Сосед на Камри (СИ)

6 глава

Что? Я не ожидала такого удара. Да, мы не близки, но...

— Он до сих пор проклинает себя за то, что тогда оставил тебя одну! — тем временем Игорь продолжает наступать, сокращая расстояние между собой и Давидом. — Ты представляешь вообще, как он себя чувствовал все эти годы?

— Я, я...

— Вот именно, ты! Везде наша невинная овечка, Кристиночка! Пожалейте девочку, пока она опять не распустила нюни...

Он снова прав, я не могу сдержать слезы и просто сбегаю.

— Ты совсем спятил, такое говорить сестре! — доносится позади.

— Простите, — стараюсь быстрее проскользнуть мимо возвращающихся в гостиную мамы и Аделины Евгеньевны, пока они ничего не поняли.

На ступеньках подол платья цепляется за каблук, отчего я чуть ли не падаю, в последний момент ухватившись за перила. Позорище, мама убьет за такое представление, когда гости уйдут. Забегаю в комнату и запираю дверь, в ту же секунду из груди вырываются всхлипы, которые уже не получается сдерживать. За что он так? Я ни в чем не виновата. Да, им запретили видеться, но сейчас они снова дружат. Игорь слишком жесток со мной. Скинув туфли, бросаюсь на кровать и прижимаю к себе любимого плюшевого зайца, слезы никак не хотят останавливаться. Странно, что до сих пор никто не пришел и не потребовал вернуться. Вероятно, вечером меня ждут крупные разборки с родителями. Обычно я не допускаю подобных ситуаций, но сейчас не в силах лживо улыбаться и вести непринужденные беседы. Брат настолько ненавидит меня, что способен выкинуть из своей жизни и не вспоминать, как ненужную вещь. Я же, несмотря на прежние издевательства с его стороны, надеялась, что это временно, он повзрослеет и передумает. Похоже, этого не будет никогда. Стоит смириться с тем, что у меня нет этого близкого человека.

— Кристиночка? Открой дверь, я одна. — Феечка тихонечко стучится.

С трудом поднимаюсь и отпираю замок. Как только женщина видит меня, выражение ее лица сменяется с тревожного на испуганное:

— Деточка, да что случилось? Небось, Игорь чего учудил?

— Ничего нового. Тебя мама отправила, сильно ругалась?

— Нет, я сама. Тот мальчик сказал, что у тебя закружилась голова, и ты пошла прилечь. Любовь Георгиевна собралась уже подняться, но гостья опять ляпнула что-то несуразное и переключила внимание на себя.

Надо же, мало того, что Давид заступился перед братом, так еще и прикрыл. А Аделина Евгеньевна! В очередной раз удивляюсь ее находчивости.

— Почему он ненавидит меня? Хотя легко догадаться, из-за Влада, — усаживаюсь с ногами на кровать. Неплохо бы снять платье, пока окончательно не помяла, но так лень...

— Какого? Того парня что ли? — Ириночка Владимировна суетливо убирает разбросанные туфли и достает мне домашнюю одежду.

— Ага. Представляешь, они дружили с детства, потом родители запретили. Когда стали постарше, вновь нашли друг друга, — под грозным взглядом Феечки все-таки переодеваюсь и аккуратно убираю наряд на вешалку. — Еще у него нет девушки.

— А ты причем? — она не обращает внимания на последние слова и со спокойной душой садится рядом, прижимая к себе.

— Так из-за меня им запретили общаться. Собака, которая оставила шрамы, — выразительно указываю на ногу. — Была его семьи.

— Батюшки-светы! — она восклицает простодушно. — И что делать?

— Самой хотелось бы знать. Стоит обсудить ситуацию с Владом, вдруг для него дружба с Игорем дороже. Тогда уже ничего не делать, вернуться к просмотру слезливых дорам, есть мороженое и плакать от несчастной любви.

— Только не это! Я больше не выдержу твоего бледного и изможденного вида. С другой стороны, если парню важнее друг, а не понравившаяся девушка, то и не нужен нам такой! Вон, сегодняшний очень даже неплох. На худой конец, есть Костик.

— Опять ты за свое! Не будем гадать, позвоню ему, — поражаюсь собственной решительности, неизвестно откуда взявшейся.

— Давай-давай, а я пока разведаю обстановку внизу.

Почему мама не такая? Не чуткая, заботливая, внимательная...

Все же пригодился номер телефона, так как Влад лично еще не успел мне его дать. Кое-как справившись с волнением, слушаю медленные гудки в трубке, отчего ожидание кажется бесконечным. Вся храбрость мигом испаряется, и я подумываю отключиться, как в трубке раздается запыхавшийся голос Влада:

— Да, слушаю, — и заставляет вытянуться по струнке.

— Э, привет, — снова начинаю тупить, не зная, что сказать.

— Привет, я уже опасался, что ты приняла решение не в мою пользу.

— Прости, занята была, — запоздало вспоминаю, что он не сразу ответил. — Не отвлекаю?

— Ты — нет.

Его краткий ответ переходит в обоюдное молчание.

