Сорняк из райского сада

ГЛАВА 10

Серафима перевернулась на спину и зажмурилась от яркого солнца.

Они с Серафимом вот уже с час валялись на пляже, после того, как с самого утра отвезли собаку к тем самым Соколовым, которых рекомендовал Николай Григорьевич Проскурин.

Новый хозяин собаки, — Женя Соколов и его миловидная жена Наташа произвели на Серафиму хорошее впечатление, а вот их сын Сережа, — паренек лет десяти, совсем ей не понравился. Мальчик был неуравновешенным, и каким-то нервным. Он надоедливо суетился вокруг Элионте, пытаясь давать ей команды, беспрестанно хватал ее то за одну, то за другую лапу, при этом, громко командуя "дай лапу!", и на правах собственника повелительно тянул за поводок со словами "пошли гулять". Конечно, такое состояние ребенка можно было объяснить сильным возбуждением, от того, что родители, наконец, приобрели долгожданную собаку, но, как знать, вдруг подобное поведение являлось для него обычной нормой, и оно, наверняка, могло не понравиться Элионте.

— Серафим, как ты думаешь, она приживется у них? — с сомнением спросила Серафима у своего друга.

— Конечно, приживется. — Уверенно ответил он.

— А как же этот мальчик, Сережа? Мне кажется, он очень надоедливый и собака…

— Не переживай, — перебил ее Серафим. — Думаю, они найдут общий язык.

Он сдвинул с лица панаму и прищурившись, взглянул на Серафиму.

— Да, не волнуйся ты так, у Элионте будет все хорошо.

— Твоими бы устами…

— А твоими бы сейчас я с удовольствием воспользовался для поцелуя.

— Что прямо здесь, на пляже?

— Мне все равно где! — и Серафим потянулся к ней с намерением осуществить свое желание.

— А мне не все равно! — Серафима игриво отпрянула от него и снова перевернулась на живот.

Серафим вожделенным взглядом окинул ее стройную фигуру.

— А, может, проведаем наш каменистый островок?

Серафима повернула голову и в тот же миг наткнулась на его страстный взгляд.

— Как ты, не против? — спросил Серафим и слегка приподнялся, чтобы опереться на локоть. Мускулы на его предплечье тут же заиграли на солнышке бронзовым загаром, и Серафима, окинув его взглядом, в очередной раз залюбовалась его прямо-таки, голливудской внешностью.

— А почему бы нет, — ответила она и улыбнулась. — Может, мы снова найдем там собаку, или еще кого-нибудь, ну, например кролика, и потом опять будем пристраивать очередного найденыша, чтобы жизнь не казалась скучной.

Серафим засмеялся.

— Ты думаешь это остров находок?

— Возможно!

— Ну, так что, может, прокатимся и проверим?

….Горячие камни, казалось, вскипят от избытка чувств, которые впервые в своей земной жизни испытал ангел высшей иерархии, Птолетит!

Боже, какое это было блаженство! И как прекрасно сознавать, что такое же блаженство ты доставил и ей, — теперь, он уже знал это точно, — безумно любимой им женщине!

Его душа воспарила ввысь, к родным небесным пенатам, и ему захотелось кричать от счастья, да так громко, чтобы его услышали все обитатели эдемского святилища. Услышали и тут же обратили к нему свои светлые лики, и порадовались бы вместе с ним. А он, утопающий в переизбытке своего счастья, поделился бы им со всеми ангелами!

Серафима, Серафима, Серафима! — Ее имя раздавалось в его сердце разгулом стихии, несущей в себе удары молний, раскаты грома, вихри цунами. Стихии, возносящей его ангельскую суть в сумасшедший природный водоворот, и дающей способность слиться с собой в единую, ни с чем не сравнимую гармонию. И тут Птолетит невольно вспомнил, как услышал это имя впервые из уст Серафиминой подруги Марии.

— Спасите Серафиму, спасите Серафиму!

Эти тревожные, полные страха, призывы о помощи донеслись до него в тот момент, когда он только что спустился на Землю после разговора с Богом. Он тут же вспомнил о воле Господа, который позволил ему снять с себя все запреты. И, незамедлительно воспользовавшись разрешением, в тот же миг, вытеснив мелкую грязную душонку "Бубна" из его похотливого тела, занял ее место.

— Серафима! — вновь произнес он мысленно имя своей любимой и нежно прикоснулся губами к манящему, пологому выступу ее бедра.

Серафима, которая лежала к нему спиной, перевернулась.

