Смертельная красота болот (ЛП)

Глава 18

— И в чем ты нас обвиняешь? — Ида Белль уперла руки в боки и свирепо уставилась на Картера.

Он улыбнулся:

— Ничто не мешает мне задержать вас для допроса.

— Запереть нас надолго все равно не получится.

— Разумеется. Но мне хватит времени спокойно выспаться и целый день заниматься расследованием без необходимости приглядывать за вашей троицей. — Картер указал на дверь: — После вас.

Герти округлила глаза:

— Но мы с Идой Белль сегодня собирались устроить марафон по «Ходячим мертвецам»!

— Устроите его в камере.

— Надеюсь, это не намек на наш возраст, — сухо заметила Ида Белль.

— Понимайте, как хотите, — отмахнулся Картер. — А пока сидеть вам во второй камере. В первой младшенький Петри отходит после двухдневной пьянки.

Я ждала ответной реплики, веских аргументов, чего угодно, что вытащило бы нас из передряги, но впервые с момента нашего знакомства старушки, кажется, растерялись. Они просто кивнули и пошагали на выход. Вздохнув, я поплелась следом.

Но едва Ида Белль коснулась дверной ручки, как зазвонил мобильник Картера. Он ответил, и сразу стало ясно, что новости паршивые.

— О чем вы, черт возьми?… Да вы издеваетесь! — Он сунул телефон в карман. — Похоже, вам повезло. Судя по всему, кондиционер в офисе шерифа каким-то образом загорелся.

В подтверждение его слов, через секунду до нас донесся вой пожарной машины.

— О боже! — воскликнула Герти. — Из-за чего начался пожар?

Картер усмехнулся:

— Я бы первым делом решил, что из-за вас, если б сейчас не стоял прямо тут. Шериф Ли винит во всем енота.

Я нахмурилась:

— Местные еноты носят с собой зажигалки?

— Только по понедельникам. — Герти погладила меня по руке.

— Причины неважны, но я не могу запереть вас в камере в летнюю жару без кондиционера. Вы вновь сорвались с крючка. Но это последнее предупреждение. Поймаю вас сующими нос в мое расследование еще раз, и сядете как миленькие, и будете сидеть, пока я не найду преступника, даже если ужаритесь там вусмерть. — Картер ткнул пальцем в Элли: — А вот ты сильно меня разочаровала, я думал, ты умнее. Лучше как следует поразмысли о людях, с которыми водишься. Они легко укоротят твое время на свободе, а то и продолжительность жизни.

Развернувшись, он промаршировал прочь из подсобки. Мы переглянулись, и я наконец выдохнула — впервые с объявления о предстоящей ночи в камере. Ведь любой арест оформляется официально. Директор Морроу взбесится, если увидит имя своей племянницы в отчете, а мне останется только подавать бургеры где-нибудь на Среднем Западе.

— Все прошло хорошо, — подытожила я.

Элли сдвинула брови:

— Он всегда так недоволен, когда вы ему помогаете? Мог бы проявить побольше благодарности — вы ведь преподнесли ему подозреваемого на блюдечке.

Ида Белль рассмеялась:

— Продолжай в том же духе, Элли, и станешь постоянным пунктом в черном списке Картера наравне с нашей троицей.

— Ну хоть компания отличная, — хмыкнула Элли.

— Золотые слова, — одобрила Герти и дала ей «пять».

— Я тебе по гроб жизни обязана, — сказала я.

— Ничего ты мне не должна. Для этого и нужны друзья.

Я улыбнулась, до сих пор удивляясь, что понадобилось попасть под прицел оружейного барона и проехать через всю страну под чужим именем, чтобы найти настоящих друзей.

— Не хотелось бы прерывать столь душещипательную сцену, — вмешалась Ида Белль, — но Элли пора бы уходить, пока никто не увидел. Знаю, в конце концов тебе, возможно, придется давать показания, но, пока это лишь вероятность, нет смысла портить отношения с Селией.

Элли кивнула и вдруг быстро меня обняла, несказанно удивив.

— Мы тебя вытащим, — прошептала, затем махнула на прощанье и выскользнула из подсобки.

— Милая девочка. — Герти шмыгнула носом. — Будь у меня дочь, я бы хотела, чтобы она походила на Элли.

