Сквозь инферно: За инфинумом забвения (СИ)

Глава первая Заря

Южный Тамриэль. Валенвуд. За несколько лет до событий, описанных в прологе.

Рассветало. Солнце плавно начинало свой путь с востока, озаряя землю и разгоняя оставшиеся тени сумрака, плавно идя по земле и развивая ночной мрак. Хлад ночи стал постепенно сменяться утренним потеплением.

Яркий свет мягко проникал в окна старого дома, заставляя молодого жильца понять, что ночь скинула с города свой мрачный покров. Юноша, потирая глаза и через зёв, стал медленно и лениво просыпаться, скидывая с себя вуаль сна.

Этот молодой юноша по имени Азариэль, лет пятнадцати, со светлым, чуть белоснежным лицом, с обычными, для этого народа, длинными золотистыми волосами, утонченными контурами лица, с зелёными глазами нефритового оттенка имел дом в селении, чьё название оказалось занесено песками времени, неподалеку от города Гринхарт.

Парень, не желав так долго лежать, пребывая в предвкушении грядущих событий, сумел живо подняться с кровати. Затёкшие от сна конечности несколько сковывали движения. Под ногами он сразу почувствовал холодный деревянный пол, сделанный из досок южносиродильского дуба.

Он, не тратя времени на все обычные утренние процедуры, быстро оделся по-походному и стал ждать очень важного гостя, который должен появиться с минуты на минуту.

Юноша, пребывая в томных ожиданиях, подошёл к деревянной стене дома и погладил её. Его пальцы коснулись холодной, чуть шершавой древесины. И тут, целой вереницей на него нахлынули старые воспоминания, связанные с ранним детством, проведённым в этом самом доме.

Он долго в нём не был, проведя практически всю жизнь в имперском детинце, обучаясь разным наукам и подрастая под попечительством довольно умных и мудрых учителей, которых в эти неспокойные времена не сыщешь.

Именно в этом доме в свои ранние годы он рос и начинал радоваться жизни. Но это начало было омрачено трагедией.

В этом доме он жил с собственным отцом, который был один из служащих неимоверно огромной бюрократической имперской машины, насчитывающих неисчислимое количество чиновников самых разных рангов. Но его отец не был одним из членов высшего эшелона этой машины. Он был простым серым чиновником, выполняющим свою простую и незначительную работу, которая давала ему Империя.

Его отец, после смерти Азариэля, так и не успел жениться и жил только со своим сыном.

И этот дом достался ему по наследству от отца, когда Азариэль был досрочно выпущен из детинца, который был на границе Эльсвейра и Валенвуда.

Юноша не любил вспоминать, как отец оставил его в возрасте семи лет, уйдя по поручению на работе, так и не вернулся. Эти воспоминания лежали тяжким грузом в сознании юноши, временами заставляя его проваливаться в пропасть меланхолии.

Отец погиб от рук местной повстанческой группировки «Сыны Лесов», когда из-за задержки конвоя с повозками решил самостоятельно отнести отчетности по работе в город — Сердце Леса, один из штабов имперской бюрократии на родине лесных эльфов. Последними словами, произнесёнными в пылу самоуверенности и желания получить больше жалованья, отца были: «Да, что случится? Ведь стража недавно прочесывала леса».

«Сыны Лесов» наверное, не были обычной бандитской группировкой, хотевшей получить власть в Гринхарте и его местности и желавшей как можно больше награбить и уйти в тень от имперского правосудия. У них имелись свои мелкие политические мотивы, выросшие на какой-то непонятной и безумной философии. Они мечтали о создании вольной местности, где нет государства, где все решается сообща в соответствии традициям. И для этого, они считали, что государство необходимо уничтожить, начиная с его марионеток и деятелей. Но это так считалось, ибо под самыми благородными мотивами обычно скрываются более прозаичные, алчные и жестокие желания, раздуваемые похотью, гордыней и жаждой богатства. Они как любой бандитский клан мечтали о власти и наживе, а идеи свободы насаждали для низших слоёв клана, что б просто получить фанатичных и бездумных последователей, готовых пойти на всё, ради столь сладких идей.

Они «во имя справедливости» грабили и убивали. Жертвами их идей стало неисчислимое количество безобидных людей, которые просто шли через лес без стражи. Их удары были одинаково жестоки, беспощадны и столь же коварны молниеносны.

Хоть они и говорили о благородных целях, но картина ими содеянного была совсем иная. Они вели себя как обычные разбойники, не на йоту больше, лишь подретушировав свою деятельность красивой идеей лживых, но, как им казалось, священных аспектов новой жизни.

Их так никто и не мог поймать, как не пытались. Ни местная стража, ни имперский легион, ведомый самыми лучшими полководцами, не смогли их загнать или истребить. В самые последние моменты, перед появлением стражи или регулярных войск они скрывались в тени леса, оставляя лишь после себя сожженные мелкие поселения и ореол непонятности и безумия.

Они, силой своего пламенного слова и красотой странной идеологии, распространили своё влияние практически среди бандитов от Старого Корня до Гринхарта, превратившись в одну из самых опасных местных сил, чьё присутствие от остальных провинций Империя старалась скрыть.

Однако как сказано в одной книге: «Но что есть государство, или иная организация, без собственного устройства?». Их структура была крайне интересна и необычна. Местность, находившаяся под их контролем, делилась на «Вольные Директории». И каждой «Директорией» управляло «Великое Совещание» — собрание всех взрослых членов этой территории, что принимало все решения сообща. Но это только на словах, ибо над всей Директорией стоял узкий круг людей. В него входили и идеологические лидеры, главные сепаратисты региона, и главы бандитских банд. Негласно, порой в полшёпота, их называли «Кругом Сильнейших», который и старался протолкнуть свою волю на «Великих Совещаниях».

От каждой Директории выделялся представитель, и он направлялся в штаб «Сынов», где и заседал так называемый «Дерикториальный Совет», который управлял всей повстанческой организацией и решал основные проблемы. Но, не смотря на их вольные идеалы, во главе совета был председатель, который занимался изданием доктрин и созданием новых вербовочных пунктов. Это и было главной издёвкой и двуличием, ибо, как те, кто заявляют о полном уничтожении диктата одной личности, имеют во главе собственного движения даже не группу лиц, а единоличного и харизматического лидера.

Но юноша внезапно оторвался от размышлений о лесных бандитах. Его воспоминания Азариэля постепенно стали рассеиваться, уступая место сладким мечтаниям о новой жизни, в которую он готовился вступить, и которая была дана немногим.

В раннем детстве он с восхищением смотрел на прекрасных рыцарей в блестящих на солнце доспехах, что были довольно частыми гостями в этом городке, хоть их присутствие, как и само существование не афишировалось имперскими властями.

Азариэль всегда хотел встать в один ряд с этими благородными воинами, чьи миссии всегда были покрыты мраком. О них мало кто говорил, о них практически никто не знал и после себя они оставляли лишь шлейф неясности и тайн, покрытых сумраком секретов, что и вызывало, сначала у ребёнка, а потом у юноши неистовое желание к ним когда-нибудь присоединиться.

Но его мечта начала осуществляться только когда, он смог выйти из детинца и, что стало очень редкой удачей, поступить в список кандидатов в Орден. Его мечтания уже заполняли сцены о новой и славной жизни в огромной цитадели Ордена, грандиозные битвы и та вящая слава, которую он получит в них. И, так как он решил перебираться в новое место, было принято решение продать этот дом. И юноша практически сразу нашел покупателя для этого дома.

Этот одноэтажный дом в целом был в хорошем состоянии. Крепкие стены были сделаны на славу и могли выдержать не одну бурю. Приличный, не прогнивший, не просевший, а твёрдый пол был под ногами и не собирался проваливаться. В доме было прибрано и уютно, хотя не роскошно и богато. Через целые и чистые окна были прекрасно видны городские пейзажи, а крепкая рама не позволяла им выпасть во время порывистых ветров или даже бурь. Крыша не пропускала не единой капли во время пасмурной погоды и была сделана отличным мастером просто на славу. В доме всегда витал запах благовоний, которые продавались в ближайшей торговой лавке. Сам дом был сделан из завезённой древесины, так как в Валенвуде рубить дерево строго запрещено.

Дом был воплощением аскетичной стойкости, монашеской скромности и особой суровости.

У уже двери стояла сумка хозяина, набитая вещами для переезда в одну из келий Ордена.

Азариэль недолго искал покупателя. Он говорил об этом в главном информационном узле во всей округе — местной таверне. Вешал листок с объявлением на городскую доску. Разговаривал со знакомыми, которые могли помочь с продажей. И это всё в своей бешеной совокупности помогло за такие короткие сроки найти покупателя. В один светлый день он прям на улице смог встретить босмера, который шёл по объявлению.

Но тут, размышления о прошлом, воспоминания о недавнем и грёзы о будущем были развеяны пронзительными и систематическими ударами об деревянную дверь.

Внезапно послышался настойчивый стук в дверь, и юноша, ожидавший покупателя дома чуть позже, побежал к двери, предвкушая желанной встречи, но это был всего лишь босмер, который желал приобрести собственность. Юноша сильно удивился, как покупатель его нашёл, ибо даже Азариэль ему своего адреса не сказал, лишь назначив встречу у таверны.

— Здравствуйте, насколько я помню, это же вы вроде подали объявление о продаже дома? — Настойчиво спросил постучавший.

Пришедший покупатель был одет аккуратно и выглядел прилично, несмотря на своё загадочное происхождение и странные манеры. На нём был хороший парчовый жакет, который местами сильно оттягивал, новые брюки, сшитые из крепкой и дорогой ткани, отличные туфли, изготовленные из оленьей кожи. Но несколько пугающая внешность этого лесного эльфа резко контрастировала с роскошной одеждой. Низкий рост, грубое лицо отмеченное шрамом, темные, глубоко посаженные глаза, в которых не было не единой искры жизни.

— Да, это я. — Сухо ответил юноша.

— Позвольте, я пройду, и осмотрю этот дом изнутри? — Настоятельно вопросил покупатель, уже занеся ногу для шага.

— Конечно, проходите, осматривайте. — Осторожно начал Азариэль. — Как кстати вас зовут, а то нам так и не удалось познакомиться.

— Ох, вы правы. — Сокрушённо принял покупатель. — Прошу простить меня за то моё поведение, я просто был сильно занят. Меня зовут Фиотрэль эль Анарх. — Ответил покупатель. Причем у него при этом, слегка налился багровым шрам, пересекавший все лицо, и делавший грубое лицо еще страшнее.

Во время осмотра о покупателе можно было многое сказать: осторожная походка, выдающая охотника, осторожный взгляд, сравнимый с взглядом шпионов, поминание рук, выдающее волнение и готовность к действию. Хотя бы по этим весьма скромным наблюдениям можно было сказать, что пришедший покупатель явно не был торговцем или имперским служащим.

— Пойдемте, присядем за стол, вон видите тот дубовый. — Предложил хозяин, указав на коричневую, квадратную мебель.

— Как будто здесь есть другой. — Тихо и с недовольством прошептал Фиотрэль.

Они оба прошли и сели за стол. Юноша заметил, что его гость так и не спешил расслабляться, все, так и оставаясь в напряжении.

— Ну, и какую цену вы бы назвали? — Спросил хозяин, готовясь к долгим и нудным торгам, которые обычно разводят на эльсвейрском рынке.

На лице Фиотрэля неожиданно скользнула искривленная, странная и зловещая улыбка, больше напоминающая оскал дикого зверя. Он осмотрелся и стал вслух оценивающе рассуждать:

— Мебель годная, дом выглядит крепко, стены в лучшем состоянии, только старовато все немного. Да и роскошью здесь не пахнет. Такое ощущение, что это монастырская келья. — Пытаясь пошутить, закончил гость.

Потом он кинул взгляд на сумку юноши и с убеждённостью спросил:

— Как я смотрю, ты собираешься переезжать?

— Да. — Ответил хозяин. — Не убирая пристального взгляда со своего странного гостя, которого он второй раз в жизни видит.

— И если у тебя вон на той вот кожаной куртке нашивка Ордена, значит, ты переезжаешь туда? Я правильно говорю? — Поинтересовался Фиотрэль.

