Сквозь инферно: За инфинумом забвения (СИ)

Глава тридцать шестая Место для битвы

Спустя неделю. На севере от Хай Рока. Семь часов утра.

Азариэль стаял у окна и разглядывал те серые виды, повисшие над этим местом, находясь в своей маленькой келье. Вокруг него пространство сдавливали узкие каменные и безликие стены, ставшие единым монолитом. Единственное, кроме холодных бетонных полов и остывших стен, что было в келье это сундук для вещей грубая, лежанка, представленная кусками сшитой ткани, донельзя набитой соломой. Быт кельи был более чем суров.

Парень смотрел в единственное окно и делал вид, что наблюдает за тем, что происходит снаружи. Но все его мысли, его сознание, до дна, были наполнены воспоминаниями о последних днях и размышлениями о недалёком будущем.

И погода была в соответствии тем тяжёлым мыслям, что изъедали отягощённый разум парня. Небо выкрасилось в идеально серый цвет. Это были не тёмно-серые свинцовые дождевые облака, но и не тёмно-белые лёгкие воздушные облачка. Это были идеально серые паровые образования. И эти самые идеально монотонные облака буквально давили на душу альтмера своей монолитностью и словно обрекали на отчаяние. В воздухе плясали северные ветра. Они были не такими ледяными и промораживающими, как ветер Скайрима, но и не такими спокойными и размеренными, как морской бриз. Это был в меру прохладный и в меру порывистый ветер, своей мифической обречённостью сливавшийся с монолитным угрюмым небосводом, только мог обрекать, делая это странное место только мрачнее и отталкивающей. Что и походило для Герольда Пустоты. Ибо так теперь Ситис нарёк Азариэля.

И под всю эту природную меланхолию и обрекающую угрюмость, бывший рыцарь ещё сильнее пустился в воспоминания.

Азариэль не мог забыть, как вернулся на корабль короля пиратов. Когда ему рассказали про то, что было, он повёл бровями, и сказал, что ожидал этого. Такого гротеска и «преображения» от архипредателя. Но тут капитан внезапно спросил место следующего пункта назначения.

Никто из троих не знал, куда держать курс и где можно встретить несметные орды чудовищ и существ из Обливиона. Никто не мог назвать того места, где грядущая битва не принесёт разрушений народу Тамриэля и не привлечёт лишнего внимания.

И парень решил, что теперь ему следовало быть одному. Именно он бросил вызов Люцию и именно ему теперь встречать его армии, и никто не обязан расплачиваться жизнью за его слова.

Тем временем Ситис шептал Азариэлю в уши название «Хейлиа Ата», явно понуждая его к тому, чтобы адский капитан взял туда курс.

Азариэль объявил, что поход он продолжит в одиночестве. Тилис и Ариан обескуражили от таких и слов и поспешили вразумить парня. Но он был непреклонен и стоял сугубо на своём. Больше получаса бывший Регент с Арианом пытались переспорить Азариэля, а король пиратов внимательно наблюдал за этой умилительной мизансценой. И капитан корабля решил на себя взять роль венчателя конца этого конфликта. Он сухо, но с внутренней силой, сказал, что Тилиса и Ариана доставит до Строс’Мкай, а Азариэля туда, куда он скажет. И как только сказанное было произнесено королём пиратов, капитан развернулся и отдал приказы своей команде, чтобы они немедленно брали курс на славный остров.

И корабль понёсся на всех парусах к старинному малоизвестному в абиссинском море острову, рассекая водную гладь быстрой стрелой. При прощании бывший Регент был немногословен. Он не мог простить обиды, вызванной отказом в праве поквитаться с Люцием за разрушение Ордена. Тилис не мог удостоить себя священным правом скрестить своё оружие с предателем в честной схватке и это его морально убивало. Но всё же данмер смог перебороть свою обиду и хоть немного душевно попрощаться с Азариэлем.

— Что ж, если ты решил биться с ним в одиночку, то ты действительно достойный. Надеюсь, этот меч не попадёт в руки предателя. Если ты выживешь, то приходи под Крагенмур. Там у меня есть старое поместье. — Таковы были последние слова бывшего Регента, прежде чем он сошёл на песчаный берег.

Ариан же просто пожелал большой удачи парню, хорошего ветра капитану и обещал, что будет молиться за него в часовне.

Да, прощание было далеко не тёплым, но как ещё подобает расставаться славным воинам Ордена, души которых прошли страшную закалку в битвах с ужасами этого и потустороннего мира?

После того, как слова прощания были сказаны, король пиратов взял курс на то место, которое назвал высший эльф. Азариэль назвал одно место, чьё название заставило пробежаться ужасу в глазах всей команды. Это был «Хелиа Ата».

Капитан, по ходу пути, подробно рассказал про этот остров, хотя и старался его избегать, несмотря на свою сущность. Переводя с айлейдского, этот остров назывался Отец Ужаса, в честь Ситису. И всю историю Тамриэля, тайно, скрываясь от всего мира, на этом острове жили ситисопоклонники, мрачно и безжалостно служащие своему повелителю и принося кровавые жертвы во имя него. Если какой — то корабль и приставал к берегу этого проклятого острова, то вряд ли экипаж уже на него возвращался. Остров этот находился далеко на севере от Хай Рока в более тёплой части Моря Призраков. Первыми поселились там мореходы хартлендских высоких эльфов, основав там свою колонию. Задолго после них пришли мореплаватели из Хай Рока и Хаммерфелла, основав своё поселение. Но что привело эти два народа к поклонению одному из самых ужасных богов этого мира, никто не знал. Но Азариэль знал, что именно Отец Ужаса ведёт его на этот край мира, чтобы там он с новыми «братьями и сёстрами» принял последний бой за Тамриэль. Бывший рыцарь не знал, что ведёт его ужасного повелителя, какие мотивы его заставляют направлять парня во благо Тамриэля. Азариэль даже находил это забавным, что Отец Ужаса, суть хаоса и бездны встал на защиту этого мира, но кто знает, какие действительно мотивы движут Пустотой.

Через несколько дней пиратское судно оказалось у берегов. Капитан оставил корабль в миле от проклятого острова. Он не собирался подходить к нему ближе, несмотря на свою дреморскую сущность. Король пиратов был знатоком всех морей и их обитателей и если он не собирался подходить к этому куску суши, то значит, там таится действительно ужасная сила.

Главный пират западных морей, король пиратства не собирался отпускать Азариэля без напутствия и тем более «сувениров».

— Вот что парень. — С интонацией, передающей уважение, начал капитан. — Ты полный безумец, раз решил дать бой душевнобольному чемпиону Даэдра на острове, где полно психопатов. Это выше всяких од и саг. Но ты должен знать, Люция так просто победить нельзя. Он предтечи своих повелителей и их молот. Убив его, ты не тронешь души. А если душа не уничтожена или заточена, то мертвеца можно вернуть с того света. А могущественному некроманту — мистику или даже самим Даэдра это детские игры. — И вытащив из — за пазухи абсолютно чёрный камень, похожий на стекло, передавая его парню, пояснил, зачем его достал. — Это особенный чёрный камень душ. Когда Люций будет повержен, произнеси заклятье и захвати его проклятую душу, так ты избавишь мир от этого зазнавшегося тирана навсегда.

Азариэль охотно принял этот камень душ, зная, что у него где — то лежит свиток захвата души, а дремора тем временем продолжал:

— Конечно, ни один бард или скальд не воспоёт этой битвы, но Тамриэль тебе будет всегда должен. Прими этот кинжал. Он сделан из драконий кости, которую я, так, скажем… «нашёл» на одном из торговых кораблей, плывущих из Скайрима.

Пират протянул простой, мало примечательный кинжал, однако сделанный из одного из самого крепкого материала. Его боевая часть была представлена длинным лезвием и изогнутым по подобию ятаганов. Обтянутая дублёной кожей ручка имела немаленькую длину и одна ладонь полностью её не покрывала. Гарды не было вовсе, и кинжал мог легко выскользнуть из некрепких рук.

— Если выживешь, и приспичит заняться чем — то свободным и не очень законным, то прошу милости к моим парням. А теперь прощай, Азариэль. — И широко загадочно улыбнувшись, пират договорил фразу. — Азариэль из Хейлиа Ата.

После того, как последние слова были сказаны и губы короля пиратов сомкнулись, на воду была спущена шлюпка, и Азариэль направился к острову.

Бывший рыцарь грёб вёслами, налегая на них со всей силы, стараясь как можно прибыть к острову. Постепенно клубы тумана спадали, проявляя на свет остров, точнее то из чего он состоял.

Но внезапно дверь в тесной келье Азариэля со скрипом распахнулась, и из-за неё послышался грубый, отчего-то такой холодный и неестественный голос, разорвавший вуаль воспоминаний на разуме парня:

— Господин Герольд Пустоты, вас ждут на совете.

Азариэль отвернулся от окна и бесстрастно ответил:

— Хорошо, я там буду.

Дверь со скрипом закрылась, оставив парня наедине со своим одиночеством и безмолвием. Бывший рыцарь подошёл к сундуку и резким движением открыл его. Оттуда он достал свой добрый меч.

Азариэль приложил свою ладонь к чёрной ручке и вновь почувствовал, как его наполняет уверенность и неистовое рвение к победе. Это только укрепило решимость парня. Бывший рыцарь даже не ведал, какая мощь скрывается в этом клинке и насколько он древний. Но он прекрасно знал, что сегодня именно этим клинком он распорет грудь предателя и разрежет чёрное сердце безумного тирана.

Альтмер перекинул клинок за спину и направился к выходу из кельи. Он открыл тяжёлую массивную дверь и вышел за пределы каменной клетки.

Перед Азариэлем сразу открылся вид на порт, несколько домов по правую руку, портовую крепость, храм, в готическом стиле, стоявший посредине от того места где стоял бывший рыцарь и порт, и море.

В воздухе резвился напористый прохладный леденящий ветерок, а небо готовилось разразиться мелким дождём или даже снежным градом.

Азариэль тотчас прикинул, где он находится и куда ему нужно идти. Он посмотрел налево и увидел портовую цитадель, форт — узел всей обороны поселения.

Сколько бывший рыцарь не исследовал эти места всё одно — никак не мог сориентироваться в географии и постройках и сейчас он попытался вспомнить всё то, что смог узнать о том месте, что выбрал для битвы.

На самом деле так называемый остров «Отец ужаса» был ничем иным как цепью трёх островов расположенных точно с запада на восток. Самый восточный островок был не жилым, не считая лагеря рыбаков, которые пытались обеспечивать основное поселение северной рыбой. Изрезанная береговая линия, множество камней и каменных образований, создающих маленькие ущельица, и довольно маленькие размеры делали его абсолютно непригодным для размещения домов. Там были только рыбаки.

Центральный остров имел ромбообразную форму, только его северная вершина сильно вытягивалась в море, отчего этот кусок суши в море имел перекошенный вид. Но именно на этом острое расположилось основное живое поселение, где и разместился центр обороны.

Посреди центрального острова был большой горный хребет, чьи чёрные горы высокой стеной устремлялись к небу, заставляя жить остальных в своей мрачной тени, оставлявший только южную и юго-восточную площадку для заселения. И из этого горного хребта текла бурная река, лихо рассекающая северную и северо-восточную часть острова.

Южная прибрежная часть этого островка была представлена портом и примыкающим к нему большой портовой крепости, служившим источником обороны для пристанища немногочисленных кораблей. Этот порт только отдалённо мог напомнить прекрасный портовый район Анвила. На самом деле это был холодный, суровый и недружелюбный порт, в доках которого витает страх.

Также была небольшая крепость, где и заселился Азариэль, примыкала к горному хребту, и по большей части из него выточенная. В южной части острова расположились ещё и деревянные дома, солитьюдского типа, в которых жили немногочисленные островитяне, ведущие спокойную и размеренную жизнь, лишённую забот, кроме служения своему мрачному господину.

В восточной части центрального острова расположился огромный многоярусневый форт, выложенный из серого холодного камня. Толстые стены этого форта не возьмёт ни одна катапульта или требуше, а в многочисленных казематах хранились припасы и обмундирование: от чёрствого хлеба, до стрел для баллист. Именно от этого форта исходила огромная массивная толстая, похожая на солитьюдскую, стена, закрывавшая всю юго — восточную часть острова, примыкая напрямую к портовой крепости. Этот форт был огромен, монументален и выражал всё мастерство и суть науки фортификации, он был гротеском имперского военного искусства.

Но посреди всех этих строений, в южной части центрального острова расположился тёмный, мрачный и даже пугающий храм Ситиса. Именно в нём жрецы воплощения пустоты проводили свои чёрные обряды с кровавыми жертвоприношениями. Именно он стал оплотом всего поселения, ибо в нём Пустотные Кардиналы слышали голос бездны — глас Ситиса.

На севере, северо-востоке и северо-западе проходила дорога, огибавшая горный хребет и ведшая к мосту на следующий остров.

Проход на следующий остров был в западной части центрального куска суши. Он начинался со строений, архитектурно похожих на постройки снежных эльфов. Те же ступенчатые лестницы, расположившихся полукругом и ведущих на мост.

Собственно этот длинный мост соединил западный и центральный остров, сделав их единой, но не работающей системой.

Западный остров был покрыт снегом. Если центральный ещё спасал горный хребет и высокий северо-восточный каменистый берег, то восточный находился на высоком обрывистом куске камня, по своим береговым формам напоминая торт, где стенки это каменные прямые склоны. Но уникальность этого острова состояла в архитектуре древней забытой цивилизации.

Весь остров был занят очень странным и необычным строением. Архитектура постройки явно угадывалась. Белые, из камня, фасады, отделанные латунным золотом, высокие монументальные формы, изысканные оконные формы. Всего этого хватало, чтобы сказать, что это постройку возвели давно вымершие и ушедшие в легенды снежные эльфы.

Эта постройка представляла огромное круговое строение, словно арена, огромный Колизей, выложенный из неимоверных высоких, блоков-фасадов, образовавших монументальную стену, за которой никто не знал, что происходит.

Азариэль помнил, как по прибытию на острова направился туда. Ему говорили, что ещё никто не смог проникнуть за эту стену. Даже перелезть её не представлялось возможным. Но парня это не остановило, и он направился к сияющей латунным металликом двери.

По приближению он чувствовал, как его наполняет ощущение особенности избранности. И перед ним она распахнулась, исторгая свои секреты, которые несли те, кто здесь жил с незапамятных времён.

