Сосед на Камри (СИ)

14 глава

Всю неделю Влад ходит какой-то задумчивый и хмурый. Я сама пребываю в легком раздрае и размышлениях. Беспокоит, как пройдет наша следующая близость. Пусть не будет неземного удовольствия, но и снова испытать подобное не хочется. Прочитала кучу историй на форумах: в основном девушки пишут, что второй раз не больно. Главные же переживания относительно ситуации с родителями. Когда Влад забрал меня, будто жила с пониманием, что это временно, не по-настоящему, и они обязательно найдут способ вернуть непутевую дочь. В итоге хороший мальчик спас принцессу, решил все проблемы. Неужели Мила права, и я перекочевала из-под одной опеки в другую? Понимаю ведь, что влюбляюсь, скоро просто не смогу ничего изменить, растворюсь в нем, срастусь, никогда не попробую самостоятельной жизни. Страшно.

Хлопок двери выводит из оцепенения:

— Кристин, что делаешь? — бодро доносится из коридора. Потом Влад чем-то шуршит на кухне.

— Да особо ничего, я в спальне! — чуть повышаю голос, чтобы услышал.

Поднимаюсь с дивана, на котором просидела почти час, и выхожу в коридор. Не ожидала, что он успеет переместиться, поэтому мы едва не сталкиваемся. В последний момент Влад ловит меня в свои объятия:

— Куда бежишь, торопыжка? — лицо радостно сияет. Ему так идет это, что по привычке зависаю и любуюсь им. — Может, пойдем погуляем? Жара немного спала.

— Давай, — облизываю пересохшие губы.

— Иди собирайся, — улыбается и невесомо целует.

Выбираю легкий сарафан и босоножки на танкетке, Влад неизменно — футболку, шорты и кеды. Глупо хихикаю над его неудачными попытками пригладить заметно отросшие и непослушные волосы. Перед выходом заглядываю на кухню и немею: на столе возвышается огромный букет из синих гортензий и нежно-розовых пионов. С восторгом трогаю каждый цветок, тугие бутоны приятно ложатся в ладонь. Теперь понятно, что это за звуки были. И ведь ничего не сказал, партизан.

— Спасибо-спасибо-спасибо! Они безумно красивые! — повисаю на шее Влада.

— Крис, задушишь, — смеется.

— Вряд ли, силенок не хватит.

Чувствую себя невозможно счастливой и жмусь к парню по пути в паркинг. Он лишь усердно скрывает довольную ухмылку. Становится легко на душе и кажется, что мы справимся с любыми трудностями. Всю дорогу Влад загадочно помалкивает, на вопросы отказывается отвечать, прямо как в прошлый раз. Ладно хоть про маньяка больше не шутит.

Когда заезжаем на стоянку парка развлечений, челюсть падает на пол. Сама бы ни в жизнь не додумалась. Сразу захотелось как в детстве: есть сладкую вату, кататься на колесе обозрения и любоваться городом с высоты, но у кое-кого совсем иные планы. Влад тащит на автодром, будто своих колес мало. Я скептически реагирую на идею, только он и слушать не хочет, усаживает в машинку. Сам потирает руки и запрыгивает в соседнюю. Ну ребенок ребенком!

— Готова?

— Нет, — поджилки трясутся. Помню, Игорь не жалел и врезался в меня, поэтому избегаю такие развлечения.

Осторожно катаюсь вдоль периметра, не стремясь в гущу событий. Даже десятилетние мальчишки резвее гоняют и гогочут. Влад не отстает от них, но контролирует ситуацию. Все же он замечает мое отсутствие и легонько выталкивает машинку в центр, мастерски управляя своей. Вот тут начинается катастрофа: остальные замечают новую жертву и набрасываются скопом, пока главный зачинщик остается в стороне. Наверное, девичьи вопли и визги слышны посетителям в радиусе километра. Наконец, пытка заканчивается, и я пулей вылетаю за предел автодрома. Влад довольный выходит следом:

— Ну как, понравилось?

