Сложная любовь

Глава пятая

Прошло две недели и весна окончательно вступила в свои права. Март в 1994 году выдался теплым и только ночью иногда ударяли заморозки. Снег на улицах превратился в ручьи талой воды, солнце припекало, с сосулек капало. На деревьях набухали почки, вот-вот должны были появиться первые листочки. Перед летом все спешили закончить свои жилищные дела и работы в «Нашем доме» прибавилось. Галя сидела в офисе допоздна и почти не видела маму. Каждый день она приезжала в особняк «Нашего дома» к девяти и тут же приступала к работе. В одиннадцать ее обычно вызывал к себе Алеша, чтобы побеседовать о находящихся у нее в работе делах. Так было и этим теплым мартовским днем.

Последнее время Галя входила в этот большой кабинет с опаской. Все чаще и чаще Алеша норовил выйти из-за стола, отделявшего его от посетителей и во время разговора то погладить галино колено, то приобнять ее за плечи. Все это — как бы шутливо, понарошку, но день ото дня движения его становились все более и более агрессивными и уверенными, паузы между фразами все более длинными, а дыхание — чуть более учащенным. Все это было чревато для Гали неприятностями и она, с внутренним содроганием, ждала развития событий.

Вот и сегодня Алексей Львович, увидев свою сотрудницу, тут же вышел из-за стола и поспешил ей навстречу.

— Добрый день, Галочка, — приветствовал он ее, положив ей на плечи руки и собираясь поцеловать, — рад тебя видеть.

Галя не стала уворачиваться от поцелуя, но попыталась придать ему дружескую форму: мол, мы современные люди, не ханжи, почему бы в самом деле не поцеловаться при встрече. Вот французы — всегда целуются.

Освободившись от алешиных рук, Галя села в кресло, повернулась лицом к шефу и, раскрыв принесенную с собой папку, начала рассказывать о работе.

— А вот это интересный вариант, — сказал Алеша, выслушав галин рассказ об очередном «новом русском», мечтающем о четырехкомнатной квартире в самом центре, — что мы сможем ему подкатить?

За полгода работы в «Нашем доме» Галя немного попривыкла к своеобразному жаргону своего нового начальства. В данном случае «подкатить» означало «предложить», поэтому она с готовностью стала перечислять имеющиеся у них варианты.

— Нет, все не то, — сказал Алеша, внимательно ее выслушав, — на эти квартиры у меня другие планы. Нужно что-то другое.

Он на мгновение задумался, меланхолически вращая на волосатом пальце массивное золотое кольцо, и вдруг сказал:

— А помнишь, у нас была арбатская коммуналка на расселение, от этого художника, Мещерский, кажется его фамилия?

Галя почувствовала, как сердце екнуло у нее в груди. Чтобы не вспоминать о Михаиле, она на следующий же день после их единственной встречи, отдала все материалы Оксане, тем самым еще раз заслужив недовольство Светы, мечтавшей наложить лапу на это выгодное, как ей казалось, дельце. С тех пор Галя ничего не знала об этом деле.

Она была рада, что смогла принять такое решение. Гале казалось, что это было продиктовано не только соображениями собственной безопасности, но и элементарной честностью. Пусть даже ее страхи преувеличены, может быть Михаил вовсе не в сговоре с Викой, и все что случилось вовсе не было ловушкой — все равно, если Михаил был викиным молодым человеком ей, Гале, не за чем встречаться с ним. Ей с Викой нечего делить. Мир достаточно широк, чтобы они могли разминуться.

— Я отдала это дело Оксане, — объяснила она Алеше.

— Почему? — удивился тот. — По правилам оно вроде как твое. К тому же и клиент пришел лично к тебе.

— У меня было много других дел, — уклончиво ответила Галя, — к тому же мне показалось, что Оксана лучше с ним справится.

— Ну хорошо, — пожал плечами Алеша, — сейчас вызовем Оксану.

Он протянул руку к телефону, набрал несколько цифр и, услышав голос Оксаны, попросил ее зайти. Через минуту Оксана была уже в кабинете.

— Добрый день, Алеша, — поприветствовала она начальство, расплываясь в улыбку, — привет, Галка.

— Привет, — кивнула в ответ Галя. Она бы предпочла сейчас быстро попрощаться и уйти, предоставив Алеше и Оксане самим решать вопрос о коммуналке Михаила, но шеф, кажется, настроился на разговор втроем.

— Как у нас дела с коммуналкой на Арбате? — спросил он Оксану.

— Фигово, — бодро ответила Оксана, — ощущение, что это лажа какая-то. По телефону никто не отвечает, а ездить проверять у меня времени не было.

— Плохо, Оксаночка, очень плохо, — строго сказал Алексей Львович, — как же нам быть?

На мгновение он задумался и вдруг просиял.