Навстречу альтмеру, по мосту, укрытому лёгким слоем снега, вышел фалмер и айлейд. Все трое были представителями эльфийских рас. Только вот первые двое считались как несколько тысяч лет вымершими, и эти расы нашли своё, возможно последние, убежище на этом острове, преклонив колени перед новым владыкой.

Снежный эльф был облачён в обычную для этого народа броню, скованную из лунного камня и вырезанную из слоновой кости. Айлейд оделся в обычную эльфийскую броню, распространённую в Сиродиле.

Их встреча была недолгой. Они рассказали гостю, что служат совсем не Ситису, как это делают люди из центрального острова. Объектом своих поклонений они выбрали того, кто своей неизведанностью и абсолютной неизвестностью мог сравниться лишь с постижением зловещей тайны исчезновения двемеров. О нём ничего ни известно, но своей растущей силой и теми силами, что находились под его властью, он становился смертельно опасным врагом. Этот бог был ещё одним врагом тёмных принцев, а посему мог стать союзником в грядущей битве. Его суть — консерватизм и порядок, и имя ему — Джиггалаг.

Снежные эльфы и айлейды отбросили старых богов, во имя отверженного и практически забытого божества, силой своей логики и знаниями порядка способный предсказать исход любого дела или решения.

Азариэль было хотел этих эльфов сравнить с безумцем Рихардом, но они были совсем иные. Они не стали безумными фанатиками, которые пошли на поводу собственных мыслей. Они были преисполнены мудрости и понимания того в кого верят и за кем следуют…

Но те, кто служат порядку, не хотели иметь никаких дел с теми, кто в своём сердце чтит пустоту, хаос и бездну, а посему избегали людей с центрального острова. Они находили их смертельно опасными и чрезмерно фанатичными своему божеству.

И в Азариэле они узрели метку бездны, взятую им из нужды. Но Джиггалаг, через Патриарха Порядка приказал выйти к парню и говорить с ним. Слуги своего бога подчинились ему и вышли, чтобы молвить слово с тем, кто дышал пустотой.

Азариэль рассказал им о том, какое зло надвигается из глубин Обливиона и кто ведёт за собой демонические голодные до крови орды. Бывший рыцарь поведал об амбициях даэдрического чемпиона, любимца всех тёмных принцев, чья цель — весь Тамриэль. И что если сегодня не объединиться сегодня, то завтра над Нирном будет развиваться чёрное знамя Даэдра. Азариэль раскрыл суть того, что на этом клочке земли, удалённого от мира, на самом его краю, они будут воевать за то, чтобы над миром завтра взошла заря.

И служители порядка согласились в грядущей битве встать в один ряд вместе со слугами хаоса и дать бой общему злу, что собирается ввергнуть мир во мрак. Они дали своё согласие придти на совет, который будет в конце недели.

Азариэль оторвался от воспоминаний об острове. Он посмотрел на руку, где была чёрная метка, и взглянул на порт, прокручивая воспоминания о собственной жизни. И усмехнувшись, понял, что место для битвы всё это, все последние года, время было его собственное сердце и покорёженный разум, а сегодня наступит его финальный аккорд и всё решиться раз и навсегда.

Глава тридцать седьмая Чёрное и белое

Спустя десять минут.

Азариэль вошёл на самый верх монументального форта, где и должен был состояться совет, на котором решаться все вопросы по обороне и её построения.

Последний, самый высокий, ярус предполагал небольшое помещение, представленное лишь полом и потолком, которые держало несколько серых мрачных колонн.

Это нельзя было назвать даже ярусом, уровнем, ибо скорее это была крыша, где решили провести совет.

Посреди, на холодном каменном полу, яруса стоял большой квадратный стол, на котором лежала бумажная, местами выцветшая и потрёпанная карта островов. Сквозь серые колонны открывался прекрасный и ни с чем несравнимый вид. Серые облака стали постепенно наливаться теменью, а ветер усилился настолько, что промораживал всех тех, кто поднялся на эту ярусную высоту, и чуть не уносило карту, чьи края прикреплены камушками, со стола.

Азариэль оглянул всех собравшихся. Тут он увидел представителей всех сторон, живших на острове. Пустотный Архикардинал, управляющей всей жизнью на центральном острове, стоял промеж колонн и пристально вглядывался в морские пучины. Воитель пустоты — главнокомандующий войсками Ситиса стоял возле карты и изучал её, прикидывая расположение воинов укрепление позиций. Рядом со столом, но не у карты, а скорее словно сторонясь её, стоял Патриарх Порядка, взявший на себя роль командира всеми теми, кто служит Джиггалагу.

Предводитель порядка и иерарх пустоты за столь долгое время видели друг друга впервые и не знали о себе ничего, что и настораживало Азариэля, ибо между ними, если пробежит искра, то она наверняка разожжёт огонь споров и конфликтов, которые могут подорвать всё оборону уже в битве.

— Слава пустоте, вот и ты. — Холодным как бездна и лишённым эмоций грубым голосом сказал Пустотный Архикардинал, облачённый в свою боевую броню.

Азариэль метнул взгляд в сторону главы поселения и пробежался глазами по его одежде, находя её очень изысканной, но странной. Грудь и торс укрывала большая толстая кожаная пластина, выкрашенная в чёрный цвет бездны. В кожу были вшиты эбонитовые доспешные пластинки, усиливающие ударостойкость. Кожаная пластина ложилась на чёрную рясу, доходившую до пола, и лишь слегка касалось его, сделанная из маленьких металлических колечек, став, по сути, кольчугой. Его плечи покрывали большие стальные чёрные наплечники, а лицо украла маска, сделанная в форме черепа. Но вся эта броня внушала странный неестественный страх из — за красных тканевых вплетений и выгравированной на наплечниках странных рун, смотря на которые начинаешь чувствовать потусторонний ужас.

— Аун’Биэль. — Начал глава войск острова, поклоняющийся Ситису. — Он избран Отцом Ужаса, отнесись с должным уважением к тому, на кого пала длань нашего владыки. — С благоговением закончил командир.

— Ох, постараюсь. — Исказив голо в недовольстве, кинул Аун’Биэль.

— Давайте перейдём к плану. — С требовательностью сказал высокий айлейд, один из последних представителей собственного рода.

Смотря на Архикардинала, на его манеры и формы поведения, бывший рыцарь вспомнил, как его встретил этот высокий нордлинг и вновь ушёл в мир собственных воспоминаний, который накрывал его слишком часто в последние дни.

Тогда Азариэль подплыл к порту, в котором собралось множество людей, по зову своего господина, готовых встретить того, кто поведёт их на битву. Но среди них выделялся один. Высокий, неподвижный, статичный и даже зловещий. Его взгляд был пристально прикован к той лодке, которая стремительно приближалась к порту.

И когда бывший рыцарь сошёл на берег, то первый, кто его встретил, это был Архикардинал, словно безмолвно салютуя ему своей статичностью. Азариэль видел его в такой же одежде, что и сейчас. Он говорил тем же, холодным и практически безжизненным, лишённым всякой эмоции, кроме потаённой злобы.

Аун’Биэль рассказал парню о том, что их предупредили о том, что «Придёт странник с юга, наречённый моей дланью и призванный мною для того, чтобы сразиться за могущество пустоты и её влияние в этом мире».

Архикардинал рассказывал о жизни на острове, как они тут выживали, неустанно вели свой быт, множество поколений и жертвовали тех недостойных, кто отказывался приклонить колени перед Отцом Ужаса и с ликованием принимали в свои ряды того, кто отринул клятвы прошлой жизни, принимая пустоту в свою душу.

Аун’Биэль, прежде чем заселить Азариэля в крепость, поведал парню обо всём острове и его устройстве. Раскрыл суть их жизни: как они утром приклоняют в храме колени на своих пустотных мессах, а весь остальной день трудятся во славу своего небольшого поселения. Кто — то выращивал овощи, кто — нибудь отправлялся в море на небольших кораблях за большим рыбным уловом, а были и те, кто старался обеспечить рыбой поселение и с небольшого островка на востоке. Ну а были и воители, получившие благословение войны от Отца Ужаса и наречённые Берсеркерами Пустоты. И парень видел этих страшных воителей на тренировках и что они вытворяли с соломенными и деревянными манекенами голыми руками. Их силы равнялись возможностям двадцати солдат легиона, а по своей ловкости и скорости они превосходили в несколько раз любого из катжитов, Цаэски, или даже Ка По’Тун. А возглавлял их предводитель, великий вождь или Гроссмейстер Рыцарей Пустоты — глава круга самых умелых бойцов. Но Азариэль не видел этого человека в деле и на тренеровках, но по слухам, которые он услышал от воинов, их прославленный командир смог голыми руками убить Ледяного Гиганта, который обитал на северо-западе островной гряды.

Но пока Аун’Биэль рассказывал Азариэлю про устройство их жизни, парню показалось, что рассказчик к нему пренебрежительно относиться, проявлявшееся в снисходительном тоне ответов на вопросы, которые задавал парень. Но потом сам Азариэль понял, что это мера поведения, выработанная Архикардиналом за долгие года его службы Хаосу и управления жречеством.

Именно рассказ о жречестве, главных служителях культа Ситиса, бывшему рыцарю показался наиболее интересным. Аун’Биэль поведал, что шестнадцать человек было избрано лично Ситисом, через него, чтобы они несли свет его тёмных наставлений. И шестнадцать человек приняли клятву о вечном и беззаветном служении своему новому господину, отринув любую страсть или влечение к чему — либо в прошлом. Теперь они дети Отца Ужаса и служат только ему.

Шестнадцать Пустотных Кардиналов — так их нарекли. Они были в мирской жизни теми, кто управлял жизнью поселения, распределяя ресурсы в нём и раздавая поручения, упорядочивая жизненные процессы. Но когда наступало время служения, то шестнадцать человек облачались в свои монотонные чёрные рясы и начинали распевать хвалебные литании и мантры своему покровителю, чтобы он ниспустил на них свою милость.

Но Азариэль не успел додумать в своих воспоминаниях образ Пустотных Кардиналов, ибо прозвучало воззвание к нему:

— Парень, ты что задумался, мы тебя, сколько должны ждать? — Прозвучал мягкий айлейдский голос.

Бывший рыцарь вышел из мысленного ступора, порождённого глубокими воспоминаниями. Он ощутил, как по его коже бежит лёгкий ветерок, вызывая морозные покалывания на щеках, и понял, что не следует слишком глубоко уходить в собственные воспоминания.

Азариэль быстрым шагом подошёл к столу и оказался вмести с тремя командирами, готовившимися взять непростую оборону.

— Что ж, какова ситуация по моей части. — Так же хладно и бесстрастно, но с еле уловимой, практически неуловимой толикой рассудительности начал Аун’Биэль, потирая подбородок. — Наш владыка Ситис предупредил меня о надвигающейся угрозе ещё неделю назад, и мы готовились к ней. На севере и северо-востоке были возведены дополнительные укрепления. На горном хребту были устроены специальные места для стрелков. В порту и на стенах форта были поставлены дополнительные баллисты.

— А что у вас по живой силе? — Вопросил служитель порядка.

— Под моим командованием сто четыре берсеркера и триста семнадцать обычных жителей, которые прошли базовую подготовку в обращении с топором и луком. — Отчётливо дал свой ответ Гроссмейстер.

— Этого мало. — Неожиданно вмешался Азариэль. — Люций за собой поведёт не одну тысячу собственных слуг, наделённых силой, не меньше, чем ваши берсеркеры. — И повернувшись в сторону айлейда, спросил. — А каковы ваши силы, господин Ункаро.

Эльф Хартленда скрестил руки на груди и нерасторопно дал свой ответ:

— У нас сорок пять «Паладинов Джиггала», состоящих из снежных эльфов, тридцать четыре «Стрелков Порядка», сформированных из айлейдов и шестеро чародеев. Смешанный отряд. — И с небольшой робостью, явным неверием в собственные слова добавил. — Если Джиггалаг благоволит, то и будут Рыцари Порядка.

— Понятно. — Мрачно кинул альтмер. — Этого всё равно мало.

— А сколько вам воинов нужно для победы? — Вызывающе вопросил Ункаро.

Азариэль безрадостно натужно улыбнулся и так же без эмоций ответил:

— Когда в последний раз я сражался с его силами, тог со мной было более двух тысяч не самых слабых воинов. И нас, после того дня, осталось не больше двадцати.

— Но у нас есть только эти силы. — Резко и тоном возражения начал айлейд. — И только с ними нам придётся держать оборону.

— Я знаю. — Мрачно сказал альтмер и досказал всю суть своей задумки. — А поэтому единственный шанс на победу это убить самого Люция, как командира.

— Что ж, это будет сложно. Может, назовёте его слабые и сильные стороны, его стратегию и тактику поведения, Герольд Пустоты? — Спросил Гроссмейстер.

— Он будет атаковать повсюду. Его сил хватит, чтобы взять нас в окружение. Необходимо установить магические барьеры вокруг островов, что бы слуги Даэдра не смогли начать высадку на нём. Тогда он вынужден будет начать атаку с моря или с восточного островка, который, скорее всего, станет их плацдармом, а поэтому его нужно держать под обстрелом. Сам Люций наверняка вступит в бой, когда почувствует победу, а посему часть центрального острова нам придётся сдать быстро, но удерживать её под обстрелом лучников из горного хребта. Так же, скорее всего он не будет выдвигать все свои силы из Обливоина. Люций их постарается сохранить и попытается сокрушить нас массивным ударом тяжёлой пехоты.

— Спасибо. — Сказал Аун’Биэль и перешёл к своим предложениям. — Господин Ункаро, пускай ваши стрелки присоединятся к нашим лучникам на горном хребту и ведут обстрел наступающих десантных войск противника. А потом, под прикрытием воинов, организованно отступают на запад и закрепляются на ваших укреплениях. Рано или поздно нам придётся оставить два острова, что бы, следуя словам герольда пустоты, выманить командира противника на бой.

И тут понеслось обсуждение плана боя. Каждый пытался предложить наиболее, как ему казалось, выгодную стратегию и тактику для отражения нападения. Расстановка войск, их построение, расположение на укреплениях: всё это и ещё множество самых различных аспектов грядущей битвы пытались уточниться на самом верхнем ярусе форта.

