Скульптор твоего тела

Глава 20

Я быстро пересек комнату и, прижавшись к стене, осторожно выглянул в окно. Там был двор с высоким кирпичным забором и мощными воротами. Поверх заборакругами лежала «егоза», преодолеть которую очень сложно, это вам не банальная колючка! «Егоза» не колет, она режет. Во дворе стояла моя машина, увидев которую, я обрадовался. Но тут же понял, что самостоятельно мне отсюда не выбраться. Это явно был частный дом, но дом, превращенный в небольшую крепость. Во дворе находилось не менее десятка бойцов в камуфляже и с «укоротами» — АКС-74У складной, укороченный. Интересно, какие вещи вылезают из подсознания. Казалось бы, забыл уже те военные сборы в институте, но, надо же, название автомата всплыло мгновенно!

Нет, с моей палкой от швабры тут ничего не светит. Да даже будь у меня оружие, у меня нет ни навыков, ни опыта вооруженного противостояния с, как там — превосходящими силами противника на его территории? Я даже загордился собой немного, но тут же выкинул эту хрень из головы.

Как же отсюда свалить, пока меня не обнаружили? Возможно, отпущенное мне судьбой время скоро закончится. Отец! Я вновь попытался позвать его, но, сколько я ни взывал — и вслух и мысленно, ответа так и не получил. Что делать? Я заметался по комнате и вдруг увидел свой телефон, выскользнувший из кармана брюк лежащей на полу женщины. Сразу же дотронулся пальцем до экрана, и сканер отпечатков признал хозяина. Но куда звонить? Я быстро листал список контактов, пока, наконец, не уткнулся в номер некого Игнатова. Я не сразу сообразил, кто это и почему мой взгляд зацепился за эту фамилию. И тут до меня дошло! Как я мог забыть, это же тот самый полковник, который беседовал со мной в Конторе! Он дал мне тогда свою визитку, а я потом зачем-то вбил его номер в память телефона. Вспоминать тот день мне не хотелось, а для полковника его вообще не было! Не было или как бы не было, неважно, я и сам в этом ничего не понимаю. Однако, несмотря на это, он должен обо мне знать и, возможно, именно он так и ведет мое дело. Ладно, похоже, у меня нет выбора. Эти сволочи, у которых я сейчас, точно не из Конторы, значит… Значит, нужно натравить их друг на друга! А там разберемся.

Я нажал на номер полковника и вдруг подумал, что в этой реальности, номер мог быть другой. Или это та же реальность? Однако ответили мне быстро, и я сразу узнал голос, даже имя вспомнил — Матвей Васильевич.

— Слушаю, — услышал я знакомый, но сейчас немного напряженный голос. Оно и понятно, звонок полковнику Конторы от неизвестного абонента при том, что сейчас все неизвестные номера под подозрением — или реклама, или мошенники.

— Полковник Игнатов?

— Да, а вы кто и как узнали этот номер?

— Скажите, полковник, — не стал я терять время, — это вы занимаетесь делом Скульптора?

В трубке на миг зависла тишина, потом послышалось осторожное:

— Не понимаю, о чем вы?

Бинго! Судя по голосу, он понял, о ком речь.

— Все вы понимаете, Матфей Васильевич! Я и есть Скульптор, Олег Игоревич Виноградов. Меня захватили неизвестные люди, били, и сейчас держат в каком-то доме. Где он находится, я не знаю, но они знают, кто я. Мне удалось выбраться из кладовки, в которой меня заперли, но из дома самому выбраться не получится, тут целое отделение бойцов с автоматами во дворе. Надеюсь, вы уже определяете место, откуда идет звонок?

— Кх-м, да, — голос был хмурый. — Предупреждаю, если это розыгрыш…

— Помогите мне, полковник, — перебил я его, — а я помогу вам. Я ведь нужен вам, так?

— Но откуда вам известен этот номер? — не унимался Игнатов. Надеюсь, это не мешает делу.

— Вы сами дали его мне два месяца назад. Просто сейчас не помните об этом. Неважно, расскажу при встрече. Не тяните время, если меня обнаружат, наша встреча может не состояться и так нужный Конторе Скульптор станет для нее недосягаем.

— Хорошо, — решился полковник, — спецназ выезжает. Ехать до вас минут сорок. Попытайтесь где-нибудь спрятаться и не высовываться.