— Ты, что? — и взглянув на него, наткнулась на пылкий, полный любви взгляд его голубых глаз, в тот же миг почувствовав благодатное тепло, которое струилось из них, и которое она уже не раз ощущала физически.

А ночью ей приснился сон, полный необычных, волнующих ощущений. К ней снова явился Серафим, и, ни слова не говоря, взял за руку. Она, беспрекословно подчиняясь его воле, последовала за ним. Они вышли из дома, а потом воспарили ввысь, стремительно рассекая воздух, и устремились к самым звездам. И этот полет, и горячая рука Серафима, надежно держащая ее, и прохладная, мягкая ночь, обволакивающая и бодрящая, доставляли Серафиме ни с чем не сравнимое, благодатное, полное очаровательных ощущений удовольствие! Ей казалось, что она совсем не чувствует своего тела, что оно парит где-то рядом с ней, став невесомым! И ей хотелось летать и летать, глядя по сторонам на мерцающие стайки звезд, на кучкующиеся домики облаков, внезапно возникающие то тут, то там, на розовые, окантованные багрянцем всполохи одиноких молний, которые на короткий миг бесшумно озаряли ночной небосвод. И она заглядывала в глаза Серафиму, из которых струилось серебряное сияние, во сто крат усиливающее ее благодатное состояние, и кудри его, теперь почему-то не каштановые, а пшенично-золотистые, развевались по сторонам, охваченные ореолом такого же серебристого, мерцающего на фоне темного неба, сияния….

Ее разбудила Ирина. Она осторожно потрясла сестру за плечо.

— Симуля, вставай.

Серафима открыла глаза, первым делом взглянув на будильник, стоящий на журнальном столике у кровати. Было без четверти девять.

Она сладко потянулась, не желая расставаться со своим сном, а потом недоуменно взглянула на Ирину.

— Ты что?

— Вставай, сестренка, мне нужно тебе кое-что сказать.

— Говори! Зачем вставать-то? Ты же знаешь, что я вчера легла черте во сколько.

— Я знаю, Сима, вставай! — Ирина тяжело вздохнула.

Серафима, почувствовав тревогу, внимательно взглянула на сестру.

— Что случилось?

Ирина отвела глаза.

— Я думаю, тебе надо встать и позавтракать, а потом и поговорим.

— Ирин, ты что темнишь-то, а ну-ка выкладывай, в чем дело? — воскликнула Серафима. — Я не пешка, которой можно манипулировать, как тебе захочется, и не стану как послушная пай-девачка, наскоро запихивать бутерброд, чтобы получить за подобное вознаграждение интересующую меня информацию! Я вообще не смогу есть, пока ты не скажешь в чем все-таки дело!

Ирина посмотрела на Серафиму и по ее упрямому, не терпящему возражения взгляду, поняла, что с завтраком и впрямь ничего не получится, даже не смотря на то, что на столе уже стоял горячий, только что сваренный кофе.

— Симуль, ты только не волнуйся! — Ирина взяла за руку уже вставшую с кровати сестру.

— Ну, говори, что же ты тянешь?! — громко крикнула Серафима, почувствовав, как у нее бешено колотится сердце, готовое выпрыгнуть из груди.

— Твоя мама позвонила и сказала, что дядя Алеша вчера попал в аварию.

— Что?…Что с ним? Ирина, говори сейчас же, не смей молчать! — С надеждой, за которую тут же зацепился ее встревоженный рассудок, воскликнула Серафима, желая изо всех сил услышать, что папа жив.

— Тетя Аня ничего не сказала!

Лицо Серафимы стало бледнеть на глазах у сестры, и она опустилась на кровать, а Ирина, опомнившись, тут же выпалила скороговоркой.

— Вернее, сказала только, что он в больнице, и что она с утра поехала туда.

— Господи! Господи! — воскликнула Серафима, и по щекам ее покатились слезы.

— Мне надо домой, срочно! — и она, вскочив с кровати, машинально принялась натягивать на себя первую попавшуюся под руку одежду.

— Симуля, не волнуйся, Володя уже поехал в аэропорт за билетами.

— За билетами? — Серафима, насторожилась. И тут же остановилась, прекратив бессмысленно метаться по комнате.

— Почему за билетами? Ты, что же…?

— И я и Володя. Мы летим с тобой! — кивнула Ирина.

— Ира, что с папой? — воскликнула Серафима, и в ее глазах застыл панический ужас. — Почему вы летите тоже? Зачем?

— Успокойся, Сима, успокойся! Мы летим потому, что не можем отправить тебя одну в таком состоянии.

— Ты врешь, слышишь, ты врешь! Где мой телефон? — Серафима принялась озираться по сторонам, отыскивая мобильник.

