Слепцы

Первая

***0***

Умерла она как-то совсем уж по-идиотски.

Нет, Сокка постоянно говорил, что умрёт она именно так. Не в горячке сражений, не при исполнении миссии, не при защите дорогого. А как настоящая неудачница.

Она, блин, задохнулась во сне! От собственного же, мать её, храпа!

О-о, как бы смеялся этот чёртов Сокка с его чёртовым хвостиком. Если бы узнал.

Но он умер раньше, так что позора никто не видел. В последние годы жизни Тоф была совсем одна.

Кстати, о зрении.

Вокруг было непривычно. Светло. Когда она поднесла руки к глазам, то с удивлением уставилась на свои ладони. Молодые такие ладошки, девичьи. Можно даже сказать, хорошенькие.

Вот только видеть их было до жути непривычно. Да и вообще — видеть.

Мир вокруг полыхал разными цветами, названия которых она не знала. Как-то Сокка пытался ей объяснить эти самые цвета. У него даже получилось, хотя сама она никогда бы не смогла бы…

Красный — это страсть, которая была у них несколько раз. Это тепло от костра, который грел холодные бока во время скитаний, это вспышки удовольствия и злоба внутри.

Голубой — это холод, свежий морозный воздух и объятия воды. Это мягкость его дыхания ночью и ощущение капелек росы на щеках.

Синий — это глубокая скорбь. Это жёсткость его тела в момент последнего прощания. Пустота и обречённость: он так и не подарил ей детей.

Сейчас же было… странно. Наверное, решила она, это называется ярко — когда нестерпимо режет по мёртвым прежде глазам. И ничего вокруг, только эта яркая разноцветная пустота.

— А у тебя, оказывается, зелёные глаза.

— А тебе отвратительно не идёт бородка.

Аанг смущённо трёт лысину и смеётся, тоже смущённо. Он выше Тоф, шире в плечах и сильнее, но всё равно больше напоминает того мелкого мальчишку, которого она ощутила впервые.

Она рада его видеть. У неё за всю жизнь было мало друзей, а близких и того меньше. Аанг же был почти членом семьи.

— Катара тоже мне это всё время говорила.

— Катара, несмотря на все её заскоки, нормальная такая баба. Рада тебя видеть.

Аанг умер слишком быстро, на взгляд Тоф. Да и вообще, вся их компания как-то не слишком тянулась к жизни. Только Катара и Тоф будто позабыли о том, что им пора на покой. Бейфонг пережила и дочерей, и их детей, и детей их детей…

А потом умерла, мать её, подавившись храпом! Ур-роды!

— Как называется основной цвет вокруг?

— Белый.

— А твоя одежда?

— Это оранжевый. Это красный.

Красный оказался менее красным, чем представляла себе Тоф. Так себе, на самом деле, цвет — её страсть была глубже и сильнее.

— Так чего мы тут делаем? — спросила она. — Мне, наверное, на покой пора, в мир духов. Ну и всё такое.

Аанг заметно помрачнел. Тоф уставилась яркими зелёными глазами на сведённые к переносице брови, водянистые глаза, поджатые губы.

На плечо аватара, соткавшись из белого вокруг, запрыгнул Момо.

— Тут такое дело… — протянул Аанг. — В будущем никакого мира духов не останется. И я бы хотел… точнее, я бы не хотел, чтобы вас, моих друзей, это коснулось. Это плохо сказывается на духовной оболочке и, — он оборвал сам себя, — не важно. Вам будет плохо от этого.

— И кто в этом будет виноват?

— Да я сам, точнее, следующее воплощение. Корра, слышала о ней?

Память у Тоф, несмотря на смерть, была отвратительной. Что-то, связанное с этим именем, колыхнулось в глубинах, но так и осталось погребено в свалке мыслей и воспоминаний. Она учила Корру? Или только слышала о ней?

Странно.

— Что у меня с памятью?

— Я тебя не сразу нашёл. Часть воспоминаний затёрлась. Обычно пропадают не самые важные фрагменты.

С этим Тоф бы поспорила. Она не помнила имена собственных детей! Сун… Суна? Лин? Как же их, духи побери, звали?

Быстрая проверка памяти показала, что исчезли не только воспоминания о детях. Зато болезненно-чёткими стали знания о магии земли и металла.

Она так и не подчинила платину…

— Мда… ладно уж, аватар. Расскажешь, как у тебя дела?

— Это не важно, — сказал Аанг. — Времени не так много. Короче, я хочу тебя перекинуть в другой мир. Там есть свои понятия нашей магии, довольно ущербные, но работающие.

— Мне надо что-то сделать за этот переход?

— Нет, нет, совсем ничего. Я, грубо говоря, посылкой отправляю тебя из одной страны-мира в другую, более безопасную. Будешь перерождаться там, пока я исправляю свои ошибки, — Аанг грустно улыбнулся. — Я всех наших так уже переправил.

— И Сокку?

Про короткие отношения брата Катары и Тоф Аанг знал, хотя любовники и прятались по углам.

— Да, только… я не могу отправить тебя в тот же мир, что и его. Ограничения.

— Он хоть счастлив?

Аанг фыркнул.

