Скрытой камерой

Глава 2

Позже, впрочем, городок показался ей уже менее враждебным. Вечером в кафе Руби сама подала им с Грей-си обед. Поставив тарелку с макаронами и сыром перед Грейси, она взглянула через стол на Эмму.

– Я слышала о вашей стычке с Биллом.

Эмма неуверенно смотрела на Руби, не понимая по ее тону и выражению лица, как она к этому относится.

– Наверное, весь город об этом говорит?

Это уж точно. Можете представить себе, какие развлечения бывают в таком городке, как наш. – Руби ловко поставила перед Эммой миску с супом и тарелку с салатом и отступила в сторону, внимательно глядя на молодую женщину. – Я не раз думала, что Билл меня надувает, но все мои знания о машинах можно было бы записать на булавочной головке крупными буквами, поэтому я никогда не решалась его уличить. – Она расправила платье и с удивленной улыбкой взглянула на Эмму. – Лапушка, вы даже не знаете, какое удовольствие вы доставили старушке. Подумать только, Биллу пришлось отступить перед женщиной! – Концом карандаша Руби заправила седую прядь волос в пучок, окрашенный хной. – Скажите, вы и в самом деле столько знаете о машинах, как здесь говорят?

Эмма пожала плечами.

– Да, кое-что знаю. В детстве я жила по принципу: «Все, что умеют делать мальчишки, я научусь делать лучше, чем они». – Она улыбнулась, как бы посмеиваясь над собой. – Много лет мы жили вдвоем с братом. Каждое утро я просыпалась в его мастерской.

– А вы не согласитесь посмотреть мою машину?

Эмма раскрыла рот, но через несколько секунд пришла в себя и указала на стул:

– Садитесь, пожалуйста. У меня уже шея заболела смотреть на вас снизу вверх.

Руби пододвинула стул и села.

– Ешьте суп, а то остынет.

Эмма послушно взяла ложку и начала есть. Руби откинулась на спинку стула.

– Бонни! – крикнула она в сторону прилавка. – Принеси мне чашку кофе, лапуля.

– Сейчас, Руби, – ответила официантка. Хозяйка заведения выпрямилась, обернулась к девочке, сидевшей слева.

– А тебя, значит, зовут Грейси?

Девочка подняла глаза. Губы ее, измазанные разогретым сыром, раздвинулись в теплой улыбке.

– Да, Глейси. Мне тли года.

Она положила вилку, согнула два пальчика и растопырила оставшиеся три.

– Надо же! – восхитилась Руби. – Три года! Большая девочка.

– Да, – согласилась Грейси.

Она любила развлекать взрослых. А сейчас, кажется, самое удачное время для этого. Можно показать кое-что из своих трюков. Положив руки на тарелку, она заговорила стихами, прихлопывая руками в такт:

– Ты, пиог, пиожок, плиходи ко мне, двужок.

– Грейс Мелина! – Уронив ложку на скатерть, Эмма схватила дочь за руки. – Большие девочки за едой так не играют! Ты это прекрасно знаешь, моя дорогая. – Она обмакнула салфетку в стакан с водой и обтерла пальчики девочки, вымазанные макаронами и сыром. – Сейчас же возьми в руки вилку, иначе распростишься с десертом! – С извиняющимся выражением лица Эмма обернулась к Руби:

– Прошу прощения. Иногда ее манеры оставляют желать лучшего.

– Не беспокойтесь. У меня у самой двое детей. Они, правда, уже подростки, но дети всегда дети. Так что мне все это знакомо.

Официантка поставила на стол чашку кофе. Руби сделала глоток и улыбнулась Грейси.

– Общительная малышка.

– Иногда даже слишком общительная. Я еще не встречала ни одного человека – ни мужчины, ни женщины, – который бы ей не понравился. Меня это жутко пугает. Сколько раз я говорила Грейси о том, что нельзя подходить к незнакомым людям, нельзя с ними разговаривать. И все равно, держу пари, она упорхнет с первым, кто расскажет ей какую-нибудь интересную историю.

