Скульптор твоего тела

Глава 14

В общем, выяснилось, что мы живем в одном отеле, только я сегодня приехал, а она завтра вечером уже выезжает. Она и приехала лишь на неделю, отдохнуть от бесконечной работы. Ей приходится очень много трудиться, так она сказала, поэтому неделя на океанском побережье — это максимум, что она может себе позволить.

Я шел рядом по берегу вдоль линии прибоя и слушал Элис, лишь время от времени вставляя свои реплики. Девушке надо было выговориться, а тут я подвернулся — парень из далекой России, с которым она больше никогда не встретится. Очень удобно, согласитесь. А я смотрел на нее и думал о том, как ей помочь, понимая, что лучше всего мне этого не делать. Всем помочь невозможно, а вот раскрыть себя можно запросто. И, тем не менее, я думал. Прямо предложить ей свои услуги я, конечно, не мог.

Ну, представьте, приедет она домой, в свою Канаду. Уезжала со шрамом, приехала без шрама, даже сейчас молчу о таможенниках, что не узнают ее на фото. Маловероятно, но, если вдруг она начнет обо мне рассказывать, писать в соцсетях. Впрочем, почему маловероятно? Скорее всего, так именно и будет. Кому надо, мной заинтересуются. И что дальше? Нет, я не хотел никакой известности, поскольку она лишит меня свободы.

Конечно, я не наивный мальчик и понимаю, что рано или поздно мои способности станут известны в определенных кругах и тогда возникнут трудности и, может быть, даже серьезные проблемы для меня. Но что я могу поделать? — Только решать проблемы по мере их поступления и моих возможностей.

Есть у меня одна идея. Идея так себе, скажем прямо. Но ничего другого я придумать не мог. Дело в том, что у меня в вещах лежала пластинка таблеток «Фенозепам», которые я на всякий случай взял с собой. Сплю я вообще нормально, но здесь длительный перелет, разница во времени в целых восемь часов, кто его знает, как поведет себя организм? И поэтому я решил подстраховаться и в последний момент кинул таблетки в сумку. И таблетки эти диспергируемые, то есть такие, которые очень быстро растворяются прямо на языке, а не те, которые надо глотать и потом они рассасываются в желудке. Что в данном случае очень важно, поскольку обычный фенозепам очень плохо растворяется в воде. К чему это я? Если встретиться с Элис за ужином и незаметно кинуть ей таблетку, а то и две в какой-либо напиток, то есть большая вероятность, что спать она будет крепко. А диспергируемая таблетка очень быстро и незаметно растворится без следа. Конечно, фенозепам — это не снотворное в чистом виде, но снотворный эффект там присутствует и непривычный к ним человек обычно вырубается конкретно. И если все получится, можно попытаться проникнуть к ней в номер, поскольку я уже знал, что живет она одна. Ответ на вопрос о том, как проникнуть в ее номер, у меня тоже имелся. Вот только получится ли все так, как мне представляется? Впрочем, другой идеи нет, раскрывать ей свои способности я не собирался, как и не собирался признаваться, в случае удачи задуманного, в том, что я имею к этому хоть какое-то отношение. И я приступил к первому пункту своего плана.

— Элис, а ты где расположилась?

— Да вон там, недалеко от пляжного бара. А ты почему так далеко от всех?

— Я не очень люблю толпу, — честно признался я. — И летел я сюда целых двенадцать часов именно для того, чтобы отдохнуть, в том числе и от людского сообщества.

— Зачем же ты тогда познакомился со мной и сейчас идешь и общаешься? — хитро посмотрела она на меня.

Я засмеялся:

— Подловила, один – ноль в твою пользу! Но здесь все дело в совокупности обстоятельств. Ведь именно мое нежелание сливаться с толпой позволило мне насладиться твоим танцем. И этот необычный танец заворожил меня так, что я просто не мог не познакомиться с танцовщицей.

Она тоже засмеялась:

— Я не поняла, это ты ко мне так клеишься?

— Ну, а почему бы нет? — не стал отрицать я.

— Ты что, слепой? — ее голос стал злым. — Так посмотри еще раз на мое лицо!

