Скорость. Назад в СССР

Глава 14

— Мы с тобой оба рискуем. Меня могут повязать не меньше твоего, у меня вообще суд скоро. Пиши расписку.

Я извелек из внутреннего кармана купюру в сто рублей положил на стол, хлопнув сверху ладонью

Он разозлился, но достал чистый лист бумаги и спросил:

— На кого писать?

— Пиши на Саню Академика.

Гонщик должен быть смелым, но не должен забывать,

что ничего не боятся только дураки.

Вальтер Рёрль

Моя душа ликовала, эмоции внутри меня звучали словно симфонический оркестр, а в крови бушевали неведомые стихии.

Я не знаю, как именно сработало моё воображение, но никакой торсионной подвески для нашего Жигуленка не существовало в природе.

Баклан наверняка хорошо разбирался в серийных запчастях, а вот вероятность того что он разбирается в гоночных подвесках, была крайне низка.

По выражению его лица с самого начала было видно, что он желает избавиться от этих амортизаторов как можно скорее.

Наверняка он купил их у Стрелкова за пять сотен рублей.

Но не один уважающий себя торгаш, к каким, несомненно, причислял себя Баклан, не позволит себе продавать товар без прибыли.

Жадность сыграла с ним плохую шутку. Он увидел «фирму» и тут же схватился за амортизаторы «Koni».

Скорее всего, он хотел на них наварить два конца, то есть сто процентов.

Но товар оказался неликвидом, что в общем-то во времена дефицита запчастей было абсолютно непостижимо.

Покупатели сметали всё. Особенно импортное. Только успевай отгружать.

Промучившись с полгода и не найдя ни одного человека, кроме меня, заинтересованного в покупке, Баклан вынужден был накинуть сверху сто рублей вместо пятисот, лишь бы вернуть вложенные деньги.

Мой рассказ про гоночную подвеску закрыл недостающие бреши в его картине мира.

Несмотря на нервозность, чувствовалось, что Иннокентий рад избавиться от них. Пусть с минимальным доходом. Наверняка над ним подтрунивали коллеги, и он будет заливать им, что продал амортизаторы в три конца. Тысячи за полторы.

Очевидно, что здесь на Южнопортовом автомобильном рынке крутились огромные бабки.

А это не могло не привлекать внимания разных проходимцев и мошенников.

Не приходится удивляться, что тут появились уголовники, аферисты всех мастей и вся эта «кидающая» шатия-братия.

Первое знакомства с теневым сектором российской экономики состоялось. Чуждая подавляющему большинству жителей нашей страны, теневая экономика была реальностью.

Сам авторынок оказался не таким уж страшным, как его описывали.

Всё-таки среди посетителей были не только легковерные бездари и тупицы, а также осаждающие их жулики и аферисты.

Основная масса состояла из обычных людей, если так можно было назвать тех, кто мог себе позволить купить автомобиль.

Теперь нужно было довести дело до конца. Надо постараться найти Серёгу и договориться с ним про подработку.

Я взял расписку, аккуратно сложил ее и убрал в карман. Уточнив, до которого часа работает Баклан, я отпер дверь и отправился на поиски Серёги.

Людей на рынке стало ещё больше. Я попробовал разыскать его взглядом в толпе, но понял, что это не реально.

Немного подумав, я решил вернуться к его «Победе» и подождать его там, если он ещё не уехал. Не отвлекаясь на продаваемые экземпляры, я двинулся в сторону автобусной остановки.

Оказалось, что я очень вовремя принял это решение. Недалеко от Победы толпа зевак наблюдала за конфликтом, который разразился между Серёгой и незнакомым здоровенным кавказцем.

Они стояли у капота перед машиной на проезжей части.

— Я тэбэ говориль, чтоби ти сюда не ходиль со своими чехлями? — оппонент моего нового знакомого держал его здоровенной волосатой рукой за грудки. Акцент выдавал в нём грузина.

Серёга пытался освободиться и что-то ответить, но пока у него это плохо получалось. В его глазах не было страха, но явно был слабее физически. Держись братец, я уже рядом!

