Случайно... Конец

Глава 10

После странной, неудобной прогулки до кафе с претенциозным мужчиной-невидимкой — э-э-э, божеством — Эшли не знала, чего ожидать.

«Ещё больше странностей», — подумала она. Естественно. Чего же ещё? Вся эта ситуация была яблоком безумия, покрытым карамелью безумия. На палке безумия. Апокалипсис! Ага, как же. И ни за что на свете она не станет спасительницей планеты — она всего лишь держит кафе.

«Окей, но несколько дней назад ты бы сказала, что существование богов или что Смерть, преследующая тебя, — это безумие».

Могла ли быть хоть капля правды в словах Маакса?

Хорошо, что уже позднее утро и наплыв кофеиновых наркоманов должен закончиться. Не придётся беспокоиться о том, что будет очень-очень волноваться перед тонной клиентов. Мысль о группе солдат, управляющих её кафе и о том, что она оставит его на неопределённое время, не устраивала. Кафе — часть истории и заветная и оберегаемая реликвия её семьи.

Эшли подошла к первой небольшой полосе на прибрежной дороге, той, что огибала край эко-курорта по соседству с кафе, и заметила одну странность — толпу… из женщин. Прямо перед её кафе. Учитывая, что сейчас не сезон для туристов, несколько случайных людей, прогуливающихся по узкой грунтовой дороге нормально. Но толпа?.. В город приехала знаменитость? Может, Spin Doctors[8], Мит Лоуф[9]… Nirvana?

Она подошла ближе, понимая, что толпа, на самом деле, была очередью, текущей из её кафе на улицу. Эшли протиснулась через входную дверь мимо оживлённо болтающих женщин. Хм?

Команда из шести огромных, чертовски сексуальных, небритых мужчин в обрезанных джинсах и хорошо подогнанных футболках, убирали столы, мыли посуду и подметали пол. Женщины пускали слюнки, таращась и охая, пока ждали своей очереди заказать что-нибудь у самого крупного мужчины с коротко подстриженными каштановыми волосами и потрясающими зелёными глазами, стоящего за кассой рядом с Фернандо. Эшли никогда не видела так много сексуально голодных женщин и не видела столько людей в своём крошечном кафе.

Лишившись дара речи, Эшли смотрела на здоровенных мужчин. Белые фартуки с логотипом кафе — крошечным пушистым облачком с надписью «Небесный Свод» — больше походили на салфетки, наклеенные на их груди.

«Похоже, моё кафе захватили стриптизёры».

В любой момент мужчины могли начать танцевать, демонстрируя, что штаны у них держаться на липучках.

Фернандо поднял голову и увидел Эшли.

— Caray, Эшли. Где ты была?

Она прошла к кассе, но её остановила невысокая дама в неоново-оранжевом пляжном платье.

— Простите, но конец очереди там, сзади, — нахмурившись, произнесла она.

Эшли мельком взглянула на толпу свирепых женщин, которые выглядели так, словно могли вытащить её на улицу и избить шлёпанцами.

— Э-э-э… простите, дамы, — извиняющимся тоном произнесла Эшли. — Мне нужен вот этот парень. А большого оставлю там, где он есть. — Эшли ткнула пальцем в Фернандо. — Могу я поговорить с тобой на улице?

— Да, пожалуйста, — ответил он и быстро последовал за ней к заднему дворику.

Она знала, что Фернандо начнёт задавать всевозможные вопросы, но что она ответит? Об истине не могло быть и речи.

«Меня преследует Смерть. А надоедливый, надменный, грубый, красивый, сексуальный бог, который пахнет раем и совершенно невидим, был послан из будущего, чтобы не дать мне умереть и я могла спасти планету — не то чтобы я в это верила. О, и я, предположительно, его «пара», что бы это ни значило, но он считает меня ниже себя и планирует стереть из своей памяти. Это беспокоит. Не знаю почему. Я идиотка».

