Случайная встреча Кэлли и Кайдена

Глава 6

№ 8 . Брось себе вызов

Кайден

После поездки к скале я возвращаюсь в общежитие, отчаянно желая сбежать от всех нахлынувших чувств. Ванная занята, поэтому в итоге я ложусь в кровать и пялюсь в потолок, а по стеклу барабанит дождь. В другом конце комнаты храпит Люк, уткнувшись лицом в подушку.

С испаряющимся из организма алкоголем меня захлестывает каждая эмоция, словно поток из иголок. Поэтому мне приходится их отключать. Это единственный известный мне способ жить.

Я переворачиваюсь на бок, поднимаю кулак и со всей силой долблю им по изголовью кровати. Костяшки пальцев трещат, и Люк вскакивает с постели.

— Что это было? — он хлопает глазами и оглядывает комнату, когда за окном мерцают серебряные вспышки молний.

— Гром, — вру я и отворачиваюсь, закрывая глаза и прижимая к груди руку, в которой взрывается жгучая боль. Несколько минут спустя я проваливаюсь в глубокий сон.

***

— Нечего сидеть здесь всю ночь в одиночестве, — говорит Люк, идя через комнату к маленькому холодильнику в углу. Он достает пиво и откупоривает банку. — С церемонии вручения дипломов с тобой творится что-то странное.

Я ложусь на диван, снова и снова сгибая и разгибая руку и глядя на то, как по ней тянутся вены.

— Я просто немного переживаю об отъезде. — Честно говоря, мне просто не по себе от жизни. Я хочу уехать, поступить в колледж, стать свободным, но сама идея оказаться в окружении вещей, которых я не понимаю, меня чертовски пугает.

— Тебе нужно бы переспать с кем-нибудь, но не с Дейзи. — Он открывает дверь, и в комнату вплывает музыка сверху. — Чем я и собираюсь заняться. — Он закрывает дверь и оставляет меня одного во власти моих собственных мыслей.

Он прав. Мне просто нужно пойти наверх и трахнуть первую попавшуюся девчонку. Это лучший способ провести время и прожить жизнь, но я не могу перестать думать о руке и своем чертовом будущем.

В конце концов, я поднимаюсь с дивана. Иду к стене, поглядывая на дверь. А потом поднимаю кулак и бью в стену так сильно, как только могу. Гипсокартон и краска крошатся, а кожа чуть сдирается, но мне этого недостаточно. Я бью ее снова и снова, образовывая дыры в стене, но практически не причиняя вреда руке. Мне нужно что-то тверже — кирпич.

Я поворачиваюсь к двери, но она распахивается, и входит отец. Он бросает взгляд на дыры в стене, а потом на мою разбитую руку, заливающую кровью ковер.

— Что с тобой такое, черт возьми? — он качает головой и идет ко мне, глядя на куски гипсокартона и краски на полу.

— Понятия не имею.

Я прижимаю руку к груди, поспешно его обхожу и вылетаю из комнаты.

Внутри дома люди смеются, кричат, подпевают музыке, и в темноте мерцают огни. Я иду на задний двор, слыша, что он следует за мной по пятам, зная, что он догонит меня и что он зол как черт.

— Кайден Оуэнс, — приказывает он, бросаясь передо мной и тяжело дыша, его глаза полны ярости. От его дыхания разит виски, а ветер повсюду разбрасывает листву. — Ты специально пытался повредить руку?

Я ничего не отвечаю и поворачиваю к бильярдному домику, не понимая, куда иду, но зная, что мне нужно двигаться.

Я только добираюсь до двери, как он хватает меня за локоть и разворачивает.

— Объяснись. Сейчас же.

Я безучастно смотрю на него, и он начинает на меня орать, говоря мне, какой я неудачник, но я едва его слушаю. Я вижу, как двигаются его губы, и жду. Проходят секунды, и его кулак сталкивается с моим лицом, но я почти ничего не чувствую. Он снова и снова ударяет, его глаза выражают пустоту. Я падаю на землю, и он со всей силой пинает меня, чтобы я встал. Но я не встаю. И не уверен, что хочу. Может, пришло время, чтобы все закончилось, хотя и заканчиваться-то особо нечему.

В груди медленно колотится сердце, и я задаюсь вопросом, почему оно не реагирует. Никогда. Не мертво ли оно? Может быть. Может, мертв я сам.

И вот из ниоткуда, из-за спины отца, вдруг появляется девушка. Маленькая и испуганная, каким должен быть я сам. Она что-то говорит отцу, а когда тот смотрит на нее, мне кажется, что она сейчас убежит. Но она остается со мной, пока он не уходит.

