Скульптор твоего тела

Глава 3

Утром я проснулся полностью здоровым, о чем и заявил врачу на обходе, попросив отпустить меня. Он стал что-то говорить о необходимости понаблюдаться, сделать МРТ, а так же о том, что в субботу он не может выписать больничный лист. Но я сразу отмел все доводы, сказав, что как доктор вполне способен наблюдать себя сам, МРТ могу сделать у себя на работе, а больничный мне и вовсе не нужен, поскольку у меня выходные. В общем, с трудом, угрожая побегом, но мне удалось уломать лечащего врача. Но и он выбил из меня условие: уйти я смогу не раньше трех часов дня, мотивируя это тем, что он еще хоть какое-то времени понаблюдает за мной. Ну и ладно, мне не жалко, могу поваляться еще, все равно заняться мне особенно нечем. Соседа, кстати, отпустили на выходные домой, так что даже поговорить не с кем.

Вынужденное безделье я решил потратить на размышления о том, что со мной происходит. Не то чтобы я был прямо весь в делах, изначально планы на выходные у меня были простые — от души покататься на танках. Ну, вы понимаете, не в буквальном смысле, просто я давний поклонник «World of Tanks», еще с тех времен, когда она только вышла в августе 2010-го, а я был еще совсем салагой. Давно прошло то время, когда я фанател от этой игры, но, тем не менее, до сих пор люблю иногда зайти в свой ангар, выбрать глянувшийся танк, которых у меня скопилось под тридцать штук, как прокачанных, так и прикупленных, и от души покатать его на игровых картах. С каждым годом это случается все реже, видимо и возраст уже не тот, да и однообразие игры стало надоедать, но порой прямо тянет. Видимо, есть у нас, парней, что-то такое, что любит войну, пусть даже и виртуальную. Впрочем, знаю, что немало и девчонок в игре присутствует, но все же в процентном соотношении, думаю, их количество близится к нулю. Что, на мой взгляд, вполне естественно, у всех свои игрушки. Однако сегодня я даже не вспомнил о «танчиках», навалились проблемы вполне реальные, а не виртуальные.

Итак, что мы имеем? Первое: предположим, у меня открылась способность исцелять болезни и травмы. Причем, эта способность, кажется, направлена, в основном, на меня самого. Это следует из второго факта: когда я исцеляю себя самого, я не испытываю «отката» — так я решил назвать ту расплату, которая настигала меня в случае исцеления других. Третье: если же я исцеляю кого-то другого, то неизбежен «откат», тяжесть которого зависит, скорее всего, от количества потраченной «энергии исцеления».

Из этого следуют выводы. Первый вывод: энергия эта не внешняя, а моя личная, внутренняя, каким-то образом мною же генерируемая и предназначенная для меня самого, а не для лечения других. О том, как такое возможно, я решил пока не думать, все равно ответа не знаю. Второй вывод: я могу тратить эту энергию и вовне, но в этом случае мне становится плохо. И, вероятно, плохо мне становится именно из-за того, что я трачу эту свою энергию не на себя и, таким образом, самого себя как бы опустошаю. Вчера я потерял сознание после излечения травм у собаки. Что будет, если я попытаюсь вылечить какую-то серьезную болезнь у человека? Могу ли я умереть от такого воздействия? Или стать инвалидом? Или впасть в кому? К сожалению, ответ на этот вопрос можно получить лишь практическим путем, чего мне совершенно не хотелось делать. Все же это была моя жизнь и мое здоровье.

Есть еще один вопрос, вот эта самая «энергия исцеления» или, лучше пусть будет — «энергия жизни», она может во мне как-то накапливаться, то есть — ее можно как-то собирать про запас? Может, при накоплении солидного запаса, откат будет не таким сильным или его вообще не будет? Может, можно как-то извне пополнять запас этой энергии? А если не извне, то как? К розетке подключиться? — Очень смешно, ха-ха. В общем, вопросы интересные, но ответов на них тоже пока нет.

И тут дверь приоткрылась, в нее заглянула какая-то девушка в накинутом на плечи белом халате и спросила, может ли она войти. Я ответил согласием, удивляясь в душе тому, кто это такая. Но из первых же ее путаных слов стало понятно, что это та самая девчонка, ножками которой я вчера вечером с таким удовольствием любовался, и чью собачонку спас от смерти. Спереди, кстати, она тоже ничего и, наверное, была бы даже хорошенькой, если бы совсем не красящая её, очень заметно выделяющаяся горбинка на носу. Да, подумал я, не повезло, но, в принципе, небольшая пластическая операция легко уберет этот недочет природы. Сейчас такое делают без проблем, это вам не псориаз!