И вправду, на куртке был нашит символ ордена — раскрытая книга, на фоне солнца, пронзённая кликом. Это был очень древний символ, что никогда не менялся в Ордене, неся полную преемственность поколений и силу духа старых традиций.

Этот символ был выполнен из крепкой ткани и выдавался неофитам, которых сочли достойными для долгой и трудной службы в Ордене.

— А как вы узнали, что это символ Ордена? — Удивлённо спросил альтмер. — О нём же практически ничего не известно.

— Просто долгие наблюдения. — Легко ответил Фиотрэль и тут же добавил. — Я должен знать, с кем торгуюсь.

— Да, но какая разница? Тебе нужен дом, мне нужны деньги. — Сказал юноша с явным напором, желая как можно быстрее продать этот дом странному босмеру.

Покупатель бросил осторожный и холодный взгляд на высшего эльфа. Этот взгляд был настолько пронзительный и холодный, как ветер моря Призраков, что Азариэль почувствовал дискомфорт в душе.

— Как какая разница? Надо всегда знать с кем ведёшь дело. — Хладно ответил гость, продолжая буравить своим взглядом Азариэля.

— Этот принцип работает по обе стороны торговли. — Парировал юноша, стараясь не выглядеть невежественным.

— Правильно. — Неожиданно для юноши и для крепких стен этого дома мрачно сказал гость, отчего он стал выглядеть ещё страннее. — А ты сообразительный, из тебя бы вышел приличный мелкий торговец на рынке или бюрократ. — Отвесил холодно странную и двусмысленную похвалу Фиотрэль.

— Надеюсь, ты платить мне будешь не комплементами. — Усмехнулся хозяин, подогреваемый желанием как можно быстрее избавиться от этого дома.

— Конечно, ты прав. Я сам не имею привычки торговаться. Считая это пороком. — Похвалялся покупатель, неожиданно после этих слов замолчав. Но уже через мгновение твёрдо и без следов гордыни сказал. — Моя цена это четыре тысячи золотых септимов. — И после этих слов, Фиотрэль достал несколько кожаных мешочков с золотыми звонкими монетами, с денежным звоном поставив его на стол. И его жакет перестал оттягивать, принимая более нормальный вид.

— Вот так вот, даже торговаться не будем? — Сделав довольную ухмылку, спросил юноша.

— Мне нужен дом, тебе нужны деньги. Холодно ответил покупатель, при этом исказив гримасу, попытался натужно и неестественно улыбнуться.

Азариэль пытался понять своего гостя, но это ему не удавалось. Фиотрэль постоянно менял поведение, отчего делался слишком странным. Рядом с ним юноше было неудобно. Постоянно душу знобило странным холодком. Но Азариэль отгонял всякие мрачные мысли.

— Что ж, добро пожаловать, как говорится, дом теперь полностью ваш, только сходите в местное представительство имперской канцелярии и подтвердите, что владеете этим домом. — Сказал юноша, при этом прихватив деньги со стола и положив бумагу, подтверждающий право собственности, нарисованное на веленованой бумаге.

После чего он пошел к сумке, кинул туда деньги, вскинул её на плечо и окинув взглядом свой старый дом поспешил покинуть уже не свою собственность.

Новый хозяин дома тщательно осматривал помещение, в котором он находился, с явной осторожностью и нетерпимостью, будто ожидая, когда Азариэль уйдёт.

— Прощай. — Сказал юноша, вскинув руку, после чего открыл дверь и вышел из дома.

— Прощай. — Холодно сказал Фиотрэль.

Вот так, с рассветной зари, с самого раннего утра и необычной продажи старого дома начинается история, превратившаяся в долгий паллет и длиною в целую жизнь, не раз решившая судьбу целого мира, который множество раз оказывался на краю гибели, хотя и сам этого не знал… Так началась история, «по милости» императора оставшаяся за гранью забвения и сгинувшая в веках.

Глава вторая Лесная тропа

Тот же день. Полдень.

Утро давно уже прошло. Солнце во всём своём величии сияло в зените, одаряя эти земли своим ласковым теплом. На улице стояла жаркая, но в, то, же время приятная погода. В лицо дул теплый, не жаркий, мягкий и спокойный ветер. Листья деревьев спокойно шелестели. Всё было спокойно и не предвещало ничего особенного.

Город был абсолютно тих, лишь могли встретиться пара людей или эльфов без дела слоняющихся по немногочисленным улочкам небольшого городка. Но в основном в городе не было, ни души, все его жители, то ли работали, кто-то пил в местной таверне, ставшей после поместья управителя центром жизни, а некоторые отдыхали дома.

Юноша медленно вышел из города и чувствовал некую тяжесть, странный груз повисший на душе и омрачавший столь солнечный день. Хоть он здесь провёл не столь много времени в своей жизни, но здесь прошло его раннее детство. И этот уход ложился тяжким бременем на сердце юноши, заставляя его впадать в пучину меланхолии.

Но, решив скинуть пелену уныния и подумав о будущей жизни, о новых, как он грезил, великих свершениях, и о том, что он уже стал кандидатом в ряды Ордена, Азариэль мгновенно сбросил с себя уныние и рассеял печаль. Его ждёт новая жизнь, полная славных и прекрасных моментов и с собой он должен брать не печаль и апатия, а рвение к необычному пути.

Взглянув на городок с уже практически рассеянной печалью, он вышел за его пределы, оставив за плечами и своё раннее детство и знакомых в этом городке. «Теперь всё будет по-новому» — Твердил он себе.

Его путь пролегал через лес к лазурному берегу океана Падомейк. Юноша, оставив город позади, начал идти по старому пути, ведущим сквозь лесную чащу к полусгнившей и давно заброшенной пристани, у которой стояла не менее развалившаяся лодка, которая должна была его доставить южнее материка — на остров где и располагается цитадель столь славного и полускрытого Ордена.

Он начинал свой путь в полном одиночестве, подобно древним сказаниям про странников, что в одиночке прошли все дороги в Тамриэле. Юноша один вступил на этот путь, и никого в этот момент рядом с ним не было, даже самых близких знакомых, которых тоже зачислили в кандидаты Ордена.

Вообще все его знакомые и товарищи отправились в цитадель Ордена ещё сегодня ранним утром. Но он решил с ними не уезжать, так как решил, ждал одну свою знакомую, тоже жившую в этом городе, которая хотела отправиться в путь с ним сразу после того, как юноша продаст свой дом.

Азариэль зашёл в местный трактир, стоящий неподалёку от города, ставший главным конкурентом городской таверне. Его двери всегда были открыты для всех, и он готов был принять любого, будь то усталого путника, рабочего после своей работы или алчного наёмника. Но парень не преследовал желания здесь передохнуть, его интересовала только информация.

В этой таверне работал хороший знакомый корчмарь Азариэля. Он знал его отца и так же радушно всегда принимал и сына. Это был невысокий лысоватый нордлинг, в характерным пивным животом и крепким телосложением. И этот владелец этого заведения всегда был рассказать много интересного юноше: от новостей в имперской политике до последних сплетней в маленьком городке, что скрылся в тени недалеко раскинувшегося Гринхарта.

И он, спросив у владельца трактира, узнал у своего знакомого корчмаря, что его знакомая ушла тоже утром, оставив юношу одного. Его, несомненно, опечалила эта новость, ведь он её так давно ждал и хотел, что бы они вместе пошли к цитадели. Но больше всего его пугала мысль о том, что она может встретить кого-нибудь из «Сынов Леса», хотя эта дорога была под усиленным патрулем.

Но корчмарь обнадёжил парня, сказав, что за ней зашел старый рыцарь Ордена, и юноша мог теперь не беспокоиться за безопасность своей знакомой, ведь леса кишели «Сынами», а рыцарь ордена мог справиться спокойно с дюжиной бандитов.

Но так, же его знакомый владелец таверны был широкой души человек и никогда не скупился на хорошие, но скромные подарки. И сейчас, корчмарь, зная, то, что его знакомый уходит в Орден, решил подарить ему необычный прощальный подарок. Это был древний нордский меч.

Он опустился за прилавок таверны и тут показался обратно с длинным свёртком в руках. Буквально пара лёгких движений рукой и перед юношей лежал древний клинок, совсем не похожий на то, что обычно находят в нордских криптах, набитых нежитью.

Меч был длинный полуторный клинок строго прямой формы, с укрупнением на верху лезвия, отчего меч становился похож на фальшион. По-видимому, это была попытка совместить суровый стиль древних нордов с дизайном хартлендских эльфов. Лезвие очень сильно отдавало странным холодом. А на навершии клинка был камень, напоминавший старый фиолетовый аметист весьма грубой работы, будто его несуразно били тесаком. Но этот камень странно сверкал, как будто из него шёл эфемерный, потусторонний свет. Лезвие клинка было всё в странной и непонятной гравировке, изображавший растительный орнамент.

Азариэль спросил про этот меч, интересуясь, откуда у простого корчмаря, может быть этот превосходный клинок. И при этом, упомянув, что этот меч может быть только северного происхождения.

Так и оказалось, знакомый корчмарь в своё время служил в славном имперском легионе, и проходили они свою службу в самой северной провинции — в Скайриме. Как рассказывал корчмарь, их отправили в ночной патруль по границам донстарского холда, выискивать бандитские лагеря, что могли близко расположиться к городу, ожидая момента, когда можно будет поживиться. И в патруле они наткнулись на древнюю нордскую крипту. Она не была столь огромна как Саартал или Лабиринтиан. Это было низкое куполообразное возвышение над землей с дверцей у входа. Так как один из сослуживцев смог вскрыть дверь в крипту они проникли в эту старую и древнюю гробницу. В крипте ничего не оказалось, похоже, это была обычная гробница, приспособленная для не богатых особ или маленький семейный курган. Солдаты там нашли всего несколько вещей, вещей домашнего быта. Но в одном из сундуков, будущий корчмарь сумел найти этот клинок. Когда он достал его из сундука меч был запылённым, старым и покрытым ржавчиной, но этот камень всё так, же эфемерно и мистически светился.

Его сослуживцы нашли недорогие украшения, сделанные из дешёвой меди, а так же пригоршню очень старых серебряных монет. Тут из тени крипты вышел страж гробниц и подземелий. Его появление ознаменовало странное кряхтение и два сияющих ярких голубых глаза в темноте. Из мрака явился драугр. Он неуклюже атаковал легионеров, и они ловко ушли из-под его ударов древнего боевого топора. Мертвец бил наотмашь, не имея никакой боевой техники, а поэтому с ним справился даже бы селянин с серпом в руках.

Легионеры, вспоминая тренировки, достали свои клинки и начали кромсать мертвеца, но мёртвое тело даже не думало отступать. Страж гробницы лишь немного пошатнулся от ударов. Один легионер занёс свой клинок и снёс голову драугру. Глаза потухли, а мистическая сила из мертвеца ушла, и он пал ниц.

Легионеры вытерли пот, собрались с мыслями и решили покинуть крипту, так как брать в ней было уже нечего.

Этот рассказ заворожил Азариэля. Он никогда не встречался ни с кем в настоящем бою и тем более с жуткими созданиями Тамриэля. Верх его боевого опыта составляли постановочные сражения на деревянных мечах, устраиваемые стражей.

— Держи, этот клинок теперь твой. — Протянув меч, вымолвил корчмарь.

Юноша не стал отказываться от такого подарка, лишь поблагодарил своего знакомого.

После того как парень принял подарок, он заказал себе еды, ведь ему предстоял неблизкий путь до берега океана. Юноша быстро съел ломоть хлеба и выпил кружку эля.

Употребив пищу, он ещё раз поблагодарил корчмаря, попрощался с ним, обняв, и покинул это прекрасное заведение.

Сразу за таверной лежал лишь глухой лес и старая, практически заросшая тропа, через которую и лежал его путь. И он без страха, но с опаской встал на этот путь, постепенно пропадая в лесной чаще.

В этом древнем и густом лесу для Азариэля было что — то пугающее и одновременно веющее надеждой. Все помнили, что надо, держатся старого пути, ведь все леса в этом регионе просто кишели бандитами и сепаратистами всех мастей.