И связь оборвалась. Я засек время на телефоне, потом вновь подошел к двери и запер ее изнутри на замок. Защита так себе, но, может, увидев, что заперто, просто пройдут мимо? Еще раз быстро обыскал всю комнату, нашел в нижнем ящике стола увесистый молоток с литой ручкой. Против автомата это не оружие, но если подвернется удобный случай, череп проломить можно запросто.

У дверей стоял большой шкаф, я открыл отделение для одежды и решил, что могу здесь отсидеться, если что. Опять же, вдруг не станут открывать? Смешно, конечно, но что мне делать? Похоже, я сильно паникую, надо бы успокоиться, но, елы-палы, как тут успокоишься? Тут впору вообще с катушек слететь, странно, что уже давно не слетел.

В очередной раз выглянул в окно. Кажется, все пока спокойно. Взглянул на лежащую в отрубоне на полу тетку и, подумав, подхватил ее под руки и перетащил на диван. Нехорошо все же женщине на полу лежать, застудит еще себе там чего-нибудь. И тут некстати вспомнились ее злые пощечины. Я ухмыльнулся — пощечину за пощечину? Почему бы и нет? И приложил свою ладонь к ее щеке. Ладонь закрыла всю левую сторону лица, включая нос и часть лба. Я настроился и тут же почувствовал привычный холодок в пальцах и мягкую глину под рукой. Через минуту я отнял руку и с удовольствием полюбовался на четкий вдавленный след своей руки на ее лице. Да уж, тут пластическому хирургу, пожалуй, придется всерьез потрудиться, задеты кости черепа! Да и стоить это будет немало, к тому же след до конца все равно не уберешь. А вот нечего руками махать и при этом меня, беспомощного в тот момент, стращать и всячески запугивать! И вообще, относилась она ко мне по-скотски. Поэтому, я заодно еще и качнул энергии из безвольного тела, чтобы не очнулась до приезда Конторы.

Черт, время вообще словно застыло! Или это я слишком часто смотрю на часы? И тут послышались шаги в коридоре. Шел один человек, шел уверенно. Сердце по-заячьи заколотилось, я на цыпочках подлетел к шкафу и, забравшись внутрь, постарался прикрыть за собой дверцу. До конца закрыть не получилось, не за что прихватить, поэтому щель с палец толщиной осталась. Человек в коридоре дернул дверь, и я замер, сжав мгновенно вспотевшими ладонями ручку молотка. Послышалось непонятное бурчание и в дверь постучали. Я затаился, тетка, понятно, тоже не ответила. Человек за дверью потоптался и, к моему несказанному облегчению, пошел на выход. Я уже было выдохнул, но тут шаги замерли, неизвестный в коридоре остановился и вдруг вернулся назад, гремя ключами. Ну, все, приплыли, да где же эти хваленые «конторщики»!

Ключ в замке провернулся и дверь открылась. Я перестал дышать, весь обратившись в слух. Человек вошел в комнату, сделал несколько шагов и, видимо, увидев лежащую на диване женщину, громко удивился:

— Хера се, она спать завалилась!

По голосу я узнал того самого прилично одетого мужика, который здесь командовал, когда меня доставили.

Я напряженно вслушивался. Шаги…, видимо, он подошел к дивану. Какие-то тихие звуки, возможно, он пытается разбудить напарницу, но, естественно, у него ничего не получается.

— Не понял, — послышался его тихий напряженный голос. Потом с минуту, как мне показалось, тишины и вдруг:

— Олег Игоревич, вы не в шкафу, случайно?

Я чуть не обосра…, в смысле, — чуть не обделался со страху и от неожиданности.

— Олег Игоревич, — вновь позвал мужик, — если бы вы оставили дверь открытой, я бы еще засомневался. Но поскольку дама вряд ли могла в бессознательном состоянии запереть изнутри дверь, а потом спокойно завалиться на диван, то, думаю, вы здесь. И если вы здесь, то, кроме шкафа, спрятаться вам в этой комнате просто больше негде.

Вот же я дебил, ну, почему, почему я не подумал об этом?! Ведь это простая логика! С другой стороны, была надежда, что, дернувшись в запертую дверь, комнату не станут проверять. Стоп! Вот я тупой, он же просто провоцирует, — так, на авось! Да, дама не могла вырубиться до того, как заперла дверь, верно. Но сначала запереть, а потом вырубиться, могла вполне. Я тихонько выдохнул и, чувствуя, как по спине потекли струйки пота, еще крепче сжал молоток у плеча. Если все же откроет дверь, вмажу, куда придется, а там видно будет!

