Слабая женщина

Глава 12

На обед обещали суп из акульих плавников. Богданов обожал это блюдо и хотел насладиться им на берегу бассейна под апельсиновыми деревьями. Поэтому попросил Иру пойти чуть пораньше, занять столик у бассейна. Она скривилась точно так же, как в тот раз, когда по незнанию куснула жгучий маринованный перчик, минут пять молчала, а потом тяжело вздохнула и вышла из номера.

Через полчаса он был готов к обеду. Из овального зеркала на него глянул высокий седовласый мужчина в тщательно отутюженных белых брюках, белоснежной рубашке с красным носовым платком в кармане. Глаза скрывали темные очки. У пояса висит мобильный телефон.

— А кто-то подумает, что все это ради супа, — с тоскливой усмешкой сказал он себе и пошел в ресторан.

Она заняла столик у бассейна, но сидела за ним не одна, а все в той же компании трех веселых парней. Были они в мокрых шортах, двое в мятых футболках, третий с голым торсом. Увидев его, Ира захихикала, молодые люди понятливо заулыбались: мол, экое ископаемое! Богданов знал, что все будет именно так. Да, собственно, и оделся ради этого.

Свободного стула у стола не было.

— Дорогая, ты заняла столик для нас? — с холодной улыбкой спросил он.

— Ну конечно, бери стул, присаживайся. — Ира уже не хихикала, настороженно смотрела на него.

Поняла, что компания не состоится по причине слишком разного отношения к своему виду, но не могла понять, почему он сегодня так вырядился. Вчера ведь обедал в шортах и футболке! А ее знакомые ничего не хотели понимать. Они были молодые, энергичные, веселые.

— Да вы садитесь, — сказал тот, что был с голым торсом. — Вместе-то веселее. Я слышал, суп из акульих плавников — это вроде как стерляжья уха у нас, блюдо для аристократов.

— Молодой человек, представьтесь, пожалуйста, — холодно сказал Богданов.

— Слава… В смысле — Вячеслав Костромин, Москва, работаю в фирме. А вы?

— Это не важно. Извините, что выбор пал на вас, это совершенно случайно. Спасибо, дорогая, приятного аппетита.

Он успел заметить, как она побледнела, и с достоинством зашагал в зал ресторана. Только там оставались свободные столики. Несмотря на мощные кондиционеры и приятную прохладу в зале, народ предпочитал располагаться за столиками под апельсиновыми деревьями и пальмами у бассейна. Через пару минут Ира прибежала, плюхнулась за столик.

— Он хороший парень, просто знакомый, между нами ничего не было! — сказала она. — Илья, я люблю тебя, а они… просто друзья. Ты же не сделаешь этого!

— Я нет, все должны заниматься своими делами, — холодно сказал Богданов.

— Но я поняла! Не надо звонить Волчонку, он же… самый настоящий волкодав, ну пожалуйста, Илюша, я прошу тебя!

— Пожалуйста, не нервничай, — с холодной усмешкой сказал Богданов. — Я тебе предоставил полную свободу. Как ты ей воспользовалась — твое дело. Как я отреагирую на это — мое. Что непонятно, детка?

— Все понятно, Илья, но прошу тебя… Не надо, пожалуйста, я тебя очень прошу, не звони Волчонку! — взмолилась она.

— Хорошо, поговорим об этом, когда вернемся в номер. Извини, дорогая, но я передумал есть суп. Пойду прогуляюсь, а ты можешь вернуться к своей компании.

Подумал, что Ира могла бы дать понять своим знакомым, что его следует уважать. Разумеется, говорить, кто он, ей не следовало, иначе они бы и на пушечный выстрел не подошли, а искать знакомых среди местных негров опасно, не хотелось, чтобы она подцепила неизлечимую заразу. Но намекнуть, что посторонним, прежде чем садиться за их стол, стоит спросить у него разрешение, могла бы. Но она уже успела привыкнуть к мысли, что может делать все, что хочет, тем более здесь, где сам воздух был пропитан ароматами любви. Что ж… зато она красивая.