— Я тэбе говориль, что это наше мэсто, ми тут работаем?

От толпы отделился второй и неожиданно разбил левую переднюю фару у Победы монтировкой. Потом он обернулся к Серёге

— Ми тэбя предупрэждали, что плёхо будит!

Он замахнулся и разбил вторую фару. Толпа, шокированная таким поведением, молчала. Всё понятно, Серёга нарвался на конкурентов.

Тот, который держал Серёгу за грудки, замахнулся и собирался ударить его наотмашь тыльной стороной ладони, но не сумел — я перехватил его руку.

— Всё генацвале, хорош! Отпусти его…

Грузин удивлённо повернулся ко мне.

— А ти кто такой, чтобы мне указывать?

Второй, с монтировкой в руке, тут же набросился на меня, но получил короткий прямой навстречу. Ра-а-аз-з-з! С оттяжечкой.

ведь когда он замахивался, то все его лицо было открыто, а подбородок приподнят на меня.

Лучше цели я в жизни не наблюдал. Мы были с ним примерно одного веса, поэтому я уже на замахе знал, что нокаутирую его.

Парень с монтировкой рухнул вперёд лицом к моим ногам. Металл как-то жалобно звякнул, ударившись о бордюр, а потом об асфальт.

У здоровяка выпучились глаза, он отпустил Серёгу и попёр на меня.

— Биджо! Да ты ох…

Но не успел договорить и обмяк, потому что я всадил ему троечку: правый в печень, левый свинг в ухо, и тут же завершающий крюк правой. Раз-два-три!

Бум-бум-бум. Всё произошло очень быстро. Здоровяк поплыл, его глаза пытались сфокусироваться на мне.

Он пару раз замесил впустую воздух огромными кулачищами, но я работал ногами, маневрировал и легко уклонялся от его колхозных замахов.

Кто-то из толпы начал звать милицию.

— Милиция, милиция, убивают. Тут человека убили!

Самое ироничное и раздражающее было то, что кричащий призвал милицию защитить того, кто напал на Серёгу и теперь лежал нокаутированный на асфальте.

Его с трудом можно было принять за труп — он уже приподнял голову и пытался встать.

Вдруг, как из-под земли выросли ещё несколько земляков тех двух мужиков, напавших на Серегу. Они пытались пинаться ногами, схватить и повалить нас на грунт, видимо, чтобы потом запинать толпой.

Но Серёга уже собрался, отвесил пару тумаков самому ближайшему, потом подскочил и поднял оброненную монтировку.

— Ну давайте, подходите, суки! — он тряс своим «оружием», готовый к атаке противников.

Пока Серёга сдерживал новоприбывших, я добил здоровяка. Очередной двойкой я разбил ему нос и губы, чем полностью деморализовал его.

Он теперь отказывался драться.

Грузин стоял, наклонившись вперед так, чтобы не запачкать одежду кровью, трогал разбитый рот руками и разглядывал свои окровавленные ладони.

Один из земляков попробовал напрыгнуть, но я сделал резкое движение на встречу, ложный замах разведенными в сторону руками с выставленной вперед головой.

Мой оппонент сначала отшатнулся, а потом подался вперед, в надежде попасть в подставленную голову.

Именно это я ждал. Легко увернувшись, я контратаковал. Короткий хук сбил его с ног.

Больше желающих нападать на меня с Серёгой не нашлось.

— В машину, быстро!

Серёга уже отпирал свою водительскую дверь. Ещё через секунду я сидел на пассажирском сидении в заведенной белой Победе.

Воткнув вторую передачу он резко тронулся с места. Резина со страшным скрипом успела пробуксовать, сделать несколько оборотов на месте и выпустить облако дыма.

А потом Победа рванула вперёд и стала резво набирать скорость.

— Ни хрена себе! Это же не заводской движок? — я пислушивался к необычному звуку работы мотора.

— Нет, конечно! — Серёга гордо погладил машину по панели приборов, — постаивил фордовский. Коробку передач тоже. Машина — зверь!

