Смерть в океане

Глава 1

Когда телефон в доме Кэтрин Адамс зазвонил в семь двадцать утра, она приоткрыла заспанный глаз и со стоном посмотрела на источник шума. Звонок прозвучал еще дважды, прежде чем ее совесть одержала верх.

— Я в отпуске, — пробормотала Кэтрин в трубку.

На другом конце провода некоторое время молчали в нерешительности, а потом раздался голос ее секретаря Галины Оливарес:

— Хоть убейте, Кэтрин, я не знаю, что еще предпринять. Шерри Уоллес позвонила около пятнадцати минут назад и сообщила, что у нее намерены отобрать детей.

Кэтрин открыла второй глаз и приподнялась на локте.

— Вы серьезно?

— Я сказала ей, что вы в отпуске, однако она в истерике. Говорит, у нее отнимают детей. Вы расстреляете меня сейчас или потом?

— Потом, — ответила Кэтрин.

— Мне очень жаль, — продолжала Галина. — Я знаю, что вы в отпуске с сегодняшнего дня, но Берт сейчас снимает показания в Хьюстоне, Джерри на суде в Саванне, и никто, кроме вас, здесь не разбирается толком в семейных делах.

— Мне повезло, — проговорила Кэтрин, отбрасывая волосы с лица.

— Такова доля юриста. Могу я чем-нибудь вам помочь?

Кэтрин окончательно проснулась и села в постели.

— На какое время назначено слушание дела? — спросила она.

— На десять тридцать. Судья — Морхауз.

— Морхауз? Но это дело ведет Фрэнк Хейнс. Почему его получил Артур Морхауз?

— Хейнс в отпуске, — объяснила Галина. — Морхауз председательствует, и прошение очень срочное. Таким образом, дело передано ему.

— Черт возьми! Дик Ройял знает, что я уезжаю сегодня, и выкидывает такой трюк.

— Поэтому его и зовут Дик.[1] Вас не могут заставить явиться, если вы в отпуске, не так ли?

Кэтрин перекинула ноги через край кровати, встала и потянулась. Ее план подольше поспать, потом закончить упаковку вещей и не спеша отправиться в «Нордсторм» за покупкой каких-нибудь необходимых мелочей явно откладывается.

— Нет, не могут, — протянула она.

По закону Кэтрин не обязана появляться в суде во время отпуска. Проблема в том, что другой адвокат обратился с заявлением, по которому судья имеет право временно забрать детей Шерри из ее дома, если решит, что ситуация этого требует. Хуже того — он даже может передать их другому родителю.

Кэтрин несколько секунд раздумывала, подождет ли дело до ее возвращения из поездки. Ей нравилась Шерри Уоллес, которая вряд ли предпримет что-либо, способное повредить безопасности ее детей. Эта женщина хорошая мать. Еще одна попытка заставить себя уехать потерпела неудачу, прежде чем Кэтрин окончательно сдалась. Дети стали решающим фактором.

— Свяжитесь с Шерри и скажите, что я позвоню ей через сорок пять минут.

— Хорошо. В случае надобности я буду в офисе в восемь тридцать. Удачи.

Ричард Ройял, противник Кэтрин Адамс, был членом Общества юристов. Родись он на Юге, его знали бы как «своего в доску парня». К сожалению, Ройял вырос в Филадельфии. Многие годы он упорно культивировал южный акцент, чтобы лучше вписаться в среду. И эта стратегия в итоге сработала. Вместе с двумя партнерами Ройялу удалось внедрить наиболее эффективную практику ведения семейных дел в Атланте. Он специализировался на разводах, обслуживая клиентов, которые могли позволить себе такую роскошь.

Еще в самом начале дела Уоллес Кэтрин пришла к заключению, что, несмотря на слова Ройяла о том, будто он хочет «все уладить по-дружески», к нему следует относиться как к жесткому игроку. «Уладить по-дружески» в его понятии значило угодить своему клиенту.