Юноша, войдя в зелёную чащобу, представленную растительной стеной, всё дальше шёл в лес по старому пути, медленно пробираясь сквозь дебри.

Лес, несмотря на свою таинственность, был спокоен и прекрасен. В воздухе витал приятный запах коры деревьев, полностью наполнявший лёгкие. Звонкие трели птиц, что своим прекрасным пением заполняли ухо, спокойно играли и своей интересной и необычайной и интересной игрой просто завораживали слух. Солнечные лучи, спокойно и приятно падали через кроны деревьев, гармонично поливая светом лес. Повсюду, где только можно было, подобно дорогому ковру, расстилалась лесная зелень и мхи.

Азариэль уже более спокойно шагал по этому пути и становился менее напряжённым. Вся мягкая и приятная обстановка леса, что своим разнообразием и красотой ласкала душу, успокаивала нервы парня, даря ему прекрасные лесные пейзажи.

Парень шёл и думал, какова будет его будущая жизнь. Он невольно провалился в собственные воспоминания, повествующие о том дне, когда он действительно сделал первый шаг на пути в Орден.

Это было таким же солнечным днём. В тот самом маленьком городке, где и было его детство. Азариэль с друзьями прогуливались по городишку, весело обсуждая все, что только можно было. Тут размеренное и непроницаемое городское спокойствие разорвал громкий звон горна.

Ребята сразу ринулись к источнику пронзительного звона, разоривший привычное спокойствие. В горн трубил один из рыцарей. И прибежав, юноша увидел, что на нём были прекрасные доспехи, блестевшие под ярким солнцем, а в своих руках он сжимал свиток.

Люди, подошедшие к нему, выражали своё восхищение совершенным воином, и постепенно возле рыцаря собралась целая толпа. Когда большинство людей собралось возле него, он развернул свой свиток и стал читать:

— По великой милости Регента Ордена, за сим объявляется, что наступил час для жатвы новой крови. — И убрав свиток, он стал разъяснять собравшимся, зачем он пришёл сюда. — Я принёс вам благую весть. Нашим славным и великим Орденом проводится набор в неофиты. Я пришёл сюда, чтобы подобрать сильных телом, здравых умом и крепких духом юношей и девушек, для Ордена.

И началось. Этот рыцарь был всего лишь глашатаем, ведомым приказом своего господина. За ним, буквально через час прибыла целая коллегия из магов и других рыцарей. Три дня проходили самые разные испытания, сквозь которые проходили все те, кого сочли достойным. Это были самые различные испытания: от долгого бега до проверки в осведомлённости в самых разных науках. И на третий день, на фоне кровавого заката, те, кто смог пройти первые испытания, стояли на коленях и произносили первую клятву. Клятву кандидата. Когда последние слова клятвы были сказаны и губы сомкнулись, то тогда один из магов их благословил, а рыцарь приказывал им явиться через неделю в цитадель Ордена. И после всего этого, никто из Ордена больше не появлялся в городке. Они исчезли словно тени, растаяли подобно миражу.

Азариэль шёл и всё время размышлял, не считаясь со временем, что мысленно и сокращало его путь. И по мере размышлений путь через лес близился к своему завершению. Уже сквозь более редкие деревья виднелись лазурные воды океана Падомейк.

Но не всё оказалось так хорошо, как хотелось бы. «Милосердные» боги решили напомнить парню, что это мир вечных войн, опасностей и горестей, а то всё добро, которое творится в нём не столь долговечно и быстро сменяемое на войну и горе.

Внезапно смолкли птицы, и в лесу установилась абсолютная тишина, а где-то в стороне послышался хруст веток. Рука юноши инстинктивно метнулась к клинку, висевшему на поясе.

Из тени леса, с обнаженным наперевес со стальным клинком, вышел высокий человек, по телосложению наверняка нордлинг. На нём была крепкая кожаная куртка, зелёного цвета, на ногах были короткие сапоги, а лицо скрывал капюшон. У него странная внешность, будто он носил некую форму. Сразу стало понятно, что это был определённо один из «Сынов леса».

— Ох, ещё одна марионетка империи. — Грозно сказал вышедший человек.

— Кто ты? Давай разойдёмся миром. — С дрожью в голосе предложил юноша, не желая вступать в бой с повстанцем.

— Ха, миром?! — Неожиданно вскрикнул сепаратист. — Между свободой и тиранией не может быть мира! Вы всего лишь рабы государства, скоро ваш родной городок будет сожжён нами до своего основания. — Желая испугать парня, с нетеатральной угрозой твердил бандит. — А теперь, раб, ты отдашь мне все, что у тебя есть, или умрёшь. — Угрожая клинком, сказал «Сын».

Юноша только сейчас понял, что всякие разговоры с ним бесполезны, ибо этот сепаратист всего лишь один из обычных бандитов, которые хорошо обработаны лживой идеей «свободы», а оттого они становились ещё опаснее, ибо переставали видеть всё остальное. Ему было бесполезно, что-либо говорить.

Но Азариэль даже и не думал, что время испытания его умений, момент первой настоящей битвы наступит так скоро. Его сковывал самый настоящий страх. Он знал, что выживет только один из них. Но мир, где царят войны, где за гранью реальности таятся полчища демонов, сдерживаемых только драконьими огнями, не знает мягкотелости и милосердия. Юнона это понимал и знал, что нужно делать.

Рука Азариэля робко коснулась рукояти интересного меча.

— Ну что ж. — Грозно прорычал нордлинг. — Ты сам выбрал свою участь. — И быстрой походкой пошёл к юноше, готовясь нанести свой удар.

Азариэль помнил несколько приёмов, которыми его обучил знакомый стражник, ещё он помнил советы старого легионера, а так же он научился нескольким приёмам, которые смог увидеть у рыцарей в те дни. Но всё же юноша был слишком молод и неопытен для того, чтобы стать равным фехтовальщиком даже для городской стражи.

Первым нанёс удар сепаратист. Юноша умело ушёл от рубящего удара, ушедшего в землю, потом сделал выпад, но его удар был отбит резко поставленным блоком. Нордлинг нанёс колющий удар, но после того как его удар был вновь отбит, он ударил своим мечом по клинку юноши и быстрым неожиданным ударом плеча повалил парня.

Азариэль упал на землю и бандит начал подходить к лежащему альтмеру, готовясь его добить и обобрать во имя благородных целей. Но юноша, неожиданно для противника, сумел нанести упреждающий удар в плечо, который был выполнен просто инстинктивно, уже за гранью понимания действий.

Эффект был не предсказуем. После того как кончик клинка погрузился в плечо, камень на навершии мистически сверкнул, и место, где хладная острая сталь вошла в плоть покрылась инеем и область вокруг раны мгновенно побелела, словно её пронзил дикий холод.

Юноша тут же всё понял, быстро проведя в своём уме логический ряд: рана, холод, зачарование.

Магия, нанесённая на клинок, нанесла страшное увечье: рана возле места прокола начала отмораживаться, превращая некогда тёплую плоть в безжизненный лёд.

Азариэль выдернул клинок, от уровня адреналина резко подскочил и занял боевую стойку.

Нордлинг, постанывая и держась за рану, медленно попятился назад, но на его пути был камень, булыжник. Бандит споткнулся, выронив своё оружие из рук. Азариэль, увидев, как непонятный камень дал ему шанс на победу быстрой молнеией метнулся к противнику.

Он вознёс клинок над лежащим «Сыном Леса» и перед тем как нанести последний удар задумался. Это были обычные мысли того кто ещё не наносил добивающий удар…умерщвляющий удар. Рука нордлинга уже нащупала клинок. Юноша понимал, что сейчас решается его судьба…или он или повстанец.

Но тут в его разум неконтролируемым потоком, словно по желанию неизвестных сил, пробрались старые воспоминания, которые решили исход боя. Вспомнив отца, вспомнив прошлое, подумав о будущем, Азариэль сжал обеими руками рукоять меча, собрался с мыслями и нанёс удар, направив со всей силы колющий удар вниз.

Хруст костей, треск расползающегося льда и стенания нордлинга ужасной агонией души донеслись до души юноши, ознаменовав победу в своём первом бое. И первой мыслью пришла пустота…

Спустя десять минут Азариэль уже вытер клинок, осмотрел труп своего поверженного врага, взяв из вещей убитого врага только необходимое. Ржавое оружие повстанца осталось лежать рядом с ним. Азариэль взял помимо вещей и посеребренный кинжал, на котором сияла красивая гравировка: три дерева, а под ними подпись — «верные дети».

Азариэль не стал задумываться о том, что сделал. Он понимал, что это естественное состояние после первого убиения живого мыслящего существа. Но тот человек был обычным бандитом, не знавший пощады, и заслуживал такую судьбу. Приняв суровую правду как должное юноша продолжил свой путь, на который и так потратил пол дня.

Приятный шум прибоя, мягкий песок под ногами, лёгкий ветерок и не гнетущая теплота создавали для этого берега просто райскую обстановку. Но юноша этого всего не замечал, ибо видел впереди только остров, на котором раскинулась цитадель.

Азариэль просто сел в лодку, тем самым ознаменовав, что старый путь, ведущий от города, был уже позади.

Юноша, со всех сил налегая на хрупкие вёсла, пересёк водную гладь. Вода в океане была тепла и приятна. Стоял полный бриз и, смотря на небо, становилось очевидно, что солнце уже вышло из своего зенита и земля скоро начнёт остывать.

Во время плавания он постоянно думал, о том, что случилось в лесу, не в силах избавиться от этих навязчивых мыслей. Это было некое ощущение. Странное. Оно вызывало дискомфорт в душе, заставляя вечно думать и рассуждать о содеянном. Но через какое — то время он отмахнулся от этих мыслей и продолжил свой путь.

Юноша доплыл на старой лодке и вышел на остров. Под своими ногами, покрытыми кожаными грубыми ботинками он ощутил песок и как его обувь увязает в нём. Весь берег острова был покрыт песком и интересными ракушками, которые хрустели под ногами.

Был уже закат. Главная башня цитадели, возвышавшаяся над всем островом и видневшаяся над кронами деревьев, облицованная плитами чёрного мрамора, «полыхала» и тонула в огне уходящих лучей.

— Ну, наконец, ты здесь. — Послышался низкий мужской голос, переполненный сдержанностью и строгостью. Это был Ремиил — старый рыцарь Ордена, стоявший у пристани…

Глава третья Структура

Орден. Это был действительно старый и древний Орден, корни которого были потеряны в бесконечной круговерти исторических событий. Мало кто знал о нём, ещё меньше было известно об его истории, ибо даже никаких свидетельств о его существований в первую эру не найдено. Хотя считается, что история Ордена уходила корнями именно во вторую эру. Говорят, что его создал один из товарищей Пелинала Вайтсрейка. Имя создателя неизвестно. Но многие говорят, что этот Орден был создан ещё первыми людьми в Тамриэле со времён прихода нордов с Атморы.

Про первоначальную цель Ордена, которая была у истоков истории, ничего не известно. Только после создания единой Империи у Ордена появилась определённая и чёткая цель. После того, как Талос объединил все земли Тамриэля, Орден теперь существовал для того, чтобы искать наиболее могущественные артефакты и следить, чтобы не попадали в руки злодеев: изгоям Скайрима, даедропоклонникам всех мастей, некромантам, бандитам и прочим негодяям, что носила земля Тамриэля.

Но помимо всего прочего он занимался поиском новых всевозможных, будь, то самых обыденных, вплоть до мистических и тайных знаний и древних артефактов. Слуги Ордена неустанно бродили по всему континенту в поисках множества реликвий, которые могли оказаться не в самых добрых руках и потаённых знаний, что зачастую всего находились во владении разных магических бандах преступников. Этот орден имел название «Ангелы Слова».

Они ходили по всему Тамриэлю, в поисках новых знаний и артефактов. Они были во всех провинциях: от Хай Рока до Чернотопья, от Морровинда до Саммерсета. В оружейных ордена хранилось много артефактов и зачарованных предметов, порой очень старых предметов, бытность которых относится ещё к тем временам, когда человек ещё на Атморе жил.

Этот Орден не имел грозного или звучащего названия, которое обычно берут себе подобные образования. Но народная молва нарекла более звучащим именем, нежели то, что он мог себе придумать. Народ Тамриэля называл его «Гвардия Света».

