Скованный огонь

ГЛАВА 2

В своей кольчуге со щитом, копьем и другим оружием Аот выглядел как воин и надеялся, что именно так его и увидят жители Лутчека. Но те почти сразу же стали шептаться у него за спиной и делать знаки, отводящие порчу. Всадник подозревал, что Лютен или Зан-Акар пустили слух, что на самом деле он был боевым магом.

После этого Аот прекратил возглавлять пешее патрулирование. Нет смысла волновать местных жителей еще сильнее. Вместо этого он и Джет решили осмотреть город с высоты.

Восточный ветер отнес их в храмовый квартал, где позолоченные купола храма Вокин, богини торговли, сияли в конце торговых рядов. На другом конце стояла обитель Амонатора, повелителя солнца, с огромными солнечными часами перед ним.

Проходившие мимо устройства сектанты Чазара пели и играли на барабанах. Некоторые из них несли малиновые знамена. Остальные же объединили свои усилия, чтобы оживить дракона, сделанного из красной ткани. Скача внутри, они заставляли его извиваться как змею.

Сначала на это никто не реагировал. Затем полдюжины священников в желтых мантиях вышло из храма Амонатора. Тучный повелитель солнца во главе священнослужителей, облаченный в одежду, отделанную золотом и янтарем, начал пламенную речь.

— Спустись ниже, — сказал Аот. — Давай послушаем, что он говорит.

Джет спикировал и сел на крыше обители Красного Рыцаря, сравнительно небольшого здания, которое со своими зубчатыми стенами и барбаканами больше напоминало крепость, а не храм. Аот надеялся, что покровительница стратегов простит собрата-командира за такое вторжение.

Никто из смертных, похоже, не заметил его присутствия. Священники солнца и реагирующий на них дракон сектантов уже привлекли всеобщее внимание.

— Драконы не боги! — заявил повелитель солнца, повысив голос, чтобы все могли его услышать. — А ваша демонстрация в этих священных стенах является оскорблением для истинных богов!

— Чазар спас свой народ, — ответила худощавая девочка-подросток во главе процессии. Она нарисовала алые символы у себя на лбу и щеках и имела болезненно-лихорадочное выражение лица. Кто-то набросил красивую ярко-красную мантию поверх ее потрепанной одежды. — Кроме того, он восставал из мертвых. Так делают боги. И теперь, когда мы нуждаемся в нем, он снова придет. Нам нужно лишь верить.

— Дитя, ты не понимаешь, о чем говоришь. Ты не в состоянии понять. Тебе не хватает выучки.

— И я рада этому. Потому что вижу, что все, что дает обучение — делает тебя слепым к истине.

Верховный жрец глубоко вздохнул.

— Направь свою веру на Хранителя Желтого Солнца и прочие силы света. И на Героя Войны, которую они назначили управлять нами. Вот кто спасет тебя.

— Когда? — выкрикнул мужчина со шрамами от оспы на лице. — Трескель и Высший Имаскар и мерзкие волшебники уничтожают нас! Чего же твои боги и Шала Каранок ждут?

— Возможно, — ответил жрец, — они ждут, пока их люди прекратят вести себя таким образом — прекратят это кощунство и вероотступничество.

Демонстранты завопили в ответ, насмехаясь над ним.

— Дети мои, — начал жрец солнца, — я пытался образумить вас. Поскольку вы отказались внемлить мне, придется прибегнуть к более радикальным мерам.

Он подозвал младших жрецов. Некоторые замешкались или встревожились, но все же подчинились.

— Они не посмеют, — сказал Джет, не веря в происходящее.

Но они посмели. Жрецы пытались выполнить какой-то ритуал, который должен был бы наказать толпу в паре шагов от них. Наверное, они решили, что поклонники Чазара будут просто стоять и ждать, пока ритуал не закончится.

Если это так, то жрецы были обречены на разочарование. Худощавая девочка — видимо, сектантская пророчица — пронзительно закричала:

— Остановите их!

Она рванула вперед, и толпа хлынула за ней.

Джет понял, чего хочет Аот, благодаря их псионической связи, или просто знал, что от него требовалось. Спрыгнув с крыши, грифон издал визг, который заставил некоторых людей застыть на месте. Аот направил длинное копье, служившее ему и оружием, и посохом, произнес команду, и сотворил преграду, потрескивающее желтое пламя, между сектантами и священнослужителями.

Это застало врасплох бегущих, заставив их споткнуться и остановиться. Служители Амонатора тоже затихли.

Тогда Джет сделал пару низких кругов над толпой, будто выбирал, кого бы схватить в свои когтистые лапы и прикончить. Нахмурившись, Аот старался выглядеть таким же пугающим.

Когда он решил, что их маленькое представление сделало достаточно, то посадил грифона на верхушке солнечных часов. Видимо, сегодня был день порчи собственности богов.

— Капитан! — позвал верховный жрец солнца.

Аот спешился.

— Если кто-нибудь сделает хоть шаг, — сказал он якобы Джету, но достаточно громко, чтобы все его услышали, — убей!

Грифон присел и осмотрелся, будто все, чего он хотел — перелететь через огненный барьер и наброситься на демонстрантов. Затем Аот подошел к краю солнечных часов и посмотрел вниз на человека, поприветствовавшего его.

— Я Даэлрик Апатос, — сказал жрец, — распорядитель обители Хранителя. Спасибо, что сдержали этот сброд.

Даэлрик казался скорее раздраженным, чем благодарным, но, наверное, не стоило обращать на это внимания.

— Я здесь именно для этого, распорядитель. Для поддержания мира.

— Попридержите их еще какое-то время, и я со своими священнослужителями закончим проклятие.

— В этом нет необходимости.

Даэлрик моргнул.

— Уверяю вас, это мягкое наказание. Оно будет не страшнее солнечного ожога.

