Сладкий грех. Искупление

Глава 22

Я не думала, что мне говорили правду насчёт волков. Считала, что они все выгораживали вой и рычание Слэйна внизу. Я даже забыла о том, что в этом лесу кто-то ещё может находиться, кроме милых зайчиков и букашек. Но в паре метров от меня стоит самый настоящий волк, и я, видимо, забрела на его территорию, которую он собирается защищать.

Внутри меня всё парализует от страха. Волки опасны. Особенно опасны, если они дикие. Они, в принципе, и должны быть дикими, это их природа. И меня убьёт такой волк.

Животное снова издаёт угрожающее и клокочущее от ярости рычание, от которого все волосы на моём теле становятся дыбом.

— Я ухожу… ухожу… прости, — шепчу, выставляя руку и делая пару шагов назад. Моя нога наступает на сухую ветку, и она так громко ломается, словно я наступила на огромное бревно. С рычанием волк прыгает в мою сторону, и я визжу от ужаса. Мне приходится бежать по лесу, крича от того, как быстро и ловко двигается волк у меня за спиной. Я расталкиваю руками ветки деревьев, бьющие меня по лицу, стараюсь нестись в сторону дома. Я, правда, хотела бежать туда, но рычание волка меня путает. Я боюсь быть разорванной им и теряю ориентиры. Я заблудилась, мои лёгкие горят от бега, ноги уже практически не хотят двигаться. Боль в коленях, которыми я бьюсь о дерево, вырывает у меня стон. Оборачиваюсь и ору во всё горло. Волк прыгает на меня, раскрывая пасть. Я успеваю отскочить назад и, перепрыгивая через высокие корни деревьев, бегу в темноте. Моя нога цепляется за какой-то корень, и я падаю всем телом на землю. Боль простреливает всё моё тело.

Тяжёлое дыхание за спиной доводит меня до безумия из-за страха. Я медленно оборачиваюсь и вижу волка. Он уже понял, что добыча его. Я не успею встать и побежать дальше. Я даже не знаю, куда бежать. Он меня загонял, и я не в силах бежать дальше. Я проиграла. Боже мой… этот страх, он такой противный и липкий. И ведь никто меня не спасёт. Никого нет рядом. Я одна в чёртовом лесу из-за своей глупости.

Волк рычит и издаёт вой, отрываясь лапами от земли. Я кричу от страха и жмурюсь, закрывая голову руками. Но волк не нападает на меня. Он даже не касается меня, хотя глухой стук я слышала. Резко открываю глаза и оборачиваюсь. Рычание, знакомое и любимое рычание, разносится эхом по лесу. Слэйн подскакивает на ноги напротив волка, которого, видимо, оттолкнул от меня. Пасть волка раскрыта, и с неё стекает вязкая слюна, капая на тёмную землю. Спина Слэйна под белой рубашкой изгибается, и из его горла вырывается вой. Он опускается на руки, и это так устрашающе красиво. Если бы я верила в существование оборотней, то могла бы сказать, что один сейчас передо мной.

Слэйн резко отталкивается от земли и прыгает одновременно с волком. Я с ужасом смотрю на то, как они оба падают. Они рычат, катаются по земле. Пасть волка раскрывается в нескольких сантиметрах от лица Слэйна, и волк клацает ей. Я осознаю, что сейчас он загрызёт Слэйна. Вскакиваю на дрожащие ноги и бросаюсь к ним. Мои пальцы зарываются в упругую и влажную шерсть волка. Хватаю её и тяну на себя со всей силой. Волк скулит. Мы вместе падаем на землю. Мой затылок ударяется о чёртов корень дерева. Тяжесть волка исчезает, перед глазами всё плывёт, и я чувствую, как мне на лицо что-то капает. Визжу, смотря в раскрывшуюся пасть волка, но его рывком отрывают от меня. Волк летит в сторону и ударяется о дерево. Он снова скулит, а Слэйн бросается на него. Волк успевает отпрыгнуть в сторону и уцепиться когтями за рубашку Слэйна. Кровь брызжет из раны. Слэйн хватает волка и снова швыряет его об дерево. Потом снова и снова, а затем с диким рычанием он хватается за его пасть и тянет в разные стороны. Животное дёргается и хрипит, а потом я так сильно жмурюсь, насколько это только возможно.