— Шутишь?! Бр-р-р. В следующий раз ни за что не поведусь на твои красивые глазки. Теперь у меня стресс!

— Пойдем, — приобнимает за плечи. — Будем снимать стресс.

Тормозим возле палатки с угощением, дизайн которой напоминает воздушный зефир. Для меня Влад покупает огромный рожок с любимыми шариками лимонного и фисташкового мороженого, себе — стаканчик Гляссе. С удовольствием уплетаю сладость и жмурюсь на закатное солнце, дурашливо болтая свисающими со скамейки ногами. Легкий ветерок играет с пышными кронами деревьев, слышен щебет птиц. Внутри штиль и умиротворение.

— Как ты в жару пьешь кофе?

— Нормально. Там тоже добавлено мороженое, — он расслабленно откидывается на деревянную спинку. — И потом, если мне станет жарко, в машине всегда есть кондиционер, — легонько щелкает по носу и замирает. Позже звучит стон, который оказывается полной неожиданностью: — Можешь так его не облизывать?

— Можешь не видеть во всем сексуальный подтекст? — передразниваю.

Если поначалу я ничего такого не планировала, то теперь нарочито медленно прохожусь кончиком языка по светло-желтому подтаявшему и мягкому шарику, блаженно опускаю веки и довольно мычу. Когда распахиваю глаза, Влад в той же позе безотрывно наблюдает и тяжело сглатывает. Это тебе за машинки. Естественно, триумф не длится долго и заканчивается полным провалом: вафельный кончик намокает, и на юбку падает несколько бледно-зеленых капель.

— Блин-блин, — отдаю мороженое обалдевшему Владу и спешно достаю из сумки влажные салфетки. С моим везением и неуклюжестью без них нельзя выходить из дома. К сожалению, салфетки не помогают, лишь размазывая и увеличивая кляксу на ткани.

— Я испортила сарафан, — прискорбно отмечаю. Настроение тут же скатывается в тартарары.

— Не расстраивайся, пятно практически не видно, — Влад пытается утешить.

— Ну конечно, это же я. Было бы странно, если бы ничего не случилось.

— Не преувеличивай, — он не сдается. — Смотри, коленки целые, ты не упала и ничего не повредила.

— Потому что мы не пошли кататься на роликах или велосипеде, иначе гарантированно все было. Это ничего не значит.

— Так, — он выбрасывает в урну стаканчик с остатками рожка, поднимает меня и крепко обнимает. — Сейчас выбираешь аттракцион, и мы продолжаем развлекаться.

— Можно? — слезы подошли к опасной границе и намереваются хлынуть.

— Нужно!

— Пойдем на колесо обозрения? — поворачиваюсь в сторону огромной металлической конструкции.

— А нельзя что-нибудь другое? — нервно косится наверх.

— Очуметь! Владислав Юрьевич Керимов чего-то боится?!

— Угу. Представляешь, Крис, высоты, — с досадой кривит рот.

Такого поворота я не ожидала. Сдерживаю упрямо рвущийся наружу смех, чтобы не обидеть.

Влад с опаской залезает внутрь прозрачной кабинки вслед за мной и мертвой хваткой вцепляется в поручень. Видок у него, прямо скажем, не очень, поэтому забираю вспотевшую ладонь в свои руки. На высшей точке он зажмуривается:

— Когда это закончится?

— Еще столько же, — становится жалко парня.

— Ради тебя потерплю, — приоткрывает глаз и озирается. Я лишь сочувствующе вздыхаю.

Чем ближе земля, тем больше Влад приободряется. Конечности не полностью слушаются его, но желание вернуться на твердую поверхность пересиливает. За храбрость целую своего рыцаря:

— Вот почему не захотел по связанным простыням лезть меня спасать. Нашелся твой третий недостаток! Если можно так сказать.