Послышался смешок и тот, кто был в комнате, шагнул в сторону шкафа. Или все же в сторону двери? Ладно, я как смог отвел руку с молотком назад, чтобы увеличить силу удара. И в этот момент где-то близко прогрохотала автоматная очередь и усиленный рупором голос проорал:

— Всем лечь на землю и бросить оружие в сторону. Здание окружено, спецназ стреляет без предупреждения!

И снова длинная автоматная очередь. Мужик метнулся к окну, потом обернулся, видимо, чтобы убежать или сделать что-то другое, но позади уже стоял я. Сам не понял, как выскочил из шкафа и ринулся к мужику с занесенным для удара молотком. Совсем немного не успел, поэтому удар получился смазанным, он успел увернуться и молоток лишь немного задел его по руке. Но, похоже, все равно было больно, поскольку он прошипел:

— С-сука…, — и полез куда-то за пазуху. Я еще успел подумать, что у него там пистолет и почти уже рванулся вперед, чтобы успеть нанести удар еще раз, но в этот момент, как мне сначала показалось, взорвалось окно и ногами вперед в комнату влетела фигура, со всей дури врезавшись в моего соперника. Тот упал, словно сломанная кукла, а на меня уставился ствол автомата:

— На пол, руки за голову!

Не думая, я тут же рухнул лицом вниз там, где стоял и, выпустив молоток, скрестил ладони на затылке. Ну, его, это собственное достоинство и прочую чушь, сейчас никто разбираться не будет, кто тут свой, а кто чужой! Команды человека с автоматом в руках надо выполнять максимально быстро и точно — это аксиома. Я лучше полежу, Бог даст, разберутся.

Так какое-то время я и лежал, прислушиваясь к шуму и грохоту вокруг. В комнату ворвался кто-то еще и громко спросил:

— Кто из вас Виноградов Олег Игоревич?

— Это я, — решив не тянуть с интригой, подал я голос.

Тут же меня подхватили с двух сторон, подняли и скомандовали:

— Вперед!

И мы побежали.

***

Полковник Игнатов Матвей Васильевич за прошедшие месяцы совсем не изменился. Да и кабинет был тем же самым. Я сидел на том же стуле у того же самого стола и пил, похоже, тот же самый чай. Я уже успел рассказать об обстоятельствах моего похищения, а полковник поведал мне, что мои похитители все арестованы и дают показания. Так что в скором времени, как он уверен, выяснится, кто они такие и зачем я им был нужен.

— Итак, Олег Игоревич, вы — Скульптор?

Вопрос, наконец, был задан и я не стал отнекиваться:

— Да, я так себя называю.

— Почему?

— Потому что человеческое тело как глина в моих руках, и я леплю из этой глины все, что хочу. Да вы ведь и сами знаете, Матвей Васильевич. Вон, у вас на столе какое дело на меня.

Я кивнул на лежащую перед Игнатовым тоже уже знакомую мне папку, которая с прошлого раза, кажется, стала вдвое толще. Полковник же с интересом разглядывал меня.

— Ну, хорошо, допустим. Вы по телефону обещали рассказать, откуда вы знаете обо мне и откуда у вас мой телефон.

Пока ехали в Контору, у меня было время обдумать варианты ответа на этот вопрос, и я решил, что лучший вариант — это перемешать правду с вымыслом в разумных дозах.

— Два месяца назад или около того, возвращаясь с работы, я увидел автомобиль, припаркованный прямо возле нашей парадной. Двое вышли из машины и вежливо, но твердо пригласили меня прокатиться, засветив перед моими глазами корочки Конторы. Как законопослушный гражданин я подчинился, и мы приехали прямо сюда. Я сидел в этом кабинете напротив вас и точно так же пил чай. После, где-то, часовой беседы вы меня убедили, разложив, так сказать, ситуацию по полочкам. Я согласился сотрудничать, но с условием, что все в моей жизни останется, по крайней мере, внешне, как и было. Вы не хотели соглашаться, но особого выбора у вас не было. Сказали, что меня везде будут сопровождать ваши люди и дали свою визитку с номером телефона. Не помню, куда я дел визитку, но номер забил в телефон. Потом на той же машине меня доставили домой. Вот, собственно, и вся история. И я спокойно жил дальше, полностью уверенный в том, что Контора за мной приглядывает и в обиду не даст. А когда и если я понадоблюсь, меня вызовут. Не буду кривить душой, последнее время мне стало казаться, что обо мне забыли или еще что-то у вас случилось. Время-то, сейчас какое, сами знаете, дел у вас и помимо меня, наверное, выше крыши. А потом меня похитили, и как только появилась возможность, я сразу позвонил вам. И вот я снова здесь. Собственно, вся история. Как я понимаю, у вас и правда, за это время что-то случилось, судя по тому, как вы на меня смотрите.