— Я хочу позвонить маме! — она трясущейся рукой схватила телефон, лежащий на секретере.

Ирина не стала ей мешать. Она знала, что Анна Сергеевна не станет отвечать Серафиме, ибо они с Ириной договорились об этом заранее.

— Не отвечает! — Серафима с раздражением швырнула телефон на кровать.

— Может, она в больнице, а телефон в сумочке, и она его просто не слышит! — сказала Ирина. — Перезвонишь попозже.

Примерно через час, когда Ирина с Серафимой уже уложили вещи, приехал Володя и сообщил, что купил билеты на двенадцатичасовой рейс. И объявил, что им уже пора выезжать, чтобы без суеты пройти регистрацию.

— Сейчас придет Саша Булаев, и поедем. Я попросил его отвезти нас в аэропорт на моей машине.

В этот момент послышался входной звонок.

— Кто это с утра? — удивилась Ирина. — И отправилась во двор открыть калитку.

Через пять минут она вернулась и сообщила, что пришел Серафим.

— Проводи его, Ира, ты же понимаешь, что мне сейчас не до него.

— Я так и сказала, но он говорит, что должен непременно увидеть тебя, хоть на одну минуту.

— Я не пойду!

— Ладно, Сима, не волнуйся, я провожу его.

Ирина вышла во двор и вкратце рассказала молодому человеку о несчастье, которое стряслось у Серафимы, и о том, что они улетают в Москву на двенадцатичасовом рейсе. На это Серафим ответил, что пришел как раз за тем, чтобы попрощаться с Серафимой и сказать ей, что он тоже вылетает сегодня в Москву по срочному делу, и именно на том же рейсе.

— Ира, я прошу Вас, передайте Серафиме, что мне хотелось бы ее сопровождать. Конечно, мы пока не очень близки, и подобное желание с моей стороны может показаться несвоевременным, но если уж так получилось, что мы летим на одном самолете, то какая разница?

— Хорошо, я передам ей! — сказала Ирина. — И мимолетом взглянула на дорожную, черно-синюю сумку, которую молодой человек держал в руке.

— Так, Вы уже собрались?

— Собрался! — с готовностью ответил Серафим.

— Ладно, подождите во дворе. Если Сима согласится, мы поедем в аэропорт вместе на нашей машине.

Серафима согласилась, а точнее, ей было все равно, но выйдя во двор и взглянув на Серафима, скромно стоящего у калитки, она почему-то подумала, что переживать свое горе рядом с ним ей будет легче.

— Привет! — сухо сказала она ему, а он взглянул на нее участливо и обнял.

И тут Серафима заплакала.

— Знаешь, мой папа…

— Не говори ничего. — Он прижал ее к себе еще крепче. — Мне Ирина уже все рассказала.

В самолете Серафим поменялся местами с Володей, чтобы сидеть рядом с Серафимой, и все мучительные два часа полета держал ее за руку, всем сердцем выказывая свое сочувствие.

Когда самолет приземлился, и они сошли с трапа, Ирина, улучив минуту, шепнула Серафиму.

— Ума не приложу, как ей сказать о том, что Алексея Витальевича убили.

Серафим, молча смотрел на нее, что-то обдумывая.

— Ну, вы же понимаете, я не могла сказать ей об этом до полета, — пояснила Ирина, а сейчас…сейчас это просто необходимо.

— Я понимаю! Скажите Ира. Скажите, как есть, а я буду рядом.

— Спасибо.

Когда они вышли из автобуса, Ирина отправила их к стоянке такси, а сама вошла в здание аэровокзала, отыскала аптечный ларек и купила валериановые таблетки, вату и нашатырный спирт.

На стоянке толпился народ и Серафима, полна нетерпения, принялась нервно расхаживать взад и вперед, а потом снова, в который уже раз звонить Анне Сергеевне.

— Господи! Ну почему мама не берет трубку?! — недоумевала она.

Ирина, подошедшая к ней в этот момент, протянула руку к телефону и нажала на отбой.

— Не надо, Сима. — Тихо сказала она. — Анна Сергеевна не станет тебе отвечать.

Серафима, бледнея, испуганно взглянула на сестру, по щекам которой катились слезы.

— Твой папа не попал в аварию. Его вчера нашли убитым в собственной машине. Прости меня, милая, что я подвергла тебя двойному испытанию, но мы с Анной Сергеевной решили, что так будет лучше!

— Нет! Нет! — закричала Серафима и стала медленно приседать, в тот же миг надежно подхваченная стоящим рядом Серафимом.