Слишком поздно

Глава 7

Можно ли считать мертвого парня бывшим? Если кто-то умирает, то он автоматически становится бывшим, или технически остается парнем до тех пор, пока вторая половина жива?

Эван Вайлд был футболистом. Если не считать моего брата и лучшую подругу, то о нем говорили больше всего. Новости активно муссировали тему о «восходящей футбольной звезде маленького городка, чья жизнь трагически оборвалась еще до начала карьеры».

Знаю, звучит пренебрежительно. Мне жаль. Просто так надоела вся эта история. Если бы я грустила и склоняла голову каждый раз, когда меня посещали воспоминания о жертвах, то уже давно присоединилась бы к ним.

Мы с Эваном были «несчастными влюбленными»: высокий, сильный спортсмен и чокнутая участница оркестра. Однажды он попросил меня залезть к нему на руки, а потом вытянул их над головой. Я так нервничала, что упала и ударилась затылком о забор. (Возможно, в этом виновата текила). Эван разрешал мне носить свою университетскую кофту, от которой пахло мужским потом, грязью и травой, пока ему не надоело, и он не решил порвать со мной. Тогда я отдала её обратно. Но официально мы так и не расстались. В тот день он умер.

Это всё, что я могу о нем сказать.

К тому времени, как мы с Алейн на следующий день, приехали на стоянку, слухи о моем сумасшествии в «Крейзи Эллиот» уже явно распространились по школе. По тому, как бегали её глаза и как она всю дорогу сжимала руль, словно хотела похлопать меня по плечу, я знала — что-то не так. Но подтверждение этому получила лишь когда увидела все те пристальные взгляды на парковке. Как только я вышла из пикапа, меня окатило прохладной волной шушуканий.

— Вижу все уже в курсе, что произошло, — сказала я.

Судя по всему, Алейн ждала только этих слов. Она развернулась и обняла меня так крепко, как смирительная рубашка.

— Я никому ничего не рассказывала, — ответила она где-то в районе моего плеча. — Не думаю, что это сделал Майкл. Скорее всего, Элла.

Элла или несколько десятков других детей, которые были там в тот день. Да пошли они. Если это не перерастет в нечто большее, то я справлюсь. Бывало и хуже.

— Только не рассказывай никому ту странную историю о крысах, которые грызли мои пальцы на ногах. Договорились?

Она ощутимо расслабилась.

— Хорошо, не буду.

На следующем уроке я пересеклась Майклом. Ну, не столько пересеклась, сколько он просто сидел за своей партой на уроке испанского.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Все хорошо, — произнесла я, напрягая мозги, чтобы добавить что-нибудь остроумное и смешное. Может, пошутить по поводу крыс? Нет, хватит уже с них.

Не успела я придумать что-нибудь подходящее, как он уже развернулся к парню, сидящему по другую сторону от него, и они начали болтать о своих результатах в баттерфляе²². Внутри меня всё вспыхнуло, а потом потускнело, как свеча на ветру. Я постучала по плечу впереди сидящую девочку. Она повернулась, удивленно приподняла брови и лишь тогда до меня дошло, что я не знаю её имени.

— Привет, — сказала я.

Она моргнула.

— Привет.

— Мне так нравятся твои серёжки.

Это неправда. Они были ужасны, да еще и с перьями. Две абсолютно несовместимые вещи.

На её лице расплылась улыбка.

— Спасибо, — ответила он, дотрагиваясь до одной из них так, что она закрутилась. — Я сделала их сама.

Из грязных птичьих перьев? Да по ним, наверное, бегает какая-нибудь зараза.

— О, — нерешительно сказала я. — Это так круто.

Она отодвинулась назад и устроила локоть на краю моего стола. Как хорошо. Теперь эта зараза будет ползать и по моей парте.

— У меня на заднем дворе стоит кормушка для птиц, — поведала она мне. — У них постоянно выпадают перья, и я подумала, что смогу с ними что-нибудь сделать. Поэтому...