— А я нет, — фыркнула Ида Белль. — А то еще заражусь ее милотой. Не могу такого допустить.

Герти закатила глаза:

— Страшно представить.

Я ухмыльнулась:

— Пойдемте уже. У меня до сих пор пыль в волосах, и я вся чешусь.

Ида Белль выглянула за дверь:

— Чисто.

Мы поспешно выскочили из подсобки в магазин, и в то же мгновение через заднюю дверь вошел Уолтер, вытирая руки.

— Задержался на пристани, — объяснил он.

— Вы видели огонь? — спросила я.

Уолтер поднял брови:

— Так вот из-за чего вся суматоха…

— Ага. Говорят, мол, енот поджег кондиционер в офисе шерифа. Поразительно, что вы ничего не видели, это ж всего в паре зданий отсюда.

Он нахмурился:

— Я почувствовал запах гари, но он иногда появляется, когда Сэмми консервирует шкуры.

Я поежилась. Фу.

— Спасибо, что позволили воспользоваться магазином. — Я протянула руку. — И извините, что втянула вас во все это.

Уолтер на секунду замешкался, но ладонь мне пожал:

— Я всего-то открыл дверь и позвонил по телефону — ерунда.

— Ну, я и это ценю.

Ида Белль и Герти махнули ему на прощанье, и мы двинулись к выходу. Я подняла руку, чтобы убрать челку со лба и вдруг почувствовала до боли знакомый запах. Поднесла ладонь — ту самую, что пожимал Уолтер — к носу и принюхалась.

Бензин!

Тряхнув головой, я оглянулась на Уолтера, но он лишь подмигнул и скрылся в подсобке. Я с трудом дождалась, когда мы загрузимся в машину, и только тогда воскликнула:

— О боже! Уолтер поджег кондиционер!

Старушки даже на миллиметр не удивились.

Я выпучила глаза:

— Вы знали?

— Подозревали, — призналась Герти, поворачиваясь на сиденье, чтобы посмотреть на меня.

— Но как он выяснил, что Картер собирается нас арестовать?

— Включил телефон в подсобке на громкую связь и подслушал разговор, — пожала плечами Ида Белль. — Я заметила красную лампочку, как только мы вошли.

— Вы его об этом просили?

Она покачала головой и отъехала от обочины:

— Ни о чем я его не просила. Если б я знала, что он собирается подслушивать, то он не смог бы отрицать свою причастность.

— Она не хочет быть у него в долгу, — предложила Герти более правдоподобное объяснение.

Я окончательно растерялась.

— Тогда почему он решился на поджог, если не ради Иды Белль?

Герти поджала губы:

— А вот тут начинается самое интересное. Ручаться не стану, но, полагаю, ты ему нравишься, и он волновался…

— Когда кто-то нравится, ты меняешь ему спущенное колесо или угощаешь ужином, — заметила я. — Вандализм — совсем другой размах.

Она кивнула:

— Наверное, ты ему кое-кого напоминаешь. — И покосилась на подружку за рулем.

— О.

Я откинулась на спинку сиденья. Как ни странно, это имело смысл.

Герти недавно сказала, мол, хотела бы, чтобы ее дочь походила на Элли. Тогда я не подумала об этом, но, вероятно, будь дочь у Иды Белль, она бы походила на меня.

Конечно, лучше б Уолтер не вмешивался, но в груди внезапно потеплело. Приятно, когда о тебе заботятся — помогают, не дожидаясь просьб и не требуя ничего взамен.

Я улыбнулась и мысленно помолилась, чтобы Картер никогда не узнал о переходе дяди на темную сторону.

Я намывалась в душе, пока горячая вода не закончилась, и потом еще минут десять стояла под холодной, пытаясь оживить измученные тело и разум. День выдался адский, но я знала: если усну сейчас, то соскочу посреди ночи, а ночные бдения я ненавижу больше всего.

Когда на улице темно, время будто ползет, и все вокруг такое… застывшее. Так и до депрессии недалеко.

Я в курсе, откуда это чувство. Я вовсе не лишена эмоций, в чем меня не раз обвиняли, просто не выставляю их напоказ и не зацикливаюсь на них, как порой советуют всякие доброхоты. «Сроднись с болью». «Найди равновесие со своими воспоминаниями». «Прими таблетку».