— А первые два какие? — недоуменно останавливается как вкопанный.

— Беспорядок и фастфуд. Пожалуй, на сегодня хватит развлечений, поедем домой?

— Давай.

По пути перебираем варианты вечернего досуга, которые не вяжутся с тем, что вытворяет настойчивая мужская рука. Она скользит по бедру и красноречиво намекает на предпочтительный. Ощущаю мандраж и предвкушение. Пальчиками глажу его кисть, перехожу на царапание ногтями и поднимаюсь до локтя. Мурашки разбегаются по смуглой коже.

— Дразнить удумала.

— Угу, — довольно поджимаю губы. Действую смелее и сжимаю шею сзади, после чего запускаю руку в волосы на затылке.

— Ну вот, теперь я хочу не секса, а расслабляющего массажа.

— Упс.

— Думаю, можно совместить, — обольстительно и многообещающе скалится.

Мы почти добираемся до дома, когда звонит папа:

— Привет, дочь. Подойди в паркинг, нам надо поговорить.

Внутренности холодеют. А ведь Влад так и пророчил.

— Привет, — растерянно поворачиваюсь к парню и беззвучно произношу «папа». — Я не дома, вернусь минут через десять.

— Хорошо, подожду возле твоей машины.

Что это было? Игривое настроение как ветром сдувает, я сильно нервничаю:

— Влад, мне страшно.

— Все будет хорошо, — перехватывает мою кисть и целует. Простой жест приносит некоторое успокоение.

Заезжаем на подземную стоянку, и я без труда различаю фигуру отца возле своей красотули. Очень скучаю по ней. Влад паркуется и неустанно повторяет подбадривающие слова. Выбравшись из Камри, он стремительно меняется и, словно коршун, закрывает меня от гипотетической опасности. Касаюсь его напряженной спины, раздумывая, кто из нас реальный параноик. Странно переглянувшись с папой, он что-то понимает и выдает:

— Кристина, я пока в магазин схожу за Колой.

— Хорошо, — растерянно провожаю удаляющуюся фигуру.

Папа не начинает разговор, хотя инициатива встречи была его. Я же понятия не имею, что сказать.

— Прости меня.

— Э-э-э? — ясно, почему он молчал: собирался с силами.

— Я был не прав. Упустил момент, когда ты повзрослела, продолжая считать нашей маленькой девочкой, которую надо опекать.

— Пап, что у вас случилось с Керимовыми?

— Влад что-то рассказывал? — он нервничает.

— В общих чертах: типа бизнес не поделили, разругались вдрызг. Он же в тот день чуть в аварию не попал.

— Аварию?

— Да, поэтому больше из-за нее переживал.

— Мы с Юрой обсудили ситуацию и пришли к выводу, что глупо ненавидеть друг друга спустя столько лет. Тем более если дети встречаются.

— Ну вы даете.

— Я знаю, что мы не лучшие родители, постарайся не судить строго. Мама еще не остыла, ближайшие пару недель не стоит появляться дома. Как вариант: только в ее отсутствие. Ирина Владимировна тоскует.

Вот именно! Феечка, а не они. Н-да, душевные речи ему не особо даются, в отличие от рабочих. Вроде стало легче, но ощущается пустота и разочарование. Да я и раньше не питала иллюзий насчет любви родителей, но все же… В порыве отчаяния прижимаюсь к отцу:

— Я люблю тебя, — бормочу невнятно в рубашку.

— Я тоже, — неуклюже обнимает. — Не думай, что мы тебя бросили. Если что-то случится, сразу звони.

— Я пойду тогда, — отстраняюсь, пряча влажные глаза.

— Совсем забыл. Я же принес ключи от машины и ноутбук, — папа отключает сигнализацию. На заднем сидении узнаю чехол весь покрытый наклейками с анимэ и участниками БТС. — Забирай.