Азариэль было хотел провести параллели с тем военным советом, что проводился несколько лет назад в Цитадели, но не смог. Слишком разные грани единой многолетней битвы, которая готовилась окончиться здесь. Тот совет был преисполнен светом надежды на будущее мира без злого тирана, присягнувшего на верность силам тьмы. Множество светлых воинов со всех уголков мира собрались тогда под одной крышей, чтобы дать бой злу, грозившему всему миру. И о их великом подвиге знал сам император Тамриэля, принявший косвенное участие в жестокой брани. Но этот совет был иной. На краю свету, где о них никто не знает, на промороженном куске суши. И тут собрались далеко не самые светлые силы. Служители Хаоса вкупе со слугами забытого даэдрического бога должны были дать бой силам Обливиона. Но эти два совета воистину объединило одно: они создавались для того, чтобы защитить Тамриэль и всех его жителей от гнуси даэдрических князей, распустивших свои загребущие лапы. Именно этим двум советам была отведена роль спасителям не только Империи с её народом, но и всего Нирна, что поистине символично.

И смотря на этот совет и понимая всю недостаточность сил, которыми располагали острова, Азариэль, сгорая от внутреннего желания, просто хотел воззвать к тому, чтобы призвать на помощь всех тех, кого он знал. Найти Ремиила и встать с ним плечом к плечу и дать бой порождениям зла как в старые добрые времена. Вновь увидеть, как старый рыцарь рассекает своим клинком плоть тварям Обивиона. Бывший рыцарь непременно хотел бы воззвать к помощи бывшего Регента и дать ему шанс поквитаться с проклятым врагом, кинувшим на ветер клятвы чести и верности и внявший постулатам даэдрических принцев, пообещав им весь мир. Тилис непременно хотел бы скрестить клинок с архипредателем, чтобы свершить кару за то, что разрушил, убил саму душу Ордена. Ну и конечно Азариэль хотел найти и позвать за собой Рафаэля с его прекрасной сестрой. Бывший наёмник наверняка захотел бы потолковать с Люцием за то, что один из его магов сделал с Алари. Да и девушка обрадовалась бы увидеть Азариэля на пороге собственного дома. Парню эта высшая эльфийка показалась очень привлекательной, но главное — сведущей в боевой магии. И её сила непременно бы помогла в этой кровавой битве.

Но их не было. Никого не было. Только он и пустота. Азариэль дал, как он сам думал — последний, обет в своей жизни. Теперь одинок в своём стремлении скрестить клинок с Люцием и принести правосудие. Но в этом одиночестве, в его таящейся злобе, парень и черпал силы для будущей схватки.

Но внезапно правая рука Азариэля заболела страшной болью, и он схватился за неё изо всех сил. Трое командиров отвлеклись от переговоров по обороне и обратили внимания на стенания парня. Его рука горела жутким пламенем боли, который спал через пару секунд, а чёрная метка пропала с ладони, сделав её абсолютно чистой.

Парень, ни взирая на удивлённые взгляды командиров, бегом метнулся к колоннам, начав пристально разглядывать морскую гладь. И над водой появилось странной фиолетовой свечение — разрыв между мирами, откуда подался зловещий двухпалубный фрегат, словно из самой преисподнии. Его борта были обиты железом, с выгравированной на нём даэдрической символикой, а на парусах развивался сигил Люция — стилистическое, словно гравированное руническое око.

— Вот и наступил час последней партии. — Мрачно сказал Азариэль и схватился за клинок, воссиявший лазурью и громогласно, обращаясь к командирам войск Ситиса и Джиггалага. — Крепите оборону! Враг наступает! — И с еле уловимым шёпотом, уже себе сказал. — Может никто из нас до завтра не доживёт.

Глава тридцать восьмая Первый ход

Тот же остров. Спустя пятнадцать минут.

Азариэль нёсся со всех ног через мост, который шёл от форта, и перекидывался через остаток горного хребта на северо-восточную часть острова. Парень не чувствовал усталости, не видел, как на самой высокой горе постепенно занимают свои позиции лучники и все мысли и воспоминания, что ранее обременяли его разум развеялись, как пыль на ветру, ибо разум герольда был занят размышлениями о битве и её ходе.

Бывший рыцарь прекрасно осознавал, что сегодняшнюю битву они проиграют, если Люций не будет убит до наступления сумерек. Иначе их сопротивление будет сломлено, силы рассеяны по всем островам и до следующего утра их всех перебьют.

Небо стало тёмным, но не почерневшим. Ветер слегка усилился, став полностью напористым и морозным. Азариэль бежал и видел, как из его носа и рта вырываются клубы пара и дыма, бьющие бегуну в лицо. Тут небеса разверзлись, и полился слабый ледяной дождь, сопровождаемый танцем из липких снежинок. Да, пошёл ледяной дождь с противным мокрым снегом.

Азариэль раз за разом прокручивал план обороны, который был утверждён в последние секунды перед началом развёртывания обороны. Но парень знал, что когда начнётся бой, все планы наверняка рухнут, и поэтому все, негласно конечно, решили перейти к гибкой обороне, без оглядки друг на друга.

Восточный остров было решено оставить и ничего там не организовывать. И он становился первой потерей в финальном аккорде многогодичной и ожесточённой партии за весь мир. Именно на этом острове будет развёрнут плацдарм для натиска на оставшуюся островную гряду.

Южная часть центрального острова была укреплена изначально, и там расположилось большое количество противокорабельной артиллерии, которую было очень трудно куда — либо перетащить. Именно на юге, шестнадцать Пустотных Кардиналов, оказавшихся по совместительству и искусными чародеями, сотворили заклятие барьеров, накрывших весь остров и не дающих разорвать реальность и тем самым позволить выйти из Обливиона войскам противника.

Горный хребет центрального острова был усеян лучниками, простреливающих практически весь остров, а посему не один враг не уйдёт от их карающей стрелы.

Западный остров был отдалён от всех боёв и представлял последний рубеж обороны. Его высокие, скалистые обрывы, ставшие берегами, надёжно защитили расположенную там крепость от вмешательства. Единственный способ туда поспасть — пройти через узкий мост…

Но сейчас, ни порт, ни восточный остров не были целью Азариэля. Он с отрядом в пятнадцать берсеркером бежал к той части центрального острова, что оказалась абсолютно без защиты и передавалась на удержание им.

От форта и до моста, ведущего на северную часть острова, отрезанную рекой, которая рассекла этот кусок суши, расположилась вся северо-восточная часть острова. Если северная часть острова была прикрыта старыми бастионами, то северо-восточный скалистый изрезанный берег был абсолютно наг. Но по нему проходила дорога, ведущая из южной части острова в северную, а поэтому этот бег нужно было удержать любой ценою.

Азариэль занял позицию на берегу и приказал окружавшим его воинам рассредоточиться. Высокие воители, облачённые в грубые, но мощные стальные доспехи, с воротниками, укрытыми мехом, и шлемами с бычьими рогами на головах, беспрекословно подчинились и растянулись в единую цепь. Каждый из них нёс либо огромный зазубренный клинок, либо большой зазубренный топор. Оружие этих берсеркеров предназначено только для одной цели — получше выпотрошить своего врага.

Бывший рыцарь посмотрел наверх и увидел еле заметное сияние барьера, накрывшего остров. Парень тут же достал трубку и посмотрел в морскую даль.

На водной глади, озарившейся потусторонними цветами, рвалось само пространство. Не менее двух десятков кораблей с северо-восточной выплывали из огромных сфер — разрывов реальности. Под каждым кораблём расплывалось темно-фиолетовое пятно — остаток вод Обливиона, попавших в этот мир. Каждый корабль был размером с сиродильский трёхмачтовый двухпалубный хольк и даже своими очертаниями напоминали таковые. Но каждый корабль, вверху каждого борта, был обит кусками металла, острыми шипами направленными вверх. Чёрные паруса кораблей наполняли холодные ветра, гнавшие суда вперёд. А на борту корабля была своя адская команда. Каждый борт судна был набит отрядами дремор.

Азариэль вгляделся ещё тщательней и не увидел никого кроме этих могучих воителей. И тут парень понял, что он был прав и Люций решил сокрушить их кулаком тяжёлой пехоты, молотом своего войска, ибо ему нужна быстрая и эффектная победа… которую он не получит.

Герольд пустоты перенёс подзорную трубу на восточный островок, который уже попал под власть даэдрических сил. Там, прямо из разрывов реальности, выходили стройные отряды дремор, занимавшие весь остров. И через несколько минут восточный остров пыл подчинён чёрной воле новых хозяев. На нём, дреморы — керл, подгоняемые своими хозяевами, скоротечно начали возводить небольшие полевые укрепления. Где-то появились стены из деревянных досок, где-то башни, а где-то и баррикады с осадными орудиями. И через пять минут весь остров был оборудован полевыми укреплениями, превратившись в один большой лагерь, где на небольшом скалистом возвышении, под стягами даэдрической коалиции — гравированное, в виде простого символа, око, стояли пятеро дремор-валкиназ, сошедших с корабля Люция. Именно эти дреморы взяли на себя командование наступлением.

Азариэль перенёс взор трубы дальше, за восточный остров, чтобы увидеть корабль архипредателя.

Огромный, трёхпалубный корабль галеон, по частям исторгавшийся из иного мира, словно огромный исполин посреди насекомых, в виде остальных кораблей, занял своё место. Его борта были выкрашены в чёрный цвет и разрисованы красными даэдрическими символами. Каждый борт был обит листами металла, и выстрелы хоть десятка баллист ему были как горох в бок мамонта. Черная парусина была свёрнута и все три мачты попросту оголились, что не сделало корабль менее внушительным. Нос корабля, был украшен фигурой дреморы, что держала меч в руках, направленный вперёд. Так же этот корабль имел огромный массивный таран под бортом, способный за раз раскрошить любой корабль. И на борту этого адского судна роились сотни дремор, обслуживающих и поддерживающих жизнеспособность этого судна. А на самом верху, гордо и устрашающе, ужаснее любого пиратского развивался флаг коалиции Даэдра, предназначенный для того, чтобы внушить страх в сердца защитников.

Парень отвернул трубу и обратил свой взор на южную часть, пристально наблюдая за обороной поселения. Порт был максимально укреплён. Баррикады и баллисты делали невозможным его штурм, а кровожадные и свирепые берсеркеры в своём безумии готовы рвать врага на части голыми руками.

Парень посмотрел пристальнее и увидел, что воины свои позиции уже занимают, хотя с их стороны наступления не шло. Баллисты были обращены к морю в ожидании появления новых кораблей противника. Внезапно, у часовни Ситиса разыгралось яркое свечение, озарившее и залившее светом весь центр поселения. Несколько берсеркеров, вознеся свои мечи, ринулись туда, приготовившись хладной сталью встретить врага. Свечение длилось несколько секунд, после появилось два кристаллических столба друг с другом. Азариэль уже подумал, что барьеры не сработали и враг прорвался, но он ошибся. Из свечения стали выходить высокие воины, облачённые в кристаллические сильно искажённые доспехи. Кристаллические сапоги, перчатки, нагрудники, шлема: всё было словно из кристаллов.

— Вот и порядок с нами. — Про себя произнёс герольд.

Рыцари порядка, слуги Джиггалага стройными рядами выходили из столбов, занимая позиции по собственному, никому не ведомому усмотрению. Берсеркеры их не атаковали, ибо знали, кому эти служат рыцари из кристаллов. Воины Ситиса их попытались поприветствовать, но те ответили лишь безмолвием и безразличиям, следуя лишь тому, что прикажет их единственный владыка.

Медленно, но верно они расползлись по всему поселению, занимая позиции от порта до форта, словно предчувствуя, где будет самый сильный удар. Даже отряд из десятка рыцарей порядка направился в сторону Азариэля и его берсеркеров. Теперь их шансы на победу немного возросли.

Внезапно, на море у порта появилось золотое свечение — ещё один разрыв реальности, из которого, на полном ходу, вырвались золотые однопалубные галеры. Сияние порталов и самих кораблей игриво озарило лазурью морскую поверхность. Борта этих кораблей были позолочены, а золотая парусина воссияла неестественным светом.

Бывший рыцарь направил подзорную трубу на эти судна и увидел гордо, с идеальной осанкой воинов. Каждый, выпрямив спину, удерживая в руках щиты и мечи, были облачён в прилегающие доспехи. Поножи, кирасы, перчатки, сапоги: всё это и ещё несколько элементов брони были словно отлиты из золота.

— Аврорианцы. — Также про себя сказал парень.

Азариэль поднял трубу выше и увидел, под каким флагом идут эти корабли. И повод радоваться исчез окончательно. Всё, то же злосчастное око, нарисованное в рунном стиле, трепеталось на холодном ветру. Флот Меридии готовился к штурму порта.

И тут баллисты стали плеваться стрелами в сторону золотых галер. У стрелков, стоящих за ними, не было сомнений, что за золотом кроется сущность зла. Длинные стрелы прошивали золотые борта или вязли в них. Через минуту обстрела одну из галер удалось отправить на дно холодного моря, но флот Меридии состоял не менее чем из тридцати галер и трёх огромных, с косыми парусами, галеасов, на которых расположилось командование. И вся эскадра, синхронно гребя вёслами, на всех скоростях устремилась в порт. И баллисты, даже если начнут стрелять в два раза быстрее не смогут потопить и половину галер, не говоря о монументальных галеасах.

Азариэль понял, что их хотели окружить со всех сторон и разорвать силы обороны. Флот дремор напирал востока и севера, а эскадра Меридии подступила с юга, острым клинком устремившись прямо в порт.

Но в бой решил вступить Пустотный Кардинал. Аун’Биэль взошёл на башню портовой крепости, осмотрелся по сторонам, немного поклонился вперёд, будто приветствуя врага, и вознёс руки вверх. Его ладони окутали потоки громко трескающей энергии, поползшие по обеим конечностям и, в конце концов, полностью их обволокли пеленой небесного молниеносного огня. И выдержав несколько секунд, служитель Ситиса применил заклятье.

И тут Пустотный Кардинал резко опустил руки, сбросив с себя весь накопившийся массив энергии.

