Сладкоречивый незнакомец (ЛП)

Глава 19

Люк лежит на полу моей квартиры, занимаясь своей детской гимнастикой, на стеганом одеяле с двумя пересекающимися дугами, грохоча бусинками, крутя в руках птиц, бабочек, смятые листья, под веселую электронную музыку. Он любит это почти так же, как я люблю наблюдать за ним. В свои два месяца он смеется, улыбается производимым шумам, и способен поднять свою голову и грудь.

Джек лежит на полу около него, лениво доставая до игрушки, или нажимая кнопку для новой музыки.

— Я хотел бы я иметь что-нибудь из этого, — сказал он. — Или банку пива, или те крохотные черные трусики, которые были на тебе в субботу ночью.

Я сделала паузу посреди убирания тарелок в кухне.

— Я не думала, что ты заметил их, ты снял их с меня так быстро.

— Я только что провел двухчасовой обед, смотря на тебя в этом платье с низким вырезом. Тебе повезло, что я снова не набросился на тебя в гараже.

Я воздержалась от улыбки и встала на цыпочки, чтобы подвинуть стеклянный кувшин на высокой полке.

— Да, ну, в общем, я обычно предпочитаю немного большее количество любовных игр, чем звон автомобильных ключей, два с половиной поцелуя, и…

Я подскочила, поскольку почувствовала его позади меня, переместившегося так стремительно и тихо, что я даже не заметила его, входя в кухню. Кувшин закачался в моей руке, и Джек, подхватив его в полете, твердо поставил на полку.

Я почувствовала его губы в моем ухе.

— Я позаботился о тебе, не так ли?

— Да.

Я гортанно засмеялась, когда его руки обвились вокруг моей талии.

— Я не говорю, что я обманщик. Я только говорю, чтобы ты не тратила время впустую, начиная работу… — Его слова растворились в моем вздохе, поскольку я почувствовала, как он стал мягко покусывать и облизывать мою шею, его язык играл со мной в нежном водовороте, который вызывал жар в моей крови. Мои очки скользнули вниз по моему носу, и я подвинула их обратно на место. Одной рукой Джек провел по моим грудям, в то время, как его свободная рука скользнула ниже пояса моих шорт.

— Ты хочешь любовных игр, Элла?

Его бедра прижались ко мне сзади, и я почувствовала твердую плоть через слои нашей одежды.

Мои ресницы опустились, и я ухватилась за край стола, когда его руки умело заиграли по моему телу.

— Ребенок, — сказала я, затаив дыхание.

— Он не будет возражать. Он делает свою детскую гимнастическую разминку.

Смеясь, я отодвинула его руки.

— Позволь мне закончить с посудой.

Джек удерживал мои бедра, прижимая к себе и желая поиграть.

Но мы были прерваны пронзительным звонком телефона. Я взяла его и прошипела Джеку: «Тихо», перед тем, как ответить.

— Алло?

— Элла, это я.

Это был голос моей кузины Лизы, невыразительный и робкий.

— Я звоню, чтобы предупредить тебя. Я так сожалею.

Я напряглась, и руки Джека успокаивающе погладили меня.

— Предупредить о чем? — спросила я.

— Твоя мама приезжает, чтобы увидеть тебя. Она будет у тебя минут через пятнадцать — тридцать. Может быть, быстрее, если не будет пробок.

— О, нет, только не это, — сказала я, бледнея. — Я не приглашала ее. Она не знает, где я живу.

— Я сказала ей, — сказала Лиза виновато.

— Зачем? Какая разумная причина заставила тебя сделать это мне?

— Я не могла помешать этому. Она позвонила мне, чрезвычайно взволнованная, потому что она только что поговорила с Тарой по телефону, и Тара сказала ей, что она думает, что между тобой и Джеком Тревисом кое-что могло бы произойти. И теперь они обе хотят знать то, что именно происходит.

— Я ничего не обязана им объяснять, — вспыхнула я, заливаясь румянцем. — Я имею на это право, Лиза. Я устала от путаных действий Тары, и мне жаль, что мама даже не интересуется своим внуком, зато очень даже интересуется моей сексуальной жизнью!

Слишком поздно я поняла свой промах, и я закрыла рот рукой.

— У тебя с Джеком Тревисом сексуальные отношения?

— Конечно, нет.

Я почувствовала, как губы Джека мягко прошлись по моей шее, и задрожала. Держа телефон около груди, я повернулась, чтобы встать перед ним.

— Ты должен идти, — сказала я ему строго.

Я поднесла телефон к уху.

— Он там с тобой? — спросила Лиза.