— Влад, такое дело... Только ответь честно, я пойму, — сбивчиво перескакиваю с одной мысли на другую. — Да блин, в общем, я не пытаюсь ставить тебя перед выбором, не пойми вопрос в таком свете, но... насколько важен для тебя Игорь?

— Он мой лучший друг, который рядом каждый раз, когда это необходимо.

— Понятно, — все очевидно, есть ли смысл спрашивать дальше.

— Причем здесь твой брат? Я бы хотел узнать твое мнение.

— В том и проблема, что Игорь настроен категорически против любого общения между нами, — нехотя вываливаю правду и кажусь самой себе стукачом. — Мы с ним поругались из-за этого.

— Хм...

Сейчас он сообщит, что выбирает друга. Конечно, кто я, а кто Игорь.

— Я и раньше знал.

Что?!

— И это ничего не меняет. Я же не выбираю между двумя друзьями или девушками. У вас априори разные роли.

Его признание становится сюрпризом, неужели Влада не смущает текущий расклад?

— Тебе не кажется, что нам даже не стоит что-то начинать? — минувшие два дня просто сломили меня. Он действительно нравится мне, но не уверена, что готова к таким трудностям.

— Так, не надо принимать поспешных решений. — Влад немного повышает голос. — Давай сначала встретимся и поговорим лично, слышишь меня?

— Да, — получается не очень убедительно. — Только сегодня я не смогу.

— Честно говоря, я тоже. Как насчет завтра?

— У тебя получится днем?

— Да, ты вечером занята?

А вот и главная загвоздка. Мы даже не сможем нормально проводить вместе время: у него работа, у меня комендантский час.

— Не совсем. Как бы...

— Что?

— Я должна в восемь быть дома, — успеваю треснуть себя по лбу и скоропостижно сгореть со стыда.

— Родители? С Игорем было так же, пока он не съехал.

Точно, но он вел себя как пай-мальчик, ни разу не высказал недовольства. Мама постоянно ставила брата в пример и резко перестала, когда он молча переехал в съемную квартиру и практически оборвал общение. Скорее всего, Игорь задолго все решил для себя.

— Постой, а как ты в клуб ходила?

— Изредка меня отпускают к Милке с ночевкой, тогда-то мы с ней и сбегаем, соблюдая кучу всяких мер предосторожности.

— Значит, я подстроюсь под тебя.

Окончательно определившись со временем, заканчиваем разговор. Осталось дождаться, когда гости уйдут и Феечка оповестит меня об этом.

Ее сообщение не заставляет себя долго ждать. Успокоившись, спускаюсь и иду на кухню. Слишком напряженным и энергозатратным выдался день, хочу успокоить себя пирожными, что Ириночка Владимировна приберегла для меня после ужина. У нас давненько действует уговор из-за мамы, которая считает, что леди должна питаться скромно, и ругается, если по ее мнению это было не так. Налив душистого чая с кусочками сушеных фруктов, усаживаюсь за стол с тарелкой вкусностей, чтобы насладиться нежным бисквитом в сочетании с клубникой и воздушным кремом, ммм.

— Я даже не удивлена застать тебя здесь, — словно гром среди ясного неба раздается недовольство приближающейся родительницы.

— Мам? — это конец, она серьезно настроена пропесочить меня по полной программе.

— Разве можно так подставлять нас перед нужными людьми!

Смиренно готовлюсь «получать люлей» и опускаю взгляд вниз.

— С чего у тебя вдруг голова закружилась? — она впивается в мои плечи острыми ногтями, встряхивая и вынуждая посмотреть вверх. — Ты беременна?! Только этого не хватало!

— Мама, остановись, ты что? — робко пытаюсь заговорить, пока она делает мне больно.

— Ты хочешь все испортить?! Как те девки, что залетают от первого встречного алкоголика, а потом сидят на шее родителей? Я не позволю! — она яростно брызжет слюной, и презрение сменяется неконтролируемым безумством. Ее ноздри раздуваются, а дыхание тяжелеет.

Вспышка агрессии повергает в шок, мне на самом деле страшно. Как бы сильно она не ворчала или критиковала прежде, такого не было.

— Я не беременна, хватит меня мучить, — невольно выступают слезы.

— Не ври!

— Я ни разу не спала с парнем! — теперь страх смешивается с неловкостью.

— Так и знала, что все твои опоздания, ночевки у Милы до добра не доведут! — мама будто не слышит, продолжая выглядеть пугающе.

Она прежде никогда меня не била, достаточно было суровых слов, холодного взгляда, обиженного молчания. Сейчас все иначе, поэтому выкручиваюсь из цепкой хватки, создавая хоть какую-то дистанцию между нами.

— Мои шрамы отличное противозачаточное средство, способное отпугнуть любого.

Лицо мамы становится вовсе не читаемым, похоже, я сделала только хуже.

— С этого момента никаких ночей вне дома.

— Нет! — тело сковывает от горькой обиды и осознания того факта, что я теряю последнюю капельку свободы.

— Мы были непозволительно добры к тебе! Хватит! — мама по-прежнему взвинчена и пышет злобой.