Всё стихает. Только ветки елей и деревьев вокруг меня шумят и перешёптываются в страхе. Медленно открываю глаза и вижу разорванную тушу волка, над которой стоит Слэйн. Он весь в крови. Кровь стекает по его лицу, рукам. Белая рубашка стала алой и мокрой. Слэйн поворачивает ко мне голову, и я понимаю, что нужно бежать. Он убьёт меня прямо сейчас. Я ползу назад, а Слэйн наступает на меня. Он облокачивается ладонью о землю и прыгает на меня. Я издаю хриплый и сдавленный писк, а в следующую секунду оказываюсь у него на плече. Слэйн держит меня одной рукой и идёт по лесу.

Кажется, я в шоке. Наверное, я в шоке, потому что ничего сказать не могу, пискнуть тоже не могу, а только смотрю на пробегающие под ногами Слэйна ветки, землю и камни. Он идёт. Не бежит, а идёт, облитый кровью убитого волка, и несёт меня на плече, как свою добычу. Думаю, это романтично. Ночь. Луна. Озеро. Лес. И грёбаный волк!

Мой рот распахивается, и я кричу. Не знаю почему, но я кричу. Меня начинает трясти, я чувствую на своих пальцах шерсть волка. Она объёмная и какая-то жирная. За неё сложно ухватиться, но я сделала это. Боже мой…

Внезапно меня окунают в ледяную воду, и я снова визжу. Взмахиваю руками, ударяя по воде, и распахиваю рот, оказываясь на поверхности озера. Я вижу Слэйна, стоящего на берегу и спокойно ожидающего, когда я приду в себя. Конечно, я понимаю, зачем он это сделал. Он привёл меня в чувство. Мне стало легче. Кричать больше не хочется, но теперь жутко холодно.

Тяжело дыша, выбираюсь на берег и виновато смотрю на землю. Слэйн молча разворачивается и идёт к дому, а я за ним. В дверях собрались мужчины, за их спинами ярко горит свет, и они все с удивлением смотрят на нас. Мы оба останавливаемся перед ними.

— Мне стоит знать о том, что случилось? — медленно спрашивает Каван.

Слэйн цокает и облизывает губы. Господи, он весь в крови. Весь. И это не просто пара капель. Весь, как будто он нырнул в озеро с кровью и вышел из него, не вытираясь.

— Мда, думаю, нет, — отвечает сам себе Каван.

Слэйн входит в дом, а я бы в этой ситуации не прочь поспать на улице. Не так уж и холодно. Ничего, одежда высохнет. Да, я выбираю улицу. Улица куда безопаснее, чем…

— Энрика, за мной. Живо, — рявкает Слэйн.

Безопаснее его.

Сглатываю и вхожу в дом.

— Его поцарапали. Нужно наложить швы, — шёпотом говорю Кавану.

— Энрика, мать твою! За мной, я сказал! — злобно орёт Слэйн, стоя на лестнице.

— Швы ему нужны… бинты…

— Энрика!

Быстро иду к лестнице и поднимаюсь по ней. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Мне точно несдобровать, и сейчас я даже не помню причины, почему это всё случилось.

Вхожу за Слэйном в спальню, оставляя мокрые следы после себя. Мой взгляд натыкается на рану у него на плече, из которой сочится кровь.

— У тебя…

— Какого хрена? — цедит Слэйн. — Какого хрена ты снова обманула меня?

— Но я…

— Ты клялась, что ни черта не изменится! Ты клялась! Как я могу доверять тебе, если ты предаёшь меня на каждом шагу? Ты сбежала от меня! Ты, мать твою, сбежала, Энрика! Ты даже не обдумала, куда пойдёшь, как выживешь! Ничего! Ты, чёрт возьми, сбежала! — кричит он, указывая на меня пальцем.

— Но это…

— Ты хоть понимаешь, насколько это опасно? Тебе не говорили, что это заповедник, и туда нельзя ходить просто так? Здесь установлена невидимая электрическая стена, защищающая всех, кто живёт в доме, от диких животных! Но ты! Ты попёрлась в лес ночью! Как можно было додуматься сбежать ночью, не подготовленной? — Он взмахивает здоровой рукой и ударяет себя по бедру. Он весь поцарапан, и его одежда порвана. Он даже без обуви и очень злой.

— Ты обещала мне. Обещала, — тише произносит Слэйн. — Ты обещала, что не сбежишь от меня, если я доверюсь тебе. Я знал, что это была хреновая идея. Знал. Но ты убедила меня, что всё будет в порядке. Я поверил, что у тебя хватит сил справиться с потрясением, но нет. Ты обманула меня, Энрика!