— Вы извините, Олег, что я вот так к вам ворвалась незвано, но Марточка — это моя собака, почему-то так рвалась вчера ехать вместе с вами на скорой, что мне пришлось пообещать ей, что мы посетим вас в больнице. Ее, конечно, не пустили, но, если хотите, можете посмотреть на нее в окно, я привязала ее к дереву, она будет рада. Ой, извините, меня Ира зовут.

Было видно, что девушка очень стесняется, но старается не показывать этого.

— Очень приятно, — ответил я, ощупывая себя рукой под одеялом и убеждаясь, что лежу в одних трусах. — Но вставать мне не очень удобно, поскольку я еще не знаю, где моя одежда. Впрочем!

Поражаясь собственной решимости, я сел на кровати и обернулся одеялом подобно тому, как римский патриций тогой. Ну, если рисунки в учебнике истории не врут, конечно. Так, замотанный в одеяло, я и подошел к открытому окну. Там и правда, привязанная к дереву, нарезала круги вокруг него Марта. Этаж был первый, поэтому она оказалась совсем близко.

— Марта! — позвала оказавшаяся рядом со мной Ирина.

Собчонка вздернула голову и, увидев нас, радостно залаяла и начала прыгать на месте, видимо, от избытка чувств. Я и сам растаял сердцем при виде такой искренней радости и весело засмеялся. Ира присоединилась ко мне, и так мы и стояли рядом у окна, хохоча и наблюдая за скачущей под окном Мартой. А та, видя нашу радость, стала проявлять еще большую активность и немного поскуливать, видимо, показывая этим, чтобы мы или присоединились к ней, или взяли ее к себе. И тогда мы все втроем весело поиграем.

Смеясь, мы повернулись друг к другу и вдруг наши лица оказались так близко, что мы чуть не коснулись носами. Смех стал стихать, а мы продолжали стоять, глядя в глаза друг другу. Глаза у нее были красивые, так мне показалось, хотя с цветом их я так и не смог определиться, поскольку в зрачках отражалось солнце. Марта за окном как-то подозрительно притихла, а Ирина вдруг быстро чмокнула меня в щеку и покраснела.

Отвернувшись, она смущенно пробормотала:

— Извините, Олег, я не хотела. Как-то само собой получилось. Простите, правда…

— Давай на «ты», — решился, наконец, я, не зная, что еще сказать и испытывая нечто вроде потрясения от этого, первого в моей жизни, поцелуя девчонки. Пусть даже лишь в щечку.

— Давай! — тут же согласилась она, вновь поворачиваясь лицом ко мне. А мой взгляд непроизвольно остановился на горбинке на ее носу, и я вдруг почувствовал, как кончики моих пальцев обожгло холодом скопившейся в них энергии жизни.

— Уродский нос, да? — с вызовом воскликнула Ира, а глаза ее сразу наполнились влагой.

— Такое бывает довольно часто и очень легко исправляется, — машинально ответил я, думая о том, что делать — «энергия жизни» просилась наружу, а я боялся ее выпускать, поскольку предполагал, что последствия для меня будут плачевными.

— Тебе-то откуда знать? — все так же с вызовом шмыгнула носом Ирина.

— Я врач, Ира, хирург, — ответил я, не особенно задумываясь о том, что говорю, весь сосредоточенный на кончиках своих пальцев.

— Серьезно, что ли? — удивилась она. — В смысле — студент меда?

— Нет, я уже почти год работаю хирургом в больнице.

— Надо же… А сколько тебе лет тогда?

— Двадцать пять, — удивленно ответил я, — неужели не выгляжу на свои годы?

— Я думала, тебе лет двадцать, — в свою очередь удивилась она. — А ты, оказывается, вон какой взрослый…

— Взрослый? А тебе самой сколько?

— Девятнадцать, я в консерватории учусь.

Я говорил и слышал, что она отвечала, фиксируя все слова где-то на заднем дворе своего сознания, но сам думал не о том. А о чем я думал, то вдруг, неожиданно для себя самого, высказал вслух:

— Мне надо дотронуться до твоего носа.

— Что? — удивилась Ира.

— А… я что, сказал это вслух?

