Соблазн на всю ночь

Глава 7

Особняк на Кавендиш-сквер погрузился в темноту, стоявший напротив него уличный фонарь снова погас. Тристан не торопясь поднялся по хорошо отполированным белым ступенькам и достал из кармана ключ, который так и не был возвращен отцу.

В большом холле с высокими сводчатыми потолками все было тихо. На ярко освещенной мраморной лестнице дрожали темные тени, отбрасываемые настенными канделябрами. Тристан не мог объяснить себе, зачем он сейчас пришел сюда. Он снял пальто, перчатки, положил шляпу и направился к лестнице.

Около кровати отца Тристан обнаружил Пембертона, который, сложив руки на животе и уткнувшись подбородком в скомканный шейный платок, крепко спал в кресле. Дотронувшись до руки дворецкого и убедившись, что тот проснулся, Тристан прижал палец к губам.

Опустившись во все еще теплое кресло, Тристан окинул взглядом хрупкую фигуру отца. Через минуту к нему снова подошел дворецкий и принес на серебряном подносе наполненный коньяком графин и хрустальный бокал из коллекции венецианских бокалов лорда Хокстона. Пембертон расположил все это на столике рядом с кроватью, откланялся и тихо вышел из комнаты, оставив Тристана наедине с отцом.

Тристан взял графин и налил в бокал жидкости цвета темного янтаря. Ему предстояло провести рядом со спящим отцом бесконечно долгую ночь. Одним глотком он выпил все содержимое бокала.

Его взгляд остановился на отце. Ночная рубашка лорда Хокстона была застегнута на все пуговицы до самого горла, его ночной колпак сидел на голове самым наиаккуратнейшим образом. Его узкие руки с длинными тонкими пальцами лежали строго симметрично поверх одеяла. Даже теперь, перед лицом близкой смерти, лорд Хокстон по-прежнему оставался настоящим английским джентльменом.

Тристан поставил бокал на поднос и положил свою руку рядом с рукой отца. Тихо рассмеялся, вдруг поняв, что его собственная рука являлась точной копией руки лорда Хокстона.

Взгляд Тристана скользнул выше — из-под колпака отца выбивалась прядь волос, которые когда-то были песочного цвета, а теперь стали совсем белыми. Его нос, резко очерченный, с горбинкой и с тонкими, изящно вырезанными ноздрями, заострился еще сильнее.

Многие так и не хотели поверить в то, что Тристан приходился лорду Хокстону сыном.

Родственники отца отвергали его по той причине, что в его венах текла позорящая их род кровь его матери. Они не хотели терпеть рядом с собой бастарда. Тристан часто задавал себе один и тот же вопрос: «Как мать смогла вытерпеть все это?»

Но она ведь, собственно говоря, так и не смогла перенести это отношение родни лорда Хокстона. Она сбежала из Англии, когда ему, Тристану, было пять лет, и через год после этого умерла. Его мать — он часто вспоминал ее такой, — бывало, сидела в спальне с бескровным лицом, пытаясь сдержать рыдания. Одной рукой она гладила его руку, другой вытирала платком свои заплаканные глаза.

Когда она уезжала, речи о том, чтобы отпустить с ней Тристана, даже не было. Наследник целого маленького королевства не мог воспитываться где-то за границей.

Неожиданно отец зашевелился в постели, и Тристан вернулся к действительности. Глаза лорда Хокстона распахнулись, тяжелые набрякшие веки приподнялись, его взгляд устремился на сына.

— Тристан, — пробормотал он, приподнимая голову. — Ты пришел домой.

Дом отца никогда не был ему домом, подумал Тристан, но возражать не стал.

— Разумеется, сэр, — согласился Тристан, накрыв ладонью руку лорда Хокстона, который вдруг начал нервно теребить край одеяла. — Спите. Вам необходимо к утру набраться сил. Кто-то же должен управлять страной.

На лице отца появилась грустная и слегка ироничная улыбка.

— Боюсь, мне придется передать ту часть, которой я управлял, в чьи-то еще руки, — сказал он. — У тебя есть для меня какая-нибудь информация? Что-нибудь по делу Горского?

Тристан похлопал отца по руке.

— Нет, сэр, мне почти ничего не удалось узнать, — ответил он. — И, думаю, это подождет.

Отец кивнул, кисточка его колпака скользнула по подушке. Потом он закрыл глаза, и Тристан снова остался наедине со своими мыслями. Он налил себе еще коньяка, на этот раз почти до самых краев бокала, и залпом выпил его. Откинулся на спинку кресла и стал крутить в руках длинную тонкую ножку бокала.

