Случайная война: Вторая мировая

На работу в Германию

В 1942 году в вермахт удалось призвать около миллиона юношей, но это лишь компенсировало потери, нанесенные Красной армией. Чтобы увеличить численность сражающихся войск, нужно было поставить под ружье мужчин старшего поколения, работавших на военном производстве.

В первой половине 1942 года призвали из военной промышленности сто тысяч человек — в тот самый момент, когда надо было наращивать военное производство. Это был удар по немецкой экономике. Мобилизация женщин не могла ничего прибавить — треть женского населения уже работала. После решения о "тотальной войне" при регистрации всех женщин в возрасте от шестнадцати до сорока пяти лет выяснилось, что можно призвать на работу не больше полутора миллионов женщин.

21 марта 1942 года Гитлер назначил гаулейтера Фрица Заукеля уполномоченным по трудовой мобилизации. Фюрер поручил отправить на работы оборонного значения тридцать миллионов немцев и ввести в Германию семь с половиной миллионов иностранных рабочих.

Заукель был полной противоположностью Тодту, образованному городскому технократу. Заукель — типичный представитель популистского крыла партии. Его семья не могла дать ему даже школьного образования. Он нашел себя в партийной работе — стал гаулейтером Тюрингии, где находились важнейшие предприятия военного значения, потому что до этого района союзнической авиации было трудновато долететь. В частности, в Йене находилось производство Карла Цейсса, важнейшего поставщика вермахта.

Фриц Заукель позаботился о том, чтобы крупнейший из второго поколения концлагерей был устроен в Бухенвальде, рядом со столицей земли — Веймаром. Именно в Тюрингии было устроено подземное производство первых в мире ракетных истребителей и первых баллистических ракет.

Получив от Гитлера в марте 1942 года полномочия по привлечению иностранной рабочей силы, Заукель затеял невиданную в истории программу переселения.

Он ввез в Германию миллионы рабочих из разных стран Европы, в основном молодых женщин и мужчин. Половина женщин была в возрасте от двенадцати до двадцати двух лет. Много было поляков, очень много советских людей, но и немало французов, словаков, бельгийцев, голландцев и итальянцев. За 1942–1943 годы в Германию ввезли около трех миллионов иностранных рабочих. К лету 1943 года число иностранных рабочих достигло шести с половиной миллионов человек, из них полтора миллиона были военнопленными. Пик был достигнут летом 1944 года — почти восемь миллионов человек.

Иностранные рабочие составили двадцать процентов всей рабочей силы Германии. На военных заводах иностранцев была треть. Как сообщил заместитель министра Эрхард Мильх в июне 1943 года, бомбардировщики "Юн-керс-87 Штука" на восемьдесят процентов собирались русскими.

В ту пору Германия была более многонациональной, чем сейчас. Правда, не по собственной воле. Только в окрестностях Мюнхена построили сто двадцать лагерей военнопленных, семь филиалов концлагерей, двести восемьдесят шесть лагерей для иностранных рабочих. В сентябре 1942 года начальник гестапо группенфюрер СС Генрих Мюллер сам занялся созданием сети кордонов на важнейших дорогах, вокзалах, чтобы не позволить иностранным рабочим покинуть место работы.

В первые месяцы войны немцы обрекли советских военнопленных на смерть. Летом сорок первого вермахт взял в плен три с половиной миллиона красноармейцев. К концу декабря в живых остались чуть больше миллиона. Тут Гитлер согласился использовать пленных на работах даже в самой Германии.

Сотни тысяч пленных повезли в Германию. Кормили их плохо, они умирали. Даже командование вермахта жаловалось в министерство продовольствия: нелепо привезти в страну людей на работу и позволить им умереть. Жаловались промышленники: трудно найти замену квалифицированным рабочим, умирающим от голода. Из почти двух миллионов советских военнопленных, отправленных на работы, выжила половина. На работу в Германию отправили в общей сложности около трех миллионов советских граждан, минимум сто семьдесят тысяч умерли…

Когда Геринг в ноябре 1941 года распорядился отправлять русских на работу в Германию, заместитель министра продовольствия Бакке просил этого не делать: ему нечем кормить иностранных рабочих. Циничный Геринг заметил, что русских можно кормить кошками и кониной. Бакке проконсультировался со своими экспертами и всерьез доложил Герингу, что в стране нет достаточного количества кошек, а конина уже идет как добавка в рационы немецких граждан…