Грейси обиженно ковыряла вилкой макароны.

– Непавда. Глейси скажет «нет».

– Верю-верю, моя сладкая.

Эмма подняла глаза на Руби и сменила тему:

– Так что с вашей машиной?

– Ничего сложного я вас делать не прошу. Там пора менять масло и.., ну знаете.., еще какую-то штуку…

Она неопределенно взмахнула рукой. Эмма еле заметно улыбнулась:

– Поменять масло, поставить новый фильтр, проверить аккумулятор, сцепления и клапаны?

Судя по всему, машина у Руби не последней модели, без электронного регулирования.

– Ну да, – улыбнулась Руби. – Что-то вроде этого. Сколько вы с меня возьмете за ремонт?

– Пока не могу сказать. Здесь где-нибудь есть магазин запчастей?

– В универмаге Мэкки, вниз по набережной, есть отдел запчастей.

– В таком случае… – Эмма назвала цену, – плюс стоимость запчастей. Насколько я знаю, цены на острове всегда намного выше, иногда даже вдвое выше, чем на материке. Может, прежде чем вы решите, мне лучше прикинуть стоимость ремонта? Завтра с утра заеду в магазин, посмотрю, сколько стоят запчасти. А после этого вы мне скажете, браться ли за ремонт.

– Ладно. Но только я думаю, все будет нормально. Билл все равно содрал бы с меня втридорога.

Нежным и мелодичным голосом, сладким, как южный морской ветерок, Эмма высказала все, что она думает о Билле, не стесняясь в словах. Руби расхохоталась от души. Потом Эмма выяснила кое-какие подробности о машине – модель, марку, год выпуска, – после чего Руби извинилась и встала из-за стола. Грейси доела десерт. Едва сдерживая радость, Эмма вошла вместе с дочерью в свою комнату.

Вот и дополнение к ее дорожным чекам. Ведь устроиться на постоянную работу она бы все равно не решилась: едва номер карточки социального обеспечения попадет в список служащих, кто-нибудь из ищеек Гранта или какой-нибудь частный детектив тут же нападет на ее след. Нет, этого она себе позволить не может. Но разобраться с машиной Руби.., это совсем другое дело. Никакой зацепки, которая бы навела Гранта на ее след, и в то же время возможность в какой-то степени возместить расходы. Господь Бог знает, что делает.

Эмма схватила Грейси на руки и закружилась с ней по комнате, крепко прижимая девочку к себе и смеясь от радости. Грейси тут же разошлась. Когда мать опустила ее на пол, она завертелась по комнате, хохоча во весь голос. Эмма сделала легкую гримасу. Тактическая ошибка… Она сама виновата в том, что дочь вышла из-под контроля.

Эмма отвернулась, отошла к своим вещам, чтобы достать пижаму для Грейси, и не заметила, как дочь открыла дверь и, кружась в танце, вышла в коридор. Дверь за ней закрылась не полностью.

Элвис, поднимавшийся по лестнице, заметил девочку на верхней площадке. Увидел, как Грейси кружится волчком. Щеки раскраснелись, светлые кудряшки так и порхают вокруг головы. Потом она остановилась, глядя вниз на свои кроссовки с оранжевыми и желтыми рыбками, и, громко топоча, проследовала обратно в комнату.

Помедлив секунду на верхней площадке, Элвис пошел по коридору к двери. Странно, что они все еще в городе… Он не ожидал увидеть их после того, как Эмма Сэндс забрала свой шикарный автомобиль из гаража Билла. И уж меньше всего он рассчитывал по возвращении

Домой услышать восторженные крики Грейси за три двери от его собственной комнаты.

Подойдя к их двери, он помешкал, потом заглянул в комнату. Эмма только что выпрямилась, стоя у шкафа с ящиками, прижала руку к пояснице и потянулась.