В течение последних девяти месяцев Ройял препятствовал всем попыткам решить данный вопрос. Все выдвигаемые Кэтрин предложения отвергались как «оскорбительные» (в свете финансового положения его клиента) или просто игнорировались. Марк Уоллес, муж Шерри, владел тремя стоматологическими клиниками. А все контрпредложения, которые получала Кэтрин, включали настолько незначительные суммы, что любой компетентный адвокат отмел бы такие предложения с ходу.

Дети Уоллесов, две девочки, в настоящее время жили с матерью. В преддверии суда Ройял и его клиент, похоже, решили значительно поднять ставки. Возможно, они случайно выбрали для данной цели день, когда она уезжает в отпуск. Кэтрин рассуждала об этом, включая воду и становясь под душ.

«Чистое совпадение».

Через пятнадцать минут Кэтрин обвернулась полотенцем и села перед зеркалом, чтобы наложить макияж. Бросила взгляд на часы, которые показывали семь пятьдесят пять. И начала делать быстрые подсчеты.

«Двадцать минут, чтобы одеться. Добраться до офиса за тридцать минут, найти папку с делом и через полчаса прибыть в суд… Успею».

Из зеркала на Кэтрин смотрело все еще красивое лицо сорокапятилетней женщины. Высокие скулы и серо-голубые глаза она унаследовала от бабушки, а стройная фигура, которая привлекала взгляды мужчин вдвое моложе ее, была результатом регулярных занятий спортом и хороших генов. Тренировки стали частью ее повседневной рутины, и Кэтрин твердо отказывалась их бросать.

Она не прекращала делать физические упражнения на протяжении всей супружеской жизни, несмотря на то что муж почти не помогал ей заботиться о детях. Хирург, специалист по операциям на сердце, он ссылался на то, что слишком занят в больнице или посещает различные деловые собрания. Кэтрин не жаловалась. Она любила быть с детьми и при этом каждый день по часу танцевала в «большой» комнате, чтобы не терять форму. В то время она еще не знала, что «собрания» хирург проводил с медсестрами на квартире, которую втайне снимал для развлечений с двумя другими врачами. Отвратительные подробности выяснились во время бракоразводного процесса.

Джеймс и Элли, старшие дети Кэтрин, сейчас учились в университете штата Джорджия. Разница в возрасте у них два года, они живут отдельно, но часто встречаются. Зак — ее младшенький, как называет его Кэтрин, — год назад начал учиться в средней школе и уже почти ростом с мать.

«Средняя школа», — вздохнула Кэтрин, накладывая тени на веки.

Она еще раз взглянула на часы и убедилась, что пока не нарушает график. Выбрала в шкафу темно-серый костюм и надела его. Он стильный, деловой и совсем не вызывающий. А когда застегивала молнию на юбке, вдруг разволновалась.

Колготки!

Именно их она хотела купить сегодня. Быстро проверив ящик с чулками, Кэтрин убедилась, что ее страхи оправданны. Ни одной подходящей пары, которую можно надеть в суд.

Потом ее осенило — Элли!

Кэтрин взбежала вверх по лестнице на второй этаж и вошла в комнату дочери.

«Боже, надеюсь, она не все вещи перевезла в свою квартиру».

Еще со школьных лет Элли Адамс как бы заведовала дамским бельем. Кэтрин не могла с полной уверенностью сказать, когда произошла перемена и какие именно чувства она питала по данному поводу, ибо многие вещи, которые носила Элли, казались ей гораздо более сексуальными, чем ее собственные предметы дамского туалета. Когда продавцы с Виктори-стрит стали присылать благодарственные открытки в их дом, она решила при случае переговорить с дочерью.

Кэтрин начала открывать верхний ящик комода и остановилась. В углу стояла фотография в рамочке, где они обе запечатлены несколько месяцев назад. Оказывается, Элли сделала копию. Фото так себе, вполне обыкновенное. Мать и дочь лежат на кровати и смотрят телевизор. Их головы почти соприкасаются. Кэтрин еще несколько секунд изучала снимок, затем, испытывая чувство вины, открыла ящик с нижним бельем Элли. Нашла там то, что искала, — нераспакованную пару колготок «Живанши». К счастью, у мамы и дочки шестой размер, а их вкусы практически совпадают, по крайней мере в отношении колготок. Кэтрин подняла юбку, взяла колготки и начала ритуал одевания.