— А я уверяю вас, что если вы снова начнете молиться, я потушу огонь, взберусь на своего грифона и оставлю вас и церковь Чазара выяснять отношения.

Верховный жрец усмехнулся.

— Не стоило ждать благочестия от такого как вы. Герой Войны узнает о том, как вы отказали мне в час нужды.

— Держу пари, что так и будет, — Аот ходил по краю солнечных часов. Заглянув за шипящую стену огня, по-прежнему горевшую и ничем кроме магии не подпитываемую, он обнаружил пророчицу: — Раз я узнаю имена, не назовете ли свое?

Девчонка выпрямилась еще сильнее, показывая, что не боится.

— Галония.

— Что ж, Галония, ты и твои друзья отправляются шествовать в другое место.

— Этот город в равной степени принадлежит и нам, и этим жрецам. У нас есть право ходить по улицам. Любым улицам, включая и эту.

— Я офицер городской стражи, что означает, что у тебя есть право ходить там, где я скажу. А теперь идите, иначе следующая стена огня обрушиться на ваши головы.

Галония испытывала его взгляд еще какое-то время, а затем коротко кивнула. Она повернулась и увела прочь за собой колону. Сектанты последовали за ней, но не без неприличных жестов, демонстрировавших их недовольство Аотом.

Жрецы были более сдержаны в этом плане. Но их каменные лица выражали то же недовольство.

— Как мило, — сказал Джет. — Хоть в чем-то они согласны.

Гаэдинн заметил три огонька рядом друг с другом дальше по темной улице. Он направил Эидер, своего грифона, названного так, из-за своей парадоксальной любви к плаванью, нехарактерной для ее вида, вниз.

Фонари принадлежали патрулю — местному, не Братства. Их огни обнаружили выпотрошенный труп. Зеваки, некоторые в пижамах, собрались поглазеть на это. Несколько человек громко вскрикнуло, когда Эидер приземлилась. Грифон одарил их взглядом, полным отвращения.

Как только Гаэдинн спешился, он учуял запах пролитой крови и нечистот.

Судя по валявшемуся деревянному ведру и колодцу, который был в двух-трех шагах отсюда, человек шел за водой. Убийца оставил зеленый отпечаток на каменной кладке, окружавшей отверстие.

Всадник поискал сержанта, возглавлявшего патруль. Им оказался недалекий с виду мужчина, который явно прибавлял в весе — даже нижняя пряжка его кожаного доспеха была не застегнута, поскольку слишком сильно пережимала его дряблое тело. Лицо сержанта в свете фонарей было бледным; мужчина постоянно сглатывал, стоя над телом.

— Когда это произошло? — спросил Гаэдинн.

Пухлый сержант покачал головой.

— Да кто его знает?

Рыжеволосый лучник присел, чтобы изучить останки. Он провел большую часть своей юности в качестве заложника у эльфов из леса Юир. Это был печальный опыт, особенно когда его отец продолжил вести себя неподобающе, что заставило похитителей всерьез задуматься над убийством мальчика. В конце концов, зачем еще нужны заложники? Но это научило Гаэдинна ориентироваться в лесу и читать следы; для него труп выглядел так, будто его разорвали когтями, а не изрезали клинками. Но это еще не означало, что человек не мог сотворить подобное.

Гаэдинн поднялся и махнул рукой в сторону зевак.

— Вы их допросили?

— Если бы кто-нибудь из них видел убийцу, то они бы тоже были мертвы.

— Нет, если убийца их не заметил, — ответил всадник. — Итак, вы допросили их?

— Нет.

— Что ж, кому-то стоит этим заняться или, по крайней мере, убедиться, что никто не пропал. Остальным нужно попытаться найти след убийцы. Я посмотрю с воздуха… — он не сразу заметил угрюмый взгляд сержанта. — Что не так?

— Возможно, ваши летающие звери и причудливые доспехи впечатлили Никоса Кориниана, но вы ничем не лучше нас, и мы не будем выполнять ваши приказы.

— Друг мой, я понимаю, что я не твой командир, и я бы никогда не стал учить вас как выполнять вашу работу, если бы вы ее выполняли. И как это будет выглядеть, когда ты доложишь об этом тому, кто командует вами?

Сержанту каким-то образом удалось одновременно выглядеть и уязвленным и робким.

— Просто… мы привыкли к мертвым телам, но не таким…

— Я понимаю, — смягчился Гаэдинн, оглядывая ближайшие улицы и извилистые переулки, а затем перевел взгляд на стражников. — Нам нужно разделиться, чтобы иметь хотя бы крошечный шанс поймать убийцу.

— Не у всех из нас есть фонари, — сказал один из стражников.

— Так найдите их, — скомандовал всадник. — Немедленно! Ради всего святого, убийца лишь немного опережает нас.

И тут он понял, что этого-то они все и боятся. Никто не хотел отправляться в погоню за негодяем. Только не в одиночку и не в темноте.

— Этот сукин сын, скорее всего, направился назад в квартал волшебников, — сказал другой стражник. — У нас будет больше шансов выследить его, если мы отправимся туда.

— У нас нет ни малейшего понятия, куда он направился, — Гаэдинн отвернулся от стражников. — Ищите, как считаете правильным. Главное — ищите. Затем встретимся здесь.

Он поспешил назад к Эидер и запрыгнул в седло. Грифон побежал рысью, хлестнул крыльями и взлетел.

Всадник уложил стрелу на свой лук и, направляя Эидер коленями, по спирали поднялся над колодцем, ища хоть какое-то движение на крышах и в воздухе.

Первое время он был настроен оптимистично. Насколько Гаэдинн помнил, единственный свидетель утверждал, что убийца скрылся с предыдущего места преступления по крышам, даже если так называемый свидетель не был уверен, перепрыгивал преступник крыши или перелетал их.