Неимоверно мощный разряд молнии, толстым электрическим прутом, за долю секунды спустившись с небес, с оглушительным грохотом, словно небеса раскололись, ударил в палубу одной из галер. Золотистый корабль в эту же секунду разлетелся в щепки. Разорванные куски опаленной парусины взметнулись к небу, словно десятки платков. Карма и нос несчастного судна с приличным ускорением разошлись в разные стороны, а палуба в мановении ока исчезла в вихре деревянных щепок. Вся нижняя часть мачты бала обращена в ошмётки. А экипаж, словно тряпичные куклы, разбросало по морю. Несколько десятков авроиранцев были подброшены в воздух и разлетелись в самые различные стороны, словно кто-то стряхнул крошки с простыни.

Крики гибели и предсмертного ужаса донеслись со стороны моря. Берсеркеры эти крики агонии восприняли как пьянящий коктейль и вознесли к небу страшный вой, безумный вой и оглушительный рёв.

Аун’Биэль снова вознёс руки к небу и приготовился нести смерть флоту Меридии, желая устроить для него самый настоящий грозовой ад.

— Враг идёт! — Прорычал один из берсеркеров, чем отвлёк Азариэля от наблюдения за портом.

Бывший рыцарь мгновенно спрятал свою подзорную трубу и вынул клинок. Даже отсюда он видел наступающие силы, брошенные на этот край обороны. Несколько десантных шлюпок плыли со стороны северо-востока, отделившись от остальной флотилии.

Внезапно по барьеру засверкали небольшие разряды, прозвучавшие глухими ударами. И у самого барьера попадали несколько оглушённых дремор. Азариэль знал, что это противник пытается прорвать магический барьер, но получив магический удар, враг в бесчувствии падал на землю.

Азариэль вынул свой, засиявший лазурью солнечной, ослепительной для порождений мрака, клинок. Вновь ладонь альтмера коснулась обтянутой кожей рукоятки. И снова, когда глаза парня стали рассматривать гранёный камень, на котором вырезаны древние символы снежных эльфов, по его разуму и телу побежала уверенность и рвение. Азариэль заново почувствовал, как его тело наполняется силой, каждая клетка его тела озаряется мистическим светом странной магии меча, а разум воспылал ревностью к грядущей битве, очистившись от скверных мыслей.

Тело Азариэля покрывал доспех, подаренный Архикардиналом, вытащенный им из старых хранилищ, которые создавались ещё первыми поселенцами, принёсшими артефакты из древности. Весь доспех был сделан из крепкой слоёной драконьей кожи, выкрашенный в тёмные цвета. Торс укрывала кожаная жилетка, изготовленная из толстой кожи и укреплённой пластинками железа. На плечи ложилось длинное массивное пальто, касавшееся пола, сделанное из того же материала и в самом низу с вшитыми в него кольцами древней стали. Ноги укрывали поножи, смастерённые из крепкой кожи и стойких эбонитовых щитков, укрывших четырёхглавые мышцы на ногах. Ну а остальные части ног укрыли массивные сапоги, чья плотность кожи могла сравниться только с плотностью металла. Правую руку Азариэля укрыла толстая длинная перчатка, ложившаяся на перчаточную кольчугу. Но вот левая ладонь не нуждалась в том, чтобы её защищали. Механизмы из Сота Сила и металлы, воплотившие их, могли выдержать любой удар или чары.

Враг всё приближался. Первые десантные шлюпки пристали к берегу и исторгли на скалистый берег полчища дремор-керл и дремор-кайтиф. Прислужники, слуги могущественного народа были облачены в обычные балахоны и тканевые одежды, с плохим металлическим оружием. Но их глаза наполнились неистовой злобой и жаждой крови, а лицевые мышцы перекосило от злобы. Дреморы-кайтиф были более сдержаны, но намного опаснее. Хоть это и было ополчение, но их злобы и рвения хватит на жестокого и дикаря. Они были закованы в лёгкую даэдрическую броню и несли с собой не столь могущественное оружие, но именно они в этой атаке стали стержнем удара.

Более сорока дремор оказались на скалистом берегу, начиная медленное продвижение на остров, а за ними ещё несметные орды порождений Обливиона.

— Обрушьте на них волну! — Послышалась команда с горного хребта и стальная лавина градом устремилась на скалистый берег.

Сотни стрел сначала накрыли небесную твердь чёрной тучей, а потом и щедро осыпали берег. Дреморы-керл не в силах защититься от ливня стрел попадали замертво, прошитые стрелами чуть ли не насквозь. Но вот дреморы — кайтиф, укрытые доспехом и впадавшие в боевой раж, в большим количестве остались на ногах и, обратив лики к небу, взревев общим адским хором, устремились дальше штурмовать берег.

К берегу пристали ещё десятки штурмовых шлюпок, выплёвывая на берег всё новые отряды Обливиона.

— Второй ряд! — Вновь прозвучало с гор.

И на дремор посыпались стрелы, над которыми были проведены надлежащие обряды, и наступающие ряды дремор утонули во вспышках обжигающего света, которые несли в себе белоснежные стрелы снежных эльфов.

Азариэль догадался, кто может командовать лучниками на горном хребте. Это был снежный эльф, участник войны с нордами и потерявший веру в Ауриэля после поражения в ней. И прибывший в это место, чтобы приклонить колени перед отцом порядка. «Что ж, его умения и опыт будут весьма полезны, а его зачарованные стрелы дадут нам преимущество» — рассуждал герольд.

Но, несмотря на усердие стрелков, наступление народа из Обливиона неустанно продолжалась. В ожогах, ревущие от злобы и боли они продолжали продвижение, пока не заняли узкий скалистый северо-восточный берег. Однако этого было мало. Усеяв своими трупами, берег наступление рисковало захлебнуться. Плотный град стрел не утихал, и среди дремор появлялись всё новые жертвы адского штурма.

Но вот из новых шлюпок дреморы-кайтиф стали доставать огромные щиты-повезы и укрываться ими от обстрела. Стрелы с лязгом отскакивали от этих массивных щитов, обитых сталью. И противник начал своё продвижение по берегу, усеянному огромными валунами и трупами своих собратьев.

По скорости — как черепахи, пробираясь метр за метром шли дреморы, под заслоном щитов. Стрелы теперь им не приносили существенного урона, как это было ранее.

У берсеркеров и подошедших рыцарей порядка было одно преимущество — они находись на возвышении, которое протянулось на весь северо-восток, чем и отделило берег от остальной части острова. И чтобы пройти на это возвышение дреморам придётся разорвать свой боевой упорядоченный строй и вновь открыться, что станет для них подобно смерти.

Видя, что обстрел не даёт никакого результата, лучники спрятали свои стрелы в колчаны и стали ждать удобного момента, чтобы снова начать сеять смерть.

Азариэль поднёс левую ладонь к лицу и посмотрел на своё новее кольцо на безымянном пальце. Обычное эбонитовое кольцо с чёрной розой в виде украшения, подаренное командиром берсеркеров. Парень ещё не знал, каковы его свойства, но командир безумного воинства сказал, что это символ герольда пустоты. Но вот парень увидел сквозь пальцы, как дреморы уже практически подошли к их позициям, и, убрав ладонь, обхватил клинок покрепче.

Вдруг, откинув щит, прорычав боевой клич, и с яростью в глазах ринулся в нетерпении почувствовать битву дремора-кайтиф. Он прыжками, забрался по камням, перелез через возвышение и в прыжке атаковал. В паллете он вознёс булаву над головой и готовился её обрушить на Азариэля, вставшего в стойку. Но тут случилось нежданное…

Один из рыцарей порядка, пребывая в безмолвии и статичности, сорвался с собственного места и перехватил дремору в полёте. Одним ударом он опрокинул его в сторону на землю и ещё трепыхающегося прикончил. Сначала он его придавил массивной ногой, а затем пронзил кристаллическим мечом одним мощным хирургическим ударом в сердце. Лезвие меча погрузилось настолько глубоко, что попросту пронзило дремору и вонзилось в землю. Издав несколько стенаний, дремора обмяк и помер.

От такой неожиданной реакции в ступор впали даже берсеркеры, элементарно не ожидая такого стремительного нападения от мирно стоящего воина порядка. Для них, кто переполняет дух свой яростью, это оказалось слишком неожиданно.

Но вот, отбросив щит, и с разбегу перейдя в высокий прыжок, дремора — кайтиф решил прикончить рыцаря порядка, думая, что он не сможет отреагировать. Но внезапно воин резко выдернул окровавленный меч и ловким движением направил его в бок врага. Клинок коснулся дремору в полёте и с силой отбросил в сторону, на землю. Прокатившись в пыли, с разбитым окровавленным боком, дремора встал на одно колено и обратил свой взгляд в сторону Азариэля. Но его смотрения были недолгими. Берсеркер, выше него на две головы, поднял за рога дремору, что тот завыл, одной рукой, другой одним ударом в ключицу располовинил врага своим мечом.

Бой за северо-восточную часть центрального острова наконец — то начался, и берсеркеры высвободили свою злобу. Ревущей волной они устремились прямо в ряды наступающих и заползающих на скалистое возвышение дремор. Рыча и неистово оглушительно крича, с массивными устрашающими клинками и грозными топорами они врезались в ряды врагов, начав их безжалостно потрошить. Сила пустоты и хаоса, а также самые лучшие эликсиры и умения от бесконечных тренировок наполнили этих воителей просто — напросто страшной силой. Их доспехи были настолько крепкими, что оружие дремор, которое доверили младшим кастам, попросту скользило по ним, оставляя лишь царапины.

За несколько минут боя Берсеркеры Пустоты окружили себя облаком из крови и шмотья разорванной плоти. Их зловещие топоры рвали дремор на части, а мечи с лёгкостью рассекали плоть противника. Но и кулаки этих воинов пустоты были смертельным оружием. Азариэль видел, как один из берсеркеров просто пробил череп дреморы, словно это хрупкая ваза.

В бой вступили также и флегматичные рыцари порядка, облачённые в свои сверкающие кристаллические доспехи. В своём безмолвии и наполненностью силой порядка они оказались не менее опасными врагами. С хладным разумом и моментальным мыслительным процессом они, используя законы порядка, предсказывали, как поведёт себя враг. Их клинки быстро обагрились кровью дремор, что вступили в бой с теми бесстрастными существами, знавшими каждый их удар, обращая законы логики, портив наступающих.

И дреморы, которые не должны чувствовать страх априори, ужаснулись до глубины души от того, что с ними сделали берсеркеры и рыцари порядка. Их осталось просто ничтожное количество, явно не способное дальше противостоять силам обороны. Двадцать пять воинов, при поддержке лучников, пребывая в багровом тумане и хладном спокойствии, вырезали практически двести пятьдесят дремор — керл и сотню дремор — кайтиф, брошенных в первую волну.

Первая штурмовая волна, должна была занять весь северо — восточный берег, но она захлебнулась. Командиры жестоко просчитались, решив отправить, как им казалось, на незащищённый берег отряд, состоявший из двух низших каст. Никто из них даже предположить не мог, что берсеркеры, у которых в сознании сдвиг, в груди настоящий ад, при самых изнурительных и жесточайших тренировках, благословлённых Ситисом, не смогут удержать берег… Но командование сил Люция намеревалось исправить эту ошибку и взять реванш.

Оставшиеся четыре десятка дремор побежали обратно к брегу, желая спасти собственные жизни, в бегстве. Но это их не спасло. Командир лучников отдал бесстрастный приказ, и стальная волна накрыла дремор, поразив их в спину. Оставшиеся сорок воинов, так гнусно поражённых в спину стрелами, были скошены в одно мгновение и чуть ли не синхронно упали на влажную землю, ещё сильнее увлажнив собственной горячей кровью.

Азариэль стоял в полном спокойствии и статичности. Он рвался вступить в бой, но стал свидетелем того, как неудержимая ярость, дарованная Отцом Ужаса копившаяся годами, вырвалась наружу и обрушилась на противника, перетерев его в кровавую пыль. Бывший рыцарь и помыслить не мог, что на краю света есть воители живущие свирепостью, ей думающие и ей руководствующейся. Этим бойцам ровню составили только бы паладины из погибшего Ордена…

Альтмер решил оценить ситуацию. Он снова достал подзорную трубу и стал осматривать окрестности. Весь берег был усеян трупами дремор и залит их кровью. Из кучи трупов иногда кто-то поднимался, но его сразу убивала стрела или рвал руками берсеркер.

Парень направил трубу в море и увидел, как в море вновь воссияли разрывы реальности и из врат исторгаются всё новые корабли. Это были однопалубные деревянные судна, мало похожие на настоящие корабли. Безумно разноцветные паруса, крепившиеся на двух мачтах перекошенный правый борт, сумасбродно задранный вверх. А на борту десятки прекрасных воительниц, одетых в золотые и тёмные доспехи и имевшую либо золотистую кожу, либо цвета ночи.

— Вот и дедушка Шеогорат посылает свою свиту. — Промолвил Азариэль.

Парень отчётливо понимал, что чем больше урону они наносят воинству Люция, то тем больше карт — боевых отрядов он будет посылать на бойню. И это станет его ошибкой, ибо об стены крепостей он сломает свои зубы… Так задумывалось.

Внезапно Азариэль увидел, как на восточном островке появились огромные ворота Обливиона, ведущие в Мёртвые Земли Мерунеса Дагона. Сначала оттуда подалась огромная нога, похожая на паучью, а затем и вышло всю устройство. Несколько метров в длину и похожие на насекомое, в самом переде сконцентрировавшие огромное магическое орудие, забиравшееся на удобную позицию.

— Осадный краулер. — Тихо сказал Азариэль и через трубу обратил внимание, как тяжёлый сапог дреморы-кинвал ступила на песок, где лежали его мёртвые собратья, а наверху разверзлись небеса, образовав огромный портал, откуда ринулись стайки Крылатых Сумраков — посланцев Азуры и вместе с ними крылатых бесов.

— Вот теперь будет сложнее. — Сказал Азариэль и убрал трубу, приготовившись к адскому натиску.

Глава тридцать девятая Гамбит

Спустя пять часов.

Азариэль ушёл из-под удара мастерским кувырком влево, и небольшой слой грязи, перемешанной с противным липким снегом, покрыл его доспех, а широкий даэдрический меч впустую рассёк воздух, и прошёлся над головой парня.

Где-то на горном хребту прогремел взрыв, снёсший куски породы, но Герольд Пустоты был полностью поглощён битвой и не слышал этого. Он вышел из кувырка, оказавшись позади дреморы, и нанёс колющий удар в шею, самый верх позвоночника, но почувствовав угрозу, противник ментально развернулся, отбив удар.

