ГЛАВА 7

День Зеленой Травы — 7-ое число месяца Миртул, год Извечного (1479 ЛД)

Воздух наполнял запах цветов. Молитвы друидов и жрецов солнца помогли взрастить их как раз к празднику весны. Обычно цветами украшали общественные места или отдавали прихожанам, чтобы те использовали их как подношение, но Цера оставила себе два букета, которые теперь стояли в вазах в ее спальне.

Верховная жрица лежала на животе под спутанными покрывалами, которые лишь слегка прикрывали ее обнаженную спину. Аот изучал спящую Церу, пока она слегка посапывала.

Наемник аккуратно встал, накинул одежду, брошенную на полу, и взял свое копье, которое стояло прислоненным у стула. Жрица все еще сопела.

Пока все складывается неплохо, но что дальше?

Аот мог бы начать рыться в ее личных вещах, но будет плохо, если Цера проснется и застукает его. В любом случае, если то, что он ищет, действительно находится здесь, то признаки он может отыскать где угодно. Наемник пересек спальню и выглянул в коридор. Его обрадовало, что какая-то экономная душа затушила масляную лампу. Мрак скроет Аота, не мешая его собственному зрению.

Он прокрался мимо комнат подчиненных Церы. Из одной из них послышался стон, ритмичные шлепки — из другой. На мгновение Аот улыбнулся. Когда он был молод, жрицы Латандера были знатными любовницами, и хотя Амонатор должен был быть более сдержанным и возвышенным божеством, похоже, что его последователи унаследовали те же склонности.

Или, возможно, просто День Зеленой Травы разжег во всех жажду плотскийх утех.

Капитан выскользнул из монастыря в святилище, где было почти так же темно. В некоторых местах горели ритуальные огни. Луна и звезды сияли сквозь стеклянную крышу. Аот не особо много знал об обычаях почитателей Амонатора и, учитывая, что он мог потревожить какой-нибудь поздний ночной ритуал одного из жрецов, а, возможно, и церемониальную охрану, он стал красться еще осторожнее. Не похоже, чтобы кто-то находился поблизости.

Наемник был уверен, что его отмеченные огнем глаза заметят наличие скрытых дверей, но и тех, похоже, тут тоже не было. Была лишь каменная лестница, упирающаяся прямо в пол. Он спустился и подошел к двери в виде кованой решетки. Аот надавил на нее. Заперто.

Наемник нахмурился. Джесри наверняка смогла бы открыть замок, не сломав его. Гаэдинн, наверное, тоже справился бы с дверью. Они оба были лучше приспособлены к шпионажу, чем их командир, именно поэтому Аоту и пришлось отправить их в Трескель. Сейчас он жалел об их отсутствии.

Что ж, придется ему самому показать все, на что он способен. Капитан вставил острие копья в трещину над защелкой, затем надавил высвобождая немного энергии, хранящейся внутри оружия, чтобы увеличить усилие. Решетка со щелчком открылась.

Аот прикрыл ее за собой. Если повезет, никто и не заметит взломанного замка до самого утра. Наемник спустился по оставшимся ступенькам.

Они привели его в затхлую комнату с кирпичными стенами и несколькими старыми коробками, разбросанными вокруг. Он прошел через арку в следующее прямоугольное помещение, похожее на то, что только что видел.

Еще одна решетчатая дверь отделяла вторую комнату от третьей. По ту сторону стояли сундуки, банки, урны и иконы, изображавшие Повелителя Утра, а следовательно, не подходящие более для почитания — богатства храма, запертые для сохранности.

Аот взломал новую преграду и изучил хранилище. Как бы тщательно наемник ни всматривался в содержимое комнаты, ее потолок, стены и пол, он по-прежнему не видел следов того, что искал. А больше смотреть было негде, только не здесь.

Теплый золотистый свет возник у него за спиной. Когда Аот повернулся к дверному проему, сияние стало ярче. Казалось, он смотрит прямо на солнце.

К сожалению, яркий свет был одной из вещей, способных ухудшить его зрение. Закрыв сияние одной рукой, Аот поднял копье:

— Прекрати это. Мне не нужно тебя видеть, чтобы навредить.

— Я поручилась за тебя, — послышался голос Церы то ли изнутри ослепительного света, то ли позади его. — Я сказала всем, что ты благородный, что ты пришел защитить нас. А ты выскользнул из моей постели и проник сюда, чтобы украсть сокровища Амонатора!

Наемнику стало интересно, верит ли она сама в свои слова.

— Ты ошибаешься. Это не то, чем я занимаюсь.

— Тогда брось копье и сдайся, а потом — разберемся.

— Я не могу этого сделать.

Она может убить его, как только он останется без оружия.

— Что ж, тогда ты сам виноват.

Свет в дверном проеме будто прыгнул на него, обвился вокруг, сковав болью. Аот обратился к татуировке, пробудив ее, и чары заглушили агонию. Возможно даже, не дав ему вспыхнуть пламенем.

Наемник прорычал слово силы, и грохот пронесся по подвалу. В надежде, что это хотя бы пошатнуло Церу, Аот бросился к двери. И врезался в решетку. Он ведь оставил ее открытой; похоже, жрица закрыла дверь, а яркий свет не дал ему этого заметить.

Наемник отлетел и рухнул на задницу. Петли решетки звякнули, ударившись о стену. В сторону Аота направились шаги.

Цера, видимо, надеялась, что удар оставил его ошеломленным или дезориентированным, но, хотя его голова и гудела, этого не произошло. Боевой маг примерно представлял, где она находится и он поднял копье, пытаясь оттеснить жрицу. Но затем метнулся в сторону вместо этого. Что-то, скорее всего золотая булава жрицы, ударилось об пол.

Аот вскочил и повернулся спиной к Цере и ослепительному свету. Наемник все еще был отчасти слепым — пятна по-прежнему плавали перед глазами — но, по крайней мере, теперь он мог видеть ее силуэт и то, что она действительно вооружилась своей булавой и щитом.

Встав на ноги, Аот сделал обманный выпад копьем Цере в лицо. Круглый щит метнулся вверх, чтобы отразить атаку, что несколько закрыло ей обзор. Жрица была находчивой и владела мощной магией, но она не была экспертом в рукопашном бою.

Наемник отвел копье и поддел ноги девушки тупым концом своего оружия. Она рухнула на пол. Аот еще раз крутнул копьем и коснулся острием ее горла.

— Опусти булаву и щит, — сказал он.

Девушка подчинилась.

— Теперь оттолкни их.

Послышался лязг метала.

— И потуши свет у двери.

— Но я ничего не смогу видеть, — моргнула Цера.

— Ничего страшного. Я смогу.

Свет погас.

— Это еще не конец, — процедила она.

— Конец, если я убью тебя, и никто не узнает, кто это сделал.

— И ты так поступишь? — ее голос дрогнул, но лишь слегка.

Он вздохнул и коснулся ушибленного лба:

— Еще не знаю. Я брожу здесь, потому что ничего не знаю об этом месте. Поначалу меня это устраивало. Я решил позволить знати плести свои заговоры и секреты. Пусть погрузят весь Восток в войну из-за какой-нибудь дурацкой причины или без нее вообще. С точки зрения наемника, нет ничего лучше.

— Но после двух покушений на твою жизнь, ты передумал.

— Вроде того. Как я уже сказал, убийство — это лишь ход в игре, в которую мы, солдаты, играем. Но убийцы-драконорожденные в городе, где драконорожденных никогда и не было? Еще и особого вида к тому же? Это уже слишком странно. Даже если отбросить мою личную безопасность, становится очевидно, что происходит слишком много того, чего я не понимаю. А это уже может привести к проблемам на поле битвы.

Цера нахмурилась, видимо, размышляя над услышанным, и спросила:

— Учитывая магию, которой они пользуются, разве они не смогли бы проникнуть в город извне?

— Возможно, — ответил Аот, — но откуда «извне»? Трескель? Насколько нам известно, там их тоже нет. Из самого Тимантера? Да и с чего бы этим проклятым рептилиям охотиться на меня? Я хороший солдат, но не настолько уж важный. Проклятье, да если бы ты слышала, как я разорвал контракт с Агларондом, отправился в Тэй, понес тяжелые потери и отступил, ничего не достигнув — не говоря уже об очередном поражении в Импилтуре — ты бы даже не посчитала меня хорошим солдатом.

— Это загадка, — сказала жрица, — но что заставило тебя искать ответы в подвалах моего храма?