— Судя по всему, тебе лучше? — заметил Фернандо, догоняя её и шагая рядом.

Внезапно поднявшийся ветер, взъерошил кудри Эшли.

«О, хорошо. Может, тогда Фернандо не увидит паники в моих глазах».

— Да, лучше, — сказала она, пытаясь скрыть нервозность. — Но мне нужно уехать на некоторое время. По… семейным обстоятельствам.

Фернандо схватил её за локоть и остановил

— Эшли, у тебя неприятности? — прошептал он. — Кто эти люди? И почему у меня такое чувство, что они, на самом деле, не твои двоюродные братья.

Это они ему сказали?

— Они — дальние родственники. Я их почти не знаю.

— Почему они не разговаривают? — спросил он. — Один лишь — тот, что за кассой, Брут. Но остальные не говорят ни слова. Это странно.

Эшли почувствовала тычок в поясницу и вскрикнула.

«Маакс. Подлец!»

— Ты в порядке? — Фернандо с любопытством посмотрел на неё.

— Эм-м-м… да. Слюной подавилась и закашлялась, прости. — Она почувствовала, как кто-то слегка ущипнул её за ягодицу, заставив снова взвизгнуть. О, боже мой. Ну и придурок! Фернандо, вероятно, подумал, что у неё шарики за ролики заехали. Она снова закашлялась, пытаясь подражать своему визгу. — Прости, горло заточило. И это раздражает. — Потом она почувствовала то, отчего чуть не накинулась на Маакса с кулаками. Он положил руку ей на задницу. И не убрал. — Чёрт возьми! Больно-то как? — Эшли шлёпнула себя по заднице, якобы прибивая комара, и развернулась так, чтобы не было видно, как локтем ударила в грудь Маакса. Тот хрюкнул от удара, и Эшли сверкнула довольной улыбкой, прежде чем снова закашлялась, на этот раз глубоким голосом, чтобы замаскировать стон Маакса. — Проклятые насекомые! — сказала она. — Бесят, правда?

Фернандо вздрогнул.

— Ты уверена, что тебе лучше?

«Нет!»

— Мне нужно идти, Фернандо. — Она шагнула в сторону, но Маакс вновь положил руку ей на задницу. Он, правда, думает, что это смешно? — О! И не беспокойся о моих кузенах, — добавила она. — Они молчаливые, но совершенно безобидные. Я буду звонить каждый день, и проверять, как идут дела. Ладно?

— Ну… Хорошо. — Он бросил на неё ещё один взгляд, в котором явно было видно его мнение, что она в полном дерьме.

Она обняла его, и они направились обратно в кафе. Оказавшись внутри, самый высокий из мужчин остановился, и некоторое время смотрел, прежде чем растянул губы в улыбке.

— Эшли. Моя дорогая кузина. Передай от нас привет дяде Мааксу. Мы надеемся, что он выздоровеет.

Эшли неловко улыбнулась в ответ.

— Спасибо. Передам ему, Брут.

Она протолкнулась сквозь взволнованную толпу и направилась к выходу. Тут же подъехал чёрный внедорожник с тонированными стёклами и Маакс повёл её к нему. Их транспорт, предположила она. В этот момент тощий пожилой мужчина в поношенной соломенной шляпе и грязной рубашке встал между ней и машиной.

— Наступает конец света! Покайтесь сейчас.

Он сунул ей в лицо листовку.

«Приближается конец света. Покайтесь. Чёрт побери, спасибо».

— Э-э-э. Спасибо? — Она взяла листовку и подождала, пока мужчина отойдёт, чего он не сделал.

— Наступает конец света! Покайтесь, — повторил мужчина с диким выражением в глазах. Чего он хотел?

— Ладно, хватит, — выпалил Маакс. — Я понимаю, но ты определённо не помогаешь мне обрести уверенность.

Не видя говорящего, мужчина отшатнулся и упал на задницу.

— Маакс, — упрекнула Эшли.