С каждой стороны внимательно следили за боем каждая из сторон. Десятки дремор с одной, а с другой берсеркеры, стоящие на мосту ведущий в форт, удерживающие надвратное помещение. И никто не смел вмешаться в бой своих командиров.

Парень отпрыгнул и ушёл от удара, который должен был его располовинить и тут же нанёс свой рубящий удар в шею. Но дремора моментально поднял тяжёлый меч и клинком об клинок, выпустив сноп искр, встретил меч неприятеля.

Тут с неба на Азариэля ринулся один из последних Крылатый Сумрак. Издававшая истошные звуки женщина — птица с серым цветом кожи, словно ястреб пикетировала на парня, желая в него вцепиться собственными когтями и хоть как-то отомстить обороняющимся за смерть своих сестёр.

Младший Даэдра, словно молния направилась на Герольда Пустоты, но перед самой целью, схватив её за шею, перехватил закованный в полный даэдрический комплект дремора, и так стянул кулак, чуть не задушив тварь.

— Он мой. — Прорычал дремора и швырнул Крылатого Сумрака на припорошенную тонким слоем мокрого снега землю.

Тварь прокатилась по земле и распласталась, обессиленная и отчаявшаяся от такого поражения перед самой целью. Но её отчаяние было недолгим. Дремора швырнул её в сторону Азариэля, а тот жалости не испытывал. И последнее, что увидело существо, это как на её лицо опускается тяжёлый сапог…

Раздробив голову Крылатому Сумраку, Азариэль перешёл в атаку. Сияющий в огнях битвы и от собственной лазури клинок сверкал яркими вспышками по холодному металлу меча дреморы, но, ни разу не пробивал его обороны.

Враг парня был силён, быстр и неимоверно опытен, а его доспехи невообразимо крепки, но и он мог допустить ошибку…

Азариэль решил воспользоваться хитростью, продиктованной ему неудачной битвой в том тёмном соборе, ибо видел в этом свой единственный шанс на быструю победу в затянувшемся бое.

Дремора нанёс верхний рубящий удар, направив его в ключицу. Но парень не стал отступать или делать перекаты. «Металл должен выдержать» — подумал про себя Азариэль и подставил руку под клинок.

Холодный металл клинка коснулся кожаного рукава пальто и своим острым наточенным лезвием рассёк его и столкнулся с неожиданной преградой. Крепкие металлические механизмы на раз остановили движение меча.

Парень почувствовал боль в левом боку, но он ощутил, что рука выдержала, и даже не один механизм не повредился и не поддался самой незначительной деформации.

Дремора опешил от того, что его меч пришелся, словно в каменную стену. Столь мощный удар если не отрубит живую руку, то на раз бы её сломал. Трёхсекундное замешательство взяло разум выходца из Мёртвых Земель и этого хватило…

Азариэль это продумал ещё до столкновения руки об меч. Всё было технически. Меч Верховного Магистра начал скользить по крепкой, практически непробиваемой броне, словно она вела его. Лезвие лишь слегка оцарапало железный орнамент, в виде растений из Обливиона, и устремилось в единственное беззащитное место…

Две секунды хватило парню, что бы его меч прошёл путь от начала до шлема и завершил бой. Клинок аккуратно забрался под головную защиту и нашёл свою мягкую цель. Меч погрузился глубоко в плоть под челюстью и прошёлся сквозь мозг, прошив голову насквозь.

Азариэль отвёл левую руку и рука дреморы, удерживающая меч обмякла, и даэдрический клинок свалился в землю. Правая рука противника ещё пыталась схватиться за меч, но она лишь беспомощно рассекала воздух.

Парень держал дремору на одном мече, демонстрируя врагу поражение их командира. И противник был весьма ошеломлён, увидев смерть их командира, одного из «Кулака Люция», приближённого Мерунеса Дагона, дреморы-валкиназ…

Азариэль вынул клинок, и командир дремор пал сначала на колени, а потом и завалился на бок, окончательно испустив дух. Этот бой остался за силами обороны.

Тем временем Азариэль подошёл к мосту, ведущему от северо-восточной части остров к форту, прошёл за надвратным помещением и скрылся за опустившимися вратами в виде стальной толстой решётки.

Вокруг него собрались десять берсеркеров в ожидании приказа. Азариэль кинул на них обессиленный взгляд и отдал его:

— Держите этот мост. — Выдохнув, промолвил парень и посмотрел как дреморы, под неплотным обстрелом с горного хребта, подносят таран.

— А северо-восток? — Спросил один из берсеркеров.

— Забудьте про него. Он потерян. — Сказал Азариэль и развернулся, начав свой путь к форту.

Герольд Пустоты утёр пот и сажу со лба и прокрутил всё, что было с ним за последние часы жестокого боя, ибо хотел в воспоминаниях выстроить единую цепь битвы и продумать дальнейшие действия.

Пять часов назад чаша сил резко склонилась не в их сторону. Прибывшие силы Меридии, Шеогората, Азуры и Молага Бала сильно осложнили жизнь. Начался жестокий штурм со всех сторон, практический прорвавший оборону защиты.

Силы Меридии и бога безумия начали атаковать порт, портовую крепость и стену, примыкавшую к ней от форта. Но их атаки увязли и захлебнулись собственной кровью в том кровавом вихре ярости, жестокости и злобы, который им устроили берсеркеры, превратив юг центрального острова в одну братскую могилу для нападающих сил противника. Шторм стрел из баллист прошивал и топил корабли противников, не давая им близко подходить к берегу, но некоторым удавалась прорываться через заградительный огонь и выплёвывать свой экипаж в штурм. Пустотный Архикардинал смог потопить больше половины галер, два галеаса, прежде чем его силы кончились, и он вымотанный, пропитанный собственным потом пал на четвереньки.

А бесстрастные, флегматичные и полностью лишённые чувств рыцари порядка в своём безмолвии и неумолимой безжалостности, не зная страха, устроили самый настоящий ад для тех, кто решил начать штурм гавани. Аврорианцы, аурилы и тёмные соблазнители встретились с самой настоящей стеной молчания, которая просто была непреодолима для них. Рыцарей порядка направлял сам Джиггалаг, а посему каждый удар, каждое действие, которое совершит противник, они знали наперёд, и мало что их могло остановить.

С неба, через портал, разорвавший небесную твердь, исторглась противно вопящая чудовищ орда. Не менее пяти сотен крылатых сумраков устремились в бой, прежде всего атаковав лучников на горном хребту, стараясь взять высоту. Но те им ответили сотнями стрел, обрушившихся на крылатых тварей самым настоящим дождём, опрокинув их с небес. И крылатые сумраки в течение часа потеряли своё преимущество, ибо были сначала рассеяны в небесах, а потом и низвергнуты с них. И потеряв меньше двадцати процентов, лучники остались на собственных местах, продолжая держать под обстрелом злощастный берег.

А силы Мерунеса Дагона продолжали наступление на северо-восточную часть острова, уже одержимые занять её. Несколько сотен дремор начали наступление на берег, воплощая в жизнь замысел Люция.

Азариэль был там, когда северо-восток был занят. Потерпев поражение в первой волне, командиры бросили против них ещё одну. Сотня дремор-кинвал под командованием дреморы-маркиназ ринулись на штурм. Это были не слуги, перемешанные с лёгкой пехотой. Профессиональные воители, под командованием даэдрического лорда из Мёртвых Земель были брошены на штурм.

Стрелки сразу же обрушили стальную лавину на нападающих, но стрелы просто увязли в доспехах и щитах или вовсе отскакивали от них, не принеся практически никакого урона. Тяжёлой, устрашающей и неприступной волной дреморы пробирались по берегу, усеянному трупами их собратьев.

И тут в первый раз во время этой битвы Азариэль вступил в бой. Он приказал берсеркерам контратаковать и с возвышения броситься на них. Одурманенные от жажды крови, не менее двух метров ростом, закованные в крепчайшую броню, благословлённые Ситисом, прорычав устрашающий и оглушительный боевой клич, они словно дикие звери ринулись на противника.

С места двинулись и рыцари порядка. Они не кричали, не рычали и не испытывали чувств и в этом были страшны. Никто из противников не знал, что вытворит неведомый им противник, который лишён любого аспекта эмоций.

И контратака удалась. Кровавое безумие, смешавшись с хладным спокойствием, под предводительством Герольда Пустоты врезалось в наступающую стену дремор, остановив её продвижение.

Азариэль был не преступен в бою. Его меч плясал по телам дремор, пробивая их оборону, орошая холодный берег кровью. Ловкость и неестественная скорость реакции, вкупе с рвением, дарованным мечом и сила, дарованная Отцом Ужаса, сделали из парня настоящий кошмар для дремор. Хуже него могли быть только берсеркеры, которые вокруг себя устраивали маленький персональный ад. Мало кто мог к ним подойти на расстояние их клинка или топора. Эти свирепые садисты прорезали себе путь через ряды противника. Их крики оглушали, а та скорость и неистовство с которыми они бились, делали из них невозможных противников.

И тут враг, преисполнившись осмыслением ситуации, дрогнул. Но дремора — маркиназ вместо того, чтобы лично скомандовать отступление и начал отводить оставшиеся силы, бросился в бой. Но его гордость и честь не позволили ему совершить отступление. Он лично встретился с берсеркером в бою. Это была эпическая схватка, где израненный дремора хитростью одержал победу. Берсеркер поставил командира второй волны на колени, но тот, выпустив огненный шар в шлем свирепого воина, тем самым ослепив его. Дремора-маркиназ мгновенно подорвался и со всей силы нанёс удар в место между нагрудником и шлемом. Холодный металл разрубил кольчужные кольца, погрузившись в шею. Дремора надавил со всей силы и разрезал часть позвоночника воину, вспоров ему все артерии в шеи.

Но триумф дреморы-маркиназ был недолгим, можно сказать секундным. Рыцарь порядка, зайдя сзади, хладно нанёс хирургический удар своим кристаллическим мечом в затылок врагу. Дремора стаял без шлема, за что и поплатился, и меч беспрепятственно прошёл в плоть и вышел из области рта. Рыцарь порядка вынул клинок, оборвав жизнь даэдрического лорда.

Поверженный берсеркер лежал на холодном окровавленном песке посреди сотен трупов своих врагов. Для него эта было достойная смерть. Внезапно ветер усилился и с неба посыпался лёгкий мокрый снег, предзнаменовавший грядущую бурю. В бой решил вступить Молаг Бал. Его якоря упали возле барьера и через несколько секунд врата были развёрнуты. Возле них, выходя прямо из Хладной Гавани, стали появляться десятки лучников, которые постепенно стали образовывать боевые порядки.

Но это было только начало. Третью волну на остров решил, возглавит один из командиров наступления. Дремора-валкиназ, в окружении нескольких кинмашер на штурмовой шлюпке начал свой путь к брегу, чтобы лично сломить оборону. И тут началось самое жуткое.

Из врат на поле вышли одни из самых сильных и страшных слуг Молага Бала. Обтянутые крепкой кожей, сгорбленные, с вытянутыми конечностями и когтистыми лапами, крокодильими мордами, на двух ногах мерзкой стаей вырвалось несколько существ. И взвыв к небу жутким воем, они устремились на берсеркеров. Это были даэдроты, но они вышли не одни.

На поле боя выбежали десятки чёрных верновольфов, с острыми когтями и блестящими зубами. Хирсин выпустил своих верных слуг, словно спустив собственных боевых псов с цепей.

Даэдроты, вместе с оборотнями ревущей звериной волной хлынули на берег, под прикрытием лучников дремор из плана Молага Бала. И тогда началось воистину кровавое сражение за проклятый берег.

Лояльные лучники с горного хребта не смогли поддержать берсеркеров и ударить по звериной волне. Вместо этого началась долгая, затяжная и выматывающая перестрелка с даэдрическими стрелками.

Свирепые воины, взывающие к звериной ярости, столкнулись с теми, кто и был проклятыми тёмными принцами неистовыми зверями. Стальная стена берсеркеров схлестнулась в схватке со стаей животных. Мечи и топоры рвали звериную плоть и рубили плоть, зубцы на них вгрызались в шкуры врагов, выдёргивая куски мяса вместе с кожей. В свою очередь даэдроты и оборотни своими острыми клыками впивались в конечности, окованные толстой сталью, впивались когтями в нагрудники, желая их разорвать, вспороть и отведать свежей плоти. Две ярости вгрызлись в друг друга, пуская всё больше крови.

Герольд Пустоты не в первый раз сталкивался с такой яростью и злобой, но такая звериная скорость, вызванная благословлением тёмных принцев и вскипевшей жестокостью, делала бой с ними практический невозможный. Их атака однозначно давно бы разметала силы обычных людей, к примеру, солдат легиона. Парень, на пределе скорости своей реакции, и на пике скорости вёл бой, отбиваясь от заточенных, словно лезвия, когтей монстров.

Азариэль впервые испугался за то, что они могут потерять занятые позиции, ибо напор, чуть не опрокинул свирепых воинов. Рыцари порядка, перед самой атакой зверья, ведомые чьей — то неведомой волей, синхронно развернулись и ушли на север острова, через мост, оставив берсеркеров одних.

Но могучие воители и этот удар смогли отразить. Превозмогая усталость и силу противника, не умаляя своего адского напора, воины отогнали псов воины обратно к берегу, к чёрным воротам, из которых они вышли. Словно побитые собаки, израненные даэдроты и вернвольфы, ковыляя и поскуливая, ушли к берегу, послушавшись воли собственных тёмных господ.

Несмотря на тяжёлую победу, третья волна унесла четыре жизни. Берсеркеры лежали посреди кучей трупов, с распоротыми доспехами, разворошёнными животами, внутренностями наружу и порой без конечностей.

Но волна стрел не дала передохнуть Азариэля. Как берег был освобождён, дреморы залили его залпом стрел. Герольд Пустоты спрятался за спинами берсеркеров, чьи доспехи были твёрже, чем двемерит, эбонит или даже сталлгрим.

И тут на окровавленный, заваленный трупами дремор, даэдротов и оборотней, берег сошёл дремора-валкиназ с собственной гвардией. Его тяжёлые сапоги, подошвами погрузились во влажный песок, пропитанный морской влагой, подтаявшим снегом и кровью. Он начал свой медленный и нерасторопный ход. Спустя четыре часа один из командиров атаки всё-таки решил вступить в битву, чего и ждал Азариэль.