– Ну хватит, Грейси, – проговорила она тем мягким, мелодичным контральто с легким акцентом, который шериф хорошо запомнил. – Ты ведешь себя как маленькая обезьянка.

Элвис смотрел на ее роскошное тело, слушал медлительный южный говор и размышлял о том, где же муж этой женщины. Острое желание узнать как можно больше о жизни Эммы удивило его самого. Обычно Элвиса ничуть не интересовали такие вещи.

Страшно зачесалась отсутствующая кисть руки, оторванная при взрыве автомобиля. Не думая о том, что делает, он потер ее о джинсы в том месте, где прикреплялся протез. Это превратилось в условный рефлекс. Таким образом Элвис снимал фантомные боли. Одновременно, почти автоматически, он привычным взглядом осматривал комнату, схватывая мельчайшие детали.

Первый вывод: Эмма Сэндс не на отдыхе. Элвис понял это, увидев, как она поставила на комод маленький телевизор и видеомагнитофон. Люди не возят с собой такие вещи, выезжая на неделю за город. Ну и что? Он пожал массивными плечами. Что из этого? Может, она переезжает. Однако инстинкт полицейского говорил ему, что это не так.

Грейси вертелась, почесывалась, как обезьянка, издавала неясные звуки, которые становились все громче. В конце концов Эмма отбросила пижамку, схватила дочь на руки, крепко прижала к себе, зажав ладошки девочки.

– Все, я сказала – хватит.

Она произнесла это строгим тоном, но тут же поцеловала дочь в разгоревшуюся щечку и упала вместе с ней на кровать, на спину. Грейси высвободила руки, обнял; мать за шею, потерлась щекой о ее грудь, засунула палец в рот.

Эмма убрала спутавшиеся завитки с румяных щек дочери и попыталась успокоить ее:

– Мы мешаем соседям. Вряд ли им нравится, как ты кричишь и визжишь. Может, они хотят почитать или посмотреть телевизор.

– Глейси – девочка-обезьянка.

– Да, я знаю. И знаю, что ты устала, и знаю, что я сама тебя завела. Но все, моя сладкая, больше никакого шума, иначе мама от разговоров перейдет к делу. Сомневаюсь, что тебе очень хочется узнать, как это будет.

Грейси зевнула, не вынимая палец изо рта.

– Ладно…

– Хочешь принять ванну, моя сладкая? Там, в конце коридора, есть большая ванна. У нас еще осталось немного пены, которая тебе так нравится.

– Хочу позвонить дедушке.

Эмма вся сжалась. Однако через несколько секунд усилием воли заставила себя расслабиться.

– А.., дедушки сейчас нет дома. – Она говорила нарочито небрежно. – Боюсь, до возвращения мы не сможем ему позвонить. Хочешь почитать книжку?

Элвис резко выпрямился. Она отлично ведет себя с ребенком. Просто великолепно. Однако полицейский в нем сразу распознал ложь и насторожился. Интересно, что скрывает эта женщина… Он нахмурился. Какое ему До этого дело? Она ведь не нарушила закон. И вообще – такое любопытство к чужим делам ему вовсе не свойственно. Что это с ним?

И тем не менее любопытство снедало его. Из-за необычного интереса, который эта женщина пробудила в нем, Элвис стал менее осторожен и в конце концов выдал себя излишне резким движением.

Уловив чье-то присутствие, Эмма повернула голову, увидела в приоткрытой двери огромную тень, закрывшую собой весь проход. Сердце ее бешено застучало, она инстинктивно стиснула в объятиях дочь, отодвинулась на край кровати и попыталась сесть.

Заметив ее испуг, Элвис приоткрыл дверь пошире и вышел на свет.

– Добрый вечер, миссис Сэндс.

– Шериф Доннелли! – Эмма помолчала в нерешительности. – Это вы открыли дверь?