Часы показывали десять минут девятого.

Закончив, Кэтрин бросилась вниз по лестнице и отыскала пару черных туфель-лодочек, которые подходили к костюму. Потом схватила портфель и вышла из дома. По дороге в офис позвонила Шерри Уоллес.

— Привет, Шерри, это Кэтрин.

— О, Кэтрин! Слава Богу. Я просто с ума схожу.

— Галина передала мне ваше сообщение. Я сейчас иду за папкой с вашим делом. Что происходит?

— Марк хочет забрать детей. Шериф оформил бумаги сегодня утром. Я сказала ему, что вы в отпуске, однако он все равно настоял на своем. Как они могут так поступать?

Она выпалила все одним духом.

— Успокойтесь и скажите точно, что он утверждает.

— Утверждает?

— Прочтите, что там в бумагах.

— Одну минуту.

Кэтрин услышала шорох переворачиваемых листов.

— Вот… он говорит, что я негодная мать и в интересах детей необходимо лишить меня материнства. Он также утверждает, что я не обеспечиваю в семье нормальный моральный климат.

Голос Шерри Уоллес дрогнул, когда она читала последнее предложение. Она заплакала.

Кэтрин обратилась к ней:

— Послушайте, я понимаю, что вам трудно, но у нас мало времени. Есть там что-нибудь еще?

— Это все, — ответила Шерри, глубоко вздохнув. — Извините.

— Не извиняйтесь. Вы имеете понятие, о чем он говорит?

— Нет.

— Совсем нет?

— Клянусь Богом, Кэтрин!

Кэтрин начала рассматривать разные возможности. Она хорошо знала Ричарда Ройяла и понимала, что тот не станет подавать документы ради проформы. Чего-то определенно не хватает.

— Я перезвоню через пять минут. Мне нужно поговорить с адвокатом противоположной стороны и узнать, сообщит ли он мне суть деда.

Кэтрин дала отбой и набрала номер Ройяла. На втором звонке ответила секретарша.

— Приемная Чамблиса, Ройяла и Балларда.

— Говорит Кэтрин Адамс. Можно позвать мистера Ройяла?

— Одну минуту, мадам. Я узнаю.

Наступила пауза. Через десять секунд Ричард Ройял вышел на связь:

— Как дела, Кэтрин?

— Не очень хорошо, Ричард.

— Знаю, знаю, — проговорил он. — Извините, что пришлось так поступить, однако у нас не было выбора. Я настаивал на том, чтобы подождать до вашего возвращения из отпуска, но мой клиент очень расстроен и требует возобновить дело немедленно.

«Пожалел волк овцу…» — подумала Кэтрин.

— Понимаю. В чем заключается проблема?

— Если кратко, нам стало известно, что Шерри водит в дом мужчин, и Марк чувствует… ну… он не хочет, чтобы девочки жили в таком окружении. Эта женщина показывает дурной пример дочерям.

Чем больше говорил Ройял, тем сочнее становился его южный акцент.

— Вы хотите сказать, что мужчины спят в доме Шерри Уоллес?

— Именно так, Кэт. Учтите, я не возражаю, если женщина водит дружбу с мужчинами. На дворе все-таки двадцать первый век. Однако нельзя заниматься этим на глазах у впечатлительных девочек. Это совершенно неприемлемо.

— Понятно. И у вас есть доказательства?

Ройял усмехнулся:

— Полагаю, я смогу доказать свою правоту, если вы это имеете в виду.

— На самом деле я хотела спросить, приглашаете ли вы свидетелей. Мне хотелось бы поговорить с ними до начала слушания.

— К сожалению, в данный момент у меня нет с собой досье. Мой помощник как раз готовит материал, а я занят с клиентом. Вот что я вам скажу, Кэт: нам надо переговорить еще до того, как начнется заседание, и посмотреть, не можем ли мы прийти к обоюдному решению.

— Меня зовут Кэтрин, Дик. Увидимся в суде.

Выключив телефон, Кэтрин поняла, что промахнула пару кварталов мимо офиса. Выругавшись про себя, она въехала на парковку и развернулась.

