Слуга государя

Глава 8

— Проходи, сынок. Присаживайся, — демонстративно бодрым голосом встретила меня мама Димона, сидя у себя на кровати, прислонившись спиной к стене. Она усиленно делала вид, что всё нормально, но её выдавали сложенные в замок руки, лежавшие на коленях. Пальцы заметно дрожали. Под глазами были тёмные круги, а на лбу отчётливо выступили капельки пота. Ей явно было очень тяжело и больно, но она продолжала мягко мне улыбаться, делая вид, что у неё всё хорошо. Сильная женщина… Я вспомнил свою мать, которая постоянно на что-то жаловалась, то на мигрень, то на ломоту в суставах, то на больную пятку левой ноги или ещё чего-нибудь, терзая нашего врача, приходившего к нам домой чуть ли не каждую неделю, своими мнимыми и надуманными болячками, и сравнение было далеко не в её пользу.

— Привет, мам, — еле выдавил я из себя, подходя ближе и присаживаясь на край кровати, — Как ты себя чувствуешь?

— Уже гораздо лучше. Всё хорошо, дорогой, не переживай, — соврала она, легонько погладив меня по руке, вызвав у меня в душе целый шквал эмоций. Похоже, это остатки личности Димки очень бурно отреагировали на неё. У меня даже вдруг слёзы на глазах выступили. Да ну нафиг? Что за хрень?? Я ожесточённо вытерся рукавом рубашки.

— Расскажи, лучше, как у тебя дела в школе и на работе? — неуклюже сменила тему она, отведя в сторону взгляд, — Что нового? Как там ваши танцы с Дианой?

— Да тоже всё хорошо, — вздохнул я. Не очень-то, честно говоря, я хотел идти к практически чужой для меня женщине, ещё и смертельно больной. Как-то подбадривать её, искать подходящие слова, но и не пойти я не мог. Этого бы никто не понял. Но сейчас я уже даже не жалел об этом. Уж кому-кому, а этой женщине жалость точно не нужна была. У неё наоборот следовало поучиться выдержке и стойкости. Да и от двух маленьких чудовищ избавился, хоть и не на долго, которые буквально затерроризировали меня, не давая проходу. Привыкли, что Димон был чуть ли не за няньку у них в выходные, а мне теперь пришлось расплачиваться за это.

— В школе всё как всегда. Учусь хорошо. По английскому учительница похвалила моё произношение. По риторике тоже удалось прибавить в умении красноречия, — вспомнил я наш диалог с учителем после того неудачного похода в медкабинет, — С танцами тоже всё хорошо. Прошли с Дианой в следующий этап, муниципальный. Она очень настроена на победу.

— А ты? — перебила вдруг меня мать, серьёзно глядя на меня, — Ты настроен? Тебе самому это нравится?

— Честно говоря, как-то всё равно мне на эти танцы, — признался я, — Если бы не Диана, то бросил бы уже их.

— Она тебе так нравится? — удивлённо глянула она на меня.

— Что? А, нет. Вовсе нет, — отмахнулся я, — Просто подводить не хочется. Всё таки столько времени на это потратили. Она так горит этим… — не стал я озвучивать свои истинные причины, не позволяющие мне это сделать. Что не хотел я пока на ровном месте себе врага заполучить, у которого мать — довольно большая шишка в городской администрации. Надо сначала самому покрепче на ноги встать и нужными связями обзавестись, а там уже… Да и аккуратнее это можно сделать, не идя на прямой конфликт. Уж с муниципального этапа мы точно вылетим, я приложу к этому максимум усилий, а там какое-то время никто не будет уже меня этими танцами напрягать.

— Запомни, сын, — положила она вдруг свою руку на мою, и крепко сжала её, — Не позволяй никому на себе ездить! Ты слишком добрый у меня. Не можешь никому отказать, и люди этим пользуются. Садятся тебе на шею, пользуясь твоей безотказностью. Не важно, что там хочет эта Диана, важно лишь то, что хочешь ты. Чувствуешь, что танцы это не твоё, так ей и скажи! Лучше сейчас, чем тогда, когда слишком поздно будет. Не бойся говорить людям — Нет! Иначе тебе очень тяжело будет в жизни! — было видно, что этот всплеск эмоций дался ей очень тяжело. Она ещё больше побледнела, закрыла глаза, и легла на подушку.