Он сегодня свалял дурака с леди Федрой. Хуже того, он разозлил ее. Нет, конечно, не стоило жалеть о том, что он расспрашивал ее о Горском и о лорде Нэше. Во всей этой истории крылось нечто странное и подозрительное, и он обязательно доберется до самой сути. А вот целовать ее, да еще так, как будто она была легкодоступной женщиной, конечно, не нужно было. Он вдруг как-то забыл, что имеет дело с молодой леди, к тому же девственницей. Но с ним что-то вдруг случилось, он словно помешался. И в этом заключался некий парадокс.

Через день или два ему снова придется увидеться с ней. На этот раз он, прибегнув к логике, попытается убедить ее в том, что ей просто необходимо рассказать ему правду. Тогда в саду он видел по ее глазам, что она чувствует потребность рассказать ему что-то. Она хотела сбросить со своих плеч это бремя ответственности. Хотела облегчить душу. Но потом в саду появилась миссис Армстронг с компанией, и момент был упущен.

Тристан снова выпил коньяка. Почему-то сейчас он не чувствовал вкуса этого напитка. Но его губы все еще ощущали прикосновения губ леди Федры, их вкус, тепло. Стоило ему только закрыть глаза, как он снова слышан музыку, ему начинало казаться, что леди Федра с ним здесь, рядом, что она прижимается к нему своим телом.

Господи, как же все это странно…

Возможно, он просто уже слишком много выпил.

Во сне отец дышал с трудом и как-то прерывисто. Тристан наклонился над ним, и его снова накрыла волна отчаяния. Через несколько недель или, может быть, даже дней великий лорд Хокстон отойдет в небытие, просто исчезнет с лица земли. И та преграда, что всегда стояла между ними, уже никогда не будет разрушена. Слова, которые они могли бы сказать друг другу, тоже никогда не будут сказаны. И это ощущение бессилия и невозможности исправить положение заставляло его испытывать горечь и разочарование.

Не потому ли он пришел сюда сейчас? Оплакать то, что могло бы быть. То, что должно было быть. Возможно, он хотел попытаться в последний момент исправить то, что, по его мнению, еще можно было исправить, использовать оставшиеся возможности.

Но почему именно сегодня ему захотелось провести ночь рядом с отцом? Каким образом удалось леди Федре Нортемптон побудить его вернуться в то место, которое он долгие годы обходил стороной? Его дом.

Где-то вдалеке послышался бой часов. Уже пробило два. Усилием воли Тристан заставил себя расслабиться и выбросить все мысли из головы. Но вновь воцарившаяся в доме тишина не принесла успокоения. Ночь обещала быть длинной и тревожной. Он проведет ее рядом со своим умирающим отцом. И лишь воспоминания о леди Федре, о ее теплых губах и нежном теле примиряли его с тягостной действительностью.

Придя домой, Федра все еще продолжала дрожать от возбуждения. Она сразу прошла к себе в спальню и обнаружила там сидящую в кресле Агнес с вышивкой на коленях. Агнес тут же встала и положила нитки и вышивку в корзинку.

— Добрый вечер, мисс.

— Добрый вечер, Агнес, — сказала Федра, бросив сумочку на кровать. — Не нужно было меня ждать.

— Но как же! Я обязательно помогу вам разобрать прическу и расчешу волосы, — заволновалась Агнес. — Сегодня у вас очень сложная прическа и много шпилек. Садитесь, мисс. Позвольте мне помочь вам.

Федра мысленно вернулась к событиям сегодняшнего вечера и к своему недавно придуманному плану. Это должно сработать, подумала она. Толбот, конечно, может быть немного опасен, но в нем определенно есть благородство. И он не должен подвести ее.

— Завтра утром я должна послать записку мистеру Толботу, — сказала Федра, когда Агнес положила расческу на столик. Затем она встала и прошла к стоявшему у окна письменному столу, достала лист бумаги из верхнего ящика и, обмакнув в чернила перо, принялась писать.

Агнес тоже подошла к столу.

— Вы хотите, чтобы я отнесла это ему? — предположила служанка.

— Да. И никому не говори ни слова, — попросила Федра. — Если мама узнает…

Агнес положила руку Федре на плечо.

— Она не узнает, мисс, — мягко проговорила служанка. — Я скорее умру, чем расскажу ей об этом.

Федра кивнула.