— О. Он сам напросился. Поверь, — ответил Маакс, когда мужчина поспешил прочь, бросая отчаянные взгляды через плечо. — Да, беги! — рявкнул Маакс на убегающего. — Этот грёбаный мир не умрёт, пока я не скажу! Понял?

— Вау. Очень мило, Маакс, — проворчала она и запрыгнула в ожидающий внедорожник, чувствуя, как большое, раздражающее, прозрачное божество вновь щупает её задницу.

Как только дверь закрылась, она с громким шлепком ударила Маакса по руке.

Ай! — крикнул Маакс. — Какого чёрта?

Эшли потёрла ноющую ладонь.

— Никогда больше так не делай, извращенец!

— Что? У меня рука соскользнула.

— А, ну да. И соскользнула, когда я разговаривала с Фернандо? — возразила она.

— Я просто пытался привлечь твоё внимание, — проворчал он. — Ты слишком много времени проводила с этим мужчиной.

— Что? Минутку? — возразила Эшли.

— Сэр? — спросил водитель — очередной крупный мужчина, одетый в чёрный костюм и тёмные очки. На пассажирском сиденье сидел мужчина, похожий на его модного близнеца.

— Тимоти, ты забрал её вещи из дома? — спросил Маакс, игнорируя её вопрос.

— Да, сэр, — ответил водитель.

— А всё остальное готово?

— Как вы и приказывали, сэр.

— Хорошо. Поехали, — сказал Маакс.

Эшли не собиралась спускать его с крючка, ей не нравилось, что он пытается контролировать её.

— Маакс, ответь. Что значит слишком много времени?

— Это фигура речи, Эшли. Мои наблюдения не основывались на физическом времени, — пояснил он.

— Тогда что? — спросила она.

— Я просто не одобряю того, как он смотрит на тебя, — произнёс он после долгой паузы.

Он ревнует? К Фернандо? Серьёзно? Эта мысль одновременно возбуждала и раздражала. В любом случае, учитывая то, что он сказал ранее, его собственничество — чрезмерно лицемерное.

— Это не оправдание. Держи свои руки подальше от моей задницы.

— Моя задница, — парировал он.

— Что? — Она повернула голову на звук его голоса.

— Технически, ты моя пара. Это делает её моей.

Она закатила глаза. Как он смел! Сначала она слишком незначительна для него, а теперь принадлежит ему?

— Да неужели? — спросила она. — Тогда, следуя твоей логике, если ты моя пара, твоя рука принадлежит мне. И, как владелец твоей руки, я запрещаю ей касаться моей задницы. — Она помолчала. — Или… — Боги доставляют себе удовольствие? Ну, может, он и бог, но ещё и мужчина. — Запрещаю тянуться к сладкому столику, — сказала она самодовольно.

— Сладкому столику? — уточнил он.

Мужчины, сидевшие впереди, тихо засмеялись. Она не обратила на них внимания.

— Ну… ты понимаешь. — Она бросила взгляд вниз, на чёрное кожаное сиденье, где должен был находиться пах Маакса.

Маакс и мужчины расхохотались.

— Ты очень забавная. По-моему, это называется пенис. Разве ты не можешь сказать это слово?

Она прищурилась.

— Хорошо, я… Я… Я могу это сказать. Пенис. Вот. Я сказала!

Маакс продолжал смеяться.

— Сладкий столик, — вздохнул он с последним смешком.

Она шлёпнула его по руке.

— О, прекрати. Меня не так воспитывали.

— Хорошо. Но если говоришь о нём, называй своими именами — пенис, член, а не сладкий столик.

Мужчины очень громко рассмеялись.

Она недоверчиво ахнула.

— О, боже. — Он настолько самовлюблён. — Я уверена, что твоё древнее хозяйство больше похоже на корнишон или на ящерицу.

Снова послышался рёв с переднего сиденья.

— Неужели? — ответил он, затем схватил её за руку и положил прямо на свой пах.