– Нет, мэм. Она была открыта, когда я подошел.

Элвис не мог сказать, что дверь открыла ее дочь. Ведь тогда пришлось бы признаться в том, что он стоял на нижней площадке, наблюдая за ними, – в сущности, подглядывал, как какой-нибудь ничтожный зевака. Он опустил глаза на ребенка.

Прижавшись щекой к материнской груди, девочка не отводила взгляд и сосала указательный палец.

Эмма наклонила голову.

– Грейси…

Грейси нерешительно подняла глаза и устремила виноватый взгляд на мать.

– Это ты открыла дверь?

Грейси вытянула губы трубочкой, несколько раз с силой втянула в рот палец – видимо, для того, чтобы набраться храбрости.

– Угу…

– Ты выходила из комнаты?

В первую секунду Грейси явно намеревалась это отрицать. На сегодня с нее достаточно признаний. Но этот великан смотрит на нее не отрываясь и как будто читает ее мысли.., как Санта-Клаус.

– Угу…

– Грейс Мелина Сэндс, ты помнишь, что я говорила тебе? Ни в коем случае не открывать дверь номера в отеле и не выбегать из комнаты без меня.

– Мамочка, но здесь же нет ни машин, ни гузовиков. – Глаза Грейси наполнились слезами, нижняя губа задрожала. Она зарылась головой в грудь матери.

Элвис пришел в ужас. Господи! Он совсем не хотел доставлять неприятности этому ребенку. По щеке девочки скатилась крупная слеза. Нет, этого шериф не мог вынести.

– Здесь безопасно, миссис Сэндс. И в коридоре с ней ничего плохого не случилось бы. Здесь никто не причинил бы ей никакого вреда.

Слезы на щеках Грейс мгновенно высохли. Изумленно моргая, она пристально смотрела на великана. Презрительного отношения к себе Грейс, возможно, и не распознала бы, но то, что сейчас ее хотят защитить, поняла сразу.

Эмма внимательно разглядывала Элвиса, пораженная тем, что одна детская слеза привела этого сурового гиганта в такое смятение. У него наверняка нет детей.

– Вы живете здесь, шериф?

– Да, мэм. В конце коридора.

Ему это было удобно. Близко от места работы, и, кроме того, не надо самому возиться с обедами, заботиться о доме и саде.

Эмма решила, что пора бы ему оставить их обеих в покое.

– Да, кажется, обстановка здесь не такая, как в тех мотелях, где мы останавливались до этого. А так как мы проживем здесь по крайней мере неделю… – она снова опустила глаза на дочь, – то все остальные правила обсудим завтра утром, мисс Сэндс. – Эмма спустила дочь с рук на матрас. – Наверное, и ванну отложим до завтра. Ты уже устала за день, Пойди-ка принеси что почитать, и пора переодеваться в пижаму.

Грейси сползла с кровати, подошла к стопке книг на подоконнике. Элвис неловко переминался с ноги на ногу в дверях.

– Ну ладно, я, пожалуй, отправлюсь к себе. – Однако прежде чем сделать это, он устремил долгий серьезный взгляд на Эмму. – Спокойной ночи, миссис Сэндс.

– Спокойной ночи, шериф.

Дверь тихо закрылась за ним.

Через несколько минут Грейси снова подошла к кровати, оставив под подоконником беспорядочную груду книг. Взгляд ее с надеждой устремился к дверям. Она остановилась, увидев, что дверь закрыта, и разочарованно обернулась к матери.

– Куда он ушел, ма?

– Шериф Доннелли пошел к себе в комнату, моя радость. Иди сюда, я переодену тебя в пижамку.

Грейси послушно забралась на кровать. Эмма начала снимать с нее одежду.

– А он азве не хочет почитать пво щенка Поки?

– Едва ли он умеет читать книжки маленьким девочкам.