— Как бы глупо это ни звучало, я работаю над теорией, что кто-то в Сулабаксе скрывает у себя драконорожденных и помогает им. А теперь внимание: кто был со мной удивительно дружелюбным и приветливым с самого начала?

— Я, но не для того, чтобы отвести от себя подозрения или ослабить твою бдительность. Ты заинтриговал меня. Я выросла в Лутчеке, а не в тихом и мирном городке. Мне полюбила местных, но честно говоря, они часто мне наскучивают. А ты был экзотичным незнакомцем, который общался с королями и архимагами и с боем вырывал свое по всему миру.

— Когда ты пригласила меня на прогулку по стене, это дало первому убийце возможность испортить ступени. А когда я замер, ты врезалась в меня сзади. Я чуть не упал.

— «Чуть не упал», потому, что я и не старалась столкнуть тебя. А что до остального, что ж, это был не первый раз, когда ты поднялся на ворота осмотреть окрестности. Тот драконорожденный просто скрывался неподалеку и ждал своего часа.

— Ему и его друзьям выпал второй шанс, когда ты устроила прием, а затем вывела меня в сад. Ты даже уложила меня, чтобы я не увидел, как они приближаются. А потом, когда я отправил тебя за помощью, ты и остальные жрецы так и не появились, пока драка не закончилась.

— Все потому, что Джет тебе помог, вдвоем вы быстро с ними расправились. А что до остального, то клянусь Желтым Солнцем, это просто совпадение или же рептилии просто наблюдали и выжидали удобного момента. Банкет не был секретом, как и твой визит на стену.

— Что бы ты ни говорила, это не меняет того факта, что драконорожденные уже дважды нападали на меня, и оба раза ты была рядом.

— И если бы я использовала свою магию против тебя, то они бы уже точно убили тебя.

— Не точно. Если бы я выжил, то знал бы, что ты — мой враг.

Цера нахмурилась:

— Послушай-ка, идиот. Я жрица Повелителя Вечного Солнца. Одной из высших сил праведности. Я бы не сделала ничего злого или коварного.

— Могла бы, если бы внушила себе, что служишь высшей цели. Прямо как твой наставник, считающий своим долгом преследовать волшебников и накладывать проклятия на шествующих прямо на улице.

— Разве ранее этой ночью ты не почувствовал, насколько на самом деле мне понравился?

У жрицы наверное закончились доказательства, ведь это было самым слабым. Любой мужчина, проживший сотню лет, должен знать, сколь многие женщины могут убедительно изображать привязанность.

И все же, собранные воедино, ее аргументы имели смысл, особенно учитывая, что его поиски ничем не увенчались. И кто знает, возможно, наемник действительно ощущал какую-то связь между ними, просто недостаточно сильную, чтобы побороть его подозрения.

— Хорошо, — Аот убрал копье от ее горла и пробудил магию, заставив наконечник сиять. — Полагаю, кто бы ни хотел добраться до меня, это не ты.

Наемник протянул Цере руку, чтобы помочь подняться.

Жрица оттолкнула ее и поднялась самостоятельно.

Аот нахмурился:

— А я-то думал, что «на самом деле понравился» тебе.

— Нравился. Пока не соблазнил меня, чтобы получить возможность обыскать Дом Амонатора.

— Я тебя соблазнил?

Ее губы дрогнули. Улыбка, которая попыталась прорваться через сердитое выражение лица?

— Наверное, это несправедливое обвинение. Но ты все равно обманул меня!

Аот вздохнул:

— Справедливости ради, ты тоже мне нравилась, пока я не начал волноваться на твой счет. Если хочешь мне отомстить, то можешь пожаловаться Хасосу или написать Никосу, Даэлрику, или Герою Войны.

— А если это вынудит тебя и твоих головорезов убраться из Сулабакса, или вообще из Чессенты, то как это поможет нам, если Трескель нападет?

— Что ж, так это и работает.

Она смахнула локон светлых кудрей, закрывавших глаза.

— У тебя есть собственная небольшая армия. Вместо того, чтобы самолично искать драконорожденных здесь, почему бы не использовать свое войско, чтобы обыскать весь город, дом за домом.

— Враги могут заметить нас и скрыться. Или они изначально могут находиться не здесь. И если ничего не получится, я разозлю тех людей, кто и так не доверяет мне.

— Хм. Я поняла тебя.

— Кроме того, когда я со своими товарищами выследил Зеленоруких убийц в Лутчеке, эти ублюдки сожгли свои бумаги и мистические символы. Я не хочу, чтобы драконорожденным в Сулабаксе выпала такая же возможность.

— Я уже сказала, что поняла, и я помогу тебе. Это мой долг как жрицы и защитницы города.

— Я ценю твое предложение, но если ты подразумеваешь какое-то прорицание, то мы уже испытывали его в Лутчеке, и это не сработало.

— С помощью Хранителя мы что-нибудь придумаем. Только не подумай, что я так пытаюсь удержать тебя. Ты все испортил раз и навсегда.

— Я понимаю.

Взгляд жрицы стал еще более хмурым. Обернувшись, девушка приказала возникнуть золотистому свету, как бы отвергая то сияние, что Аот вызвал для ее удобства.

* * * * *

Глаза кобылы закатились. Гаэдинн успокаивающе шептал ей, держа одну руку на животе животного, а вторую — на шее.

Они с Джесри загнали своих украденных скакунов. Волшебница наложила на них чары спокойствия и послушания. После этого они должны были лежать смирно, как пара камней, но они не подчинялись. Только не в сложившейся ситуации. Стоило им издать хоть звук или выскочить из-под дуба, скрывавшего их, Джаксанедегор непременно заметил бы это.

Он и так мог их обнаружить. У драконов острые чувства, а у драконов-вампиров, как считал Гаэдинн, и подавно. Пожалуй, даже достаточно острые, чтобы заклинание сокрытия Джесри оказалось бесполезным.

Лучник внезапно осознал, что змей снова находится над ними. Сквозь спутанные ветви дерева ему показалось, что он заметил, как потухла звезда, скрывшись за парящей нежитью. Но сильнее всего Гаэдинн ощущал присутствие зла, причем достаточно остро, чтобы у него пересохло во рту и началась дрожь.

Лошадь наемника тоже дрожала. Она попыталась поднять голову, а затем заржала. Лучник задавался вопросом, стоит ли убить ее, или это вызовет только больше шума.

Затем кожаные крылья хлопнули в небе словно хлыст. Всеохватывающее мерзкое чувство исчезло. Либо Джаксанедегор был слегка глуховат по меркам драконов, либо магия Джесри все же не дала ему услышать ржание. Так или иначе, змей улетел.

Наемники не издавали ни звука. Если дракон все еще искал их, то он мог снова пролететь рядом, в зависимости от его методов поиска. Но Джаксанедегор не вернулся, и Гаэдинн решил, что он больше не появится.

— Должен признать, — сказал наемник, — бывают моменты, когда кажется, что ты научилась колдовать.

Джесри хмыкнула.

— Нам повезло. Сможешь раздобыть нам что-нибудь поесть?

— Если присмотришь за моей лошадью, с радостью попробую.

— Тебе нужен свет?

— Давай не будем так сильно надеяться на эту нашу удачу.

То склонившись, то выпрямившись во весь рост, лучник изучал корни, кустарники и ветви деревьев рядом с ними, жалея, что сейчас не более позднее время года.

— А дальше что? — неожиданно спросила Джесри.

Гаэдинн оглянулся на нее:

— Я думал, ты просила только о позднем ужине.

— Я имею в виду завтрашний день.

— Будем бежать назад в Сулабакс, наверное.

— А что насчет нашей миссии?

Лучнику показалось, что он заметил круглые бледные шляпки грибов, сделал шаг ближе и увидел, что это были поганки. Проклятье.

— Наша миссия теперь куда более опасна, когда Джаксанедегор знает о ней.

— Не похоже, что он считает дракона в Небесных Всадниках Чазаром. К тому же он вряд ли посчитает нас настолько безрассудными, чтобы продолжить туда путь.

Лучник заулыбался, но не от ее слов, а потому, что заметил шипастый виноград. Он сделал еще шаг и, как и надеялся, увидел ягоды. Они были еще недозревшими, не до конца сменившими зеленый цвет на индиго, но их все равно уже можно было есть.

Гаэдинн начал срывать и складывать виноград в сумку на орочьем ремне, пытаясь не напороться на длинные черные шипы: у него уже была рана на руке.