— Ага, как же. Ему не угодишь! Дал ему магию — и получаю теперь только порцию ворчания. Палкой ему, видите ли, надо махать, стихии не отзываются и вообще!

— Раз ворчит, значит, счастлив, — улыбнулась Тоф.

От невозможности быть рядом с Соккой, с одной стороны, ныло в груди — она его всё-таки любила. А с другой, становилось свободно и легко. Сколько они не виделись? Она пережила его больше чем на столетие!

Пусть уж нежная молодая любовь ей и останется.

— Ну, вижу, ты согласна, — Аанг потёр руки, Момо цвиркнул. — Есть какие-то пожелания?

— Есть парочка. Оставь мне мою память, магию и моё тело.

— Без проблем. Ещё что-то?

— Зрение.

— У тебя будут самые зоркие глаза, это я тебе обе…

— Нет, мальчик-зайчик, — хмыкнула Тоф. — Убери его.

***4***

Новая жизнь была удивительно похожа на старую. Вокруг надменно гудели однообразные голоса, кто-то постоянно что-то витиевато говорил, шелестели дорогие ткани. В саду около её дома пахло просто умопомрачительно, тихонько чирикали певчие птицы в клетках.

Тоф прямо как домой вернулась, ей-богу. Разве что любящих родителей не было.

Да и вообще их не было. В новом мире родилась Узуко Узумаки, забрав взамен жизнь Чиё Узумаки. Нового отца Тоф не знала, но чёрные волосы, — про них кто только не шептался насмешливо, — ей явно достались от него. Узумаки все вокруг были красноголовыми.

Волосы цвета злобы и страсти.

В саду не было тишины: вокруг носилась целая куча тупых детишек разного возраста. Узумаки всегда славились своей плодовитостью.

— Узуко, Узуко, пошли играть, — подёргала Тоф за рукав кимоно одна из многочисленных младших сестрёнок.

— Нет, Мито. Я не играю. Не вижу.

— Ну мы можем поиграть во что-нибудь, где зрение не нужно! Ну Узуко!

— Иди к подругам.

Тело Тоф досталось её же, как и обещал Аанг. Оно оказалось сильнее, чем было в этом возрасте в прошлой жизни. Сказывалась магия земли и здешняя специфика энергетической структуры — тело всё было прошито тонкой сеткой магических сосудов. Когда энергия оказалась упакована в своеобразную систему внутри, а не плескалась под тонкой оболочкой, тело вдруг стало намного сильнее и прочнее.

Правда, была проблема. Энергетическая структура сохранялась ровно до того момента, пока Тоф не опробовала что-нибудь помощнее, чем простое поднятие крошечных камешков. От первого же крупного «прощупывания» земли и окружения стройная система канальцев перегорела. Как тонкие, не рассчитанные на высокое напряжение проводки из-за удара молнией.

Больно не было, только обидно. Она своими же руками разрушила саму вероятность того, что она впишется в этот мир и будет для него обычной. Ну, насколько она могла.

Теперь Тоф была изнутри похожа на океан, а не на стройную систему. Магия Земли из прошлого мира не могла быть заключена в тонкие энергетические сосуды. Саму себя Тоф сравнивала с кувшином, в котором плескалась сила.

Жаль, другие этого не ощущали: взрослые Узумаки называли её ущербной. Не в глаза, правда. Но это было вполне ожидаемо, потому что без каналов Тоф не могла стать шиноби. Ещё одно незнакомое слово, которое обозначало воинов этого мира.

Волосы, как поняла из разговоров Тоф, у неё оставались чёрными, только с небольшим уклоном в красный. А красный — это родовой цвет для прядей всех Узумаки, к которым она теперь и относится.

В этом мире мать, умершая родами, дала ей новое имя и новую фамилию, которые магу совершенно не нравились. Тоф всё равно продолжала считать своим кланом исключительно Бейфонг. Да и родители у неё были только одни, и они остались в прошлой жизни. Милые, спокойные, принявшие её даже после ухода из семьи…

Узумаки же её нервировали.

Во-первых, они были громкими. При мёртвых глазах усиливались другие чувства, в особенности осязание и слух, так что Тоф страдала от вечных криков соклановцев и вездесущего грохота. Она могла услышать движение белки за несколько километров, но терпела визг и взрывы практически над ухом.

Во-вторых, от большинства соклановцев пахло смертью. Запах этот был отвратительным, как от гнилого мяса. От кого-то пахло сильнее, от других — слабее, но даже у самых маленьких детей чётко прослеживался своеобразный душок.

В-третьих, саму Тоф среди Узумаки не слишком-то любили. Она отличалась от них: не носила обуви (ей было нужно видеть!), имела чёрные волосы (совсем не по-клановски), мало походила на простого ребёнка, не обладала нормальной энергетической структурой, мало разговаривала. А ещё она была слепой, как и в прошлой жизни. И с детьми не играла, хотя та же Мито всё пыталась наладить контакт.

Какая именно из причин стала решающей для общего негативного отношения, Тоф не знала. Да ей было плевать, если честно. После того, как ты размениваешь тринадцатый десяток, начинаешь по-другому относиться к жизни.