Эмма сняла с дочери туфли и носки, расстегнула на плечах комбинезон, спустила лямки и стянула его вниз, потом сняла с дочери майку.

Глядя, как невыносимо медленно Грейс натягивает на себя пижамку, Эмма едва подавила искушение схватить дочь на руки и все сделать за нее.

С тех пор как почти две недели назад Эмма, схватив на руки Грейси, сбежала из дома, она огромным усилием воли умудрялась держать себя в руках в течение дня. Пока дочь бодрствовала, Эмма уделяла ей все свое внимание. Однако в те безмолвные часы, когда все вокруг стихало, а Грейси мирно спала, Эмма словно распадалась на части.

Сейчас она стояла у окна второго этажа, глядя на слабо освещенную площадь. Как во многих небольших городках, улочки в Порт-Флэннери вскоре после полуночи как будто сворачивались на ночь. Конечно, таверна внизу, у пристани, наверняка еще полна народа, там, вероятно, еще кипит жизнь, но здесь, наверху, полная тишина и безлюдье. Лишь одинокая бездомная собака бродит вокруг газонов, вынюхивая что-то в темной траве. Вот она подняла левую лапу… Эмма отвернулась от окна, задернула шторы.

Она так усиленно пыталась не вспоминать о стопке видеокассет, лежавших сейчас в сумке на полке в одежном шкафу, что это стало почти навязчивой идеей, словно подтачивало ее изнутри. Они притягивали ее непреодолимо, как и в тот день, когда Эмма впервые увидела их в библиотеке, ожидая Гранта. В тот день, который перевернул всю ее жизнь.

Тогда она и не предполагала вмешиваться в его частную жизнь, Ах ты Господи… По телу ее прошла дрожь. Его частная жизнь! С судорожным вздохом Эмма обхватила себя руками, будто пытаясь унять дрожь, Его частная жизнь… Какая горькая ирония судьбы!

Однако факт остается фактом. В тот день она не собиралась предпринимать никаких тайных действий. Просто хотела убить время в ожидании Гранта. Эмма не раз видела, как он доставал ключ от стенного шкафа, где лежали кассеты, а потом снова убирал его на место. Она с самого начала предполагала, что это его деловые материалы. То, что они хранятся под замком, ее нисколько не удивляло. В тот день Эмма лишь от нечего делать подошла поближе и увидела даты на коробках. Четырнадцатое марта тысяча девятьсот восемьдесят второго года… Эта дата неизбежно привлекла ее внимание. Именно в тот день она впервые встретила человека, который впоследствии стал для Эммы тем, кто больше всего напоминал смутный образ отца, сложившийся у нее. В тот день она попыталась украсть серебристый «роллс-ройс» Гранта Вударда.

Ей не полагалось принимать в этом участие. Большой Эдди позволял Эмме торчать в мастерской, докучая ему, второму механику и еще двум работягам, однако категорически запрещал ей хоть как-то участвовать в угоне машин, из которых они потом вытряхивали запчасти. Эдди часто повторял, что он, может, и ворюга и никогда никем другим не станет, но будь он проклят, если и сестра будет заниматься тем же.

Эдди вообще на этом помешался, заставлял Эмму ходить в школу, чистить зубы утром и вечером, не позволял другим мужикам грязно ругаться в ее присутствии. Эмме еще двенадцати не исполнилось, когда он научил ее водить машину. Показал, как разбирать мотор, выравнивать вмятины, как красить машину. Однако держал сестру в стороне от своего главного бизнеса. Ну нет, ничего такого он ей не позволит!

Поэтому Эмма и решила увести машину сама, на свой страх и риск. Тот автомобиль они видели не раз. Брат и его помощники всегда восхищались машиной, вот она и решила, что они с удовольствием бы ее увели. Ей захотелось удивить их, провернуть всю операцию самостоятельно и доказать им наконец, что и с этим она способна справиться не хуже любого мужика.