Этот Орден всегда предпочитал оставаться в тени, скрывая свои действия и никогда не показываясь на людях. А если в силу своей операции и задания им приходилось иметь диалог с местным населением, то представители Ордена могли показаться неразговорчивыми и чурающимися всякого общения. Ни в одних книгах, повествованиях, отчётов графов и ярлов о нём не было написано. Лишь пара деревенских стихов могли повествовать о малоразговорчивых рыцарях, закованных в блестящие доспехи и своим клинком разгоняющих тени. «Гвардия Света» всегда предпочитала действовать непосредственно, без помощи непосвященных.

Помимо всего прочего считалось, что Орден имеет тайное соглашение с императором. По этому договору император в случае опасности обязан был прийти на помощь Ордену, когда это действительно было необходимо. А сам Орден обязывался не лезть в политику империи и беспощадно истреблять любую угрозу магического или более угрожающего характера.

У Ордена было весьма интересное и крайне выгодное расположение. Он находился на крупном острове, южнее Гринхарта, что на юге Валенвуде. Это южное положение позволяло круглогодично выращивать всё необходимое для спокойного проживания на острове и независимости от континента.

Большинство построек Ордена были уникальны и выражали не только практичность и стойкость, но и неподдельную роскошь, и могущество организации. Полностью обитель Ордена именовалась как «Цитадель». Вся Цитадель имела форму прямоугольника, на его углах возвышались огромные сторожевые башни, хоть чем — то внешне напоминающие знаменитые башни Солитьюда, но они были маленькими по сравнению с этими строениями. Возвышавшиеся вверх на несколько десятков метров, они в солнечную погоду отбрасывали немаленькую тень на внутренней двор цитадели.

Стража, состоявшая из выходцев из имперского легиона, воинов, наёмников отошедших от дел или даже некоторых неофитов, не сумевших пройти испытание и подняться дальше по иерархической лестнице Ордена или просто захотевшие уйти в стражу, жили в донжонах, что располагаются на углах стен цитадели. Именно стражники несли неустанное бдение порядка в Цитадели. Если рыцари с магами были элитой Ордена, то стража была его регулярной армией.

На всей юге Цитадели располагалась главная башня. Её великолепие нельзя было выразить обычными словами. Это было самое настоящее произведение искусства, заточённое в камне и роскоши. Она, грозно возвышающаяся над всеми остальными сооружениями, была воплощением всего могущества и влияния Ордена на Тамриэль. Она, как и многие другие сооружения примыкала к широким стенам Цитадели.

В центре, посредине внутреннего двора, был огромный фонтан. Даже этот фонтан воплощал богатство Ордена. Фонтан был сделан из дорого мрамора и являлся самым настоящим произведением искусства. От него выходили четыре дороги, ведущих в разные стороны Цитадели и ставшие обозначением сторон света.

С правой стороны от главной башни Цитадели располагались исполинских размеров: Арсенал с кузней, кухня и казармы для неофитов.

Кузни были предназначены для починки и производства любого оружия и доспехов. В её стенах находились самые лучшие инструменты, самые лучшие плавильни и множество наковален, на которых за день могло выковаться столько прекрасного оружия и брони, что за них можно было купить небольшой участок плодородной земли в Сиродиле.

В Арсенале хранилось самое лучшее или даже порой туда клали трофейное оружие. Помещения Арсенала были отделаны драгоценными камнями и золотом, для утверждения ещё более сильного величия Ордена. Хранившееся в нём оружие было отражением совершенства, которое только может достичь кузнец.

По левую сторону от башни цитадели располагалось огромное здание Академиона, обучавшее неофитов различным дисциплинам науки и магии.

Этот Академион был сосредоточением всей мудрости и знаний, которые могли быть только в Ордене, что были добыты в бесконечных соисканиях по всему Тамриэлю. Именно в нём находилась главная библиотека Ордена, в которой находились сотни, если не тысячи самых разных книг, от самых простых до запретных, что могли свести с ума неопытного неофита своими чудовищными и мистическими знаниями.

Так же по левую сторону располагался зал трофеев, где хранились сотни, если не тысячи самых разных артефактов, добытых во множественных кампаниях Ордена по всему континенту. Это могли быть маленькие вылазки вплоть до того, когда задействовали весь Орден в поисках некого очень могущественного артефакта, который попав не в те руки, мог изменить историю в худшую сторону. И в зале трофеев были от самых незначительных, слегка зачарованных колец до могущественных вещей, что могли сделать своего владельца непобедимым и способным ввергнуть в хаос целые регионы.

Но был целый ряд строений располагался уже за стеной, ввиду того, что за стенами, не нарушив красоты и эстетики, уже ничего не могло поместиться. За стенами располагался тренировочный плац, служивший местом испытаний для неофитов, которых изо дня в день обучали основам боевого искусства, которое понадобится им для выживания в самых яростных боях. За стеной был и госпиталь, ставший пристанищем для страждущих телом и духом, что получили свои ранения во время обучения, неосторожного обращения с оружием или магией и тех, кто стал жертвой одной из болезней. Но наряду с ними добрая часть острова была заполнена несколькими фермами, на которых усердно трудились крестьяне, снабжающие кухню и цитадель, не оставляя её без пищи и многих алхимических ингредиентов. Погода здесь была приятная и тёплая, а вкупе с нужными зельями почва просто плодоносила каждый месяц десятками килограммов урожая.

Практически все здания были сделаны в айлейдском стиле, как в имперском городе, что в Сиродиле, ибо Цитадель была отстроена на месте старой разрушенной айлейдской крепости.

Но в Ордене была интересна не культура строений и её стиль, а иерархия жителей этого отдалённого острова. Она не шла ни в какое сравнение с феодальной лестницей Хай Рока и Сиродила. Её нельзя было сравнить с раннефеодальной монархией Скайрима или аристократией знатных домов Морровинда.

На самом низу сложной иерархической системы находились множественная прислуга Цитадели, занимавшаяся уборкой всей крепости, стиркой и приготовлением еды. Прислуга неустанно поддерживала всю Цитадель в полнейшем порядке, не переставая ухаживать за строениями и обеспечивая сохранность и чистоту любой постройки. Они стали тем хозяйственным фундаментом, что поддерживали жизнь в ордене.

Жила прислуга в благоустроенных подвалах главной башни, что уходила глубоко вниз, позволяя там разместить достаточно комнат для комфортного жилья.

На самом низу этой лестницы так же находились и крестьяне. Их хозяйства находились недалеко от самой цитадели, став подобием небольшой деревеньки возле огромной крепости. Крестьяне выращивали овощи, откармливали скотину и отдавали это всё в цитадель, взамен получая защиту и освобождение от имперских налогов.

Крестьяне и прислуга вместе образовывали хозяйственно — экономический фундамент, ставший основой для всей деятельности Ордена, ибо без продуктов крестьян и труда прислуги славные рыцари и умнейшие маги торговали артефактами, добытыми непосильным трудом, подобно тому, как торговка продаёт хлам, чтобы обеспечить себе достойное существование. И этой «основе» дали своё, индивидуальное название.

Над крестьянами и прислугой по иерархии располагались неофиты. У ордена не было стандартных наборов, как у имперской армии. Была два пути набора в Орден. Первый применялся, когда вставала острая необходимость в новых учениках, способных пополнить поредевшие ряды. Он заключался в периодических «Выездах за новой кровью» или «жатвой», когда специально обученные рыцари отправлялись во все уголки Тамриэля и устраивали специальные отборы, во время которых и выбирали достойнейших. Второй способ заключался в том, что рыцари ордена сами выбирали, во время путешествий, кого принять в ряды своей организации, кто достоин, служить в рядах, независимо от пола, но выбирали они только определённого возраста. И тот, кто удостаивался этой честью должен был проявить недюжинную находчивость и умения, помогая рыцарям во время их миссий.

Казарма неофитов предполагала двухэтажное здание, внутри которого обстановка была сугубо суровая. Всё необходимое было и всего по минимуму, который необходим для существования.

Неофиты проводили большинство своего времени в жесточайших тренировках и упорных обучениях в Академионе. Неофитов по пути их становления готовили к бесконечно преданной службе Ордену, вплоть до того, что придётся беззаветно жертвовать своими жизнями ради спасения Тамриэля от очередной угрозы.

Если неофит не хотел идти дальше по лестнице, желая посветить себя более размеренной жизни, он мог уйти в Стражу Цитадели, функции которой мало отличались от предназначения обычной городской стражи. Эта стража не входила в иерархическую лестницу Ордена, ибо она была призвана охранять её.

После нескольких долгих лет службы, неофит выбирал, куда идти дальше, на какую ступень взбираться: в подмастерье Мастеров Ордена, ученики Научной Гильдии, адептов Независимого Магического Анклава или Рыцарское Крыло. И именно все эти организации разветвлённым выбором стояли над неофитами, предоставляя им широчайший выбор в способе реализации собственных навыков.

Мастера Ордена были самыми умелыми оружейниками, бронниками и просто людьми, отлично разбирающимися в деле изготовления всего, что может понадобиться Ордену в его славной миссии. Это были самые лучшие мастера своего дела, каких можно было сыскать на всём континенте. Красота их оружия могла поспорить с красотой саммерсетских изделий, а качество превосходило оружие, броню и даже некоторые механизмы давно канувших в небытие двемеров. Мастера обучали бывших неофитов, что в долгом служении показали своё умение инженера или кузнеца. Они перестали быть неофитами, теперь это подмастерья, уважаемых членов Ордена, способных починить или сделать любую амуницию во всём Тамриэле совершенной. Так же они были хранителями древней мудрости, что сохранилась ещё со времён Алессии, когда появились и первые записи об Ордене.

Мастера Ордена жили в своих кельях, располагавшихся в подвале арсенала. Но это был не обычный сырой подвал, это были настоящие хоромы, больше похожих на комнаты знатных людей. На их стенах всегда висели самые лучшие броня и оружие, которые только могли выйти из — под молота мастера. Кельи украшали самые красивые и дорогие изделия, наличию которых бы позавидовал любой аристократ, пылающий страстью к эстетике и роскоши.

Наравне со славными Мастерами Ордена существовала и не менее значимая Научная Гильдия, ставшая родным домом для умнейших представителей всех рас со всего Тамриэля. Представители этой Гильдии были просвещены во всех сферах науки и культуры существовавшей империи, превратившись в научный фундамент для Ордена.

Выходцы из Научной Гильдии играли одну из важнейших ролей в существовании всей организации, ибо её слово весело не меньше, чем голоса мастеров, магов и рыцарей, а знания могли, как спасти участников операции, так и убить всех врагов Ордена в кампании, позволяя не вынимать рыцарского клинка. Члены Научной Гильдии могли приготовить нужный мощный яд и противоядие от него, если требовалось тихо устранить врагов Тамриэля. Они способны были составить чертёж нового оружия, неведомого даже в самых просвещённых кругах империи, и отдать его мастерам. Представители гильдии были прекрасно осведомлены во всех культурных составляющих провинций империи, что помогало при ведении переговоров с местным населением. Знания членов гильдии и защищали от многих «приятных» вещей в древних руинах и криптах, ибо в каждой провинции континента в каждом могильнике были свои, определённые ухищрения, способные унести десятки жизней даже опытных искателей приключений.

Члены Научной Гильдии принимали в свои ряды неофитов, проявивших наибольшие умения в сфере науки и искусства, нежели имевших успех с оружием и магией. Брат Ордена, перестав быть неофитом, переходил в ученики одному из профессоров гильдии, становясь на долгий и трудный путь научной деятельности, способный сделать из него умнейшего представителя Ордена, чьи знания будут в разы превосходить познания имперских учёных.

Ещё одним представителем широко выбора реализации своих умений был Независимый Магический Анклав, который стал представителем самых одарённых в магии рас. Это объединение магов было суверенно от любой подобной организации, будь это Коллегия Магов Винтерхолда или имперская Гильдия Магов Тамриэля. А посему Анклав и взял себе в название частицу «независимый», дабы показать свою свободу и отдалённость от любой другой магической организации.