— Господи. — Она отдёрнула руку от огромной спящей анаконды у него между ног. — Не стоит нам углубляться в эту тему.

— А вот и нет, — самодовольно возразил он. — Когда речь заходит о таких важных вещах, я хочу, чтобы ты не сомневалась в моём превосходстве. — Он наклонился и прошептал ей на ухо: — Во всех двадцати пяти сантиметрах

— Двадцать пять? — прошептала Эшли. Стоит признать, что это впечатляюще. Хотя она в этом не признается вслух. И не расскажет о мысленном образе, который внезапно возник в голове: они лежат голые в постели вместе, он медленно скользит между её ног. Прочь, похотливые мысли! Прочь!

— Какая жалость, — сказала она дрожащим голосом, полным фальшивой убеждённости, — ты жуткий и невидимый. Должно быть, неприятно, когда женщины кричат и убегают.

Мужчины перестали смеяться, и повисло долгое молчание.

— Ты, Эшли, единственная женщина, за которой я гонялся, — сказал он ледяным тоном.

Зачем он это сказал? Она единственная?

Эшли вдруг почувствовала, как внутри всё скрутилось. Будто она особенная.

«Погодите-ка! Он обращался с тобой как с грязью. Он тебе немного льстит, и ты готова наброситься на него?»

— Что же, — сказала она, — очень жаль, что ты никогда не поймаешь меня; я бегаю очень быстро. И для протокола, хоть у меня нет парня, почти уверена, что буду держаться подальше от любого, кто думает, что я хуже кучи дерьма.

Маакс снова замолчал на несколько секунд.

— Да. Это неуместно, и я сожалею, что сказал это. Но уверяю, это всего лишь попытка с моей стороны убедить себя прекратить… — Его голос затих.

— Прекратить что?

— Хотеть то, чего не могу поймать, — ответил он.

Мысли в голове Эшли пустились в головокружительный пляс, пока чёрный внедорожник мчался по шоссе в сторону аэропорта Канкуна. Она не могла отрицать, что слова Маакса сбили с толку. Она не хотела, чтобы он ей нравился, но ничего не могла с собой поделать; просто находила в нём что-то неотразимое, помимо тела. И его запах. А ещё голос. Ох! Он прямо-таки магнетический. Как такое возможно? Как она могла испытывать такие сильные чувства к властному, странному, нечеловеческому мужчине, которого только что встретила?

Странно, если не сказать больше. Особенно если учесть, что она эмоциональный айсберг, холодный, твёрдый и дрейфующий в море одиночества.

«Ладно, ты немного драматизируешь».

Да, точно. По правде говоря, ей, после потери родителей, чрезвычайно трудно привязаться к кому-то или чему-то, кроме воспоминаний. Даже сейчас, когда она спокойно сидела во внедорожнике, глядя в окно на густую листву джунглей, крошечное эмоциональное перетягивание каната вспыхнуло в сердце. Она не хотела покидать дом. И чувствовала себя так, словно её снова оторвали от родителей. Боже, чего бы она только ни сделала, чтобы увидеть их в последний раз. Возможно, если бы у неё была возможность попрощаться, она бы их отпустила. Эшли вздохнула и посмотрела в сторону Маакса. Чего бы она только не отдала, чтобы увидеть его лицо. Какие эмоции таились в его глазах? Равнодушие? Беспокойство? Похоть? Привязанность. Такие чувства исходили от таинственного мужчины, сидящего рядом с ней. Но ведь она не могла на самом деле чувствовать его эмоции, так? Она снова сосредоточилась на ощущении. Да, что-то определённо было. Она почти могла дотронуться до чувств. Очаровательно. Этот мужчина как сверхъестественная сила, притягивающая Эшли и завладевающая разумом.

Возможно, именно так они перешли от ненависти к раздражению… она не знала, на какой они сейчас стадии, но это точно не отвращение. А что-то среднее между раздражением и желанием. Сесть с ним в самолёт и улететь вдруг показалось приятным.