— Извини, сынок, но что-то мне очень сильно спать захотелось, — пробормотала она, — Тебе лучше уйти…

— Хорошо, мама… — выдавил я из себя, вставая, проглотив подкативший вдруг к горлу комок, — Отдыхай.

Я выскочил из комнаты, чувствуя, что на глазах опять выступают слёзы. Твою мать, Димон! Ты чего такой впечатлительный-то? — прорычал я мысленно сам себе. Я прикрыл за собой дверь, прислонился к косяку, и закрыл глаза, приходя в себя.

— А-а-а, вот ты где! — синхронно прокричали вдруг рядом два детских голоса, — Нашли! Лошадка, ты куда это от нас сбежала? А ну быстро давай катай нас! — требовательно уставились на меня две мордашки. Разом вдруг вспомнились слова матери о том, чтобы я не позволял на себе никому ездить, и появилось огромное искушение послать их куда подальше. Но, чуть подав, я всё же отказался от этой идеи. Что-то, может разум, а может инстинкт самосохранения, подсказали мне, что мать Димона вовсе не их имела ввиду при этом. Так что придётся терпеть. Вообще, разбаловал он их, конечно. Уже не такие они и маленькие, по семь лет каждой. Скоро восемь будет. Большие уже для таких игр-то! Надо будет придумать для них какие-нибудь другие забавы, ну а пока…

— Так! — хлопнул я в ладоши, — Предлагаю лучше в прятки поиграть. Вы бегите прячьтесь, а я досчитаю до двадцати, и пойду вас искать! — и искать я вас буду очень долго, мысленно усмехнулся я.

— Ура-а! Прятки! Только ты лучше до тридцати считай! — прокричали они уже на бегу, сломя голову уносясь от меня.

— Да хоть до ста, — проворчал я, никуда не торопясь. Ещё был только вечер субботы, так что до вечера воскресенья я был абсолютно свободен и готов был сбежать куда глаза глядят. Даже угроза для жизни уже не казалось такой страшной. Брат, как я понял, к отцу так и не пошёл, видимо, действительно решив сдержать слово. Поступок, конечно, дурацкий, но сейчас он мне был только на руку. Сам он сегодня весь день отсыпался в своей комнате, лишь пару раз вылезал оттуда до туалета и обратно с крайне помятым видом. Было очень похоже на то, что ночью он догонялся в одиночку, и, судя по запаху, точно не вином, а кое чем покрепче. Средний брат с отцом уже с утра укатили на работу и до сих пор не приехали, ну а я, как я уже говорил, выступал в роли няньки для сестёр. Вот радость-то…

Ни за что бы ещё пару дней назад не подумал бы, что буду так радоваться при виде дворца, вылезая из машины. И дело было не только в том, что я думал, что тут мне будет находиться безопаснее. Я за эти так называемые «выходные» так вымотался, как никогда в жизни до этого не уставал.

Я вылез из машины, весело попрощался с Демьяном, и бодро поскакал ко входу, приготовив пропуск. Взбежал по ступенькам, и тут меня вдруг окликнули.

— Дмитрий! — раздался где-то рядом строгий мужской голос.

— А? — не понял я, кому это я тут мог понадобиться и огляделся по сторонам. С дальнего конца ступенек мне махнул рукой какой-то мужик в длинном коричневом пальто. В свете последних событий меня это крайне насторожило, и я предпочёл его не заметить, и двинуться к спасительным дверям.

— Дмитрий Чарторыйский, я к вам обращаюсь! — рявкнул он строго, требовательно глядя на меня, — Уделите мне минутку, уж будьте так любезны! В противном случае я буду вынужден рассказать о вашем безобразном поведении вашему отцу и вряд ли оно ему понравится!

— Всё нормально? — выглянул тут из дверей один из гвардейцев, охранявших вход. Видимо, их насторожило, что слишком я долго у дверей торчу, не заходя внутрь.

— Да, всё пучком, — задумчиво бросил я, и двинулся к этому незнакомцу. Вряд ли бы потенциальный убийца угрожал бы мне отцом.

— Кто вы и что вам от меня надо? — тщательно скрывая раздражение, поинтересовался я у странного мужика, предварительно не забыв покопаться в памяти Димона. Вдруг это какой-то его знакомый, а я его сейчас не узнаю? Никакой информации о нём я там не нашёл, и слегка приободрился.

— Ну и короткая же у вас память, — пренебрежительно фыркнул он, а я опять напрягся. Неужто всё же знакомы?