Но если дело казалось защиты от тех сил, что стремились ввергнуть мир в забвение и повергнуть порядок, установленный Акатошем, то Анклав мог спокойно работать и взаимодействовать с любой магической организацией в союзе, став вместе на защиту Тамриэля от сил распада.

Выходцы из этого Анклава своими умениями были способны испепелить или выморозить целые древни, ввести в заблуждения сотни вражеских солдат воинов своими иллюзиями. Их умения позволяли сделать неуязвимыми целый легион солдат и восстановить его здоровье в одно мгновение.

И помощь в бою магов Анклава была неоспоримым подспорьем, способным решить любую проблему и даже резко склонить чашу весов в сторону в Ордена, несмотря на то, что обстановка могла быть критической.

Но ещё одной задачей умелого магического сообщества Ордена было отслеживание и поиск по всему Тамриэлю новых артефактов, что своею силой манили многих авантюристов и слуг тёмных сил. Маги неустанно занимались изучением древнейших фолиантов и книг, написанными мастерами магии древности, что скрывали свои секреты и предметы силы по всему континенту.

В Анклав принимали новых братьев, показавших себя умелыми в обращении с магическими искусствами и способен к их применению. И тех, кто попал в адепты Анклава, ждала трудная жизнь, потерянная в тренировках и обучению всех дисциплин, так или иначе связанных с магией.

Маги, как и профессор, жили в роскошных и прекрасных палатах, располагавшиеся на крыше и в подвале Академиона, став воплощением одновременно и эстетики, красоты и знаний.

И последнем звеном в этом иерархическом веере было славное Рыцарское Крыло, овеянное ореолом славы и легенд.

Они не просто боевой костяк ордена, прошедшие несколько тяжёлых десятков лет в тренировках и заданиях. Представители рыцарей способны были пройти буквально через Обливион в поисках нужного артефакта или предмета, переполненного тайной силой предмета. Их грозные, мрачные, но ужасно скрытные походы были воплощением мужества и отваги, вкупе с недюжинной находчивостью и умениями, ибо чтобы противостоять всем ужасам и кошмарам нужно было больше чем просто тренировки.

Рыцарское Крыло в своих славных походах добывало артефакты и знания, устраняло угрозы, грезившие уничтожить Орден и Тамриэль. Их доспехи и оружие были самыми лучшими, какие могли выйти из — под молота мастера, способными выдержать как испытание железом, так и воздействие магии. Рыцари были одними из самых образованных людей в Тамриэле, пройдя специальный курс обучения у профессоров Ордена.

Но даже среди этих воинов чести и силы были те, кто возвысился над всеми, достигнув наивысшего мастерства в обращении с оружием и впитав в себя могущественные познания в науках и магии. Те, кто приобрёл такое могущество стали воплощением всего могущества, умений, знаний, силы и благородство Ордена. Таких превознесённых называли «паладины». Именно когда меркла надежда, а враг пересиливал в разы, когда превозмогать уже было невозможно, а вокруг бесновались твари, призванные из самых мрачных глубин Обливиона, то тогда в бой входили паладины. Своим могуществом и мастерством они рвали, резали, крошили, выжигали и вымораживали любого врага, посмевшего встать у них на пути. Их старинные доспехи, отражавшие в своём блеске самые отвратительные лики тёмных сил, были наделены такими могущественными рунами и заклинаниями, что делали своего владельца просто неуязвимым к большинству оружия. Но их истинной защитой были не доспехи и щиты, а недюжинное мужество, благородство и вера.

Чтобы стать паладином, рыцарю необходимо было свершить такой подвиг, по сравнению с которым меркли бы большинство достижений имперского легиона.

Жили паладины вместе с остальными рыцарями на одном из ярусов башни, ставшим их вечным прибежищем. Рыцарей с паладинами было не так уж много, но они свою малочисленность они компенсировали опытом и подготовкой, став одними из самых почитаемых членов Ордена.

Но как бы выявлял Орден все свои угрозы и артефакты, если бы не свои шпионы и информаторы, которые широкой сетью легли на всю территорию великой континентальной империи. От вездесущего ока Ордена не уходил не один странный или несвойственный для норм случай. Именно в своём вечном бдении и поисках этой сети шпионов и находилось большинство артефактов, и устранялись мелкие угрозы, не требовавшие вмешательства даже одного рыцаря.

Шпионы и агенты Ордена могли решить локальную мелкую проблему бюрократического характера с государственными органами империи. Они могли имперские органы власти наводить на многие угрозы, привлекая для решения проблем местную стражу или легионеров императора.

В сети состояло множество людей: от нищих и обычных горожан до знатных имперских чиновников и командиров городской стражи. Чтобы стать агентом Ордена, необходимо было всего лишь оказать помощь рыцарям в их миссии и доказать свою лояльность. После своего задания помощнику предлагали работать на Орден, став его глазами и ушами. Большинство, конечно, соглашалось, желая хоть как — то помочь своей родине, ну и заработать очки морали перед имперским правительством.

Вся сеть имела свою сложную систему рангов и чинов, а так же способов доставки информации, но вся она подчинялась одному человеку, который служил лично главе Ордена.

Но всем кто — то должен был профессионально управлять, проводя единую политику и мудро направляя Орден в его пути по защите континента. Были те, кто обладал всей управленческой властью над иерархией. Над всем Орденом, стоял «Двуглавый Совет», ставший воплощением мудрого и строго управления.

В его состав входили всего две палаты: «Правая Голова» и «Левая Голова». Считалось, что «Левая Голова» была ответственна за мудрое управление и перераспределением ресурсов во всей структуре. В состав «Левой Головы» входили восемь иерархов, назначаемые либо главой Ордена, либо указами совета. Эти восьмеро были самыми умными и логически просвещёнными в сфере управления и политики.

Они занимались всей административной работой, держа в своих руках всё распределение ресурсов и координацией жизни во всём Ордене, а главное, они несли волю, главы всей структуры, и были его верными советниками.

«Правая Голова» представляла собой выбранных людей из всех страт Ордена, став местом представительства интересов любого звена иерархии. Обычно в «Правой Голове» заседали главы или их заместители каждой ступени в иерархии и даже те, кто не входил в эту лестницу. В эту «голову» входил: Гранд — Паладин, магистр рыцарей, совет Академиона, состоявший из архимага со своим заместителем — главой магического круга и старшего профессора, директория ремесленников, состоявшая из трёх самых умелых мастеров. Но под этой «головой», было ещё и «вторичное крыло», чьё мнение и просьбы всегда отводились на второе место. В нём присутствовали: крестьянский трибун, глашатай замка, ставший представителем прислуги в Ордене, лорд — коммандер стражи Цитадели и староста неофитов. Обычно слово представителей этих звеньев Ордена отводились на второй план, порой даже не присушиваясь к их мнению, выносились новые указы, ибо считалось, как можно слушать молодняк и тех, кто вообще не входит в структуру иерархии и следовать их слову.

Именно во время заседания двух «голов» выносилось большинство решений, от помощи пострадавшему от бури крестьянскому подворью, до перераспределения всех приоритетов и ресурсов между звеньями Ордена, тем самым позволяя действовать всей организации более эффективно. Сначала перед левой «головой» заслушивалось мнение и требования правой «головы», а потом, приходя к решению, удовлетворявших подавляющее большинство принимался «специальный указ двуглавого совета», становившийся, по сути, законом для Ордена, равно почитаемый с «Великим Кодексом».

Но главным лицом и управленцем во всём Ордене был Регент, назначаемый «двуглавым советом». Именно Регент вёл все дела с правительство и империи и национальными правительствами провинций. Регент издавал собственные указы и наравне управлял Орденом наравне с «советом».

Его слово закон. В его руках вся власть в Ордене, которая только могла быть. Перед регентом все были равны, несмотря на своё положение в Ордене. Каждый член Ордена или звено были строго подчинены Регенту, даже «двуглавый совет» был во многих сферах и аспектах подчинён главе структуры. И только «Великое Собрание» могло оспорить и отменить любое решение Регента. «Великое Собрание» созывалось восьмью иерархами, во время решений самых важных проблем и вопросов, способных определить жизнь Ордена. В состав «Великого Собрания» входили на равных все представители «Двуглавого Совета», с пятью представителями от каждого звена Ордена. И решения «Великого Собрания» никто не имел права оспорить никто, даже Регент, разве что «Великий Капитулярий», ставший местом собрания всех членов Ордена и предопределявший само существование великой структуры.

Таков был славный Орден в годы своего пика могущества, когда его свет сиял ярче всего… в последние годы…

Глава четвёртая Пришествие

Тот же день. Закат.

Вокруг царила полная гармония. Мягкий шум прибоя ласково игрался с шелестом сухого песка на пляже. Цветовое разнообразие этого места просто врывалось в разум, будто здесь сотворена некая магическая иллюзия, от которой солнце не слепит глаз, а все гаммы и оттенки стали мягче и приятней. Но вдруг вопрос, заданный грубым мужским голосом, разорвал лёгкую вуаль звуковой гармонии:

— Ты где так долго был? Я тебя жду здесь несколько часов. — Низким голосом спросил Ремиил, старый рыцарь Ордена, отслуживший в его рядах более двух десятков лет, наполненными самыми тяжёлыми испытаниями и жуткими кошмарами.

Прекрасные доспехи рыцаря блестели ярким светом в массах лучей постепенно уходящего солнца. Нагрудник, прикреплённая к нему короткая доспешная юбка, сделанная из пластин металла, сапоги, поножи, перчатки: всё блестело на солнце словно начищенное серебро. Эта броня была отделана серебряным дорогим орнаментом, с наплечников, через нагрудник и до поножей покрывавший доспех. С некоторых частей доспеха свисала пара веленевых бумажных отрывка с уже практически выцветшим текстом, знаменующим клятвы и награды.

Азариэль заглянул в светло — серые, цвета сияющего серебра, глаза старого воина, который требовал с него чёткий ответ, как с покорного неофита, что поступил в ряды Ордена.

— Прости, сначала задержался в таверне, а потом… проблемы в лесу. — С нескрываемой подавленностью ответил юноша.

Ремиил кинул возмущённый взгляд на своего будущего неофита. Ему не понравился такой мягкий и невнятный ответ. Он хотел знать подробности.

— Что случилось? Выражайся яснее. — С твёрдостью спросил рыцарь.

Сначала Азариэль молча, взирал на великолепного высокого воина, чей только один вид мог предать воодушевления, но потом всё же более твёрдо и уверенно ответил:

— В лесу я нарвался на бандита. Между нами завязался бой. Это меня несколько и задержало.

Рыцарь посмотрел на старый раритетный клинок юноши, который был слегка испачкан в свежей крови. Вспомнив, как всегда трудно даётся первый бой, он решил смягчить свой тон и как-то поддержать юношу:

— Я тебя понимаю парень. — Несколько по-отечески вымолвил рыцарь, пытаясь в голосе имитировать сожаление, при этом похлопав юношу по плечу своей рукой, закованной в латную перчатку, отчего Азариэль немного поморщился от тяжести металла.

— Ладно. — Развеяв всё недавнее сожаление, вымолвил Ремиил, но так же неожиданно мягко и заботливо продолжил. — Пошли теперь цитадель, тебя там, наверное, твои знакомые заждались, ведь они сюда прибыли несколько часов назад.

Рыцарь всё ещё видел в глазах парня печаль и растерянность от произошедшего. Ремиил не хотел смотреть на то, как юношу с аппетитом поедает апатия этого вечера, постепенно растворяя его душу в яде уныния и слабости. Рыцарь хотел видеть перед собой юношу переполненного светом и гордостью за собственное будущее. И старый воин Ордена решил поступить так, как ему подсказывал опыт, наработанный с десятках словесных дуэлей и битв:

— Да, кстати. — Исказив тонкие суровые губы в подобии улыбки начал Ремиил. — Я встретил и проводил твою знакомую через лес как ты и просил, можешь, не беспокоится. С ней всё в порядке.

И приём однозначно сработал, как заметил бывалый воин. На лице Азариэля проскочила легчайшая улыбка, а глазах промелькнул тёплый свет.

— Спасибо вам, я этого не забуду. — С некоторой толикой покорности и благоговейности вымолвил юноша.

После этих слов, понимая, что больше медлить нельзя, они оба пошли по ничем не умащённой дороге, ведущей к воротам Цитадели.