Парень скомандовал отступление с берега, пропуская войска противника. Берсеркеры бегом стали отступать к мосту, а стрелки, видимо поняв замысел Герольда Пустоты, лучники на хребте прекратили залповый огонь, сделав его более рассеянным. И дремора-валкиназ повёлся. Командир повёл свою гвардию вперёд, уже смакуя собственную победу.

И заняв берег, командир стал продвигаться вглубь, явно думая, что он смог отбросить оборону, бросая в бой основные силы в виде отрядов дремор-кинвал, которые быстро расползлись по всей северо-восточной части острова. И тут силы нападавших оказались скованы. На север путь преградила, река и бастион, который устроился прямо на дороге. На юг путь оказался закрыт, так как берсеркеры, вместе с Герольдом Пустоты заняли позицию на мосту. А вперёд не двинешься, ибо силы командира уткнулись в горный хребет…

Дреморы оказались в мешке. Лучники начали штормовой обстрел, залив стальной волной весь берег. Наступление зашло в статичность и грозило захлебнуться. И дремора-валкиназ не нашёл ничего лучше, чем вызвать Азариэля на поединок, в котором и проиграл…

— Вот холера. — Шёпотом сорвалось с губ Азариэля, и он утёр пот со лба.

Прокрутив воспоминания, альтмер осознал, что нужен некий стратегический ход, иначе битва зайдёт в ступор. Чем больше и ожесточённее они ведут оборону, то тем больше Люций кинет в бой войск. И это битва может кипеть до конца времён. Разница в том, что архипредатель может терпеть потери сутками, что не скажешь об обороняющихся. Их силы, скорее всего, растят к тому моменту, когда Люций решится сойти с собственного корабля. И в этом проблема.

Азариэль пошевелил правой рукой и поправил воротник, и отяжелевшая конечность потянулась к шее. Парень почувствовал себя вымотанным. Чем больше он выкладывался в бою, при стремлении меча и подаренным силам Ситисом, то тем глубже становилась усталость. Если бой также продолжится, то он свалится от усталости, нежели от вражеского клинка.

Азариэль втянул полную грудь воздуха. Он ощутил, как в воздушном пространстве над островом появился неприятный запах гари, сгоревшей древесины и опаленного камня, перемешанный с ароматами крови и вони тварей из Обливиона.

— Господин Герольд Пустоты! — Послышался грубый тяжёлый мужской голос со стороны форта. — Господин!

— Да?!

Азариэль видел, как к нему подбегает командир берсеркеров, облачённый в особенный доспех. Этот человек был выше всех остальных. Его тело покрыла превосходная, но в тоже время простая, броня. Ноги укрыли высокие металлические сапоги, покрывшие поножи из двемерита. Грудь от ударов защищала толстая мифриловая пластина, под которой была кольчужная рубашка из этого же материала. Практически до щиколоток опускалась доспешная юбка, смастерённая из кожи и прикреплённым к ней металлическим пластикам. Руки защищали боевые рукавицы, покрывавшие сделанные из пластин орихалка рукава. Вся броня была выкрашена в цвета Ситиса: красный и чёрный. Причём чёрный цвет был основным, а алый изображал различные узоры.

И вот, подбежавший командир обороны, крайне тревожным голосом заявил:

— У нас проблема. Форт под угрозой.

— Как? Что произошло? — С толикой растерянности вопросил Азариэль.

— Вам нужно это видеть.

Герольд Пустоты и Гроссмейстер бегом направились в форт, на его стены. Парень бежал по мере сил. Они, подобно ветру, пронеслись через внутренние помещения форта, пробежали по лестницам, сквозь, набитые припасами и оружием, его казематы и через десять минут были на наблюдательном месте, представленном маяком, выдающимся в море, соединённым с фортом узким мостиком и направленном на восток.

Перед Азариэлем открылась грандиозная картина военной полевой архитектуры Обливиона. Весь восточный остров был превращён в одну большую полевую крепость. Баррикады превратились в непреступные укрепления, со своими каменными заграждениями, башенками с лучниками и командными пунктами, откуда командиры целых подразделений направляли свои отряды.

Дреморы-керл неустанно работали над укреплением острова, возводя всё новые и новые укрепления, превращая старые валуны в стены, или что поменьше перекатывали их друг на друга, обращая в стены.

На самом острове открылись не менее четырёх, смотрящих пламенем, врат Обливиона из царства Мерунеса Дагона, из которых исторгались всё новые и новые войска принца разрушений, готовых угнетать и уничтожать всех и вся.

Но, ни это было самым страшным. Огромное, покрытое сажей, похожее на насекомое, разделённое на несколько секций, укорачивающиеся к концу устройство на восьми ногах медленно шагало к форту. Его «голова» была представлено огромным укрупнением, похожим на демоническое око. Всё устройство чем — то напоминало рожок.

Устрашающий Даэдрический Осадный Краулер медленно, перебирая ногу за ногой, сотрясая землю, подбирался к позициям потрёпанных обороняющихся воинов, готовясь, смести их огненным шквалом. Если он придёт в действие, то оборону форта можно сворачивать за ненадобностью, ибо самого форта не станет.

— Как у нас обстоят дела с остальной обороной? — Хладно вопросил Азариэль.

— Порт находится под постоянным штурмом со стороны аврорианцев, силы безумного бога штурмуют стену и портовую крепость. Но никто ещё не смог прорваться. Нас сковали со всех сторон.

Азариэль понимал, что форт это ключ ко всей обороне центрального острова. Потеряв его, тут же падёт всё поселение, а если он останется в руках обороны, то можно в нём удерживать натиски хоть год. Припасы это позволяют. И даже если будут взяты: портовая крепость, порт, храм и стена, но форт останется не покорённым, то, ни о какой победе Люций даже помыслить не посмеет.

Парень осмотрелся по сторонам. Гавань была завалена обломками золотистых кораблей. Они почти все пошли ко дну. Выживший экипаж бросался в порт, но был растёрт топорами и мечами берсеркеров. Тёмные соблазнители и аурилы пытались штурмовать берега перед стеной, которая шла от форта к портовой крепости. Но баллисты безжалостно отстреливали нападающих бойцов. Всё вокруг держалось, но этот краулер полностью портил всю ситуацию. Именно он может стать тем, что разрушит оборону.

Ситуация требовала моментального исправления. Кипевший бой продолжал набрать обороты, разгоняясь до безумных скоростей. И решение должно было быть не менее безумным…

Тут в маяк вбежал айлейд, облачённый в эльфийскую броню. Альтмер понял, что это был не более чем посыльный.

— Господин Гроссмейстер, наши чародеи готовы вам оказать помощь. — Быстро промолвил хартлендский эльф.

— Чародеи? — Удивлённо спросил Азариэль.

— Да, я думаю, они нам помогут в дальнейшей битве.

Смотря на посланца, Герольд быстро прокрутил у себя в уме все мысли и варианты с возможностями. И из своего разума он случайно достал идею, как ему казалось единственный способ остановить краулер.

— Стой. — Обратился парень к айлейду. — Скажи своим чародеям, чтобы готовились обрушить массивы магии на территорию, с которой в небеса взметнётся молния. — И резко кинул. — Беги уже.

— Что ты задумал? — Сразу же вопросил Гроссмейстер.

Азариэль видел, что между восточным и центральным островом есть небольшой кусок земли, прямо перед маяком, с которого смотрел парень. Именно этот маленький островок может стать перевалом и опорным пунктом для краулера.

— Вылазку. — Мрачно ответил альтмер и столь бесстрастно добавил. — Ты со мной?

В ответ командир берсеркеров кровожадно улыбнулся и устремился к выходу. Азариэль откупорил зелье запаса сил и опустошил его. И как только покинутые силы вновь наполнили уставшее тело парня, он устремился за Гроссмейстером.

Их путь лежал через мелководье, где воды было примерно по грудь. Прекрасно исполненные и прилегающие доспехи не пропустили и капли воды, но вот холод ледяной морской влаги неприятно покалывал кожу. Но Азариэлю на это было всё равно. Он шёл, не зная боли или страха. Его цель сейчас одна — уничтожить краулер. Все остальные мысли просто сгинули в небытие.

Через десять минут берсеркер, и бывший рыцарь, не скрывая собственного присутствия, оказались на побережье восточного острова, куда и подошло самоходное устройство.

Огромное, несколько метров высоту грозно шагало вперёд, сотрясая землю вокруг себя. Земля твердь дрожала, когда краулер переставлял свои ноги. От него исходили странные и противные звуки механического скрежетания, которое давило на слух. Монументальное устройство продолжало шагать вперёд, не замечая ни Азариэля, ни Гроссмейстера.

Парень смотрел на эту махину с расстояния десяти метров и как она движется на него. Но не единого чувства или ничтожной эмоции он не испытал, кроме неистового желания её уничтожить. У него был свиток, что он хотел применить.

И не стоит говорить о том, что у этого устройства была целая обслуживающая и охранная команда, собранная для того, чтобы обеспечить полнейшую безопасность для краулера. В два ряда, по бокам от механизма, медленно, держа свои молоты, шли тридцать дремор — кинмашер, по пятнадцать с каждой стороны. Это были угрожающие воины, своими умениями, силой и богатым опытом сравнимые только с самыми лучшими бойцами Тамриэля.

Гроссмейстер словно ждал этой секунды. Он, вознеся огромную широкую обоюдоострую секиру, сорвался с места и стремительным тараном устремился в бой. Его атака опрокинула сразу двух противников, и он не собирался останавливаться на этом. Десятилетия жестоких и нечеловеческих тренировок, перемешанные с чёрными мессами Ситиса, дарующие несравнимую ни с чем силу, кровожадностью и свирепостью сделали из обычного человека машину для убийств. Его реакция была быстрее молнии, а силы хватило бы, чтобы с одного удара кулаком расколоть череп мамонту как орех…

Командир берсеркеров рвал и метал дремор, словно это дети, не способные дать отпор. Никто к нему не мог подойти на метр, а если кто и осмеливался, то сразу получал секирой в голову, ну или же иную экзотическую смерть.

Азариэль так же включился в битву. Он подобно ловкой змее уходил из-под ударов и наносил свои. Жалящие уколы пробежались по телам всех дремор, но сам противник был не в силах его достать, ибо Герольд приобрёл поистине невообразимую скорость. Его мышцы наполнила тёмная сила бездны, плоть переполняла кипящая энергия.

— Руби конечности! — Вскричал Азариэль неистовому берсеркеру, который каким — то чудом сквозь алую пелену, застлавшую его разум.

Азариэль и Гроссмейстер синхронно ударили по передним ногам краулера. Вот только командиру берсеркеров хватило сил, чтобы перебить ногу, но Герольду Пустоты понадобилось три непоследовательных, прерывающихся через битву, удара, дабы его клинок рассёк плотный металл.

Огромный краулер, потеряв точку опоры, подкосился и с металлическим скрёжетом повалился вперёд, перепахав берег и уйдя передом в море, но, всё ещё беспомощно шевеля конечностями, стараясь идти так же вперёд.

Но времени не было. Пускай больше десятка высших офицеров армии дремор они положили, но оставались и другие, которые не собирались отступать. Да и к месту битвы стали стягиваться ещё десятки дремор. И дреморы-керл способны поставить механизм снова на ноги…

Азариэль выудил момент. Он, подбежав к повалившемуся краулеру, достал свиток, и замысловато взмахнув рукой, направил раз разряд в небо.

Ответ не заставил себя ждать. Электрические прутья, размером с хорошую колонну, пронзившие небеса, плотным снопом ударили в то место, откуда молния ударила небо. Первым же ударом Азариэля отбросило в ледяное море. Но магическая атака продолжила. Больше десятка прямых толстых электрических прутьев утюжили землю, безжалостно уничтожая всё то, что попадалось на пути. Несчастный краулер был разнесён на части. Его куски от магической атаки разлетелись на части. И раскалённые детали механизмов и металлическое шмотьё от мощной атаки разбросало по всему берегу. На месте осталось только «брюхо» и ноги краулера. Вот и наступил конец осадному орудию. Вылазка однозначно удалась.

От такого звука, что был при магической атаке, можно было оглохнуть, ибо сложилось впечатление, словно небеса затрещали по швам и готовы порваться. Из ушей немногих дремор, что оказались рядом, потекла алая кровь.

Такое эффектное зрелище произвело впечатление на неподготовленных зрителей. Гордые, бесстрашные и храбрые воины как дреморы явно не ожидали такой ожесточённой обороны. И были повергнуты в шок, когда увидели, что их штурмовое оружие разлетелось на детали.

Ступор и замешательства, вызванные таким развитием событий, позволили Гроссмейстеру незаметно отступить. Он хоть и был берсеркером, но ясность ума пытался сохранять по мере пси-возможностей.

Азариэль почувствовал железный хват на воротнике и ощутил, как его достают из ледяной воды. И когда голова покинула объятия моря, парень жадно втянул ещё воздуха и тут же почувствовал, как его ноги становятся на ил.

— Ну, каковы дальнейшие приказы? — Вопросил вытащивший парня командир берсеркеров.

Азариэль оглянул всё, то пространство, что было в поле его зрения. На морской глади опять засияли врата и оттуда вновь хлынули корабли, набитые силами Даэдра. Золотистые, безумно сколоченные, суровые: корабли всех форм и царств выходили из самых различных порталов, словно в отместку за краулер. На восточном острее засияли ещё одни ворота Обливиона, готовые привести в этот мир ещё больше воинов Обливиона.

Герольд Пустоты знал, что чем больше они сопротивляются, то тем больше сил Люций пошлёт на штурм, чтобы сломить сопротивление.

— Что мне делать? — Взмолился в мыслях Азариэль и услышал неожиданный ответ.

— Гамбит. — Шёпотом прозвучало из пустоты. — Жертва, вам нужна жертва.

— Каков приказ? — Вновь задал свой вопрос Гроссмейстер, готовый пойти на всё ради победы…

Глава сороковая Последний ход

Спустя четыре часа.

Время было уже пятый час дня, тянувшийся чуть ли не бесконечность, но на небе стало столь темно, словно восторжествовал глубокий вечер. Грузные тёмные небеса накрыли всё пространство над островами, бросив на них свою жуткую и чёрную тень. И пошёл снег. Хлопья снега буквально стали засыпать острова, а ледяной ветер игриво носился меж скал, но это, ни на градус не сделало текущую обстановку прохладнее…

Азариэль гулял среди руин снежных эльфов, что были в глуби западного острова, за круговой сенной и искал его. Нижние края пальто были изодраны и обращены в лохмотья, сама одежда местами опалилась, покрылась сажей или царапинами. Только клинок оставался в порядке.

