Глава 3
Понятное дело, я не помню, как мы с братом рука об руку появились на свет, или спали рядышком в колыбели. Но я помню, когда у нас появилась двухъярусная кровать. Вопрос о том, чтобы поселить нас в разных комнатах, никогда не стоял. То, что мы будем жить вместе всегда было понятным, как и то, что небо голубое, а трава зелёная. В этом мы даже не сомневались. Одно время мы проводили ночи на односпальных кроватях, его была голубой, а моя зелёная, но он был слишком далеко от меня — на другой стороне комнаты. А что, если бы у меня начались кошмары и мне понадобилось бы выплакаться на чьем-нибудь плече? Мы не могли полагаться в этом на своих родителей. Когда нам исполнилось шесть, мы решили, что нам нужна двухъярусная кровать. Родители с этим согласились.
Отцу понадобилось почти четыре часа, чтобы собрать её. Это сопровождалось усиленным потоотделением и ругательствами, а в какой-то момент, он чуть не лишился большого пальца, после того, как ударил по нему молотком. Наверное, тогда он в первые провел с нами так много времени, поэтому, эти четыре часа пролетели как четыре минуты. Мы с братом стояли и восхищенно следили за каждым гвоздем, боясь раскрыть рот, как будто от этого он бросится в кусты, как испуганная газель.
— Джулия, Райан, — сказал отец, когда мы наконец, подняли матрас на второй ярус. — Кто где спит?
— Чур я на верху, — ответили мы в унисон, а затем повернулись и уставились друг на друга. Это было что-то новенькое: разногласие. Мне это не понравилось.
— Мне очень хочется спать на верху.
В зависимости от настроения, я могла бы представляла себя принцессой, которая машет подданным из башни своего замка или, астронавтом, который смотрит на землю с луны.
Райан склонил голову набок и обозрел наше будущее королевство. Зажевав внутреннюю сторону щёки, он о чём-то размышлял.
— Мне тоже очень хочется занять верх.
Не смотря на то, что его голос был ровным, я вся сжалась. Я не помню, чтобы в его словах было что-то не так, наверное, я все знала еще тогда.
— Можешь спать там, — мрачно сказала я. — Думаю, внизу тоже будет весело. Я могу притвориться, что нахожусь в подземной пещере и каждый раз, когда ты пошевелишься, буду представлять себе землетрясение.
Он начал жевать свою губу, опять напряженно размышляя о чём-то. Землетрясения и пещеры – это круто. Очень круто.
— Я передумал и теперь хочу спать внизу. А ты, если так хочешь, занимай верхний ярус.
У меня поникли плечи.
— Но я очень, очень хочу занять нижнюю койку.
Я видела, что в результате моих слов Райан только укрепился в своих мыслях.
— Ничем не могу помочь. Не переживай, тебе понравится спать наверху.
Я вздохнула и заставила себя выдавить улыбку.
— Ну ладно тогда.
В ту ночь я была принцессой в башне на луне.
* * *
Где-то там, за пределами моего мира, который сузился до размеров туалета, я услышала звонок. Сделав несколько глубоких вдохов, я встала. Вторым уроком идет испанский, а он мне тяжело дается, частично потому, что мой мозг никак не мог принять факт, что люди в самом деле складывают эти бессмысленные звуки в слова, которые еще и умудряются понимать, а частично потому, что я сидела с Майклом Силвермэном, мистером мускулистые ноги и божественно-голубые глаза.
Я подняла руку над головой, отчего у меня щелкнуло в плече. Мне понадобилось несколько месяцев, чтобы снова нормально воспринимать этот звук. В первый раз, когда отец хрустнул костяшками пальцев передо мной, через несколько дней после событий в репетиционном зале, я упала в обморок и ударилась головой о холодильник.
Мне не нравиться хрустеть суставами, но я делаю это просто потому, что могу. Мне больно, но я воспринимаю эту боль как победу. Теперь я сильная. Достаточно сильная, чтобы слышать щелчки и не думать при этом о выстрелах.
Я опустилась на своё место как раз перед последним звонком для опаздывающих.
— Тютелька в тютельку, — сказал Майкл Силвермэн, когда учитель начал проверять присутствующих.