«Неужели я действительно ухожу? И я сяду в самолёт?»

Тревога вернулась.

— Маакс? — Она повернула к нему голову, жалея, что не видит его. Смотрел ли он на неё? В окно? На дорогу? Привыкнет ли она когда-нибудь быть с кем-то невидимым?

Он положил руку ей на ногу.

— Да?

Она не могла не заметить тепло, которое мгновенно послало чувственную дрожь по телу. Не помогает! Нужно абстрагироваться.

— Если Смерть охотится за мной, почему мы летим на самолёте? — спросила она.

— Это самый быстрый вид транспорта, — откровенно ответил он. Затем пробормотал что-то вроде: «не считая союз с вампирами в 1993 году».

— Прости? — переспросила она.

— Ничего.

— Ты что, не видел фильмы? — Она да, там, где крылья и двигатели самолёта пожирали монстры. А ещё те фильмы, где системы отказывали без видимой причины.

— Нет. Я не смотрю кино, — ответил Маакс. — Реальная жизнь достаточно увлекательна, однако я верю, что наш полёт на Су-80 пройдёт без драматических или киношных действий. Это самый безопасный турбовинтовой самолёт в мире и, кроме того, Смерть не преследует других пассажиров.

— Ты смотришь прямо на меня? — спросила она.

— Да.

Боже, эта невозможность видеть его действовала на нервы.

— Так ты хочешь сказать, что он хочет только меня?

— Смерть — это «оно», космическая сила, часть бесконечного стремления Вселенной к равновесию, а не «он». Но да. Оно хочет только тебя.

Спасибо за разъяснение.

— Объясни мне ещё раз, почему ты думаешь, что «оно» перестанет меня преследовать, если я улечу.

Он похлопал Эшли по ноге.

— Я не верю, что оно остановится, пока не найдёт другой способ восстановить равновесие. Таков путь Вселенной. Но, как я уже упоминал, дом моего брата находится рядом с довольно большим лагерем Учбенов — наших человеческих союзников. Мне больше повезёт с неограниченной поддержкой рядом. Кроме того, пребывание здесь увеличивает вероятность того, что я столкнусь с самим собой, чего следует избегать. Я предпочитаю не рисковать. Но уверяю, на этом самолёте ты в большей безопасности, чем…

Раздался громкий писк, и мужчина на пассажирском сиденье вытащил из кармана блейзера телефон.

— Да? — Он молча слушал. — Понятно. Спасибо. — И убрал телефон.

— Сэр, у нас проблема, — сказал он, не оборачиваясь.

— Какая? — спросил Маакс.

— Самолёт взорвался. Мы можем вызвать другой, но знаю, что вы хотели лететь именно на этой модели, а ближайшая стоит в Италии.

— Stercore equum. — Маакс глубоко вздохнул. — Что случилось?

— Кто-нибудь пострадал? — спросила Эшли. — И ты опять выругался по-латыни, Маакс?

— Мы не знаем, сэр, — ответил водитель Мааксу. — Но пилоты обедали. Никто не пострадал.

— Maledicta in deos! — прорычал он.

— Кончай с латынью! Ладно? — Она вцепилась руками в сиденье. — Это действительно начинает пугать. Я про смерть, а не в латынь. Она просто очень странная, и не помогает.

Эшли почувствовала, как Маакс тёплой, сильной ладонью накрыл её, вызвав восхитительную дрожь. Эшли охватило желание спрятать лицо у него на груди и закрыть глаза, но она сопротивлялась.

— Не волнуйся, Эшли, — сказал Маакс. — Я — божество. Мы привыкли к таким неудачным поворотам событий.

— Что это значит?

— Тимоти? Отвези нас в домик.

Водитель кивнул.

— Есть, сэр.

— Домик? — спросила Эшли.