И даже шипение обо всяких бастардах, которые Тоф регулярно слышала в спину, совершенно не трогало. В конце концов, она ведь не Узумаки, она — Бейфонг. Чистокровная, рождённая в законном браке.

В остальном, жизнь была обычной и плавно текла вперёд. Тоф с облегчением преодолела период полной беспомощности и разменяла четвёртый год в новом-старом теле. Несравненное удовольствие ей принесло осознание, что теперь с координацией у неё всё более или менее нормально. Четыре года — достаточный срок, чтобы научиться самостоятельно подтираться и крепко держать в руках палочки для еды. Тоф и одевалась сама, поначалу больше напоминая пугало, чем девочку.

Младшая сестрёнка Мито (среди Узумаки все друг другу братья и сёстры), разочаровавшись в Тоф, рассерженно потопала в сторону других детей. Бейфонг немного качнула головой, перенаправляя внимание на птиц — Узумаки их держали в клетках по всему саду. Чтобы пение не умолкало ни на секунду.

Птицы в клетках надрывались, насилуя свои маленькие глотки. То ли молили о свободе, то ли мечтали о ней. А может, вспоминали прошлые жизни, как делала Тоф в первые месяцы в новом мире.

Ну, а что ещё делать младенцу? Только думать, да спать.

Она была тихим ребёнком, мало плакала, много ела и таращила мёртвые глаза в пустоту. Её не любили: могли забыть поменять пелёнки или не покормить вовремя. Ведь было столько других громких комков плоти, настоящих Узумаки, которые дерут глотки с момента своего рождения!

Ничего, выжила. Без каких-либо осложнений. Ну не считать же за них прохладное отношение «взрослых»?

Фыркнув, Тоф осторожно поднялась на ноги. Несоответствие взрослой души и маленького тела било прежде всего по координации: Бейфонг постоянно пыталась идти и действовать как взрослая, хорошо сложенная женщина. Но центр тяжести у тела был девичий и детский, так что углы Тоф считала с завидным постоянством.

Никого это не смущало. Ну, слепая же. Хорошо ещё, что с лестниц не падает.

На ногах при каждом шаге позвякивали многочисленные золотые браслеты. Глава клана уверял, что они нужны для безопасности, однако сама Тоф сравнивала их скорее с поводком или маячком. Никому не хотелось проблем из-за того, что слепая девочка вдруг попала в неприятности и растрепала всем что-нибудь важное. Да и кровь не водица, хоть Тоф в клане и не любили.

Снимать браслеты Тоф не спешила. Во-первых, управление металлом пока что сбоило, и золото не текло послушно в пальцах. Во-вторых, не время. К двенадцати годам Тоф решила уйти из дома, как в прошлой жизни.

Пускай будет новой традицией.

Земля стелилась под ногами, но на шаги отзывалась неохотно; картинка реальности воспринималась с искажениями. Всё в мире было пропитано яркой энергией, и она сопротивлялась, не давала себя считать. Чтобы хоть как-то взаимодействовать с новой, сильной Землёй, пришлось вспоминать уроки Кротобарсуков. Контакт налаживался медленно, но верно.

К десяти годам Тоф планировала окончательно приручить здешнюю Землю и полностью вернуть себе контроль над стихией. А может быть, и стать немного сильнее, чем прежде — вроде как, в этом мире сильнейшей из стихий оказалась дерево.

А дерево, при достаточном воображении и упрямстве, можно воспринимать как землю. При очень хорошо развитом воображении.

***5***

— Опять Сенджу и Учихи?

Заслышав знакомые фамилии, Тоф остановилась. Голоса звучали в чайной, Бейфонг сразу их узнала: говорили двое старейшин клана. Относительно приятные старикашки, правда, алкоголики. В чайной они отнюдь не чай распивали.

— Да, да, эти. Спасу от них нет, режут друг друга, а остальные страдают и под горячую руку попадают. Наших вот молодцев неделю назад отпинали так, что едва имена свои вспомнили.

— За это надо…

Послышался звук открывшейся тугой пробки, потом — быстрые бульки. Коротко пахнуло алкоголем — не саке, а чем-то крепче, что Тоф пока не пробовала. После нескольких тяжёлых глотков старейшины тяжело выдохнули и довольно закряхтели.

Тоф подошла к границе сёдзи, едва не выдав своё местоположение звякнувшими браслетами. Но старейшины явно чаёвничали уже не первый час, так что были изрядно навеселе. Не заметили.

— Слышь? Хиро, тот пацан из Нара, такую интересность предложил.

— Ну?

— Найти бабу двум наследникам. Типа породнить кланы.

Второй старик пошло захихикал.

— Да уж, когда имеешь одну девицу на двоих, потом как-то несподручно сражаться.

— Да погоди ты ржать, — новая порция бульков, смачный сюп. — Из наших бабу брать будут.

— Э? Э-э-э?!

— А я о чём?

— Мы же не влезали в войну! Ну, нет! Шинигами свидетель, я своих красноволосых не отдам этим баранам на заклание! Перебьются!

— Да тихо ты, тихо. Разгорячился. На тебе ещё… чаю.

Тоф неслышно отошла, скользя босыми ступнями по дощатому полу. Всё, что нужно, она уже узнала.