В кабинете повисла тишина и висела минуты три по моему субъективному ощущению, не меньше. Потом полковник открыл рот и тихо произнес:

— Не могу понять, почему вы рассказываете мне всю эту чушь. Вот, честно, Олег Игоревич, пытаюсь найти в этом какую-то логику, какой-то смысл, но не нахожу. С другой стороны, вы мне позвонили по телефону, номер которого вы знать не могли, назвали меня по имени… Да нет, откуда вы можете меня знать? Откуда у вас мой телефон? История, конечно, бред полный, ничего этого не было, но тогда откуда?

— Хорошо, — пожал плечами я, — тогда придумайте другую историю, в которой кто-то дает мне ваш телефон, объясняет, кто вы такой, рассказывает, что у Конторы есть на меня дело, и вы его ведете. Лично у меня для вас другого объяснения нет.

Я видел, как сильно полковник задумался, даже лоб немного наморщил, пытаясь каким-то образом соединить несоединимое. Возможно даже, что он сейчас прикидывал, кто может быть «кротом» в их Конторе, ну или я просто насмотрелся сериалов. Он смотрел на меня, а я на него. А потом вдруг моя рука потянулась за бумажником, хотя я точно помнил (или мне казалось, что помнил?), как выбросил визитку. Я раскрыл бумажник и уставился на карточку — визитку полковника, преспокойно торчащую из ряда других визиток. Я протянул руку и положил ее на стол перед ним. Ну, а что такого? Подумаешь, визитка, выброшенная ранее, появилась в бумажнике вновь! Разве это самое большое чудо в моей новой жизни? К тому же, оставалось сомнение, что я ее вообще выбрасывал. Наш мозг — орган загадочный и непредсказуемый, он сам решает, что было на самом деле, а чего не было.

Игнатов молча уставился на визитку, потом осторожно взял ее двумя пальцами и внимательно рассмотрел с обеих сторон. Потом так же молча положил ее на стол и поднял на меня удивленные глаза.

— Вы лучше скажите, кто эти люди, что похитили меня? — решил я сменить тему, пока у него шарики за ролики в голове не закатились.

— Разбираемся, — пожал плечами он. — Есть большие подозрения, что это наши славянские «не братья», как они сами себя называют. Пока молчат, но, поверьте, Олег Игоревич, это совсем ненадолго. Думаю, к вечеру, а, скорее, гораздо раньше мы о них будем знать все. Есть, так сказать, средства убеждения. Ну, а зачем понадобились им вы, думаю, сами понимаете? Всем нужны ваши способности и даже не сомневайтесь, что список заинтересованных сторон будет только расширяться.

Я вздохнул. Ну, блин же блинский! Похоже, не дадут мне жить спокойно, и что делать? Ложиться на дно? Никто не даст гарантии, что завтра за мной не придут другие, еще более решительные и целеустремленные.

— Что вы предлагаете, Матвей Васильевич?

Полковник не ответил, он задумчиво ерошил волосы на голове, откинувшись в служебном кресле и периодически бросая взгляд на визитку. Потом встал, бросил папку с моим делом в сейф, закрыл его и, бросив на ходу «Я ненадолго отлучусь, пейте чай и отдыхайте», вышел из кабинета. М-да, задал я ему задачу, в чем-то даже жалко его. Но больше меня интересует нечто другое. А именно: что такое сделал тогда, два месяца назад, отец, что здесь, похоже, вообще никто не помнит того, что случилось в этом здании, даже того, что я здесь был. Разве нельзя проверить камеры слежения, неужели не осталось свидетелей, документов и прочего? Вот где настоящее чудо, а мои возможности в сравнении с подобным — это вообще просто жалкие фокусы. Вот бы чему научиться!

А еще меня волновало, куда пропал отец, обещавший, что всегда будет рядом и появится, как только я его позову, если мне нужна будет помощь. Я вновь попытался мысленно позвать его, и снова безответно.

