночной клуб «Волшебный вечер», торговый павильон «То, что я люблю», парикмахерский салон «Бриолин», два плавательных бассейна – один для «Акул», другой для «Ракет» из «Вестсайдской истории», терраса, посвящённая премии «Тони», и все 400 сотрудников будут одеты в костюмы кошек. – Кендал просиял, как будто он сам только что получил премию «Тони». – Больше я не могу ничего добавить, разве что... – И он опять затянул песню: – «Я мечтала о несбыточном!»

Всем стало дурно, в том числе мистеру Ноттингему.

– Вы нас... впечатлили, – еле слышно произнёс он. Потом обернулся к Скитеру: – Ваша очередь.

Скитер с колотящимся сердцем встал перед залом. Он не приготовил ни набросков, ни макетов. Он не умел говорить гладко, как Кендал, и не собирался танцевать. И уж цилиндра у него точно не было. Были у него только мечты и грандиозная идея. Но что-то подсказывало ему, что этого будет достаточно.

– Я ды-но ды-выл ав эдо. – Скитер запнулся. Он с ужасом заметил, что никто не понимает его слов. Ведь он едва ворочал укушенным языком.

– Скитер, что с вами? – спросил мистер Ноттингем.

– Б-дя мыл уу-си за зы... – Скитера охватила паника. – Б-дя... уу-си... за зы.

В зале воцарилось молчание. Тут на помощь пришёл Микки. Он вскочил со своего кресла и перевёл:

– Меня шмель укусил за язык.

Мистер Ноттингем удивлённо взглянул на него.

– Вы его понимаете? – Он поглядел на Скитера. – Почему шмель укусил вас за язык?

– О бы ба мадо-мом, – произнёс Скитер.

– Он был на мороженом, – перевёл Микки.

– Ну и ну, – усмехнулся Барри. – Кажется, из рожка торчало жало.

Кендал от души расхохотался. Лизоблюд – он всегда лизоблюд.

– Вы сможете перевести для нас выступление Скитера? – спросил у Микки мистер Ноттингем.

– Попробую, – отозвался тот.

Скитер облегчённо вздохнул. Может, это ещё не провал. Должно же у него что-то получиться! Ведь так говорилось в сказке

– Я ды-но ды-выл ав эдо, – начал Скитер от всей души.

Микки переводил каждое его слово:

– Всю прошлую неделю я провёл там, где я живу, в отеле, с племянниками. Я увидел отель их глазами, и это напомнило мне моё собственное детство, когда я имел счастье расти в мотеле. Для ребёнка весь гостиничный мир полон чудес и тайн: спать в другой кровати, гулять по вестибюлю, кататься на лифте. Некоторые отели стараются сделать так, чтобы гости чувствовали себя как дома. Но они упускают из виду самое главное: если ты хочешь жить в месте, похожем на родной дом, почему бы просто не остаться дома? Нашим гостям хочется убежать от повседневности, испытать приключения, и именно этому я и хочу посвятить новый отель. Каждый ребёнок знает то, о чём взрослые давно забыли: пробовать новое – это всегда интересно!

Когда Микки закончил говорить, у него из глаз хлынули слёзы. Публика застыла и ждала реакции мистера Ноттингема.

– Это... превосходно, – заявил он, и в устах Барри это была наивысшая похвала. Он встал и улыбнулся. – Поздравляю, мой мальчик, вы завоевали ключи от королевства.

Скитер не верил своим ушам. Ещё никогда в жизни он не был так счастлив. Наконец- то после всех невзгод его мечта воплотится в жизнь.

Собрание закончилось, и все подошли поздравить его – даже Кендал.

– Ты победил по заслугам, – проговорил он, и на его губах заиграла странная довольная улыбка. – У тебя железная воля. У меня бы не хватило духу пустить на слом школу, в которой учатся мои племянники, где работает директором моя сестра, где преподаёт моя подружка. Ведь именно на этом месте будет построен новый отель!

У Скитера потемнело в глазах. О чём говорит Кендал? Но выяснить он не успел: к ним подошла Вайолет.

– Пора резать папин праздничный торт! – объявила она. Её акцент по-прежнему был очаровательным, но Скитер этого уже не замечал. Хоть Вайолет и хорошенькая, но в его глазах ей было далеко до Джилл. – Приглашаем всех во двор.

– Вы хорошо выступили, сынок, – сказал Скитеру мистер Ноттингем по дороге в сад. – Укушенный язык вызвал к вам всеобщее сочувствие.

– Сэр, мне нужно поговорить с вами, – пролепетал Скитер, радуясь, что опухоль на языке понемногу спадает и он уже может говорить более или менее членораздельно.

Но его слова утонули в гуле толпы: гости хором затянули «С днём рождения». Вокруг огромного торта закружились гавайские танцовщицы.

Глаза Скитера не различали торта. Он видел лишь оранжевые языки пламени – торт был сделан в виде гавайского вулкана, окружённого сотнями свечей. Дело происходило словно в замедленной съёмке: прямо к ним неторопливо двигался огненный шар. За ним следовали танцовщицы с пылающими факелами в руках. Языки пламени лизали воздух и тянулись к Скитеру.

Бежать было некуда.

Спрятаться негде.

Слава богу, Скитер прихватил с собой портативный огнетушитель. Скитер пустил на вулкан струю пены. Забрызгал и торт, и повара, и даже самого мистера Ноттингема. Через минуту всё и вся вокруг было залито белой пеной. Мистер Ноттингем вытер лицо и устремил на Скитера лазерный взгляд.

– Бронсон! – завопил он, покраснев как помидор. – Гори вы огнём! Вы уволены!

«Вот я и погорел», – подумал Скитер.