Красноволосых не отдадут.

У неё единственной в клане от отца были прекрасные чёрные волосы.

***8***

Первое представление наследников и их будущей жены оказалось весьма скучным. О чём говорить с двумя мальчишками, Тоф не понимала. Даже если это её будущие женишки.

Одно радовало: свадьбу планировали на тринадцатилетие Узуко Узумаки. Так что Тоф в пределах досягаемости клана уже не будет — золото текло в её пальцах подобно жидкому воску. Она могла в любой момент снять свои браслеты-кандалы, и никакие печати ей бы не помешали.

Мальчишки рассматривали её, один со сдержанным интересом, другой — с кипящей заинтересованностью. Недовольством от них не пахло, да и выражения лиц были достаточно доброжелательными. Тоф это «видела», потому что аккуратно постукивала пальцами по полу, на котором сидела.

Жуткая наглость, на самом деле. Не по этикету. Но, поскольку в комнате была лишь она, да её «женишки», Тоф позволила себе подобную вольность.

— Узумаки-сан, — сказал тот из мальчишек, что был поспокойнее, — вы имеете что-либо против нас или наших кланов?

Второй быстро закивал, но, спохватившись, согласно замычал. Он был подобен танцующему на ветру стеблю травы. Первый больше напоминал Тоф вулкан: твёрдый и спокойный снаружи, но с бурлящей магмой внутри. Бейфонг эту кипящую энергию ощущала на кончике языка, как большая змея.

— Никак нет, Учиха-сан, Сенджу-сан.

Как она может быть против? Она просто не явится на свадьбу, так что пусть себе делают что хотят. Да и не стоит «женишкам» трепать нервы неразумным поведением. Особенно мальчику-вулкану.

Но от слов-уколов мальчишки не спаслись:

— Я думаю, — протянула Тоф тонким детским голоском, — что это вы будете против, уважаемые наследники.

— А? Почему? — встрепенулся мальчик-травинка.

Аанг был из этой же породы: тонкий, звонкий, юркий. Со временем такие вырастают в гранитные скалы и могучие дубы, но в детстве от них не дождёшься и капли серьёзности.

Тоф перестала простукивать пол. Она сидела на коленях, поэтому радиус обзора сразу сузился до расстояния вытянутой руки. Всё-таки, она была слабовата для нормальной манипуляцией пылью, хотя грубое железо и тонкое золото ей поддались раньше времени.

Платины она пока не видела, так что не знала, станет ли та ей подчиняться.

— Узумаки-сан? — подал голос вулкан.

Она не знала их имён, так что приходилось выкручиваться. Им её имя тоже не сказали — традиция. Познакомиться в этом смысле они смогут только во время свадьбы.

Ну, или просто не познакомятся, учитывая планы Тоф.

— Вообще-то, мне запретили говорить об этом, — будто в нерешительности протянула Бейфонг.

— Разве могут быть тайны между супругами? — вкрадчиво, медово-сладко сказал вулкан.

Травинка сидел тихонько, не отсвечивая. Сразу видно, у кого какое воспитание в клане. Наверняка вулкана готовили, и жёстко, к принятию титула. А травинке давали время, чтобы насладиться детством — вот он и не лез. Умные дети, нехарактерно-взрослые.

Этот мир вообще отличался слишком быстрым взрослением детей. Пятилетние уже могут быть убийцами, в три года ребёнок с чакросистемой хорошо говорил и нередко умел читать. Удивительно-быстрое развитие, аномальное.

Так что Тоф не воспринимала мальчишек напротив себя за маленьких детей. Нет уж, с ними можно было говорить как со сложившимися личностями. Им не хватало только опыта, но со здешним темпом жизни этот недостаток быстро пройдёт.

Тоф отвела руку к полу и положила на него пальцы.

— О, я тоже так думаю… супруги… — Бейфонг напрягла диафрагму, и на скулы у неё вылезло два пятна румянца. — Старейшины обсуждали это, говорили, что такая как я не нужна… ведь я слепа, понимаете. А ещё — не смогу иметь детей.

То, что ниндзя с чакросистемой просто не смогут её оплодотворить, Тоф уточнять не стала. Она милый ребёнок, мечтающий о замужестве. А всякие мужчины, которые неспособны пробить её магический «иммунитет» со своей жалкой чакрой… в общем, нужен был кто-то с чрезвычайно мощным очагом, способный управлять как минимум пятью здешними стихиями. Таких шиноби в клане Узумаки не было, и Тоф предварительно решила, что её требования несколько завышены.

Едва договорив, она стукнула пальцами по полу.

Вулкан её маневр разгадал, судя по выражению лица. Он точно понял, что её простукивание что-то даёт, но никак не мог вообразить, что именно. На информацию о бездетности он словно расслабился: опустил плечи, приподнял уголки губ. Не хотел детей?

Травинка отреагировал более бурно. Приподнялся с пола, нахмурил брови, напрягся. Вот кто точно хотел большую семью.

— Это наверняка можно вылечить, — убеждённо сказал он. — В клане Сенджу самые крутые врачи!