Так прошло минут пятнадцать — двадцать. Наконец, открылась дверь, вернулся полковник и молча прошел на свое место.

— Я надеюсь, вы понимаете, что домой возвращаться вам сейчас нельзя? — Игнатов уставился на меня.

Я подумал и ответил:

— Нет, не понимаю. Я думал, вы обезвредили похитителей.

— Будут другие, даже не сомневайтесь.

— Ну, так охраняйте меня. Организуйте прикрытие.

— Никакое прикрытие, уважаемый Олег Игоревич, — вздохнул полковник, — не спасет от снайпера.

И дальше он стал рассказывать мне ровно то же самое, что говорил прошлый раз, о котором сам сейчас не помнил. Не буду пересказывать, суть заключалась в том, что, если им не удастся заиметь меня к себе, то лучше меня убить, чтобы мной не воспользовались против них самих. Подразумеваются, насколько я понял, любые потенциальные враги России.

— Помогите нам, Олег Игоревич, а мы сумеем защитить вас.

— Что за помощь? — машинально поинтересовался я.

— По специальности, — просто ответил Игнатов.

— Ладно, — пожал я плечами. — Что надо делать?

Почему бы и правда, не помочь родной Конторе, в конце-то концов? Тем более, в действительно непростое для страны время. От меня не убудет.

— Мое условие простое, но строго обязательное, — я посмотрел полковнику в глаза. — Вы обеспечиваете полноценную защиту моей мамы и бабушки, я помогаю вам только в этом случае.

Тот устало пожал плечами:

— Само собой, это и в наших интересах, чтобы на вас не смогли оказывать никакого давления. Но, надеюсь, и вы понимаете свои обязанности как офицера вооруженных сил Российской Федерации.

— Офицера запаса, — упавшим голосом уточнил я, уже подозревая что-то совсем нехорошее. И я угадал.

Игнатов рассмеялся:

— А вот и нет, только что подписан приказ о выводе вас из запаса. Теперь вы действующий офицер военно-медицинской службы и прикомандированы в качестве специалиста к одному из спецподразделений Конторы. Так что, поздравляю вас, товарищ лейтенант! И предупреждаю: теперь вы подчиняетесь приказам руководства и несете полную ответственность за неподчинение или неисполнение приказов в полном соответствии с Уставом Вооруженных сил. Очень надеюсь, что вы патриот, Олег Игоревич. Если же нет, могу лишь посочувствовать, но положение это не изменит.

Ох, ты ж! А вот об этом я как-то вообще не думал, даже в голове не держал. И ведь не возразишь, я и правда имею лейтенантское звание и в любое время могу быть призван в случае государственной необходимости. И вот оно случилось. Как там, в знаменитом хите «Status Quo»? — «You're in the army now, Oh, oh, you're in the army now…».

***

Одна из баз Конторы, как выяснилось, находится километрах в тридцати на восток от города, укрытая в лесу с преобладанием хвойных деревьев. Что, конечно, было вполне разумно, хвойный лес — естественная защита от наблюдения сверху и летом и зимой. Это и есть база того самого спецподразделения, к которому я был теперь приписан в качестве лейтенанта медслужбы. Третий день я здесь, успел получить полевую форму с лейтенантскими погонами и «тёщей» в петлицах[1]. Форма немного великовата, но, в целом, сидит более-менее нормально. А вот ощущать себя военнослужащим, обязанным подчиняться приказам, совсем не комфортно, мягко говоря. Любой старший по званию и/или по должности может отдать мне приказ, который я буду обязан выполнить, даже если я считаю этот приказ абсолютно идиотским. Впрочем, согласно Уставу, который мне выдали и который я изучал уже второй день, приказ я могу обжаловать, но — ха-ха, только после его исполнения. Ладно, что я еще офицер, а не рядовой, а то бы вообще атас. Но и так третий день я пребываю в несколько подавленном настроении, что совсем не удивительно, учитывая, что все мои планы на жизнь летят в те ворота, из которых все люди однажды появляются.

И это несмотря на то, что приняли меня, в целом, вполне нормально. А после того, как я на второй день проставился как положено, так вообще стал почти своим. Все же человек я не бедный, поэтому поляну накрыл обильную. Специально машину гоняли в ближайший городок за продуктами и напитками. Интересно, что все эти волкодавы спецназа, несмотря на то, что я не входил в их круг, относились ко мне уважительно. Каждый из них хорошо понимал, с медициной надо дружить, ведь это мне их «штопать», в случае чего. Они были в курсе, что я хирург и имею уже нормальную практику, не вчерашний студент какой-нибудь. А вот о том, что я еще и пластический хирург и, тем более, «скульптор», не знало даже мое местное медицинское начальство в лице майора Степанова. Возможно, в курсе был командир части, что, впрочем, совсем не факт.