И она, остановившись, повернулась ко мне своей изуродованной стороной. Хотя до этого всегда шла рядом так, чтобы я видел только нормальную половину лица.

— Я не слепой, Элис, — тихо ответил я.

— И? — почти крикнула она.

— И, тем не менее, — пожал в ответ плечами я и, не давая ей опомниться, тут же предложил:

— Слушай, у меня есть отличная идея! Если уж мы все равно с тобой подружились, то давай перетащим твой лежак ко мне, а? Там и правда здорово — тихо, прекрасный вид на океан, не испорченный купающимися телами. А если ты захочешь что-то выпить, я сгоняю в бар и принесу. Ну, как тебе такая идея?

— Ты серьезно это предлагаешь? — ее глаза расширились от удивления.

— Конечно, а в чем проблема? Или ты на кого-то уже положила глаз?

Она помотала головой, и некоторое время мы шли молча. Я не начинал разговор, давая ей время подумать и решиться.

Наконец, она заговорила:

— Не пойму я тебя, Олег… Ты ведь не гей?

— Нет, я чистый гетеросексуал.

— И ты, конечно, в курсе, что любая девчонка мечтала бы замутить с тобой. Ты красив, высок и прекрасно сложен. Видно, что следишь за собой и занимаешься спортом.

Здесь я промолчал. Ну, не говорить же ей о том, что мое красивое, рельефное тело вовсе не является плодом ежедневных занятий спортом. А Элис продолжала.

— Здесь немало симпатичных девушек, которые точно будут не против легкого курортного романа с тобой. Но из всех ты выбираешь ту, лицо которой изуродовано. Что с тобой не так, Олег? Я уже начинаю тебя побаиваться.

— Это еще почему? — искренне удивился я.

— Потому, что нормальные парни так себя не ведут. А если нормальные парни так себя не ведут, то получается, что ты…

— Ненормальный, — закончил я вместо нее. — Так?

— Ну…, — протянула она, — есть еще один вариант. Ты делаешь это из жалости, что еще хуже.

М-да, извращенная логика во всей ее красе: тот, кто тебя жалеет, хуже маньяка. Впрочем, интуитивно я понимал, что она имеет в виду. Сам большую часть своей сознательной жизни прожил уродом. И я рассказал.

— Знаешь, Элис, еще совсем недавно, год назад, я в чем-то был похож на тебя. В том смысле, что девушки избегали меня, потому что все мое тело, включая лицо, было покрыто псориазными наростами. Поверь, это выглядело ужасно. Может быть, даже хуже, чем твой шрам, хотя бы потому, что выглядит это заразным, хотя по факту заразным не является. Меня сторонились, меня дразнили. Школьники, знаешь, очень злой народ. Мне много приходилось драться для того, чтобы хоть таким образом завоевать себе авторитет. И меня стали бояться и уважать за мою силу воли и крепкие кулаки. Со мной стали даже дружить отъявленные школьные хулиганы. А вот девушки все так же избегали меня. Больше всего меня угнетало то, что псориаз неизлечим, современная наука не знает причины его возникновения, а потому не умеет эффективно с ним бороться.

Я замолчал, дав ей возможность спросить. Элис окинула взглядом мое лицо и тело и таки спросила:

— И как же ты справился с этим? Я, конечно, не вижу, что под пляжными трусами, но остальное твое тело абсолютно чистое.

— Поверь, — усмехнулся я, — под трусами тоже все чисто. А случилось вот что. Однажды утром, чуть больше года назад, я проснулся, и псориаза больше не было. Вообще никаких следов не осталось, хотя так и не бывает. И я не знаю, почему это произошло, — соврал я, — но с тех пор его больше нет.

— Ты молился об исцелении? — совершенно неожиданно для меня серьезно спросила она.

— Да, — твердо ответил я. — Даже несмотря на то, что в Бога не верил, каждый вечер, ложась спать, я просил кого-то или что-то об исцелении.

Она кивнула каким-то своим мыслям, а потом удивила меня:

— Знаешь, Олег, я никому об этом не говорю, но тебе скажу. Этот танец на берегу… Он является выражением моей мольбы к Богу. Я, конечно, не верю, что шрам исчезнет, но… немножко все же и верю. И сегодня своей историей ты дал мне большую надежду.

