Сорняк из райского сада

ГЛАВА 14

Информация по убийству предпринимателя Голубева продолжала оставаться скудной, а на Андрея Олеговича уже дважды "напирали сверху", и потому в пятницу вечером он вновь собрал группу оперативников.

— Ну, чего нового, докладывайте! — сказал он, обращаясь ко всем сразу.

Докладывать начал старший лейтенант Свиридов.

— За эту неделю были опрошены все работники и главные специалисты фирмы. Проверена большая часть документации, из которой особое внимание уделялось контрактам и договорам. Ребята посетили ступинский филиал, а в данный момент майор Косимов лично находится в самарском филиале фирмы!

— Все? — спросил Вересков.

— Почти!

— А чего умолк-то?

— Думаю, товарищ подполковник. Еще были опрошены родственники и знакомые на предмет личных контактов убитого.

— И что все это дало?

— Ну, начнем с последнего. — И Егор Свиридов отложил свой блокнот в сторону.

— Деликатный разговор с вдовой на предмет посторонних связей мужа, практически ничего не дал. Анна Сергеевна говорит, что конечно же, у мужа были единичные связи с женщинами, так сказать по положению, но серьезного, что могло бы потянуть за собой убийство не было и быть не могло. Алексей Витальевич очень ценил свою семью и безумно любил дочь.

— Ты, что, Свиридов, будешь рассказывать мне о идеальных семейных отношениях убитого? Давай по существу!

— А по существу выходит, что заинтересованных в убийстве Голубева, среди тех, с кем мы имели дело до сегодняшнего дня, в общем-то не имеется!

— Ну, прямо как с Георгиевым! — заметил Валера Захарченко.

— Но ведь составил же он зачем-то завещание? — сказал Вересков.

— Он составил его сразу после аварии, которая произошла с ним два года назад.

— Что за авария?

— Обычная дорожная катастрофа. Ребята проверили. Пьяный водитель "Митцубисси", сгреб в кучу четыре автомобиля, в том числе и "Ауди" Голубева, причем его автомобиль оказался тогда не в самой гуще событий.

— Ладно, что еще?

— Ну, так вот! Оба его зама знали о содержании завещания заранее. И понимали, что кроме своих пяти процентов, имеющихся у каждого из них, и у Георгиева кстати тоже, в случае смерти шефа им ничего нового не светит! Мало того, Бураков сказал, что теперь им с Государевым придется пахать не только за себя, но и за шефа! А какой смысл?

— Сказать можно все, что угодно, только мотивов от этих разговоров не убавляется! — заметил Вересков. — Кто-то же ведь подсел к нему в машину! А алиби у этих замов имеется?

— У Буракова стопроцентное. Он был в Италии. А у Государева, — нет! Он сказал, что во время убийства был дома, а живет один. И еще, Андрей Олегович, почти все в офисе намекнули мне на то, что Государев уже много лет сохнет по жене своего бывшего шефа.

— Ну, вот, а ты говоришь, что ни у кого не имелось мотива.

— Ну, это как сказать! Сослуживцы хоть и намекают на подобное щекотливое обстоятельство, но тут же и опровергают причастность первого зама к убийству по этой причине.

— Это почему же?

— Говорят, они с шефом были друзьями с давних времен, это раз, и сама Анна Сергеевна не проявляла к Государеву никакого интимного интереса, это два! И потом, если он любил Голубеву с тех пор, как появился в фирме, то бишь, восемь лет подряд, почему было не убить мужа раньше?

Вересков сморщился.

— Похоже, этот Государев вызывает у тебя симпатию, Егор! Мотив может возникнуть и через семь, и через десять лет, все дело в случае! Откуда знать, может Голубевой муж надоел, и она, спустя восемь лет подала надежду Государеву? Ты же сообщил в тот раз, что его назначили на место покойного, даже не смотря на то, что Бураков является родственником Анны Сергеевны. А кто назначил? — жена и дочь! А как ты думаешь, кто из них двоих решал это в большей степени, Анна Сергеевна, или ее двадцатитрехлетняя дочь? И еще, мой друг, не забывай о том, что стрелял непрофессионал.

Свиридов, задумавшись, умолк.

— Знаете, Андрей Олегович, у меня и впрямь вызывает симпатию этот Государев. Есть в нем некая порядочность, интеллигентность что-ли…. Вы же сами учили присматриваться к людям на интуитивном уровне повнимательней! Так вот, мне кажется, что такой не мог убить!