Рацион для русских рабочих в декабре 1941 года: на неделю — шестнадцать с половиной килограммов турнепса (репы), два с половиной килограмма хлеба (на шестьдесят пять процентов из ржи, на двадцать пять процентов из сахарной свеклы и на десять процентов из листьев), три килограмма картофеля, двести пятьдесят граммов мяса (конина), семьдесят граммов сахара и две трети литра снятого молока. Такой хлеб не усваивался пищевым трактом, что вело к истощению и смерти. Русским не полагалось жиров и протеинов, необходимых при тяжелом физическом труде. Этого рациона было недостаточно для того, чтобы восстановить силы измученных пленом людей.

К тому же паек разворовывали.

Хваленые немецкие чиновники были продажными. Иностранным рабочим не доставались даже те пайки, которые им выделялись министерством продовольствия. Эти продукты оказывались на черном рынке. Немцы завидовали итальянским рабочим, которым в паек включали овощи и фрукты.

В 1943 году Геринг говорил гаулейтерам:

— Для нас самое главное — это человек. Если вы посмотрите на американских и британских военнопленных, вы убедитесь в очевидном преимуществе немца.

На самом деле информационные сводки службы госбезопасности свидетельствовали о том, что уверенность в себе, внешний облик британских пленных производят сильное впечатление на немцев. Даже содержание посылок Красного Креста возбуждало зависть у немцев, потому что пленные англичане получали мыло, шоколад и белый хлеб.

Немецкую экономику спасало ограбление оккупированных территорий. В течение года после поражения под Москвой в вермахт призвали двести восемьдесят тысяч рабочих из военной промышленности. Это было компенсировано привезенным Заукелем для работы миллионом иностранных рабочих. В сорок втором году число работающих на танковом производстве возросло на шестьдесят процентов. На строительстве локомотивов количество рабочей силы удвоилось. В сорок первом году выпустили две тысячи локомотивов, в сорок третьем — пять тысяч триста.

В начале 1942 года военная промышленность осталась без угля в результате кризиса железных дорог — на сей раз из-за того, что приходилось обслуживать тысячи лишних километров на территории Советского Союза. Немцы не получали угля для отопления домов. Добыча падала, потому что голодные и истощенные восточные рабочие не могли заменить призванных в армию шахтеров.

На одном из совещаний Гитлер вдруг совершенно трезво сказал:

— Если из-за недостатка коксующегося угля нельзя поднять выплавку стали, как планировалось, в таком случае война проиграна…

Сталь была нужна для производства снарядов и патронов. Гитлер потребовал добывать угля как можно больше — пусть иностранные рабочие дохнут. Фрица Заукеля обязали обеспечить рабочей силой шахты, раз добыча угля стала абсолютным приоритетом. Шахтеров надо было хорошо кормить. Заукель требовал для них повышенных пайков, но его партийные товарищи не собирались делиться продовольствием с иностранцами.

В начале октября 1942 года Роберт Лей как руководитель Трудового фронта устроил совещание относительно обеспечения иностранных рабочих. Роберт Лей изучал химию в университете Мюнстера. Воевал в Первую мировую. В 1923 году защитил докторскую диссертацию. Работал в "ИГ Фарбен", занимался изучением пищевых продуктов. В 1924 году познакомился с Гитлером. С 1932 года — руководитель политического отдела нацистской партии. Возглавил Немецкий трудовой фронт, созданный вместо распущенных профсоюзов. Лей, по словам этого участников совещания, был пьян и говорил очень откровенно, раскрывая страх, который уже преследовал руководителей рейха:

— Уголек нужно давать стране, что бы ни происходило. Если Рур не справится, обрушится вся программа вооружений… После нас ничего не останется. Германия будет уничтожена. Всех убьют, сожгут и уничтожат. Да мы сами сожжем после себя все мосты. Нам придется это сделать…

Роберт Лей требовал, чтобы соблюдалась самая строгая дисциплина. Если вывезенные из России рабочие плохо работают, надо их наказывать:

— Если русскую свинью нужно выпороть, пусть немецкий рабочий это и сделает. Я этого делать не стану, и вы не станете. Внизу темно, и до Берлина далеко.