Пока я подтормаживаю, он вкладывает брелок в руку и отступает.

***

Вчера я вернулась домой после разговора в смешанных чувствах. Естественно, ни о каком втором разе и речи не было. Утром многое переосмыслила и поняла: да, мои родители такие и глупо ждать от них внезапной любви. Хорошо, что Влад другой. И пусть я буду эгоисткой, которая с помощью него перекрывает зияющую дыру в сердце.

После занятий по английскому заезжаю на стоянку за рулем своей рыжули. Как же мне ее не хватало. Прежде чем выйти на улицу, внимательно рассматриваю Камри, пытаясь понять, что с ней не так. Запоздало доходит: она грязная. Странно, что Влад до сих пор не помыл, на него это не похоже. Ведомая детским озорством, рисую на пыльной водительской двери сердце внушительного размера. Довольная возвращаюсь домой и застаю Влада за работой. Тихонько подхожу сзади и разминаю напряженные плечи.

— М-м-м, я слышал, как ты вошла. А можно как вчера?

Без промедления массирую затылок. Парень прикрывает веки и удовлетворенно постанывает, кисти соскальзывают с клавиатуры.

— Ладно, не буду мешать, — спустя время обнимаю его со спины.

Когда уже хочу отстраниться, он хватает за предплечья.

— Поздно, я тебя поймал, — голос Влада меняется с расслабленно-ленивого на глубокий бархатистый.

— Как же работа? — жалобно пищу, зажатая в тисках.

— Подождет. Указания раздал, совещание провел. Сейчас меня гораздо сильнее интересует одна легкомысленная девочка, решившая поиграть со взрослым мальчиком и не подумавшая о последствиях.

Не успеваю ахнуть, как оказываюсь закинутой на плечо. Как хищник тащит добычу в берлогу, Влад уносит меня в спальню и опускает на кровать.

— Попалась, Красная шапочка!

Смеюсь в ответ. Он что, мысли читает? Веселье пропадает, стоит ему раздеться. Подтянутое тело вызывает желание облапать и облизать его всего. Обтягивающие трусы с выпирающим бугром доходчиво обозначают намерения хозяина. Крепкие мужские руки без труда избавляют меня от длинных шорт и футболки.

— Крис, ты издеваешься?! — страдальчески выдает он, завидев полупрозрачные стринги и верх.

О да, я все утро придирчиво выбирала наряд, в котором намеревалась соблазнять своего парня. Очень уж понравилось, как контрастировала яркая фиолетовая ткань с молочным цветом кожи. Встаю на колени и пальчиком заманиваю его на кровать. Влад грозно щурит потемневшие глаза, ставшие изумрудными, будто предрекая скорую расплату за хулиганство. Поравнявшись со мной, расстегивает лиф и дразнит языком, проводя по кончику соска. С любопытством предвкушаю следующие действия.

— Ай! — вот и наказание. Он кусает розовую вершину.

— Маленькая проказница. Если бы знал, то ни за что не выпустил тебя в таком виде.

— Под свободной одеждой никто не видел.

Ложусь и сама стягиваю трусики. Конечно, при дневном свете я чувствую себя некомфортно, но голодный взгляд Влада, нависшего сверху, заглушает любые сомнения. Он целует сразу неистово и властно, губы расправляются с моими, не позволяя ни малейшей вольности. Нетерпеливые пальцы скользят от ключиц к груди, играют с затвердевшими горошинами, легкими касаниями очерчивают плоский живот и одновременно щекочут. Запускаю руку в его волосы, второй упираюсь в подушку, чтобы приподняться. Оставляю влажные поцелуи на выпирающем кадыке, за ухом, облизываю и посасываю мочку, вырывая одобрительное «о да, милая».

— Больше не могу терпеть, — перекатывается и освобождается от трусов.