Путь до ворот был прекрасен. Мягкий и непринуждённый шелест зелённых приятно гармонировал, смешиваясь с прекрасными и неповторимыми трелями лесных беззаботных птиц, что распевали свои песни дни напролёт. Этот замечательный оркестр наполнял ухо, заставляя забыть обо всех тягостях бренного мира, унося своей гармонией звуков в далёкий мир мечтаний, который в это время разгорался в душе любого, кто ступит на эту землю.

Но Азариэлю некогда было слушать распевы лесных птиц и шелест живой листвы, ибо его впереди ждали друзья и новая жизнь.

Лес вокруг цитадели был приятен и прекрасен, наполняя глаз десятками наполненных колоритом и насыщенностью оттенков деревьев, кустов, листьев и множества трав. Этот лес стал бы настоящим прибежищем для людей искусства, что непременно хотели бы отразить это природное великолепие на своих холстах и повесить эти произведения искусства в имперских галереях, дабы они радовали глаза граждан империи. А музыканты с жалким подобием пытались бы повторить те звуки и природную песнь, что неповторимым концертом каждый день пленила бы сотни имперских граждан, так пристрастных к искусству.

Но по пути Ремиил пояснил юноше, который начал восторгаться всем этим великолепием, что эта фантасмагория красоты была создана искуснейшими профессорами, что создали специальные мощнейшие зелья, удобрявшие землю и магами, поработавшими здесь с иллюзией, создав такую обстановку, пленившую разум слабовольного представителя любой расы Тамриэля, будь это последний гоблин из грязных пещер Сиродила.

Солнце уже постепенно начало садиться, завершая свой дневной путь и оставляя небосвод, уступаю место надвигающемуся фиолетовому и тёмно — синему мраку, который заботливо и нежно окутает эти земли, пока его вновь не разорвёт первый брезжащий светом луч. Но вот уже показались огромные деревянные резные ворота цитадели, знаменовавшие могущество и стойкость, возле которых собрались несколько так приятно и сильно знакомых лиц юноше.

— Что вы здесь делаете?! — Возмущённо вопросил Ремиил и, не остужая своей гневной и напорной риторики, продолжал. — По кодексу и специальным указам Регента вы должны сейчас находиться в своих казармах и не совать носу оттуда до завтрашнего утра. Кто вам позволил выйти?

Ребята ошеломлённые взирали на грозную и высокую фигуру, закованные в блестящие и прекрасные доспехи фигуру, не в силах что-либо ответить, ибо такой напор и неожиданный нападок сковал их язык.

— Ну, где внятный ответ, будущее Ордена? — Не убавляя пыла и напора, буквально допрашивая парней, продолжал Ремиил.

— Мой господин. — Послышался зов со стороны и через мгновение перед всеми возник тёмный эльф, облачённый в обычную железную броню стражи с несколькими повязанными на наплечнике лентами. — Они соизволили такое ярое и чистое желание встретить своего друга, что гранд-рыцарь Бальтазар разрешил им под мою ответственность остаться здесь. — Спокойно пояснил стражник.

— Кастелян Башни, они, как представители Ордена должны сами учиться отвечать на вопросы, заданные им старшими. Это понятно? — Грозно, но явно с наигранностью, сказал Ремиил.

— Да, мой господин.

— Прекрасно, а теперь, Кастелян, можете возвращаться к своим обязанностям.

— Есть, мой господин.

После чего Ремиил развернулся к ребятам и грозно озернулся на них, при этом низким голосом вымолвил:

— Не более пяти минут.

Все поняли, чего от них требовал этот грозный рыцарь, отошедший в сторону, и стали сердечно здороваться, вспоминания те редкие моменты, когда им удавалось быть вместе.

Этих людей Азариэль встретил в разные периоды своей жизни, став им верным другом и отличным товарищем. И они в нём увидели вовсе не наполненного самолюбием и гордыней высокого эльфа, какими было большинство представителей этой расы, а прекрасного приятеля, готового прийти на помощь и выручку.

Первым он поздоровался с высоким и крепким на телосложение редгардом — Ахматом. С ним юноша познакомился во время одного из праздников в их небольшом городке. Ахмата он запомнил, как человека, который способен был часами проводить за книгами и некоторыми искусствами. Этот редгард был проникнут знаниями и умениями, что позволило ему пройти в неофиты Ордена, а крепкое телосложение и показатели во время проведений «жатвы» стало достойным подтверждением его умений. Но он не был перекаченным как орк или норд, став воплощением атлетического совершенства, которое только слегка могло подпортиться «странным» поведением Ахмата, выражавшимся в лёгких приступах непроизвольных смешков, что редко вырывались. Но даже это не умоляло дружбы этих двух юношей.

Следующим он поздоровался с высоким и крепким человеком, который ещё в раннем детстве переселился в эти земли с семьей. Это был нордлинг, чьей родиной был старый и могучий город Брума. Этого норда звали Готфрид. Азариэль с ним познакомился во время того, когда городская стража искала себе помощников в возможной обороне городка от сепаратистов. Капитан стражи зачастую проводил тренировки населения, и во время этих обучений двое юношей и познакомились. И парные поединки положили начало их крепкой дружбы, которая всегда испытывалась конкуренцией на тренировках.

И последний человек, с которым познакомился и поздоровался Азариэль был невысокий имперец, переселившийся в эти края с одной деревне в западном Сиродиле. Этого имперца звали Тиберием. С ним юноша познакомился во время одного из культурных вечеров в их маленьком и неприметном городке. Он отличался странными и протестными для Империи Септимов мыслями. Эти идеи были носителями странного духа свободы и некого духовного бунта, против всех постулатов империи. Его можно было сравнить с сепаратной организацией, действовавшей в этом клочке Валенвуда. Но всё же Азариэль находил его интересным собеседником и находчивым человеком, чьи интересные идеи могли удивить большинство граждан Тамриэля.

Все эти друзья прекрасно знали друг друга, ибо всегда поддерживали общение и жили в одном городке. И когда во время «жатвы» все попали в Орден, их радости не было предела, потому что и всю оставшуюся жизнь, если конечно её ничто не оборвёт, они будут вместе.

Парни несколько минут стояли вместе и тепло переговаривались при этом активно жестикулируя руками. Говорили они буквально обо всём, что произошло за последние дни и в особенности как добрались до этой цитадели Ордена.

Всё это время рыцарь нервно посматривал на них, понимая, что этим общением они нарушают одно из старых правил Ордена, но вспомнив, сколько в бытность свою неофитом он нарушил правил, особенно на тренировках, слегка улыбнулся. Но всё же время неуклонно шло, а ночь уже готовилась вступить в свои полноценные права.

— Но ладно, хватит! Нам пора в ваше будущее жилище. Давайте за мною. — Строго потребовал Ремиил.

Все беспрекословно послушались грозного приказа старого рыцаря и молча, последовали за ним.

Они буквально за пару мгновений приблизились к огромным, не вмещавшим взгляд воротам цитадели. Главные ворота были сделаны из нескольких сортов дорогого дерева, украшенные красивой и искусной резьбой с серебряной окантовкой, отчего на солнце они буквально сияли, завораживая взгляд. Но некоторые части врат были исчерчены странными словами на непонятном языке. А надвратное помещение было исписано красивыми литаниями, призывающие к силе, выдержке, вере и мужеству.

— Стража, открывайте ворота! — Запрокинув голову, крикнул Ремиил.

Через несколько секунд копошения наверху старые механизмы издали свои стоны и металлические кряхтенья, и через пару мгновений огромные ворота распахнулись, а массивная металлическая решётка поднялась.

Юноши впервые вступили за массивные и неприступные стены великой цитадели славного Ордена. От представшей красоты и сияющего великолепия у вошедших неискушённых парней захватило дух.

Яркие серебряные звёзды уже начинали сиять на тёмно — фиолетовом небосклоне, став глашатаями тёмной ночи. Огромный и внушительный нефритовый купол главной башни устремлялся в небосвод, постепенно теряясь в нём. Главная башня была настолько огромна, что казалось, будто она просто обязана проломиться под своим весом.

Здания и постройки цитадели были поистине прекрасны, став воплощением красоты и монументальности, что была воплощена в нефрите мастерством древних зодчих.

В основном все здания, в том числе и главная башня, были собраны у южной стены, будто показывая сплочённость всех звеньев Ордена и доказывая их неразрывную взаимосвязь, которая на протяжении многих лет вела к процветанию и славе. И практически в каждом окне горел свет, знаменуя, что это место живо и ведёт свою беспрестанную работу по защите всех жителей Тамриэля.

Где-то ходила прислуга, исполняющая свои бесконечные обязанности по поддержанию жизни Ордена и функционирования Цитадели. Все рабочие и слуги были одеты в обычные старые выцветшие одежды, с множеством заплаток и швов.

По цитадели ходили и немногочисленные высокие рыцари, облачённые в безупречные сияющие доспехи, с которых свисали клятвы на веленевой бумаге, а на самих начищенных доспехах были написаны славные литании и котехзисы.

На стенах своё вечное бдение несли стойкие и неразговорчивые стражники, чьи невзрачные доспехи и серые лики отражали долгие годы тягостной службы на стенах и полях одних из самых страшных неведомых сражений всего Тамриэля. Хоть это были и обычные стражники с не самой лучшей бронёй и искусным оружием, но когда этого требовала обстановка, они вставали плечом к плечу вместе с магами, рыцарями и паладинами лицом к лицу встречая самые отвратительные и ужасные кошмары, таившиеся даже за пределами обыденного понимания.

Но, несмотря на вечное движение и работу всех членов великого Ордена всё источало определённое и необычное спокойствие и медитативное сосредоточение.

«Иллюзия» — подумал про себя Азариэль, но его размышления и созерцания великолепием обстановки были прерваны грубым голосом:

— Это ваш новый дом, неофиты. Теперь вам в нём жить остаток всей своей жизни. — Разбавив свой голос вдохновлённостью, высказался Ремиил и добавил. — А теперь пройдёмте в казарму. Вас там, наверное, уже ждут.

Неофиты вместе с рыцарем пошли сквозь весь двор Ордена. Благоговение и трепет наполняли молодые души юношей. Они с восхищением и надеждою взирали на великолепные и монументальные здания Ордена.

Они подошли к огромному двухэтажному зданию, ставшему жильём для десятков поколений учеников и неофитов, беззаветно преданных Ордену. Отворив крепкую деревянную дверь окантованную холодным железом.

— Вот. — Тяжело выдохнув начал Ремиил. — Раньше здесь могло расположиться две целых роты. А сейчас вас здесь чуть более тридцати… Эх, вырождается ваше племя.

Азариэль почувствовал, как ностальгия прорывается в голосе своего будущего наставника. В словах Ремиила явно и ощутимо просачивалась тоска по былым временам. Рыцарь тягостно выдохнул и сказал свою последнюю фразу на сегодня:

— Отдыхайте, завтра будет много дел.

После того как слова, обременённые тяжестью были сказаны Ремиил покинул казарму неофитов, плотно закрыв дверь.

В помещении повисла странная и неловкая тишина, сдавившая сердца. На вошедших юношей пристально смотрели ещё двадцать восемь будущих верных служителей Ордена, пришедших сюда намного раньше.

Азариэль оглянулся и увидел, что большинство кроватей и мест никем не заняты, а второй этаж вообще пустует. Похоже, что во время этого набора нашлось очень мало готовых собой жертвовать или крепких, умных и ловких представителей рас Тамриэля. Теперь он понимал ту тяжесть и ностальгию в голосе рыцаря, хотя даже и не представлял её глубину.

На них смотрели пристально, будто на каких-то пришельцев, которые нарушили священный покой этого места.

— Что встали как вкопанные, проходите, будем знакомиться. — Развеяв тишину, прозвучал чей-то звонкий и задорный женский голос.

Парни быстро заняли свободные места, разложили пару собственных вещей и принялись знакомиться с остальными, кто прибыл сюда ранее.

Все быстро скучковались в одном углу постройки и стали слушать долгие и занятные истории как они помогли Ордену, или с какой доблестью и оценками прошли коварные испытания. Многие рассказывали, как сложно им было, но они превозмогали и выдержали все свои нагрузки. В этих рассказах было столько похвальбы и гордыни, что рыцари, услышавшие это, возмущённо бы прервали этот концерт самовозвеличивания.