— Я же…

Дверь распахивается, в третий раз перебивая меня. На пороге стоит Каван с тазиком, на его руке висит пакет. Он молча входит и ставит тазик с водой на стол.

— Тебе нужно помочь? — спрашивает он у Слэйна.

Тот смотрит на него таким взглядом, что лучше Кавану провалиться сквозь землю.

— Ладно, развлекайтесь, — хмыкая, Каван выходит из спальни. Как только дверь за ним закрывается, Слэйн снова с яростью смотрит на меня.

— Ты предала меня. Ты не можешь так делать, Энрика. Я теряю причины, по которым хочу сохранить тебе жизнь. Ты своими поступками и ложью подпитываешь другую мою сторону, плохую, с которой я борюсь каждую минуту ради тебя. А что сделала ты? Сбежала от меня. Бросила меня. Нарушила все свои обещания.

— Слэйн…

— Я не хочу слышать твои оправдания, потому что не поверю им. Ты говорила, что не можешь верить мне из-за моей лжи, так вот это работает и в обратную сторону, Энрика. Мы обсуждали последствия того, что ты посмотришь видео. И что в итоге? Я был прав. Я снова был прав. Я никогда не ошибаюсь, и мне жаль, что в этот раз я тоже не ошибся. Ты разрушаешь всё, Энрика. Ты делаешь хуже себе. Чёрт, Энрика. — Слэйн проводит пальцами по слипшимся волосам и шумно вздыхает.

— Ты нарушаешь свои же обещания, а требуешь, чтобы я держал свои. Как ты прикажешь мне быть? Ты сбежала от меня. Ты от меня сбежала. — Он бросает на меня обиженный взгляд, и я поджимаю губы, чувствуя себя, правда, виноватой.

Мои мысли сейчас находятся в хаосе. Я пережила сильный скачок адреналина, после глубокого потрясения. И просто не могу сконцентрироваться на своём ответе. В моей голове ничего нормального нет.

— У тебя идёт кровь. Давай, я помогу, — шёпотом предлагаю, взглядом показывая на его руку.

Слэйн с рыком дёргает головой, хватает тазик и пакет.

— Я не верю тебе, Энрика. Ты обещала быть со мной, а в итоге обманула. Я больше не буду доверять тебе. — Он направляется к двери и хлопает её за собой.

Шумно вздыхаю и сухо всхлипываю.

Наверное, мне стоит искупаться. Да, я так и делаю. Я машинально иду в душ, смываю с себя грязь и прилипшие сухие ветки к волосам. Я ни о чём не думаю, только вижу, как волк нападает, а Слэйн защищает меня. И в какой-то момент, когда я стою с футболкой Слэйна в руках, осознаю, что он сумел быстро выйти из состояния животного и стать нормальным. То есть ему не нужно было приковывать себя к стене или же мне делать что-то экстраординарное. Слэйн сам всё сделал. Он был животным. То, как он двигался, изгибался и рвал волка, свидетельствует, что он был таким же. А потом Слэйн вышел из этого состояния, взвалил меня на плечо, окунул в ледяную воду озера и даже не вышел из себя. Крик я не считаю за нечто плохое в данной ситуации. Выходит, Слэйн может быть собой. Ещё не всё потеряно.

Быстро натягиваю на себя футболку, которая доходит мне до середины бедра и вылетаю из спальни, поражённая своим открытием.

Найти Слэйна в огромном поместье невозможно. Я заглядываю в каждую комнату на втором этаже, точнее, в комнаты, которые открыты, но там его нет. Спускаюсь вниз и не вижу никого из мужчин, чтобы спросить о местонахождении Слэйна. Тогда я решаю пойти вниз, в подвалы, думая, что он там. Я иду мимо гостиной, затем вхожу во вторую гостиную и в ней замираю, находя Слэйна у лампы, с иглой в руках. Он сидит в кресле, а рядом с ним тазик с окровавленной водой, бинты, спирт и много использованных ватных тампонов. Он принял душ, его волосы влажные и блестят в свете лампы.

— Убирайся отсюда, — рыкает он на меня, втыкая в свою кожу иглу. Я вздрагиваю от боли, которую по идее должен ощущать он, но на его лице ни один мускул не дрогнул. Чёрт. Это просто невероятно.

— Энрика…

— Да-да, я знаю, что ты злишься, но ты не дал мне объясниться, Слэйн. Ты не дал мне сказать, что я не убегала от тебя, — быстро выпаливаю.