Она прыснула от смеха. Смешливая какая попалась, может, это от волнения? Ну, ладно, раз сказал «а», надо говорить и «б»:

— Ирина, можно я потрогаю твой нос? Считай, как врач, как хирург, сделаю осмотр, а? — произнес я, удивляясь собственной смелости. Обычно с девчонками я мямля мямлей, но тут энергия внутри меня словно подталкивала, провоцировала на действия. И, не дожидаясь ее ответа, я протянул правую руку и осторожно дотронулся пальцами до горбинки на ее носу, левой рукой придерживая одеяло. Тут же почувствовал, как энергия потекла из пальцев и вдруг горбинка на носу стала мягкой и прогнулась под моими пальцами. Я моментально вспотел и уже хотел отдернуть руку, но в этот момент мой мозг посетила безумная идея. Как там, у Нильса Бора? Что-то, вроде: «Нет никакого сомнения, что перед нами безумная идея. Вопрос в том, достаточно ли она безумна, чтобы быть правильной»? Там, правда, кажется, не об идее, а о теории речь шла, но ведь любая теория начинается с идеи, разве нет?

— Что ты делаешь? — прошептала Ира.

— Стой и, пожалуйста, не вертись, — убедительным и строгим тоном настоящего врача ответил я. Даже сам этому тону удивился, но отвлекаться было некогда.

Я очень осторожно указательным, средним и большим пальцами руки стал уминать ставший как будто пластилиновым верх носа девушки. Он легко прогибался и сминался под моими пальцами, принимая ту форму, которую задавали ему мои пальцы.

— Что чувствуешь? — спросил я голосом, которым говорил с пациентами при осмотре. Видимо, она это как-то почувствовала, потому что тоже стала вести себя как на приеме в больнице.

— Немножко щекотно, — ответила Ирина, кося глазами к переносице и пытаясь рассмотреть, что я там такое делаю. Но моя ладонь прикрывала пальцы, я не хотел, чтобы она видела то же, что и я. Я же в это время, полностью убрал горбинку и теперь формировал прямой и симпатичный носик на свой вкус. Это было так легко, словно я леплю какую-то фигурку из хорошо размятого пластилина или даже глины. Более того, я даже почувствовал удовольствие и что-то вроде вдохновения. Классе в пятом, поддавшись модным тогда веяниям, мама отдала меня на курсы лепки из глины. Ни скульптора, ни гончара из меня не вышло, несмотря на то, что мне нравилось лепить. Может еще я не хотел этим заниматься из-за того, что мне казалось это тогда девчоночьим занятием, сам не знаю, почему. Возможно, потому что я там был только одним мальчиком, а остальные все девчонки, и от этого я всячески филонил на занятиях. Но вот это чувство сминаемой под пальцами мягкой глины, послушной твоей воле, я запомнил на всю жизнь.

— Точно не больно? — еще раз спросил я.

— Нет, а что ты там делаешь?

— Да, собственно, уже все, — ответил я, с удивлением ощущая, как энергия девушки вливается в меня сквозь пальцы, восполняя и даже удваивая тот запас, который я потратил на формирование носа. Это было так необыкновенно приятно, что мне даже сравнить было не с чем, хотелось тянуть и тянуть эту энергию, с каждым мгновением ощущая себя все лучше и лучше. Но тут, заметив, как Ирина стала бледнеть и закатывать глаза, я резко отдернул руку.

— Что с тобой, Ира?

— А? — она перевела на меня глаза и попыталась сфокусировать зрение, потом как-то рассеянно ответила: — Извинили, что-то усталость резко накатила. Можно, я присяду?

— Конечно, садись! — я осторожно взял ее под локоть, готовый в любой момент отдернуть руку, но энергия и не думала вылезать ни из меня, ни из нее, и, подведя Ирину к кровати, усадил ее.

— Спасибо, Олег, — тихо сказала она, — я сейчас немного посижу и пойду, ладно? А то Марта там с ума сойдет в одиночестве. Она у меня такая общительная и очень скучает, когда остается одна.

— Конечно, — ответил я, — спасибо за то, что зашли. Я был очень рад увидеть Марту, ей вчера очень досталось, бедняжке. Хорошо, что не было никаких серьезных травм, можно сказать, она отделалась легким испугом.

— Но там же была кровь, Олег! — удивилась Ира, понемногу приходя в себя. — И шерсть была в крови, я ее вечером отмывала. Вот только никаких ран я и правда не нашла.

