Сложная любовь

Глава тринадцатая

Проснулась Галя за полдень, не спеша встала и пошла в душ. Глаза ее были сухи. Она посмотрела в зеркало. Несмотря на бессонную ночь, сегодня она была по особенному хороша. Она улыбнулась своему отражению и расчесала свои прекрасные волосы. Галя старалась ни о чем не думать. Внутри нее будто что-то умерло сегодняшней ночью. Только нервное дрожание длинных пальцев выдавало ее скрытое волнение.

Она не спеша позавтракала и, все еще не одеваясь, пошла к телефону. Уверенно набрала номер кабинета Алексея Львовича.

— Алло, — раздался в трубке знакомый голос.

— Привет, Алеша, — как-то по особому мягко сказала она, — это Галя.

— А почему вы, Галина Андреевна, не на работе сегодня? — со злостью спросил шеф.

— Я несколько задержалась, — все еще не меняя тона ответила Галя, — я всю ночь не спала, переживала: как я могла тебя так вчера обидеть?

— Аааа… — процедил сквозь зубы Алексей Львович.

— Я вот думаю, — продолжала Галя, — если я подъеду к тебе и мы обсудим все наши проблемы, как бы это лучше сказать, детально — то, может быть, мы сможем их решить?

— Приезжай, Галочка, приезжай, — злорадно ответил шеф, — я рад, что ты образумилась.

Однако Галя не спешила ехать. Она медленно оделась, выпила еще чашку чаю, последний раз провела щеткой по волосам и только потом покинула квартиру. Мрачная решимость не ослабевала в ней. Она посмотрела на часы: еще было время заехать в больницу к маме. Конечно, Галя немного боялась, что после разговора с мамой не сможет найти в себе сил свершить задуманное, но, решив, что раз она обещала приезжать каждый день, то не стоит волновать маму лишний раз, поехала.

В больнице знакомая нянечка приветливо кивнула Гале, и, надев белый халат, Галя прошла в мамину палату.

— Как дела, Галочка? — спросила мама, — у тебя какое-то усталое лицо.

— Работы просто очень много, — соврала Галя.

— Да, — ответила мама, — мне тоже кажется, что ты много работаешь.

— Что поделать, мама, — сказала Галя.

— А как твой молодой человек? — спросила мама.

При упоминании Миши у Гали замерло сердце. Стараясь не выдать своего волнения, она ответила:

— Спасибо, все нормально.

Этот разговор был для Гали пыткой. Никогда она не могла представить, что ей придется врать своей маме. Как она ни пыталась, она не могла ни на минуту забыть, что ей предстоит дальше. «Мама, мама, — думала она, — если бы ты знала, на что должна пойти твоя дочь!»

Полчаса прошло и Галя, попрощавшись с мамой, поехала на работу. Как она и боялась, от былой решимости не осталось и следа. Как Галя не уговаривала себя, как не убеждала, что то, что она замыслила — единственный способ спасти маму — она чувствовала себя как будто шла на казнь.

Было уже четыре, когда Галя приехала в «Наш дом». Сдав куртку в гардероб, она сразу направилась в кабинет Алексея Львовича.

Увидев ее, шеф расплылся в довольной улыбке.

— Ах, Галочка, я рад что ты пришла, — промурлыкал он.

— Да, Алеша, я пришла… обсудить все до конца.

Брови Алексея Львовича поползли вверх.

— А разве мы все не обсудили вчера? — с деланным изумлением спросил он.

— Я хочу понять, если сегодня наша встреча закончится, — Галя запнулась, — ко взаимному удовольствию («Боже, что я говорю», — мелькнуло у нее в голове), то получу ли я назад свои деньги?

— Это сложный вопрос, — задумался Алексей Львович, — но, я думаю, что слова «ко взаимному удовольствию» означают ровно это.

— Прекрасно, — решительно сказала Галя, — начнем прямо сейчас?

— Начнем что? — шеф сделал вид, что не понимает галиных слов.