Но все, что Гаэдинн обнаружил, было не тем, что он искал: летучие мыши, совы, бегающие по крышам крысы, пожилой астролог, опиравшийся на скрюченную трость, смотревший на луну и раскинувшиеся облака ее сверкающих слез. И когда Эидер прочесала большую часть района города, пришлось признать, что добыча ускользнула от них.

Лучник надеялся, что стражникам повезло больше. Ему пришлось расстаться с этой надеждой, когда он вернулся к колодцу и увидел стражников, слонявшихся вокруг с пустыми руками.

— Бесполезные, — поглумился один из зрителей, обращаясь к своему товарищу, достаточно громко, чтобы Гаэдинн смог услышать.

— Нам нужно прогнать их, — заявил Рэндал.

«Да!» и «Правильно!» — ответили остальные.

Но Теризей спросил:

— Почему?

Светловолосый и долговязый, неумелый в играх, вечно задающий вопросы — в этом был весь он. Иногда из-за этого он казался умным, а иногда — совсем наоборот.

В любом случае, у Рэндала был ответ для него, ведь он всегда внимательно слушал своего отца когда тот говорил — вернее, вопил — на эту же тему.

— Они ходят с важным видом и притесняют людей вокруг себя так, будто этот город принадлежит им. Они обычные наемники — животные, которые убивают ради звонкой монеты.

Теризей пожал плечами.

— Не похоже, что они отличаются от обычной городской стражи. Стражники избили одного пьяницу до смерти дубинами, после того как он отказался опустить нож.

— О, разница есть, — ответил Рэндал, хотя и не понимал, в чем конкретно она проявляется. — Так ты с нами или испугался?

— Я помогу, — сказал Теризей, как и ожидал Рэндал. Долговязый блондин может и думал не так, как все его друзья, но он высоко ценил свое членство в «Черных Осах». В густонаселенных районах, где жили их семьи, если ты не был в банде, ты был никем. Нельзя быть в «Осах», если ты боишься принять вызов.

Рэндал повел свою банду вниз по затхлому, усеянному мусором переулку, выходящему на улицу. Изучив распорядок противников, он знал, что отряд наемников вот-вот пройдет по этому перекрестку.

В скором времени послышался звон доспехов и топот ног, шагающих в унисон. «Черные Осы» вытащили камни из своих карманов и мешков на поясах.

Рэндал достал нечто получше, ведь его отец научил сына управляться с пращей. Он снял ее с груди — там же носил ее и его старик. Праща позволяла с силой метать камни. Отец часто говорил, что это гениальное орудие войны, хотя Рэндал подозревал, что это было справедливо только для минувших лет.

Солдаты появились в поле зрения. Дворф с копьем в руках и каким-то топором за спиной вел весь отряд.

Старик говорил, что дворфы это такое же зло, как и волшебники. Они занимаются таким же дьявольским искусством. Рэндал метнул камень в маленького воина, и его друзья тоже бросили свои.

Снаряды забарабанили по щитам, шлемам и доспехам. Часть наемников выстроилась в шахматном порядке. К разочарованию Рэндала, никто не упал.

— Вот они! — крикнул дворф. Он развернул свое копье, видимо, чтобы атаковать древком, а не острием. Затем он и остальные солдаты стали наступать.

Рэндал и его друзья развернулись и бросились наутек. Он был возбужден — не испуган — ведь знал, что они смогут оторваться. «Осы» не были одеты в тяжелые доспехи, и они знали эти переулки так, как ни один чужак.

Они свернули несколько раз, и затем Рэндал обернулся. Наемников нигде не было видно. Он махнул рукой с пращей над головой и скомандовал остальным остановиться.

Все усмехнулись и, восстановив дыхание, хлопали друг друга по спине. Даже Теризей, который опять задал вопрос.

— Что теперь?

— В смысле? — ответил Рэндал, убирая мокрые от пота волосы со лба. — Все заново!

Они прокрались проулками, устроили вторую засаду и снова сбежали. Новое нападение оказалось еще более волнующим, но, тем не менее, этого было недостаточно. После двух атак, некоторые воины в доспехах были окровавленны и в синяках, но все они были на ногах. Несомненно, праща была способна на большее. Во время тренировок она выбивала куски из каменной стены.

— Еще раз, — скомандовал Рэндал.

— Ты уверен? — спросил Теризей. — Теперь они будут ждать нас.

— Это не важно, — ответил он. — Мы умнее и быстрее их.

Все действительно указывало на это. И заставляло удивляться, как это Братство Грифона вообще побеждало в битвах.

Рэндал и другие «Осы» прошли узкое, затемненное пространство между двумя зданиями. Впереди появился первый ряд чужеземцев. Рэндал поцеловал камень на удачу, посвятив Ловиатар, богине наказания, негласную молитву, и запустил снаряд в полет.

Его цель прижала руку к своему глазу. Кровь хлынула между пальцев солдата, и он завалился вперед.

Рэндал хихикнул. Он и остальные «Осы» развернулись, и собрались было бежать, но замерли. Каким-то образом дворф и трое его людей прокрались к ним за спину.

Было бесполезно бежать в обратную сторону, ведь остальные наемники уже заблокировали противоположную сторону улицы. Все, что «Осы» могли сделать — попытаться проскочить мимо дворфа и его союзников.

Теризей и еще один парень так и сделали. Чужеземцы уложили остальных на землю. Некоторые махали такими же дубинками, как у стражи, прочие — били и кололи тупой стороной копья. Казалось несправедливым, что стражники так проворно орудовали длинными копьями в переполненном людьми пространстве.

Рэндал сделал вид, что бежит влево, а сам рванул вправо, но наемника, стоящего перед ним, одурачить не удалось. Он бросил свою дубину и выхватил длинный тонкий кинжал из своего ремня.

Двое столкнулись. Какой-то шок охватил Рэндала. Его ноги подкосились и уронили его спиной в грязь. Он услышал грохот и свистящий звук. Что-то мокрое было у него в горле и во рту, оно душило его, и парень выкашлял целый ком этого.