— Мы хоть и виделись всего один раз, но это было не так давно, всего с полгода назад. Нас представила друг другу моя дочь, Мирослава Князева. Хотя чему я удивляюсь? У всей нынешней молодёжи проблемы с памятью. Какие полгода? Не помнят уже того, что было неделю назад, — проворчал он, холодно глядя на меня, — Я Алексей Сергеевич Князев.

— Так чем обязан, Алексей Сергеевич? — скучающим тоном поинтересовался я, — Давайте быстрее. Я опаздываю.

— Чем обязан, говоришь? — прошипел он, — Да я башку тебе готов открутить за то, что ты сделал с моей дочерью, мерзавец!

— А вы, простите, тоже прожили долгое время в каком-нибудь буддистском храме, изучая несколько лет различные боевые искусства? — с подозрением поинтересовался я, оглядывая его довольно щуплую фигуру. Надо было сразу детали уточнить, а то я, помнится, уже обжёгся тогда с Монахом, поведясь на его вовсе не мощный вид.

— Что? — аж растерялся он, изумлённо вытаращившись на меня, — Какие ещё храмы? Что за дичь ты несёшь?

— Тогда, может, вы маг? — продолжил уточнять я, вовсе не желая, чтобы меня поджарили какой-нибудь молнией.

— Нет, не маг! Хватит уже бред нести! — рявкнул он.

— Отлично! — расплылся я в улыбке, — Тогда извольте идти нахрен со своими претензиями, уважаемый! И идти быстро-быстро, пока я не решил познакомить свой кулак с вашим лицом, — и я стал демонстративно разминать кулаки.

— Ты совсем идиот, что ли? — удивился он, — В прошлый раз ты мне умнее показался. Если ты меня тронешь, я же тебя просто посажу. Тут вон свидетелей полно. А ещё и за домогательство дочери можешь в довесок срок получить. И сядешь ты лет на десять тогда.

— Что ж вы мне тогда про откручивание башки заливали? — мрачно спросил я, раздосадованный тем, что сам об этом не подумал. Привык, что мне раньше всё с рук сходило, а сейчас за подобное у меня действительно проблемы могут быть, — Сами не боялись присесть? И ещё большой вопрос, кто там кого домогался. И вообще, радуйтесь, что я после всего этого не пошёл побои снимать, и не подал заявление на вашу дочь! — перешёл в наступление я, прекрасно помня, что лучшая оборона — это наступление.

— Да как ты смеешь такое говорить про мою дочь! Да я…! — аж надулся он.

— Смею! — перебил я его, — У меня и свидетели есть, что ваша дочь уже поздней ночью сама пришла в нашу комнату, что вообще-то не положено, и позвала меня к себе. Сообщив при этом, что её соседка отсутствует. Как, по вашему, это вообще можно было расценить? Да любой мужчина на моём месте воспринял бы это одинаково. Вы бы уж объяснили своей дочери, что не следует порядочной девушке ночью по мужским комнатам ходить, и приглашать их обитателей к себе в гости! — продолжал топить я Мирку. Сама виновата. Промолчала бы если, то ничего бы и не было. А раз пожаловалась, ну так пусть теперь не пеняет на то, что я открою глаза её отцу на кое-что.

Как вытащенная на лёд рыба уставился он на меня, то открывая, то закрывая рот, задыхаясь от возмущения. Потом вдруг резко выдохнул, и как-то сдулся…

— Это действительно так было? — вдруг тихо спросил он меня спокойным тоном.

— Клянусь! — торжественно ответил я, подняв вверх руку зачем-то. Для большей убедительности, видимо, — Иначе бы я её и пальцем не тронул! Откуда мне было знать, что ничего такого она ввиду не имеет?

— Ну… Мирка! Ну, коз-за… — прошипел он вдруг, — Устрою я тебе весёлую жизнь, чтобы по ночам не шлялась где попало! Фамилию только нашу позорит! К вам, сударь, я претензий больше не имею. Вы действительно могли превратно её понять. Честь имею! — коротко кивнул он вдруг мне, резко развернулся, и ушёл.

— Ага… И вас туда же, — тихо пробормотал я, наблюдая, как он садится в автомобиль. И чё это сейчас было? Ладно, хрен бы с ними со всеми, мне действительно уже пора было идти.