Галя молчала, тогда он вышел из-за стола, запер дверь, спрятал ключ в карман и только после этого подошел к Гале, взял рукой за подбородок и впился ей в губу долгим мокрым поцелуем.

Галя почувствовала, что силы оставляют ее. «Нет, — пронеслось у нее в голове, — нет, я не смогу. Все что угодно, только не это!» Не в силах совладать с собой, она резко толкнула Алексея Львовича в грудь. Шеф изумленно посмотрел на нее:

— Ах вот как, моя козочка?

Он по-прежнему крепко держал ее. Губы его снова приближались, и тогда Галя, найдя в своем отвращении последнее мужество, плюнула в ненавистное лицо.

— Ах ты дрянь! — крикнул он и с размаху ударил ее по щеке.

От сильного удара Галя отлетела на другой конец кабинета и упала на пол.

— Ну погоди у меня, — прошептал Алексей Львович, надвигаясь с неотвратимостью дурного сна.

В этот момент зазвонил телефон.

— Подождут, пока я с тобой разберусь, — сквозь зубы сказал шеф, но телефон продолжал звонить и он, с ненавистью и вожделением глядя на Галю, снял трубку.

— Алло, — рявкнул он, однако услышав ответ, тут же сменил голос, — да, я вас слушаю, Андрей Сергеевич… да, все нормально… все, как вы сказали… — вдруг лицо его побагровело и, стараясь не выдать своего волнения, он переспросил, — как?.. сейчас посмотрю… да, действительно… нет, наверное это недоразумение… я прослежу… да, лично, прямо сегодня… хорошо, Андрей Сергеевич, я все сделаю… до свидания.

Галя не в силах от ужаса подняться с пола отрешенно прислушивалась к этому странному разговору. Почему-то ей казалось, что он имеет прямое отношение ко всему, что происходит с ней.

Кончив беседу, Алексей Львович швырнул трубку на рычаг и обернулся к Гале.

— Вставай, что сидишь, — крикнул он, — охота было из меня дурака делать?

Резкими шагами он подошел к сейфу, открыл его, вынул оттуда толстую пачку денег, сунул их в стоявший тут же счетчик, отсчитал четыреста банкнот и кинул толстую пачку к галиным ногам.

— Если хочешь — пересчитай! И напиши расписку, мне из-за тебя головы лишиться неохота!

Галя поднялась, оправила юбку и, подняв с пола пачку стодолларовых бумажек, подошла к столу. Она не понимала, что произошло, но по заискивающему выражению в глазах Алексея Львовича догадалась, что ситуация резко изменилась. Уверенным жестом она сунула деньги в сумочку и резко сказала:

— Бумагу и ручку!

Алексей Львович протянул ей белый лист и ручку с золотым пером, которой писал сам. Галя, привыкшая к шариковым ручкам, посмотрела на нее неприязненно, потом села за стол и написала расписку. Пока она писала, Алексей Львович достал из сейфа еще одну бумагу, которую она, бегло проглядев, тоже подписала.

— Еще листок, — сказала она.

Алексей Львович подал ей бумагу и Галя твердой рукой написала заявление об уходе. Проставила дату и протянула шефу.

— Расписывайтесь, — сказала она ему.

Алексей Львович молча подписал. У него был вид сильно удивленного и напуганного человека.

— Остается еще вопрос с моей квартирой, — сказала Галя.

— Этот вопрос, — с нескрываемой злобой ответил Алексей Львович, — будешь, милочка, решать естественным способом: покупать обратно. По рыночной, разумеется, цене. То есть тысяч за сорок пять, я думаю.

Галя закусила губу. Да, она и сама знала, что за прошедшее время цены на жилье выросли.

— Это справедливо и тут уж ты Воронову не пожалуешься, — мрачно сказал шеф.

Галя ничего больше не сказала. Взяв сумочку и подписанное заявление, она молча вышла из кабинета.

Галя была потрясена. Она сама не понимала, что же все-таки случилось. Ведь в какой-то момент она была на волосок от гибели. И вдруг — этот телефонный звонок, так резко все переменивший. Кто это мог быть? Как его назвал Алексей Львович — Андрей Сергеевич? — Галя точно где-то слышала это имя отчество, но не могла припомнить где.