— В таком случае Джаксанедегор прав по обоим пунктам. Дракон, даже если он там и есть, не Чазар, а я недостаточно безумен, чтобы продолжать его поиски.

— Давай, представим худшее.

— Запросто, раз уж только это и происходит.

Девушку раздражало то, что ее перебили — лучник понял это по ее тону.

— Джаксанедегор будет искать этого дракона или пошлет за ним кого-то. Но он так и не узнал от нас, где именно в Небесных Всадниках его искать. Это значит, что мы можем выяснить правду и скрыться до того, как кто-то появится.

Когда Гаэдинн закончил собирать ягоды, он заметил еще кое-что интересное и потянулся туда.

— Это до безумия оптимистично, но давай продолжим в том же ключе и посмотрим, куда нас это приведет. Предположим, мы и вправду найдем Чазара. Предположим, ему все еще есть дело до Чессенты. Ты правда считаешь, что лорд Никос или кто-нибудь еще сможет освободить древнего дракона от того, что настолько сильно, чтобы сдерживать его?

— Не знаю. Зато я знаю, что Аот поручил нам задание.

— А ты уверена, что не пытаешься испытать себя из-за Трескеля? Не пытаешься доказать свою смелость и навыки именно тут? Ведь ты уже это показала, в Морктаре и еще раз внутри вулкана.

Джесри сохраняла тишину еще какое-то время, но когда она заговорила, ее голос был холоден:

— Это никак не связано.

Лучник вздохнул.

— Конечно, нет. И мы отправимся к Небесным Всадникам, если ты считаешь, что так будет лучше, — Гаэдинн выпрямился и, держа одну руку за спиной, подошел к волшебнице. — Я нашел шипастый виноград. И еще вот это.

Наемник поклонился и протянул девушке несколько фиалок.

— Я точно не знаю, как долго мы были в цепях, но думаю, что сегодня ночь Зеленой Травы.

Убедившись, что ее руки не коснутся его, Джесри взяла цветы.

— Тебе никак не надоест позерствовать.

— Ну, как ты сама заметила, это мне дается лучше, чем искренность, — усмехнулся Гаэдинн.

* * * * *

Гиганты вторглись глубоко на территорию Тимантера, сжигая деревни и поля, дым от которых Кхорин со своими спутниками заметил по пути в Джерад Тимар. Но — по крайней мере, пока — налетчики продолжали отступать назад к равнине Черной Золы, поэтому воины покорителя отправились искать их там.

Они направлялись к серой пустоши, где росли только редкая трава и скрученные кусты, а из трещин в земле поднимался дым. Воздух наполнял запах гари, а плавающие в воздухе частички пепла жалили глаза. По обе стороны возвышались колонны из затвердевшей золы. Кхорин, будучи дворфом, имел обширные знания о земле, камнях и огне, но он не мог представить себе, что за естественные процессы могли создать подобные вещи. Или установить дальше пару таких же колонн так, чтобы они скользили, как фишки в настольной игре, не опрокидываясь и не ломаясь. Это не мог быть ветер. Ведь они двигались в противоположные стороны.

Баласар, ехавший слева от дворфа, повернул голову и улыбнулся:

— Нравится пейзаж?

— Я уже видел его, — ответил Кхорин, и это было близко к правде. Наемник путешествовал по Пыльной Тропе. Но было ясно, что если придерживаться только дороги, никогда не увидишь, насколько странными и неприветливыми эти бесплодные земли могут быть на самом деле.

Защитники Копья держались дороги или около нее, где они надеялись вступить в бой с самой большой ордой пепельных гигантов. Как и большинство отрядов того или иного клана, тридцать воинов Даардендриен и их товарищ-дворф продвигались по самому сердцу пустоши, чтобы перехватывать более мелкие группы вражеских налетчиков прежде, чем те достигнут территорий драконорожденных.

Медраш, ехавший по другую сторону от Баласара, был в черном сюрко с узором из шести белых колец клана Даардендриен, но его щит украшало изображение правой латной перчатки, символа Торма.

— Жалеешь, что поехал? — спросил он.

Кхорин предположил, что вопрос был вызван ноткой мрачности и горечи в его голосе.

— Не пожалею, если мы победим гигантов достаточно быстро, чтобы я успел попасть домой.

Но дворф подозревал, что это маловероятно. А что касательно того, чтобы выведать зловещие секреты, скрытые от остальных, то это казалось более правдоподобным, пока он был слегка пьяным в Джерад Тимаре. Теперь же, когда он протрезвел, это казалось нелепым, и не только потому, что о кознях и заговорах мало узнаешь, находясь посреди проклятой богами пустоши.

Кхорин был далеко не глупцом. Он понимал военное дело и искусство осады лучше, чем все, кого он встречал. Наемник мог придумать умную уловку, когда ситуация того требовала. Но в основном он мыслил прямолинейно, что плохо подходило для распутывания интриг.

«Ну и в Бездну это все, — подумал Кхорин. — Я останусь с Медрашем и Баласаром до конца этой вылазки. Но потом, если я только не найду лучшую причину остаться, то вернусь в Чессенту.»

— Смотрите, — указал Баласар.

Пятно скользило по туманному небу. Наемник прищурился и понял, что это был Защитник Копья верхом на одной из тех огромных летучих мышей. Вероятно, разведчик или посланник. От этого зрелища он ощутил свежий укол горечи от потери своего собственного крылатого зверя.

Защитник Копья спикировал к земле.

— Он что, садится? — спросил Баласар.

— Нет, — ответил Кхорин. Летучие мыши не летали точно так же как грифоны, но дворф был уверен, что знает, как объяснить то, что он видел. — Его мышь ранена. Похоже, подстрелили снизу. Она пока не мертва, но не может оставаться в воздухе. Всадник пытается посадить зверя, пока силы его не покинули.

Видимо, у всадника получалось. Кхорин обратил внимание, что летучая мышь не падала камнем, когда исчезла за низкой грядой.

— Мы должны добраться до него, — Медраш пустил свою лошадь галопом, и остальные последовали за ним.

Большую часть пути до гряды они преодолели верхом, но дальше шли пешком. Оставив пару воинов позади для охраны лошадей, отряд спустился по склону. Кхорин, выяснил, что драконорожденные при возможности редко сражаются верхом, и его спутники, вероятно, надеются, что их тихое приближение застанет врагов врасплох.

О чем бы они ни думали, наемник был рад снова оказаться на своих двоих. Он отлично управлялся со своей огромной лошадью в нормальных условиях, но попытайся он это сделать посреди битвы, наверняка погубил бы обоих.

Кхорин посмотрел за гряду. Летучая мышь лежала распластавшись за спуском по другую сторону от возвышенности. Стрела размером с копье торчала из брюха животного. Ни оно, ни драконорожденный, раскинувшийся на спине, не двигались. Как и три колонны из золы, стоявшие полукругом за ними.

— Он жив? — тихо спросил Баласар.

Медраш зашептал молитву. Какое-то время сила согревала воздух.

— Да. Я слышу его мысли. Но думаю, его сильно ранило.

— Где этот трусливый сын жабы, стрелявший в него?

— Этого я не могу сказать.

— Даже гигант может спрятаться за одним из этих шпилей, — заметил Кхорин. — Но это лишь догадка. Враги могут быть где угодно, а, может, это был просто лучник-одиночка.

— Не важно, — сказал Медраш. — Я должен спуститься туда, если у Защитника Копья есть хотя бы шанс выжить.

Паладин выпрямился и направился вниз по склону.

— А как насчет моих шансов выжить? — кинул своему брату по клану Баласар, но без капли сомнения последовал за ним. Кхорин и остальные поступили так же.

Вглядываясь то в одну, то в другую сторону с оружием наготове, они преодолели половину пути вниз по склону. Затем колонна из золы справа от них содрогнулась. Огромные куски породы отвалились и полетели вниз, а затем заскользили вперед.

— Здесь адепт! — крикнул Медраш. Он имел в виду гиганта-шамана, способного магией передвигать шпили, служившие ему тяжелым, но мощным оружием.

И хотя лишь немногие драконорожденные обладали способностями к колдовству, Даардендриен взяли с собой одного из таких — старика с покрытой шрамами мордой и бронзовой чешуей, на чьем поясе, словно набор ножей, весело шесть палочек. Он вытащил одну, заостренную и закрученную, словно рог единорога, вырезанную из александрита, которая из-за местного освещения выглядела зеленоватой. Маг ткнул палочкой в направлении колонны и прорычал слова силы.