В недоумении, потеряв дар речи, я сижу на земле, потому что все должно быть не так. Обычно люди уходят, делая вид, что ничего не было, и находя странные отговорки.

Ее зовут Кэлли, и я знаю ее по школе. Она стоит надо мной и с ужасом в глазах смотрят на меня.

— Ты в порядке?

В первый раз меня об этом спрашивают, что сбивает меня с толку.

— В порядке, — отвечаю я резче, чем намеревался.

Она поворачивается, чтобы уйти, но я не хочу. Я хочу, чтобы она вернулась и объяснила, зачем это сделала. Поэтому я спрашиваю, а она отвечает, но как-то бессмысленно.

В итоге я отказываюсь от попытки понять и прошу ее принести мне аптечку и пачку со льдом. Я захожу в бильярдный домик и снимаю рубашку, стараясь вытереть кровь с лица, но выгляжу все равно дерьмово. Он ударил меня по лицу — такое случается редко, только когда он по-настоящему зол.

По возвращении Кэлли нервничает. Мы едва говорим друг с другом, но потом мне приходится просить ее о помощи открыть аптечку, потому что моя рука не работает.

— Тебе действительно нужно наложить швы, — говорит мне она. — Или у тебя будет шрам.

Я пытаюсь не засмеяться. Швы не помогут. Они лечат кожу, порезы, раны — все, что снаружи. А у меня все сломано внутри.

— Шрамы я могу пережить, особенно те, что снаружи.

— Мне кажется, что нужно, чтобы твоя мама отвела тебя к врачу, а потом ты мог бы рассказать ей, что произошло, — не сдается она.

Я отматываю небольшой кусок марли, но только одной рукой, поэтому как болван ее роняю.

— Этого никогда не случится, а даже если и да, то это не имеет значения. Ничто не имеет значения.

Кэлли поднимает марлю, и я жду, что она отдаст ее мне, но она заматывает мне руку. Она кладет ее поверх моих ран, осматривая шрамы, отмечая их неправильность. В ее глазах мелькает какое-то узнавание, будто внутри нее самой что-то сидит. Интересно, я выгляжу так же?

Впервые за долгое время сердце начинает громко колотиться в груди. Сначала стук неуловим, но чем дольше ее пальцы задерживаются на моей коже, тем более оглушительно он звучит, что я больше ничего не слышу. Я пытаюсь не паниковать. Что такое с моим сердцем?

Она отступает с опущенной головой, будто хочет спрятаться. Из-за заплывшего глаза мне едва видно ее лицо, но мне хочется его видеть. Я чуть не протягиваю руку, чтобы коснуться ее, но она уходит, пару раз проверив, что со мной все хорошо. Я делаю вид, что мне все равно, но сердце все колотится, громче, громче и громче.

— Спасибо, — говорю я. За все: за то, что не позволила меня избивать, что вступилась.

— За что?

Я все равно не могу выговорить. Потому что не совсем уверен, что чувствую благодарность.

— За то, что принесла мне аптечку и лед.

— Не за что.

А потом она выходит за дверь, и снова воцаряется тишина.

***

На следующую неделю мою руку пришлось забинтовать, тренер постоянно пилил меня, потому что она мешала мне играть. Все складывалось не так хорошо, как я планировал. Я думал, что, наконец, убрался подальше от дома, что пережил овладевший мною мрак, но я ошибся.

Прошла неделя с тех пор, как Кэлли написала те прекрасные слова на скале. Они значили для меня гораздо больше, чем она сама осознавала. Или, может, она это понимала, и поэтому мне нужно было отступить. С такой эмоцией я не мог справиться.

К концу недели я чувствую себя совсем подавленным, и мое тело расплачивается за это. Я лежу в постели, собираюсь пойти на занятия, когда Дейзи присылает мне очень мутное сообщение.

Дейзи: «Привет, думаю, нам нужно встречаться с другими людьми».

Я: «Что? Ты пьяна, что ли?».

Дейзи: «Нет. Я абсолютно трезва. Просто мне скучно и уже надоело все время быть одной. Мне этого мало».

Я: «Пока я в колледже, я не могу дать тебе больше».

Дейзи: «Значит, ты не любишь меня так сильно, как я думала».

Я: «Что ты хочешь, чтобы я сделал? Бросил учебу?».

Дейзи: «Я не знаю, чего хочу, но не этого».

В этот же момент я получаю еще одно сообщение и переключаюсь на него.

Люк: «Я только что получил сообщение от Ди Мэна, и он написал, что, похоже, Дейзи изменила тебе с Ленни».