— Нет, это электрик. Он хочет, чтобы я подписала кое-что.

— Хочу здесь, — пробормотал Джек, и провел моей свободной рукой по своему телу.

— Уйди, — пробормотала я, толкая его в твердую грудь. Он не сдвинулся с места, только отставил мои очки прочь, и протер пятнышко на них низом своей футболки.

— У вас на самом деле все это серьезно? — спросила Лиза.

— Нет. Это пустые, бессмысленные, чисто физические отношения, которые не значат абсолютно ничего.

Я вздрогнула, поскольку Джек наклонился, чтобы прикусить мочку моего уха в отместку.

— Остынь! Элла, ты думаешь, что смогла заставить его причислить себя к одному из его друзей? Я имею совсем другие сведения.

— Я должна идти, Лиза. Я должна навести порядок и выяснить что к… о, черт, я перезвоню тебе позже.

Я повесила телефон и отняла свои очки у Джека.

Он последовал за мной, поскольку я побежала к спальне.

— Что ты делаешь?

Я сдернула подушки и стала застилать разрушенную кровать.

— Моя мать может появиться здесь в любую минуту, а все это похоже на то, что у нас тут была оргия.

Я сделала паузу, достаточно долгую, чтобы впиться в него взглядом.

— Ты должен идти. Я имею в виду именно это. Совершенно невозможно, чтобы ты встретился с моей матерью.

Я бросила подушки на кровать. Поспешно метнувшись назад в гостиную, я смахнула вещи в гигантскую плетеную корзину, и запихнула ее в туалет.

Селекторная связь на двери подала звуковой сигнал. Это был консьерж, Дэвид.

— Мисс Варнер. К вам посетитель. Это…

— Я знаю, — сказала я резко, признавая свое поражение. — Пропустите ее.

Повернувшись к Джеку, я увидела, что он собрал Люка и обнимал его, прижав к груди.

— Что я могу сделать, чтобы избавиться от тебя?

Он улыбнулся. — Ни черта.

Приблизительно через две минуты я услышала сильный стук в дверь.

Я открыла ее. Это была моя мать, в полном макияже и на высоких каблуках, в аккуратном красном платье, которое демонстрировало фигуру женщины наполовину моложе ее. Она плыла в облаке духов из универмага, обняла и поцеловала воздух около меня, и встала позади, чтобы дать мне оценить ее взглядом.

— Я устала ждать приглашения, — она сказала мне, — поэтому решила взять быка за рога. Я не позволю тебе и дальше держать моего внука так далеко от меня.

— Теперь ты решила стать бабушкой? — спросила я.

Она продолжала осматривать меня.

— Ты прибавила в весе, Элла.

— На самом деле, я потеряла несколько фунтов.

— Это хорошо для тебя. Еще немного, и ты вернешься к нормальному размеру.

— Размер восемь вполне нормален, мама.

Она кинула на меня любящий упрекающий взгляд.

— Если ты так чувствительна к этой теме, я не буду упоминать это больше.

Ее глаза театрально расширились, поскольку Джек приблизился к нам.

— Ну, и кто это? Почему ты не представишь меня своему другу, Элла?

— Джек Тревис, — пробормотала я, — а это моя мать.

— Канди Варнер, — прервала она, бросившись с объятием, и сдавливая ребенка между ними. — Мы не нуждаемся в рукопожатиях, Джек… Я всегда была без ума от друзей Эллы. — Она подмигнула ему. — И они всегда были без ума от меня.

Она вырвала ребенка от его рук.

— И вот мой драгоценный внук… о, я не знаю, почему я позволяю Элле держать тебя далеко от меня настолько долго, сладкий мой.

— Я говорила тебе, что буду рада, если ты захочешь нянчить его в любое время, — пробормотала я.

Она игнорировала эти слова, ринувшись в квартиру.

— Здесь очень удобно. Я думаю, что это настолько замечательно, что вы двое заботитесь о Люке, пока Tара отдыхает на курорте.

Я последовала за нею. — Она находится в клинике для людей с психологическими и эмоциональными расстройствами.

Моя мать подошла к окну, чтобы проверить открывающийся вид.

— Не имеет значения, как ты называешь это. Звезды Голливуда делают это каждый раз, когда нуждаются в небольшом спасении от стресса, так что они придумывают какую-нибудь искусственную проблему, и попадают туда, чтобы расслабиться и позволить баловать себя в течение нескольких недель.