Герольд Пустоты забыл про ситуацию извне, которая напоминала звуками битвы, в виде истошных криков и боевых кличей, и искал только его, того кто смог проникнуть сквозь барьеры и вывести целую роту дремор на западном острове.

Средь разрушенных часовен, покрытых слоем снега, то и дело попадались трупы дремор из Хладной Гавани, встретившиеся с холодной яростью защитников, отдавших свои жизни за победу. И вместе с дреморами в снегу лежали и айлейды и снежные эльфы, наверняка бывшие последними представителями собственных рас, что переполняло скорбью сердце парня. Замысел могущественного мага удалость сорвать, но какой ценой…

Это место было очень тихим. Каждый шаг скрипом отражался по всему пространству. Некогда величественные часовни снежного народа, временными потоками были обращены в руины. И эти призраки старых времён, словно духовно и эстетично резонировали с этим местом, делая его ещё загадочнее и много тише.

Внезапно Азариэль услышал шорох слева за кустом, но усталость давала знать и реакция подводила. Альтмер только в последний момент увернулся от ледяного шипа, пролетевшего в сантиметрах от него.

Парень сделал кувырок и бегом направился в сторону дреморы. Слуга Молага Бала выпустил уже ледяной шип, угодивший Азариэлю в грудь. Но тут невидимый магический щит замерцал пустотой, и шип разлетелся на части. Герольд Пустоты теперь знал, что именно даёт зловещее кольцо…

Азариэль за два шага оказался лицом к лицу с колдуном из Хладной Гавани, но тот оказался не менее опытен. Два взмаха посохом и волна магии отбросила Азариэля на снег, многократно увеличив дистанцию между собой и парнем.

Альтмер отлетел не менее чем на три метра, проехавшись по снегу и распластавшись на хладном камне.

Дремора, развернувшись, только хотел убежать, как перед ним, сквозь разрыв в пространстве, буквально выпрыгнул Архикардинал Пустоты, поставив в ступор слугу Молага Бала.

Аун’Биэль молниеносно подвёл свой посох, увенчанный четырьмя стилистическими черепами, ко лбу дреморы и через секунду голова слуги Даэдра разлеталась на ошмётки в ослепительной вспышке. И потеряв свою голову противник обмяк и просто упал на землю.

Сквозь собственные кряхтения Азариэль смог подняться на ноги и осмотреться. Трупы дремор, снежных эльфов и айлейдов нашли свои могилы поистине в прекрасном месте, где древний каменный сад руин прекрасно сочетался с мистической тишиной и снежным покровом. А финальным аккордом всего этого стала смерть могущественного колдуна, решившего прорвать последний рубеж изнутри.

Пустотный Архикардинал был одет в те же одеяния, что и на совете, только теперь у него был непомерно сильный посох, чья энергия могла сметать целые ряды.

Аун’Биэль медленным шагом подошёл к Азариэлю. И тут его рука резко и неожиданно замахнулась для удара, но вовремя остановилась. Альтмер знал, что заслужил того, чтобы получить хорошую оплеуху.

— Я бы тебя вывернул изнутри, если ты не был избранником Ситиса. — Злобно произнёс Аун’Биэль, отводя руку на место, стараясь сдержать себя.

И Азариэль прекрасно осознавал, за что мог получить, ибо именно он оказался повинен за то, что оборона центрального острова была разбита, а последний рубеж истязался жестокими атаками. Виновен в том, что в живых осталось не более ста лучников, обстреливающих мост, три Кардинала, два чародея из эльфов и двадцать берсеркеров, ведомых Гроссмейстером на мосту, что тщетно и отчаянно из последних сил пытаются его удержать от орд Обливиона, а всё, что осталось от обороны центрального острова это несколько рыцарей порядка да пять берсеркеров. Герольд Пустоты был виновен в том, что все острова буквально заполыхали в адском огне, и оборона была сметена.

Всё началось с того, что Азариэль решил послушаться Отца Ужаса и пойти на крайне рискованный шаг. Он, взвесив все «за» и «против» решил устроить гамбит, что стало ошибкой.

Вместо того чтобы вступить в бой, Люций усилил натиск в пять раз, отправив все имеющиеся войска. А Азариэль тем временем решил уступить ключевую точку — горный хребет и прилегающую к нему северную часть. Лучники поспешили отступить на западную долю центрального острова, чтобы они держали под обстрелом порт. И враг моментально среагировал, перейдя в наступление по всем фронтам.

За один час силы Люция заняли горный хребет, поставив там своих лучников, и уже удерживая под обстрелом южное поселение, также оккупировали северную часть и ринулись через неё на запад. Ну и как в дополнение захватили маяк, прилегающий к форту. И это оказалось стратегически опасным решением, приведшим к роковым последствиям…

Лучники дреморы стали обрушивать ливни стрел на порт и портовую крепость, взяв её в клещи. Стрелки лоялисты попытались выбить силы Люция с позиций на хребте, но были атакованы с севера. Берсеркеры, которые их охраняли, оказались в меньшинстве и были просто сметены, несмотря на собственную храбрость и умение. Флот Меридии, получив подкрепления, атаковал с новой силой, став постепенно брать верх в порту. Ну а Гроссмейстер вместе с отрядом своих Рыцарей Пустоты и Азариэлем пробились сквозь окружение, пройдя под ливнем стрел через гонную дорогу, присоединившись к лучникам на западе.

Началось отступление. Всё ещё удерживая западную часть центрального острова, выжившие стрелки, через длинный узкий мост явно снежно — эльфиского архитектурного стиля, поспешили отступить на последний рубеж обороны. Но были и хорошие новости. Азариэль видел, как флаг даэдрического союза, установленный на маяке был сорван и сброшен в море. Маяк был отбит.

Но радости это не добавляло. Люций, несмотря на явное преимущество, подаренное Азариэлем, не спешил вступать в бой, вместо этого посылая всё новые и новые войска.

Так было и на этот раз. Могущественный колдун, мастер телепортов и эксперт в магических защитах решил атаковать с тыла и с собой он прихватил восемьдесят дремор. И они высадились прямо в центре древнего храма, но были обнаружены. И Азариэль, желая хоть как — то исправить ситуацию, взяв командование на себя, направился с отрядом в этот храм, превратив его в кровавую арену…

А тем временем изодранная оборона южного поселения страшно хрустнула ещё в нескольких местах, принеся ещё больше дурных вестей.

Оборона в порту была прорвана, крепость, выточенная из скал, где жил альтмер была разбита и враг прорвался. За несколько часов боя в поселении потеряли порт, храм Ситиса, крепость и жилые дома. Но пока форт оставался неприступным, юг однозначно не падёт. К тому же портовая крепость и стена продолжали стоически держать собственные позиции.

Но тем не менее обстановка была критической. Больше восьмидесяти процентов островов находилось под контролем Люция и его сил. Оборона, хоть и удерживается на пике героизма, потонув в кровавой бойне, медленно тает. Несмотря на всю ярость, силу и свирепость слуг Ситиса их катастрофически не хватало и дреморы просто своим числом брали верх. Азариэль понимал, что если Люций не ведет на битву, то его гамбит и все замыслы с треском провалились.

Однако даже тут были радостные вести. Шеогорат решил дать отступление. Архипредатель рассчитывал с помощью его сил взять ключевое звено между фортом и портовой крепостью — стену. И на эту нужду он бросил всё, что мог.

Несколько сотен аурилов и тёмных соблазнителей пали в битве за стену, так даже на неё не взобравшись. Плотным ковром золотистых и тёмных трупов они усеяли побережье, оросив его собственной кровью. И из этой горы трупов торчали сотни стрел баллист, выполнивших собственное предназначение. Это были бессмысленные жертвы. И Шеогорат это слишком поздно понял своим безумным умом. Его оставшиеся силы уходили на Дрожащие Острова.

Второй решила покинуть кровавое месиво Меридия. От её некогда прекрасного флота остался один подбитый Галеас и четыре галеры. Её войско столкнулось с кровавым безумием, что вело берсеркеров Ситиса. Сотни Аврорианцев погибли за амбиции Люция, будучи расчленёнными по всем канонам сумасшедшей бойни. Взяв порт, она велела своим силам отступать и бросать это безумное побоище, где жертвой амбиций сил разрушения стали практически все её силы.

Золотистые корабли, спустив флаги союза, мирно ушли в воссиявшие порталы, оставив занятые позиции, которые через секунды отбили войска обороны.

Но тут Азариэль был выдернут из ступора собственных размышлений голосом Пустотного Архикардинала:

— Нам нужно идти. — Произнёс Аун’Биэль, вернув парня к реалиям. — Нас ждёт битва.

Герольд Пустоты лишь кратко кивнул и медленным бегом направился к воротам, покидая этот мистический древний каменный сад из руин, ведущим на мост, где он некогда встретил почти вымерших эльфов.

Азариэль вышел за пределы ворота. Над головой он услышал пронзительный свист заточенных стрел, а пространство разрывали нестерпимые адские звуки битвы, в виде боевых кличей и нечеловеческой агонии.

Двадцать берсеркеров под командованием Гроссмейстера при прикрытии лучников со стен, пытались удержать наступающую ярость дремор. Весь мост, достаточно широкий, чтобы на нём могли уместиться три крупных человека в ряд, стал мокрым и липким от количества пролитой крови. Камень обагрился, выкрасив из серого скучного цвета мост в алый ужасающий оттенок. Весь мост был завален кучами трупов, конечностей и внутренностей, придавших «антураж» и эффектность бою.

— Ну, что делать будем, избранник Ситиса? — Попытавшись интонационно выделить последние два слова, спросил Аун’Биэль.

Дреморы умирали под мечами и топорами целыми пачками, а стрелы, только увеличивали это число. Но усталость и раны постепенно брали своё, а стрелы у лучников готовы были предательски закончиться. И вот уже три дреморы набросились на шею берсеркеру, опрокинув его и скинув с моста.

Ситуация была критическая. Внезапно Азариэль увидел, как над храмом Ситиса, в южном поселении, был сброшен флаг даэдрического союза. И, собравшись с мыслями, парень пошёл на единственную меру, которую считал правильной:

— Берсеркеры, отступаем! — В приказном тоне закричал Герольд Пустоты. — Все в крепость!

Такой приказ ошеломил даже дремор, ну а Азариэль продолжал отдавать странные приказы. Он пднял голову к небу и во весь голос отдал приказ:

— Лучники, прекратить стрельбу! Беречь стрелы!

Никто не посмел противиться этому приказу. Стрелки ослабили тетиву и опустили стрелы, всё-таки продолжая их удерживать на древке оружия. Берсеркеры, получив вдобавок и прорычавшую команду своего командира, поспешили оставить позиции на мосту и скрыться за стенами храма снежных эльфов.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. — Положив руку на плечо, сказал Гроссмейстер, прежде чем вместе с Архикардиналом пустоты уйти за массивные ворота.

Азариэль остался наедине с целой ордой голодных до битвы и возмездия дремор, готовых его растерзать.

Окинув взглядом медленно подступающую толпу, втянув немного воздуха, и спрятав меч в ножны на спине, парень заговорил:

— И где же ваш командир?! — С явного упрёка начал Азариэль. — Я, мои собратья грудью защищаем то, во что верим и тех, кто за нами пошёл, а где же ваш, чемпион всех богов? Трусливо спрятался у себя на судёнышке и помыкает вашими жизнями, как пешками, словно это фигуры на доске? За кого вы так яро боритесь, если ваши собратья и сёстры покинули вас. Нет больше флота Меридии и безумного бога, вы теперь одни!

Речь Азариэля посеяла семена сомнений в сердцах дремор, и они остановились, чему он и обрадовался, что подтверждала лёгкая улыбка на лице. Однако его речь была направлена вовсе не на войско, а на его пастуха, который должен был быть где-то рядом…

Сквозь стройные ряды дремор прошла высокая грузная фигура. На её спине была огромная шкура оборотня, сшитая из нескольких. Доспех выражал всё ту безумную монументальность и безумие, что поселились в душе воителя, его несущий. Каждый элемент брони был окован по сторонам, начищенным до блеска металлом. Всю чёрную броню окутывали золотые цепочки, свисавшие, словно тонкие лианы, знаменовавшие власть и богатство их господина. Голова была покрыта закрытым шлемом-барютом, с устремившимися в верх утончёнными рогами и с плюмажем в виде чёрных перьев.

В правой руке воин нёс огромный причудливый клинок. Лезвие было похоже на то, какое у сабли, только отливало серебром. На самом лезвии было множество даэдрических букв, светившихся адским пламенем. Рукоять и гарда клинка были сделаны из ослепительного золота, только ручка была обтянута кожей рабов-дремор. Сам клинок обычный человек, мер или даже могучий орк не поднимет и двумя руками, ибо он был в длину не менее двух метров, и скован из самых плотных металлов.

А на левой конечности висел боевой коготь, делающий всё пять пальцев грозным оружием. Каждое его лезвие сверкало под пламенем и мистически переливалось различными цветами. И каждый коготь был размером с саблю, а своей остротой за раз бы перерубил пополам имперского солдата.

Азариэль понял, кто это. Парень потёр карман, где лежал последний бутылёк с живительным напитком и тут же незаметно выпил зелье запаса сил, чтобы его восстановить, ибо битва предстояла самая тяжёлая в его жизни, и тут же одним движением обнажил меч, заигравший солнечной лазурью.

Смотря на этого проклятого воина, Герольд Пустоты почувствовал, как в его сознание настойчиво скребутся мысли, связанные с Орденом, погонями, той битвой за цитадель… Но собравшись парень их вытеснил в глубь сознания, ибо сейчас хотел иметь чистый разум, способный держать целостность мысли.

Азариэль начал сам идти в сторону Люция, сокращая дистанцию и встретившись с ним на середине моста.

Архипредатель оказался намного выше Герольда Пустоты. Теперь его рост составил три с половиной метра. Это был самый настоящий исполин, напичканный благословлениями Даэдра.

— Хах. — Усмехнувшись изменённым металлическим грубым, немного демоническим голосом начал Люций. — Это ты решил посеять смуту среди моих воинов свободы?

— О, Акатош, ты всё ещё грезишь мечтами о свободе? — Игриво спросил парень.