Эмма осторожно вела «роллс-ройс» к мастерской Эдди, соблюдая все правила дорожного движения. Меньше чем через пять минут большой черный седан прижал ее к тротуару, оттуда выскочили двое огромных толстошеих мужчин с пустыми холодными глазами и рывком открыли дверцу «роллс-ройса». Один из них, стоя спиной к автомобилю, не спускал глаз с окружающих окрестностей, другой наклонился и заглянул внутрь машины. Некоторое время он молча смотрел на нее, потом протянул руку и вынул ключ из зажигания.

– Выходи, сестренка.

Они запихнули ее в седан, проехали несколько миль и наконец остановились в подземном гараже фешенебельного здания, похожего на учреждение. Эмму вывели из машины, повели к лифту, поднялись вместе с ней на семнадцатый этаж. Задержались в «предбаннике». Один произнес несколько неразборчивых фраз по внутреннему телефону, после чего Эмму впустили в святилище. Дверь за ней закрылась. Охранники остались стоять по обе стороны двери.

Эмма распрямила плечи, разгладила платье, откинула со лба светлую прядь волос, оглядела роскошный кабинет, огромные окна от пола до потолка, из которых открывался сказочно-красивый вид. Ха! И нисколечко она не боится!

Сердце молотом забилось в груди – кожаное кресло сочного зеленого цвета с высокой спинкой неожиданно развернулось. Лицом к Эмме, внимательно глядя на нее, сидел пожилой человек, богато одетый, полный сдержанного достоинства. Эмма снова откинула светлые волосы с лица, вздернула подбородок и вызывающе посмотрела на него.

– Так-так… – наконец произнес он. – Вот, значит, как выглядят угонщики автомобилей.

Эмма поразилась тому, какую ненависть в ней вызвало это определение. Ведь она действительно хотела научиться всему тому, что делали мужчины в мастерской Эдди. Прикусив нижнюю губу, чтобы не дрожала, Эмма снова окинула глазами кабинет, время от времени останавливая взгляд на произведениях искусства и антикварных вещицах. Даже она, при всем своем невежестве, понимала, что они бесценны. Эмма взяла в руки одну из таких вещей, повертела, не выказывая, однако, никакого благоговения, потом перевела взгляд на человека в кресле.

– Я предпочитаю называть это освобождением автомобилей.

– Можешь называть это как хочешь, детка, – мягко заметил он. – В любом случае за это полагается от пяти до десяти лет.

Лишь ценой огромного усилия ей удалось не потерять присутствия духа на месте. Но не зря же Эмма последние два года столько времени играла в покер с Большим Эдди и его дружками. Она резко развернулась и взглянула противнику прямо в глаза.

– Это несерьезно. – Ей даже удалось изобразить презрительную улыбку. – Мне четырнадцать лет. Я еще несовершеннолетняя. Несовершеннолетних в тюрьму не сажают, разве что за убийство.

– Понятно. – Он взял с письменного стола телефонную трубку, снова развернулся к ней лицом. Постучал по трубке тщательно наманикюренными пальцами. – В таком случае вам следует позвонитьсвоему адвокату.

– Ч-ч-что?

– У такой высокопрофессиональной освободительницы автомобилей наверняка есть на содержании высокооплачиваемый юрист с хорошо подвешенным языком. Разве не так?

Эмма молча смотрела на него вызывающим взглядом. Он тяжело вздохнул.

– Ладно. Позвони родителям.

– Она переступила с ноги на ногу.

– Нет у меня родителей.

– Ну хорошо, опекун есть?

Эмма взяла трубку и набрала номер гаража Эдди.

Через час смертельно бледный Эдди поспешно увел сестру из офиса Гранта Вударда, так крепко ухватив за руку, что ей пришлось бежать за ним на цыпочках, чтобы не вывихнуть плечо. Едва двери лифта открылись, он швырнул Эмму внутрь с такой силой, что она отлетела к стене. Ей пришлось ухватиться за поручень, чтобы не упасть.