Галина ждала ее в вестибюле с папкой в руках. Как только девушка увидела большой «мерседес» Кэтрин, она сразу же бросилась к машине.

— Итак? — спросила она, передавая Кэтрин папку в окно водителя.

— Ройял говорит, Шерри принимает мужчин у себя дома в присутствии дочерей.

— Что? Не верю. Она ведь такая кроткая. Не может быть. Она печется о девочках.

— Будем надеяться, что она не печется о каком-то мужике при детях.

Галина удивленно подняла брови:

— Мы сегодня в плохом настроении?

— Да не особенно, — ответила Кэтрин. — Окажите мне услугу. Позвоните в аэропорт и узнайте, есть ли вечером самолет до Майами. Не знаю, как долго продлится слушание. Возможно, мне придется лететь поздним рейсом.

— Без проблем, босс.

— Хорошо. Кто звонил утром? — раздался голос откуда-то сзади.

Кэтрин посмотрела в боковое зеркало и увидела самого юного члена юридической фирмы, Джима Д’Таглиа. Джимми родился и вырос в Нью-Йорке. Он с отличием окончил юридический колледж Фордхэм. Наняв его год назад, фирма готовила Джима в помощники Берту Бойду. Джимми — крутой, агрессивный парень, говорящий с явно выраженным нью-йоркским акцентом. В южных судах такое в новинку. Однако это ничуть не помешало ему хорошо зарекомендовать себя за последние полгода. Столько же времени Джиму понадобилось, чтобы освоиться в городе. Это случилось, как только он понял, что в Атланте тридцать восемь отдельных улиц, каждая из которых называется Пичтри.

— Привет, Джимми! — крикнула Кэтрин.

— Привет, девушки, — ответил он.

— Кэтрин едет в суд, — объяснила Галина.

Джимми нахмурился:

— Разве вы не в отпуске?

— Это само собой. Только адвокат противоположной стороны в одном из моих дел подал сегодня утром срочное прошение об изменении родительских прав.

— Какое совпадение, — заключил Джимми. — Он припас его именно ко дню вашего отъезда. Вот сучка.

Кэтрин не была уверена в значении слова «сучка» в применении к мужчине, однако общий смысл поняла.

— Идет ли речь о физическом насилии? — спросил Джимми.

— Нет, ничего подобного. Они утверждают, что мать спит с мужчинами в собственном доме. У меня еще нет точных данных, однако, похоже, это ложное обвинение.

— Так оно и есть, — заверила Галина. — Вам надо увидеться с этой женщиной.

— А кто адвокат противоположной стороны?

— Ричард Ройял, — ответила Кэтрин.

Джимми покачал головой и сказал:

— Этот парень, похоже…

— …настоящий козел, — закончила его мысль Галина.

Джимми моргнул и посмотрел на нее:

— Точно. Вы уверены, что не жили в Бронксе?

— Я жила в Венесуэле, дорогуша. Это очень далеко от Бронкса.

— В любом случае, — заметил Джимми, беря ее за локоть, — мне нужно бежать. Послушайте, Кэтрин, если я быстро сниму показания, я приду в суд и помогу вам. Когда начинается слушание?

— В десять тридцать, — ответила Кэтрин.

— Черт… вы же будете там совсем одна. Позвоните мне и сообщите, что происходит. Если дела пойдут совсем плохо, мой кузен Вито может пристрелить его.

— Я запомню, — усмехнулась Кэтрин, заводя мотор. Она уже отъезжала, когда Галина постучала в окошко.

— Чуть не забыла отдать вам вот это, — сказала она, протягивая Кэтрин желтый конверт с фотографиями.

Кэтрин нахмурилась:

— Что это такое?

— Фотографии, сделанные на дне рождения Зака. Вы попросили меня проявить пленку на прошлой неделе. Помните? Я сделала копии.

Кэтрин пожала руку Галины:

— Спасибо. Сегодня утром у меня просто голова не соображает.

— Кэтрин, судья действительно может отобрать детей?

Кэтрин подняла глаза и встретилась взглядом с Галиной.

— Если поверит в историю ее мужа, — тихо произнесла она.

Галина раздумывала одну секунду.

— Вы поможете ей, а?

— Попробую, черт побери.