— Развитый шаринган способен в определённой степени просмотреть чакроканалы. Не как Хьюги, конечно, но достаточно, чтобы выявить патологии. Не волнуйтесь, Узумаки-сан, мы решим эту проблему.

— А если нет?

— Оба клана закончат войну, — мрачно ухмыльнулся вулкан-Учиха. — Сирот предостаточно.

***11***

Помолвка была запланирована за два года до предполагаемой свадьбы, что немного нервировало Тоф. Связывать себя какими-либо обязательствами не хотелось, она ещё в прошлой жизни с этим завязала. Послё тёмно-синей скорби по Сокке и размолвки с отцом первого ребёнка.

Личная память совсем затёрлась, из прошлой жизни Тоф помнила только то, что детей у неё было двое. Ни имён, ни пола. Зато Сокка и все приключения с Аангом остались и хранились ей, как золотые монетки — скупым торговцем.

Узумаки устроили всё в лучшем виде: обрядили её в довольно удобный костюм тёмно-красного цвета (она спрашивала), понавешали множество украшений (их будет удобно переплавить в оружие, если это понадобится) и даже сделали Тоф что-то вроде мягких мокасин, через которые она хорошо ощущала землю. Носить обувь было непривычно, и Бейфонг пообещала себе, что это в первый и последний раз. Она привыкла ходить босиком.

Помолвка проводилась в старом храме, от которого сильно тянуло гнилью. Сначала Тоф даже не хотела заходить в здание: ей стало физически плохо от этого смрада. Но тогда один из мужчин-Узумаки просто поднял её на руки, и насильно внёс под тяжёлую крышу.

Внутри клубилась злая, голодная энергия. Она кидалась от одного шиноби к другому, пыталась откусить кусочек, сделать что-то, насытить себя. Не получалось — мешала система чакры, закрывавшая магическую силу от подобных поползновений.

Но у Тоф такой защиты не было.

Монах читал над ней какие-то тексты, рядом стояли знакомые, но подросшие травинка и вулкан. Они видели, что ей нехорошо, и поддерживали с двух сторон… вроде. Тоф было так плохо, что она не видела и не слышала, силясь остаться в сознании.

Что самое ужасное — она не могла и шагу ступить, чтобы уйти из этого жуткого храма. Всё её внимание было сосредоточено на тринадцати огромных голодных фигурах, стоящих за монахом. Перед её мёртвыми глазами в вечной темноте вспыхивали одна за другой их маски: рогатые, волосатые, с оскаленными клыкастыми пастями. Злые.

Голодные.

Голодные!

Потом тот, что был посередине, протянул к ней руку и вспорол когтем живот. Этого точно не было в реальности, позже Тоф проверяла свою кожу — ни царапины. Но боль была такой, что девушка выгнулась и закричала.

— Тихо, тихо, смертная искорка, — рассмеялся когтистый. — Тихо.

Он вытянул из неё яркий голубой поток, потом извлёк из темноты две тонкие сетки и смешал это всё. К крику Тоф примешалось два других — мальчишеских.

Бейфонг выгнуло назад практически в мост, ноги словно приросли к темноте. Краем глаз она увидела, как корчатся рядом травинка и вулкан. Им было лишь немногим легче, чем ей.

Маски расхохотались, закружились вокруг. Когтистый разделил две сети, между которыми теперь был натянут сильный поток энергии из живота Тоф, и засунул обратно в людей.

Потом мир померк.

***12***

Своё двенадцатилетие Тоф встречала в крайне дурном настроении.

Во-первых, она вымокла до нитки — провалилась под истончившийся весенний лёд на незамеченной ей речушке. Задумалась, шла на автомате и даже не отследила, что под ногами стелется не земля, а чертова катарина водица.

Во-вторых, из-за влажных волос было немного прохладно голове и мёрзли уши. Не смертельно, но неприятно.

В-третьих, выловленная во время купания рыба, судя по горелому запаху, будет плохим ужином. А Тоф не ела нормального мяса уже больше недели, всё пожухлые прошлогодние ягоды да кора, будь она неладна. Еще удалось найти несколько сомнительного вида грибов, да стащить у каравана круг пышного лаваша.

В общем, Тоф даже немного похудела.

Ну и в-четвёртых… её опять нашли. Как — Тоф понятия не имела, браслеты она сняла, одежду поменяла, все старые вещи повыкидывала. На ней не оставалось ничего, принадлежащего клану. Только если кровь и само тело.

— Ну, Узуко-чан, что делать будем? — с явной улыбкой в голосе спросил мужчина-Узумаки, садясь напротив хиленького костра и самой Тоф.

Бейфонг поджала губы. Этот Узумаки был первоклассной ищейкой, в этом она уже убедилась. Но она неплохо умела уходить от его внимания, хоть и ненадолго.

Вот и получалось, что она, с одной стороны, могла от него сбежать в любой момент; с другой, это беглянство не продолжалось дольше пары дней.

Узумаки распечатал из свитка сочное, шипящее маслом мясо. Впился зубами в него. Зачавкал.

Тоф, не изменившись в лице, взяла свою горелую рыбу. Внутри она была сыровата и отдавала на вкус тиной.