Последние приготовления и круглая головка, облаченная в латекс, прижимается к набухшим от возбуждения складочкам. Сама того не желая, напрягаюсь и зажмуриваюсь от ожидания боли во время проникновения. Но ее нет, только ощущение заполненности. Влад входит уверенно до самого основания. Каждой клеточкой ощущаю его внутри. Мы тесно прижимаемся, отчего чувствительные соски трутся о его торс. Ритмичные фрикции доставляют постепенно нарастающее удовольствие.

— Давай немного иначе, — стягивает меня на край матраса, так, что пятая точка свисает, и пристраивается спереди. Он фиксирует правую ногу, плотно прижав к своему бедру, а левую закидывает на плечо более свободно.

— Я боюсь упасть!

— Кристин, я всегда тебя удержу, — и кажется, он не только про позу.

Все же страх не отпускает, поэтому цепляюсь за сбившуюся простынь. Первый же толчок под другим углом, и глаза закатываются от новых ощущений. Я слабо замечаю выражение лица Влада, растворившись в собственных эмоциях. Темп увеличивается, у обоих сбивается дыхание. Я поскуливаю от экстаза и приближаюсь к разрядке. Влад, будто снова читает мои мысли и потирает клитор.

— Ах, да-а-а, — оргазм накрывает мощной волной наслаждения. Еще сильнее впиваюсь в скользкую серую ткань не в силах совладать с собой.

— Кри-и-ис, — с протяжным стоном Влад наваливается сверху.

Обняв его, разделяю и прочувствываю эти мгновения с ним. Позже Влад помогает мне вернуться на кровать, избавляется от презерватива и ложится рядом, прижавшись со спины. Сейчас мы два потных, разгоряченных тела с желе вместо мозга. Я так точно не способна адекватно мыслить и воспринимать реальность. Расслаблено глажу ладонь его руки, на которой лежу, а он перебирает спутавшиеся локоны. Я совсем перестала их выпрямлять. Как же быстро привыкаешь не одергивать себя постоянно, не контролировать каждую мелочь во внешнем виде, нравиться себе, а не кому-то.

— Пойдем в душ? — Влад вырисовывает круговые линии на животе.

— Вместе? — правильно понимаю намек.

— Угу, — он спускается к промежности. — Хочу тебя сзади, — откровенность только сильнее распаляет желание.

Пока он настраивает температуру воды, осыпаю поцелуями лопатки, сжимаю обнаженные ягодицы. Влад лишь фыркает.

— Прошý, пáни, — дурашливо приглашает внутрь.

Когда оба оказываемся под душем, возникает стойкое чувство дежавю, которое стараюсь поскорее отогнать. Капли стекают по нам, а я неподвижно любуюсь расслабленным Владом, касаюсь прямого носа, очерчиваю волевые скулы, подбородок с короткой щетиной, выпирающие грудные мышцы. Он внимательно наблюдает за мной и ждет.

— Ты идеальный, — произношу на выдохе.

— Меня еще никто так не называл, — по-доброму улыбается, а я плавлюсь.

Выдавив гель, Влад намыливает нас. Естественно, задерживается на груди и пятой точке, особенно тщательно растирая пену. По шрамам, наоборот, проходится осторожно и нежно. Когда с этим покончено, опять встаем под воду. Почему-то происходящее кажется более интимным, чем непосредственно секс. Мы не отводим взгляда друг от друга, растворяемся в моменте. Я сама тянусь к его губам, обнимая за шею. Поцелуй получается медленным, как в первый раз языком ласкаю его. В ответ он неторопливо посасывает мой и вжимает стену. На ощупь отключаю воду, и, набравшись смелости, обхватываю торчащий член.

— Моя девочка, — толкается в руку.

Влад разворачивает меня и надавливает на позвоночник, чтобы прогнулась. Горячая плоть погружается во влагалище. Он именно трахает меня, размашисто вбивается, заставляя хаотично цепляться за стену, пока пластиковая панель-шторка пошатывается и дребезжит. Если бы не держал за бедра, давно впечаталась в вентиль и кран.

