Смерть в рассрочку

—2-

В первые годы афганской войны командование использовало подразделения специального назначения преимущественно как разведывательные. Они выслеживали караванные пути противника, устанавливали на них электронную разведывательно-сигнальную аппаратуру, искали перевалочные базы, склады оружия, расположение наиболее крупных воинских формирований вооруженной оппозиции, наводили на них войска и боевую авиацию. Группы спецназа охотились также за руководителями и членами влиятельных исламских комитетов, захватывали лидеров, добывали пленных, выкрадывали командиров боевых отрядов моджахедов. Им же поручалась перепроверка данных других видов разведки и, прежде всего, разведки афганских войск и соответствующих правительственных структур, информация которых была большей частью ложной, а в остальном — сомнительной. Однако и в эти годы, сперва понемногу, потом все чаще спецназовцев стали привлекать к диверсионным и боевым действиям как самый подготовленный для войны контингент. Высшее командование понимало, что бросать под глупый душманский огонь отборные, заботливо выученные и взлелеянные кадры, элиту армии — все равно, что сгребать навоз золотыми вилами. Но ведь никто не предполагал, что действительно миротворческая, казалось бы, миссия советских войск трансформируется в длительную крупномасштабную войну, что пламя противодействия охватит всю страну, превратив вооруженное сопротивление оппозиции в войну почти отечественную. Советская сороковая армия, численность которой со временем несколько превысила сто тысяч человек, в такой обстановке на самом деле являлась весьма ограниченным воинским контингентом.

Избранная моджахедами стратегия партизанской борьбы, тактика диверсий и войны на коммуникациях вынудили советское командование распылять силы на охрану важнейших военных и экономических объектов, режимных зон. Охранялись газопромыслы Джаркудук и Шибирган, электростанции в Суруби, Наглу, Пули-Хумри, Кабуле, завод удобрений в Мазари-Шарифе, тоннель на перевале Саланг, учебные заведения в Кабуле, городки гражданских советских специалистов, аэродромы в Кабуле, Герате, Шинданде, Джелалабаде, Кандагаре, Баграме, Кундузе, Мазари-Шарифе. Но, прежде всего, охранялись дороги, вдоль которых устанавливались стационарные войсковые блоки с гарнизонами, связанные со штабами и авиацией. Полки и батальоны раздергивались для сопровождения бесчисленных автоколонн, беспрерывным потоком идущих из Союза и обратно, чтобы обеспечить войска всем необходимым для жизни и боя.

Для проведения крупных войсковых операций, которые, как быстро выяснилось, были, собственно, не нужны и себя не оправдывали, но, тем не менее, повторялись с необъяснимым упорством, сил не хватало.

Когда всем стало ясно, что предстоит длительная, упорная борьба, министерство обороны заменило призванных военнослужащих запаса, с которыми надеялось решить проблему Афганистана, кадровыми офицерами, сержантами, солдатами срочной службы. Войска были насыщены боевой техникой. После этого положение дел улучшилось, но в корне не изменилось. Министерство с его мощным, ожиревшим бюрократическим аппаратом не смогло проявить ни оперативности, ни гибкости в пересмотре своих устоявшихся концепций на ведение этой непредвиденной и необычной войны. Армия, нацеленная на Европу и Америку и соответственно обученная, вынуждена была действовать в горной азиатской стране, где все до мелочей отработанные методики и наставления, рационы питания, даже обувь, оказались совершенно непригодными. Пришлось импровизировать на ходу. Но нельзя сымпровизировать широту мышления, которой не хватало командованию, чтобы противопоставить тактике противника свою, если не превосходящую, то хотя бы равную по эффективности тактику. Одним из направлений противодействия партизанским методам моджахедов явилось создание штурмовых рот и батальонов преимущественно из воздушно-десантных войск, отрядов специального назначения из офицеров МВД, использование в полной мере уже существующих групп специального назначения Комитета государственной безопасности и Главного разведывательного управления Генштаба. Конечно, это не могло изменить лица войны, но душманы очень скоро на себе ощутили, что такое настоящая партизанская война, когда ее ведут профессионалы.

Более трех лет моджахеды начинали свои боевые действия весной и продолжали до холодов. А на зиму уходили за границу — в Пакистан и менее демонстративно, во избежание возможных дипломатических неудобств, — в Иран. Там они пополняли людьми поредевшие отряды, учились под руководством иностранных инструкторов, осваивали стекавшееся из доброго десятка стран оружие и откармливались. Но с зимы 1983 года, согласно строжайшему приказу лидера оппозиции, душманы больше не уходили к соседям на зимние квартиры. Война стала круглогодичной. Теперь снабжение партизан шло только по караванным путям и лишь в очень редких случаях — по воздуху. Группы специального назначения должны были перекрыть доступ в Афганистан оружия из Америки, Китая, Пакистана, Египта, без которого оппозиции воевать было бы нечем. Учитывая более чем тысячекилометровую протяженность границ, задача была невыполнимой. И все же, перейдя на максимальный режим боевой работы, подразделения спецназа лишили душманов иллюзий о регулярном снабжении. Значительно лучше других показали свое умение мыслить и действовать наиболее подготовленные во всех отношениях подразделения спецназа ГРУ, ставшие теперь главным образом диверсионными и лишь отчасти разведывательными.

К этому времени моджахеды уже знали об этих особо опасных и страшных, невидимых и неуловимых группах советских диверсантов-разведчиков, никого не оставляющих в живых и не оставляющих следов. Кое-что дала им и переданная из НАТО информация о так называемых красных дьяволах Главного разведывательного управления Генштаба Советской армии. Насколько верной оказалась эта эмоциональная характеристика, вооруженная оппозиция убедилась после того, как эти «дьяволы» блестяще провели операцию по уничтожению в Пешаваре складов с обмундированием, оружием, боеприпасами, а также систем связи и управления.

Отряд спецназа ГРУ через границу проник на территорию Пакистана и растворился среди множества инструкторов из Франции, Великобритании, США, Нидерландов и других крупных и мелких стран, но это мало приблизило его к цели. В это время пакистанское население, возмущенное разрушением советской артиллерией священной мечети в Герате, клялось на Коране начать войну против неверных и воевать до тех пор, пока зеленое знамя пророка не будет поднято над руинами Кремля. Волной религиозного фанатизма парней вынесло к Пешавару. Позади остались триста пятьдесят километров на каждом шагу чреватого опасностями пути. Отряд сконцентрировался в десяти километрах от города — никто не исчез, не затерялся, не опоздал. Провели сверку данных, запросили по рации руководство и получили приказ приступить к выполнению задания. Группами по пять человек отряд ночью проник на объект, оставив часть людей для блокирования дороги, подразделения охраны и узла связи. Заминировав склады, люди выскользнули обратно так же незаметно, как и просочились внутрь охраняемой территории. Они не успели еще выйти из города, как склады взлетели на воздух и над Пешаваром забушевал невиданной силы пожар.

Теперь для отряда началось, пожалуй, самое опасное — отход. Заранее рассредоточившись по тройкам, отряд уходил, в полной мере используя методику и правила, разработанные в Главном разведывательном управлении. Шли по горам, прижимаясь к вершинам, где вероятность наткнуться на засаду, как правило, минимальна. На поиск и уничтожение диверсантов было брошено полторы тысячи пакистанских солдат из спецподразделений, вертолеты, обширная агентурная сеть прощупывала каждый кишлак, кочевье, караван. Через пятьдесят два часа отряд, пройдя сто семьдесят пять километров, в полном составе собрался на своей базе в районе афганского города Лангар.