Ели в молчании, потом Узумаки развалился на холодной земле, подпер голову рукой и закурил приятный по запаху табак. Он делал глубокие затяжки, а выдыхал через нос, шумно и с большим удовольствием.

Тоф молчала. Только подтягивала к себе магму из глубинных слоёв земли. Не слишком близко, но так, чтобы сидеть было тепло.

— Понимаешь, Узуко-чан, — между затяжками протянул Узумаки, — ты для клана не так важна, как всякие химе и прочие. Но ты всё-таки Узумаки, так что на тебе куча печатей клана. Наших детишек часто похищали, Узумаки — хорошие супруги, вне зависимости от пола. Вот и разработали мы рисуночки, чтобы детишек возвращать. Прямо на кожу и шлёпаем, так что найти можем на краешке света. Но тебя-то никто не крал, сама сбежала. Зачем, Узуко-чан?

Тоф молчала. Магма бурлила непозволительно близко к поверхности, и Узумаки это тоже чувствовал. В первую встречу ищейка пытался поговорить и увести «милую Узуко-чан» домой добровольно, потом нападал. После нескольких болезненных для тела и гордости щелчков от Тоф и её побегов, ищейка вернулся к первоначальной тактике, давя на уши Тоф разговорами.

Да и магма, опять же.

— А ты полна сюрпризов, Узуко-чан. И стихия металла, и земля, а теперь ещё и магма. Деревом случайно не управляешь?

— Очень слабо.

— Ну, какие твои годы.

Дерево Тоф действительно почти не поддавалось — слишком мало в нём было Земли. Больше Воды, пожалуй. Катара вроде могла управлять лианами…

Тоф расстелила куртку и легла на неё. От земли поднимался пар, остатки снега вокруг быстро таяли. Неповоротливая магма лениво ворочалась под толщей земли и грела Тоф лопатки.

— Какое сейчас небо? — спросила Тоф.

— Красивое, — откликнулся ищейка. — Ночное. Звёзд больше, чем рыбы в море, они рассеяны по полотну пылью. Когда смотришь на эту красоту, то ощущаешь себя ничтожным и жалким.

Голос у него был звучным. Низкий, приятный, он отзывался щекотной вибрацией у Тоф под рёбрами.

Она почти уснула под мерное журчание его голоса, когда Узумаки тихо спросил:

— Почему ты сбегаешь, Узуко-чан? Что тобой движет?

— Охотник хочет понять свою добычу?

— Вроде того.

Тоф сложила руки на впалом животе и слегка улыбнулась.

— Я не сбегаю, я ухожу. Побег является таковым, если ты планируешь возвращаться в прежнее место хотя бы в мыслях. Я же просто хочу уйти.

— Насовсем?

— Определённо.

— Узумаки своих не отпускают так просто, Узуко-чан. Иначе у меня не было бы работы, как и у трёх других следопытов.

Настроение Узумаки переменилось, как весенний ветер — из мягкости появились острые грани клинков, из добродушия прорезалась сталь. Тонкие иглы, призванные парализовать Тоф, — сенбоны, — даже не долетели до неё. Застряли в слое тончайшей пыли, клубящейся вокруг.

Потом земля взорвалась тысячью потоков магмы, и стало действительно жарко.

В следующий раз он нашёл её через два месяца. Ей всё ещё было двенадцать.

— Как поживаешь, Узуко-чан? Удалось освоить дерево?

— Оно слишком плохо гнётся.

Очередная встреча произошла на шумном, пропахшим потом и специями рынке в городе на окраине пустыни. Во времена, когда шиноби только начинали задумываться об объединении, простые люди давно разгадали тайну силы. Единство.

— Возьми вот эти персики, Узуко-чан, они на вид просто потрясающие.

— На вид да, — отозвалась Тоф, даже не притрагиваясь к персикам.

Её поход на рынок был очередной попыткой найти подходящий для волос обруч. От длинной косы, стегающей по заднице при ходьбе, Тоф порядком устала.

Узумаки-следопыт, чьего имени она так и не узнала, увязался следом. Комментировал товары, галантно придерживал Тоф за локоть, одной улыбочкой отпугивал излишне настырных торговцев.

Обруча не было, что серьёзно злило Тоф. Она могла бы свить его сама, из дерева или металла, но хотелось именно купить что-то, напоминающее о прошлой жизни. Браслет, точную копию которого когда-то подарил ей Сокка, и так она создавала самостоятельно.

Они с Узумаки ходили между дряхлых лавочек и старались не наступать на расстеленные прямо на земле ткани-прилавки. У Тоф получалось, у мужчины не всегда.

— Мы ищем что-то определённое? — поинтересовался Узумаки.

— Мне нужен обруч для волос. Коса надоела.

— Ну так состриги, — хмыкнул следопыт.

Было бы действительно неплохо избавиться от длины, Тоф и сама это понимала — Узумаки множество раз хватал её за волосы во время коротких боёв. Но она так привыкла к длинным космам, что избавляться от них не хотела категорически. Нет уж, длину она сохранит.

— Идём, — потянул её Узумаки в сторону, — я тут недалеко видел пару прилавков с заколками.