На шахтах Силезии всех восточных рабочих делили на три категории. Те, кто выполнял норму, получали паек полностью. Тем, кто не выполнял, продовольствие срезали. Те, кто работал очень хорошо, получал добавку — за счет тех, кто не справлялся с дневным заданием. Такая система позволяла обходиться имеющимся уровнем продовольствия. Более слабыми жертвовали ради того, чтобы более крепкие продолжали работать. Эту систему министр военной промышленности Альберт Шпеер рекомендовал для всех предприятий рейха, которые использовали иностранную рабочую силу.

Герберт Бакке считал, что его поставили в идиотское положение. Гитлер хотел, чтобы иностранные рабочие трудились на благо Германии. Заукель ввозил их миллионами. А Бакке не мог их прокормить. Тем более что в апреле 1942 года пришлось сократить рационы немцев. Нацистский режим страшно боялся ухудшения морального состояния немцев, но продовольствия не хватало. Информационные сводки госбезопасности фиксировали массовое возмущение немцев.

Немцы требовали: раз рационы сокращают для них, так уж восточным рабочим надо срезать паек в первую очередь. Бакке сделал так: увеличил паек занятым на тяжелых работах и сократил тем, кто занят на менее важных работах. Ведомство Заукеля обещало иностранным рабочим хорошие условия. Приехав в Германию, они оказывались за колючей проволокой и сидели на голодном пайке. Компании докладывали, что "иностранные рабочие желают трудиться, но падают в голодный обморок прямо на рабочем месте".

Продовольственный кризис сильно напугал руководство рейха. Гитлер уволил Вальтера Дарре и сделал министром Герберта Бакке, который был в хороших отношениях с начальником главного управления имперской безопасности Гейдрихом и аппаратом Геринга. Задача одна: хорошо кормить немцев любыми средствами. Новый министр договорился, что рейх перестанет отправлять продовольствие в действующую армию. Вермахт пусть кормит себя за счет оккупированных территорий.

После военного разгрома нацисты уничтожили Польшу как государство. Ее территорию поделили: часть отошла к Германии (эти земли назвали Вартегау), остальное именовалось генерал-губернаторством.

В Вартегау жили восемь с половиной миллионов поляков. Только миллион сочли пригодными для включения в "фолькслист", то есть признали имеющими немецкую кровь. Они были разделены на четыре категории — в соответствии с рекомендациями расовых экспертов СС относительно скорости, с какой их можно будет включить в немецкий народ.

Судьба остальных семи миллионов поляков оставалась неясной. Министерство сельского хозяйства констатировало, что поляки не хотят сеять, опасаясь, что к моменту сбора урожая их здесь уже не будет. В январе 1941 года Гейдрих приступил к новой чистке территории от поляков, чтобы отдать хорошие земли этническим немцам.

Полмиллиона этнических немцев вывезли в Германию из разных стран в процессе репатриации. Они бросили там имущество, земли, дома. Они коротали дни в транзитных лагерях, ожидая, пока им дадут земельные наделы. К концу 1940 года на польской земле разместились уже сто восемьдесят тысяч немцев-крестьян. А евреев и поляков стали вывозить. Евреев — в концлагеря, поляков — на работу в Германию.

Для работы на селе мобилизовали триста тысяч польских военнопленных. Это было недостаточно. В начале 1940 года рейхслейтер Ханс Франк, генерал-губернатор оккупированных польских территорий, разработал программу отправки на работу в Германию безработных поляков. Герман Геринг поручил Франку отправить миллион рабочих, из них три четверти — для работы на селе.

Население генерал-губернаторства составляло всего одиннадцать миллионов. Мобилизовать миллион рабочих было серьезной задачей. Причем заместитель министра продовольствия Бакке хотел получить польских рабочих немедленно. Он требовал, чтобы в начале 1940 года каждый день приходило десять поездов с рабочими, в каждом поезде — тысяча рабочих. Это, конечно, шло вразрез с требованием рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера о расовой чистоте Германии.