— Какая ты узкая и влажная, — с трудом различаю его тяжелое дыхание сквозь собственные вскрики, заполнившие пространство вокруг.

Сумасшедший темп подгоняет к скорейшей развязке, от удовольствия поджимаются пальцы на ногах. В считанные секунды низ живота затапливает теплом, которое растекается по дрожащему телу. Ртом хватаю воздух. Влад останавливается и дает возможность прийти в себя. После совершает несколько фрикций и изливается на мою поясницу.

Я слабо реагирую на происходящее, пока Влад приводит нас в порядок, когда несет в кровать. Мне удается лишь прилечь на него и закрыть глаза от усталости.

— Ты в прямом смысле слова отымел меня по полной.

— О, да. Это определенно лучший день. Завтра повторим.

— Не-не, я пас. Неделю не приближайся и даже не думай! — натягиваю одеяло на себя.

— Спорим, я смогу переубедить? Сама попросишь, чтобы трахнул тебя, — скидывает его на пол.

— Только попробуй! — уже боюсь дальнейшего развития событий.

— Вызов принят, милая, — он хищно скалится и поворачивает меня на спину.

— Ты же это не серьезно?

— Поверь, серьезно, — раздвигает мои бедра и опускает голову.

Как только ловкий язык касается лобка, замираю. Я все еще чувствительна, поэтому оральные ласки воспринимаются очень остро. Если бы были силы, то я чувствовала стыд, но их нет. Безвольной тряпочкой растекаюсь по простыни и наслаждаюсь. Влад переключается на половые губы, дразнит вход во влагалище. Вновь просыпается жажда близости. Когда он добирается до затвердевшего комочка возбуждения, я закусываю подушку, чтобы скрыть стоны.

— Ты проиграла с самого начала, — на секунду отрывается, чтобы озвучить очевидный факт.

Его губы смыкаются на клиторе, язык нежно ласкает плоть, посылая ток по телу. Во влагалище хлюпают два пальца, а я жажду большего. Он прав, стоит признать сей факт:

— Вла-а-ад, трахни меня! — откидываю подушку.

Незамедлительно ложится сверху и целует, давая почувствовать вкус собственной смазки, затем отстраняется и раскатывает презерватив по всей длине члена. Этот раз получается ленивым и тягучим, с бесконечными поцелуями, нежным шепотом и признаниями, с одновременной разрядкой.

Вечером голодные перемещаемся на кухню. Я пытаюсь сообразить что-то быстрое и легкое поесть. Мечусь между холодильником и плитой, наконец, останавливаясь возле разогретой сковородки.

— Нравится, когда ты в моей одежде, особенно в белой майке, — Влад утыкается носом в волосы, пропускает руки под грудью и сжимает в объятиях, отчего лямка падает с плеча. Тут же чувствую нежное прикосновение губ к оголившейся коже.

— Кристин, наверное, надо как-то решать ваши разногласия с Игорем.

— Нет! Он же… — осекаюсь, чуть не сболтнув лишнего. Я так и не рассказала о последнем звонке брата.

— Ты моя девушка, он — друг. Не хочу постоянно разрываться между вами. А главное, вы родные брат и сестра, должны быть самыми близкими и родными. Знаешь, как я жалею, что у меня никого нет. Остался только папа, и где-то дальние родственники, с которыми мы даже не знакомы.

— Влад, это все так сложно, — возвращаю внимание к яичнице, пока та не сгорела.

— Предлагаю устроить ужин и пригласить их с Дашей.

— Ещё и Даша? — без энтузиазма воспринимаю его затею.

— Да. Вообще она классная девчонка. Как только узнаешь получше, она тебе понравится.

— Ага, видела я эту Дашу, — еле слышно бормочу. Ревность лихо напоминает о себе.