Слепцы

Пятый

***22:30***

Хаширама уныло жевал грибы.

Он их терпеть не мог даже больше, чем Мадара суп, но что ему ещё оставалось? Если Хаширама нервничал, — а сейчас он ужасно нервничал, — то сметал всю еду, которая была поблизости. Вне зависимости от того, нравилась ли она ему или же нет.

А ведь он сам дурак, Сенджу-дуболом. Дубонос. Дубопапа. Братец Дуб, короче, как его ласково называет Тобирама. Идиот!

Нет, ну, Хаширама признавал, что он сам накосячил. Не стоило ему… делать то, что он сделал. Но то было влияние момента, а она была так близко… опять же, его раздражение внезапно куда-то делось. Наверное, его вынесло ветром на выступе на скале — там был такой романтичный вид на строящуюся Коноху, что в душе оставалось только умиротворение и немножко гордости. И Тоф касалась его нежно-нежно, аккуратно, так, как он от неё совсем не ожидал. Самыми кончиками пальцев, прямо по лицу — пытаясь запомнить, увидеть, ощутить каждый изгиб. Это было так…

А, чёрт возьми. Он по уши в… кхм, земле. Как дуб.

Ладно, по порядку.

***5:00***

День начался нормально. Хаширама встал за три часа до рассвета, лениво размялся в лесу, погонял мелкую дичь и вырастил Мадаре пять помидоров покрупнее — Учиха за них был готов чужую душу из тела вырвать и демонам продать. Но к моменту, когда Хаширама вернулся домой с урожаем, Мадары уже не было. На столе обнаружилась чашка с горячим чаем для Сенджу и короткая записка. Ушёл на работу, буду вечером, всё в таком духе. Обычное, традиционное даже послание, но Хашираме из-за него вдруг стало не по себе.

Он кое-как позавтракал, — кусок в горло не лез, но Мадара успел вбить супругу, что завтрак обязателен, важнейшая часть дня и прочее бла-бла-бла, — собрался и вылетел из родного дома на полной скорости.

На рабочем месте Мадары не было. Более того: ни Учихи, ни тайная полиция не знали, где искать главу клана и чем он вообще был занят утром. Хаширама несколько минут бестолково побегал по деревне, пугая прохожих своим выражением лица («Муж и жена одна сатана,» — иногда слышал он в спину), но потом успокоился. Раз Мадары нет на домашнем и на клановом полигонах, не наблюдается в кабинете Хокаге или на рабочем месте, то он может быть только у недавно раскрытой невестушки.

Тоф Бейфонг, — Узуко Узумаки, вообще-то, но на это имя девушка реагировала не больше, чем Тобирама на «эй, альбинос!» — принесла с собой каплю разлада вместо того, чтобы стать окончательным скрепляющим элементом в семье Мадары и Хаширамы. Она оттягивала на себя внимание Учихи и не спешила падать к ногам Сенджу; она нравилась Тобираме, Изуне, полиции и почему-то Хьюгам; Мито была просто без ума от неё; старшие в кланах признавали её силу и умение.

У Хаширамы сводило зубы, когда он про неё думал.

И вроде бы, ничего такого она не делала. Улыбалась. Смеялась. Сражалась с Мадарой, с Мито, с Изуной и Тобирамой — и непременно выигрывала за счёт необычных сил, большого опыта и нетрадиционного для шиноби мышления. Хаширама проиграл девице в трёх спаррингах из шести; ещё два он еле-еле свёл в ничью только за счёт обманных манёвров и метательных снарядов. Один раз вообще пришлось имитировать голос Мадары, стыд-то какой…

Хаширама проверил дом Бейфонг и таки нашёл в нём блудного супруга. Двух супругов, вообще-то, но Тоф его немножечко раздражала. Особенно когда смеялась, потому что тогда Мадара смотрел на неё со своим чёртовым шаринганом, чтобы запомнить даже тончайшие перемены в равнодушном обычно лице.

Бейфонг и Учиха сидели на веранде и пили чай из тонких, красивых чашек. О чём-то неслышно разговаривали, склоняясь друг к другу непозволительно близко, обменивались улыбками. Слышался смех: несдержанный, громкий у Тоф и едва заметный, больше похожий на тихое совиное уханье, у Мадары.

Обиженный, Хаширама развернулся и ушёл от дома Бейфонг. По крышам и незаметно, как настоящий шиноби.