— Я её готов принести. На клинках, утвержу кровавыми печатями на стенах городов и убью всех несогласных с новыми порядками. Такова теперь будет цена свободы. — Дал свой жестокий ответ архипредатель.

— Если сможешь.

— В каком смысле? — С вызовом вопросил Люций и начал бахвалиться. — Я уничтожил твоё жалкое войско, я разорил твой убогий городок, и сейчас мне остаётся взять этот ничтожный храм давно сдохшей расы и ты, пёс, меня не остановишь. И когда ты падёшь, я вздену твою голову на пику знамени свободы и понесу его в сердце Тамриэля.

— Ты уверен? Посмотри на восток, и ты увидишь, как Азура, Меридия и Шеогорат тебя покинули. Порт и поселения снова наши, а в этом храме припасов хватит на год. Ты снова проиграл. — С наигранной улыбкой завершил Азариэль.

Парень явно блефовал. Одна контратака и порт, с поселением снова достанутся дреморам, а в храме позади него еды и на сутки не наберётся. И Герольд Пустоты, применяя всё своё актёрское мастерство, продолжал давить:

— И почему ты думаешь, что у нас нет подкрепления? Ты не боишься получить удар прямо в тыл невесть когда?

— Что ты хочешь? — Злобно спросил Люций.

— Я взываю к чести, малым остаткам в тебе её. Давай сразимся как рыцари, один на один, без войска?! — Громогласно и помпезно твердил Азариэль, желая, чтобы его услышал каждый. — Ну, давай станцуем последний танец на клинках? И тот, кто выйдет из этого танца живым станет победителям. Мы доказали силу своих армий, пришло время и нам показать, чего мы стоим.

— Ну, если ты так хочешь, то я могу выпотрошить тебя лично! — Вскрикнул главный еретик.

— Ну, давай! — Дерзко кинул Азариэль.

Люций недолго размышлял. Вместо совестного ответа на дерзость, он вознёс клинок, похожий на саблю, и со всей силы направил его в место, где стоял Азариэль. Парень лишь отскочил и меч со звоном обрушился на каменный мост.

— Ну, вот мы и спляшем последнее танго. — Кинул Азариэль и ринулся в бой.

Своей левой рукой он попытался пробить нагрудник архипредателя, но сокрушительный удар даже вмятины не оставил. В ответ Люций пнул его в грудь своим сапогом, и Герольд Пустоты отлетел на три метра.

— Ты невероятно жалок стал! Ты выбрал не ту сторону! — Безумно взревел Люций, подбегая к парню и замахиваясь левой рукой.

Азариэль видел, как на него с бешеной скоростью несутся четыре когтя. Парень вихрем сделал кувырок назад и лезвия вошли в камень, кроша его. Альтмер вышел из стойки и ударил мечом по когтям. Но они всего лишь дали музыкальное звучание и сноп искр и больше ничего.

Люций вырвал когти из камня и снова ринулся в бой. Своим рубящим ударом он намеревался разрубить парня, но клинок прошёл мимо, отправив в свободный полёт кусок моста. И тут он вновь решил воспользоваться грозным оружием на левой руке. Он им замахнулся как для удара оплеухой.

Герольд Пустоты пошёл на хитрость. Он поставил левую руку, и она, выпустив сноп искр, последовавших за металлическим звоном, встретилась с когтями, что чуть её не отсекло напрочь. Азариэль почувствовал, как железные штифты в его теле вопят, а рука издаёт адский скрёжет. Как сама кость чуть ли пошла развитой паутиной трещин от такого сокрушительного удара. Но парень продолжил. Он со всей силы нанёс колющий удар в живот, но меч, лишь со звоном столкнулся с преградой, просто в него уткнувшись остриём, не пройдя дальше. Доспех просто оказался непробиваем.

Азариэль моментально отскочил назад и посмотрел на руку. Рукав боевого пальто теперь свисал ошмётками кожи, а на самой руке проступили четыре свежих царапины, оставленных столь необычным оружием.

Но Люций не остановил своего натиска. Он своим телом повалил Азариэля на холодный камень и тут же ударил своим мечом, направив его в колющий удар. Парень за момент до удара увернулся, откатившись в сторону, и массивный клинок погрузился в мост, с хрустом проламывая его.

Герольд Пустоты воспользовался ситуацией. Он подскочил и направил свой удар в ладонь Люция. Клинок Верховного Магистра пробил перчатку и впился в ладонь, сделав небольшой укол.

Люций слегка взвыл и одернул руку от своего оружия. Он, подняв барбют, поднёс руку к губам и облизал собственную кровь, после чего его рана моментально зажила.

— Давай, доставь мне ещё удовольствия и свежей крови. — Исказив интонацию в змеином шипении, вымолвил архипредатель и перешёл в неистовое наступление.

Он вырвал меч с куском моста и попытался куском камня на лезвии зашибить парня. Но меч прошёлся мимо, так как Азариэль умело проскользнул под массивным и высоким воителем, и камень разлетелся фонтаном крошки.

Азариэль отступив на несколько шагов, одним движением достал метательный стальной нож и запустил его в архипредателя и тут же побежал за метательным оружием. Летящий нож тут же игриво отбил Люций, не успев заметить приближение Азариэля. Альтмер, подойдя так близко, нанёс широкий рубящий удар, направив его в шею. Но великий предатель успел податься вперёд и полыхающий лазурью клинок разрезал кружевные укрепления горжета, оставив на месте разреза оплавленный металл.

Герольд Пустоты тут же со всей силы направил лезвие в шлем, но в ответ ничего хорошего не получилось.

Люций со скоростью молнии развернулся, в полёте отбросив клинок своими когтями в сторону, и кулаком с той силой, которая была в нём, постарался угодить парню в голову, тем самым просто разбив её о железную конечность. Азариэль знал, что этот удар его просто убьёт, а поэтому со всей своей реакцией быстро наклонился, и рука прошла мимо.

Но тут архипредатель рефлекторно нашёл выход. Он сразу же ударил ногой с четверть силы. Тяжелый стальной сапог пришёлся парню в грудь, откинув его в сторону дремор.

Азариэль отлетел, почувствовав, как его рёбра буквально раскалываются от огненной боли. Тем временем, несмотря на свою огромную массу и тяжелейший доспех, архипредатель за две секунды успел подбежать к парню.

Высший эльф даже и головы поднять не успел, как ощутил, как холодная ладонь Люция, закованная в латную перчатку, сомкнулась у него на шеи, и потащила вверх.

Архипредатель поднял его над землёй как котёнка. Герольд Пустоты медленно задыхался, но чемпион всех богов решил покончить с ним изящнее. Он не стал сворачивать ему шею или медленно удушать. Когти на руке архипредателя так и просили напиться крови…

Люций, торжествуя и смакуя явную и безоговорочную победу, медленно подвёл к его торсу когти и, тщательно примерившись, рванул их со всей силы, которая только в нём была.

Азариэль сначала увидел, как разорвалось мерцание его магического щита, не способного устоять перед таким демоническим напором, затем ощутил, как его броня проминается под грозным оружием и все её элементы скрепят, а потом и рвуться, а затем как холодный металл касается его органов и плоти внутри, разрезая её. Боль цепью пробежала по всему телу, и парень еле слышно издал стенания.

— Вот оно, слабое отродье не способное за себя постоять! — Взревел в торжестве Люций, продолжая насаживать своего врага всё сильнее и поднося к себе.

Азариэль, беспомощно повиснув на длинных и холодных лезвиях, был готов потерять сознание от боли и чувства поражения, но сам клинок взывал к тому, чтобы бой продолжался до победного конца. Внезапно неизвестная силы наполнила его тело, перемешавшись с рвением, дарованным мечом.

Бывший рыцарь вытащил из-за пазухи кинжал из драконьей кости и со всей силы вбил его в лоб Люция. Костяное лезвие на раз пробило чёрную сталь, и плотно погрузилось в крепкую кость врага.

Архипредатель завыл и тут же сбросил с когтей Азариэля, а тот в свою очередь оставил кинжал во лбу Люция, который он пытался снять вместе со шлемом.

Герольд Пустоты упал на одно колено, опёршись на клинок. Пока Люций снимал с себя шлем, парень пытался прийти в себя и попытаться продолжить бой. Азариэль чувствовал, как его покидают силы и как кровь горячими струями бежит по его торсу, заливая всю тело. Он знал, что ранения слишком серьёзные и скорее всего он их не переживёт.

Со всех сторон шло тщательное наблюдение за последним боем, но никто даже и не думал вмешиваться. Каждая из сторон, затаив сердце всей душой чаяла победы своего чемпиона.

Но тут альтмер засмотрелся на символы снежных эльфов, которые были выгравированы на навершии меча. Они мерцали бешенным светлым пламенем, словно изнемогая от таившейся в них волны могущества. Они словно излучали странную и непонятную силу…

— Ты знаешь эти символы. — Шёпотом пронеслось в мыслях Азариэля.

— Нет. — Ответил парень, зная что в этот последний час его жизни с ним связался сам Отец Ужаса.

— Тогда повторяй за мной. Внемли Ситису и его мудрости. — Самодовольно, с холодом бездны сказал Отец Ужаса и раскрыл секрет меча…

Азариэль повторил слово в слово, что переводилось с древнего языка как «Из света — жизнь, из жизни — сила, а из силы — пламя».

И тут случилось самое настоящее чудо. Внезапно клинок Азариэль ярко, слепя глаза, неистово заполыхал. Это было не лазурное свечение, как обычно. Это было самое настоящеелазурное агонизирующие и рвущееся во все стороны неукротимое пламя, озарившее мост и дарующее странное тепло. Но и сам клинок вложил во владельца крупицу столь необходимого могущества. Все силы моментально вернулись, наполнив мышцы и сознание, а раны стали затягиваться. И вновь ни с чем, ни сравнимая уверенность наполнила душу, рвение взывало к древней мести, а Отец Ужаса толкал в бой.

Азариэль, вознеся свой горящий ослепительным лазурным белым солнечным пламенем меч, вновь направился в бой, уже чувствуя момент приближающейся победы.

Люций уже успел снять свой шлем, оголив голову. По лицу архипредателя поплыла широкая улыбка, скорее похожая на безумный оскал животного. Он, бросив свой меч в стороне, взревев боевой клич, ринулся на Азариэля.

Азариэль, уйдя от удара когтем, ловко нагнулся и нанёс рубящий удар в грудь Люцию. Меч, оставляя огненный след в воздухе, искрами прошёлся по чёрному панцирю, оплавив его и распоров грудь. Архипредатель вновь попытался зарубить Азариэля боевыми когтями, но они встретились с огненным лезвием. И все пять острых лезвий пали на землю, оплавившись в месте удара.

И вот настал момент долгожданного финала. Парень молниеносным движением в один мощный удар отрубил правую руку предателю и проколол ему коленную чашечку, тем самым поставив его на колени.

Герольд Пустоты одним движением вынул свиток, который хранил весь этот бой, ожидая именно этого славного момента, и ловким мановением руки наложил заклятье на Люция, и его окутала сиреневая пелена. Архипредатель знал, что с ним готовятся сделать и попытался это предотвратить, но было поздно.

Азариэль занёс меч для колющего удара. Он точным ударом направил его прямо в шею архипредателя. Пылающий лазурным пламенем меч сначала проплавил не затронутые прошлым ударом части кружевного горжета, а затем, пробивая толстый кусок металла, погрузился в плоть. Пылающее лезвие полностью вошло в шею, обугливая плоть, отчего запахло жжёной мертвечиной, от солнечного и неимоверно горячего пламени, и вышло с другой стороны, всё также продолжая полыхать.

Люций пытался что-то сказать напоследок, чтобы обозначило его лирический конец, но эти слова так и застряли на уровни разума и гортани, так и не дойдя до языка. А тем временем Азариэль останавливался.

Парень вынул гладкий камень душ и взял в левую руку, а провой конечностью, вновь направил колющий удар. На этот раз неистовство Герольда Пустоты пришлось в сердце архипредателя.

Азариэль своим мечом расплавил доспех Люция и пронзил чёрное сердце архипредателя, и прекрасный клинок уже вышел из-за спины, продолжая плавить пластину металла. И только когда камень душ сверкнул, неестественным и зловещим фиолетовым светом, то только тогда альтмер вынул меч и забыл про чемпиона всех богов.

Грузное тело Люция, в чьих глазах пропал всякий намёк на жизнь, а на лице застыла маска скорби, перемешанной с отчаянием от провалившихся и разбитых грёз, навсегда лишённое души медленно завалилось на холодный камень.

Вот Азариэль и сбросил тяжесть лет, но радости от этого не ощутил.

Внезапно, примерно за две минуты, небеса прояснились, став более светлыми, а грузные чёрные облака сменились на серые перистые, укрывшие небосвод. Даже силуэт солнца проступил на западе, прям за спиной Азариэля, словно обозначив, кто за ним встал в этой битве….

Внезапно сквозь заворожённые от эпического боя ряды дремор прошёл высокий служитель хладной гавани. Он, смотря своими ледяными глазами на Азариэля, столь же бесстрастным и холодным голосом заявил:

— Я лорд — сенешаль Люция. Я пришёл заверить вашу победу. Клятвы, данные в плане моего господина исполнены, а посему вы свободны. Вы сражались достойно и заслуживаете небольшого отдыха. А мне поручено отвести войска обратно в свои планы и заверить упразднение нашего «Союза».

И сказав это, дремора развернулся и ушёл прочь. Его примеру последовали и остальные, медленно освобождая остров и возвращаясь к собственным кораблям и вратам, тем самым знаменуя нелёгкую победу сил обороны.

Азариэль, обессиленный и обескровленный, еле переставляя с ноги на ногу завалился рядом с телом Люция. Душу парня наполнила неимоверная тяжесть. С ним не было ни Ремиила, ни Рафаэля ни даже Тилиса, что оказать душевную поддержку. С ним никого не было, кроме пустоты. Отчаяние от осознания полнейшего одиночества заполнило душу парня, прокатившись по ней жуткой и разрывающей энтропией. У Азариэля никого не осталось.

По его щекам медленно горячие потекли слёзы. Сегодня, своими руками он покончил с целой главой в истории Тамриэля, хоть это было и необходимо.

Азариэль, окончив долгую, практически бесконечную партию, остался единственным королём на пустующей шахматной доске. Он остался один…