Мы помолчали, а потом я вернулся к своему предложению:

— Так что ты скажешь о моей идее соединить лежаки? У нас уже есть нечто общее, что сближает нас и дает тему для разговора.

— Я согласна, — просто ответила Элис.

— Тогда, вперед?

— Вперед!

***

Еще один доллар перешел в собственность обслуживающего пляж крепкого мулата, и наши лежаки разместились рядом. И даже мой зонт парень заменил на другой, который был в два раза больше и прикрывал своей тенью сразу оба лежака.

Ну а потом, когда Элис отлучилась в дамскую комнату, я спокойно стырил из ее сумки карту-ключ от номера. Для нее нет проблемы, подумает, что потеряла, и ей его заменят на ресепшен. Даже если потребуют оплатить, есть, кажется, такое правило, все равно это будет хорошая цена за преображение. А у меня появилась возможность попасть в ее номер. Конечно, было у меня некое предчувствие, что я могу попасть туда сегодня и без ключа, но, кто его знает, как карта ляжет? Всегда лучше иметь козырь в рукаве.

На обед мы в отель не пошли, перекусив в пляжном баре, а заодно переждав там самое жаркое время дня, потягивая легкие коктейли и болтая обо всем на свете. Она рассказывала мне о Канаде, о своей работе, увлечениях. Я тоже рассказывал ей о России и часто хохотал, слыша выдаваемые ею пропагандистские штампы о своей стране. Она даже немножко поспорила со мной, убежденная в том, что пресса их страны не врет, она свободна. На что я предложил ей самой приехать в Россию и убедиться на личном опыте в правдивости ее тезиса.

— Да, конечно, я не могу сказать, что все у нас идеально, — вещал я. — Много такого, чего быть не должно, проблем хватает. Да и нет, наверное, такой страны в мире, где все идеально и нет недовольных. Но и действительность, несмотря на это, далека от того, что рассказывают вам ваши СМИ. Но, Элис, давай уже не будем о политике, мы все же на отдыхе.

Так мы с ней болтали, потом купались, потом опять болтали и снова купались. А когда, ближе к вечеру она предложила погулять вдоль пляжа, то, едва мы вышли на эту бесконечную и широкую линию утрамбованного водою песка, я взял ее за руку, и она не стала протестовать. Основная жара спала, с океана веяло свежестью, и мы почти целый час прогуляли так, любуясь красным закатом над океаном и глубоко вдыхая соленый морской воздух. Недалеко от берега красиво планировали над водой пеликаны, охотясь за рыбой. Элис весело, совсем по-девчоночьи показывала на них пальцем, и уморительно удивлялась всему, на что падал ее взгляд.

Потом, когда солнце уже почти село, я проводил ее, договорившись о том, что встретимся на ужине в 8 часов. Элис жила в основном корпусе, самом старом, но и самом дешевом. Там тоже были неплохие номера, но мне хотелось получить максимум удовольствия. Поэтому я еще до приезда внимательно изучил план отеля, размещенный на их сайте, а когда регистрировался, то договорился и за сто евро мне выделили шикарный, двухкомнатный номер, очень большой, с окнами, выходящими на обе стороны здания, расположенного в дальнем тихом уголке территории отеля.

Приняв душ, я развалился на огромной кровати, млея от охлажденного кондиционером воздуха, так контрастирующего с духотой за стенами. Нашарив рукой пульт от телевизора, нашел канал MTV и, убавив громкость почти до минимума, чтобы музыка проста шла фоном, блаженно улыбнулся.