С кем бы я ни говорила — благонамеренные коллеги, цэрэушный мозгоправ или мастер духовных практик, который как-то был частью моего прикрытия, — все, казалось, считали, будто мне необходимо срочно разобраться со своими чувствами. Я советы всегда игнорировала. Выбранный способ прекрасно работал всю мою жизнь.

По крайней мере, я думала, что он работает.

А потом приехала в Греховодье и начала подозревать, что моя профессия, мой образ жизни и все связанные с ним потребности позволили мне застрять в эмоциональном вакууме, принимая карьерные успехи в качестве личного и безоговорочного счастья. Но что, по сути, есть в моей жизни, кроме кучи завершенных миссий, о которых я даже говорить не могу?

Натянув штаны для йоги и футболку, я босиком протопала вниз с намерением разогреть ужин, а потом как следует выспаться. Если только дом не загорится, черта с два я отсюда выйду до завтрашнего утра.

Шагая через гостиную, я посмотрела в окно на затухающий закат — вдруг на соседской лужайке (или того хуже, на моей собственной) опять пристроился шериф Ли на лошади — и прищурилась. Да, за мной определенно следили, но не на лошади и не шериф. Я распахнула дверь и устремилась к внедорожнику Картера. Он заметил меня, когда я перебегала улицу, и быстро убрал стопку бумаг, которые читал, в папку на пассажирском сиденье.

— Серьезно? — прорычала я. — Не смогли нас арестовать, так теперь будете преследовать меня у меня же дома?

— Когда речь о полиции, это называется не преследование, а наблюдение, — оскорбился Картер.

— Спорно, учитывая, что я не виновна в преступлении, которое вы расследуете, и вам это известно.

Он вздохнул, но не ответил. Я присмотрелась повнимательнее и поняла, что он выглядит еще более измученным, чем я. Неудивительно. Картер пахал несколько суток без сна и продыха, сражаясь с жаждущими моей крови местными и тратя уйму времени на догонялки со мной, Герти и Идой Белль. А ведь еще и убийцу ловить надо.

Меня захлестнуло сочувствие. Я слишком часто бывала на его месте. Некоторые миссии пролетают легко и быстро. Другие же тянутся целую вечность без сна и пищи. По возвращении домой у меня каждый раз уходит несколько недель на восстановление.

— Вы голодны? — спросила я.

— Что? — опешил Картер.

Ну, вопрос, наверное, и правда странный.

— Вы уже ели?

Он поднял стаканчик кофе и надкусанный протеиновый батончик, и мое сочувствие зашкалило.

— Я собираюсь разогреть куриную запеканку из кафе Франсин. Может, зайдете и нормально поедите?

Картер задумался, но тут же покачал головой:

— Это было бы неуместно.

— Почему? Вы здесь, дабы убедиться, что я не отправлюсь никого убивать, так? Если будете рядом, то никого, кроме вас, я убить и не смогу. К тому же, вдруг добропорядочные граждане Греховодья решат, что вы меня допрашиваете или обыскиваете мой дом, и станут к вам добрее.

Он склонил голову набок и несколько секунд неотрывно на меня смотрел.

— Зачем вам это? — спросил наконец.

Я всплеснула руками:

— Может, я вообще золотце. Ну а что? Вопреки мнению большинства, я умею быть милой. Может, мне вас просто жаль, ведь в каком-то смысле мы в одинаково неприятном положении и оба в этом не виноваты. А может, я боюсь, что, если вы не подсобите мне с ужином, я съем все сама и ближайшие лет десять проведу на беговой дорожке, пытаясь сбросить вес.

Губы Картера дрогнули, и он таки разродился настоящей улыбкой:

— Что ж, пожалуй, люди решат, что я наконец накажу преступницу-янки.

— Эй, я тут, вообще-то, оливковую ветвь протягиваю.

Он распахнул дверцу внедорожника и выбрался наружу, сжимая толстую папку под мышкой. Я предположила, что это дело Пэнси, раз уж Картер не рискнул оставить его в машине. Конечно, он мог подумать, будто я нарочно заманиваю его в дом, а Ида Белль и Герти тем временем выкрадут документы. И должна признать, на секунду мне такое пришло в голову. Видимо, не такая я и милая, как утверждала.