Мне выделили комнату при медчасти, скромненькую, метров двенадцать в квадрате, но жить можно. До туалета с душевой кабинкой нужно было пройти по коридору. А в самой комнате стояла обычная солдатская кровать с панцирной сеткой и тонким матрацем. Большинство офицеров жило с семьями в том же ближайшем городке, где закупались продуктами и выпивкой, но мне было запрещено отлучаться из части до особого распоряжения. Впрочем, как сказал майор Степанов, если я хочу, то могу заказать себе через него любые бытовые вещи — хоть кровать с нормальным матрасом, хоть постельное белье, да и вообще обставить эту комнату по своему вкусу, но все же непременно в скромном стиле «милитари». Почему могу заказать через Степанова? — Да просто свой смартфон я оставил еще там, в главном офисе Конторы, в сейфе у полковника Игнатова. Мне выдали простенький, кнопочный, самый дешевый, но и по нему звонить никому не рекомендовано, поскольку, возможно, все прослушивается и сигнал отслеживается. Кем? — Да мало ли!

Кормили в части на удивление неплохо, хотя и несколько однообразно. Зато сытно и добавку давали по первому требованию. Это мне так сказали, сам я наедался до отвала и обычными порциями. Столовая была одна, просто офицеры и сержантско-рядовой состав питались в разное время.

В остальное время я по распоряжению майора приводил в порядок и разбирал различное оборудование для полевой хирургии. Узнав, что я хирург, Степанов тут же нашел для меня занятие. Конечно, в части не оперировали, если что, везли в городскую больницу, разве что местные операции — клеща лесного вырезать или зашить какую-то мелкую травму, типа пореза. Но оборудование должно было быть готово и всегда в порядке. Согласно приказу, это теперь моя зона ответственности. Я ничего не имел против, чем-то надо было заниматься.

Заодно меня посадили на прием больных, что не часто, но периодически наведывались в медчасть. По большей части, болячки были ерундовые, но и две палаты по пять коек для размещения больных при медчасти имелись. В данный момент там лежали двое рядовых из роты охраны: у одного острый тонзиллит, в просторечии — ангина, а у другого не менее острая диарея, вызванная каким-то отравлением. Ими в основном занимался местный медбрат — сержант-контрактник с медучилищем за плечами. Я лишь делал обход по утрам, если не было больше никого из персонала.

Впрочем, персонал нашей медчасти был невелик. Кроме упомянутых уже, майора Степанова, терапевта по специальности, и сержанта-медбрата, был еще стоматолог, а по совместительству — супруга начальника, старший лейтенант медицинской службы Елена Степанова. Женщина она была суровая нравом и внушительная женскими статями, но мягкая и отзывчивая сердцем и, как выяснилось почти сразу, еще одним органом, расположенным несколько ниже. Этой ее добротой, по моим наблюдениям, вовсю пользовался медбрат Саня, он же — сержант Косыгин. Был еще в нашей команде прапорщик Рустам Шаймухаметов, мужик лет под сорок, любящий травить скабрезные анекдоты и тоже явно положивший глаз на стоматолога — единственную женщину в части. Уж не знаю, была к нему благосклонна наша Елена Прекрасная или нет, но с сержантом прапор дружил и, похоже, порой вместе спирт разбавлял до нужных пропорций. Сам же Рустам Айдарович ведал у нас хозяйственной частью, но какое-то медицинское образование тоже имел. Если я ничего не перепутал, он зуботехник по образованию. Думаю, тоже училище закончил, как и Косыгин. Ну и, наконец, к медчасти были причислены два рядовых срочной службы в качестве санитаров. Вот и весь наш дружный коллектив, призванный заботиться о здоровье солдат, сержантов, прапорщиков и офицеров секретной части спецназа Конторы.

[1] Эмблема военно-медицинской службы не сильно отличается от символа гражданской медицины: змея обвивает ножку чаши и склоняет голову над ней. Параллель между змеёй и тёщей, думаю, проведет каждый любитель анекдотов. Шутливое название эмблемы: «тёща пьет чай». Впрочем, есть и другие варианты.