— Это не искусственная проблема, — сказала я. — Tара…

— Твоя сестра немного напряжена, вот и все. Я на днях смотрела программу о кортизоле, который является гормоном напряжения, и они сказали, что пьющие кофе имеют намного больше кортизола, чем средний человек. И я всегда говорила, что ты и Tара пьете слишком много кофе, вы обе.

— Я не думаю, проблемы Тары, или мои, произошли из-за слишком большого количества кофе, — сказала я мрачно.

— Я уверена, что вы сами навлекаете на себя проблемы. Вы должны подняться над ними. Подобно мне. Только потому, что со стороны вашего отца была слабоумные, не подразумевает, что вы должны быть такими же.

Пока моя мать болтала, она блуждала по квартире, смотря на все с внимательностью страхового эксперта. Я тревожно наблюдала за ней, стремясь забрать ребенка.

— Элла, ты должна была сказать мне, что живешь здесь.

Она бросила благодарный взгляд на Джека.

— Я хочу поблагодарить вас за помощь моей дочери, Джек. У нее пылкое воображение, кстати сказать. Я надеюсь, что вы не верите всему, что она говорит. Когда она была ребенком, она сочиняла такие истории…, если вы хотите узнать реальную Эллу, вы должны поговорить со мной. Почему бы вам ни пригласить нас всех на обед, и мы познакомимся поближе? Сегодня вечером было бы прекрасно.

— Прекрасная идея, — сказал Джек легко. — Давайте сделаем это когда-нибудь. К сожалению, сегодня вечером у Эллы и меня другие планы.

Моя мать вручила мне ребенка.

— Возьми его, дорогая, у меня новое платье. Он может срыгнуть.

Она изящно села на диван и скрестила свои длинные стройные ноги.

— Хорошо, Джек, я последняя, кто вмешается в чьи-либо планы. Но если вы становитесь близким человеком моей дочери, я чувствовала бы себя более уверенно, если бы узнала вас и ваше семейство немного лучше. Я хотела бы встретить вашего отца, и познакомиться с ним.

— Ты опоздала, — сказала я. — У его отца уже есть подруга.

— Элла, дорогая, я не имела в виду…

Она слегка засмеялась и стрельнула в Джека сочувствующим заговорщический взглядом, «с кем мы должны иметь дело», и ее тон стал невыносимо сладким.

— Моя дочь всегда обижалась на то, что мужчины предпочитали ее мне. Я не думаю, что она приводила домой хоть кого-то, кто не предпочел бы ее мне.

— Я только однажды привела домой кого-то, — сказала я. — Этого было достаточно.

Она кинула на меня угрожающий взгляд и засмеялась, широко раскрыв рот.

— Неважно, что говорит Элла, — сказала она Джеку, — не верьте ни единому слову. Спросите лучше у меня.

Всякий раз, когда моя мать была рядом, действительность преображалась, как в кривом зеркале. Безумным считался тот, кто был частым клиентом кафе «Старбакс», размер восемь был стадией тучности, которая требовала медицинского вмешательства, и любой мужчина, которого я приводила домой, ясно должен был понимать, что ему досталась второразрядной копия Канди Варнер. И что бы я ни делала, или говорила, все могло быть удобно переписано, чтобы перевернуть все, ради подтверждения ее точки зрения.

В течение следующих сорока пяти минут происходила демонстрация Канди Варнер без прикрас. Она сказала Джеку, что очень хотела бы заботиться о Люке, но она слишком занята, и она уже выполнила свои обязанности, работая и жертвуя собой все эти годы, ради своих дочерей, ни одна из которых не была соответствующим образом благодарна ей, и обе они больше, чем ревнивы. И вообразите Эллу, дающую людям жизненные советы, если Элла едва знала то, о чем писала. Вы должны иметь гораздо больше жизненного опыта, чем Элла имела прежде, чтобы вы знали, кто есть кто, и что есть что. Независимо от того, что Элла знала о жизни, это результат переданной ей мудрости ее матери.

Мама продолжила представлять себя, как соблазнительный оригинал, фирменный знак, а меня — как свою неудачную копию. Она настойчиво пыталась флиртовать с Джеком. Он был вежлив и почтителен, иногда поглядывая на каменное выражение моего лица. Когда мама начала похваляться важными знакомствами, которыми якобы обладала, не зная, что некоторые из этих богатых людей отлично знали Джека, это так уязвляло, что я почувствовала, что умираю. Я прекратила возражать или поправлять ее, просто занялась Люком, проверяя его пеленки, занимаясь с ним детской гимнастикой, и играя с ним. Мои уши пылали, все тело заледенело.

И затем я отметила, с точностью часового механизма, как она, совершенно некстати, перевела беседу к собственной персоне, рассказывая, что она недавно занималась лазерным удалением волос в эксклюзивном Хьюстонском курорте.