Дворф отбросил свое копье и щит, опустился на колено и прижал руки к торсу Рэндала. Сам же парень, чьи мысли замедлились и казались туманными, осознал, что наемник пронзил его, а дворф — злобный, любящий магию дворф! — пытался остановить кровотечение.

— Проклятье! — прокричал он. — Они же просто дети. Как, по-твоему, город отреагирует на это?

— Этот мелкий ублюдок выбил Фодеку глаз, — ответил воин, сжимая окровавленный кинжал. — У него была праща, а праща — это смертоносное оружие.

Выплюнув еще немного крови, Рэндал радовался, что хоть в чем-то его отец оказался прав.

Джесри ворочалась и крутилась, пока ей это не надоело. Она выругалась, поднялась со своей узкой провисающей кровати, поморщилась от холода, проникшего в ее комнату, и быстро оделась.

Что теперь? В захудалом домишке было тихо, за исключением похрапывания семейства, которому пришлось выделить комнату волшебнице по требованию Героя Войны. Джесри не решилась заниматься своими делами в доме, боясь разбудить хозяев. Одно только ее присутствие причиняло достаточно неудобств.

Единственной альтернативой было выйти на улицу, и от этой перспективы у нее во рту пересохло, а пальцы задрожали. Девушка ненавидела себя за этот страх.

Несмотря на все старания Братства держать все под контролем, Лутчек был действительно опасным местом. Город призирал таких как она. Но Джесри больше не была беспомощным ребенком. Она была могущественной волшебницей и солдатом-ветераном, который лично пережил все ужасы Тэя, и она не позволит этой жалкой помехе сдерживать ее.

Она набросила накидку, завернулась в свой плащ и взяла посох из черного дерева, инкрустированного золотыми рунами. Затем волшебница сделала глубокий вдох и открыла дверь.

Шрам, ее грифон, спал, свернувшись под навесом сбоку дома. Джесри захотелось разбудить животное и взлететь, но она понимала, что это было бы не тише, чем провести жертвоприношение внутри дома. Лучше пройтись по улицам, пока те не прекратят ее пугать.

Девушка двинулась вперед под сверкающей россыпью звезд, которые заставляли квартал волшебников с его грязными поломанными окнами выглядеть еще печальнее. Железная окантовка на ее посохе еле слышно стукнула по замерзшей грязи. Волшебница попросила ветер предупредить ее, если кто-нибудь появится поблизости с ней на улице, а тот, в свою очередь, прошептал, что так и сделает.

Спустя несколько ударов сердца ветер дал знак. Он не мог говорить или даже мыслить на языке смертных, но после многих лет тренировок Джесри без труда понимала его.

И ей понравилось, что она узнала. Потому что, как бы печально это ни звучало по отношению к природе человека, но одним из самых эффективных способов борьбы со страхом было вселением страха в кого-нибудь другого.

Ветер привел ее к узкому трехэтажному дому на границе квартала. Две темные фигуры как раз вылезали из двустворчатого окна.

Некоторые бы посчитали странным то, что взломщики будут выбирать своими жертвами магов, которых они должны были бы бояться. Но опытные специалисты воровских гильдий Лутчека знали, в каких домах живут истинные волшебники, а в каких — обладатели лишь намека на магические способности. Они также знали и то, что городская стража редко проявляла особое рвение, расследуя преступления в квартале волшебников.

Оставаясь незамеченной в темноте, Джесри готовилась нанести удар. Ей пришлось признать, что падение с третьего этажа может покалечить или даже убить человека. Так что она дождалась, пока они не спустили достаточно низко, и сказала ветру направить на них порыв достаточной силы, чтобы сбить их с их насеста.

Один из воров пронзительно закричал, приземлившись. Оба сильно ударились и какое-то время лежали неподвижно, а затем начали подниматься.

Джесри пробормотала заклинание, нарисовав двумя пальцами круг, и закуталась в пелену белого света. Она должна была отразить брошенный кинжал или выпущенный дротик, но волшебнице нужна была в основном из-за свечения. Девушка знала, что с ее сияющей аурой, янтарными глазами, смуглой кожей и золотистыми локонами, которые раздувал ветер — видимый только ей — она выглядела весьма впечатляюще. Возможно, достаточно впечатляюще, чтобы заставить пару грабителей сдаться без лишней суеты, вызванной ее появлением и проявлением магической силы.

Но нет. Они развернулись и побежали, и тут она поняла, что ей это нравится. Теперь у Джесри была причина поиздеваться над ними еще немного.

Она подняла свой посох, и два бело-голубых луча выстрелили из его конца, поражая каждого вора в спину. Они зашатались и снова упали.

Волшебница подошла ближе, пока ее жертвы дрожали, пытаясь подняться.

— Вы пока что легко отделались, — заявила Джесри, пока ее аура защиты пропадала, — но мое следующее заклинание заморозит вас до мозга костей.

— Г-г-г-грязная в-ведьма, — прорычал вор, что лежал справа. Он был тощим, с черной бородкой, острым носом и обрезанными ушами, которые было видно под капюшоном.

— Не всем же дано быть такими достойными и честными как вы двое, — съязвила она. — Итак, вы навредили кому-то внутри?

— Н-нет.

— К вашему же счастью. Вот что произойдет дальше. Вы выбросите свое оружие и вернете награбленное, а затем я отведу вас в камеру.

Поначалу все было именно так, как Джесри и планировала. Грабители были угрюмы, и она решила, что запугала их как следует. Тем ни менее, она держалась от них на безопасном расстоянии и оставалась бдительной на случай, если они решат развернуться и напасть на нее или просто сбежать.

Ни того, ни другого они не сделали. Но, когда они прошли квартал волшебников, плут с обрезанными ушами неожиданно завопил.

— Помогите!

С десяток фигур обернулись в их сторону. Зацикленная на своих заключенных Джесри еще не совсем поняла, сколько людей было на этом конкретном участке улицы, к тому же не было ясно, откуда их здесь столько. Видимо, где-то неподалеку находилась таверна.