Картер последовал за мной в дом, потом по коридору на кухню и скользнул на стул в углу, положив папку на стол рядом с собой.

— Пива хотите?

— Больше всего на свете, но мне нельзя.

— Точно, служба и все такое. Тогда содовую? Холодный чай?

— Полагаю, рутбир [12] у вас вряд ли найдется? — В эту секунду Картер походил на переполненного надеждой мальчишку.

— Если честно, обожаю рутбир. Забрала из универмага последние четыре бутылки.

Достав напиток из холодильника, я наполнила два высоких стакана, затем отрезала два больших куска запеканки и сунули их разогреваться.

Картер от души глотнул рутбира и уставился в окно на мутный байю, медленно ползущий к Мексиканскому заливу.

— Знаете, — сказал, не отрываясь от пейзажа, — когда растешь или хотя бы разок побываешь в таком месте, как Греховодье, просто не верится, что здесь может происходить нечто ужасное. — Я уселась напротив него, и Картер перевел взгляд с окна на меня: — В смысле, климат тут, конечно, стервозный, так что хватает и ураганов с торнадо и просто опасных профессий, но все это часть нормальной жизни.

— В отличие от убийства, — тихо добавила я.

— Как правило.

Я кивнула:

— Помню, едва приехав в город и шагая по улице, я еще подумала, мол, здесь убивают только тех, кого хотят съесть, а потом превратить в чучело.

— Или очистить от чешуи и зажарить. — Картер едва заметно улыбнулся. — Да, раньше так и было.

— И почему изменилось?

Он пожал плечами:

— Время не стоит на месте. Люди ожесточились, стали более бесчувственными к тому, что еще лет десять назад привело бы их в ужас. Ну и темные секреты, копившиеся годами, кажется, начали всплывать на поверхность.

— То есть, по-вашему, раньше южное воспитание мешало местным копаться в чужих делишках, но теперь у людей гораздо меньше шансов скрыть или даже просто проигнорировать сомнительное поведение?

— Ага, типа того.

— Думаете, Пэнси настигло ее прошлое?

— Я не вправе обсуждать текущее дело, особенно с подозреваемой.

Я закатила глаза:

— Значит, да. Вы проверили доктора Райана?

Картер вздохнул:

— Вы ведь не отвяжетесь?

— Эй, на кону моя свобода. Вы не можете винить меня за парочку вопросов.

Он нахмурился и пару секунд изучающе на меня глядел.

— Что ж, думаю, на вашем месте я бы тоже не удержался. Так и быть, брошу вам кость. Полиция Нового Орлеана по моей просьбе задержала доктора Райана. Утром съезжу туда для допроса, но на многое уже не рассчитываю.

— Почему?

— Он попросил адвоката еще до того, как его вытащили из отеля.

Звякнул таймер духовки, и я встала, чтобы достать запеканку. Вызванный адвокат нисколько не удивил. На месте доктора — и с его деньгами — я бы и сама поступила так же. Но коли он под стражей по подозрению в убийстве, у Картера хотя бы не возникнет проблем с проверкой его звонков.

Поставив тарелку перед гостем, я со своей опять уселась напротив. И после первого же укуса блаженно вздохнула.

— Если б я жила здесь постоянно, то меня пришлось бы транспортировать исключительно на грузовой платформе.

Картер усмехнулся:

— Франсин очень талантлива.

— Как и Элли. Подождите, пока отведаете ее новый персиковый пирог…

— Один из моих любимых. — Он тоже сунул в рот кусок запеканки. — Смотрю, вы с Элли подружились? Не ожидал.

— Почему?

— Во-первых, из-за вашего титула королевы красоты и былых неприятностей Элли с Пэнси. Во-вторых, потому что Элли активная и общительная, а библиотекари обычно более замкнуты.

— И в-третьих, потому что я с севера от линии Мейсона-Диксона [13]?

— Отчасти, — ухмыльнулся Картер.

— История с конкурсами красоты раздута моей матерью, — выдала я уже отрепетированную ложь. — Это была ее мечта, не моя. И да, я действительно замкнутая. Люди, как правило, дико бесят своей болтовней. А иногда и когда молчат тоже.

— И все же вы спелись с Герти и Идой Белль — двумя худшими примерами для подражания в Греховодье — едва приехав в город.