— Боюсь, что придется обратно отдать это дело Галине.

— Почему? — спросила Галя. Теперь она вдвойне не хотела этого дела: мало того, что придется опять общаться с Михаилом, еще и получается, будто Оксана не справилась. Оксана была не обидчива, но Галя все равно предпочла бы, чтобы такие истории не отягощали их отношения.

— Вы его найдете и все выясните, — объяснил Алеша.

— Как же я его найду, когда телефон не отвечает, — сказала Галя.

— Так он же какой-то ваш знакомый. Вы подумайте, где вы могли его видеть, узнайте телефон — и вперед!

На рабочее место Галя вернулась в ярости. Черт, как ее подловили! Не может же она объяснить шефу, что меньше всего на свете ей хочется узнавать телефон Михаила. У Вики она его будет узнавать что ли?

Галя помнила, как первые несколько дней после их знакомства она была сама не своя. По вечерам долго не могла уснуть, ей все казалось, что она слышит его голос, видит сквозь сон его зеленые глаза, удивительную улыбку. Как ей иногда хотелось позвонить ему, как проклинала она себя, что разорвала записку с его телефоном. Как то ночью, измученная бессонницей, она даже попыталась вспомнить номер: четкие, с нажимом написанные — словно нарисованные — цифры будто стояли у нее перед глазами: но в последний момент ускользали и только резкая завитушка прочно осела в памяти.

Перед тем, как отдать папку с материалами Оксане, Галя специально заглянула туда: указанный Михаилом телефон был ей незнаком и поэтому ее совсем не удивил рассказ Оксаны. «Наверное, он указал телефон коммуналки, а там сейчас никто не живет, — предположила Галя, — вот в чем дело».

Однажды, дней десять назад, Михаил позвонил ей на работу. При звуках его голоса все задрожало в груди у Гали. Неимоверным усилием воли она заставила себя сказать:

— Теперь вашим делом занимается Оксана Соколова, — холодно сообщила Галя, — последние три цифры номера 5-78.

— А мы ведь уже на «ты», — глубоким голосом сказал Михаил, словно не слыша ее слов.

У Гали перехватило дыхание. До боли закусив губу, она сжимала в руке телефонную трубку. Короткая пауза показалась ей вечностью.

— Записали? — наконец выдохнула она. — Я вас соединяю.

Щелкнув переключателем подстанции Галя ощутила, как внутри нее что-то рухнуло. «Все, конец», — пронеслось у нее в голове.

Больше Михаил ей не звонил, но, видимо, не звонил он и Оксане, так что теперь Гале придется самой разыскивать его. Конечно самой ей совершенно не хочется заниматься этим делом, но работа есть работа. Шеф сказал — надо делать.

Неожиданно новая мысль пришла к ней в голову. А что если просто поехать в гости к Наташе Кудрявцевой — она ведь так звала Галю на иркином дне рождения — и как бы между делом получше разузнать о Михаиле? Раз уж ей придется иметь с ним дело, то лучше подготовиться к этому как следует.

Она быстро нашла наташин телефон в записной книжке и набрала его.

— Ой, Галочка, — судя по всему, Наташа была искренне рада ей, — что же ты не заходишь?

— Да я давно хотела, но времени совсем не было, — чувствуя себя последней обманщицей сказала Галя, — а сегодня у меня как раз свободный вечер, так что если ты не против…

— Замечательно, заходи обязательно, — обрадовалась Наташа, — жалко только, Володя сегодня очень поздно приходит, но ты все равно заходи. Ты знаешь, как проехать?

Галя взяла ручку и приготовилась записать новый наташин адрес.

Квартира наташиного мужа находилась в Беляево и Галя изрядно поплутала по окрестностям Профсоюзной улицы, пока нашла нужный дом. Припарковывая машину, она привычно оценила наташино жилище — панельный дом, десять минут от метро — и тут же одернула себя: она ведь не покупать квартиру едет, а в гости.

— Рада тебя видеть, — приветствовала Наташа подругу, — Вот, познакомься, это Люся, — представила она красивую девочку в нарядном платье, — Люся, скажи тете Гале «добрый вечер», — добавила она, обращаясь к дочери.

— Доблый вечел, — сказала девочка. Букву «р» она не выговаривала, впрочем, как и сама Наташа в школе.

Девушки прошли на кухню, Наташа разложила на тарелки еду и потушила верхний свет, оставив только бра.

— Ты Вэйтса любишь? — спросила она Галю, подходя к магнитофону.

Галя кивнула, хотя не была уверена, что знает, о чем идет речь.

Наташа чуть слышно включила магнитофон и разлила по бокалам принесенное Галей вино.

— Ну, за встречу!