— Все в порядке, — сказала волшебница. — Я офицер городской стражи. Эти двое пытались ограбить дом, и я веду их в тюрьму.

— Она — волшебница! — завопил бородатый вор. — Посмотрите на посох! Она напала на нас без единой причины и хочет скормить своим демонам!

— Да, волшебник, но также и представитель стражи, — подтвердила Джесри, сбросив плащ, чтобы продемонстрировать свою накидку. — Видите?

— Этого на ней не было мгновение назад! — надрывался грабитель. — Это иллюзия! Она заставляет вас это видеть!

Зрители начали перешептываться друг с другом.

— Это смешно, — сказала девушка. Она щелкнула пальцами, и ветер сдул капюшон вора, обнажая изуродованные уши. — Думаю, вы видите, что этот мошенник уже дважды сталкивался с правосудием Героя Войны.

Грабитель начал судорожно оглядываться:

— О чем она говорит? Что она сделала со мной?

Джесри пришлось признать, что это была отличная имитация растерянности. Но она была уверена, что привела весомые доказательства лживой натуры своего заключенного, которых бы хватило любому здравомыслящему человеку. Даже несмотря на то, что город был настроен против магов, девушка посчитала, что стоявшие вокруг быстро потеряют интерес к происходящему и вернутся к своим делам.

Они не потеряли. Напротив, хотя в темноте было трудно сказать точно, казалось, их лица ожесточились. Джесри с опозданием поняла, что демонстрация способностей, хоть они и были безобидными, лишь усилила недоверие к ней.

Женщина, которая была крупнее большинства мужчин, выходя вперед толпы, толкнула плечом одного из них. Судя по ее щиту и тяжелому мечу, она могла быть членом одной из преступных организаций в Лутчеке или даже наемником.

— Отпусти их, — сказала женщина удивительно сладким сопрано.

— Я уже сказала, — начала Джесри, — это грабители, а я — представитель стражи, и это моя обязанность — придать их правосудию.

— Если ты состоишь в городской страже, то тебе там не место. Не тогда, когда такие как ты скрываются вокруг и убивают мирных жителей. И мы не позволим тебе забрать этих двух неизвестно куда, где они затем, возможно, превратятся в разодранные клочья еще до рассвета.

— Если это все о чем вы беспокоитесь, — ответила Джесри, — то можете проследовать за мной и посмотреть, как я передам их.

— Нет! — закричал вор. — Ради вашего же блага! Ради всего святого, их ведь еще больше скрывается в темноте! Она заведет вас в ловушку!

— Я вас умоляю, — вздохнула волшебница, обращаясь к толпе. — Уверена, вы все знаете, где находится караулка. Она всего в паре кварталов.

— Кто сказал, что там вершат правосудие? — спросил щеголь с латной перчаткой на левой руке, которой он ловил и удерживал клинки противников, булавкой в виде красного дракона, приколотой к плащу, и рапирой на поясе. — Люди, исполняющие обязанности стражи — и люди, стоящие над ними — безголовые или даже хуже. Вот почему они не могут поймать Зеленорукого. Вот почему королевство разваливается.

— Я думаю, — обратилась огромная женщина к Джесри, — тебе лучше отпустить этих ребят и вернуться туда, откуда ты выползла.

Не двигая головой, а лишь глазами — она не хотела выглядеть настороженной — Джесри осмотрела улицу. Где-то поблизости должен быть патруль, но ни одного не было видно.

— Воры отправляются в тюрьму, — сказала она. — И, если вы не хотите составить им компанию за решеткой, то разойдете…

Глиняный вазон разбился у ее ног, разметав вокруг осколки, землю и остатки мертвого растения. Кто-то сбросил его с верхних этажей.

Вздрогнув, волшебница сделала шаг в сторону. Ее арестованные рванули с места. Девушка подняла свой посох и направила на них. Огромная женщина, вскинув кулаки, метнулась к ней.

Джесри заметила угрозу боковым зрением. Она увернулась так, что удар лишь вскользь прошел по щеке. Этого оказалось достаточно, чтобы оскорбить и взбесить волшебницу.

Она ткнула вершиной своего посоха массивный живот женщины и произнесла заклинание. Удар, сравнимый по силе с толчком мула, откинул ее назад, на копчик.

К тому времени щеголь извлек рапиру из ножен. Он вытянул руку и напал.

Джесри затараторила рифмами. Сон сморил мужчину, и по инерции он рухнул животом вниз.

Тем не менее, это был не конец. Огромная женщина поднялась и вытащила свой меч. С поднятыми кулаками, ножами и дубинами остальные окружили волшебницу. Еще больше снарядов полетело сверху.

Джесри высоко подняла свой посох и воззвала к ветру. Завывая, он взорвался во всех направлениях от нее, будто девушка была костром, распространявшим ураган вместо света и тепла. Злоумышленники пошатнулись, не в состоянии более идти вперед. Некоторые попадали на землю. Дождь из вазонов также смело.

Теперь ей нужно было решить, что делать дальше. Буря не продлится долго. Она осмотрела противников, и ответ нашелся сам собой.

Волшебница прорычала заклинание на диалекте Бездны, вогнав свой посох между камнями кладки. Ненависть подкрепляла ее силу воли и придавала силы магии, взятой из ее окружения, завихряющейся зеленым дымом, который отдавал падалью.

Джесри ненавидела Чессенту всю свою сознательную жизнь, и теперь она знала, что имела на это полное право. У нее были все причины презирать этих идиотов, скотов и дикарей, стоящих перед ней.

Она почти закончила заклинание, когда что-то — возможно, полнейшая концентрация, необходимая для выполнения такого сложного заклинания — немного охладило ее пыл. Девушка вспомнила, что она не на войне, и что работодатели не считают этих людей своими врагами. Она не должна убивать их из-за страха перед последствиями.