Тоф послушно пошла за охотником. Всё равно, по негласному соглашению, в городах и населённых пунктах они были просто хорошими знакомыми. Никаких нападений и, упаси боги, боёв.

Узумаки привёл Тоф к лавочке, мимо которой она несколько раз проходила. Немудрено — прилавок не имел никакой связи с землёй, ушлая торговка для эпатажа подвесила его на нескольких тонких цепях. Без следопыта Тоф бы и в четвёртый, и в пятый раз прошла бы мимо.

Пока болтливый Узумаки очаровывал торговку, Тоф перебирала заколки и обручи. Боги удачи были на её стороне: вскоре маг нашла отличный обруч на основе металла. Судя по отклику энергии, украшен аксессуар был белым и красным золотом.

Прямо на месте Тоф расплела косу, пальцами кое-как расчесала волосы и быстро убрала их в привычную высокую причёску. Шее стало холодно, зато голове — легко, будто Тоф косу отрезала.

— О, Узуко-чан, тебе идёт, — оценил Узумаки. — Давай-ка я тебе куплю эту безделушку.

— У меня есть деньги.

— Это тебе к свадьбе, — отмахнулся следопыт. — Не огорчай старика, прими подарок.

Тоф пожала плечами. Хочет тратиться — пожалуйста. Ей самой деньги понадобятся для продолжения кругосветного путешествия. Она из-за следопыта не смогла как следует познакомиться с этим миром, хотя неплохо подтянула боевую подготовку и скорость реакции.

Ну, нет худа без добра.

Узумаки опять взял Тоф под локоть и ненавязчиво потянул к выходу. Бейфонг скорее ощутила, чем поняла, что на её кожу легла одна из энергетических печатей.

— Я не собираюсь убегать, — сказала Тоф, покровительственно похлопав мужчину по руке.

— Что, хочешь сказать, пришло время для возвращения тебя домой?

Тоф не ответила, неопределённо мотнув головой. Чёлки у неё ещё не было, — Бейфонг отлично помнила, как волосы скрывают половину лица, поэтому не стригла её раньше, чем было нужно, — и волосы сильно стягивал обруч. Знакомое, почти позабытое ощущение.

— Меня венчали перед лицами богов, насколько я помню, — медленно сказала Тоф. — Поэтому негоже обманывать ожидания местных Ками.

В которых она не верила.

***13***

Тоф не совсем понимала, как Узумаки смог связаться с кланом, однако к моменту прибытия Бейфонг на территорию красноволосых те вовсю готовились к грядущей свадьбе.

Ну да, ей же как раз тринадцать лет исполнилось. Прямиком в пути до Узушио, окружённого водой со всех сторон. Вспоминать, как Тоф преодолевала при побеге это море, не хотелось: воду Бейфонг никогда не любила.

Обратный путь запомнился Тоф вкусной едой и долгими разговорами с болтливым Узумаки, а ещё — холодными свежими ночами. Она подолгу лежала на земле, всматриваясь в мёртвую темноту. Вспоминала, каково это — иметь зрение. Думала, зачем от него отказалась.

С одной стороны, её боевой потенциал оказался даже выше, чем раньше. Глаза бы мешали, наверняка. Пришлось бы их завязывать лентой или делать железную повязку.

С другой… она бы хотя бы изредка могла бы видеть мир. У неё же была возможность избавиться от слепоты! Была… но только она почему-то решила её оставить.

Ну, хоть на Аанга и Момо посмотрела. И на страшнючие маски тоже — тут никакое зрение не понадобилось.

А ещё благодаря этим маскам и странному когтистому духу она видела своих… женихов. Вулкана и травинку. Один был растрёпанным, крепко сбитым и черноволосым, другой — тонким, вытянутым, с очень длинными ресницами и тёмными глазами.

К ним её Узумаки и вёл на заклание. Парни, конечно, выглядели нормальными, да и поведение не напрягало. Но замужество в этом мире не предполагало равноправия, совершенно. Жена была скорее красивым дополнением к мужу, часто бесправным и бессловесным. Инкубатором для наследников.

А надо ли такое Слепому Бандиту?

— Узуко-чан, какая же ты красивая!

Тоф вежливо, но прохладно улыбнулась. Ну да, да, красивая. Она и без зрения в это верила. Столько белил, туши и драгоценностей любого сделают красивым, в самом деле.

На ногах у Бейфонг опять была обувь, на этот раз — деревянная. Тоф буквально лишили глаз, застегнув прочные железные застёжки. Благо, снять их довольно просто, да и вокруг себя Бейфонг всегда поддерживала большое облако мелкой пыли. Её новое зрение, как раз на такие моменты.

Бракосочетание планировалось на полдень, время, когда боги могли заглянуть на землю. И, слава всё тем же богам, не в том храме с масками.

Церемония делилась на три части, две из которых Тоф планировала пропустить: ритуал братания кланов Учиха, Сенджу и Узумаки; само заключение брака; его подтверждение, на взгляд Тоф, излишне раннее — её телу всего тринадцать! Перед второй частью с Тоф должны были торжественно снять все подчиняющие, блокирующие и сигнальные печати, чтобы потом повесить маячки для мужей. Ну, она же почти скотина в глазах местных, за ней пригляд нужен.