Неожиданно хлопнул в ладоши сеньор Голдфарб.

— Silencio, por favor²³! — закричал он, а потом продолжил на английском. — Проверка домашнего задания. Начнем с номера один. Ава?

Девочка передо мной — Ава — начала говорить, а её сережки с перьями качаться на каждую рычащую "r" и носовую "n". Я откинулась на стуле, радуясь тому, что наше общение закончилось.

Что-то ударило меня по руке. Я сердито повернулась и увидела ухмыляющегося Майкла. Глазами я проследила движение его руки до пола, где лежал свернутый в шарик лист бумаги. Как только Ава перестала говорить и внимание сеньора Голдфарб переместилась на другую сторону класса, я наклонилась и подняла его.

Эти сережки просто ужасны. У тебя отвратительный вкус.

Я скатала записку обратно и бросила в него. Она отскочила от его груди. Он приглушенно вскрикнул, что было больше похоже на кашель, а потом развернул бумагу, разгладил её и, перед тем как смахнуть на пол, написал что-то ещё. Я наклонилась, чтобы подобрать её до того, как он выпрямился, и наши пальцы соприкоснулись. По моей коже словно пробежали искры и, достигнув живота, превратились в нечто теплое и мягкое. Я пристально посмотрела на Майкла. Он крепко сжал губы, явно пытаясь не засмеяться.

Он так напомнил мне брата. Не ту сторону, которую видели другие люди, и которая убила одиннадцать человек и заставила меня желать собственной смерти, а ту, которая слушала, как я плачу по ночам после кошмаров или говорила какая я красивая, после того, как один из барабанщиков посмеялся над моей прической. Именно по этой стороне я и скучала.

Я разгладила записку Майкла, которая уже изрядно потерлась в местах сгибах.

Ты прибегла к физическому насилию. Отличная работа.

Всё то теплое и мягкое, что было до этого в животе, мгновенно заледенело. Я не могла дышать. Бросив ещё один взгляд на Майкла, я увидела, что он так и продолжает улыбаться. Он бы так не делал, если бы знал, что такое настоящее насилие.

Я продолжила читать записку.

Ты не можешь отрицать, что у тебя ужасный вкус. Потому что вместо того, чтобы общаться с привлекательным парнем, ты болтала с Авой о её сережках.

Я снова начала дышать. Это была просто шутка. «Люси, ты идиотка». Я быстро накалякала в ответ: «С кем? С сеньором Голдфарбом?» и бросила записку обратно.

Мне не удалось сдержать смешок, когда Майкл выпучил глаза, хлопнул рукой по груди и откинул голову назад, как будто его ранили мои слова.

— Сеньор Силвермэн.

Глазки-бусинки учителя уставились на Майкла, и он выпрямился, устраиваясь на стуле поудобнее.

— У вас какие-то проблемы?

— Я просто думал, что у меня сердечный приступ, — с самым серьезным видом сказал Майкл.

Кто-то позади нас начал хихикать.

— Но, слава богу, ложная тревога.

Голдфарб поджал свои губы.

— Занимайтесь своим сердечным приступом после урока, por favor²⁴, — произнес он. — А сейчас ответьте-ка на вопрос numero tres²⁵?

Вскоре я снова почувствовала как об меня ударился бумажный шарик. Взглянув на Майкла, я увидела, что он опять ухмыляется. С тяжелым вздохом я прочитала записку.

Поужинаем сегодня? У меня дома. Мы так и не съели то мороженое. И не закончили наш разговор.

Я поймала его взгляд, покачала головой и быстро, пока он не заметил, как краснеют мои щеки, прошептала одними губами.

— Репетиция оркестра.

Он пожал плечом, лениво и плавно, как большая кошка.

— У меня тренировка по плаванию. После неё, — также губами произнес Майкл.

Спустя ещё несколько записок мы решили, что он отвезет меня и что ни при каких обстоятельствах на ужин не будет рыбы или чего-нибудь азиатского.

— Как ты можешь не любить суши? — был его жалобный ответ.