Я повернулась и увидела, что он улыбается мне, но улыбка мгновенно сползла с его лица, когда я окончательно развернулась к нему.
— Ты в порядке?
Я откашлялась и подняла руку в ответ на преподавательское «Люси Блэк».
— В порядке, — прошептала я. — Спасибо.
— Ты просто выглядишь не очень, как будто что-то подхватила. Сейчас ходит ужасная простуда. У нас слегла половина команды по плаванию.
— Нет, я нормально себя чувствую, — сказала я.
Отлично. Он подумал, что я болезненно выгляжу.
— Надеюсь, что ты ничего не подхватил.
Он снова улыбнулся и в этот момент мне показалось, что засияло солнце.
— Нет, я нормально себя чувствую, — ответил он и поднял руку, чтобы обозначить учителю своё присутствие.
Это был мой шанс. Я могла бы превратить наш маленький обмен фразами в полноценный разговор о команде по плаванию, а потом расспросить об увлечениях и, возможно, это с подвигло бы его поинтересоваться моими, но по какой-то странной причине, все слова застряли у меня в горле. А потом мистер — ой, простите меня, сеньор — Голдфарб, потребовал всеобщего внимания и начал рассказывать, по-моему, о временах. Я повернула голову, но взгляд Майкла был сосредоточен на доске. Может быть позже.
Но как только прозвенел звонок, я убежала. Без ног Майкла Силвермэна, которые помогли бы мне сфокусироваться, я провела остаток дня в каком-то оцепенении. Меня окружали расплывчатые лица, а раздававшиеся голоса были похожи на речь учителя Чарли Брауна6: Бу бу бу. Бу бу бу бу. Если бы кто-нибудь поинтересовался, как я провела время после обеда, то я бы сказала, что изучала необычайно красивую цветовую гамму на внутренней стороне век, в которой преобладали все оттенки серого, фиолетового и редкие вкрапления оранжевого.
В конце дня Алейн наконец удалось поймать меня. Ну не столько поймать, сколько обнаружить ожидающей возле зала, где у неё была репетиция хора. В конце концов, она же должна подбросить меня домой.
— Ну, ну, — сказала она. — Неужели это Люси Блэк.
У меня не было настроения для её игр, к тому же, на самом деле я и не Люси Блэк.
— Поехали домой, — вяло ответила я, покрепче прижимая к себе книги. Сегодня они кажутся настолько тяжелыми, что с каждым шагом я сгибаюсь под их весом все ниже и ниже.
— Мы, — Алейн обняла меня за плечи, отчего меня пригнуло еще ближе к земле. — Не едем домой.
До того, как я переехала сюда, у Алейн было немного друзей. Помню, как с бешено стучащим сердцем я впервые появилась в этой школе и внимательно исследовала толпы детей, которые смеялись, болтали и что-то обсуждали. Я тогда напряглась, ожидая, что они увидят прошлое в моих глазах, как на кинопленке, и в ужасе отступят. Но в действительности меня хорошо приняли. К тому времени все уже разбились на группы и было поздно пытаться в них втиснуться, тем не менее я растянула губы в том, что, надеюсь, было хоть приблизительно похоже на улыбку, и начала задавать вопросы. Оказывается, люди любят поговорить о себе, поэтому уже к ланчу меня пригласили присоединиться к трем столикам.
Вайолет Норрис даже попросила быть её партером на биологии. А, как шепотом и практически не дыша уверила моя новая подруга Элла, Вайолет Норрис — это одна из самых популярных девушек в школе.
Тем не менее, в течение всего ланча, не смотря на болтающих Вайолет и Эллу, мои глаза были прикованы к столику в углу, за которым в одиночестве сидела девушка. Она лениво кусала сэндвич, уткнувшись взглядом перед собой. У неё были удивительные вьющиеся волосы, которые спускались до талии и делали ее похожей на куклу.
— Кто это? — спросила я.
Вайолет закатила глаза.
— Алейн Ховард. Ничего не имею против неё, она очень хорошенькая, но в то же время странная. Ты понимаешь?
— Ага, — сказала я, засовывая в рот еще один кусок картошки-фри.
Она была холодной. Вайолет и Элла продолжали болтать, какой-то парень бросил фри в девушку и, очевидно, это было большим событием, a я так и не смогла перестать смотреть на Алейн.