— В двух часах езды к северу отсюда есть небольшой дом — уединённое место, и я узнал о нём только сегодня. Нет никаких шансов, что будущая версия меня случайно появится, и ты будешь в большей безопасности, чем у себя дома.

Из двигателя донёсся громкий треск, а затем из-под капота повалил дым.

— Cruentum stupri gehenna. Что ещё? — проворчал Маакс. Вновь странные ругательства!

— Сэр, двигатель перегрелся. Мы в пяти минутах от города, попробуем вернуться.

Она не видела Маакса, но представляла, как он круговыми движениями трёт виски.

— Видишь? — сказала она. — Именно это я и имела в виду. Если твои слова о Смерти, охотящейся за мной, правда, я не могу спрятаться. И если мне суждено умереть, я хочу быть в своём доме и в кафе, окружённая воспоминаниями о людях, которых любила. О. И если ты ещё раз выругаешься на латыни, я закричу.

— Ты очень странная женщина.

— Почему? — спросила она.

— Похоже, латынь оказывает на тебя большее влияние, чем смерть. Почему? — спросил он.

Она на мгновение задумалась, но десяти минут езды на машине не хватит для ответа. А ещё нужен терапевт. И, возможно, немного шоколадных углеводов, вина, хлеба и сыра.

— Не уверена. Я просто знаю, что бегать — глупо. Это ничего не решит.

Последовало долгое молчание.

— Пожалуйста! — взмолилась она. Этот план просто глуп. Маакс должен понять. Лишать Эшли всего, что она любила, ещё глупее.

— Полагаю, — проворчал он, — можно приказать мужчинам поставить знаки — коды, которые мог бы понять только я… и если бы другая версия меня натолкнулась на них, я бы знал, что нужно повернуть назад.

Эшли улыбнулась.

— Под «кодом» ты подразумеваешь латынь, да?

— Какого чёрта, женщина, ты имеешь против родного языка всех романских языков?

— Серьёзно? Неужели ты настолько стар?

— Прекрасно. Я стар, согласен. Что касается твоей просьбы вернуться домой, то из-за серьёзности ситуации, соглашусь только при одном условии.

— При каком? — спросила она.

— Ты должна слушаться меня, не споря.

Это очень трудная задача.

— Я тебя не знаю. И даже не уверена, что мы действительно ведём этот разговор, или что ты существуешь.

— Тимоти.

— Сэр? — спросил водитель.

— Я настоящий? — спросил Маакс.

— Да, сэр. Хотя формально вы изгнаны, и мы не должны помогать вам или разговаривать.

— Но я объяснил всю серьёзность ситуации, и, даже зная, кто я, ты помогаешь, — заметил Маакс.

— Да, сэр.

— И откуда ты знаешь, что мне можно доверять? — спросил Маакс.

— Ты — Бог Истины, — сказал водитель.

— Вот, Эшли! Доказательство того, что я настоящий, и Бог истины.

Бог истины? Вау. Впечатляюще. Она большая поклонница его работ. Честность важна. Но всё же… это странно.

Эшли застонала и ущипнула себя за переносицу.

— Но я едва знаю тебя.

— Тогда мы лучше узнаем друг друга, — возразил Маакс, прежде чем приказать Тимоти развернуться и медленно ехать по обочине.

Но что, если она снова умрёт? Приснится ли ей этот момент, как остальные? Хотя они ещё не произошли?

Infernum, всё так странно.

«Ох, великолепно! Теперь я говорю на латыни».

— Так уж случилось, — добавил Маакс, — что я не собираюсь выпускать тебя из виду, и нам хватит времени для разговоров. — Он сжал её руку. — Тимоти, пожалуйста, активируй план «Г».

— План «Г»? — спросила Эшли. — А что случилось с «В»?

— Он включал в себя поездку на мой частный остров в Греции. Хотя он патрулируется единорогом Симил и вполне безопасен, я сомневаюсь, что мы сможем доставить тебя туда в целости и сохранности.

— Единорог? Ты, должно быть, шутишь.