Я: «Ты вообще серьезно? Ленни?».

Люк: «Да, он сказал, что это произошло на вечеринке у Гэри по случаю нового учебного года, или как он там называет эту фигню».

Я: «Эта вечеринка была еще до того, как она приезжала ко мне».

Люк: «Ага... Знаю. Мне жаль, приятель».

Я: «Да. Пока».

Я выключаю телефон, даже не собираясь отвечать Дейзи. На самом деле, я не слишком-то расстроен, хотя и должен. Я должен быть зол, но я чувствую пустоту.

На паре по ораторскому искусству я слушаю, как девчонка выступает с речью о правах женщин. Я делаю кое-какие записи, но в основном пялюсь в окно. Я гляжу на футбольный стадион вдалеке, жалея, что не могу наворачивать круги и выпускать накопившуюся энергию.

Вдруг я вижу идущую по лужайке Кэлли с сумкой на плече. Она говорит по телефону, ее волосы распущены, а ноги движутся торопливо. На ней черные спортивные брюки и толстовка. Она пересекает парковку и что-то выкрикивает, когда на тротуаре появляется Люк и направляется к ней. Он прихрамывает и оглядывается по сторонам, будто делает что-то неправильное.

Они встречаются под большим дубом, где свалены листья. Кэлли что-то говорит, а потом протягивают Люку свой телефон. Она убирает прилипающие к губам волосы, а Люк жмет какие-то кнопки на телефоне. Когда он что-то говорит, она смеется, и я озадаченно почесываю голову.

Он возвращает ей телефон, они на прощание машут друг другу и расходятся в противоположные стороны. Кэлли исчезает между рядом машин на парковке, а Люк ковыляет к задней части школы. Он никогда не упоминал, что общается с ней. Почему он с ней общается? И какого фига меня это так беспокоит?

Потянувшись к карману, я достаю телефон и снова его включаю.

Я: «Почему ты только что разговаривал с Кэлли?»

Люк: «Ты вообще где? Я тебе писал, черт возьми, а потом ты вдруг вырубил телефон».

Я: «На паре... Я видел тебя в окно».

Люк: «Ладно... Какое вообще значение имеет, что мы делали?».

Я: «Никакое. Просто спрашиваю».

Люк: «Мы просто разговаривали. Мне пора. Урок уже начинается».

Меня это сводит с ума, хоть и не имеет смысла. Меня больше должен расстраивать тот факт, что спустя три года моя девушка бросила меня, но все это лишь небольшое затруднение по сравнению с тем, что Кэлли и Люк могли встречаться.

В конце концов, я устраиваю целое представление, выскочив из-за стола и вылетев из класса прямо посреди речи бедной девушки. Я вылетаю из дверей, и солнечный свет ослепляет меня, когда я направляюсь в сторону скамеек во дворе. Опустившись на одну из них, я обхватываю голову руками и делаю глубокий вдох. Я не могу так ни на кого реагировать. Никогда. Таково мое правило. Никого не втягивать в свои проблемы. И Кэлли — последний человек, на чьи плечи это нужно взваливать.

Чем дольше я сижу, тем в большее волнение прихожу. Единственный способ решить проблему — это разобраться в том, что происходит. Я пишу Люку и спрашиваю у него, можно ли одолжить его грузовик. Он отвечает согласием, но чтобы я вернул машину к двум часам, потому что ему нужно куда-то съездить, и сообщает, что ключи лежат на комоде.

Я еду к спортзалу, где Кэлли по ее словам занимается кикбоксингом. Она была одета как для занятий, так что я предполагаю, что она отправится туда, хотя по приезду не могу решить, хочу ли я оказаться правым насчет своего предположения.

Я выбираюсь из грузовика и гляжу на небольшое кирпичное здание.

— Какого черта я здесь делаю? — бормочу я себе под нос, возвращаясь к грузовику. И в этот момент несколькими рядами дальше из машины выскакивает Сет.

С озадаченным выражением лица он машет мне сигаретой в руке.

— Привет.

Я огибаю грузовик спереди и подхожу к нему.

— Ты занимаешься спортом?

Он оглядывает свои джинсы и застегнутую на все пуговицы рубашку.

— Не-а, просто пришел составить Кэлли компанию.

Я киваю, чувствуя себя полным идиотом, потому что пришел сюда. С каких это пор я бегаю за девчонками?

— Понятно.

Он кидает сигарету на асфальт и мыском ботинка тушит ее.

— А ты почему здесь? — Он осматривает мои темные джинсы и клетчатую рубашку.

Я пожимаю плечами.

— Понятия не имею. Правда.

Он указывает пальцем на стеклянные двери спортзала.