Но даже теперь было трудно прервать заклинание, которое было почти завершено. Магия стремилась проявить сущность, заданную заклинанием с самого начала, а последние слова слетали с ее губ машинально. Напрягшись, Джесри восстановила контроль над своим языком, и прочитала последнюю строку заклинания, но в ослабленной форме, будто сыграла ту же мелодию на октаву ниже.

Последним дуновением ветер, вызванный девушкой, поймал зловонный пар, кипящий вокруг нее, и взорвался. Те, кто еще стоял на ногах, согнулись либо свернулись, и их всех начало рвать.

Болезненное состояние не убило бы их. Разбавленный яд был слишком слабым. Но они, похоже, хотели бы, чтобы убило.

Она попыталась насладиться их страданиями, но не смогла. За исключением звуков толпы, которую рвало, улица казалась слишком тихой и пустой. Бегло осмотревшись, Джесри не заметила никаких наблюдателей, смотрящих на нее из окон или крыши, но она чувствовала тяжесть их взглядов.

Ее инстинкты подсказали ей, что произойдет, и она отступила назад в квартал волшебников. Она прошла лишь пару ярдов, когда, будто вызванные заклинанием, первые темные фигуры зароились у дверных проемов. Сердце девушки заколотилось, и она прошептала сообщение ветру, чтобы передать его ее товарищам.

Работая так быстро, как было возможно, Кхорин и его копейщики выносили мебель из домов — иногда просто выбрасывали из окон — и затем складывали на улицу, создавая баррикады. Домовладельцы с отметками на ладонях стояли и смотрели на это с печалью, то ли из-за того, что им не нравилось, как их и без того скудное имущество ломали, то ли из-за того, что они понимали, зачем это все делается.

Если они расстроились из-за последнего, то были проницательнее некоторых наемников.

— Я не думаю, что что-то произойдет, — проворчал Нумер, парень с кривым крючковатым носом, недостающим пальцем, десятком шрамов и звонкой коллекцией «счастливых» амулетов, всегда висевших на его грязной шее. — Мы зря этим занимаемся.

— Если Джесри сказала, что это произойдет, — ответил Кхорин, — то так и будет. Разве ты не заметил, как собираются толпы, пока мы неслись сюда.

— Я насмотрелся на эти толпы, как только мы пришли в этот вонючий город. Ходят тут со своим тряпичным драконом или что оно там такое. Это не значит, что они собираются что-то сделать.

Кхорин нахмурился.

— Просто складывай дальше.

У них было время, чтобы немного укрепить баррикады. Затем толпа появилась в конце улицы. Выкованные Всеотцом Морадином для жизни под землей, дворфы хорошо видели в темноте, поэтому у Кхорина не возникло трудностей с тем, чтобы рассмотреть лица только что прибывшей толпы. Он почти жалел об этом. Ему не нравились безумие и истерия, которые он разглядел.

— Сейчас! — рявкнул дворф, и, работая как одно целое, его люди выставили свои копья над импровизированными укреплениями. Кхорин надеялся, что отточенное боевое построение — так же, как и отражающие свет Селунэ острия копий — заставят бунтующих задуматься.

Он вскарабкался на баррикады.

— Вы видите, как обстоят дела, — выкрикнул дворф. — Мы тренированные, закаленные в боях воины и мы подготовились к встрече с вами. Ступайте домой, или пожалеете, что не сделали этого.

— Отдайте нам волшебников! — прокричал кто-то в ответ.

— Идите домой, — повторил Кхорин.

— Копья ничего не меняют! — прокричал другой голос. — Всего пара их против всех нас! Взять их!

Толпа не ответила на этот крик. Вместо этого, они томно вздохнули, будто от скуки, а затем пошли в атаку.

— Дубины! — проревел дворф, ведь копья были блефом. Аот приказал защищать волшебников, не убивая слишком много тех, кто хотел бы расправиться с жителями квартала. Кхорин понимал причину, но, несмотря на преимущества Братства в дисциплине, выучке, и доспехах, это усложняло работу.

Кхорин спрыгнул с баррикад, вытащил свою дубину, и взялся за щит поудобнее. Первые ряды воющих бунтовщиков попытались перелезть через укрепления. Дворфу было трудно сражаться за преградой с его ростом, но он все же нанес удар концом дубины, знакомя ее с челюстью нападавшего. Выбитые зубы посыпались ему в руки.

К раздражению Гаэдинна, его отряд все еще карабкался на крыши, когда толпа — или толпы, на самом деле было трудно сказать, ведь двигались нападавшие хаотично — напала с трех сторон на квартал волшебников. Лучники могли бы выстроиться на улице, но тогда было бы трудно метко стрелять в бунтовщиков.

Пара рук появилась на краю крыши, схватившись за ее край; наемник начал подниматься, но левая рука соскользнула. Гаэдинн, рискуя упасть, нырнул вниз и схватил ее, спасая своего подчиненного от падения.

Когда лучник вытащил увальня, оказалось, это был Юрмид, еще совсем молодой, прыщавый юноша, который присоединился к Братству во время их короткого пребывания в Агларонде. Как и всегда, Юрмид увешал себя всякими безделушками, копируя любовь командира к украшениям.

— Разве так трудно лазать по крышам? — спросил Гаэдинн.

— Я — лучник, а не горный козел, — ответил парень.

Гаэдинн подозревал, что мог служить и примером наглости для паренька, но пока еще не понимал, как к этому относиться.

— В тебе пока нет ничего от обоих. Возможно, через пару лет в походах, и то, если проживешь достаточно долго.

— Начинается! — крикнул кто-то.

Гаэдинн вскарабкался наверх и осмотрелся. Конечно же, зачинщики бросились на баррикады, которые Кхорин и его копейщики воздвигли по всей ширине улицы. Это было идиотской идей, даже самоубийственной — но это же Город Безумия, не так ли?