Но Азариэля это не интересовало. Он смотрел на человека, бретонку, с которой познакомился во время старого фестиваля, имя которого было утеряно в веках, около года назад, когда он вместе с друзьями был на концерте.

Эта бретонка отразилась в его душе яркой вспышкой эмоций и чувств, которые только возможны были. Он в сущей толпе мог заметить её прекрасные золотистые волосы и необычайные округло — острые черты лица, со светло — голубыми, как небесная лазурь глазами, взгляд которых буквально прожигал душу.

Сию девушку знакомые звали Аквила, чьё имя отражалось бурной чувственной волной в душе парня, но он знал, что подобные слабости не должны быть присущи будущему верному слуге Ордена. И если хочет здесь остаться, то ему придётся избавиться от любой слабости или непотребного для миссий Ордена чувств. Таков был один из постулатов и он его соблюдет.

Глава пятая Место для клятвы

Следующее утро.

Всю ночь юные ребята проговорили о будущей жизни в Ордене, наполненной, как им казалось, приключениями и подвигами, которые будут отражены во всех летописях империи. Каждый поделился своим виденьем будущего своей жизни в Ордене, преждевременно наполняя её массой элементов, в которых читалась юношеская гордыня. И это было понятно, ибо каждый хотел достичь вершин славы и величия вкупе с неимоверным могуществом. Но никто не знал, что все эти чувства буквально с пристрастием выбиваются в Ордене, потому что враг мог смутить любого его пороками, а наиболее могущественные создания способным были обратить похоти против самого Ордена, что естественно было нежелательно.

Так как они ещё не были неофитами, то они могли хоть до утра не спать. Но, всё же вняв благоразумию они легли спать посреди глубокой ночи в часа так два.

Солнце уже медленно вставало, начиная свой верный путь по небосводу и разгоняя ночной мрак, который покорно уступал место свету.

Тёплые и игривые лучи яркого и брезжащего солнца осторожно, можно сказать с опаской, проникало в кельи неофитов Ордена, развеивая полуночный мрак и прохладу здесь стоявшую и безгранично властвовавшую. В воздухе витала ещё ночная и сырость, но он стал медленно прогреваться.

Все мирно прибывали во сне и видели приятные сновидения о своей будущей жизни и воплотившихся в них надеждах. Кто — то даже дико сопел, но это не мешало ребятам приятно проводить время во сне в своих тёплых пастелях. Никто не ожидал и тем более хотел подниматься со своих нагретых мест.

Старая, но надёжная и испытанная временами дверь со скрипом отворилась, и вместе со звуком скрипа в кельи проник свежий прохладный воздух, пронёсшийся по кельям.

На пороге казарм показался невысокий, чуть выше среднего роста человек, вошедший сюда уверенно, будто делал это каждый день. Его лицо было покрыто глубоким шрамом, проходившим от левой части лба через нос и сходивший к губам, пересекавшим всё лицо, а седые волосы были на затылке завязаны в хвост.

Он тяжёлым взглядом окинул помещение, смотрев на мирно спящих будущих неофитов Ордена. И никто не мог углядеть той ностальгии и тяжести в глазах рыцаря, которая легла мрачным грузом на его душу. Но быстро сбросив с себя медленно подступающие оковы непотребного чувства, и спрятав глубже воспоминания, он приступил к исполнению порученного ему задания.

— Подъём! — Во всё горло крикнул вошедший рыцарь. — Вставайте, живее!

Эти слова буквально вырвали всех из своих приятных сновидений, став лучше утреннего бодрящего ведра холодной воды.

— Убрать свои места. Живо! — Кричал вошедший рыцарь. — Шевелитесь сонные мухи!

После того как грозные и внезапные приказы рыцаря прозвенели подобно грому в месяце Восхода солнца (феврале) все повыпрыгивали со своих мест, стараясь как можно быстрее их убрать. Мешканий было не избежать, ибо сон до конца не развеялся, что весьма сильно сказывалось, так как юноши и девушки постоянно путались в своих действиях и вели себя, как туча мух.

После того, как места, представленные кроватью и личным шкафчиком, были убраны, на всю казарму, если не цитадель, раскатом грома прозвучали следующие команды:

— Что встали как стадо!? Одевайтесь в свои лохмотья! Живо!

Получив новый указ и порцию отборных сравнений все стали быстро одеваться, натягивая на себя свои одежды и буквально через несколько минут перед рыцарем стояли тридцать два парней и девушек, готовых к новым приказам.

Рыцарь посмотрел на их хлипкий и неорганизованный строй, предварительно искривив губы в довольной улыбке.

Многие ребята боялись поднять голову, покорно склонив их к груди, на рыцаря, а те, кто всё ж смотрели на слугу Ордена, увидели, что он одет не в прекрасные и сияющие доспехи, а потрёпанные кожаные сапоги и одежды зелёных выцветших цветов.

— Я приветствую вас. Вот так вот теперь будет начинаться каждый ваш день. То, как вы сегодня встали, меня не порадовало. Вы были как стадо сонных баранов, которое вывел пастух на утреннее поле. Вы должны быть быстрыми и собранными, если хотите здесь остаться. Я, ясно выражаясь — Закончив выражать недовольство, грозно спросил рыцарь.

— Да господин. — Хором монотонно и слабо послышался ответ.

— Я не слышу!

— Да господин! — Уже более чётко и громко ответили ребята.

— Вот и славно. — Более довольно сказал мужчина. — Меня зовут Туриил. Я не буду поздравлять вас с вашим первым днём. Я вас не поздравлю даже когда, вы выживете в своём первом бою с реальным врагом. Но я вас поздравлю, когда вы на практике поймёте, в чём разница между обычным голодранцем-бандитом и дейдра, воином, закованном в непробиваемый доспех, из плана Мерунеса Дагона. — И перейдя на поучительный тон, продолжил. — Но это намного позже. Сегодня вы ознакомитесь с основными доктринами Ордена, получите свой личный первый доспех, принесёте клятву верности, которую не посмеете нарушить и начнёте своё обучение, сегодня. — Немного прервавшись, осмотрев каменные лица, с повиновением в глазах, неожиданно бодрым голосом, развеяв грозность, добавил. — Я понимаю, как сухо и нудно это звучит, но привыкайте, пока вы неофиты, ваша жизнь будет не особо богата событиями, и каждый день вы будите выслушивать по подобной речи. А теперь одевайтесь до конца в свои лохмотья и выходите.

После этого приказа все сразу стали одеваться, стараясь как можно быстрее приготовиться и выйти. И уже через каких — то пять минут все толпой, неорганизованно вышли на улицу, узрев жизнь Ордена утром.

Вне келий по коже Азариэля сразу пробежала утренняя прохлада, вконец развеявшая все остатки сонного состояния. Взору предстала прислуга, исполняющая свои нескончаемые обязанности, рыцари, спешащие на тренировки и новые задания, переданные командирами, и стража, ставшая навсегда щитом Ордена, неусыпно бдящая за порядком.

— Встать в два ряда! Живо! — Неожиданно скомандовал Туриил.

Ребята не растерялись и быстро встали спинами к своим казармам, приготовившись к исполнению новых приказов.

Туриил окинул взглядом, наполненным обычным презрением, с каким смотрит опытный солдат на новобранца, видя в нём либо своего будущего соратника, которого нужно добыть из этого пушечного мяса.

— Завтра вы подниметесь ещё раньше, чтобы смогли умыться и привести себя в порядок, а теперь за мной. В арсенал. — С грубостью сказал рыцарь и повёл за собой, наполненных лёгким страхом, ребят.

Приближение к арсеналу ознаменовал плотный запах раскалённой добела стали и аромат горящих углей в кузнях и плавильнях. И через некоторое время они подошли к прекрасной постройке, от которой исходили заманчивые, но громкие звуки сочетания молота и наковальни, говорящие о том, что в этом месте идёт работа над доспехами и бронёй.

Туриил отворил массивную чугунную дверь, и всех обдала густая волна запаха пота и металла, вкупе с неимоверным жаром, буквально ударившим в лицо, словно это был проход в план «Мёртвые Земли». Многие от того неожиданного сочетания даже поморщились, но всё же пошли за рыцарем.

Повсюду были стойки с прекрасным оружием, ставшим самым настоящим произведением искусства. От каждого клинка, топора или кинжала исходило прекрасное мистическое свечение, знаменующее силу зачарования.

На ребят смотрели их же отражения, переполненные восхищением и удивлением, в начищенных до блеска, прекрасно и красиво выполненных, щитах.

Это оружие и броня было так выполнено, что могло пройти сотню битв, но вряд ли затупится или сломается. Конкуренцию этому оружию и броне могло составить только даедрическая экипировка, скованная чёрными кузнецами самого пламенного и жестокого из планов Обливиона.

Но ещё большее впечатление на неофитов произвели крупные коренастые представители всех рас, чья кожа блестела от пота, отражая огоньки пылающих углей в кузницах. Волосы каждого мастера были коротко подстрижены, а бороды абсолютно сбриты, ибо даже малейший волос в кузне мог подпалиться и провалить процесс создания совершенного оружия.

— Здравствуй, Тури. — Улыбаясь, радостно встретил мастер рыцаря, заключив его в свои плотные объятия.

— Здравствуй, Морлок. — Так же тепло ответил орку рыцарь, по-дружески с ним обнявшись.

— Что тебе понадобилось здесь? Починить доспех или меч? — С широкой улыбкой предложил мастер свои услуги другу, но увидев ребят, сразу понял, зачем сюда пришёл Туриил. — Пройди. Они лежат под тем столом. Только вчера их подлатал лично. — Подняв полностью руку, туго вытянув её, и молотом, что был в руке указал на верстак.

— Спасибо. Буду должен.

— Кстати, ты, когда мне вернёшь три медных слитка? Ты неделю назад мне обещал их отдать. — Не снимая улыбки, потребовал мастер.

— Давай, мне некогда. Мне нужно уложиться в срок. — Быстро и уже отходя от своего друга, прощался Туриил.

Эта ситуация весьма насмешила Азариэля, но только своей радости он не подал, постаравшись как можно быстрее её подавить и сохранить серьёзность на лице.

Тем временем рыцарь достал несколько деревянных сундуков, с металлической окантовкой и тут же открыл их, предоставив на свет несколько комплектов брони.

— Вот, молодая кровь, в этих доспехах обучались и тренировались несколько поколений до вас. Разбираем по размеру. Не брезгаем. Хоть они и пролежали в этих сундуках несколько десятилетий, вон мастер говорит, что их починил и подлатал. Надеюсь, что они не развалятся после первой тренировки на полосе препятствий. Так что сейчас и одеваем её.

В ответ орк лишь одарил Ремиила тяжёлым, подобно кузнечному молоту, взглядом, полный дружеского понимания.

Эти доспехи представляли собой полный комплект крепкого кожаного тряпья, скомканного и обмотанного вокруг сапог. Да, эта была серая крепкая кожаная куртка, одеваемая поверх старой серой рубахи, бесцветные штанные из грубой мешковины и кожаные сапоги с низким берцем. На этих доспехах не одного железного элемента ни было, не говоря уже о крепких пластинах.

Азариэля удивил этот контраст. Всюду висели прекрасно выполненные доспехи из самых дорогих материалов со всего континента, а они стоят в неброской, выцветшей и серой экипировке, едва ли способной выдержать удар кухонного ножа. Весь этот контраст в одежде отразился в душе парня неким стыдом, будто он в рваной одежде стоит посреди императорского дворца, собравшись просить милостыню. Но он быстро, буквально за несколько свыкнулся с тем, что ему несколько лет придётся проходить в этой броне и смерился с обстановкой.

— Морлок! — Крикнул через весь арсенал Ремиил. — Тебе нужно, что подбросить в печи или кузни для жара? Можешь использовать это тряпьё. Сказал рыцарь, указывая на старую одежду неофитов.

Эти слова вызвали глубокое негодование в душах ребят, постепенно готовое вылезти наружу.

Но рыцарь буквально почувствовал напряжение, бурлящее в душах неофитов, и в одно мгновение решил пресечь его.