— Мистер Толбот живет на Лонг-Акре, — объяснила она, продолжая писать. — Но я не знаю, где именно. Это надо выяснить. Не могла бы ты это сделать?

Агнес тут же согласилась:

— Я сделаю все, что угодно, ради маленькой Присс, миледи. Даже сбегаю к дьяволу в гости.

— Примерно это и требуется, — проговорила Федра, снова макнув перо в чернильницу. — Сначала порасспроси торговцев в винных лавках, затем сходи в лавки, торгующие табаком. Можно еще зайти к мясникам и в оружейные мастерские. Бордели и игорные дома ты посетишь только в том случае, если в других местах не удастся получить никаких сведений.

— Кажется, это мужчина с большими аппетитами. Да? — Агнес ухмыльнулась. — От такого этого и следовало ожидать.

— Я думаю то же самое, — сухо проговорила Федра, аккуратно складывая свое послание.

Агнес взяла письмо.

— Мы должны надеяться, Агнес, что мистер Толбот поведет себя как джентльмен, — сказала Федра наконец. — Боюсь, мне все же придется посвятить его в наши дела. И рассказать ему все о Милли и о Тони.

Услышав это, Агнес побледнела.

— О Господи, мисс! — воскликнула она. — Мистер Хейден-Уэрт будет страшно недоволен. Он точно рассердится.

Федра плотно сжала губы.

— Возможно, Тони Хейден-Уэрту следовало подумать обо всем этом раньше, до того как другие приступили к исправлению его ошибок, — ответила Федра. — Ему следовало очень хорошо подумать перед тем, как укладывать в свою постель несчастную служанку из таверны.

Агнес покачала головой.

— О, вы не знаете Милли, мисс, — со вздохом проговорила служанка. — Она сама хотела этого. И была в себе очень уверена. Именно поэтому она и сбежала в Лондон.

— А Присцилле теперь приходится расплачиваться за все это, — проворчала Федра. — Ее мать исчезла, а ее отец за тридевять земель и ничем нам помочь не может. Так что этот замечательный красивый ребенок остался сиротой.

Агнес всплеснула руками.

— Может быть… — заговорила она, неловко пожимая плечами, — стоило бы рассказать обо всем его сиятельству?

Голова Федры резко дернулась.

— Стефану? — бросила она. — Нет, Агнес, нет. Это неразумно. Не сомневайся, я в этом абсолютно уверена.

Федра, разумеется, не собиралась обсуждать с Агнес свои семейные обстоятельства. Еще недавно Стефан хотел просто-таки задушить Тони за то, что тот впутался сразу в несколько опасных и неприятных дел. Сначала Стефану пришлось разбираться с людьми, шантажировавшими Тони, — они собирались предать огласке его сексуальные связи. Затем выплыла проблема с женой Тони, которая оказалась замешанной в дело с контрабандой. И соответственно Стефану пришлось дать взятку французскому комиссару полиции, чтобы замять дело. На все это пришлось израсходовать огромную сумму денег.

И карьера Тони, занимавшего видное место в палате общин, была снова спасена. Но сам Стефан находился уже на грани нервного срыва после приведения в порядок всех семейных дел.

Федра подняла голову и встретила сердитый взгляд Агнес.

— Нет, — тихо проговорила она. — Нет, Агнес. Это даже не стоит обсуждать. Лорд Нэш не должен ничего об этом знать. Кажется, мы попались в расставленную мистером Толботом ловушку.

Во взгляде Агнес появилась неуверенность.

— Но что мы можем сделать, мисс? И что он может сделать?

Федра склонила голову.

— Он может помочь мне проникнуть в тот дом, Агнес. — Ее голос сделался мягким и грустным. — А если я попаду туда, то обязательно найду Милли.

— О, мисс! — Агнес испуганно поджала губы. — Но ведь это очень опасно.

— И вот что еще, Агнес. — В голосе Федры снова послышалась грусть. — Ты принесешь мне один из лучших вечерних костюмов Тони. Сначала я его померяю, а затем ты отнесешь его к портному, но только не к тому, что всегда обслуживает Тони. Мне также понадобятся перчатки и мужская шляпа. И парик. Попробуешь его отыскать?

— Что-то мне все это не слишком нравится. — Агнес сжала руки перед собой. — Но конечно, мисс, я все сделаю.

Федра старалась не думать об опасности. И она также пыталась игнорировать холодок, который каждый раз пробегал по спине, стоило ей лишь подумать о том, что очень скоро она снова останется наедине с Тристаном Толботом.