Сейчас, когда опасность миновала, наступила разрядка. Галя остановилась у окна в коридоре и зарыдала. Она плакала и слезы текли по ее щекам. Она дрожала всем телом, стоило ей только вспомнить, что она пережила всего полчаса назад.

Внезапно она почувствовала, как чьи-то руки обнимают ее и нежный голос спросил:

— Ну что, что с тобой?

Галя обернулась. Это была Оксана.

Пережитый ужас заставил Галю забыть о вчерашней обиде. Не прекращая всхлипывать, она раскрыла сумочку и показала Оксане деньги.

— Отдал?! — воскликнула Оксана.

Галя только кивнула.

— Сам?

— Ухм, — хмыкнула Галя.

— Ай да Мишка! — вдруг воскликнула Оксана, — вот уж не ожидала, что он такое провернет!

Вчерашние подозрения нахлынули на Галю с новой силой.

— А что ты от него ожидала? — со злостью спросила она.

— Не знаю, — спокойно ответила Оксана, — он вчера утром позвонил мне, попросил с ним срочно встретиться. Ну я конечно подумала, сама понимаешь что, но пошла.

Оксана вытянула из пачки сигарету и закурила.

— Ну вот, — продолжала она, — встретились мы с ним на бульваре и он сказал, что с утра уже был в «Плющ-банке» и выяснил, что все платежи прекращены. То есть тебя кинули. Тогда он стал у меня узнавать, все что я могла ему рассказать про структуру банка, про отношения банка с нашей фирмой и т. д. Ну тут-то уж я оттянулась! Подгадить начальству — вообще первая вещь. Правда я так и не верила, что он что-то сможет, но все равно — зауважала. Вот ведь, подумала, мужик — не бросает свою женщину в беде, не то что другие, сразу чуть что — и в сторону.

Галя рассмеялась.

— Боже мой, а я вчера думала, что ты с ним…

— Я? — как-то даже слишком горячо возмутилась Оксана. — С твоим бой-френдом? За кого ты меня принимаешь? А кто, кстати, за тебя хлопотал?

— Какой-то Андрей Сергеевич, ты часом не знаешь…

Оксана присвистнула.

— Сам Воронов! Ни фига себе!

— А кто это? — спросила Галя.

— Детали, я думаю, тебе уже не нужны, — ответила Оксана, — но в общем это самый крутой мужик во всей их структуре. На нем реально все и держится.

Галя почувствовала, что тучи расходятся.

— Боже мой, какая я была дура, — облегченно воскликнула она. — Как я могла так подумать про Мишу! Ты не знаешь, где он сейчас?

— Откуда же я знаю? — ответила Оксана. — Может быть, в мастерской?

— Спасибо, — Галя уже неслась вниз по лестнице, — я сначала к нему, а потом — созвонимся.

Боже мой, насколько несчастной Галя час назад въезжала во двор «Нашего дома» и как теперь ей было легко! Все разъяснилось! Все ее вчерашние страхи оказались напрасны, Миша верен ей и любит ее, Оксана ее не предала, даже деньги — вот они, у нее в сумочке. Ей было весело и легко.

Она довольно быстро доехала до мишиной мастерской, с трудом нашла место для парковки и, открыв дверь подъезда, взлетела на третий этаж. Мимоходом она вспомнила, как в первый приезд сюда оценивала примерную стоимость квартиры — теперь, слава богу, она завязала с этим бизнесом.

Она позвонила в дверь.

— Войдите, — раздался недовольный мишин голос.

Галя толкнула дверь и вошла. Миша в одних джинсах стоял посередине комнаты, во рту его дымился «Голуаз», в руках была кисть. Он неприветливо глянул на Галю и мрачно сказал:

— Привет.

Галя сразу вспомнила, как она вчера оскорбила его. Как это было несправедливо, как незаслуженно! Ведь Миша столько сделал для нее, если бы не он — страшно подумать, чтобы с ней было!