Потом, проверив интернет, позвонил сначала маме, а потом Светлане Котельниковой. Последняя рассказала о том, что работы идут ударными темпами, все нужные разрешения уже получены и даже компьютерная программа пишется. А еще, зачем-то хихикнув, сказала, что уже есть несколько кандидаток на особые услуги, которые увидев ее после моего «сеанса омоложения» готовы выложить любые деньги. То ли еще будет, сказала напоследок Светлана. А я подумал, что — да, то ли еще будет! И, главное, насколько это скажется на моей жизни? Повертев в голове эту мысль так и этак, решил, что смысла заранее переживать нет в любом случае. Поэтому, достав электронную книжку и открыв недавно скачанный последний роман Кинга, погрузился в чтение так, что даже не заметил, как пролетело время и часы на смартфоне приблизились к семи вечера. Что ж, настало время героев и подвигов, славный рыцарь-спаситель истерзанных женских тел, спешит на помощь!

***

На удивление, Элис была уже в главном ресторане, хотя я пришел на пять минут раньше. Впрочем, что взять с канадки, там феминизм строг и последователен в своих притязаниях: если уж равные права, то равные во всем. Что мне, по большому счету, глубоко безразлично.

Я, кивнув ей, сказал, что выберу столик и сразу прошел на широкую веранду, в тот ее край, где курить было запрещено. Не люблю запах табачного дыма вообще, а уж во время еды — втройне. И сразу увидел свободный столик прямо возле небольшой ограды ресторана, за которой расстилался большой водоем с плавающими там розовыми фламинго, черепахами и еще какими-то птицами, похожими на наших уток, но каких-то более изящных, что ли.

Показав официанту на этот столик, попросил принести два бокала воды, сказав, что остальное потом обсудим с девушкой. Потом, поколебавшись, оставил на столе смартфон и быстро прошел к длинным рядам с выставленной на них самой разнообразной едой. Отель был хоть и одной из лучших пятерок на побережье, но все же не люксовым, где работает настоящий ресторан с заказом блюд по меню. Здесь был очень богатый и разнообразный, но все же обычный для таких отелей шведский стол.

Подойдя к разделу с кондитерскими изделиями, выбрал себе глянувшееся пирожное, положил его на тарелочку, опять прошел к выбранному столику и поставил пирожное рядом с уже наполненными холодной водой бокалами с запотевшими боками. Смартфон сунул в карман шортов и уже спокойно отправился выбирать еду на ужин. По пути встретил осматривающуюся вокруг Элис и проводил ее к столику. Она оценила расположение и назад мы уже пошли вместе.

А уже минут через десять мы, усевшись друг напротив друга, заказали официанту два бокала белого вина, которые тот мигом наполнил, с дежурной улыбкой пожелав нам приятного аппетита и хорошего вечера.

Сидели мы, наверное, около часа, болтая о том-сем как хорошие знакомые, любуясь на водоплавающих. Я часто смотрел в лицо Элис, заранее прикидывая, что и как мне надо будет сделать, скорее всего, или в полной темноте, либо при минимальном освещении. Не знаю, как она воспринимала эти мои долгие взгляды, но разговор становился все более интимным, все чаще в нем проскакивали двусмысленные намеки, характерные для влюбленных, собирающихся провести наступающую ночь вовсе не в дружеских разговорах, но еще не решившихся на это окончательно.

А я все никак не мог поймать момент для того, чтобы опустить в бокал Элис, лежащие в кармане и завернутые в бумажку, таблетки. Канадка никуда не отходила, надолго не отворачивалась, смотрела в основном на меня и на еду. И что мне делать? Я уже стал ругать себя за то, что не сделал этого сразу, пока ее еще не было, а наполненные бокалы с водой уже стояли на столе. С другой стороны, я не был тогда уверен в том, будет ли она пить воду и на самом деле Элис действительно к воде пока не притрагивалась. Я уже хотел предложить ей сходить выбрать мороженое, но тут события приняли неожиданный оборот.

— Так, в каком ты корпусе живешь? — спросила она.

— В шестом.

— О! Там, говорят, шикарные номера, это правда?

— Действительно, номер уютный и большой, — кивнул я.

— Покажешь?

— Да, запросто! Можем прямо сейчас сходить, пока не началась развлекательная программа.

— А, пошли! — тряхнула она головой так, словно решившись, прыгнула в пропасть. — А то завтра улетать, а я так и не увижу лучших номеров отеля.

Я улыбнулся, встал и протянул ей руку, за которую она быстро ухватилась, и мы вышли из ресторана как самая настоящая влюбленная парочка.