— Где раздобыл? — спросил я оглядывась, чтобы посмотреть нет ли за нами погони. Но судя по всему, нападавшие были полностью декассированы и не собирались нас догонять.

— На чехлы обменял.

Но далеко отъехать мы не успели. На следующем перекрестке милицейская Волга с включенной мигалкой в виде синего колпака села на хвост и приказала принять вправо и остановиться.

— Откуда вы взялись, черти? — выругался Серега.

Когда мы остановились Двадцатьчетвёрка объехала Победу и встала впереди, перегородив нам путь.

Нас доставили в опорный пункт. Местные менты не горели желанием заниматься нашим делом и заставили писать объяснительные по поводу разбитых фар и драки.

Ещё по дороге в отделение мы успели в общих чертах обговорить стратегию. Серега попросил не указывать, что мы видели, как нам били фары.

По неписаному закону, действующему на авторынке, прибегать к помощи милиции для разрешения конфликтов считалось очень дурным тоном.

— Вали всё на меня, говори, что разнимал.

Вряд ли после такого, кто-нибудь с Серёгой захотел бы иметь дело. Ведь сегодня сдал конкурентов, а завтра менты потребуют сдать своих клиентов.

В общем мы более или менее синхронно соврали. Опрашивали нас с Серёгой по отдельности. Из моих показаний следовало, что я увидел, как неизвестные напали на Серёгу, полез разнимать.

Кто разбил. я фары не видел, добавить к сказанному нечего. На рынок приехал посмотреть на машины из любопытства. Работаю на автобазе Академии Наук, интересуюсь гонками и всем, что связано с автомобилями.

— А ты, это, вам там никому резина на легковушку не нужна? По своей цене отдаю, — с надеждой в голосе спросил милиционер, когда услышал, что я помощник автослесаря на автобазе.

— А что за резина?

— Да, Пирэлли. На Жигуль. Говорят — дождевая. Только на кой ляд она мне? Стоит как вагон золота, а толку-то от нее ноль.

— Надо поспрашивать, а почем?

Он назвал цену. Вот так денёк. Нормальный улов. Резина редкая, но вполне могла быть использованна в гонках. Цена действительно подходящая.

— Телефончик дадите? Думаю, что могу вам помочь.

— Да? Записывай служебный. Только по телефону про резину не надо. Просто скажи, что ты с автобазы Академии наук. Я сразу пойму, что это ты. Если найдёшь, кто берёт, просто скажи по телефону «берём». а там договоримся, как встретиться. Лады?

— Лады.

В самом начале гайцы выписали Серёге штраф за езду с неисправными световыми приборами.

— Я тебя довезу. Говори куда. Можно сказать, что ты меня спас от неминуемого позора и я перед тобой в неоплатном долгу.

— В оплатном, не надо довозить, подкинь до метро, — мне было немного неудобно, — тебя из-за меня ещё раз оштрафуют.

— Никакого метро, только до дому. Говори адрес, — мой новый приятель улыбнулся, достал из бардачка атлас автодорог, — а насчёт штрафа — не оштрафуют. За одно и тоже нарушение дважды не штрафуют. Тут вам не Америка, тут у нас Советский Союз.

— Ну хорошо, тогда вези на Вавилова.

— О, отлично. Мне как раз в ту сторону. Нашёл, что искал? Встретился с Бакланом?

— И да, и нет.

— Это как? — удивился Серёга, выбрав маршрут и спрятав справочник обратно в ящик для перчаток.

— Как раз хотел об этом с тобой поговорить. Мне нужна твоя помощь.

Он помолчал, потом спокойно спросил у меня:

— Сколько?

— Не-не, ты не так понял, деньги мне, конечно, нужны, но не в долг. Готов учиться у тебя шить чехлы. Мне нужно заработать сто рублей.

— Сто рублей? Чего так мало? — он засмеялся, — на сто рублей машину не купишь. Я видел, как блестели твои глаза. Особенно когда ты смотрел на Мерс.

— Мне амортизаторы нужны для гонки, для команды.

— Амортизаторы?