— Мишенька, прости меня — Галя бросилась к нему на шею.

Миша недовольным жестом отстранил ее.

— За что? — холодно спросил он.

— За вчерашнее, я была такая дура, — пролепетала Галя.

Миша пожал плечами и начал неспешно вытирать кисть.

— Мишенька, я люблю тебя, я никого так не любила.

— Я тоже чувствую, что меня никто так не любил, — мрачно сказал Миша, показывая на свою рассеченную губу.

— Боже мой, прости меня, прости, как я только могла это сделать, — Гале казалось, что она сейчас заплачет.

— Мне не за что тебя прощать, — ответил Миша, — наверное, я произвожу впечатление такого мужчины, которого можно сначала послать на ровном месте, а потом — прийти как ни в чем не бывало.

— Нет, Мишенька, нет!

— Я тоже говорю — нет, — жестко сказал Миша.

Слезы полились из галиных глаз.

— Я думаю, нам с тобой лучше расстаться, — сказал он, — я вижу, мы не созданы друг для друга.

— Нет, — Галя кинулась Мише на грудь, — нет, мой любимый, не говори так! Я никого, никого не любила, кроме тебя, ты мой, мой единственный!

Миша молчал и вдохновленная его молчанием Галя продолжала:

— Прости меня, я вчера и так была сама не своя из-за этой истории, а тут я вас увидела… и черте что подумала.

— Кого — нас? — уже более теплым тоном спросил Миша.

— Тебя и Оксану, — всхлипывала Галя, — я просто приревновала тебя к ней.

Внезапно Миша обнял ее. До галиных изумленных ушей донесся его смех.

— Боже мой, — сказал он, — ты меня приревновала?

— Да, Мишенька, да. Прости меня.

— Как ты могла подумать, что мне нужна другая женщина, когда у меня есть ты? — спросил он, нежно заглядывая ей в глаза.

Галя только тихо всхлипывала в ответ.

— Я люблю тебя и мне не нужен никто кроме… — голос его пресекся, — кроме тебя.

— Как хорошо, Мишенька, как хорошо, — прошептала Галя, прижимаясь к нему.

Они стояли обнявшись, и весь мир будто умер для них. Постепенно губы их сблизились и страсть захлестнула их горячей волной.

Вечерело и сумерки спустились на город. В широкое окно свободно лился холодный голубоватый свет.

— Можно я открою окно? — спросила Галя.

— Конечно, — ответил Миша.

Она подошла к окну и, открыв его, повернулась. Неожиданно она увидела незаконченную картину, стоящую на мольберте. Сердце забилось у нее в груди.

— Боже мой, — выдохнула она, — как красиво… Неужели это — я?

Миша раздраженно подошел к ней.

— Я еще не закончил, — сказал он, — это так… наброски.

И он захотел закрыть картину, но Галя удержала его:

— Подожди, это так прекрасно…

На незаконченной картине Галя шла по зеленому лугу в синеватой дымке. Это напомнило ей ее давний сон, но от этой картины веяло покоем и счастьем.

— Когда ты ее нарисовал? — спросила Галя.

— Вчера ночью, — признался Миша, — после встречи с тобой я был сам не свой… Я внезапно осознал, как я тебя люблю, и понял, что я должен нарисовать эту картину.

— Когда ты все успеваешь? — удивилась Галя. — Вот скажи, как тебе удалось сделать так, что шеф вернул мне деньги? — спросила его Галя.

— Это было не очень-то просто, — усмехнулся Миша, — ну начать с того, что у меня в общем есть знакомые в банковских кругах. Ну, ты понимаешь, галерея «Рената» и так далее.

Галя не знала ничего об этой, возникшей несколько лет при одном из крупнейших банков, галерее, но промолчала.