А потому он не видел, как фигура Мадары с хлопком и дымом превратилась в Мито Узумаки. И как Тоф растянула губы в ухмылке — жесткой, но при этом необычайно тёплой.

***7:30***

Скоротать время обиженный Хаширама решил в первой попавшейся уличной забегаловке. На огорчение Хокаге, в ней не подавали ни рамена, ни закусок — только правильную, здоровую пищу. Именно это и сказал повар, с особым выражением и гордостью за собственные принципы.

Хаширама тогда с недовольством подумал, что эту забегаловку наверняка спонсируют или Хьюги, или Учихи, или Акимичи. Только первые два клана были так повёрнуты на правильности питания. И если Учихам было достаточно питательности и пользы, то Хьюги из еды делали какое-то представление и практически ритуал. Про Акимичи и говорить было нечего — там давно поклонялись еде, как богу, даже стиль боя строили на том, что для него нужно много-много и часто есть.

Сенджу на мгновение замер, а потом, бегло пробормотав слова прощания, выскочил из забегаловки. Акимичи! Вот кого он должен, нет, просто обязан затащить в Коноху! С ними придут Нара и Яманака, у них давний союз.

А заманить Акимичи можно едой… сказать, что только в Конохе есть забегаловки на любой вкус! И с раменом, и с морепродуктами, и с салатами. И даже с правильной и здоровой пищей, простите боги.

Ну ужас же, а?

***8:00***

На столе в кабинете Хокаге обнаружилось на удивление много макулатуры. Хаширама, едва зайдя к себе на рабочее место, сразу же вышел — нужно было проверить табличку на двери. Может, не его кабинет? У него никогда не было столько… бумажек.

Нет, всё правильно, кабинет главы деревни.

Тогда откуда макулатура?

Первый отловленный секретарь из шиноби посообразительнее только пожал плечами.

— Господин Учиха Мадара приказал часть документации переправлять сразу к вам, в обход него. Здесь не все, мы успели принести только треть. Сейчас донесём остальное, не беспокойтесь.

Хаширама поблагодарил паренька тёплой, практически отеческой улыбкой и снова зашёл в свой кабинет. Там добродушное выражение стекло с его лица, как свежая грязь под потоком воды. Брови нахмурились, губы поджались.

И как это понимать?

Он подошёл к столу и бегло просмотрел несколько ближайших бумажек. Ссоры, распри, деление имущества… какой-то молокосос поджёг только отстроенный дом у мелкого клана, и ниндзя требовали или крови, или наказания. Смерти — предпочтительнее, потому что такое смывается только кровью, и вообще, честь…

Бред какой-то.

Хаширама схватил со стола карандаш и принялся прямо в прошении писать ответ. Затем он взял второй листок, третий, пятый, сотый… В итоге так увлёкся, что проработал за бесконечным потоком бумажек до самого обеда.

Секретари приносили и уносили стопки одну за другой, а Хокаге всё черкал, писал, правил и подписывал.

***12:30***

— Сенджу, выбирайся из мира макулатуры, — услышал Хаширама.

Хокаге сделал ещё несколько пометок и отложил листок в сторону, к проверенным. Глаза у Хаширамы болели от непривычно-большого количества текста, иероглифы перед ними расплывались и прыгали с места на место. Но Мадару он видел вполне нормально, даже чётко.

— Ты переодевался? — удивился Хаширама.

— Что?

— Ну, утром я тебя видел в чёрном кимоно с вышивкой. Сейчас доспехи.

Непонятно почему, но Мадара усмехнулся.

— Переодевался, да. Я ходил по делам клана в другую деревню. Давай, поднимайся, время обеда.

Хаширама вскрикнул и кинулся к окну, смотря на небо. Солнце было как раз в зените.

— Ты-ы! — Хаширама развернулся к Мадаре и указал на супруга пальцем. — Ты! Это из-за тебя я столько времени провёл в кабинете! Разбирая твои документы! Я же хотел пойти на стройку!

Мадара так по-Учиховски приподнял бровь, что следующие возмущения застряли у Хаширамы в горле. Ещё до того, как супруг открыл рот, Сенджу понял, что сказанное ему точно не понравится.

— Вообще-то, дорогой мой муж, — медленно, с расстановкой начал Мадара, — это не мои документы. Это твои документы, которые раньше я, по доброте душевной, брал на себя. Точнее, это часть от твоих документов. Не скидывать же на тебя, не привыкшего к основной работе Хокаге, сразу всё?