— Все это может иметь место в нашем деле, Егор, но в данном случае называется лирикой, отступлением от темы! Проверь этого Государева со всех сторон, и изнутри постарайся, а потом верь себе на здоровье в его порядочность! И не забывай банальную вещь, — когда некого подозревать, надо подозревать всех! Человек около восьми лет любит женщину! Ты думаешь, он не строил никаких козней по отношению к ее мужу хотя бы в своих мечтах? Даже святой, а не только обычный интеллигентный человек на это способен!

Подполковник толкнул локтем приумолкшего Егора, который сидел рядом с ним.

— Ну, что опять?

— Думаю над тем, что вы сказали, Андрей Олегович.

— Ты докладывай, а думать будешь потом.

— Да, нет, товарищ подполковник, тут у меня одна мыслишка закралась.

— Ну?

— Я разговаривал с Машей Кружилиной по поводу этих самых замов.

— И что?

— И между делом она сообщила о том, что рекомендовала Серафиме назначить на место ее отца Буракова, а не Государева.

— Да? А сама Кружилина почему так хотела.

— Говорит, что это ее личное мнение. Бураков, говорит, более толковый организатор, да к тому же, намного энергичней Государева.

— В смысле моложе, что-ли?

— Не уточнил!

— Так, так, а Серафима, значит, ее мнение в расчет не взяла?

— Не взяла, и Маша очень удивилась. Во- первых, потому, что Серафима сама хотела с ней посоветоваться по этому поводу, а во- вторых потому, что они дружат со школьной скамьи,

— и подруга всегда ценила ее мнение.

— Так, так! Анна Сергеевна! — Вересков, задумавшись, машинально взял ручку и написал на лежащем рядом с ним белом листе бумаги имя супруги погибшего, после чего нарисовал большой знак вопроса, и даже обвел его несколько раз, будучи в великой задумчивости!

— А проверьте-ка вы Анну Сергеевну, ребятки! Зацепите ее на крючок по полной программе! Кто у тебя посвободней, а, Егор?

— Юра Боженов, товарищ подполковник.

— Вот пусть он и займется ее прослежечкой! Как знать, может со стороны ее и Государева потянется тоненькая ниточка к Георгиеву, а потом, глядишь и дальше, к собственному мужу!

— Егор удивленно на него взглянул.

— Что тебя удивляет в этой связи? — спросил у него подполковник.

— Да, не знаю…

— В моей долгой практике, Егор, всякое бывало! Оттого и стараюсь я выворачивать все наизнанку, а иногда даже и шиворот навыворот надевать на себя, чтобы лично прочувствовать! А женщины, Егор, вообще народ коварный! Намотай себе это на ус!

— Хорошо, Андрей Олегович.

— Что у тебя еще?

— По документации пока полный порядок. Все контракты и договора выполняются своевременно, фирма частная и сама в этом заинтересована. Что же касается заказчиков, тот же принцип, — частники вносят приличные предоплаты и рассчитываются вовремя, гос. структура как всегда, играет в затяжку, но фирма особых претензий к ней не имеет. Короче, никто никого не обижал, никто никому не задолжал! Ах, да, Андрей Олегович, я же забыл о самом главном! Государев спросил вчера у меня про какую-то папку, которая, якобы, находилась в машине шефа в момент убийства.

— Так! А это уже интересно! Ну, и?

— В машине ведь ничего кроме барсетки убитого не было, Андрей Олегович!

— И что ты сказал Государеву?

— Пока ничего, обещал, что посмотрим по описи.

— А, что находилось в этой папке, ты у него не спросил?

— Спросил, конечно! Он сказал, что вечером шеф при нем положил в папку два экземпляра контракта с последним заказчиком, который должен был просмотреть дома и подписать. Ведь у них в этот момент находились немцы, и Голубеву на работе было некогда этим заняться. Государев сообщил также, что в папке было немало других бумаг. Шеф постоянно возил с собой какие-нибудь документы.

— А папочка, значит, ушла?

— Ушла, товарищ подполковник!

— Надо немедленно узнать, какие документы в ней могли быть еще, кроме этого контракта! Свяжись с руководством и выясни, чего не хватает на месте! И еще, Егор, прощупай этого последнего заказчика!

— Ему-то какой смысл, Андрей Олегович? Он, наоборот, теребит Государева, ему продукция нужна.

— Прощупать не помешает!