— Не шучу. Мой первый остров Симил — моя сестра — уничтожила. Этот не такой большой, как Атлантида, но всё равно, хорош.

«Атлантида? Она была реальной?»

— Ты говорил про единорога, но… Погоди, если Атлантида была твоим островом, разве это не значит, что ты… Как звали того греческого бога? Бога океана? — Мифология ахиллесова пята Эшли. Да, в этой части её мозга полно паутины.

— Как и другие божества, я известен под многими именами в зависимости от культуры. Однако полагаю, ты подразумеваешь Посейдона, — сухо ответил он. — Но я никогда не таскал с собой гигантскую вилку. Нелепость!

«Господи, мы не можем обсуждать это».

— У меня была грубая версия доски для сёрфинга, — добавил он. — И я не таскал эту штуку, как скипетр и не заставлял ею волны вздыматься. Я катался на волнах.

Сёрфинг, невидимый бог?

— Я слышала такое.

— Слышала? Потому что, уверяю, греческая версия меня и моих тринадцати братьев и сестёр не имеет никакого отношения к реальности. Это безумие. Вся эта затея с Олимпиадой — дело рук Симил.

О-о-о-о-кей.

— Симил? — уточнила Эшли.

— Моя сестра, — объяснил он. — Однако формально мы не родственники. У Божеств нет родителей, хотя я считаю её семьёй, часто удивляюсь, почему. Она совершенно безумна. Хочет как лучше, но не может удержаться от попытки взорвать планету.

Впервые в жизни Эшли вознесла благодарность за то, что была единственным ребёнком. С другой стороны, казалось забавным иметь такую большую семью. С силой. Бессмертную. С попытками взорвать планету. А может, и не забавно.

— Итак, если у тебя нет родителей, как ты был рождён? — спросила она.

— На самом деле, мы этого не знаем. Подобно людям, мы не помним своего рождения. Иногда вспоминаем небольшие фрагменты ранних лет. Став старше, мы всё больше и больше узнавали о том, кем и чем были. Но всё, что мы знаем, получено в результате тысячелетий проб и ошибок. Включая тот факт, что мы связаны с Вселенной и призваны служить человечеству вечно. Хотя у нас может и не быть вечности, если мы не решим, как сохранить тебе жизнь. — Он помолчал. — Уверена, что не знаешь, что должна делать?

— Я знаю лишь то, что космос ненавидит меня и хочет моей смерти.

— Ты не должна принимать это на свой счёт, — сказал он.

Не-е-е-е-ет! С какой стати ей принимать это на свой счёт?

— Мне повезло, — сказала она. — Я всегда старалась сосредоточиться на благодарности за то, что у меня есть. — И прямо сейчас она благодарна за место, которое можно было назвать домом. Место, наполненное воспоминаниями о семье и самое лучшее место, чтобы умереть, если уж на то пошло.

Ей хотелось, чтобы её смерть не означала конец света. Хотя она не верила в апокалипсис. Возможно когда-нибудь. Но через двадцать лет? А всё потому, что она чего-то не сделала?

— Нет, женщина, ты ошибаешься, — сказал он с убеждённостью. — Мы боремся за каждый шаг, за каждый миг, за каждый дюйм этого проклятого пути. Мы никогда не сдавались. И никогда не сдадимся. Самодовольство — это дьявол, если бы дьявол существовал. Но нет. Есть только Симил. И её единорог. А ещё очень могущественный вампир-фараон, который не заметил бы улыбки, даже если бы та укусила его за холодную бессмертную задницу.

— Ты только что сказал «вампир»?

— Я киваю.

Она была рада, что он обратил на это внимание.

— Окей, я поняла.

— Ты ошибаешься. Уверяю, ты только прикоснулась к поверхности.

Что он имел в виду? И хотела ли она вообще знать?

— Ах, — сказал он, — мы прибыли. Я расскажу больше, как только окажемся внутри.

— О, боже. Не могу дождаться.