Хаширама накуксился, как ребёнок, и упрямо сложил руки на груди. Но его раскаяние выдавала нога, которой Сенджу притоптывал на месте. За эту привычку Мадара уже не раз называл своего мужа зайцем — те похоже били лапами по земле.

Молчание затягивалось.

— Ладно, — устало вздохнул Учиха. — Пошли обедать. Я заказал столик в неплохом кафе, там есть и рамен, и нормальная еда.

Желудок у Хаширамы робко напомнил о скудном завтраке и об утре, проведённом в нервах. Хороший обед точно улучшил бы настроение. После еды Хашираме всегда становилось лучше, а проблемы казались не такими большими и непреодолимыми.

Кстати, о проблеме.

— Узумаки с нами? — спросил Хаширама.

— Она предпочитает новое имя. Бейфонг Тоф. Запомни, если хочешь с ней хотя бы подружиться.

Будь у Хаширамы шерсть, она бы встала дыбом. Настолько толстая насмешка резала душу без ножа. Ну да, с Бейфонг у него ничего не получилось, потому что ни один из приёмов соблазнителя не работал. Но зачем Мадара постоянно об этом напоминает?!

Говнюк он, как и все Учихи. Всё-таки, верно папа о нём отзывался.

До кафе, которое выбрал Мадара, шли в молчании. Сенджу думал о несправедливости жизни, Учиха — о неожиданном отпуске и о том, что стоило бы работать поменьше. Мадара смотрел по сторонам и будто видел деревню в первый раз. Неплохо у них с супругом вышло, на самом деле. Достойно, несмотря на мелкие неурядицы и всё ещё пытавшихся притереться друг к другу воинственных ниндзя.

Кафе было миленьким и рассчитанным больше на гражданских, чем на шиноби. Оно оказалось одним из первых заведений подобного толка, потому что как таковых гражданских в деревне было с гулькин клюв — всё больше шиноби, клановых и не очень.

Тоф уже сидела внутри, за одним из лёгких, но больших столиков. Хаширама, едва коснувшись гладкой столешницы, хмыкнул: дерево-основу выращивал он. Давно, правда, может пару лет назад. От его собственной чакры остался разве что слабый след.

— Рада, — Тоф замялась, явно пытаясь подобрать слово, — видеть.

На её глазах опять была железная лента, которая Хашираме, если говорить откровенно, совершенно не нравилась. Полоска металла была чистенькой, без коррозии или пятен, даже с какой-то необычной гравировкой. Вроде бы даже симпатичная. Но она настолько утяжеляла хорошенькое, в общем-то, девичье лицо, что просто плакать хотелось.

Поэтому он предложил Тоф избавиться от украшения хотя бы на время обеда.

— Обычно людей смущают мои слепые глаза, — улыбнулась в ответ Бейфонг, снимая железо с лица.

Хаширама вдруг заинтересовался, как этот аксессуар держался на коже. Не было ни липучек, ни ткани, ни каких-либо выступов-магнитов-крепежей. Просто изогнутая полоска металла, которой хватало, чтобы закрыть глаза и дойти до границы волос.

— Тоф управляет стихией металла, — пояснил Мадара, который знал своего супруга слишком хорошо, — полоса крепится за счёт личной силы.

Сенджу задумчиво кивнул.

— Слушай, а у меня такая идея… может, для деревни тоже что-то похожее придумать? Ну, металл… на ткани, например. С опознавательным знаком, чтобы другие страны и шиноби знали, с кем встречаются.

— Дельная идея, — поднял брови Мадара, — да ещё и от тебя. Не ожидал, не ожидал. А что со знаком?

— Стоит взять что-то максимально распространённое и обыденное, — подала голос Тоф. — И хорошо узнаваемое. Знак страны или какого-нибудь храма, если у вас есть контакт с ними. Если придумывать что-то своё, то придётся некоторое время нарабатывать репутацию и объяснять другим, что значок значит.

— Собственный знак был бы предпочтительнее, — протянул Хаширама. — Тогда страна не сможет, если что, приказывать нашим людям… об этом надо подумать.

— Сначала надо поесть, — прервала Сенджу Тоф. — Потому что ты выглядишь так, будто сейчас потеряешь сознание от голода.

Смотрела девушка прямо на лицо Хаширамы, что несказанно удивило Сенджу. Она же слепая? Или нет?

Мадара резко поднял руку; Тоф среагировала на движение: повернула голову и чуть прищурила не-слепые блеклые глаза. К собственному удивлению, Хаширама увидел, как мутная радужка на мгновение сложилась в печально знакомый узор шарингана с тремя запятыми.