Шла Тоф еле-еле, ей даже пришлось требовать помощи. У того самого Узумаки-следопыта, конечно же — а чего он расслабился? Пускай берёт ответственность, раз уж притащил её на эту свадьбу.

— Ты же знаешь, что если что-то пойдёт не так, то с меня шкуру сдерут? — широко улыбаясь на публику, спросил Узумаки.

— На то и расчёт, — максимально дружелюбно сказала Тоф. — Что ж я одна страдать-то буду?

Следопыт тихонько заворчал, но продолжал аккуратно вести девушку к импровизированному алтарю. Сейчас там стояли Главы кланов и их наследники, за исключением такового у Узумаки.

— Какие именно проблемы тебя ждут? — всё же спросила Тоф.

К следопыту она, несмотря ни на что, успела привязаться.

— Запечатывание чакры как самая крайняя мера наказания. Но это вряд ли, я реально хороший следопыт. Кому-то же надо будет тебя выслеживать, когда ты сбежишь.

Такое спокойное рассуждение о побеге Тоф делало Узумаки честь. Следопыт не сомневался в том, что у неё всё получится, хотя бы потому, что отчёта о её способностях он никому не давал. Да и не спрашивали его: привёл — и ладно.

Поразительная беспечность и равнодушие. Даже если Тоф — «бракованная» Узумаки.

— Ты мне нравишься, Узуко-чан, — сказал Узумаки. — Так что вот тебе совет: уходи до того, как старейшины развернут свитки. Иначе основа печатей перейдёт тебе на кожу. А завершить их и я смогу, хотя я в фуин как осёл в кулинарии.

— Чем завязаны свитки?

— О, это самое хорошее, — растянул губы в ухмылке мужчина, — золотыми нитками.

Новость действительно оказалась хорошей.

Узумаки передал Тоф практически с рук на руки, уважительно склонил голову перед наследниками Учиха и Сенджу и вышел из радиуса пылевого зрения Тоф. Но её это не волновало.

Она видела своих женихов.

Видела!

Каждую чёрточку, каждую тень, каждую мелкую деталь свадебных нарядов. Вулкан и травинка стояли перед глазами Тоф так же отчётливо, как и Аанг когда-то. И это было слишком странно для той, кто в своих двух жизнях обладал зрением не дольше десяти минут в общем.

Из-за этого ступора Тоф едва не пропустила момент окончания братания. Кланы в лице своих Глав клялись закончить междоусобную войну и заключить мир. Узумаки выступали посредником. Что приятно — ни слова об обязательном участии Тоф и её роли во всём этом безобразии. Шовинизм их и погубит.

Говоря проще, присутствие Тоф и даже её брак с наследниками не играли в заключении мира никакой роли. На бумагах. А что там на самом деле, её не особо волновало.

Старейшины Узумаки подошли ближе к девушке, остальные же, напротив, сделали несколько шагов назад. Вулкан и травинка, настороженные, промедлили несколько секунд. Было забавно видеть, как хмурятся их брови — земляное зрение обычно не давало таких подробностей.

— Жестом доброй воли мы, клан Узумаки, снимаем все печати с этой женщины, — торжественно начал один из старейшин.

У Тоф зачесалась добрая половина тела, а потом пришло ощущение настоящей свободы. Словно с неё сняли целый килограмм верёвок.

Второй старейшина взял в руки свиток. Застёжка действительно оказалась в виде золотых нитей.

— Жестом доброй воли мы ставим новые печати на эту женщину — печати подчинения своим высокородным мужьям.

Вулкан было дёрнулся, но его удержал мужчина рядом. Возможно, отец.

Травинка переглянулся со своим.

— Возможно, это излишне? — спросил старший Сенджу.

— Такова традиция, — непреклонным тоном отозвался один из старейшин и попытался снять со свитка нить.

Естественно, у него ничего не получилось.

— Жестом доброй воли, — певуче протянула Тоф, выпрямляя руки параллельно земле, — эта женщина освобождает клан Узумаки от своего присутствия. Вам же не нужна бракованная девица?

Пальцы Тоф резко сжались, и земля встала дыбом. Крутанувшись вокруг своей оси, Бейфонг вскинула руки, создавая около себя шипы, вынуждая шиноби отпрыгнуть на значительное расстояние.

Никаких печатей на её теле. Никаких!

Стихия плыла по одному желанию Тоф, становилась острыми скалами и скользкой мокрой глиной. Скинув деревянную обувку и неудобную верхнюю одежду, Бейфонг обрела настоящую силу — зрение и манёвренность.

Вокруг в земле двигались корни, прорастали деревья, пронизанные чужой энергией. От них Тоф отмахивалась, не подпуская близко. Полыхало пламя, стрекотали молнии — близко, но не настолько, чтобы навредить. Скорее, Тоф просто пытались загнать в удобную для других позицию.

Шиноби вокруг было слишком много, чтобы победить.

Впрочем, Тоф не обязательно нужно было побеждать кого-либо. Ей бы хватило просто убраться с острова Узумаки, а дальше затеряться в новом мире. Печатей уже не было, ни следящих, ни сковывающих.

А прятаться Тоф всегда хорошо умела.