Я подробно рассказал, про ситуацию, переговоры с Бакланом и Володей из Совтрансавто.

— Это ты его классно заболтал, ценю — Серёга посмотрел на меня с нескрываемым уважением, — а что у ваших в гараже нет денег?

Я объяснил, что действую на свой страх и риск, потому что человек, принимающий такие решения, Трубецкой, в отъезде. Может, и не выплатят полную сумму, но мне нужно утереть нос нашему гонщику, Николаю Соменко.

— Мы вот как поступим. Не нужно ждать неделю. Сейчас поедем, заберем твои деньги, я тебе дам ещё сотню сверху. Вернёмся к Баклану, расплатишься и заберёшь у него свои амортизаторы.

Я хотел было возразить, но он остановил меня.

— Ты слушай, слушай. Не торопись. После Баклана поедем ко мне, я тебя начну учить шить. Если очень постараемся, то недели за две научишься. По-другому не выйдет. Но ты не переживай, я тебе дам заказы. У меня сейчас всё на месяц вперёд расписано. Нам с тобою на наш век хватит. Договорились?

Мы хлопнули по рукам.

— Поедем к Баклану? А грузины? Может, лучше я сам? — спросил я, думая о том, что произошло.

— Грузины там сегодня больше не появятся. Они уже пошли в ресторан «Арагви» бабки тратить. Пить вино и закусывать шашлыком.

— Кстати, что они от тебя хотели?

— Ну как тебе объяснить. Они как Данглар и Фернан граф де Морсер против Эдмона Дантеса в Графе Монте Кристо. Если у мужчины есть что-то стоящее, то всегда найдётся другой мужчина, который захочет это отобрать. Но тут с вариантами.

— И какие варианты?

— Или отдать, или поделиться, или сражаться за своё.

— Ты, я так понимаю, выбрал последнее?

— Стопудово! Они мне ещё ответят! Они не знают, с кем связались! С Юрким!

Я вопросительно посмотрел на Серёгу.

— Меня в армии звали «Юрком». Это из-за моей фамилии Юрченко, можешь меня так называть.

— Хорошо.

— Как ты сказал, тебя представили Баклану? Академик? Можно я тоже тебя так буду время от времени называть?

— Валяй.

— «Юрок и Академик»!

Он мечтательно улыбнулся, провел ладонью перед собой выше уровня глаз, будто представил вывеску предприятия.

— Слушай! Идея! У меня гениальная идея! Ты сказал, что живёшь в вагончике?

— Пока, да.

— Так это же отлично. Как думаешь, мы сможем к тебе в вагончик поставить швейную машину?

— Серёг, не забудь, что мне только подработать нужно, — я посмеялся в ответ, — ты это, губы не раскатывай. Я не собираюсь открывать подпольный цех по пошиву чехлов.

Он непонимающе уставился на меня на мгновение, потом снова стал смотреть дорогу.

— Чувак, а кто сказал, что я имею в виду цех? Может быть — «Юрок и Академик» это название нашей гоночной команды? Как тебе название?

— Ну если это название команды, то сойдёт. — Мне нравился Серёга, несмотря на его хитрецу.

— А может и цех, и команда, мы же ещё окончательно не решили, чем будет заниматься наша многопрофильная фирма? Кстати, встречный вопрос, где ты так научился драться?

— Хочешь научу? Могу учить тебя мочить негодяев в порядке обмена профессиональным опытом. Ты мне технологию кройки и шитья, а я тебе технику бокса.

Мы сгоняли за деньгами ко мне, заехали в гараж к Серёге, быстро поставили запасные блюдца-линзы взамен разбитых на фары. В гараже у него стояла немного запылившаяся швейная машина серого цвета.

— Вот! Двадцать второй класс. ПМЗ. Цены агрегату нет. Как раз у тебя поставим и начнём учиться. Полюбуйся! В комплекте стол, двигатель pоднoй, адаптированный под двести двадцать вольт, автомат включения. Идеальна для толстой кожи, кожзама и плотных мебельных тканей. Подольчанка, одним словом.

Мы загрузили машинку со столом в Победу и рванули обратно в Южный Порт.