— Кровь? — совершенно ненатурально удивился я. — Я не видел, но, может, не обратил внимания. Слушай, Ира, тебе надо обязательно отвести ее к ветеринару и сделать УЗИ.

Она подозрительно посмотрела на меня и кивнула:

— Да, ты прав, в понедельник обязательно сходим. А сейчас я пойду, ладно? Могу завтра к тебе забежать, если хочешь. Что тебе принести?

Она выглядела уже гораздо лучше, чем минуту назад, щеки порозовели, и я облегченно выдохнул.

— Завтра не получится, — ответил я, — меня сегодня выписывают в три часа.

— А-а-а-а…, — протянула она. — Значит, с тобой все в порядке?

— В полном, — улыбнулся я, — видимо, что-то вчера не то съел. Но все анализы в норме и чувствую я себя на все сто.

Это было правдой, чувствовал я себя сейчас, кажется, даже больше, чем на сто процентов.

— А как ты, — спохватился, наконец, я. — Как чувствуешь себя? Может, тебя тошнит?

— Нет, нет, все нормально, не тошнит.

Она встала и замялась, с надеждой, как мне показалось, глянув на меня:

— Так я пойду тогда?

— Может, встретимся сегодня вечером? — выпалил я, неожиданно для себя самого и замер от испуга.

— Давай, — улыбка расцвела на ее лице.

— Правда? А где и когда?

— Я вечером обычно гуляю с Мартой. Там же, где вчера. Часиков, обычно, в восемь вечера.

— Понял, — схватился я за протянутую соломинку, в восемь буду ждать тебя там, где мы с тобой вчера расстались.

— Тогда, до вечера? — она глянула на меня так, словно чего-то ожидала, но я намека не понял. Тогда она шагнула к двери, на ходу помахала ладошкой и исчезла в розовом тумане моих мечтей. Или мечтов? Может, мечт? А, ладно, неважно! Пусть будет — мечтаний.

И счастливый, я упал спиной на кровать. Следовало все обдумать, кажется, я нашел способ применения свой энергии, совмещенный с ее пополнением. А не пойти ли мне на курсы пластической хирургии? Давно, кстати, думал над этим. Денежки там совсем другие, а с моим-то теперешним умением, если это и правда то, что я думаю…

***

Ирина вышла на улицу и вдохнула свежий воздух полной грудью. Слабость еще немного кружила голову, но она отнесла это на счет неожиданно нарисовавшегося свидания. Нет, ну надо же! Вчера она совсем не рассмотрела парня, а он, оказывается, такой красавчик! Неужели у него никого нет? Да быть не может! Разве может такой высокий и симпатичный парень быть без девушки? Может, он из «этих»? Да нет, не похоже, тогда бы он совсем иначе реагировал на нее, да и свидание бы уж наверняка не назначил. Ладно, что гадать? Сегодня вечером она все из него вытянет! И если он сейчас один, будьте уверены, она своего ни за что не упустит. А нос…, ничего, скоро она скопит на операцию, зря, что ли пятый месяц подрабатывает, да и папа обещал добавить, хоть и не одобряет ее планов.

Ира улыбнулась — да, папулька любит ее любую, для него она всегда принцесса. Но ее-то не обманешь, она свой нос каждый день в зеркале видит!

Она отвязала радостно прыгающую вокруг нее Марту и посмотрела в окно Олега. Его не было, хм. А она наделась, что он выглянет проводить их. Ладно, разберемся. И, увлекаемая Мартой девушка пошла на выход с больничной территории. Так, надо Марту отвести домой, а самой подготовиться к вечеру. Ой, блин, а у нее же голова не покрашена! Хорошо, что «Улыбка радуги» по дороге.

Весело шагая, Ирина шла по улице, строя в уме свои, девчоночьи, очень важные планы и чуть было не прошла мимо магазина. Привязав Марту, она забежала в магазин и, мельком глянув на себя в большое зеркало напротив входа, шагнула к полкам с краской для волос, и вдруг застыла как вкопанная. Потом сделала шаг назад и развернулась лицом к зеркалу. Уставилась на свое отражение, потом подошла поближе, подняла руку и погладила нос. Протерла глаза, еще раз ощупала свой нос со всех сторон, опять внимательно всмотрелась в собственное отражение. Постояла так, не отрывая глаз и разглядывая свой аккуратный и очень симпатичный носик без всяких признаков уродливой горбинки. Потом задумчиво развернулась и вышла из магазина, так и не вспомнив про краску для волос.