Гиммлер был самым радикальным борцом против нелегальной, да и легальной иммиграции. Гиммлер говорил группенфюреру СС Одило Глобочнику, который руководил полицией безопасности на территории бывшей Польши:

— Если иностранные рабочие захотят иметь детей, пусть они делают это где-то в другом месте, не у нас. Мы не позволим, чтобы они создавали у нас семьи и вили гнезда. Они будут здесь работать, а на зиму их будут вывозить. Их надо держать в лагерях, там будут бордели. Я ничего против этого не имею. Но семьи польских рабов мы будем разрушать. Если они хотят иметь потомство, пусть заводят его где-то подальше от нас. Нам нужны рабы, но они не должны жить вместе с нами. Мы им не позволим проникнуть в наше общество…

Положение польских рабочих было тяжелым. Они голодали. Им нашивали на одежду бирку с буквой "П", без которой запрещалось выходить на улицу. Зарплата не превышала двадцать пять марок в месяц. Вне работы им запрещалось общение с немцами. Нельзя было посещать кинотеатры, танцплощадки, кафе, театры, музеи и церкви. Желающих ехать в Германию оказалось не так много. Тогда генерал-губернатор Ханс Франк ввел обязательную мобилизацию на работу в Германию для молодежи в возрасте от четырнадцати до двадцати пяти лет. Польская молодежь скрывалась, уходила в подполье.

Лагеря подчинялись главному административно-хозяйственному управлению СС. Гиммлер приказал начальнику главка обергруппенфюреру СС Освальду Полю ввести трехступенчатую систему поощрения хорошо работающих заключенных.

Первая ступень — сигареты и добавка к пайке за перевыполнение плана. Вторая — небольшие деньги за серьезное перевыполнение плана. И наконец, ударникам труда разрешалось побывать в борделе. Гиммлер удивился, что в Бухенвальде нет публичного дома для заключенных. Для эсэсовцев есть, а для работающих на военном производстве нет.

Гиммлер добивался, чтобы проституткам выделяли продовольственные карточки, доказывал, что иностранным рабочим в рейхе нужны проститутки:

"Если мы не организуем для иностранцев публичные дома, миллионы иностранных рабочих начнут приставать к немецким женщинам и девушкам".

В конце 1939 года на территории рейха появились первые иностранные рабочие — поляки, и партию страшно волновала возможность их интимных отношений с немецкими женщинами.

Гиммлер объяснял правила поведения в отношении поляков, которых будут отправлять на работу в Германию:

— Надо выделить один день в неделю, когда полякам будет позволено зайти в какую-то пивную. Разумеется, в этот день там не должно быть ни одного немца. Это должно быть абсолютно ясно, и это мое указание должно исполняться беспрекословно. Если поляк вступит в интимные отношения с немкой, он должен быть в назидание другим казнен в собственном лагере, чтобы другие не посмели повторить его преступление. Опозорившую себя немку следует отдать под суд и отправить в концлагерь. Мы обязаны это сделать, чтобы миллион поляков и сотни тысяч других иностранных рабочих не нанесли непоправимого ущерба нашей крови. Лучше было бы совсем обойтись без них, но сегодня мы в них нуждаемся…

Когда сто восемьдесят польских рабочих повесили за интимные отношения с немками, кто-то робко заметил рейхсфюреру СС, что в такой ситуации невозможно будет завербовать поляков для работы в рейхе.

Гиммлер ответил, что он лично изучал каждое дело:

— Мне принесли фотографии, и я убедился в том, что во всех случаях смертная казнь была оправдана с расовой точки зрения. Славянская кровь не должна примешиваться к нордической.

Чем дольше продолжалась война, тем чаще между иностранцами и немками вспыхивали романы. Если немец вступал в интимные отношения с иностранкой, его обычно прощали, иностранца же за связь с немкой вешали, а немку отправляли в лагерь. До 1941 года, когда Гитлер это запретил, таких немок стригли наголо и выставляли на всеобщее обозрение.

Но остановить это оказалось совершенно невозможным. Министры пропаганды Йозеф Геббельс возмущался, что растет число немок, которые беременеют от иностранцев. Любовь, сердечная привязанность, естественные человеческие чувства брали верх над нацистскими лозунгами.

Военная экономика процветала за счет рабского труда миллионов узников концлагерей и насильственно доставленной с оккупированных территорий рабочей силы.

Вечером 5 мая 1942 года, рассуждая у себя в "Волчьем логове", Гитлер сказал:

— Включение двадцати миллионов дешевых иностранных рабочих в экономический процесс в Германии принесло прибыль гораздо большую, чем образовавшийся во время войны долг рейха. Нужно только подсчитать, какую прибыль можно извлечь из того, что иностранный рабочий, в отличие от немецкого, получает не две тысячи, а сто марок в год.

Те, кто не мог пригодиться немецкой военной экономике, должны были умереть.