— Кэлли внутри. Уверен, она с удовольствием с тобой пообщается.

Я щелкаю костяшками пальцев, даже теми, что перевязаны. Больно, но так я успокаиваюсь.

— Ладно, зайду с тобой на минутку.

Он усмехается, мы обходим машины и направляемся к входу. В здание заходит крупный парень с сумкой на плече, и Сет придерживает для него дверь.

— Могу я спросить, что произошло? — он кивает головой в сторону моей руки, когда мы входим внутрь.

Я поднимаю перед собой забинтованную руку.

— Повредил на тренировке.

— Фигово.

Он ведет нас мимо беговых дорожек туда, где сложены маты. В помещении воняет солью и потом, и слышится лязг силовых тренажеров. Из колонок доносится бодренькая музычка, помогающая качаться.

Возле матов Кэлли пинает свисающую с потолка грушу. Мне не нравится та радость, которую я и мое тело излучают при встрече с ней. Эмоции и желание накрывают меня волной.

Без кофты она подпрыгивает на цыпочках. На ней майка, а волосы убраны назад. Самое большое количество кожи, которое я видел у нее, и мне нравится этот вид: веснушки на плечах, изгиб шеи, ключицы. Облегающие штаны позволяют мне лицезреть ее попу и ноги.

— Не сделай ей больно, — наклоняясь к моему лицу, говорит Сет. — Ты меня понял.

Я удивленно моргаю.

— Ты о чем?

Он поворачивается спиной к Кэлли.

— Не сделай ей больно, — повторяет он, а потом разворачивается уже ко мне спиной. Он бросается к Кэлли и что-то ей говорит.

На ее лице отображается множество эмоций, когда взгляд устремляет ко мне. Она робко машет мне рукой, и я подхожу к ней со спрятанными внутрь карманов ладонями.

Ее белый бюстгальтер просвечивает сквозь майку, так что она скрещивает руки на груди.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает она, водя мыском кроссовка по мату.

— Просто проезжал мимо и увидел снаружи машину Сета, — лгу я. — Так что решил зайти поздороваться.

— Привет.

Я качаю головой и усмехаюсь себе под нос. Обходя грушу, я слегка ее толкаю, а потом уворачиваюсь, когда та летит на меня.

— А ты не шутила насчет кикбоксинга.

Она подтягивает резинку на своем хвостике.

— Ты решил, что я сказала это, чтобы впечатлить тебя?

Отходя в сторону, она хлопает ресницами. Сомневаюсь, что она сделала это специально, чтобы пофлиртовать со мной. Не думаю. Я удивлюсь, если она знает, как флиртовать.

— Ну, я на это надеялся, — я бью по груше здоровой рукой.

Ее взгляд устремляется к Сету, который возится с маленькими гантелями, раскачивая бедрами и подпевая песне по радио.

— Не-а, этим я занимаюсь ради удовольствия.

— И хорошо получается? — я с сомнением оглядываю ее маленькую фигурку.

Влажные пряди волос обрамляют ее лицо, когда она кладет руки на бедра, пытаясь казаться сильной, но мои глаза прикованы только к ее просвечивающемуся бюстгальтеру.

— Хочешь узнать?

— Ого, хвастовство маленькой девочки. — Я флиртую с ней и знаю, что это неправильно по многим причинам, но впервые за последнее время чувствую себя живым. В углу мата я поднимаю одну из перчаток и надеваю ее, прежде чем вытянуть руку в сторону. — Покажи мне свой самый лучший удар.

Ее брови сдвигаются.

— Хочешь, чтобы я ударила тебя? Правда? А что, если я тебя покалечу?

— Я совершенно точно хочу, чтобы ты меня ударила, — говорю я, а потом, пытаясь вывести ее из себя, добавляю: — меня не волнует, если ты меня покалечишь.

Ее голубые глаза становятся ледяными, выражение лица серьезным, когда она поднимает кулаки перед собой. Она наклоняет тело в сторону, отставив ногу назад. Кэлли в очень хорошей форме, но она настолько маленькая, что я уверен, больно мне не будет.

Она разворачивает бедра, поднимаясь на цыпочки, и нижняя часть ее кроссовка ударяется о мою перчатку. Мою руку относит назад, а ноги скользят по мату. Черт. Больно. Очень.

Вернув ноги на мат, она улыбается.

— Больно?

— Немного, — признаюсь я и трясу рукой. — Знаешь, ты можешь быть такой милой, но стоит тебе разрешить меня бить, как ты становишься просто безжалостной.

— Прости, — хотя смех в ее голосе говорит об обратном. — Я не хотела бить тебя так сильно.