— Да, но они нуждались в помощи. Я подумала: «Ну что за милые старушки, а их подругу обвиняют в убийстве… почему бы мне не присоединиться?»

— Вас одурачили.

Я хмыкнула:

— Сейчас я это понимаю, но тогда-то откуда мне было знать? Они кажутся такими безобидными.

Картер кивнул:

— А в следующую секунду вы улепетываете из болотного бара в одном мусорном мешке.

— Есть такое, но я не жалею, что помогла им. Мари — чудесная женщина, и теперь она наконец свободна от тени исчезнувшего мужа, нависавшей над ней точно топор палача. Свободна жить, как ей хочется.

Он вновь какое-то время просто смотрел на меня, затем кивнул:

— Возможно, конечно, что вы просто добрая, милая и наивная, но как-то сомневаюсь. У меня сложилось впечатление, что вам в радость быть в гуще событий.

Я глотнула рутбира, пытаясь сформулировать достойный ответ. Разумеется, мне нравится быть в гуще событий! Вся моя жизнь только из этой гущи и состоит, но реальная Сэнди-Сью наверняка не совершила бы ни одного поступка из тех, что совершила я по приезду в Греховодье.

— Полагаю, я слишком засиделась в библиотеке. А еще люблю «Закон и порядок».

— Я тоже, но знаете, в чем разница? Я настоящий служитель закона, а вы гражданская. И когда мирные жители хватаются за дела полиции — особенно касающиеся убийства, — они, как правило, становятся следующими жертвами.

Истинная правда. Я не понаслышке знала, что случается, когда любители берутся за опасную работу. Я видела мешки с трупами. Но я-то не любительница. Конечно, не коп, но и не рядовая гражданская. Вот только Картер об этом ни сном ни духом, так что с его стороны очень верно отчитать меня и попытаться оградить от беды.

Впрочем, от понимания его правоты менее раздражающими его отповеди не стали.

Безумно хотелось, чтобы Картер узнал, насколько я способная. И насколько мы на самом деле похожи.

— Не волнуйтесь, я не собираюсь становиться жертвой.

«Ни жертвой убийства, ни загнанной в угол подозреваемой».

Я просто не стала уточнять это вслух.

— Итак, какова ваша история? — спросила, меняя тему.

— В смысле?

— Ну… почему вернулись в Греховодье после службы, каковы ваши карьерные планы и все такое?

Картер вскинул бровь:

— Прощупываете почву, мисс Морроу?

Я почувствовала, как жар поднимается вверх по шее, и мысленно выругалась. Разумеется, Картер не интересовал меня в том смысле, какой он вложил в свой вопрос. Я здесь под чужим именем и, как только все проблемы разрешатся, исчезну, будто меня и не было. Но я бы солгала, если бы сказала, что меня к нему не влечет.

Черт, да тут любая бы не устояла! Картер, наверное, самый сексуальный парень из всех, что я когда-либо встречала, да еще и под завязку набит всеми этими альфа-самцовыми примочками. При этом ему удается казаться скорее благородным героем, чем эгоцентричным засранцем, в отличие от прочих альфа-самцов, с которыми мне довелось работать в ЦРУ.

— Ничего я не прощупываю. Я не встречаюсь с мужчинами, которые могут арестовать меня за убийство. Но о чем еще спрашивать? О расследовании говорить нельзя, а моя жизнь до недавнего времени была донельзя скучной и предсказуемой. Я только-только начала смотреть телевизор, так что пока несильна в темах спорта и слухов о знаменитостях.

— Только начали смотреть телевизор? Вас держали в заложниках, или замешаны какие-то религиозные соображения?

Мда, вопрос с подвохом. Вообще меня не раз брали в заложники, но Картер вряд ли говорил серьезно, и ответить надо соответствующе.

— Я, скорее, читатель, — выдавила я и взмолилась, чтобы он не поинтересовался, какие книги я читаю.

— Логично для библиотекаря. А что любите читать?

Твою мать.

Мозг тут же принялся перебирать и просеивать всю хранящуюся внутри информацию, чтобы не только выдать ответ, но и подтвердить его в беседе, если у Картера возникнут еще вопросы. К сожалению, единственное, что я знала от и до, — это моя работа.

— В основном всякую техническую литературу… ну, знаете, как и что делается. И исторические документалки.