Разумно направленные стрелы в несколько залпов притупили бы энтузиазм толпы. Такая тактика также сокращала бы их число десятками.

— Если покажется, что они прорываются, — закричал Гаэдинн, — убейте их! Если увидите кого-то похожего на главаря — убейте! В противном случае, просто пугайте их! Стреляйте им под ноги или по стенам над их головами!

— Да ты, наверное, шутишь, — прорычал Орраг, полуорк с торчащими громоздкими клыками, такими характерными для его расы.

— Делайте, как говорю, — сказал лучник, уложив стрелу, и, оттянув тетиву до уха, пустил ее в полет. Стрела глубоко вошла в грудь одного из бунтовщиков, и тот рухнул.

— Ты же застрелил его, — заявил Орраг обвиняющим тоном.

— У него был факел, — ответил Гаэдинн, накладывая очередную стрелу. — Если мы позволим им поджечь квартал волшебников, то они победят. Итак, вы собираетесь сражаться или будете ждать, пока капитан не придет, чтобы лично попросить вас о помощи?

Оседлав спину Шрама, Джесри кружила над кварталом волшебников. Прочие всадники на грифонах находились по обе стороны от нее.

Большинство зачинщиков, наверное, даже не заметили наемников, скользящих в темноте над их головами, хотя у подавляющего большинства все равно не было ни луков, ни арбалетов. Парящая кавалерия была в относительной безопасности.

Джесри не могла сказать того же о своих товарищах на земле, отталкивающих волны нападавших.

«Это все моя вина? — думала девушка. — Если бы я смогла тогда подобрать нужные слова, чтобы успокоить этих идиотов на улице, можно ли было этого избежать?»

Но теперь было бесполезно строить догадки, особенно когда у нее было чем заняться. Она швырнула заклинание в разъяренную толпу, заставив их крепко застрять в гигантской паутине.

Прежде чем появилась толпа, Кхорин бегал от баррикады к баррикаде, наблюдая за всеми людьми под его командованием. После того как враг объявился, было важно удерживать позицию, несмотря на то, что это ограничивало передвижение его людей.

Сейчас дворф совсем ни кем не руководил. Он был слишком занят, принимая удары щитом и размахивая дубиной, и не мог сосредоточить взгляд или мысли на чем-то кроме очередного противника, нападавшего на него.

Кто-то справа от Кхорина закричал:

— Осторожно!

Люди по обе стороны рванули назад; скамейка слетела с верхушки укрепления и упала рядом с ногой дворфа. Оба слоя защиты Братства — спутанная масса мебели и линия наемников за ней — уступали перед свирепым натиском толпы.

Этого не должно было произойти. Только не с опытными солдатами. Но Аот запретил им сражаться в полную силу, и, возможно, Крушитель Врагов решил им напомнить, что в бою ни в чем нельзя быть уверенным.

Истекая потом и задыхаясь, Кхорин втянул воздух, чтобы прокричать новые команды. Но затем баррикада рухнула. Стулья и столы упали и рассыпались, сбивая солдат с ног.

Деревянный ящик с латунными уголками упал дворфу на голову. Он оказался на четвереньках среди разбросанной мебели с острой болью под его стальным и кожаным шлемом, не помня, как упал. Когда толпа рванула в сторону Кхорина, его людей не было видно поблизости. Потому что их отбросили. Предположительно лишь на пару шагов, но помочь дворфу в следующие мгновения могли не лучше, чем если бы находились за Бесследным морем.

Кхорин поднялся на ноги. Его голова запульсировала, и он сморщился.

Поистине крупная женщина в кожаном доспехе со следами рвоты на нем замахнулась на Кхорина своим коротким тяжелым, палашом. Дворф блокировал удар щитом и попытался атаковать в ответ своей дубиной, но обнаружил, что его рука пуста. Наверное, он выронил ее, когда упал.

Противник снова напал. Хорошо одетый мужчина, вооруженный рапирой и латной перчаткой, пытался его обойти. Другие противники, больше похожие на тени и силуэты, тоже направлялись в его сторону.

Кхорин продолжил защищаться и выхватил кинжал из-за пояса. Он бы предпочел вытащить свой ургрош, но для этого ему были нужны обе руки. Если он бросит щит, то бунтовщики убьют его еще до того, как он сможет достать топор.

Они и так делали все возможное, чтобы прикончить дворфа, и ему оставалось лишь определиться с лучшей тактикой и сражаться так хорошо, как только можно. Кхорин держался на расстоянии от противников, не давая окружить себя, пытался найти брешь, чтобы подобраться поближе и полоснуть кого-то ножом.

Позади него раздался рев на два голоса. Молния вспыхнула над головой дворфа. Она ударила огромную женщину и ее напарника с рапирой прямо в лицо, заставив их содрогнуться и обуглив их плоть. Взрыв белого пара обдал остальных бунтовщиков морозом.

Все противники в непосредственной близости остановились, либо из-за причиненного им вреда, либо из-за шока. Это дало Кхорину шанс вытащить ургрош и отступить.

Он оказался между двух драконорожденных, которые только что использовали свое оружие — магическое дыхание — чтобы спасти его. В них дворф узнал Медраша и Баласара, участвовавших в потасовке в таверне.

Ему было интересно, что они здесь делают, но не было времени на расспросы. У него была битва в самом разгаре.

— Построится в новую линию! — взревел Кхорин. — И вытащите свои клинки!

Взглянув вниз со спины Джета, Аот выругался. Одну из баррикад уже почти разрушили, хотя наемники из Братства, которые построили ее, все еще сдерживали бунтовщиков. Вторая баррикада тоже вот-вот рухнет. Не было и намека на то, что местная стража прибудет на место. Видимо, они решили дождаться, пока эта борьба закончится.

Если зачинщики проникнут в квартал волшебников, их уже будет не остановить. Они начнут грабить, жечь и убивать жителей, не задумываясь.