Я отвернулась и подняла руку. И только после того, как сеньор Голдфарб вызвал меня, поняла, что не имею понятия о вопросе, который он задал.

* * *

Не успела я подумать о том, во что вовлекаю себя, как уже началась репетиция оркестра. Я не знала, нравится ли мне Майкл сам по себе или потому, что напоминает о брате. В этом-то и была вся проблема.

Когда Ванны стали Блэками, они были шокированы, когда я сказала им, что Люси хочет играть в оркестре. Джулия занималась этим годами и играла практически на всех существующих инструментах. Особо хорошо она обращалась с кларнетом, саксофоном и габоем, но могла извлечь звуки и из духовых, а пару раз у неё получалось даже с флейтой. Но дело в том, что Джулия также была в репетиционном зале и тряслась от страха за пюпитром, когда вокруг умирали люди. Блэки предположили, что нахождение в любом месте, подобном тому, окажется для неё травмирующим.

Как обычно, они ошибались. Репетиционный зал был моим убежищем. Да, тут были такие же пюпитры, как и тот, за которым я пряталась. Но, кроме этого, тут была музыка, сложная музыка, на которой мне приходилось концентрироваться. В эти моменты у меня не было времени думать о чём-то ещё.

Мы закончили с крещендо, и я отчаянно затрясла головой, пытаясь снять с себя оцепенение. Обычно, когда мы заканчиваем репетиции, я обнаруживаю, что едва помню о том, что происходило. Только после этого я заметила Майкла со склоненной головой и закрытыми глазами, подпирающего стену. Я подкралась к нему и стукнула футляром от кларнета.

— Тебе было так скучно?

Он открыл глаза.

— Я слушал, — возмущенно ответил он. — Пытался разобрать звуки твоего... гм...

Я изогнула бровь.

— Это кларнет.

— Точно. Кларнет — мой любимый музыкальный инструмент.

От Майкла пахло хлором, а волосы стояли дыбом.

— Я подумываю научиться играть на нём.

— Нет, не подумываешь.

— Нет, не подумываю, — согласился он. — Я в любом случае, только испорчу его. Будет умнее оставить сей инструмент в твоих талантливых руках. Если хочешь, я могу его понести.

— О, да ты просто джентльмен, — сказала я, вручая ему кларнет.

Он взял футляр и прижал его к себе, как нечто ценное. Хотя, так оно и было.

— Готова?

Я чувствовала, как взгляды девочек из оркестра упираются мне в спину. Парни подобные Майклу, обычно, держаться подальше от нашего крыла. Да, я готова. Пока кто-нибудь прожег во мне дыру.

— Я только скажу Алейн, что меня не нужно сегодня подбрасывать до дому, — сказала я. — У неё скоро закончится репетиция хора.

Мы с Майклом направились к репетиционному залу, который находится прямо возле студенческой парковки. Пары хлора обступили меня как туман. И я снова начала думать о брате.

Как и Майкл, Райан был пловцом. Не самым лучшим, но и не худшим в команде. Он активно и упорно тренировался пока не стал чувствовать себя как рыба в воде.

Брат увлекся плаванием вскоре после того, как я вступила в оркестр, когда мне было тринадцать. Райан начинал со мной. Он ходил на все репетиции с футляром с трубой, а дома ставил его рядом с моим в моей комнате (и никогда в своей). Но все это так и не захватило его так, как меня. Я могла потеряться в звуках и инстинктивно слышала, малейшую фальш. Он мог извлечь из трубы множество звуков, но для него они все были одинаковыми.

Тем не менее, он продолжал заниматься, потому что эти уроки мы могли проводить вместе. Однажды, после репетиции, он задержался возле моего места, перекидывая свой футляр из одной руки в другую. Я сразу же начала нервничать.

— Сегодня после школы будет собрание. Для тех, кто интересуется плаванием, — сказал он.

Я моргнула.

— И?

Оно мне было также интересно, как и ритуальное самоубийство сэппуку²⁶.