Он хмыкает и взглядом показывает на окровавленную воду.

— Хорошо, я поступила глупо, но… но, подожди, дай сказать. Я не убегала, слышишь? Я не бросала тебя и не собиралась этого делать. Я просто… мне нужно было пространство, понимаешь? Пространство, чтобы подумать и принять факт того, что я увидела. Мне было душно… душно внутри от боли и страданий, которые я наблюдала там. Я всё прочувствовала на себе. Я… не могла найти себе места и вышла на улицу. Подошла к озеру, а потом не помню, как так получилось, что я оказалась в лесу, — шумно вздыхая, облизываю губы, пока Слэйн остервенело зашивает сам себя. Жуть.

— Я не запомнила этот момент, потому что была полностью погружена в свои мысли. И я… я ушла, да ушла, чтобы ты не видел моей жалости. Я испытывала жалость не к тебе сегодняшнему, а к тебе юному. Ты ненавидишь жалость, поэтому я ушла, чтобы ты не увидел её в моих глазах. Ведь мне… Боже мой, Слэйн, мне так хотелось обнять тебя в прошлом, защитить от этого ужаса и закрыть собой, чтобы никто тебя не трогал. Ты не понимаешь моих эмоций, а они взорвали мой мозг. Конечно, мне не следовало уходить в лес, но я даже не думала о том, что здесь есть волки. Я, вообще, ни о чём другом не думала, как только о том, как же это жестоко. И я… я… должна была отдать дань памяти отцу, горевать или пролить слёзы, ведь он умер там, на той записи. Он умер, а я… плохая дочь, я смотрела не него… я смотрела и наблюдала за тобой, — признаюсь с горечью в голосе.

— Так паршиво, оттого что я не смогла отдать всё внимание своему отцу, которого убили из-за того, что он делал хорошее и помогал людям. Я смотрела только на тебя. Лишь на тебя. Потому что моё сердце сейчас болит за тебя, ведь ты живой. Твоё сердце бьётся, Слэйн, а сердце моего отца уже давно сгнило в земле. — Медленно подхожу к нему и опускаюсь на колени перед ним. С надеждой смотрю на Слэйна, но он делает вид, что меня здесь нет, и продолжает протыкать кожу, по которой стекает кровь.

— Я не хотела убегать от тебя, да и это было бы крайне опрометчиво, ведь на моей ноге браслет, отслеживающий каждое моё движение. Ты одел его на меня ещё утром, Слэйн. Какой смысл мне убегать с ним? Я же не настолько дура. Я не бросала тебя. Да, поступила по-идиотски, решив выйти на улицу ночью, но я не думала об опасности. Моё сердце болело за тебя, и то, что я увидела на плёнке, подарило мне надежду, что у нас всё получится. Я вновь поверила в наше с тобой будущее. Я увидела твоё доброе и ранимое сердце. Оно ещё там было. А если оно было там, то есть и сейчас. Вот причина, почему я оказалась в лесу, а не потому, что решила тебя бросить из-за страха того, что увидела. Нет, я не боюсь этих записей. Я боюсь потерять тебя, Слэйн, — мягко говорю.

— Давай, я помогу тебе, — предлагаю и тянусь за ватным тампоном, чтобы стереть кровь.

— Не надо. Я сам. Уходи, — бубнит он, отрезая ножницами нить. Он сам упрямо хватает тампон и вытирает кровь со своей руки.

С тяжёлым вздохом поднимаюсь на ноги и делаю несколько шагов к двери.

— Прости за то, что я так глупо поступила, но я не жалею, что сделала это, Слэйн. Ты сам понял факт того, что ты был животным, а потом сразу же стал тем, кого я люблю? Ты заметил эту тонкую грань, которая стёрлась и не причинила боли, как раньше? Нет? Я заметила, и я ещё надеюсь, Слэйн. Пусть это глупо, но я знаю, что ты живой, и люблю тебя. Спасибо, что спас меня. Говоришь, что ты злодей, но если бы все злодеи были такими же, как ты, то в мире не было зла.

Он не реагирует на мои слова, и я терплю ещё одно поражение. Отворачиваюсь и делаю шаг.

— Подай мне спирт, — говорит Слэйн. Подавляю улыбку и с радостью возвращаюсь к нему. Протягиваю ему бутылочку спирта, и он просто выливает жидкость на рану. Там всё шипит, что даже у меня внутри кровь леденеет от боли, а Слэйн спокоен.