— Ты нас видишь, — удовлетворённо произнёс Мадара, скрещивая руки на груди.

— Я никогда не говорила обратного, — кивнула Тоф, отзеркаливая его позу.

Хаширама, ради разнообразия, положил руки на стол. Подошёл официант, которому Мадара быстро сделал заказ. Всё на своё усмотрение, но Хашираме он всё-таки взял рамен, а Тоф — хороший кусок слабо прожаренного мяса.

— Так ты вроде говорила, что ты слепая? — спросил Сенджу.

— Одно другому не мешает, — Тоф дёрнула плечом. — Глазами я не вижу ничего, кроме вас и вещей, напитанных вашей чакрой.

— Глазами? — зацепился за слово Мадара.

Вместо ответа Тоф показательно побарабанила пальцами по столу. Мадара явно что-то понял, но для Хаширамы этот жест остался бессмысленным.

— Почему ты видишь нас? — не удержался Сенджу. — Есть какие-то предположения?

— Помолвка, — коротко сказала Тоф. — И я не хочу об этом.

Хаширама её понимал. В его воспоминаниях помолвка отпечаталась болью и страхом. А ведь Бейфонг скрутило намного раньше, чем его и Мадару…

Принесли еду, но ели в молчании: Мадара, как всегда, не разговаривал во время приёма пищи, Тоф думала о чём-то своём и абсолютно точно слушала нечто за своим плечом, Хаширама размышлял о знаке для деревни. Нужно было что-то, что напоминало бы лист, но более схематичное.

После обеда Мадара ушёл работать, оставив Тоф и Хашираму наедине. Сенджу не знал куда деть руки: те внезапно оказались совершенно лишними в теле и не хотели ни быть в карманах, ни скрещиваться на груди. Пришлось по-мальчишески закинуть за голову.

— Чем собираешься заняться? — спросил он у Тоф.

Бейфонг уже вернула на глаза свою ужасную повязку, но девичий взгляд ощущался даже через железо.

— Не знаю. Покажешь мне деревню?

***16:30***

Коноха оказалась крошечной, хотя раньше Хаширама считал по-другому. Показывать тут было решительно нечего: кроме административного здания для Каге здесь пока не было ни единой достопримечательности. Так что смотрели кладбище, только высаживающийся парк, места для будущей академии шиноби и больницы.

Тоф ходила рядом с совершенно постным выражением лица, и Хаширама не мог понять, скучает невестушка или же нет. Будучи на нервах, он говорил больше обычного: делился планами на будущее, про мечты, про приглашённые кланы и про те, что отказались становиться частью будущей великой деревни шиноби. Когда разговор зашёл о детстве и о том, как Мадара и Хаширама встретились, Тоф неожиданно прервала рассказчика:

— Мне это не интересно.

— Почему? — удивился Хаширама.

— Пусть прошлое остаётся в прошлом. Значение имеет только то, что происходит сейчас.

Хаширама на это ничего не ответил, хотя сам считал так же. Всю жизнь его учили тому, что имеет значение только прошлое, и ничего кроме. Прошлые обиды, прошлые победы, прошлые герои. Они с Мадарой основали деревню как раз для того, чтобы над прошлым стояло настоящее.

И, возможно, будущее.

— Знаешь, — начал Хаширама, — тут есть классная сеть тоннелей в горе около деревни. Хочешь посмотреть? То есть, увидеть. То есть, я имею в виду…

— Угомонись, я поняла, — Тоф похлопала Хашираму по руке. — Веди.

Тоннели почему-то понравились Бейфонг намного больше, чем деревня. Во время плутания она сама вела Хашираму, выбирая повороты на своё усмотрение, и в итоге вывела на один из выступов скалы снаружи. Крошечная Коноха, основанная совсем недавно, здесь была как на ладошке.

— Какой вид, — потрясённо выдохнул Хаширама. — Потрясающе.

Бейфонг самодовольно ухмыльнулась, — будто она была тем, кто эту красоту и создал, честное слово! — и что-то согласно промычала. Скала под ногами её интересовала намного больше, чем «вид», который она не могла оценить.

— Тут хорошая порода, кстати. Прочная, такую даже динамитом не размозжишь.

— Что такое динамит? — отреагировал Хаширама.

— М-м… взрывные печати, только типа из глины. Но это не так важно, интереснее то, что эта скала вынесет большой вес и точно не покрошится от случайно прилетевшей техники.