Ира, понурив голову, вышла, а Богданов достал сотовый аппарат, быстро набрал номер. Космическая связь — она и на Акульем острове космическая.

— Миша, здравствуй, Богданов. Немедленно выясни, кто такой Слава Костромин. У меня есть подозрение, что он — человек Макса, из его сауны. Если так, нужно будет особо присмотреть за Кирюшей.

— У него проблемы, босс, наехали люди из службы Черкесова, но вроде выкрутился.

— Вот и присмотри за ним. И данные по Костромину — я жду звонка. Все понял?

— Есть, босс!

Богданов выключил связь, довольно усмехнулся, сунул крохотный аппарат в футляр на поясе. Он ничуть не сомневался, что Волчонок бросился выполнять его приказ.

Выйдя из ресторана, Богданов пересек холл отеля, похожий на тропические джунгли, где между живыми лианами скользил лифт с прозрачными стенками, вышел с другой стороны и углубился в пальмовую рощу, отделяющую отель от океана. Там, в соломенной хижине, заказал мясо, жаренное на углях, и двойное виски. Мясо аппетитно шкварчало на железной решетке, но на вкус оказалось жестковатым. А вот виски вполне нормальное, ну и за то спасибо.

Он ничуть не жалел, что не отведал супа из акульих плавников, пробовал его не раз, в том числе и там, где акулу только что вытащили на берег, разделывали и варили суп на его глазах. Этим занимались грязные, потные рыбаки и их толстые жены, не менее грязные и потные, но супа подобной вкусноты он не пробовал потом ни в одном ресторане мира.

После обеда Богданов отправился прогуляться по берегу океана, песок там был чистый, белый, одно удовольствие брести по нему, разувшись. Народу в это время было немного, и можно было надеяться, что хоть немного удастся понять океан.

Суп Ира все же съела, а вот потом аппетит разом пропал. Да и суп показался не очень-то вкусным. Трое состоятельных друзей из Москвы заметили, что настроение девушки испортилось, попытались развеселить ее, да без толку.

— Ты чего раскисла, Ириша? — спросил Костромин. — Из-за этого старикана, да? Слушай, плюнь ты на него, отрывайся с нами. А будет возникать, мы его попросим заткнуться. Вернемся в Москву, я тебя в свою фирму возьму.

Ира еще больше помрачнела. С ними было жутко интересно и весело, но… Знал бы Слава, с кем имеет дело, попридержал бы язычок за зубами, да и вообще — и смотреть бы в ее сторону не стал.

— Никогда не говори о нем плохо! — отрезала она. — Иначе поссоримся. Он очень хороший, добрый человек, и я его уважаю. Понял?

— Да ты чего, Иришка? Я ж просто так…

— И просто так не смей. — Она промокнула губы салфеткой, встала из-за стола.

— Ладно… — разочарованно пробормотал Костромин. — На дискотеку подскочишь? Я буду ждать тебя, Иришка.

— Я приду с ним, а ты не вздумай грубить, понял? Если хочешь пригласить на танец — спроси разрешение.

Костромин еще более погрустнел, согласно кивая, а Ира торопливо пошла в свой номер. Богданова там не было, и она, присев на кровать, задумалась.

В последнее время Илья был каким-то странным, отрешенным, что ли. Может, переживал, что она с Романчуком встречается? Так сам же сказал: «Я тебя ни в чем не ограничиваю, но если заразишь меня какой гадостью, ответишь. Я уже не в том возрасте, деточка, чтобы позориться. А Романчук — мужчина женатый, симпатичный, значит, все в порядке». Илья уважал его… Тогда что с ним происходит? Про океан говорит, который у лоджии плещется, у восьмого-то этажа! Да это же просто паранойя. И ее совсем не хочет, получалось, просто так привез секретаршу на экзотический остров, чтобы она резвилась тут вовсю с другими парнями. Но… так ведь не бывает.