— Нет, хотела. — Я подбираю вторую перчатку и просовываю в нее пальцы. — Ладно, давай посмотрим, что еще ты умеешь.

С приготовленными руками она смотрит на меня.

— Ты шутишь? Хочешь, чтобы я дралась с тобой?

Одной перчаткой я ударяю о другую.

— Я не буду бить в ответ, но постараюсь устоять перед твоим натиском.

Она смеется, и мое сердце бодро подпрыгивает в груди.

— Хорошо, только не говори, что я тебя не предупреждала.

Улыбаясь ей, я двигаюсь вперед.

— Покажи свой самый лучший удар.

Она пытается выглядеть опасной, губы сжимаются в линию, глаза не моргают, но все это так забавно. Кэлли делает шаг в сторону, и мне кажется, что сейчас она вскинет ногу вверх и ударит, но она перекрещивает ноги, пока обходит меня. Я поворачиваюсь вместе с ней, с интересом размышляя, что же она делает, а потом вдруг из ниоткуда она выпрыгивает и ударяет меня ногой по руке. Я едва успеваю ее заблокировать, когда она опускает ногу, практически не давая мне времени на передышку, разворачивается на носке и впечатывает ботинок во вторую перчатку.

С дерзким выражением лица она опускает ногу на пол.

— Теперь достаточно?

Я качаю головой и переставляю ноги в другое положение.

— Что ж, хочешь грязную игру, будет тебе грязная игра.

Она подпрыгивает на цыпочках, готовясь прыгнуть и ударить меня. Но не успевает она закончить свой маневр, как я бросаюсь вперед, обхватываю руками ее за талию, разворачиваю и прижимаю спиной к своей груди.

Я замираю, гадая, запаникует ли она, но Кэлли вскидывает руку вверх, будто пытается присесть и выскользнуть из моей хватки. Я держу ее крепче и буквально придавливаю к груди.

— Это нечестно, — говорит она. — Ты нарушаешь правила.

— Да ладно, — поддразниваю я. Когда она пытается лягнуть меня в голень, я отпрыгиваю назад, но не отпускаю ее. — Это ты вела себя жестко, хотя сама развлекалась.

Ее тело внезапно замирает. Потом она тянется, хватает меня за руки и без предупреждения скидывает их с себя. Пытаясь удержать ее, потому что мне нравится ощущать рядом с собой ее тепло, я хватаюсь за низ ее майки. Она падает на меня, и наши ноги сплетаются. Разворачиваясь, мы спотыкаемся друг о друга и летим на мат сбоку от нас. Она быстро поднимает колено к моему животу и взбирается на меня сверху, пригвоздив мои руки своими маленькими ручонками.

Хвост частично растрепался, и теперь ее волосы касаются моих щек, когда она нависает надо мной. Ее грудь тяжело вздымается, кожа влажная, а глаза суровые.

— Я выиграла, — говорит она, перемещая вес тела.

То, что она сидит на мне сверху, как она пахнет, как ее ноги обхватывают мои бедра, опьяняет. Я начинаю возбуждаться, и она почувствует это, прижавшись ко мне.

— А ты жестокая, когда дерешься, — замечаю я. — Не думал, что в тебе такое есть.

Она морщит лоб.

— Я тоже.

Проходит еще несколько секунд, а я не вылезаю из-под нее. Мой взгляд опускается к ее губам, рука чуть ли не скользит по ее спине, запутывается в волосах, притягивая ее для поцелуя.

— Эх, как бы мне ни хотелось нарушать такой прекрасный момент, — говорит Сет, когда его лицо появляется над нами, — но я должен. Мисс Кэлли нужно кое-где быть.

Она моргает, ее щеки покрываются румянцем, будто она выходит из оцепенения, и поспешно слезает с меня.

— Извини, я немного увлеклась.

Я приподнимаюсь на локтях.

— Ты куда?

— Э-э...— Она снимает резинку со своих волос и завязывает их в новый тугой хвост. — Я кое-где встречаюсь с Люком.

— Люком, тем самым Люком?

Она кивает, бросая взгляд на Сета.

— Да, с ним.

Я поднимаюсь с пола и срываю перчатки с рук.

— Зачем?

Она проводит рукой по лбу.

— Я не могу тебе рассказать.

В раздражении я швыряю перчатки в угол.

— Ладно.

— Я хочу тебе рассказать, — выпаливает она и добавляет: — но не могу.

— Все в порядке. Мне все равно пора уходить. Нужно кое-что уладить.

Я ухожу от нее, зная, что это к лучшему, но жалея, что она встречается не со мной.