Девушки выпили. Галя почувствовала, что впервые за долгое время расслабляется. Под несшийся из магнитофона негромкий хриповатый голос, чем-то напоминавший Гале Высоцкого, которого любил слушать ее отец, Наташа рассказывала ей, как на последнем курсе МАРХИ она познакомилась с Володей, как они поженились и как она теперь счастлива. Слушая ее, Галя с грустью думала, что такая жизнь навсегда закрыта для нее: и дело не только в больной маме, вечном предмете ее беспокойств и хлопот, но и в людях, которые ее окружают. Она немного завидовала своей старой подруге: насколько интересной, насыщенной жизнью она живет!

Наташа пошла уложить Люсю, а когда вернулась, словно почувствовав галину грусть вдруг сказала:

— А ты, Галка, у Иры просто фурор произвела! Ты была там самая красивая, все это признали. Вика потом просто ядом исходила на твой счет. «Где это, говорит, Галка такие деньги зашибает! Квартирами, мол, торгует. Ну-ну».

Наташа так похоже изобразила злобную Вику, что Галя против своей воли чуть не рассмеялась. Вместе с тем она почувствовала, как растет в ней внутреннее напряжение: именно сейчас они подбирались к тому, ради чего она, собственно, и приехала к Наташе.

— А как дела у самой Вики? — спросила Галя. — Замуж не собирается?

— Кто ее знает, — пожала плечами Наташа, — ее не разберешь. Сейчас у нее роман с володькиным приятелем, но Мишку-то под венец на буксире тащить нужно будет.

— Мишку? — наморщила лоб Галя, словно пытаясь припомнить, — это тот парень с бородой, который с ней у Ирки был?

— Ну да, — ответила Наташа, — Миша Мещерский, художник. Может, ты о нем слышала. Он принимал участие в нескольких коллективных проектах, вот, к примеру, недавно он и еще двенадцать человек сделали «Разгром и триумф» — такую книжку с графикой и текстами…

— Да я как-то не слежу за всем этим, — пожала плечами Галя.

— Ну да, действительно, — улыбнулась Наташа, — это все равно, как если бы ты меня про цены на недвижимость спросила. У меня-то это полупрофессиональное, все-таки дизайнеры и художники — одна тусовка.

Гале было странно слышать, как кто-то называет Михаила Мишей или даже Мишкой. Он для нее все это время оставался Михаилом — и только сейчас она поняла, что все эти две недели не переставала думать о нем.

— Так о чем я говорила? — спохватилась Наташа.

— Про Мещанского, кажется, — подсказала Галя.

— Мещерского, а не Мещанского, — поправила ее Наташа. Она закрыла дверь на кухню, чтобы дым не шел в комнату, и закурила, — он всегда был первый красавец, сердцеед. У меня даже с ним роман был — ну, до Володи, разумеется. Он парень неплохой, но очень уж ветренный, — Наташа прищелкнула пальцами. — Настоящий донжуан.

Галя рассмеялась, но ей было невесело. Непонятно почему, она почувствовала злость на Михаила. В самом деле, странно — как будто она приревновала его ко всем тем женщинам, которые были у него. А ведь у самой Гали с Михаилом были в общем-то просто деловые отношения. Галя старалась не вспоминать про поцелуй во дворе. Впрочем, с наташиным рассказом все вставало на свои места: конечно, он решил просто поставить еще одну галочку в свой длинный список. Его улыбочки, приемчики — все это было наверняка отточено до нее на множестве женщин. Хорошо, что она не стала говорить с ним по телефону. А квартирой его пусть займется Оксана. Но для начала все равно нужно было выполнять задание Алеши.

— Ты знаешь, — словно припоминая сказала она, — кажется, этот Мещерский заходил ко мне на работу, предлагал расселить коммуналку на Арбате. Какой у него телефон?

Когда Галя полезла в сумку, она вдруг поняла, что пальцы ее дрожат. Достав записную книжку, она открыла ее, будто желая удостовериться, что это тот самый Мещерский, о котором идет речь.

— 328-9219, — бодро сказала Наташа.

— Ага, он и есть, — Галя с облегчением захлопнула книжку. Кажется, пронесло, а телефон она запомнила.

Она подняла глаза. Наташа широко улыбалась, глядя на нее понимающим взором. «Догадалась», — мелькнуло в уме у Гали.

— Нет, — сказала Наташа, — он вообще замечательный. Ты знаешь, когда у нас с Володькой были проблемы с Люсей, он нам очень помог. Честно говоря, он очень добрый, даже странно, что с Викой так долго выдерживает. Она ему, на мой взгляд, не пара.

— Мне-то что, — с деланным равнодушием сказала Галя, — лишь бы с квартирой не надурил, а так — что с Викой, что с какой другой.

— Да, конечно, — поспешила согласиться тактичная Наташа.