– Эй.., ты что?!

– «Роллс-ройс»! Это же надо! – Одним прыжком Эдди приблизился к сестре, яростно глядя ей в лицо сверху вниз. – Несмотря на все, что я тебе говорил, на все, о чем я мечтал для тебя, Эмма Тереза Робшоу, ты все-таки пошла и угнала автомобиль. И не простой, обычный автомобиль, от которого легко избавиться, нет. – Он выругался по-французски. – Нет, тебе понадобилось увести этот чертов серебристый «ройс»!

– Да вы же все постоянно его расхвалива…

Эдди не дал ей договорить, схватил за плечи, с силой встряхнул, потом еще и еще раз.

– Да, я расхваливал его, – пробормотал он сквозь стиснутые зубы. – Это, пожалуй, лучшая машина на свете. Но как бы мы от нее потом избавились, скажи на милость? Да и не в этом дело, черт возьми! Я ведь говорил тебе сто раз, Эмма: ты заслуживаешь лучшей участи, чем стать автомобильным воришкой. Тебя сейчас стоило бы выпороть так, чтобы шрамы на заднице остались. – Вместо этого Эдди неожиданно схватил ее и прижал к себе с такой силой, что дыхание у нее прервалось. – Господи… Эм!

Услышав бешеный стук его сердца, она наконец решилась признаться:

– Я так испугалась, Эдди. Ой, как я испугалась!

Он обнял ее еще крепче.

– Зачем он на тебя орал?.. – прошептала она. – Это несправедливо.

Мистер Вудард вел себя с ней так тихо и сдержанно… Однако как только появился Эдди, он неожиданно накинулся на него. Буквально вывалял в грязи. Ругался, наверное, минут сорок пять, не меньше, прежде чем наконец отпустил их обоих.

К удивлению Эммы, Эдди взял себя в руки. Отодвинулся от нее, заглянул в глаза.

– Нет. Я все это заслужил. Каждое слово. И мы с тобой еще легко отделались. Этот человек мог захомутать нас обоих так, что и не выпутаться.

Глядя на себя четырнадцатилетнюю на видеокассете, Эмма ясно видела страх и полную незащищенность сквозь всю свою тогдашнюю браваду. Теперь-то она знала, что почти вся ее жизнь прошла перед скрытой камерой. Этот человек действительно захомутал ее так, что не выпутаться. Даже теперь, зная многое, подозревая еще больше, Эмма не могла бы точно оценить опасность, которую он представляет для нее. Ей кажется, что теперь-то она знает все, даже самое худшее. А вдруг нет?..

Она похолодела.

Грейси снова прижалась к ногам матери, в третий раз за последние десять минут.

– Что ты там делаешь, мам? Пойдем куда-нибудь.

Эмма с трудом подавила тяжелый вздох. Приподнялась от машины, в которой только что сменила свечу зажигания, полуобернулась к дочери.

– Скоро пойдем, малышка. Сначала мама должна привести в порядок машину мисс Руби.

– Похая машина! Похая!

Стиснув зубы, Эмма отсоединила остальные свечи зажигания. Об этой стороне дела она как-то не подумала вчера вечером, когда так обрадовалась, что нашла хоть какую-то работу.

– Привет, – прозвучал неуверенный женский голос.

Эмма подняла голову. Грейся отодвинулась от ее ног.

Кто это может быть? Эмма посмотрела на аккуратный двор, на заднюю стену пансиона. В дверях никого, на лестнице в подвал тоже. Эмма перевела взгляд на тропинку, огибавшую пансион и соединявшую небольшую парковочную площадку, на которой она сейчас трудилась над машиной Руби, с главной дорогой ко входу в пансион. В этот момент из тени вышла хорошенькая темноволосая женщина приблизительно ее возраста, подошла к Эмме, нерешительно остановилась, неуверенно улыбаясь.