— Ты что, правда, не чувствуешь боли? — шокировано спрашиваю его.

— Нет, ни капли. Хотел бы чувствовать физическую боль от подобного. Мне не нужны обезболивающие, я вытерплю даже вправление костей. Я просто этого не чувствую. Я часто ломал ноги и руки. Мне не больно, а так хотелось бы, — с горечью говорит он.

— Представь, что ты супергерой, который может спасать людей и не чувствовать боли, — натягиваю улыбку.

Слэйн хмыкает и накладывает на свою руку бинт.

— Я хреновый супергерой. Я злодей, который убивал людей и травил их.

— Но эта грань слишком тонкая, чтобы точно знать, кто ты теперь.

В глазах Слэйна пробегает искра тепла, но сразу же угасает, когда он опускает голову к своей ране. Я помогаю ему замотать её и провожу пальцем по его бицепсу.

— Я не боюсь прошлого, Слэйн. И обещаю, что больше никуда не уйду.

— Я боюсь, — говорит он, поднимаясь из кресла.

— Почему? — интересуюсь, направляясь за ним к выходу из гостиной.

— Потому что я могу потерять тебя и причины, почему ты ещё жива, Энрика.

Мы идём обратно наверх, пока я обдумываю его слова.

— Ты не можешь меня потерять, Слэйн, потому что я люблю тебя. Ты не должен думать за меня, ведь ошибся в этот раз, можешь ошибиться и в другой. Я готова пережить все чудовищные и жестокие вещи и твои воспоминания прошлого, Слэйн, но только рядом с тобой. — Нахожу его руку и крепко сжимаю его ладонь.

Он шумно вздыхает и открывает дверь в спальню.

— Ложись спать, — приказывает он.

Послушно забираюсь в кровать и отворачиваю одеяло для него. Он с сомнением смотрит на свою часть постели, а потом ложится рядом. Выключив свет, мы долгое время просто лежим в тишине. В моей голове бродят разные мысли.

— Господи, ты убил волка, Слэйн. Разорвал его голыми руками, — словно вспомнив об этом, восхищённо шепчу, переворачиваясь на бок.

— Я убью любого, кто попытается забрать мою жертву.

— Я до сих пор для тебя жертва?

Его слова ранят меня. Слэйн поворачивает голову ко мне.

— Я не могу по щелчку пальцев перестать видеть тебя жертвой у себя в голове, Энрика. Но обычно мои жертвы мертвы, а ты жива. Когда-нибудь я назову тебя иначе. Пока не могу.

— Почему? Может быть, мне стоит что-то сделать? Что я могу сделать?

— Ничего, Энрика. Я так запрограммирован, понимаешь? Я говорил тебе.

— Но разве программы не приходят в негодность? Нельзя её перепрошить?

Он удивлённо изгибает бровь.

— Я не знаю, как это сделать, Энрика. Никто не дал мне инструкций. Все мои действия направлены именно на обновление операционной системы в голове, но старая намного сильнее. Я ей доверяю.

— А мне нет.

— Как и ты мне.

— Да… но мы учимся. Каждый день мы учимся быть вместе, да? Мы стараемся, правда?

— Да.

Провожу пальцами по его лицу и улыбаюсь ему.

— Выходит, что если мы будем пытаться и дальше, то всё получится.

— Ты продолжаешь надеяться? Правда, Энрика?

— Нет, я продолжаю верить в тебя и прислушиваться к своему сердцу. Ты решился на моё спасение, а не выбрал ту систему реальности, которой тебя учили раньше, Слэйн. Это ведь так ценно для меня.

— Почему?

— Потому что это даёт мне уверенность в том, что всё, что мы делаем, будет иметь результат. Пусть на это понадобятся годы, я никуда не спешу. Я буду каждый день рядом с тобой, пока буду нужна тебе. Буду любить тебя и защищать от самого себя, от страхов прошлого и будущего. Я не брошу тебя. Я никогда не уйду от тебя. Только смерть может забрать меня у тебя, а тебя у меня.

— Тогда я буду всеми силами избегать твоей смерти, Энрика. Я хочу узнать больше о том, что такое чувствовать ласку и нежность, — шепчет он, притягивая меня к себе на грудь.

— Это я могу. Хочешь спою тебе колыбельную?

— Хочу. Пой мне её всегда. Никто раньше мне не пел.

Закрываю глаза и тихо пою, пока за окном сверкает яркая луна, обещающая, что завтра всё будет лучше, чем сегодня.