Тут как раз появился Володя, и разговор перешел на общие темы. Гале было приятно, что, когда Володя упоминает некоторых людей, которых она встретила на презентации в Планетарии, она сразу вспоминает их: и Гольдмана, в его шапке-«пирожке», и строгого еврейского юношу Сашу Хренера, про которого Володя рассказывал что-то уж вовсе невероятное.

Через час Галя засобиралась домой.

— Ты звони обязательно, не пропадай, — напутствовала ее Наташа.

— Конечно, ты тоже не забывай, — ответила Галя.

Как только она оказалась на лестнице, она вынула из сумочки записную книжку и быстро, боясь забыть, написала: «Михаил Мещерский — 328-9219».

Дома она была в начале двенадцатого. Мама уже спала, поэтому Галя, попрощавшись с Антониной Ивановной, взяла телефон на кухню. Еще по дороге она решила позвонить Михаилу из дома, а не откладывать звонок до завтрашней работы. При одной мысли о том, что придется говорить с Михаилом, ежеминутно опасаясь, что не только он, но и Света услышит, как дрожит ее голос, Галя поежилась. Нет, лучше позвонить сегодня, тем более, что художники — как она знала — обычно ложатся спать поздно.

Она сняла пиджак и повесила его в шкаф, словно пытаясь отсрочить неизбежный момент звонка. Липкая струйка пота стекла между лопаток, сердце стучало тревожно, словно рыба — хвостом об лед.

— Успокойся, — сказала себе Галя, — это просто деловой звонок.

Она налила себе кофе и села за стол. Было уже полдвенадцатого, и больше ждать было нельзя. Решительно она сняла трубку и набрала номер. После трех гудков в трубке раздался знакомый голос:

— Алло!

— Михаил? — спросила Галя, от волнения забывая все правила телефонного этикета.

— Да, это я.

— Добрый вечер, — стараясь быть спокойной, сказала она. — С вами говорят из риэлтерской фирмы «Наш дом».

— Откуда? — переспросил Михаил.

«Боже мой, он даже не помнит меня!» — мелькнуло в голове у Гали.

— Из риэлтерской фирмы «Наш дом», по поводу расселения коммуналки.

— Не помню, — бодро сказал Михаил.

— Вы были у нас две недели назад, — все больше и больше проваливаясь в черноту отчаяния сказала Галя.

— У вас в доме? То есть в «Вашем доме»? — знакомые нотки в голосе Михаила стали слышны отчетливее. — Как вы могли подумать, Галочка, что я вас не узнал?

«Да он просто издевался надо мной», — подумала Галя, — «Совершенно несерьезный человек. Может просто бросить трубку и пусть ему Оксана завтра перезванивает?»

— И к чему было представляться из вашей дурацкой конторы, когда наш с тобой вечер в «Экс-Арте» и так невозможно забыть?

Гале казалось, что она видит его улыбку. И опять, опять это бесящий ее мгновенный переход от церемонности к фамильярности, от «вы» к «ты», прямо в одной фразе, не переводя дыхания.

— Я очень рада, что у вас такая хорошая память, — сдержано ответила она, — но я звоню по поводу коммуналки. Моя коллега Оксана звонила по телефону, который вы оставили и не могла с вами связаться.

— Вот видите, Галина Андреевна, как хорошо, что именно вы сегодня позвонили мне, — радостно сказал Михаил. — Наверно, вам стоило большого труда узнать мой номер. Может быть, конечно, вы позвонили Виктории Сергеевне и она была так любезна…

Виктория Сергеевна было имя-отчество Вики. Кровь бросилась Гале в лицо и она с трудом удержалась, чтобы не бросить трубку.

— А что касается коммуналки, то я все вам объясню, — продолжал Михаил, — вы, Галочка, до скольких завтра на работе?

— Как всегда — до шести, — сухо сказала Галя, радуясь, что разговор наконец-то перешел в деловое русло.

— Вот и отлично. Я подойду и все объясню.

— Я вас буду ждать, — сдержано ответила Галя, — Впрочем, если я буду занята, то вы можете обратиться к Оксане Соколовой.

— Я, — тихо сказал Михаил, — постараюсь прийти, когда ты будешь свободна. До завтра, Галя. Целую.

Его голос, всего минуту назад столь саркастический, внезапно потеплел — Галя не знала, что больше задевало ее: та холодность или эта теплота.

— До свидания, — сказала она и повесила трубку.

Этот телефонный звонок потребовал от Гали больше сил, чем весь сегодняшний рабочий день. Она вся взмокла, грудь тяжело вздымалась, голова немного кружилась. Неожиданно она почувствовала себя бесконечно счастливой.

— Это потому, что я свое дело сделала, — сказала Галя себе, — а с остальным пусть Оксана завтра разбирается.

Но что-то подсказывало ей, что вряд ли ей удастся перепоручить это дело Оксане — и от предчувствия завтрашнего дня почему-то сладко ныло в груди.