Шпиль продолжил свое движение. «Готов поспорить, что Джесри смогла бы его остановить» — подумал Кхорин, пока пытался предсказать курс движения шпиля и возможные пути уклонения в случае необходимости.

В этот самый момент шпиль остановился, и Кхорин решил, что не отдал должное драконорожденному чародею. Затем колонна раскололась на части и быстро разрушилась сверху вниз, словно от удара мечом.

От этого в воздух взметнулось еще больше пепла. Кхорин почувствовал, что задыхается, а его покрасневшие глаза так наполнились слезами, что он едва мог видеть.

— Гиганты научились новой уловке, — закашлял Баласар.

Было больно, но Кхорин все равно вынудил себя глубоко вдохнуть. Благодаря этому дворф смог закричать:

— Они нападают! Будьте готовы!

Один из драконорожденных начал сыпать проклятьями, но затем его оскорбления превратились в крик. Если бы не это предупреждение, то Кхорин ни за что бы не заметил второй шпиль, скользящий слева.

К счастью, от них было не очень трудно уклоняться, если если заметить, и было место для маневра. Но дворф ужаснулся, наблюдая, как такое оружие пробивает себе путь, бороздя ближайшие ряды пехоты.

Наемник ткнул копьем в колону, когда она пронеслась мимо. Он не особо надеялся, что этой атакой добьется чего-то, и, насколько он мог судить, не добился. Шпиль не упал, ничего подобного.

Дроконорожденный волшебник начал еще одно заклинание. Всмотревшись в пелену витавшего пепла, Кхорин увидел, как маг сменил александритовую палочку на палочку из феналопа цвета красной розы. То, как он уверенно ткнул ею в землю, напомнило дворфу хозяина, отгоняющего собаку прочь от мебели.

Шпиль рухнул. Это привело к неприятным последствиям — в воздух поднялось еще больше пепла, но волшебник не закончил. Он прочел последний рифмованный куплет, и все серо-черные хлопья и частички припали к земле, словно обрели свинцовую тяжесть.

Свирепая улыбка рептилии засияла на морде чародея. Затем огромная стрела, совсем как та, что сразила летучую мышь, пробила его грудь. Драконорожденный рухнул, выронив красную палочку из руки.

Кхорин обернулся и увидел своего первого пепельного гиганта.

Гиганты были вдвое выше драконорожденных, с безволосой серой плотью, чудовищными лицами и глубоко посажеными черными глазами. Они напоминали дальних родственников каменных гигантов из другой части Фаэруна. Было трудно поверить в то, что так много огромных существ — как минимум шесть — смогли так хорошо спрятаться и подкрасться так близко прежде, чем их заметили. Без сомнения, их естественный окрас помог в этом, к тому же они обмазали свои тела пеплом, чтобы еще лучше скрыть свое присутствие. Ограниченная видимость тоже сыграла им на руку.

Баласар, рыча и шипя, бросился на ближайшего гиганта. Медраш со своим светящимся мечом, окруженным парящими сияющими рунами, ринулся в бой сразу за ним. Их братья по клану распределились, чтобы окружить остальных врагов.

Кхорин сомневался, что адепт или лучник решат пойти в ближний бой, поэтому он задержался и попытался обнаружить их. Первым он заметил лучника, выглядывавшего из-за валуна, и, судя по всему, тот выжидал момент, чтобы выстрелить в Медраша.

Дворф ринулся в атаку. Гигант, махавший огромной дубиной взад-вперед, сбил троих драконорожденных в кучу, и Кхорин обогнул их.

Лучник не замечал его, пока тот почти не сорвал дистанцию. Но затем громадное существо повернулось, оттянуло стрелу до плеча и пустило ее в полет.

Кхорин закрылся своим щитом. Тот был не только хорошо выкован, но и зачарован, так что даже стрела-переросток, выпущенная из невероятно мощного лука, не смогла пробить его. Но удар от столкновения прошелся по всему телу наемника.

Он не мог позволить шоку замедлить его. Гигант уже тянулся за одной из торчащих в земле стрел. Кхорин поднял свое копье и метнул.

Оно не было предназначено для этого: слишком длинное и тяжелое. Но Кхорин был силен даже по меркам дворфов, и он практиковался, когда рядом не было никого из его людей, иначе кто-то мог решить, что раз командир считает бросание копья отличной тактикой, то и ему следует попробовать.

Гигант попытался уклониться, но копье все равно пронзило его бедро. Кровь хлынула и на его серой коже среди этих серых пейзажей казалась краснее красного.

Лучник выдернул оружие. Из-за этого его рана стала обильнее кровоточить, зато так он не споткнется о копье, когда будет двигаться. Тем временем Кхорин бросил свой щит, вытащил ургрош из-за спины и ринулся вперед.

Пепельный гигант опять потянулся за стрелой. Затем он отметил, насколько близко был дворф, и схватил огромную дубину, прислоненную к валуну.

Она представляла собой ствол дерева высотой с человека с острыми кусками кремня, выступающими сверху. Гигант махнул дубиной по низкой дуге. Кхорин отпрыгнул назад, и конец оружия пронесся всего в паре дюймов перед ним.

Подходящее время сократить дистанцию, чтобы для противника длина оружия стала помехой, а невысокому дворфу было проще наносить удары. Но, к сожалению, лучник, похоже, понимал это не хуже Кхорина, и рана в его ноге не сильно замедлила его движения. Гигант отступил, и это дало ему время и место, чтобы занести огромную дубину в позицию для атаки. Наемнику пришлось остановиться, чтобы не набежать на осколки кремня, торчащие из верхушки оружия.

Гигант наступал, атакуя короткими агрессивными ударами, постоянно держа дубину между Кхорином и собой. Дворф отступал, ожидая, что лучник устанет, откроется или потеряет равновесие, но этого не произошло.

Ну и в Бездну его тогда. Кхорин прекратил отступление, спровоцировав атаку. Дубина полетела ему в голову. Он уклонился, поднырнув под удар, отпрыгнул назад, крутанулся и рубанул по концу оружия, завершая свой маневр за мгновение до того, как гигант смог снова пустить его в ход.

Лезвие топора отрубило шипованое навершие дубины. Отдача от удара прошла по рукоятке, и гигант завертел ее в руках, восстанавливая твердость хватки.

Сейчас! Кхорин метнулся к ногам противника и начал кромсать. Хлынула кровь, и гигант упал вперед.

Однако с ним еще не было покончено. Гигант решил перевернуться, видимо, пытаясь отмахнуться от врага рукояткой сломанной дубины или просто схватить его своими огромными серыми руками.

Но Кхорин обнаружил жизненно важную точку прежде, чем гигант добрался до него. Дворф перехватил ургрош, сделал шаг и вогнал острие между ребер. Удар прошел достаточно глубоко, чтобы достать до сердца. Гигант издал хриплый звук, вздрогнул, а затем обмяк недвижимый.

Задыхаясь и вытирая кровь противника с лица, Кхорин оглянулся, чтобы посмотреть, как успехи у других.

«Не так уж и плохо» — решил он. Несколько драконорожденных пали, но и двое бойцов гигантов на передовой тоже. На данный момент адепт казался самой большой проблемой. То ли он сам решил покинуть укрытие, толи Медраш и Баласар, покончив со своим первым противником, выманили его и бросились в атаку.

Правда им так и не удалось добраться до гиганта, потому что он превратил твердую землю под ними в рыхлую золу и угли, и они барахтались в них как в зыбучих песках. Между тем, адепт стоял, простерев руки к оставшемуся шпилю. Сначала медленно, а затем ускоряясь по мере приближения, колонна нависла над двумя драконорожденными, собираясь прокатиться по ним.

К счастью, адепт находился достаточно близко. Кхорин помчался на него.

Гигант то ли услышал, то ли увидел, как он приближался. Адепт повернулся, прорычал слова силы и выбросил вперед руки, словно бросал камень.

На самом же деле он бросил несколько камней. Возникший в воздухе магический шквал рухнул на наемника, который поднял вверх руки, прикрывая лицо.

Некоторые камни упали мимо. Один с лязгом отскочил от шлема. Два других ударили по кольчуге, жаля его, но, не причиняя особого вреда. Кхорин продолжил наступление.

Шаман отступил назад и повел рукой зигзагообразным движением, вызывая новое заклинание. Он так сфокусировался на собственной защите, что потерял контроль над шпилем. Насколько дворф понимал, эти специфические формы рельефа редко падали, когда передвигались сами по себе, но это был не тот случай. Колонна двигалась по воле гиганти, и лишившись его ментального контроля, она рухнула.