Что-то вдруг холодно стало. Ира зябко поежилась, встала, выключила кондиционер. В конце концов решила, что нужно больше времени уделять боссу. Но как это сделать, если он совершенно равнодушен к ней? А Славка… ох, дурак! Так разговаривать с Ильей… Один звонок Волчонку, и тот башку оторвет парню. Илья добрый, заботливый, но хамства не прощал, это она точно знала. Позвонил он Волчонку или нет?

Богданов вошел в номер, включил кондиционер, спросил:

— Тебе понравился?

— Что? — не поняла Ира.

— Суп из акульих плавников.

— А-а… Да что-то не очень. Илья, ты меня огорчил своим уходом, просто жуть. Если хочешь, я даже смотреть на этих парней не стану, клянусь тебе.

— Нет, ну зачем же? Ириночка, ты моя последняя любовь. Ради тебя я готов даже нанять мужика, чтобы сделал тебя счастливой. А если не справится — отрежу ему все причиндалы, и все дела.

— Илья, пожалуйста, не злись на меня.

Она обняла его, прижалась горячими губами к его сухим губам. Он вежливо отстранил ее, разделся, лег в постель. Ира легла рядом, снова обняла его.

— Илья, хочешь…

— Нет, Иринка, я гулял на берегу океана, жарко сейчас… Извини, но хочу покемарить пару часиков. Тебе тоже советую, время сиесты.

— Расскажи мне про океан, я хочу послушать.

— Не бери дурного в голову, деточка.

— Ты злишься на меня, да? Думаешь, я изменяю тебе с ним, да?

— Нет, — сказал он.

Если бы она спросила, что означает «нет», он бы ответил: «Нет, меня это абсолютно не интересует». Но она не спросила.

— Пожалуйста, пойдем сегодня вместе на дискотеку, и ты сам все увидишь. Я буду с тобой танцевать, и вообще, повеселимся вместе. Пойдем, Илья?

— Хорошо, я подумаю.

— Ты какой-то странный в последнее время, я тебя совсем не интересую… — насупилась Ира и даже всхлипнула. — А мне что делать? Ну я с этими ребятами, потому что… с кем же еще мне на дискотеку ходить?

Богданов поцеловал девушку в губы, похлопал по спине, отправляя на свою кровать.

— Но ты пойдешь со мной на дискотеку?

— Возможно, спасибо за приглашение. А сейчас давай отдохнем, ты тоже поспи, деточка.

Ира легла на кровать, но уснуть так и не смогла. Что-то творилось с Ильей, и она не могла понять, что именно. И страшно было за свое будущее. Где она окажется, если у него и вправду поедет крыша? А может, надо поближе познакомиться с этими богатыми ребятами? Со Славой Костроминым? Позволить ему не только поцелуи, но и кое-что большее и — уйти от Ильи? Ну, когда это станет возможным, просто так уйти нельзя! Мелькнула эта мысль и тут же исчезла. Предавать Илью она не хотела.

Богданов пообещал, что придет на дискотеку, пусть она займет столик, закажет выпивку. Когда Ира ушла, он выпил виски и услышал зуммер мобильника.

— Да?

— Илья Ильич, это Миша.

— Говори, Миша.

— Вячеслав Костромин, 30 лет, хозяин фирмы, торгующей недвижимостью, довольно успешный биз…

— Короче. Кто его послал сюда?

— Он давний приятель Макса, с ним отправились два телка из сауны Макса, работают стриптизерами в отделении для баб, поэтому мы их не видели. Я так понимаю, что это затея Макса, а он — кореш с Кирей. Что там случилось, Илья Ильич?

— Костромин оскорбил меня. Смекаешь, что это значит?

— Понял. Когда вернется — сделаю.