— Похоже, — сказал Джет, прочитав мысли своего всадника, — ты знаешь, что придется сделать.

— Да, будь оно проклято.

Аот не пускал грифона в бой лишь по одной причине. Неважно насколько подготовленным было животное, если направить его в бой, оно начнет убивать. Но из-за того, что грифоны выглядели весьма пугающе, возможно, им пришлось бы прикончить лишь пару бунтовщиков, прежде чем остальные решат сбежать. В любом случае, ситуация на земле стала слишком непредсказуемой, и Аот больше не собирался пускать все на самотек.

Он отстегнул бараний рог от седла, поднес его к губам и протрубил сигнал к атаке. Джет завизжал, адресуя то же сообщение своим родственникам.

Наемники теперь уже орудовали копьями, топорами и мечами. Моррик сражался бы с ними и дальше, если было бы необходимо, но он был рад, что ему не пришлось. Как только баррикада и линия наемников были разбиты, солдаты образовали несколько небольших кругов, чтобы обезопасить себя от нападений со спины.

Что касается самозащиты, это была отличная тактика, но такой маневр оставил бреши между наемниками и зданиями с правой стороны улицы. Толпа прорывалась через эту щель, и Моррик решил, что и у него получится. Чужеземцы были отребьям — они явились без приглашения — так зачем тратить время на них, если он пришел убивать магов?

Какой-то болван однажды упрекнул Моррика, что тот даже не знает, почему он ненавидит волшебников. Он ответил на это своими кулаками и ботинками, но, протрезвев, понял, что мог бы ответить и словами, если бы захотел. Понятное дело, он знал.

Волшебники водились с демонами. Те были источниками их силы. Волшебники насылали болезни и несчастье, чтобы порадовать своих злобных хозяев. Они использовали свое тайное искусство, чтобы контролировать всех торговцев, все гильдии и присваивать драконью долю всех денег, и, как результат, простой человек попросту не мог получать достойную заработную плату.

Они, наверное, еще и шпионили или как-то иначе помогали врагам Чессенты. Ничто другое не могло объяснить такие плохие новости с севера и востока, даже не смотря на то, что войска Героя Войны были самыми отважными в Фаэруне.

И очевидно, что убийства Зеленорукого были гнуснейшими из преступлений, а это возмездие — ни что иное как актом самосохранения. Честные люди Лутчека должны первыми добраться до магов, пока маги не добрались до них.

Моррик заметил стрелы, летящие сверху, и страх перед ними заставил его идти, сгорбившись, опустив голову и плечи. Ни один снаряд не зацепил его, пока он шел в темноте, как и никого из его товарищей. Наверное, лучники смотрят в другую сторону.

Это означало, что они упустили Моррика. Как только он заберется в один из домов, никто из наемников не будет даже догадываться, где он, не говоря уже о том, чтобы остановить его. Моррик осмотрелся, решая, с чего начать — и затем, над его головой, что-то пронзительно закричало. Тень проскользила по земле. Он замер.

Крылатый зверь приземлился перед ним, упав прямо на одного из товарищей-мстителей. Когти зверя глубоко вошли в тело жертвы, а его вес превратил мстителя в мятую кучу, убив человека без единого крика.

Грифон взмахнул крыльями и прыгнул на второго мужчину. Тому удалось закричать, но только потому, что он видел, как смерть несется к нему. Спустя мгновение, зверь разорвал его на части.

Пока грифон был занят жертвой, Моррик заметил воина в доспехах на спине зверя. При других обстоятельствах, наемник показался бы ему грозным или, по меньшей мере, пугающим. Но верхом на своем коне с головой орла, всадник выглядел незначительным.

Тесак Моррика выскользнул у него из рук. Он взял его с собой в качестве оружия. Тем ни менее, теперь, когда он оцепенел и замер от страха, выскользнувшее оружие не сильно его беспокоило. Ему трудно было представить, что такой крошечный инструмент сможет навредить грифону.

Но это его не так беспокоило. Тесак звякнул, упав на землю, и звук заставил голову существа повернуться, а окровавленный клюв — щелкнуть в его направлении.

Моррик не мог пошевелиться. Или закричать. Ему хотелось, но крик застрял в его горле и пересохшем рте.

Грифон подготовился к прыжку. В этот же момент какой-то безумец побежал в его сторону с копьем. Зверь повернулся, чтобы защитить себя.

Когда существо отвернулось, паралич Моррика пропал. Ему пришло в голову, что он мог бы помочь товарищу с копьем, ведь тот спас его, но эта мысль показалась ему лишенной всякого смысла. Он развернулся и побежал.

Другие поступили так же. Наступая и спотыкаясь об мертвые тела, Моррик ничего не видел, он мог лишь чувствовать грохот позади себя, пока пробивал себе путь. Грифон прыгнул и уложил мужчину на землю. Существо оказалось так близко, что Моррик мог протянуть руку, чтобы коснуться его, пока животное рвало свою жертву на части; теплая кровь и части плоти забрызгали его.

Он был в таком ужасе, убегая от грифона, что почти бросился на меч наемника. Каким-то образом, увернувшись от удара, он помчал дальше. Люди дальше не стояли так плотно, и у него появилась возможность бежать быстрее. Он ею воспользовался.

Моррик почувствовал, что силы начинают покидать его. Тем не менее, он не позволял бы себе останавливаться, пока не оказался бы в нескольких кварталах от территории волшебников, отделявших его от поля битвы.

Затем, ноги налились синцом, сердце заколотилось, он плюхнулся в переулке и захрипел. Моррик вспомнил мужчину, спасшего его — того, которого он оставил умирать — и почувствовал укол стыда.

Будь оно все проклято, это не его вина, что тот человек умер! Это вина проклятого тэйца и Героя Войны, которая дала им власть. Это она отправила наемников вырезать собственных людей, когда те решили очистить Лутчек от мрази.