Потом забрали амортизаторы у Баклана — ему показалось, что он продешевил, раз я так быстро собрал недостающую сумму.

Иннокентий, Южнопортовый магнат, промышлявший продажей запчастей из-под полы, пригрозил мне не делать никаких скидок в будущем, но всё же остался доволен тем, что избавился от неликвида.

На рынке Серёга получил ещё один заказ от перекупщика, который просил срочно обновить салон Волги толи морковного, толи желто-коричневого цвет.

Заказчик утверждал, что это была списанная машина, возившая несколько заместителей министра, чёрт знает как, попавшая в руки к частникам, в совершенно плачевном состоянии. Особенно салон.

Мы с Серёгой заглянули внутрь.

Такое ощущение, что под конец на ней возили дрова. А может, и вправду возили. И владелец был не заместитель министра, а председатель колхоза. Правду уже всё равно не узнать.

За срочность полагалась надбавка в двадцать процентов. Именно на этой машине Серёга решил учить меня ремеслу, потому что по его мнению, она была убита в хлам и хуже ей уже при всём желании не сделается.

— Если не хочешь покупать новые передние кресла и задние сидения, то чудес от меня не жди. Сразу предупреждаю. — он высунулся обратно из салона машины и беседовал с заказчиком, — я из говна конфетку делать не умею. Выглядеть после обновы будет получше, но пружинам уже хана, поролону тоже. Так что прошу прощения.

Он показал на выпирающее остриё обломанной пружины, холмиком торчащее из спинки.

— Та, мне лишь бы продать. Мы ее перекрасим, пошаманим, ну чтобы хоть чуть посвежее стала. А то вообще никто на неё смотреть не хочет. Ещё и цвет не ходовой. Она с этой охрой, как пассажирский Икарус, сука, выглядит.

— Ну краска — это не мое дело, но зато на этой «золотой охре» ржавчина почти не видна. В общем, я предупредил — идеально не будет. Чтобы потом без претензий.

— Конечно, какой вопрос.

— Ну раз какой вопрос, то с вас сто восемьдесят рубликов. Деньги вперёд.

— А можно после пошива? Свои же люди.

— Можно, но деньги вперёд. Или шей у грузин.

— Нет-нет, ты что? — он полез в лопатник, — грузины вообще охамели. Двести пятьдесят зарядили. Ещё ждать дней двадцать, очередь, говорят. Я тут со всей тачки столько не наварю.

Серёга посмотрел на меня.

— Вот теперь понял, почему они хотят Эдмона Дантеса отсюда убрать? — спросил он у меня.

— Понятное дело — чтобы всё Сучье Болото под себя подмять и хреначить по двести-триста рублей за комплект.

— Правильно, чтобы самолично распоряжаться всеми чехлами тут.

— Что за Эдмон? Армянин, что ли? — пытаясь вспомнить мастера по пошиву чехлов с таким именем, растерянно поинтересовался заказчик, — что-то знакомое.

— Ага, армянин. Ты это, если грузины вдруг спросят, где заказал, так и скажи у Эдмона. Про нас ни слова. В контрах мы с ними. Нам-то по фиг, тебе сиденья порежут и фары побьют

— Какой вопрос, Юрок, я язык за зубами держать умею. Может, пока сто пятьдесят? — он достал из портмоне три пятидесятирублевые купюры.

Но Серёга заглянув в отделения кошельл ловко залез в одно пальцами и извлек оттуда три красные десятки.

— Может и сто пятьдесят, но деньги вперед. Жди, постараемся к следующим выходным сделать.

— А пораньше?

— А пораньше, у грузин дней через двадцать.

Заказчик грустно вздохнул и по очереди пожал нам руки. Контракт заключён.

Мы снова поехали ко мне на автобазу.

Как ни странно, но мне удалось договориться с вахтером на проходной, чтобы Серёгу пропустили на территорию на его Победе. Я сказал, что привёз вещи из дома и тащить их тяжело и далеко.