— А теперь запоминаем! — Неожиданно повысил голос Ремиил, сделав своё и без этого мрачное лицо ещё серьёзнее. — Как сказано в кодексе: «Неофит должен с честью и мужеством превозмогать каждое лишение и утрату, даже самую незначительную или несоизмеримо огромную». Это я к чему? — Задал неожиданно риторически вопрос рыцарь и тут же сам на него ответил. — Ваши вещи это памятники прошлой жизни, которые вы оставили за стенами и к которой никогда не вернётесь. Привыкайте к лишениям, которые вас ждут. — Приостановись, осмотрел стоящих перед собой неофитов и напоследок кинул. — Вам выдадут новую одежду. А теперь за мной.

После этого урока и лекции о силе воли они быстрым шагом направились к прекрасному зданию, окутанному странным, но прекрасным голубым сиянием.

Это был Академион, от крыши которого ввысь устремлялись три высокие острые башни, которые подобно стрелам устремились вверх, стараясь оторваться от земли и покорить небосвод.

Неофиты с осторожностью зашли в Академион, ставший сосредоточением необычайной мудрости и удивительного состояния спокойствия, поселявшиеся в душах от странного, но приятного запаха зажженных благовоний. Потом им пояснили, что маги являются виновниками этого свечения и прекрасного спокойного состояния. Но помимо ароматов благовоний в прекрасных помещениях стеной витал запах алхимических ингредиентов.

Синие стены Академиона были отделаны серебром во многих местах, а там, где не было благородного металла, своей красотой блистали прекрасно исполненные фрески, повествующие об долгой истории Ордена, уходящей в неизвестность.

Туриил привёл неофитов в небольшую, но уютную на все возможные ощущения аудиторию. В ней все цветовые схемы приятно гармонировали не вызывая неуютного для глаза контраста. Любое ощущение на коже становилось настолько приятным, что любой порез в этой комнате мог показаться лишь лёгким поглаживанием пера. Все запахи стали жутко желанными для носа, вечно ищущего идеального аромата. Звуки стали не громкими, заботливо ласкающие ушную раковину мягко проникая в голову. Здесь можно слушать любого часами, даже самого неграмотного и тупого гоблина, который пытался бы выговаривать слова на эльфийском, причём скрипя своим голосом как гвоздь по стеклу.

— Это…такое ощущение, что мы в Этериусе… — Ошеломлённо говорила одна из девушек.

— Нет. Это всего лишь иллюзия, в сочетании с ароматами некоторых трав, что действуют на мозг. — Грубым мужским сказал внезапно возникший за спинами высокий маг в синем балахоне и тут же провёл рукой. После того, как сияющая рука мага закончила свой путь многие из приятных ощущений просто спали, прекратив обманывать все органы чувств.

В душе Азариэля повисла некоторая тоска, вызванная нисколько таким наглым обманом чувств, сколько тем, что эта прекрасная иллюзия спала, оставив пустыми, все пять органов.

— Видите, как легко было ввести вас в смятение. Ваш враг непременно попытается воспользоваться вашими слабостями в душе и тем более страстями. Вы должны быть подготовлены к любой иллюзии и тем более, всегда с опаской, достойной параноика относиться ко всему приятному для ваших чувств. — Вновь заговорил маг, поняв то смятение, в которое впали неофиты. — Но это ладно, а сейчас поговорим об основном.

После чего, в аудиторию зашли несколько аккуратно одетых в дорогие и роскошные, какие только носит аристократия Сиродила, костюмы профессоров и таинственно облачённых в синие балахоны магов.

С ними была долгая беседа, ибо они старались вложить крупицу того света, которым сами обладали в души новичков, наставляя их на истинный путь, и стараясь предотвратить возможное падение во мрак.

Они не стали говорить буквально обо всём, как можно сильнее концентрируя внимание и время на духовном костяке Ордена. Нескончаемый разговор шёл о главных доктринах и догмах организации, в которую пришли ребята. Разговор шёл о верности, чести, вере, силе, воли и справедливости, которую пытались вложить самые мудрые представители всех рас со всего Тамриэля.

Но сколько медленно не текло время, пришёл момент пойти туда, где будут произнесены самые важные слова в жизни этих людей и принесены самые крепкие и нерушимые клятвы.

Туриил повёл всех в главную башню Ордена, именуемую «Пик Света», что стала сосредоточением силы и власти, неустанно охранявшей от зла весь континент.

Ворота башни поражали своей красотой, что ещё сильнее воплощалась в совершенство, предоставляя себя сияющему лику солнца. Прекрасная резьба и искусно выполненные фрески на массивных воротах производили впечатление. Врата были просто усеяны недорогими, но красиво гранёными драгоценными камнями: гранатами, топазами и аметистами, образующие незамысловатые рисунки.

Туриил повёл вовнутрь башни, и неофиты обомлели от красоты, что во всём своём великолепии предстала перед ними. Всюду стояли огромные золотые канделябры, сделанные в стиле замысловатых и мистических растений. Отовсюду исходил мягкий потрескивающий звук горящих свечей на канделябрах. Внутри стены были сделаны из дорого чёрного мрамора, начищенного до поразительного блеска, отчего он стал подобен зеркалам в которых смогли увидеть свои изумлённые лица ребята. Плиты чёрного, как обсидиан, мрамора были отделаны дорогой позолотой, усеянные уже драгоценными камнями: сапфирами, изумрудами и бриллиантами, которыми были образованы сложные и красивые символы.

Местные музыканты из прислуги исполняли могучую органную музыку, что своим хоралом придавала этому месту ещё большое могущество, завораживающее сердца, вкупе с наигранной грозностью.

В башне витал запах дорогих благовоний, завезённых сюда с самых дальних краёв Тамриэля. И эти благовония буквально дыму наполняли всё помещение башни, словно это храм, который окурило множество жрецов.

Холл, разделённый на два яруса, великой башни был потрясающ: настолько огромный и просторный, что в нём без труда могли поместиться несколько сотен воинов. Ровно по центру холла начинался второй ярус, на который вели две лестнице, что примыкали, прям к стенам башни. В самом конце холла, что был практически не видим, по бокам, ближе к самой дальней задней стене, виднелись две двери, выводящие на винтовые лестницы, позволявшие перемещается по этажам монументального Пика.

На втором ярусе посреди, у возвышающейся на полметра трибуны, что была у самого края, их ждал уже Регент Ордена, приготовившийся к своему выступлению.

Вид славного предводителя Ордена внушал покорность, робость и в тоже время неимоверно вдохновлял. На нём был безупречный доспех, отражавший практически все огоньки свечей и блеск драгоценных каменьев, на котором были прикреплены не менее шести литаний и клятв на веленевой бумаге. И он отражал такое большое множество огней, что складывалось впечатление, что Регент сияет внеземным светом, льющимся из самого Этериуса, и делало невозможным рассмотреть его доспех более детально.

Лицо самого Регента было скрыто за тяжёлым шлемом, на вершине которого был прекрасный красный плюмаж из дорогих перьев.

— Мои братья неофиты, вы сегодня вступаете в новую жизнь, которая свяжет вас навсегда с Орденом. Теперь вы воплощение того света, что выжигает мрак по всему Тамриэлю, бережно охраняя его народы. Сегодня вы примете те клятвы, которые имеете права нарушить. Орден теперь это ваша жизнь. И никакой иной жизни у вас больше нет. Отныне вы воплощение нашего вечного девиза, что вёл нас сквозь самые мрачные века нашей истории: «Честь, вера и воля осветят твой путь, разгоняя самые мрачные кошмары на твоём пути». Так будьте достойны этого девиза! — Торжественно воскликнул Регент. — А теперь преклонитесь, чтобы стать связанными клятвой.

После этих слов, синхронно, тридцать два неофита в пылающем в сердцах благоговении преклонили колено, после чего Регент кивнул в сторону иерарха, в красных одеждах и тот начал зачитывать клятву:

«Во имя сотен народов Тамриэля и Ордена. Мы самолично и беззаветно присоединяемся к священному воинству Ордена и, давая суровую клятву, обещаем хранить обет добровольного и строгого послушания, верности, доблести, честности и прямоты. Коим обетом мы показываем твёрдое и несомненное желание посвятить любое своё мастерство на благо Тамриэля. Обязуюсь любить и защищать моих братьев и сестёр до самой смерти и обязуюсь сражаться со всеми возможными угрозами народам. Клянусь не приносить иных обетов более не одному другому обществу, магами или рыцарям, что не служат Ордену. Клянусь не присягать на верность ни одному государству или культу, в верности оставаясь лишь перед Орденом. Пусть континент разорвут тысячи государств, я обещаю обнажить свой меч и обратить разум против тех, что станет нести мрак тьмы и станет угрозой неисчислим народом Тамриэля. Обещаю лицом к лицу встретить самые отвратительные кошмары и не устрашиться их. В этом перед всеми, на этом собрании присутствующими, громко клянусь чтить данное обещание! Если я нарушу эту клятву, то пускай меня, постигнет справедливый и суровый суд Ордена!».

Все с душевным трепетом и состоянием величайшего духовного возбуждения в душе благоговейно повторяли слова, проговорив клятву, подобно боевой литании, отчего зал будто наполнился молитвенным звучанием.

После чего, Регент произнёс еще несколько напутственных и поздравительных слов, говоря, что их жизнь отныне другая. Но главное он сделал, это определил наставников для неофитов, ответственных за их жизнь и обучение.

Над тридцатью двумя неофитами были поделены четыре самых опытных в обучении представителей Ордена: рыцарь Люций, имперец по расе, непревзойденный мастер меча, известный тем, что способен был в бою одолеть двух паладинов, но в их ряды вступать не хотел.

Вторым наставником стал Ремиил, что прекрасно знал все аспекты жизни Ордена и отличался своей требовательностью, странно сочетавшейся с независимостью. Уходя на мелкие одиночные задания, он мог пропасть на месяцы из цитадели, странствуя по империи и помогая всем нуждающимся, из-за чего несколько раз объявляли погибшим, но потом привыкли к этому поведению. Регент дал ему эту задачу по надзору, надеясь, что это хоть как-то усмирит независимость и свободолюбие Ремиила.

Следующим наставником был маг Охтхере, тёмный эльф, воспитанный нордами. Силой своих способностей он мог в одно мгновение менять погоду или выжигать дотла целые когорты врагов массивами огня. Именно этот непревзойденный чародей должен был обучить искусству магии тех, кто в ней видел всего лишь красивое представление, а не могущественную силу и источник бесконечных знаний.

И последним наставником стал старый профессор Тит, чьи знания и мудрость были выше, чем у любого другого представителя континента Тамриэль, и даже возможно за его пределами. Профессору было поручено сделать из неофитов тех, кто сведущих во всех областях, ибо знания могут спасти в самой безнадёжной ситуации, и стал бы самой настоящей интеллигенцией, потому что варварам и дикарям не место в Ордене.

После всего этого наставники повели своих неофитов на учебный плац, что располагался в восточной части острова. Настало время для их первой тренировки.

Плац представлял собой огромную, практически не вмещавшую взгляд тщательно отчищенную площадку, где одна треть была занята учебными боевыми манекенами и расчищенной землёй, а две трети были предназначены для полосы препятствий, где были самые различные преграды: от окопов, до двухметровых стен.

Наставники построили своих неофитов в одну шеренгу, с вызовом взирая на них, предвкушая момент, когда смогут начать испытывать их.

Тридцать два неофита стояли под палящим солнцем, маясь от иссекавшего по всему тела пота и изнемогая от этой жары, как навстречу к ним вышел Ремиил, облачённый в лёгкие кремовые одеяния.

— Жаль, что наш дорогой маг не захотел делать погоду более палящей, сославшись на вашу не подготовленность. — Искривив губы в улыбке начал рыцарь. — Вы произнесли свои клятвы словами. Теперь вы принесёте их потом и болью. Что ж, пора начинать. — Сурово и грубо сказал рыцарь перед тем как отдать приказ на преодоление полосы препятствий, где стонами, болью и, умываясь волнами пота под коварно жалящим солнцем, все скрепили свои клятвы. Теперь они чуть больше, чем никто. Теперь они неофиты Ордена.