Я успел прибежать как раз к вечерней проверки наличия отсутствия, и благополучно встал в строй за тридцать секунд до прибытия Монаха. Он молча прошёлся вдоль строя, кивнул дежурному, протарахтевшего ему список отсутствующих, задержал на несколько секунд взгляд на мне, и также молча удалился. Строй облегчённо выдохнул, и тут же распался на множество групп.

— Ты чего так поздно-то сегодня? — поинтересовался у меня Миха, подойдя ближе, — Ты же обычно чуть ли не первее всех приезжаешь!

— Да отец Мирки задержал у входа, — пожал плечами я, — Очень уж ему поговорить надо было. Пришлось задержаться.

— И что он от тебя хотел? — удивлённо спросил приятель, — Этот тип же обычно даже не здоровается с нами! С чего он тобой заинтересовался-то вдруг?

— Мирку сватал, — отмахнулся я, — Говорит, что всё, скомпрометирована она тем, что мы по ночам виделись у неё в комнате, и теперь я, как порядочный человек, должен жениться на ней. Мол, правила такие! Скомпрометировал даму — значит, женись!

— Да ладно! — ахнул он, восторженно уставившись на меня, — Ну та ты чего? Согласился??

— Сказал, что подумаю, — вздохнул я, — Разобраться надо. Мало ли? Вдруг она не только меня по ночам в свою комнату приглашала? Тогда это уже урон моей чести получится.

— Во дела-а… — удивлённо выдохнул он, — Ладно. Ты это, иди, пожалуй, без меня в комнату, а мне тут ещё по делам задержаться надо.

Судя по его бегающим глазкам, и суетливым движениям, дела у него тут были вполне определённые — поскорее рассказать всем горячую информацию. Ну, не буду ему мешать. Я кивнул ему, и пошёл к себе. Мне надо было ещё обдумать план того, как же мне поговорить с императором.

И сделать это было не так-то просто даже не смотря на то, что я работал в императорском дворце, — размышлял я, развалившись на своей кровати. За всё время моего нахождения здесь я видел его всего пару раз, и то издали. На моей должности я не то, что к нему подойти не мог, я даже в его комнатах не имел права убираться, причём, даже в его отсутствие! Система охраны тут была такая, что хрен проберёшься. Была у меня в начале мысль, чтобы просто напроситься как-нибудь у тёти Маши, чтобы она разрешила мне ему завтрак или обед принести, но, обратившись к памяти Димона, я вспомнил, что завтракал и обедал он в кругу семьи, и накрывать на императорский стол имели право только определённые слуги. Попасть в их число мне было весьма затруднительно, да и никак бы мне это не помогло. Поговорить там вообще не вышло бы. Перехватить при входе или входе в дворец? Охрана не подпустит. Когда император приезжал или уезжал, то, во-первых, никто из нас не знал, через какой из входов это будет, а во-вторых, всех посторонних убирали оттуда. М-да, задачка. Нет, теоретически, можно было записаться к нему на приём. Была тут, оказывается, и такая фишка, вот только своей очереди люди чуть ли не месяцами ждали. Не вариант… В кабинет бы как-нибудь попасть, когда он там работает. Вот только как? Кофе как-нибудь принести? Но его отберут уже в приёмной. Кофе имел право туда заносить только личный секретарь. Я же мог разве что попасть в число тех слуг, кто приносит еду личному секретарю. Вот только как мне это поможет?

А ведь может и помочь! — осенила вдруг меня мысль, от которой я аж сел. И нет, не намеревался я ничего этому секретарю рассказывать. По всё тем же причинам. Во-первых, далеко не факт, что он не входит в число заговорщиков, а во-вторых, даже если не входит, и даже если он поверит мне, то опять же были высокие шансы на то, что с наградой меня продинамят в итоге. Будет потом награждение непричастных, а я в стороночке стоять и смотреть на это в знак великой милости. Нет, мы пойдём другим путём. Мне всего лишь надо попасть в число тех, кто имеет право носить еду в приёмную императора, и сделать так, чтобы на какое-то время все, кто там будет, покинули помещение, ну а там уже дело техники. Поговорить с императором, и, глядишь, и не накажут меня тогда за самоуправство.

Ну вот, это уже похоже на нормальный план! — удовлетворённо кивнул я своим мыслям, и тут входная дверь вдруг вздрогнула от мощнейшего удара, от чего я чуть не подпрыгнул.

— Чарторыйский! А ну, открывай! С-сволочь… — взвыл за дверью какой-то демон голосом Мирославы, — Я тебя сейчас убивать буду! Медленно-о-о-о…