К счастью, она не была достаточно близко, чтобы задеть Медраша и Баласара, когда рассыпалась, а спустя мгновение драконорожденным удалось выбраться из мягкого пепла. Теперь оба были покрыты им. Грязь создавала странный контраст с жемчужным сиянием меча Медраша и светящимися символами, которые по-прежнему парили вокруг его тела.

Двое драконорожденных и Кхорин атаковали адепта. «Мы справимся, — подумал дворф. — Это было тяжелое сражение, но мы победим».

Пятясь назад, шаман потянулся вза пазуху своей туники из конской шерсти и вытащил серый светящийся яйцеобразный объект. Воздух содрогнулся от силы. И это все, что произошло. Баласар издал короткий ироничный смешок.

Будто в ответ, что-то взревело. Кхорин оглянулся через плечо.

Оставляя позади себя груды горной породы, большие серые твари вырывались из ямы с пеплом, которую создал шаман. Они были размером с огров, ящерообразные, но что-то в их строении также напоминало Кхорину медведей. Пораженных какой-то болезнью медведей, так как их чешуйчатые шкуры были усеяны язвами и нарывами.

Один из ящеров бросился на Баласара. Кхорин сделал шаг в сторону друга, но затем краем глаза заметил, что второе существо несется на него. Он повернулся к врагу лицом.

Ящер атаковал, широко раскрыв челюсти, чем продемонстрировал пасть полную слизи и волдырей. Челюсти сомкнулись, но дворф уклонился, и клыки ухватили лишь пустоту.

Правда капли слюни существа, попав на кожу, задымили и запузырились, обжигая ее. Взревев от боли и радуясь, что ни капли этой вязкой дряни не попало ему в глаза, Кхорин рубанул неприятеля по голове.

Ургрош рассек кожу и плоть и расколол череп под ними. Но этого было недостаточно, чтобы убить ящера-медведя. Существо повернулось и прыгнуло на дворфа, который уклонился и рубанул еще раз.

Тварь по-прежнему была жива, а земля под ногами наемника провалилась. Когда Кхорин погрузился в хлопья, то понял, что адепт провернул с ним тот же трюк, который он использовал на Медраше и Баласаре. А еще он понял, что не может защищаться, будучи по пояс в сухой, горячей трясине. Ящеру ничего не стоило сейчас наклониться и отхватить его голову.

Так существо и решило поступить. Тогда Медраш бросился ему наперерез и рубанул тварь по шее. Светящийся меч вошел глубоко в тело зверя, и тот рухнул.

Затем паладин воткнул свой меч в землю. Ему пришлось позвать Баласара, чтобы вытащить Кхорина из пепла, поскольку левая рука Медраша была бесполезной. Один из ящеров вырвал его щит и расцарапал руку, держащую его. Раны дымились и издавали неприятный шипящий звук, пока кислота продолжала впиваться в его плоть.

— Исцели себя! — крикнул Кхорин.

Медраш покачнулся:

— Остальным…

— Ты никому не поможешь, если сам будешь не в состоянии стоять на ногах!

— Ты прав.

Медраш приложил свою здоровую руку к ранениям и произнес молитву. Между его пальцами засиял свет.

Тем временем Кхорин осмотрел поле битвы, а затем выругался. Появление ящерообразных существ резко изменило баланс сил. Драконорожденные смогли бы справиться или с ними, или с гигантами, но только не со всеми разом. Половина воинов Даардендриен уже пала, а остальные находились в очень тяжелом положении.

— Нам придется сбежать, чтобы выжить, — сказал дворф.

Медраш коротко кивнул и прорычал:

— Отступаем!

Медрашу и Кхорину отступать было особенно тяжело, ведь между ними и местом, куда они хотели бежать, было больше всего врагов. Но чудом невредимый Баласар подбежал, чтобы сражаться вместе с ними, и это помогло. Вместе они убили одного ящера-медведя, ранили другого и стали пробираться дальше так быстро, что существо не смогло угнаться за ними. Адепт наполнил воздух вокруг них золой, но искры лишь слегка обжигали их, пока они не выбежали зоны действия заклинания. Вероятно, рунный круг Медраша защитил их.

Затем Кхорин почувствовал, что земля у него под ногами идет под уклон. Все же он с друзьями достиг склона.

В конце концов они добрались до вершины. В этот момент Медраш остановился и посмотрел на преследующих их гигантов и ящеров. Баласар и Кхорин тоже остановились и встали по обе стороны от него.

Паладин закричал:

— Вот он я! Убейте меня, если сможете!

Кхорин был уверен, что эта фраза была наполнена божественной силой. И хотя сам наемник не был целью обращения, эти слова пронеслись эхом в его голове. Они определенно засели в умах некоторых противников, которые прекратили преследовать драконорожденных и обратили внимание на Медраша. И его двух товарищей.

— Не объяснишь, почему это показалось тебе хорошей идеей? — спросил Баласар. Затем к нему подбежал пепельный великан, и драконорожденный ощутил первый удар каменного топора на своем щите.

Баласар, вероятно, нанес ответный удар, но Кхорин уже не увидел этого. Ему пришлось повернуться и сразиться с собственным гигантом.

Следующие несколько мгновений были чередой из ударов и столкновений оружия гигантов с клинками, которые резко вздымались и опускались в ответ. Воспевая молитву, Медраш начал сиять так же, как и его меч. Не имея каких-либо сопоставимых магических приемов в своем арсенале, Кхорин просто продолжал постоянно двигаться и использовать каждый навык и прием, которые он оттачивал годами в тренировках и сражениях на востоке.

Каким-то образом это не давало ему умереть, пока затем Баласар не закричал:

— Все успели отступить!

Медраш воткнул острие своего меча в землю.

— Торм! — закричал он. Оружие исторгло вспышку еще более яркого света.

Кхорин ничего не почувствовал, когда она прошла сквозь него, гигантов и ящеров-медведей отбросило назад.

Это позволило трем защитникам совершить отход. Когда они развернулись и побежали, свечение меча Медраша, сияние его тела и кольцо парящих рун — все потухли одновременно. Похоже, это означало, что на данный момент он исчерпал свою способность направлять силу своего покровителя.

Внизу один из стражников, которых они оставили с лошадьми, по-прежнему ждал, держа наготове в узде цепочку скакунов. Баласар, видимо заметив, что дворфу необходимо чуть больше времени, чтобы сесть в седло, подхватил Кхорина и усадил его, прежде чем оседлал собственную лошадь.

Медраш вскочил на своего скакуна. Страж поступил так же. Затем что-то треснуло, и он рухнул. Кровь из развороченной головы хлынула из-под обода искореженного шлема. Кхорин понял, что один из гигантов бросил камень с невероятной силой и точностью.

Стражнику нельзя было помочь, и всадники пришпорили лошадей, оставив его распростертым в грязи. Им пришлось. Гиганты и ящеры бежали вниз по склону, словно волна, омывающая берег.

В течение нескольких следующих мгновений Кхорин думал, достаточно ли того, что они добрались до лошадей. Вполне возможно, что гиганты с их длинными ногами могут бежать с той же скоростью, как и ящеры. Или один из камней просвистит в небе и убьет или покалечит лошадь.

Но он и его товарищи постепенно вырвались вперед, а гиганты один за другим прекратили погоню и лишь кричали им вслед. Кхорин не знал их языка, но глумливый тон было сложно не понять.

Возможно, они заслужили право чувствовать свое превосходство. Ведь когда Кхорин и его товарищи встретились с драконорожденными, которые ускакали до них, — воинами, чьи жизни они выкупили своим, казалось бы, самоубийственным маневром — то увидели, что их было всего трое. Это означало, что клан Даардендриен потерял двадцать пять своих лучших воинов.

Баласар оглянул то, что осталось от их отряда, и плюнул.

— И мы даже не добрались до разведчика на летучей мыши!

* * * * *

Хасос уставился на Аота.

— Человек погиб! — заявил дворянин.

— Я сожалею, — ответил капитан. — Но война действительно надвигается. Трескель все больше и больше стягивает свои силы к границе. Вам лучше бы привыкнуть к мысли, что прежде чем все это закончится, погибнет еще много людей.

— Остальные фермеры боятся работать на полях.

— Тем больше причин помочь мне остановить захватчиков на их собственной территории прежде, чем они вторгнуться на вашу и навредят людям.

Хасос сжал губы.