— Кроме того, какие-то завязки были и у Юры Боргенанова — помнишь, я говорил тебе о его спонсорах? Короче, уже сегодня утром мы добрались до Воронова. А надо тебе сказать, что когда «Плющ» начал накрываться, то было принято негласное решение своим деньги отдать. Ну, чтобы не было лишнего шума, люди не уходили на сторону и так далее. А то, какая-нибудь Оксана, разозлись она на них по-крупному, могла бы много интересного порассказать. Это, впрочем, она вчера и сделала. — Михаил задумчиво затянулся, — Так вот, то что твой Алексей этого не сделал — его личная инициатива. То есть, я думаю, деньги бы он тебе все равно отдал, но сначала бы помучил бы тебя как следует. То есть он просто через месяц должен был представить такой лист, с подписями всех сотрудников, что они получили деньги.

— Да, — кивнула Галя, — я на таком расписалась. И еще расписку выписала.

— Ну вот, — довольно сказал Михаил, — я так и думал. Короче, когда Воронов узнал, как его подставил твой шеф, он, как и следовало ожидать, пришел в ярость и сказал, что он его в порошок сотрет. «Из-за каких-то сорока тысяч эта сука меня лажает» — в общем он примерно так выразился.

— В общем, — счастливо рассмеялась Галя, — все хорошо, что хорошо кончается.

— Да, — сказал Миша, — но ты уж постарайся больше так не влипать. И еще, у меня есть небольшая идея.

— Какая? — спросила Галя.

— Тут один мой друг, как я узнал, открывает элитарную ветеринарку. Если хочешь — можешь пойти туда работать. Платят так, правда, меньше чем в «Вашем доме»…

— Он уже не мой, — перебила его Галя.

— Ну прости, — улыбнулся Миша, — так вот, платят они меньше, но все равно достаточно много, так что ты подумай.

Галя просияла:

— Это было бы настоящим счастьем!

— Вот и хорошо.

Но внезапно Галя загрустила.

— Ты знаешь, — сказала она, — остались еще проблемы. Дело в том, что квартиры подорожали и я еще должна «Нашему дому» пять тысяч. Я, конечно, продам машину, но все равно, придется где-то занимать, потом отрабатывать…

Галя поежилась.

Миша с изумлением посмотрел на нее.

— Зачем тебе продавать машину? Я найду тебе деньги.

— Ты? — Галя рассмеялась. — Где ты можешь найти деньги? Ты — бедный художник.

— Бедных художников не бывает, — убежденно ответил Михаил, — вот, например, недавно одна нью-йоркская галерея купила у меня пару моих старых работ, а это уже немало. Ну, кроме того, я всегда могу продать что-нибудь из чужих работ. Один Казаков с Медоваровым сколько стоит! — и Михаил кивнул на висящие на стене рисунки.

— Но скажи, почему ты должен отдавать свои деньги, чтобы я разобралась со своими делами? — не сдавалась Галя. — Я не привыкла брать деньги у мужчин.

— Не знаю почему, — ответил Михаил, — наверно, потому что я люблю тебя. Разве этого недостаточно?

— Но все равно…

— К тому же, разве супруги не должны делиться всем, что у них есть? — спросил он.

Галя разозлилась. Она прекрасно знала, что кем-кем, а супругами они не будут никогда. Она слишком хорошо помнила слова Наташи, чтобы даже мечтать об этом.

— Мы — не супруги, — резко ответила она.

— Ты хочешь сказать, — медленно произнес Михаил, — что если я предложу тебе… если я предложу тебе руку и сердце — ты откажешься?

— Но ты же никогда не сделаешь этого, — просто ответила она.

В ответ Михаил молча опустился перед ней на колено и, взяв ее руку, приложил ее длинные пальцы к свой груди.

Галя смотрела на него не в силах поверить своим глазам: Миша, такой гордый и непреклонный, на коленях перед ней и она, Галя, своей ладонью чувствует его сердцебиение.

— Ответь мне — да или нет, — прошептал он.

Голова у Гали закружилась. Собственное сердце звучало в унисон мишиному так, что, казалось, вот-вот вырвется из груди. Ее рука затрепетала. Они навсегда будут вместе и ничто не сможет их разлучить.

— Да, — прошептала она, — да, да.

Конец

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.