Я знала, каково быть человеком, который сидит наедине с собой. Тем не менее, я решила выждать несколько недель.
Мне хотелось выглядеть милой и хорошей, но я не была тупой и знала, что сначала нужно укрепить свое социальное положение и убедиться, что мои отношения с Вайолет и Эллой достаточно прочны, чтобы выдержать небольшую встряску. Как только оценка Вайолет по биологии стала целиком и полностью зависеть от моих знаний анатомии и способности разрезать лягушку или эмбрион свиньи без того, чтобы упасть в обморок или вырвать, я направилась к столику Алейн.
— Привет, — сказала я. — Меня зовут Люси.
Она настороженно посмотрела на меня блестящими на фоне тёмной кожи глазами.
— Меня зовут Алейн.
Я качнула головой в сторону своего столика.
— Не хочешь присоединиться к нам?
Если бы я была королевой, то посвятила бы её в Рыцари Осторожности.
— Зачем?
Я пожала плечами.
— А почему нет? — мой ответ не показался ей убедительным. — Я тут новенькая и пока знакомлюсь со всеми. Присоединяйся к нам.
Что-то в моём лице должно быть убедило её, что это не шутка.
— А они знают о твоем приглашении?
— Конечно, — ответила я.
Они не знали, но переживут. Обязаны, иначе Вайолет самой придется растягивать пропитанные формальдегидом кишки или прикалывать к картону крошечную печень.
Так Алейн влилась в нашу компанию. В следующем семестре мы с Вайолет оказались в разных классах по биологии и поэтому отдалились друг от друга, Элла начала общаться с девчонками из команды по плаванию, так мы и остались с Алейн вдвоем. Я предложила ей сходить на прослушивание в школьный хор после того, как услышала, как она напевает что-то про себя. Преподаватель была настолько поражена голосом Алейн, что сразу же сделала её ведущим сопрано.
Ради этой девушки я рисковала своим социальным положением, однако сейчас не собираюсь с ней никуда ехать. Единственное место, где я хочу оказаться — это моя кровать. По крайней мере, там не будет Спенса. Не должно быть.
— Я, — после этого последовала эффектная пауза, не уступающая той, что изобразила Алейн. — Хочу поехать домой.
— Ты, — сказала она. — Не хочешь ехать домой. Я знаю, что у тебя был непростой день, поэтому собираюсь поднять тебе настроение.
— Ты поднимешь мне настроение, если просто отвезешь меня домой.
— Нет, у парней скоро закончится тренировка по плаванию, а после неё по вторникам они заходят в «Крейзи Эллиот», чтобы попить кофе и поесть булочки. — Она замолчала о чем-то раздумывая. — Ну, наверное, не булочки, а мясо. Гигантские порции мяса. Ну или что там ещё едят парни.
— И конечно же, ты знаешь, — продолжила она. — Кто у нас в мужской команде по плаванию. Правильно. Майкл Силвермэн.
У меня подогнулись ноги. Коридор наполнил громкий шум, эхом отдающийся от шкафчиков, расположенных вдоль стен. Я сжалась от страха, но потом поняла, что это просто книги, которые я уронила на пол.
— Видишь? — с умным видом сказала Алейн. — Вот почему тебе нужен рюкзак.
Я встала на колени, чтобы собрать свои вещи, а Алейн присела рядом, так и продолжая обнимать меня за плечи.
— Я даже не знаю Майкла Силвермэна и говорила с ним всего лишь один раз, — на самом деле их было четыре с половиной, включая сегодняшний. — И было это на уроке испанского, потому что это единственный класс, который мы посещаем вместе. И разговаривали мы о тако. А сегодня он подумал, что я больна. Поэтому я просто хочу поехать домой.
— Может ты и не знаешь его, но любишь, — мелодичным голосом пропела Алейн.
Я рада, что уронила книги. Это освободило мои руки, чтобы я могла треснуть её.
— Ладно, ладно. Я это заслужила, — сказала Алейн, морщась от боли и потирая плечо. — Но мы всё равно идём, я не собираюсь принимать «нет» за ответ.