— С тебя пузырь, Каменев, — сказал дед вахтер, видимо,надеясь прибуухнуть в субботний вечер, — только одной ногой к вагончику и тут же обратно. Смотри у меня!

Серёга наблюдал за моими переговорами из окна Победы.

— Ну ты и красава, Академик, — похвалил меня новый друг, когда увидел, как вахтер опустил трос, преграждающий въезд и выезд и пропустил Победу, — из камня воду выжмешь!

— Да вот не знаю выжму ли. Он бутылку запросил, а у меня с деньгами пока голяк.

— Не боись, счас всё порешаем. Давай только выгрузимся.

— Да не, неудобно ты и так много для меня сделал. Я потом сам с зарплаты ему куплю.

— А до зарплаты совсем без денег?

— Были, но меня обчистили.

— Кто? Тебя? Удивил так удивил.

Пока ехали, я вкратце рассказал про свои приключения в музее траурного поезда и про Генку ловкача.

Серёга меня молча выслушал. Мы быстро перетащили в вагончик наш груз. Потом поехали в магазин.

Серёга сам пошел в винно-водочный отдел и купил чекушку. Когда мы подъехали к воротам базы, он попросил меня подождать в салоене и вышел.

Пока он ходил к вахтеру, я вспоминал, как причудливо сложилась последняя неделя.

Ещё несколько дней назад я не имел ни работы, ни денег, ни документов.

Теперь же у меня в вагончике лежали гоночные амортизаторы «Кони», которые не мог достать лучший из лучших снабженцев Академии Наук.

Ещё там лежали крутая швейная машинка, куски тканей и кожи из которых я научусь шить чехлы.

У меня была работа, о которой я раньше только мог мечтать. Сегодня у меня появился новый друг.

Ко всему прочему у меня ещё есть договорённость на покупку дождевой гоночной резины Pirelli у милиционера.

Правда, не стоило забывать, что впереди меня ждал суд.

Вернувшись из здания проходной,он уселся на водительское место и завел двигатель со словами:

— Порядок! Дед обещал на работе не пить, сказал, что будет ждать, пока мы вернемся.

— Откуда? — я недоумевал.

— Ну как откуда? Поехали в музей Ленинского Паровоза или как он там правильно называется.

— Блин, давай я сам, потом. Думаешь, пацан ещё там ночует?

— Поехали. Не просто думаю, а уверен в этом!

— Тогда надо для него немного конфет взять.

— Уверен? Может, лучше ремня?

После того как Юрок вышел из кондитерского отдела, Победа тронулась и плавно понесла нас по летним улицам вечерней Москвы.

Субботний город был пустынен. Москвичи предпочитали проводить его на дачах или у себя дома. Машин почти не было, и Серёга минут за пятнадцать домчал нас до Кожуховской улицы.

К зданию музея можно было свободно пройти по пустынному скверу. Группа подростков лет пятнадцати бренчала на гитаре у скамейки, и им до нас не было никакого дела.

Когда мы дошли до основного входа, из которого я с позором бежал неделю назад, то остановились.

Я постарался прикинуть, с какой стороны здания расположено то самое окно, ведущее в подвальный этаж.

— Что стоим?

— Не могу сообразить, с какой стороны он залезал внутрь.

Периметр задания имел ломаную геометрию.

— Это точно здесь?

— Точно. Серёг, давай, ты пойдёшь справа, а я слева, — предложил я Юрку, — увидишь небольшое окно с решёткой ниже уровня земли, стой и жди меня. Только не заглядывай внутрь, ещё спугнём Генку.

— Добро! Так и поступим.

Мы разошлись, обходя задание с разных сторон. Уже смеркалось, и в наступивших сумерках я увидел очертания двух фигур. Взрослого и мальчика.

Я ускорил шаг и услышал голос Серёги:

— Академик, ну-ка глянь, не тот ли это директор гостиницы при Музее, который сначала приютил тебя, а потом обчистил?

Мальчишка, пытаясь вырваться из цепкого захвата, пршипел злобно сверкая глазами:

— Пусти меня, сволочь!

Это был Генка собственной персоной.

следующая прода уже скоро в 0–04