— Этим стриптизерам тоже сделай, чтобы жизнь медом не казалась. Но оставь. Крайние меры излишни. Понял, Волчонок?

— Понял. А с Кирей что?

— Его не трогай при любом раскладе. Сам разберусь. И еще. Что бы со мной ни случилось, ты всегда будешь начальником СБ фирмы, я об этом позабочусь.

— Илья Ильич! Обижаете. Я работаю только на вас.

— Придет время, на себя поработаешь тоже. Спасибо, Миша. Если что, об Иринке позаботься.

— Что за дела, Илья Ильич? — не выдержал Волченков.

— Всяко может быть, не мальчики уже… Делай то, что надо, только аккуратно.

Закончив разговор, Богданов достал ноутбук, через мобильник вышел в Интернет и принялся уверенно составлять сообщение для электронной почты. Разбирался в этом деле. А что тут странного? Если даже священники общаются посредством Интернета, то и воровским авторитетам не западло это.

Вечером пальмово-апельсиновая роща возле бассейна превращалась в храм не любви, но страсти. Волнующие ароматы тропических растений, огоньки в кустах и деревьях, громкая музыка, свечи в стеклянных банках на столах, загорелые красавцы и красавицы в возбуждающих одеждах и море всяческого пития. Тут и не хочешь, а захочешь.

Ему же все это казалось шоколадным тортом, о котором он мечтал в полуголодном детстве. Чтобы не кусочек, а весь ему, и есть его, и есть, и есть… Но в последние десять лет он питался исключительно «шоколадными тортами». Надоели, мать их за ногу, хлебца бы черного с селедочкой! И лучок зеленый с салом, да под рюмку водочки!

Ира ждала его за пластиковым столиком, на котором стояли два бокала — с вином для нее и виски для него. Он улыбнулся девушке, сел на стул. Выпили, потанцевали, но все было как-то… искусственно. Ира чувствовала растущее напряжение, но что она могла сделать?

Полногрудая негритянка в белом передничке, покачивая широкими бедрами, подошла к их столику, склонилась над ним, пропела мягким, грудным голосом:

— Сеньор — американа? — Но когда он поднял голову и посмотрел ей в глаза, запнулась, а потом пробормотала: — Но американа… раша?

— Не просто раша, а сеньор раша, — сказал он. — Двойной бурбон, сеньоре кампари. Ферштеен?

— Си, си, — залопотала негритянка и торопливо удалилась.

— Ты смотрел на нее, как Ельцин на коммунистов, — сказала Ира. — Илья, у тебя опять плохое настроение? Хочешь, еще потанцуем?

— Подожду, пока исполнят заказ, — сказал он.

Слава Костромин не заставил себя долго ждать.

— Добрый вечер, — предельно вежливо сказал он. — Простите, Илья Ильич, можно пригласить вашу подругу?

— Подруга не вещь, спроси у нее сам, — жестко ответил Богданов.

Ира внимательно посмотрела на босса, но взгляд его был совершенно спокоен, и она приняла приглашение молодого кавалера. Богданов только раз посмотрел на них, заметил, что Ира слишком тесно прижимается к парню, а потом они исчезли из виду. Ему стало интересно, станет ли она предупреждать парня, чтобы он вел себя осторожно по возвращении в Москву, или предпочтет не говорить об этом? Решил, что промолчит. Знает, что Волчонка и его людей ничто не остановит, да и Слава для нее не вариант на всю жизнь, а просто курортное увлечение. Знал бы об этом раскладе Слава. Дурак.