Райан переступил с одной ноги на другую, а его труба опасно взметнулась вверх и вниз.

— Мне очень хочется заняться плаванием. Ты будешь ходить со мной?

Несмотря на то, что я не хотела, моим первым позывом было сказать «да». Мы всё делали вместе.

Но потом в голове вспыхнули слова Лив.

Говорят, о тебе. Смеются над тобой. Странные. Как будто ты влюблена.

— Да я лучше утону, — сказала я. — Но тебе стоит им заняться.

Райан опустил футляр на землю.

— Правда? Ты так думаешь?

— Конечно, — ответила я.

Тело потянулось, чтобы обнять его, но мозг снова восстал против этого.

— Это было бы замечательно. Я могла бы приходить на твои соревнования.

— Ты правда будешь приходить на соревнования?

— Конечно! — сказала я. — И буду кричать громче всех на трибунах.

Он пошел на ту встречу и вступил в команду. А потом Райан купил себе красно-черные плавки и такую же шапочку — цвета нашей школы — и очки, которые делали его похожим на инопланетянина. Он побрил ноги и грудь розовой бритвой, чтобы уменьшить сопротивление воды и стал застенчиво улыбаться, когда девушки — другие девушки, которые не были мной — аплодировали ему с трибун и шепотом восхищались его задницей и прессом. Мне хотелось схватить полотенце и замотать его в нем сразу же, как он выходил из бассейна.

— Так Алейн поет в хоре? — спросил Майкл.

Я подпрыгнула, чувствуя себя так, как будто перешагнула через портал в будущее. Но это, конечно же, было не так. Я просто подошла к репетиционному залу.

— Да, — ответила я. — Алейн — ведущее сопрано. И она крута.

— Понятно, — сказал Майкл, баюкая футляр с кларнетом, как ребенка. — Вы двое довольно музыкальная парочка.

Я уже собиралась закатить глаза, когда, наконец, появилась запыхавшаяся Алейн. К этому времени большинство ребят уже собрали вещи и ушли.

— Прости Люси, — выдохнула она. — Там был… о, привет, Майкл.

— Привет, Алейн.

— Меня сегодня не нужно подвозить, — сказала я. — Я поеду домой с Майклом.

Эта фраза приостановила поток её речи, но не на долго.

— Хорошо. Ах да, Люси, к нам на репетицию заходил парень и задавал о тебе вопросы. Это было странно. В конце концов, я пригрозила вызвать полицию, и он ушел.

— Мой отец полицейский, — сказал Майкл, доставая свой телефон. Я автоматически положила руку на футляр с кларнетом, чтобы он не упал. — Хочешь, я позвоню…

— Как он выглядел? — поинтересовалась я.

У меня сжался желудок при мысли о том, что она ответит. Модные очки. Помятый костюм.

— Высокий и худой. И взрослый. Лет тридцати, наверное. А еще у него были эти квадратные очки. Вообще, он выглядел довольно мило для зануды.

— Он задавал вопросы? Спрашивал обо мне по имени?

Он, наверное, надеялся застать меня одну.

— Ага, — сказала Алейн. — По твоему второму имени, Джулия. Люси Джулия Блэк. Не помню, чтобы ты говорила мне…

Её слова утонули в моем крике. Сердце билось так сильно, что я думала оно просто-напросто выскочит из груди, и я упаду и буду биться на полу как умирающая рыбка пока она что-то трещит по поводу моего второго имени.

Я схватила её за плечи, вонзаясь ногтями в мягкую плоть. Судя по тому, как она вздрогнула, я причинила ей боль, но мне было все равно.

— Куда он пошел?

Я потрясла её, и Майкл схватил меня за руку.

— Эй, успокойся, — сказал он.

Я разжала пальцы и только тогда поняла, что Алейн часто дышит и её глаза блестят от слез.

— Прости, — произнесла я и отпустила её. — Ты видела куда он пошел? Это важно.

Она потерла плечо. Я видела отметины, которые оставила на её рубашке. Поглаживания не смогли разгладить их.