– Надеюсь, я не помешала?

– Конечно, нет, – вежливо ответила Эмма, хотя в этот момент подумала, что все-таки ей не очень повезло с работой: похоже, ее не удастся доделать до конца.

Она встряхнула головой, пытаясь прогнать напряжение. Ее же никто не гонит, никто не стоит за спиной с хронометром.

Женщина подошла ближе. Остановилась перед Эммой, держась очень прямо. Протянула руку.

– Клер Мэкки. – Теперь голос ее звучал более уверенно.

Эмма с интересом осмотрела ее. Помахала рукой в резиновой перчатке.

– Прошу прощения. Руки грязные. Вы из тех Мэкки, чей универмаг там, на набережной?

– Боюсь, что так.

– Но это очень хороший магазин, – искренне сказала Эмма. – Сегодня утром я там побывала.

Она указала на мешок с запчастями. В этот момент внимание Эммы отвлекла Грейси. Девочка вся извертелась на месте, ожидая, когда ее представят. Эмма вспомнила о хороших манерах.

– Ох, извините. Я Эмма Сэндс, а это моя дочь Грейси. Грейси, поздоровайся с миссис Мэкки.

Второй раз ей повторять не пришлось. Грейси восхищенно смотрела на гостью, не в силах дождаться, когда можно будет заговорить.

– Пливет. Мне тли года.

Клер Мэкки нагнулась к девочке.

– Привет, Грейси. Я Клер Мэкки. Какая у тебя красивая курточка.

Грейси окинула восхищенным взглядом свою ветровку.

– Да.., касивая. Жейтая.

– Я вижу. Желтый цвет тебе очень идет.

Грейси зарделась от удовольствия. Эмма усмехнулась.

– И где вы были утром, когда я почти силой заставила ее надеть эту ветровку? Здесь июнь намного холоднее, чем мы привыкли. Но для Грейси июнь есть июнь. Она собиралась выйти чуть ли не голышом.

– Но сейчас ведь лето, ма!

Однако Грейси очень скоро оставила эту тему. Она уже почти забыла об утренних спорах по поводу ветровки. Сейчас ее занимали другие вещи.

– Либки у меня тоже жейтые. – Девочка протянула ножку так, чтобы Клер могла получше их разглядеть, – Некотовые жейтые. Дугие оланжевые.

Несколько секунд Клер с серьезным видом изучала маленькие кроссовки с нарисованными на них рыбками.

– Очень красиво! – Она подняла глаза на Эмму. – Я случайно услышала ваш разговор. Может, позволите мне поиграть с вашей дочерью, пока вы закончите с машиной Руби?

Эмма чувствовала, что это вполне искреннее предложение помощи, без каких-либо намеков на извращение или других темных умыслов. Однако у нее моментально появилось инстинктивное желание схватить Грейси в охапку и унести подальше от чужих глаз. До сих пор она ни на минуту не забывала о том, почему им с дочерью пришлось бежать. Нет, Эмма не доверяла никому, ни одному человеку на земле.

– Это очень великодушно с вашей стороны, миссис

– Мэкки.., но я не…

– Прямо здесь, на парковочиой площадке. Девочка все время будет у вас на глазах. Я понимаю, что вы никуда ее не отпустите с незнакомым человеком. Я с удовольствием займу ее, пока вы чините машину. Мне самой доставит удовольствие познакомиться с ней поближе.

– Ну, в таком случае.., спасибо. – Эмма нерешительно улыбнулась, ощущая себя полной идиоткой. – Вы мне очень этим поможете.

Клер Мэкки улыбнулась яркой обворожительной улыбкой.

– Вот и хорошо. И пожалуйста, называйте меня Клер.

В первый раз с момента появления этой женщины на парковочной площадке на лице Эммы появилась ее обычная дружелюбная и заразительная улыбка, которую унаследовала и дочь.

– Спасибо, Клер. А меня зовут Эмма.