— Мы уже проходили это, капитан. Я не буду провоцировать трескельцев атаковать нас еще агрессивнее, чем они это делают сейчас. Я не стану рисковать людьми, которые мне еще понадобятся.

Аот изучал Хасоса.

«Прошу, — думал наемник, — дайте мне знак, что этот сукин сын наслал на меня тех убийц. Дайте, и я схвачу его, лично приму командование над его солдатами и уже потом буду волноваться о том, как оправдать свои действия перед Героем Войны».

Но картина перед ним не изменилась. Он мог рассчитывать на то, что его поцелованные огнем глаза смогут видеть сквозь тьму или миражи, но давать намеки на тайны человека — куда более сложный трюк.

Конечно, вполне возможно, Аот просто смотрел не на того человека. Он хотел, чтобы Хасос оказался виновным. Это бы облегчило ему жизнь, к тому же он любил аристократов типа Хасоса не сильнее, чем те любили его. Но это не означало, что чессентцы действительно покрывают убийц-драконорожденных.

— Хорошо, — начал Аот, — пусть ваши люди и дальше патрулируют ваши земли, а я продолжу посылать своих в Трескель, и, возможно, вместе мы сможем уберечь большее количество крестьян от пролетающих мимо стрел. А теперь, если мы поговорили обо всем, что вы хотели обсудить, у меня тоже есть что обсудить.

Хасос нахмурился, будто ему не дали закончить обвинять в смерти фермера наемников, которые вторгались на вражескую территорию. Очевидно, он решил опустить эту тему.

— Что же?

— Я хочу обойти эту крепость сверху донизу.

— Зачем?

— Очевидно, милорд, если трескельцы планируют осаду Сулабакса и преуспели в том, чтобы проникнуть внутрь этих стен, ваша резиденция станет главным оборонным центром. Поэтому я должен ознакомиться с ней. Я должен был осмотреть ее еще раньше, но у меня были более важные дела.

— Полагаю, я смогу предоставить кого-то, кто все покажет. Или могу показать все сам, если считаете, что так будет лучше.

И тогда, если есть что-то такое, чего Аот не должен был увидеть, то его проводник увел бы его от таких мест.

— В этом нет нужды. Я сам обойду крепость. Мне просто было нужно ваше разрешение.

— Очень хорошо. Оно у вас есть.

Аот покинул рабочую комнату Хасоса и отправился исследовать небольшой замок от стен с бойницами до подвальных помещений. Как и говорил, Аот проанализировал сильные и слабые стороны крепости. Но также искал любые признаки тайных проходов и комнат.

Которых, видимо, не существовало.

Наемник закончил в винном погребе. Раздраженный своей неудачей Аот нашел пыльную старую бутылку и уколол пробку своим кинжалом. Отрезав немного, он протолкнул остаток пробки глубже в горлышко, прямо в красную жидкость внутри. Надеясь, что он стащил что-то дорогое, наемник сделал глоток.

Неплохо, для кислятины.

Выпив бутылку до дна, Аот оставил ее на полу, вышел из крепости и отправился к храму Амонатора. Ему пришлось дождаться пока Цера закончит какую-то церемонию, но затем она приняла его в рабочей комнате, куда более яркой и веселой чем та, в которой Хасос вел свои дела. Дорогие стеклянные потолки и окна наполняли помещение теплым полуденным солнцем.

Цера сняла круглую золотую маску и положила ее на стол.

— Ты ужасно выглядишь.

Голос жрицы был слегка хриплым после молитв и песнопений.

— Как приятно, — фыркнул Аот. — Недосып именно так отражается на людях. Грядет война. Я должен проводить большую часть своего времени в поле. Затем, когда возвращаюсь в город, вместо того чтобы отдохнуть, я патрулирую улицы или парю над ними в поисках драконорожденных.

— По твоему тону я так понимаю, ты еще ни одного не нашел.

— Нет.

Цера сняла инкрустированную топазами золотистую наплечную накидку.

— Похоже, что «истинное зрение» сильно переоценивают.

— Оно не делает меня всеведущим, если ты об этом. Нечего насмехаться. Тебе повезло больше?

Девушка налила из кувшина воды в кубок и отпила:

— Пока нет. Но есть ритуал, который позволяет мне понять, говорит ли человек правду. Когда мне выпадет шанс, я проведу его до того, как придется поговорить с кем-то, кого мы сочтем подозрительным, — ухмыльнулась она. — Кстати, ты должен возместить храму стоимость благовоний, которые мне придется сжечь.

— Судя по твоим словам, я мало что получу за свои деньги.

— Боюсь, что так. Даже если человек будет виновен, главной трудностью будет увести разговор в такое русло, чтобы ему пришлось соврать. Я не могу просто спросить «о, а ты случайно не скрываешь драконорожденых у себя в доме»? Или «как ты планируешь убить этого мелкого уродливого командира наемников»? О чем мы вообще говорим?

— Да и кто сказал, что ты будешь задавать вопросы нужным людям? Или тем, кто действительно скрывает рептилий? Возможно, драконорожденные укрылись в пустом здании.

— А вот в этом я сомневаюсь. Сулабакс — далеко не мегаполис, пусть он и вырос с тех пор, как предки Хасоса возвели вокруг города стены. Теперь тут людно, особенно после того как мы, местные, были вынуждены найти место, чтобы приютить наемников. Пустых домов не так уж и много.

— Похож на то, — Аот подавил зевок. Он решил было использовать татуировку, чтобы сбросить чувство усталости, но передумал. — Видимо, мне придется и дальше оглядываться.

— Не обязательно.

— Неужели?

— Я думаю, что даже тэйские дьяволопоклонники в курсе того, что Амонатор является богом времени.

— Ты, наверное, о Бэйне. Именно Бэйну поклоняются мои соотечественники с тех пор, как Сзасс Тэм изгнал прочих зулкиров. Но да, я в курсе.

— Тогда тебя, наверное, не удивит, что при определенных обстоятельствах Хранитель дарует своим жрецам определенную власть над временем. Не такую, чтобы посещать прошлое во плоти — существуют определенные причины, почему никому и никогда нельзя этого сделать — но достаточную, чтобы попасть туда в форме духа и узнать то, что скрыто.

Аот нахмурился.

— Ты хочешь сказать, что наши души смогут заглянуть за пределы твоего сада и увидеть, откуда появились драконорожденные? Понять направление, по крайней мере?

— Да.

— Даже не знаю. Это похоже на какую-то форму прорицания, а я уже говорил, что случилось, когда волшебники попробовали это в Лутчеке.

— Это не прорицание в техническом смысле. Это уникальный способ направления божественной силы, о котором большинство людей моего ордена даже и не слышали. Это дает нам основания надеяться, что мы сможем сделать это, не спровоцировав магическую защиту убийц.

— Хорошо, давай попробуем.

— Не спеши так, — Цера сделала еще один глоток. — Священные тексты предупреждают, что ритуал опасен и должен применятся только в случаях особой важности.

Аот расплылся в кривой улыбке:

- Ты хотела сказать, в случаях, более важных, чем спасение шкуры одного из тэйских дьяволопоклонников.

— Да. Но если твое выживание и раскрытие правды о драконорожденных необходимо для того, чтобы уберечь Чессенту от нападения армии дракона-нежити, то возможно, меня оправдают. Я молилась и медитировала и не почувствовала, чтобы Амонатор сказал мне «нет».

— Как обнадеживающе.

— Если тебе этого мало, то что ты скажешь на то, что я никогда раньше не проводила этот ритуал и даже не видела, чтобы его кто-то проводил.

Наемник пожал плечами.

— Ты понимаешь тайны Амонатора лучше, чем я когда-либо смогу. Если твои инстинкты говорят тебе действовать, то я в игре.

Жрица улыбнулась, и это еще раз напомнило ему, насколько ему нравилось ее круглое озорное лицо.

— Тогда, может, проведем его сейчас, пока к нам не вернулось благоразумие?

— Прямо сейчас?

— Солнце яркое и в зените. Я как раз закончила богослужение. Я на пике своего могущества, — она взяла старую книгу, обитую потрескавшейся желтой кожей, а затем махнула рукой в сторону деревянного сундука. — Это понесешь ты.

Сундук оказался куда тяжелее, чем выглядел, настолько тяжелее, что было неудобно нести и его, и копье. У Аота было ощущение, что девушка ждала, когда он закряхтит или пошатнется, но он старался изо всех сил, чтобы скрыть, что ему тяжело.