— Мне сказали, — говорила она Джеку с девичьим хихиканьем, — что у меня самая симпатичная киска в штате Техас.

— Мама, — сказала я резко.

Она поглядела на меня хитрыми и насмешливыми глазами. — Хорошо, это верно! Я только повторила то, что говорят другие люди.

— Канди, — прервал ее Джек оживленно, — это все забавно, но нам с Эллой нужно время, чтобы подготовиться к сегодняшнему вечеру. Очень приятно было познакомиться. Я позвоню консьержу, и он проводит вас.

— Я останусь здесь, и буду следить за Люком, пока вы будете отсутствовать, — настаивала моя мать.

— Благодарю, — ответил Джек, — но мы возьмем его с собой.

— Я не успела побыть с моим внуком, — возразила она, хмуро глядя на меня.

— Я позвоню тебе, мама, — я заставила себя сказать это спокойно.

Джек пошел к двери и открыл ее. Оставив дверь открытой, он вышел в прихожую. Его тон был дружественный и непреклонный. — Я подожду здесь, пока вы принесете вашу сумочку, Канди.

Я стояла неподвижно, когда моя мать подошла, чтобы обнять меня. Я почувствовала ее благоухание, ее теплую близость, и это вызвало во мне желание закричать и заплакать, как ребенка. Я спрашивала себя, как долго еще я буду жаждать ее любви, к которой она не способна, почему Тара и я, были для нее всего лишь остатками от разрушенного брака.

Я ведь знала, что для нашей матери мы были, как запасные игроки, в ее игре в материнскую любовь. Можно найти любовь с другими людьми, в других местах, как посмотреть. Но первоначальная рана никогда не заживала. Я несла это в себе всегда, и Тара тоже. Это было уловкой… принимать это, продолжать свою жизнь, зная, что это всегда будет частью тебя.

— Пока, мама, — сказала я твердо.

— Не давай ему все, что он захочет, — сказала она низким голосом.

— Люку? — спросила я озадаченно.

— Нет, Джеку. Так ты сможешь подольше удержать его. Но и не будь с ним слишком строгой, также. Попробуй воспользоваться косметикой. И сними эти очки, в них ты похожа на старую деву. Он ведь дарит тебе подарки? Скажи ему, что ты хочешь большие камни, а не маленькие, это — лучшие инвестиции.

Ломкая улыбка пересекла мое лицо, и я отодвинулась от нее. — До свидания, мама.

Она собрала свою сумочку, и выплыла в прихожую.

Джек смотрел на дверной косяк, его пристальный взгляд скользнул по мне. — Я вернусь через минуту.

К тому времени, как Джек возвратился, я решила победить депрессию хорошей порцией текилы из кладовой, надеясь, что ликер согреет окоченение, охватившее меня с ног до головы. Не помогло. Я чувствовала себя, как морозильник, который должен быть разморожен.

Люк взволнованно крутился в моих руках, издавая нетерпеливые звуки и извиваясь.

Джек подошел ко мне и коснулся моего подбородка, вынуждая меня встретить его пристальный ищущий взгляд.

— Теперь ты не жалеешь, что не послушал моего совета и не свалил отсюда? — спросила я мрачно.

— Нет. Я хотел видеть то, с чем ты росла.

— Я предполагаю, что теперь ты можешь сказать, почему Tара и я нуждаемся в психотерапии.

— Черт, я сам нуждаюсь в терапии, а ведь я провел с ней только час.

— Она говорит или делает что-нибудь для привлечения внимания, независимо от того, смущает это кого-то или нет. — Я резко посмотрела на него, поскольку отвратительная мысль пришла мне в голову. — Она приставала к тебе в лифте?

— Нет, — сказал он, слишком быстро.

— Да, приставала.

— Да ничего страшного.

— Бог мой, как отвратительно, — прошептала я. — Она ужасно злит меня.

Джек взял у меня суетящегося ребенка, и Люк немедленно успокоился.

— Это неправильно — злиться на таких, как она, — продолжала я. — Это вид людей, который утомляет и замораживает вас полностью и навсегда, и ты уже ничего не чувствуешь. Даже биения собственного сердца. Я хочу позвонить Таре и рассказать ей все, потому что, я думаю, что она все поймет.

— Почему бы и нет?

— Но она не воспринимает маму, как я. Я, наверное, тоже заражаюсь безумием от нее.

Джек изучал меня одно мгновение. — Пойдем в мою квартиру.

— Зачем?