— А как насчет ещё одного удара в качестве ответа? — поинтересовалась я. — Потому что я говорю серьезно. Прямо сейчас я не настроена на человеческое общение.
— Но ты же общаешься со мной.
— Ты не считаешься за человека. И я это говорю со всей любовью.
— Как ты собираешься безумно влюбиться и завести детей, если даже не хочешь поговорить с ним? — спросила она с надутыми губами.
— Я говорила с ним, — четыре с половиной раза. — У нас был замечательный разговор.
Кажется, он был особенно восхищен идеей попробовать тако с собачьим мясом. Perro7 оказалось единственным словом, обозначающим животное, которое я в тот момент вспомнила.
— И кто вообще говорил о детях? Сейчас они мне совершенно ни к чему.
— Боже, Люси, это просто выражение.
Я пошла вперёд, а она последовала за мной. Это хорошо. Мы направлялись к стоянке. Каждый шаг приближал меня всё ближе к дому, где у меня наконец будет шанс подумать о Спенсе и брате, и решить, сошла ли я с ума или нет.
— Я бы хотела детей только от тебя, детка, — сказала я, поигрывая бровями.
Несмотря на то, что она закатила глаза, на её лице была улыбка.
— Господи, Люси, ты такой лузер.
Мы вышли на улицу, и я инстинктивно вдохнула запах солнечного тепла. Он очень отличается от того, к которому мы привыкли в Южной Калифорнии. Тот, из прошлой жизни, был яркий, чистый и какой-то пикантный. А сегодняшний – более спертый, затхлый и смутный.
— Я и правда хочу отправиться домой. Если ты уж так хочешь идти в «Крейзи Эллиот», то я найду с кем уехать, — сказала я.
Она в ответ хлопнула меня по плечу.
— Я горжусь тем, что я твой Дживс. И будущий отец твоих детей. Ладно, поехали доставим тебя домой.
Через пять минут езды я почувствовала запах, доносящийся из раскрытого окна, и замерла.
— Ты это чуешь? — спросила я, едва дыша.
Она принюхалась.
— Да. Пахнет дымом. Может кто-то жжет листья или жарит мясо, — она искоса посмотрела на меня. — Что с тобой такое сегодня? Утром у тебя была паническая атака, и, судя по виду, будет ещё одна сейчас. Мне остановиться?
В груди стало так тесно, как будто кто-то обмотал меня кожаным ремнем, а потом затянул его.
— Нет, — выдавливаю я, часто дыша через рот. Только не через нос. Только не этим дымом.
Я чувствую, как её взгляд прожигает дыру в моей щеке.
— Ты уверена, что в порядке?
— Все отлично, — говорю я. — Не волнуйся, меня не вырвет на твои чехлы.
— Я не волнуюсь, они и так уже были свидетелями множества рвот.
Капец. Неожиданно ягодицы, ноги, и всё, что касалось сиденья начало чесаться.
— Ты в порядке? Ты можешь рассказать мне всё. Если нет, то какой пример ты показываешь нашим будущим детям?
Я извергла что-то, надеюсь хоть немного похожее на смех.
— Это просто запах дыма, — сказала я. — И огня. Он вызывает неприятные воспоминания. О том месте, откуда я переехала.
Надеюсь, это прозвучало достаточно неопределенно.
Вот только правда была совершенно определенной. После бедного Флаффи были белки, мыши и несколько котов. Меня до сих пор преследуют пропитанные отчаянием объявления о пропажах, предлагающие хорошие вознаграждения.
А потом был пожар.
— Прости, — сказала она. — Ты хочешь поговорить об этом?
— Нет, — категорично ответила я. Она сразу поникла, и я поняла, что была немного резка. — Прости. Я просто... не хочу. В любом случае, это уже в прошлом. Человек, который устроил пожар уже мёртв.
— Понятно, — произнесла она как-то уж чересчур подавленно. — Извини. Если ты когда-нибудь захочешь поговорить, то знай, я всегда рядом.
— Спасибо, — сказала я и правда имея это в виду.
Оставшуюся часть дороги мы ехали в молчании. Алейн периодически бросала на меня взгляды, когда думала, что я не смотрю, а на прощание очень крепко сжала меня в объятиях.
Я солгала ей. Я солгала себе.
Мой брат не был мёртв.