Неторопливо шагая по неярко освещенным аллеям, мы оба молчали, охваченные тем, что ждало нас впереди, и в чем я уже практически не сомневался. На улице стояла теплая ночь, мягкий свет редких фонарей не мешал видеть звезды, пахло какими-то экзотическими цветами и океаном. А парень и девушка, взявшись за руки и практически уже прижавшись друг к другу, идут в номер отеля. Как вы думаете, чем это должно закончиться? И наше обоюдное молчание только подтверждало неизбежное.

Наконец, мы подошли к моему двухэтажному корпусу, полускрытому темной в ночи зеленью. Здесь в каждый номер был свой отдельный вход с улицы, мой был на втором этаже и, пропустив Элис вперед, я вслед за ней стал подниматься по изящной лесенке.

— Как же здесь красиво, — прошептала она, остановившись на ступеньке и обернувшись. Обернулась она уже привычно той стороной, на которой не было шрама, и я догадался, что сейчас будет. Она стояла выше и поэтому наши губы внезапно оказались на одном уровне и так близко, что сомнений в том, что надо делать, у меня не возникло. Впрочем, в тот момент я так вообще не думал, просто прикоснулся к этим губам своими губами, стараясь не смотреть на еле проступающий в сумерках белый, не загоревший шрам и не думать о нем.

Так мы стояли и целовались какое-то время, которое невозможно измерить в минутах. А потом, неуклюже толкая друг друга, но, не отрывая губ, поднялись на еще одну ступеньку и оказались на площадке перед дверью. Одной рукой прижав к себе Элис, другой я нашарил карту электронного ключа, а потом еще вечность наощупь искал тот сенсор, к которому ее надо было прижать, чтобы попасть в номер. Наконец, замок щелкнул и мы ввалились внутрь абсолютно темного пространства, как показалось после хоть и тускло, но освещенной улицы. Ногой я захлопнул дверь и бросил ключ на пол, не желая включать свет. Я понимал, что Элис бы этого наверняка не хотелось из-за шрама, да и вообще темнота, как известно, друг молодежи. Слава Богу, здесь кондиционер не выключался, когда вынимаешь ключ из энергосберегающего держателя при выходе из номера, как в большинстве отелей. Поэтому мы из душной тропической ночи сразу попали в освежающую тело прохладу. С открытыми шторами на огромных, от пола до потолка окнах, как оказалось, когда глаза привыкли к темноте, в номере вполне можно было ориентироваться и без света.

Наш бесконечный поцелуй не желал заканчиваться даже на время и поэтому, для того, чтобы скинуть с себя одежду, нам пришлось проявить чудеса акробатики. Но это была приятная возня. А потом огромная кровать как-то само собой радушно приняла нас в свои объятия. О шраме на лице Элис я уже не думал, полутьма, и яростный напор гормонов сделали этот факт совершенно несущественным.

***

Когда, наконец, мы откинулись на подушки, первым словом, которое прошептала прерывающимся голосом девушка, было:

— Пить…

И я понял, что это выпал ее шанс на свое будущее счастье.

— Сейчас, — прошептал я и легонько коснулся губами ее щеки. Той самой, со шрамом.

Поднявшись с кровати, первым делом я поднял свои шорты с таблетками в кармане и прошел в соседнюю комнату. Здесь стоял большой стол с ящиками, в одном из которых был спрятан мини-бар, еще был шкаф для одежды, большой диван, а на столе — электрочайник, кофеварка и набор пакетиков с чаем и кофе.

— Тебе воды? — крикнул я.

— Да, и похолоднее! — крикнула она в ответ. — Я умираю от жажды!

Улыбнувшись, я достал из холодильника бутылку с водой и, наполнив длинный стакан наполовину, кинул в воду две таблетки фенозепама. Чтобы ускорить процесс, поболтал в воде пальце. Негигиенично, конечно, но ложечка может зазвенеть, а после того, что мы вытворяли в соседней комнате, о какой-то гигиене между нами говорить смешно. Мы, если можно так выразиться, обменялись почти всеми жидкостями наших тел, так что уж теперь!