Негритянка принесла напитки, поставила на стол украшенные российскими флажками бокалы. Что-то шевельнулось в душе, когда он вновь посмотрел на эту роскошную женщину, наверное, страстную невероятно… Богданов развернул стул, жестом приказал официантке присесть. Она села спиной к танцующим, вопросительно глядя на него. Он достал стодолларовую купюру, показал негритянке и стал медленно просовывать под вырез белой блузки. Его пальцы касались ее мощной груди, вместе с купюрой ползли вниз, к соску, потрогали его, помяли… Он надеялся, что она вздрогнет, ахнет, вздохнет, не притворно, а по-настоящему, и тогда, может быть, что-то изменится в нем. Женщина должна вести себя адекватно, когда чужие пальцы касаются ее роскошной груди. Но она смотрела совершенно спокойно и глупо улыбалась.

Он вытащил руку, оставив купюру на груди официантки. Наверное, и здесь мир пропитался слухами о богатых и тупых новых русских.

— Спасьеби, сеньор раша, — сказала она.

— Пошла ты на хрен, — сказал он, властным жестом отсылая официантку прочь.

Потом залпом выпил виски и пошел в отель.

Не обнаружив босса на месте, Ира загрустила.

— Я же с ним говорил вежливо, — недоумевал Слава. — Ириш, все сделал, как ты сказала.

Она и сама это видела, слышала. Она сама предлагала Богданову еще потанцевать или вернуться в номер и заняться любовью. Он ушел один. Ну и что тут делать? Пугливая мысль о своем будущем снова прорезалась в ее голове. Какое оно будет, черт его знает! Придется ли снова побывать на этом сказочном острове — неизвестно. Ну так чего она себя ограничивает? Не хочет — не надо! Тем более он сказал, что она может делать все, что угодно. Вот и будет делать!

— Закажи мне еще выпивку, а потом пойдем танцевать, — сказала Ира.

— Какие проблемы? Ты просто чудо, Иришка!

Этой ночью Богданов проснулся от того, что вода с грохотом заполняла комнату. Она лилась в дверь лоджии, за которой колыхались прозрачные воды океана — от двери и до бесконечности. Он вскочил, встал на постели, а вода поднялась метра на полтора над полом и замерла. Она доходила ему до пояса, а под метровой толщей воды спала Ира, сегодня она вернулась очень поздно, и от нее особенно пахло французскими духами. Ее короткие волосы плавали в воде, как темные водоросли. Он лег на живот, подплыл к девушке, замер прямо над ней, потом нырнул, тронул ее за холодное плечо, желая разбудить, но она раздраженно дернула плечом и повернулась на другой бок.

— Я хочу спать…

Тогда он решил, что это ему снится, а раз так, тоже нырнет и ляжет рядом с ней. Почему бы нет, если она может спать под водой? Он нырнул, лег рядом и скоро почувствовал, что задыхается. Открыл рот, хлебнул соленой воды и в ужасе понял: он утонет там, где она спокойно спит! Вынырнул, стал с жадностью глотать воздух, плавая над кроватью.

В это время вода плавно пошла на убыль, опустила его на мокрые простыни. А потом они прямо на глазах стали сухими, как и весь номер.

Утром Ира, голая, забралась под одеяло к Богданову, уверенно стала возбуждать его.

— Не надо, деточка, я не хочу, — недовольно сказал Богданов.

Она капризно усмехнулась:

— Илья, что я должна сделать для тебя? Почему ты не обращаешь на меня внимания? Вчера убежал… Ну скажи, что ты хочешь, я все сделаю.

— Я знаю. Ты умница, деточка, но — иди на свою кровать.

— Илья, мы сегодня идем на яхте, будет очень интересно и весело, — сказала Ира. — Ты не возражаешь?

— Нет.

— А хочешь присоединиться?

— А ты хочешь этого? — спросил он.

— Ну-у… если ты будешь вести себя нормально, почему бы и нет? — неуверенно сказала она.

— Нормально — это как твои друзья?

— Это просто нормально. Отдыхать и веселиться. Ну почему ты стал таким странным, Илья?

— А если я тебя попрошу вести себя нормально, с моей точки зрения, то есть быть солидной, любящей, заботливой женщиной, которая думает только о своем пожилом друге?

— А я какая, по-твоему?