— Я собираюсь согреть тебя.

Я сразу покачала головой. — Мне не нужен одноразовый…

— Нет, тебе не нужен. Входи.

— Дэйн всегда давал мне одноразовый…, когда я нуждалась в этом. — Я была в ужасном, угрюмом настроении, и что бы он ни сделал, все только раздражало меня. — Джек, мне не нужна от тебя ни поддержка, ни утешение, ни секс, ни разговор. Я не хочу чувствовать себя лучше прямо сейчас. Так что, нет никакого смысла…

— Принеси пеленку. — Все еще держа Люка, он вошел в дверь, оставил ее открытой, и терпеливо ждал, пока я присоединюсь к нему.

Мы подошли к его квартире, и Джек повел меня прямо к спальне. Он включал лампу, вошел в ванную, и я услышала звуки воды и пара. — Я не нуждаюсь в душе, — сказала я.

— Войди туда, и жди меня.

— Но, я…

— Сделай это.

Я вздохнула. — А как быть с ребенком?

— Я подержу его. Продолжай.

Я сняла свои очки, избавилась от одежды, и поплелась в ванную комнату. Она была нежно освещена, и заполнена горячим душистым эвкалиптовым туманом. Джек вынул пушистое белое полотенце, и положил на длинную встроенную скамью из плитки. Я сидела и глубоко дышала. Через минуту или две, я начала расслабляться. Я была окружена ароматным паром, мои поры раскрылись, мускулы расслабились, легкие заполнились влажной высокой температурой. Текила ударила в голову, и все мое тело, казалось, вздохнуло, и я снова почувствовал биение моего сердца.

— О, мне уже лучше, — сказала я громко, и опустила лицо на полотенце. Не было слышно никаких звуков, кроме мягкого колыхания пара. Я чувствовала, как кровь прилила к моим щекам. Я лежала там, успокоенная теплым паром, теряя чувство времени. Я понятия не имела, сколько минут прошло, прежде чем я поняла, что Джек сел рядом со мной, и его бедро, прижатое ко мне.

— Как Люк? — пробормотала я.

— Внизу, в кроватке.

— Интересно, а если…

— Тихо. — Его руки успокаивали мою спину, легко скользя по влажной коже. Он начал с плеч, потирая, вытягивая чувствительность из моих напряженных мускулов. Давление усилилось. Я чувствовала кружение его больших пальцев по моим мускулам и коже, он работал настойчиво, вызывая удовольствие, пока беспомощный стон не вырвался из моего горла.

— О, это так чувствительно… Джек… Я не знаю, как ты делаешь это.

— Ш-ш-ш. — Он трудился над моей поясницей, скольжение его рук, стремительные длинные удары, проникающие все глубже, более короткие удары, выгоняющие прочь напряженность, и освобождающие затвердевшие мускулы. Я полностью отдалась его сильным неторопливым рукам, мое заледеневшее тело сотрясали тяжелые толчки. Он массировал мои плечи, бедра, ноги, перевернул меня и вытянул мои ноги в свои колени. Я издала негромкий звук удовольствия, когда почувствовала, что он проводит своими большими пальцами по моим интимным складкам.

— Жаль, что я так разозлилась, — сумела сказать я.

— Милая, у тебя была причина.

— Моя ужасная мать.

— Да. — Он разминал каждый палец моих ног отдельно. Его голос звучал сквозь пар очень мягко. — Тот совет, который она дала тебе, был гадким, потому что…

— Ты слышал это? О, Боже.

— Ты должна дать мне все, что я хочу, — сообщил мне Джек. — Ты должна окончательно испортить меня. И слишком поздно уже валять дурака, и ты чертовски симпатична без косметики.

Я улыбнулась, мои глаза были все еще закрыты. — Что насчет моих очков?

— Они меня определенно заводят.

— Тебя все, что угодно, заводит, — сказала я вяло.

— Не все. — Смех наполнил его голос.

— Да. Ты мог бы продавать свою сексуальность в одну из тех фармацевтических компаний, которые гарантируют четырехчасовую эрекцию. Ты должен посоветоваться со своим доктором.

— Я не нахожу эту мысль привлекательный. — Он двинулся вверх, раздвинул мои бедра, и я задохнулась, поскольку почувствовала дразнящие движения его пальцев во мне. — Тебе когда-либо ласкали эту дорожку, Элла? — прошептал он. — Нет? Лежи, не двигайся… Тебе это понравится, я обещаю…

И мое тело выгнулось дугой в ответ на красноречивые движения его рук, стены из плитки отозвались эхом на приглушенные звуки моего удовольствия.