Цера провела его через храм к двери, которая выходила в сад. Она приказала послушнику стоять на страже и убедиться в том, что никто их не побеспокоит, а затем они встали посреди зеленой травы и свежих красных и желтых цветов.

Аот поставил сундук на лавочку, которую они с Церой использовали вчера ночью перед атакой. Жрица открыла его, и когда она достала четыре предмета и сняла бархатные обертки с них, наемник понял, почему было так тяжело. Длинные, размером примерно с его предплечье, — все четыре вещи были статуями Амонатора, стоящими с песочными часами и каменным календарем или каким-то другим устройством, символизирующим время. Скульптор изобразил фигуры вытянутыми, из-за чего божество казалось тощим.

— Надеюсь, ты в состоянии установить их по сторонам света, — сказала Цера.

— Я со своими людьми подолгу бы блуждал, если бы не мог.

— Тогда установи статуи на земле по кругу. Неважно, насколько большим будет круг, главное, чтобы мы могли комфортно поместиться внутрь.

Он сделал, как она сказала.

— Что теперь?

— Теперь я встану в центр круга, а ты станешь у края и не будешь говорить или двигаться, пока я не скажу, что уже можно.

Они заняли свои места.

Цера выпрямилась и вдохнула. До этого момента, несмотря на то, что они с Аотом занимались серьезным делом, что-то в ее поведении можно было счесть признаком игривости или гнева, или и того, и другого. Сейчас же, хоть она и прекратила говорить, наемник как-то ощутил, что эта черта пропала. Внезапно она почти стала казаться святой, все ее существо сфокусировалось на том, чтобы проявить силу ее божества.

Девушка открыла старую желтую книгу и начала читать вслух. Сперва Аот слышал только слова. Затем, благодаря своего рода синестезии, он ощутил, что эти слова пульсируют теплом и светом, который был виден несмотря на то, что сад и так был полностью залит весенним солнцем. Сияющие лучи, вспыхнувшие и очертившие магический круг и линии в траве тоже не должны были быть видны. Но, словно будучи более реальными, чем все вокруг них, волшебные нити обладали удивительной четкостью, которая позволяла видеть их при любых обстоятельствах.

Статуя на востоке замерцала и исчезла. Затем пропали те, что стояли на севере и юге, и, наконец, та, что была на западе. Ритуал поглотил их как огонь поедает дерево.

Внезапно Аот почувствовал себя легким, как воздух. Его сущность пыталась взлететь. Мгновение что-то наподобие вязкой паутины удерживало его, но затем оковы спали, и он покинул свое тело. Оно стояло словно статуя под ним, не считая того, что сердце и легкие все же должны были работать.

Цера вылетела из своего тела. Ее дух был в таком же облачении и держал аналог желтой книги точно так же, как у наемника остались его доспех и копье.

— Тебя не дезориентировало? — спросила жрица.

Он покачал головой:

— Мне уже приходилось путешествовать в астрале.

В Кольце Ужаса в Лапендраре — он надеялся, что эта авантюра окажется менее опасной и более продуктивной, чем предыдущая.

— Тогда давай выберемся за стены.

Девушка перелетела восточную стену и исчезла за ней.

Аот отправился следом. Простого желания было достаточно, чтобы его пустить в полет как стрелу из лука. Чувство легкости и невесомого полета было почти таким же волнующим, каким он его запомнил, в мгновение, пока не коснулся улицы.

Несколько мальчишек играли в мяч в центре основной дороги, а черная собака рыскала у их ног. Мужчина — гончар, судя по пятнам глины на руках и одежде — хмурился, видимо, от осознания, что ему придется обходить играющих детей.

Никто не реагировал на появление Церы или Аота, потому что никто не обладал магией или волшебными глазами, которые позволили бы им чувствовать бесплотных духов.

— Что теперь? — спросил Аот.

— Если я правильно провела ритуал, — ответила Цера, — все должно идти само по себе где-то с этого момента.

Кожаный мяч застыл в воздухе, затем вернулся назад в руки бросавшего. Поставив свои ноги туда, где они были ранее, гончар шагнул назад.

Сперва, хоть все и двигалось назад, но с нормальной скоростью. Аоту стало интересно, придется ли им ждать время, которое покажется днями, прежде, чем они достигнут момента атаки драконорожденных.

Но затем мир ускорился до такой степени, что он мог видеть лишь мерцающие размытые пятна на улице. Время от времени Аот ощущал прохладное покалывание, когда что-то проходило сквозь его неосязаемое тело.

Солнце опустилось к восточному горизонту, и рассвет сменился ночью. Темнота продлилась всего мгновенье, и затем солнце поднялось на западе, где поднималось даже быстрее. Солнечный свет и звездная чернота быстро сменяли друг друга.

Так продолжалось пока он не почувствовал, что обратный ход прекратился. Они стояли в темноте, что было хорошим знаком. Однако Аот все же спросил:

— Мы там, где — или точнее «когда» — должны быть?

Цера улыбнулась.

— Прислушайся.

Он так и сделал. Наемник смог узнать волнующую музыку арфиста, которого она наняла для пира.

— Когда драконорожденные появятся, — продолжила жрица, — думаю, я развернуть время еще немного на обычной скорости. Тогда мы сможем проследить за убийцами к их логову.

— Это … потрясающе.

— Уж такая я. Готова поспорить, теперь ты жалеешь, что растоптал мои девичьи чувства, не правда ли?

Он все еще пытался понять, как ответить, когда его глаза начали пульсировать. Наемник заворчал и поднял руки к глазам.

— Что случилось? — спросила она.

— Не знаю. Мне не больно. Какое-то странное чувство.

— Дай посмотреть, — девушка подошла ближе и всмотрелась в его лицо.

— Мне не больно. И зрению это не мешает. Просто…

Небо снова начало чередовать ночь и день и наоборот. Затем Цера и Аот взлетели вверх, словно листья, подхваченные торнадо. Он инстинктивно попытался сопротивляться, но сила, схватившая их, была намного мощнее его способности двигаться или стоять благодаря силе воли.

Он даже боялся, что эта сила разорвет их с Церой на части. Жрица явно разделяла его опасения, так как потянулась одновременно с ним. Аот схватил ее руку, подтянул ее ближе и обхватил ее. Зажатая между ними священная книга прижалась к его груди.

— Что происходит? — спросил он.

— Я не знаю.

— В таком случае, пожалуй, я не так впечатлен, как думал.

У Аота было ощущение, что они двигались со скоростью молнии, а в сочетании с мерцающим безумием — небом — он не мог определить, куда они направляются или насколько сильно в прошлое их несло. Но путешествие продлилось не долго, и вскоре все снова успокоилось. Похоже, можно было вздохнуть с облегчением, пока он не понял, куда они попали.

Они стояли на выступе на полпути ко дну чего-то наподобие чашеобразного углубления в земле. Скалы поднимались по всему периметру нижней части словно зубцы короны. Они казались естественными, но не до конца. Кто-то выкопал и вырезал их достаточно просторными для громадных существ, сидевших здесь под звездами, а проходы в скале были достаточно высоки и широки, чтобы те могли пройти в лабиринт из туннелей внутри шпилей.

Полная тишина. В холодном воздухе висел животный запах.

— Этот запах, — заговорила Цера. — Здесь что-то есть?

— Драконы, — ответил Аот.

— Что? — напряглась она.

— Десятки драконов, сидящих вокруг. Они, наверное, используют какое-то заклинание сокрытия. Поэтому ты их и не видишь.

— Что они делают?

— Особо ничего. Думаю, разговаривают.

— О чем?

— Чары, скрывающие их, также сделали их тише. И еще, Синий Огонь изменил мои глаза, а не уши.

— Я ничего не понимаю!

— Я тоже. Но раз уж мы здесь, дай мне немного понаблюдать.

— Если я обращусь к Амонатору, возможно, я тоже смогу их увидеть.

— Или, возможно, они почувствуют, что кто-то использует магию. Уверен, тебя это не обрадует, но оставь слежку мне.

Он старался как мог, учитывая невозможность подслушать. Аот отметил, что преобладали синие, зеленые, красные и прочие драконы, которых в целом называли цветными; немного кристаллических и всего пара металлических. Затем все чудища перед ним подняли свои гребенчатые клиновидные морды, и наемник перевел взгляд, чтобы понять куда они смотрят.