— Извини, я не хотел тебя обидеть. Просто сегодня ты спала под водой.

— Хочешь сказать, что я тебе изменила? Опять твои дурацкие подозрения? Мы просто гуляли, развлекались, пели песни, а ты ушел и даже не предупредил меня!

— Хочу сказать, что этой ночью комнату затопил океан, и я плавал над тобой, а ты спала.

— Илья, но это… очень странно все.

Он ничего не сказал, собрал пляжные принадлежности в сумку и пошел завтракать. Где-то в глубине души трепыхалась глупая надежда, что она откажется от путешествия на яхте, найдет его на пляже, попросит прощения и останется с ним. Хотя бы потому, что он ведет себя странно, сама же сказала. «Это ведь так просто — чтобы человек рядом был таким, каким хочешь его видеть, восхищал и восторгал знакомых, вызывал зависть подруг, надо иногда быть такой, какой он хочет тебя видеть, пусть даже тебе это не нравится (а ему нравится быть в угоду тебе клоуном?), понять, помочь, а потом снова радоваться жизни. Так просто…» Но эта надежда потому и была глупой, что скоро исчезла.

На яхте путешествовать с молодыми самцами, конечно, приятнее. Дура она, ничего не понимает… Это же все Киря организовал, чтобы его достать окончательно, а она думает, мужики и вправду без ума от нее. Глупая девка… Киря, которого он сделал состоятельным человеком, предал его. Романчук, который всем обязан ему, тоже предал. Как он мог трахать его телку, козел?! Ну да, ей нужны острые развлечения, молодая, страстная, пусть, но — Романчук! Он же, падла, пользуется такими льготами, которые другим и не снились! А никакого уважения. Иринка что? Она глупенькая, а эти козлы пользуются ею, чтобы свои делишки делать. Еще пару лет назад он бы поотрывал бошки козлам за такие дела, а теперь смотрел на все это как бы со стороны и грустно усмехался. На зоне были понятия, и тех, кто уважал их, не трогали. Он за этим следил. А козлов, которые никого не хотели уважать, опускали в два счета. Порядок был, умные люди понимали это, их он не давал в обиду. И все было правильно и понятно. А здесь… нет. Не уважают, считают, что можно трахнуть его телку, чтобы она позаботилась об отсрочке платежа. Да он бы и так отсрочил Романчуку, пусть бы пришел и прямо сказал о своих проблемах. Но нет, ему еще и Иринка нужна. За такой базар нужно отвечать, и ответят все, козлы паскудные! Он об этом уже позаботился.

Весь день Богданов провел на пляже с бутылкой виски в руке, а потом вернулся в номер и уснул, не помнил даже, когда она вернулась. Проснулся ночью и увидел ее рядом — она спала в грязных шортах и грязной футболке, видимо, тоже так устала, что не могла даже помыться и переодеться перед сном. Тошнотворный запах французских духов заполнял номер.

Он хотел разбудить ее, чтобы спросить, все ли нормально, тронул за плечо, но она лишь оттолкнула его руку и пьяным голосом пробормотала:

— Хватит, Слава, я больше не могу… Отстань от меня, пожалуйста…

И тут в дверь лоджии хлынула вода. Она поднималась все выше и выше, и он барахтался в пенных бурунах, поднимаясь под потолок и захлебываясь соленой влагой. А она все прибывала и прибывала.

Когда вода поднялась под самый потолок, он, чтобы не захлебнуться, нырнул в дверь лоджии, вынырнул на поверхность над лоджией, жадно вдыхая влажный воздух. И подумал, что надо отплыть в сторону, а потом вместе с водой опуститься на землю, может быть, это позволит понять, почему океан все время приходит к нему? Зовет, предупреждает, пугает?

Он отплыл метра на два от лоджии, и тут вода мгновенно исчезла. Между ним и асфальтовой дорожкой, отделяющей отель от пальмовой рощи, было восемь этажей.