Элис быстро опорожнила стакан, что вызвало во мне чувство глубокого удовлетворения, и попросила добавки. Я опять ушел в соседнюю комнату, где наполнил ее стакан, а заодно напился сам. Я ведь тоже умирал от жажды!

Дальше мы просто валялись, целовались и даже успели, выражаясь, спортивным языком, повторить упражнение, после чего, наконец, пробормотав что-то на тему любви, девочка провалилась в сон.

Я и сам дико устал, учитывая длинный перелет и смену часовых поясов, поэтому из последних сил боролся со сном. Веки слипались, и в какой-то момент я все же провалился в дремоту. Однако чувство ответственности не дало мне задержаться в царстве Морфея надолго. Вздрогнув, я резко распахнул глаза. На улице было по-прежнему темно, рассветает здесь ближе к шести утра. Схватив с прикроватной тумбочки смартфон, я убедился, что прошло меньше часа с того времени, как мы угомонились, и выдохнул. Да уж, вот только проспать после всех приготовлений мне и не хватало!

Я осторожно приподнялся на локтях и легонько потряс Элис за плечо, потом чуть сильнее. Никакой реакции, насапывает как ребенок. Тогда я поднялся и устроился удобнее, поскольку мне предстояло перевернуть ее, ведь она уснула на той щеке, где шрам. К моему облегчению, это тоже никак не повлияло на ее глубокий сон. Что ж, пора браться за работу, скульптор!

Я осторожно прижал ладонь к шраму и тут же почувствовал уже привычное холодное жжение. Потом для гарантии зачерпнул у нее немного энергии, чтобы она точно не проснулась. И лишь после этого, проведя несколько раз рукой по шраму и окружающей его коже, понял, что поверхность готова. Под моими пальцами снова была мягкая глина, которую я стал острожно разглаживать и уминать. И как только я приступил к работе, то сразу все отошло на второй план, я полностью сосредоточился на том, что делаю. Но тут возникла проблема. Когда я посчитал, что закончил с лепкой, то понял, что мне необходим свет, чтобы убедиться в том, что все в порядке и устранить мелкие недочеты, если они есть. Что делать? Проснется она от света или нет? Фенозепам, напомню, не снотворное, поэтому его сонный эффект ограничен, — по сути, это просто побочный эффект. С другой стороны, оставлять работу недоделанной тоже нельзя. Я уверен, что для нее даже небольшой результат будет счастьем, но я-то уже считал себя профессионалом, а профессионал всегда делает все самое лучшее.

Ладно, попробуем! Я включил фонарик на смартфоне, и мне показалось, что он залил все вокруг нестерпимо ярким светом. Это, конечно, не так, просто глаза среагировали после темноты. Немножко подождал, наблюдая за Элис. Она спала, как говорят, без задних ног. Отлично! Тогда я одной ладошкой как мог, прикрыл ей глаза, другой направил фонарик на щеку. Ага, вот здесь и здесь надо подтянуть кожу у глаза и у уголка рта, а в остальном все, кажется, хорошо. Я, кое-как зажав смартфон зубами, быстро проделал нужные манипуляции, еще раз все внимательно осмотрел, склонившись над Элис, и остался удовлетворенным своим творением.

С облечением я выключил фонарик и положил смартфон на тумбочку. Подумал и все же сходил в туалет, после чего попробовал уснуть. И не тут-то было! Сон как рукой сняло, видимо, я переволновался, да и вытянутая из Элис энергия бодрила. Ладно, лишь бы она хорошо выспалась, а то, если рано встанет, то потом будет весь день сонной ходить после таблеток. Впрочем, это вряд ли, стоит ей увидеть свое лицо в зеркале.

Я повернулся к так и не зашторенному окну и стал просто смотреть на звезды и думать. Какой насыщенный получился у меня день: первый раз в жизни увидел океан, познакомился с девушкой из Канады, оказался с ней в одной постели и подарил ей немножко счастья в жизни, убрав уродующий ее шрам. В какой-то момент звезды стали раскачиваться, потом я каким-то образом оказался среди них и сон, наконец, сморил меня.