Ровно в семь часов в спальню лорда Хокстона тихо проскользнула служанка, раздвинула шторы и подмела высыпавшуюся из камина золу. Следом пришел лакей, он принес завтрак, который каждый день вот уже сорок лет подряд подавался лорду Хокстону: одно яйцо всмятку, чай, ломтик бекона и два тоста.

Разбуженный всем этим хождением вокруг него, Тристан открыл глаза, привстал и мотнул головой, чтобы стряхнуть с себя остатки сна.

Через несколько минут Хокстон был побрит, причесан, переодет в чистую рубашку. Перед ним на столике поставили поднос и вложили в его руку вилку, которой он с раздражением потыкал кусочек бекона и тосты. Тристан поднялся с кресла, прошелся по комнате и, дождавшись, когда слуги выйдут за дверь, стал рассказывать отцу все то немногое, что ему удалось узнать.

— Ты думаешь, что де Венденхайм солгал тебе? — спросил лорд Хокстон, когда Тристан закончил рассказ.

Тристан повернулся к отцу:

— Могу сказать одно — де Венденхайм не во всем был честен.

Лорд Хокстон окинул сына внимательным взглядом.

— Да, конечно, — пробормотал он. — Я уверен, Тристан, что ты неплохо знаешь человеческую натуру.

Это высказывание отца можно было считать высшей похвалой.

— Нэш был вовлечен в скандал, но виновата во всем оказалась жена его сводного брата, — сказал Хокстон. — Пиль помог Нэшу скрыть некоторые факты, чтобы спасти его семью от позора. Сводный брат Нэша сейчас набирает вес в палате общин.

— Да, Энтони Хейден-Уэрт, — проговорил Тристан останавливаясь у кровати. — Мы учились с ним в одно время в Итоне. Так что же случилось с его женой?

Лорд Хокстон вяло улыбнулся.

— Нэш сослал ее в Америку, — сообщил он, отодвигая от себя столик. — Ее отец владеет крупной оружейной фабрикой в Коннектикуте. «Оружейная мануфактура Карлоу».

— Карлоу? — Тристан тихо присвистнул.

— Миссис Хейден-Уэрт и ее отец соблазнились легкими деньгами, полагаю, — сказал Хокстон. — Некий французский дипломат охотно помог им переправить оружие в Грецию.

Тристан снова присвистнул.

— Так вот кто заварил эту кашу!

— Нэш оказался чист как стекло, а его сводный брат был виноват лишь в том, что оставил свою жену без должного присмотра. Нэшу пришлось выложить целое состояние за то, чтобы выпутать родственников из этой истории.

Тристан сложил руки на груди и бросил задумчивый взгляд на отца.

— Значит, и к делу Горского Нэш не имеет отношения?

Хокстон покачал головой:

— Не имеет. Я абсолютно в этом уверен. Следовательно, и леди Федра не имела к этой истории никакого отношения.

— Я подумал вот о чем, сэр… — сказал Тристан. — У меня есть план.

Хокстон на мгновение отодвинул ото рта чашку.

— Продолжай, — сказал он и снова стал пить чай.

Взгляд Тристана опустился вниз и заскользил по ковру с восточным рисунком.

— Мне хотелось бы, сэр, чтобы вы создали такое впечатление, что я официально замещаю вас в министерстве иностранных дел на время вашей болезни.

— Я уверен, Тристан, что ты прекрасно справишься с этой работой и станешь мне отличной заменой. Но я уверен также и в том, что уже никогда не поправлюсь.

— Что же касается работы, то вы знаете, отец, как я к этому отношусь. Я готов стать вашим заместителем. Мне хотелось бы, чтобы люди знали, что я имею доступ ко всем секретным документам и могу контактировать с персоналом. Они должны понять, что вы доверяете мне.

Хокстон окинул Тристана взглядом инквизитора.

— Да, я понял твою мысль, — тихо пробормотал он. — И все это для чего?

— Я начал составлять список, сэр, — сказал Тристан. — Список клиентов, которые посещают заведение мадам Востриковой. И мне был разрешен только ограниченный доступ к документам.

— Я тебе уже говорил, что подобные дела числятся у нас под знаком строгой секретности, — сказал Хокстон. — Я удивлен, что тебе вообще удалось получить хоть какую-то информацию.

— Я часами наблюдал за домом, — признался Тристан. — Опрашивал всех вокруг, подкупал служанок из расположенных в этом районе домов. У меня уже дюжина имен в списке.

Лорд Хокстон не смог скрыть удивления.