— И что ты хочешь этим сказать?

Тоф широко, по-мальчишески ухмыльнулась. Было видно, что она задумала какую-то грандиозную пакость, но понять, какую именно, Хаширама не мог.

— Мне кое-что надо для этого сделать. Иди-ка сюда, первый Хокаге!

Она усадила Хашираму на большой плоский камень, — раньше здесь, вообще-то, его точно не было, — склонилась над Сенджу и коснулась его лица кончиками пальцев. От этого невинного прикосновения Хашираму бросило в пот, а лицо опалило пожаром.

Ну, в самом деле! Что за реакция? Он что, женщин не трогал?!

Трогал, вообще-то. Только женщины не трогали его… так.

Тоф водила пальцами по его лицу, словно запоминая изгибы. Зачем она это делает, Хаширама не знал. Но не мешал — на всякий случай. Только вот от этих прикосновений в нём росло и росло напряжение, пока не стало невыносимым. И тогда он быстро, — насколько вообще мог, — схватил девушку за руку, дёрнул на себя и поцеловал. Сильно, впечатывая свои губы в её.

Железная лента чертовски мешалась. Правильно она ему сразу не приглянулась.

— Ну ты муда-ак, — протянула Тоф, когда Хаширама отстранился. — Украл поцелуй у несчастной девицы!

— Так тебе же понравилось? — самодовольно ухмыльнулся Сенджу.

— Мало ли, что мне понравилось, — ответила мягкой улыбкой Тоф; у Хаширамы от неё засосало под ложечкой, — но вот наказать за такое я тебя просто обязана. Нельзя целовать Тоф Бейфонг без её на то позволения.

— Наказать? В смысле наказ…

В его спину влетела огромная глыба камня, щека познакомилась с девичьей ладошкой, в бок врезалась нога. От силы последнего удара первого Хокаге смело со смотровой площадки над Конохой вниз, прямиком на деревню.

Честное слово, не будь он шиноби — расшибся бы насмерть от такой высоты.

***21:00***

Щека горела, на ней остался отпечаток ладони. Такой детальный, что можно было измерить длину пальцев.

Спина тоже болела, но не так сильно — спас боевой доспех, который Хаширама по привычке надевал даже в условно-безопасной Конохе. Вот железную пластину, конечно, помяло. И сильно.

Бок, кстати, о себе не напоминал. Тоф била не для боли, а для того, чтобы скинуть Хашираму со скалы — и в месте удара не было даже покраснения.

Но больше всего от будущей реакции Мадары болела голова. Когда супруг узнает о том, что Хаширама поцеловал невестушку без её согласия… одной лекцией про нравственность Сенджу не ограничится. Мадара был тем ещё блюстителем порядка и девичьей неприкосновенности — сказывалось специфическое клановое воспитание. Про ядовитых куноичи, способных убить во время нежеланного секса, знали все потомственные ниндзя.

Но была ли Тоф куноичи?.. Тут сложно сказать.

В любом случае, за сорванный поцелуй Мадара его по голове не погладит.

От нервов Хаширама съел всё, что было приготовлено на ужин. Неприкосновенными оставались древесные грибы, которые обожал Мадара и ненавидел Сенджу.

***22:31***

— Сенджу! — дверь в их дом Мадара открыл едва ли не с ноги. — Какого чёрта ты натворил?!

Хаширама втянул голову в плечи и попытался было оправдаться.

Не слушая неразборчивого скуления супруга, Мадара схватил того за шкирку и рванул на себя. Закинув Сенджу на спину, Учиха быстрыми прыжками направился к скале. На которой Хаширама видел что-то… что-то, чего точно там быть было не должно.

— Это просто потрясающе! — восхищённо-радостно завопил Хокаге.

Мадара поставил мужа на ноги и недовольно хмыкнул: судя по перекошенной физиономии Хаширамы, тот был непричастен к произошедшему.

Но, чёрт возьми, кому ещё могло прийти в голову выбить на скале возле Конохи огромное лицо первого Хокаге?!

— Мадара, у нас с тобой самая лучшая невеста! Жена! — затормошил супруга Хаширама. — Срочно, срочно закреплять брак! Прямо сейчас! Сейчас же!

…а, ну ясно.

***23:59***

Дома обнаружился не только знакомый бардак, — Хаширама не успел убраться, ясное дело, — но и Тоф с несколькими пакетами с едой.

— Я переночую тут, — сказала Бейфонг вместо приветствия. — Отдельный футон можете не доставать.