Почти не соврала. Я постоянно читаю спецификации к новым видам пушек, а приехав сюда, полистала и несколько книг по истории оружия из внушительной коллекции Мардж.

— Звучит интригующе. Неудивительно, что вы расспрашивали о моей жизни.

Я покачала головой:

— Вам кто-нибудь говорил, что у вас непомерно раздутое эго?

Картер ухмыльнулся:

— Не в лицо.

— Что ж, все когда-то случается в первый раз.

— Все не так.

— Что не так?

— Я не возвращался в Греховодье после армии — по крайней мере, не сразу.

— О. А куда отправились?

Я ожидала услышать «на море» или «в горы», или в любое другое место, которое Картер мог счесть привлекательным, но ошиблась.

— В Индиану, — сказал он.

— Ладно, сдаюсь. Почему в Индиану?

— Потому что там живут вдова и новорожденный сын младшего капрала Стивена Тейлора.

Я опустила вилку.

— Он служил в вашем подразделении?

— Под моим началом.

Сердце сжалось в комок, и я медленно выдохнула. Какой бы ни была ситуация, когда человек, за которого ты отвечаешь, умирает на твоих глазах… чувство вины неизбежно. Мне повезло потерять на совместных миссиях всего двух агентов. И хотя я никак не могла их спасти, этот груз останется со мной навсегда.

— Мне жаль, — прошептала я наконец.

Картер кивнул:

— Мне тоже. В общем, какое-то время я провел там, помогая всем, чем мог, а потом вернулся сюда. Я нуждался в крепкой опоре после всего, что увидел и натворил. А Греховодье, каким бы странным ни было, все-таки дом.

Крепкая опора…

Понятие в теории знакомое, но не могу сказать, что испытывала нечто подобное. Возможно, потому что после маминой смерти возвращаться мне было некуда.

— Вы будто смутились, — заметил Картер.

— Нет, — пробормотала я, выныривая из транса. — Просто подумала, что у меня нет своего места, нет опоры.

— Почему?

— Отец умер, когда я была совсем юная, и мы всегда жили в больших городах, а там сложно с общинами. Затем я пошла в колледж, перебралась в другой город по работе. А со смертью мамы, видимо, лишилась последнего, что связывало меня с Новой Англией.

— Так почему не уехать?

Я нахмурилась:

— Наверное, потому что, какой бы пустой ни была моя тамошняя жизнь, другой я не знаю.

— Возможно, пришла пора узнать.

Слова Картера еще висели в воздухе, когда вдруг зазвонил его мобильник. Он ответил, и выражение лица тут же сменилось с личного на профессиональное. Бросив в трубку несколько коротких фраз, явно не обрадованный Картер поднялся из-за стола и взял папку.

— Спасибо за угощение, но мне пора бежать.

— Что стряслось?

— Марк Бержерон сознался в убийстве Пэнси.

У меня отвисла челюсть.

— Кто такой Марк Бержерон?

— Парень, с которым я учился в школе. Его жена, Джоани, тоже местная. — Картер тряхнул головой. — Я думал, что они были вместе.

— Ох…

Я тут же вспомнила парочку, что ссорилась в католической церкви прямо перед убийством.

— Судя по лицу, вам что-то известно.

— Нет. То есть… я видела, как они ругались в пятницу вечером во время репетиции конкурса красоты.

— Вы слышали, из-за чего?

— Из-за того, что какая-то женщина позвонила Марку. Джоани это не понравилось.

— Они называли имя женщины?

— Нет. Только, что она недавно вернулась в город, и Марк клялся, мол, не виделся с ней со школы и не собирается. Ида Белль сказала, что он — одно из завоеваний Пэнси.

Картер вздохнул:

— Я никому не желаю смерти, но не понимаю, на кой черт нужны такие люди, как Пэнси. Она натворила в этом городе столько всего, что Иде Белль и Герти даже не снилось, но в отличие от них Пэнси двигали отнюдь не добрые намерения. Я надеялся, что с ее отъездом все закончилось…

— Закончилось… пока она не вернулась.

— Ага. Простите, что ухожу посреди ужина, но я должен арестовать человека, с которым дружу с детства.

Я проводила Картера до двери и наблюдала, как он переходит улицу и садится в машину. Никогда не видела никого настолько подавленного и разбитого.