— И, как я понимаю, все очень и очень состоятельны, — сказал он. — Да, порок стоит дорого.

— Как ни странно, но не все эти клиенты богаты, — сообщил Тристан, начав ходить по ковру взад-вперед. — Но все они, что называется, влиятельны. Это офицеры из высших эшелонов власти, члены парламента, чиновники из различных министерств.

Хокстон наклонился вперед, на его лице появилось заинтересованное выражение.

— Да? Продолжай, пожалуйста.

Тристан заглянул отцу в глаза.

— Известно, что мадам Вострикова заключает с клиентами что-то вроде делового контракта.

Хокстон медленно поднял голову.

— Она просит клиентов сначала изложить свои требования, а потом выставляет им цены, — сообщил Тристан. — В этом контракте подробно все оговаривается. Также указываются и временные рамки. Если договор составляется на длительное время, то производится помесячная оплата за какую-либо женщину.

— Весьма и весьма неосмотрительно, — произнес лорд Хокстон.

— Когда просыпаются сексуальные аппетиты, то мужчина напрочь забывает о какой бы то ни было осмотрительности. Низменные помыслы диктуют свои правила. — Тристан усмехнулся. — Волнения начинаются потом, когда фантастические суммы бывают уже выплачены, а удовольствие получено.

Лицо лорда Хокстона покрылось смертельной бледностью. Его руки, казалось, были сделаны из воска. Тристан заглянул отцу в глаза и внезапно понял, какие чувства сейчас им завладели. Отец, разумеется, думал в эту минуту о своем собственном браке. Как отчаянно он любил ту женщину, деликатную, хрупкую, желанную, ту, которую отвергло общество, сочтя недостойной его, великого и могущественного лорда Хокстона!

Что ж, ему тоже пришлось заплатить свою цену.

Тристан кашлянул.

— Сексуальные извращения — это своего рода наркотик, — продолжал он. — Сначала мадам дает только попробовать вам вкус того, что вы желаете. А потом она превращает вас в рабов, жаждущих снова получить то наслаждение, которое вы имели несчастье отведать.

— А если кто-то пытается соскочить с крючка, всплывают всякие контракты с фантастическими суммами и подписями под ними?

Тристан кивнул:

— Да, все так и есть. Многое известно пока только по слухам, — заметил он, — но у меня нет оснований не доверять им.

— Боже мой! — Сухая узловатая рука лорда Хокстона сжалась в кулак. — Так у тебя есть список?

Тристан достал из ящика письменного стола листок бумаги и передал его отцу.

Выцветшие глаза Хокстона заскользили по списку имен.

— Господи! — сказал он. — Ты уверен в этом?

— Разумеется. — Тристан взял из рук отца список и подошел с ним к лампе. Поднял стекло и поднес листок бумаги к огню. Они оба молча стали смотреть, как скручиваются, приподнимаются края бумаги и как огонь быстро превращает белый аккуратный квадрат в пепел.

— Да, — наконец проговорил Хокстон. — Да, я думаю, так будет лучше.

Тристан отправился на Лонг-Акр пешком, надеясь, что небольшая прогулка освежит его. Он был доволен собой — он выполнил поручение отца, и лорд Хокстон дал ему понять, что оценил его услугу. Сейчас мнение отца стало для него важным. И отец с радостью поддержал так внезапно начавшую зарождаться между ними дружбу.

Дома на письменном столе он нашел конверт, запечатанный красным воском. Повертел его в руках. Это ему ни о чем не говорило. Затем он торопливо вскрыл его.

«Вы хотели, чтобы я назначила вам время и место. Завтра ночью. В половине десятого.

Особняк напротив дома, в котором жил Горский.

Спросить миссис Томпсон».

Миссис Томпсон? Кто такая эта миссис Томпсон?

Вдруг в его сознании мелькнула догадка, и он тихо присвистнул. Записка была написана красивым каллиграфическим почерком, для написания использовалось тонкое перо, и ни одной помарки, ни одной капли чернил. Бумага была матовой, цвета слоновой кости, и очень дорогой. Тристан точно знал, кто написал эту записку. Ему казалось, что он видит, как эта женщина пишет письмо.

Особняк напротив дома, в котором жил Горский… Она имеет в виду дом, расположенный напротив борделя Востриковой. По его спине пробежал холодок, и Тристан почувствовал странное возбуждение.

Господи! Значит, он все-таки не ошибся.

Но тут же возникал вопрос: что же задумала леди Федра Нортемптон?