Когда он это сделал, то почувствовал укол страха и ошеломление от того, что только сейчас заметил что именно сидело на балконе справа от него. Существо не меньших размеров, чем прочие драконы, но состоявшее из одних только костей, на которых плясали искры. В пустых глазницах сверкал призрачный синий свет, а из морды выступал рог, который слегка покачивался, когда челюсти дракона двигались. Аот мог чувствовать его злобу и жестокость так же ясно, как видел его острые кривые когти или костяной каркас крыльев.

— Клянусь Огнем, — прошептал наемник, — это Аласклербанбастос.

До этого момента, он считал, что у них с Церой были хорошие шансы уйти незамеченными. Но внезапно стало очень похоже на то, что вирм-нежить заметит присутствие бестелесных духов, и вероятнее всего раньше, чем позже.

Аот был рад, что каждый выступ, как и тот, что и они с Церой заняли, имел выход к туннелям.

— Мы отходим в пещеры, — сказал он. — Как только все драконы скроются из виду, ты помолишься и вернешь нас на наше законное место.

Девушка кивнула.

— Если смогу.

Они отступили. Учитывая их статус живых привидений, им не нужно было медленно красться на цыпочках, но они решили, что стоит. С драконами и драколичем на расстоянии всего в броске камня от них, Аот решил, что они просто не могут иначе.

Но даже если его попытка скрыть свое присутствие имела смысл, она была недостаточно удачной. По другую сторону чаши, на выступе возле зубчатой вершины, неожиданно сел дракон. Матовый, пестро-красный с черным гребнем на спине — Аот задался вопросом, к какому именно виду вирмов он принадлежал — он посмотрел на них своими похожими на горящие угли глазами. Затем он выдохнул облако пара и золы с такой осторожностью, что он напомнил наемнику курильщиков, выдыхающих кольца дыма.

Выдох извивался и клубился, образуя ноги, кожистые крылья, змеевидную голову, шею и хвост. В итоге приобретя нечеткую, полупрозрачную форму своего создателя. Затем дымная фигурка понеслась прямо на Аота и Церу. Пораженные и озадаченные, остальные драконы и даже сам Великий Костяной Вирм повернулись, чтобы проследить за его полетом.

У Аота не было сомнений, что вирм с чешуей цвета ржавчины понял, что пришельцы были некоего рода духами, и высвободил магию, способную навредить им. Если Коссут будет милостив, то и живые призраки могут навредить в ответ.

— Беги! — рявкнул он. Аот выставил свое копье и произнес слово силы.

Ветер взвыл по всей чаше. Он не вызывал столько неудобств, сколько частички пыли, существовавшие исключительно в материальном мире, но этого было достаточно, чтобы отбросить дымное существо назад, растрепать и сдуть его конечности.

Тем не менее, порыв воздуха не разорвал создание на части, как надеялся Аот. Существо, если его можно было так назвать, стянуло себя назад в более или менее прежнюю форму и продолжило преследование.

Как только оно село на уступ, наемник запустил в него сверкающий заряд мороза, но без видимого эффекта. Существо подалось вперед и подняло переднюю лапу, чтобы схватить его.

Затем теплый золотистый свет засиял из-за спины наемника. Сияние показалось ему приятным, живительным, но дымный вирм пошатнулся.

— Его создатель — нежить, — объяснила Цера, — так что солнечный свет вредит и ему тоже.

— Мне все равно! — огрызнулся Аот. — Я отвлеку его. А ты сконцентрируйся на том, что вернуть нас на законное место.

Порождение дыхания бросилось вперед. Наемник уклонился от беззвучной хватки его челюстей и с разрушительной силой погрузил острие своего копья в шею противника.

Навредила ли эта атака? Он не был уверен.

Существо из дыма полоснуло наемника когтями. Аот думал, что отпрыгнул достаточно далеко, чтобы избежать размашистого удара — хотя, учитывая размытые края тела этой сущности, оставаться в этом уверенным было трудно. Холод пронзил его тело, ослабляя и ошеломляя. Крошечные красные капельки вырвались из его пор и взлетели, слившись с вихрем из искр и пара.

Аот использовал силу татуировки, чтобы уберечь себя от бессилия, прокричал слова заклинания и швырнул яркий потрескивающий заряд молнии в своего противника. Существо запнулось и вздрогнуло, но лишь на мгновение. Затем оно снова щелкнуло челюстью.

Аот уклонился. Сквозь клубящиеся пары порождения дыхания было видно, как Аласклербанбастос крался в пещеру. Наемник взглянул в сияющие синие огоньки глаз драколича и неожиданно он не смог пошевелиться. Он замер, и в это время дымный вирм бросился…

Аот взвился вверх, сквозь скальную породу над ним, и дальше в небо — от темноты к свету и наоборот. Он высматривал Церу и обнаружил ее справа от себя, на расстоянии вытянутой руки. Ему пришло в голову, что он должен попытаться взять себя в руки, но было уже поздно. Они мчались сквозь время и пространство.

Он вернулся в свою физическую оболочку с мысленным ощущением толчка, как если бы он спрыгнул с дерева. Какое-то время твердая плоть и кости казались тяжелыми как свинец. Он проковылял к скамейке, столкнул сундук с нее на траву и распластался.

Цера, севшая рядом, выглядела не менее изможденной, чем он сам.

— Ты в порядке? — сказала она, задыхаясь.

Наемник понял, что он измотан, хотя его тело ничего не делало. Он стянул перчатки и увидел, что его руки выглядели как всегда. По крайней мере, в отличие от своей духовной формы, его физическая не кровоточила.

— Та штука из дыхания немного задела меня, — сказал Аот, — но теперь, когда мы вернулись, я думаю, что все в порядке. Я просто рад, что тебе не потребовалось больше времени, чтобы закончить заклинание.

— Как и я.

Девушка закрыла глаза, что-то прошептала и поцеловала шелушащуюся обложку своей желтой книги.

— У тебя есть представления о том, где мы были или когда?

— Нет.

— Я тоже ничего не узнал. Ну, ничего кроме Великого Костяного Вирма. В смысле, я думаю, что это был он. Проклятье! Почему мы не остались там, где хотели быть?

Жрица вздохнула.

— Я не знаю. Возможно, помешала защита драконорожденных. Возможно, я не подготовилась должным образом. Или…

— Что?

— Возможно, мне действительно не стоило пытаться. Возможно, обстоятельства не требовали этого. Но в чем я уверена, так это в том, что я нарушила правила своего же ордена, занявшись этим без разрешения Даэлрика.

— Потому что знала, что он не даст его.

— Ну… да. И я решила, что мое решение в этом вопросе было правильнее. Возможно, то, что мы только что пережили, было осуждением Хранителя за мое высокомерие.

— Какой-то странный вид наказания. Почему бы просто не послать ангела, чтобы выпороть тебя?

Это вызвало у нее легкую улыбку.

— Я не знаю.

— Возможно ли, что Амонатор, или кто бы там ни направлял магию, хотел тебе помочь? Тем, что показал нам то, что, по его мнению, нам необходимо было увидеть, вместо того, что мы считали важным?

Цера нахмурилась.

— Думаю, такое вполне возможно. Но если так, тогда почему это было более важным?

— Я не знаю. Поиск рептилий, которые хотели меня убить, кажется мне чрезвычайно важным. Но если подумать, есть и другой вариант.

— Какой?

— По сути, ты пыталась наложить заклинание зрения. Мои глаза уже обладают магией зрения, которую даже спустя столетие после Магической Чумы никто толком не понимает. Возможно, оба заклинания наложились друг на друга так, как мы и не могли себе представить.

Девушка пожала плечами.

— Думаю, это возможно.

— В твоем голосе сомнения. Но любая из моих теорий более правдоподобна, чем твои мысли о том, что божество обозлилось на тебя.

— Надеюсь, ты прав. Я не один раз слышала о том, что я и близко не так серьезна и благородна, как положено быть жрице солнца. Но я и правда люблю Амонатора и стараюсь ходить в его свете.

— Конечно. Я чувствую силу ваших уз каждый раз, когда ты пробуждаешь его силу.

Она улыбнулась.

— Будто тэйский дьяволопоклонник узнает святость, увидев ее.

Аот ответил ухмылкой.

— Ладно, тут ты меня подловила. Как думаешь, нам стоит испробовать эту магию еще раз?

— Не важно, что я думаю. У нас нет второго набора статуй.

— А дальше ты мне скажешь, что они стоят тысячи тысяч, и ждешь, что я оплачу и их тоже.

— Возможно, я придумаю, как ты сможешь отработать их стоимость.

Кончиком своего пальца она провела по татуировке на тыльной стороне его руки.

Загрузка...