— На парковку, — сказала она. — Люси, с тобой все хорошо?

— Мне нужно найти его, — крикнула я, рванувшись с места.

Позади меня звучали шаги Майкла, а дыхание Алейн становилось все отдаление и отдаление, пока я совсем не перестала слышать его.

Выбежав на улицу, я, прикрыв глаза от солнца, с безумным видом осмотрела стоянку. Нельзя позволить ему уйти и в этот раз. Я наклонялась и вставала на цыпочки, пытаясь найти его в рядах машинах, среди толпы детей пока, наконец, не увидела черный костюм, забирающийся в машину в дальнем углу парковки. Я бы не успела добежать до него, поэтому приняла поспешное и заведомом тупое решение.

— Майкл, нам нужно поехать вон за том машиной.

Он открыл рот, намереваясь спросить «зачем».

— Потом объясню, — сказала я, дрожа от нетерпения. — Нам срочно нужно ехать.

Больше так продолжаться не могло. Если Спенс хочет пообщаться со мной наедине, то так оно и будет. Майкл подождет в машине и прогонит его, если он станет угрожать. Судя по всему, у Майкла это хорошо получается.

Спенс сделал крутой поворот направо. Следующее две машины за ним поехали прямо, но Майкл повернул куда следовало.

— Это он? Твой экс?

— Да, — ответила я.

— Взрослый, — сказал Майкл.

Его голос был натянут как гитарная струна.

— Мне следовало бы позвонить отцу. Запомни его номерной знак.

Отличная идея. Я записала его номер в телефоне: 3RTR779.

Машина Спенса повернула налево. Теперь мы были прямо за ним. Я даже видела, как его голова покачивается над сиденьем.

— Серьезно, я считаю, что нам следует остановиться и позвонить отцу, — сказал Майкл. — Если он преследует тебя, то ехать за ним может быть опасно.

— Мы должны следовать за ним. Мне нужно знать куда он едет. Где остановился. Так не может больше продолжаться.

— Мы можем попросить объявить машину в розыск.

С этими словами Майкл начал съезжать на обочину.

Нет. Нет. Я не могу упустить его из виду. Не могу позволить ему уйти.

Как только мы остановились, я распахнула дверь и выпрыгнула из машины, готовая преследовать Спенса куда бы он ни направлялся. Мне даже не пришло в голову насколько медленнее я буду двигаться по сравнению с ним. Может, у меня на лодыжках отрастут крылышки? В конце концов, я на стороне добра. А герои всегда побеждают.

Сделав около двадцати шагов, я почувствовала, как чьи-то пальцы схватили меня за руку. Спенс. Я дернулась еще до того, как мозг успел напомнить мне что «Привет, Люси, ты только что смотрела вслед удаляющейся машины Спенса, он просто не может стоять сейчас позади тебя».

Это был Майкл. Ну конечно же.

— Люси, ты в порядке? — спросил он и снова дотронулся до моей руки.

В этот раз он не хватал её, его пальцы были нежными, а голос низким.

— Мы его упустили, — уныло сказала я.

Не могу поверить, что позволила Спенсу ускользнуть. Снова. Это просто какая-то комедия ошибок.

— Конечно же, я не в порядке. Потому что он вернется и, возможно, убьет меня.

Или того хуже. Я лучше буду мертвой, чем снова стану Джулией Ванн со всеми вытекающими из этого последствиями.

— Все будет хорошо. Мы поговорим с отцом. Я попрошу его пробить номера, а потом он навести твоего бывшего.

— Нет! — вырвалось у меня до того, как я успела остановить себя.

От нервов у меня начала болеть голова. А может, это опухоль мозга.

— Не нужно посылать к нему отца. Мой бывший — очень опасный человек.

— Но ты же послала за ним меня, — не могу сказать, была ли в его словах гордость или обида. — В любом случае, нам нужно поговорить с отцом. Пошли ко мне.

Я последовала за ним. Другого выбора у меня все равно не было.