— Добры?! — впервые меня прорывает, — Ты так это называешь? Да мне практически ничего нельзя, контролируешь каждый шаг! Пока мои однокурсники наслаждаются жизнью, я вечера просиживаю дома. Ты одеваешь меня старомодно, лишь иногда позволяя хоть что-то выбрать на собственный вкус, и то после одобрения. Спасибо, что дышать разрешили.

— Лучше пуститься во все тяжкие?! — она пытается приблизиться, но я успеваю отскочить к холодильнику. — Была у меня эта хваленая свобода, пока сосед чуть не изнасиловал. Или с твоим отцом свобода сделала меня счастливее?

— Я не вторая ты!

— Ты хуже, умом не блещешь, — наконец, ей удается взять себя в руки.

— Что? — в отличие от меня. Я ожидала чего угодно, но только не второго за день удара в спину.

— Я надеялась, что ты возьмешь от нас только лучшее. В итоге ни красоты, ни ума. Еще придется искать жениха приличного, да приданое обещать.

Не верю своим ушам, это не правда, она так не думает, просто злится. Чертовы слезы катятся по щекам, показывая мою слабость.

— Распустила тут нюни, хватит!

— Мама... — всхлипываю от отчаяния.

— Завтра пойдем к гинекологу, а потом ты отправишься к Зольниковым, извиняться за свое поведение. Плохо ей стало, поглядите-ка, неженка какая. Даже если у тебя температура под сорок, все болит, ты должна присутствовать и улыбаться, — она собирается уходить, добавив напоследок:

— Теперь ты возвращаешься домой к шести.

Когда мама скрывается из виду, сползаю по стене, не сдерживая рыдания:

— Ну почему ты так со мной, мамочка... Я не заслужила...

Ощущение безысходности никак не пропадает, даже спустя час под горячими струями воды. Тело в раз тяжелеет и перестает слушаться, поэтому, с трудом выбравшись из душевой, я ложусь в кровать и полночи пялюсь в потолок. Черная пустота заполняет сердце, растекаясь по комнате.

Зная маму, можно не питать напрасных иллюзий в надежде, что она откажется от своего. Я оказываюсь права, ближе к одиннадцати мы едем в больницу в гнетущей тишине. Естественно, врач подтверждает мои слова. Всю дорогу до дома Зольниковых не покидает мерзкое ощущение, будто вывели на площадь и раздели для потехи зевакам. Мама заявляет, что осмотры будут каждые полгода, а в случае необходимости поставят спираль. Вот так, никто не спросит моего мнения или желания, я где-то на одной ступени с рабами, с которыми хозяева не церемонятся.

— Любочка, какие вы молодцы, что выбрались! — у ворот нас радостно встречает Аделина Евгеньевна. Они живут в том самом коттеджном поселке.

— К сожалению, не получится остаться, дела, а вот Кристиночка очень хотела, — интонация сквозит наигранностью и фальшью. Фу, противно.

Мама поспешно покидает нас, а я облегченно выдыхаю.

— Детка, пойдем, спрячемся в доме, а то солнце уже палит, — женщина с теплотой приобнимает за плечи и заводит внутрь. — Тут у меня цветники. Тебе лучше?

Интересно, что конкретно она имеет в виду, но выяснять мне вообще не хочется.

— Да, спасибо, — с любопытством рассматриваю территорию, но успеваю лишь малую часть с разными кустами цветов и несколькими фруктовыми деревьями.

— Придется довольствоваться лишь моим обществом, Вениамин с Давидом уехали и будут через несколько дней.

— Ничего страшного, — так даже лучше. — Простите за мой вчерашний побег.

— Даже не думай! Давай попьем чай с вкусными конфетами и посплетничаем.

— Можно только я схожу в уборную?

Туалетная комната находится далеко от кухни, можно без опаски позвонить Владу:

— Привет, не смогу сегодня выбраться. Мама, как всегда, все решила за меня и увезла к вчерашним гостям извиняться, — грустно вздыхаю, позволяя себе расслабиться, и прижимаюсь спиной к гладкой перламутровой мозаике.

— Привет, понятно, — он тоже огорчен. — Как насчет завтра?

— Не знаю, после основных пар будут дополнительные консультации. Мне теперь надо возвращаться до шести, вчера с мамой... — опять неловко. — Хм, мы повздорили типа.

— Что случилось? — интонация становится встревоженной и... неожиданной... — Нужна помощь?

— Нет, спасибо. Я сама разберусь.

Приятно, что ни говори, когда находится человек, готовый протянуть руку помощи. К своим годам я особо не разжилась таковыми.

— Понятно... — повисает тягостное молчание. — А ты еще хочешь со мной встретиться? Или...

— Нет! Конечно, хочу! Но как же... У тебя работа, а мне рано домой...

— Это не проблема, обо мне не переживай. Давай договоримся на вторник или среду, когда ты сможешь.

— Хорошо, — чувствую себя маленькой девочкой в мире розовых пони, разве так бывает?

— Я очень хочу тебя увидеть, — мягкий и соблазнительный голос окончательно плавит мозг, отчего хочется безвольной тряпочкой упасть на пол.

— Я тоже, — от смущения слова даются с трудом. Из зеркала на меня смотрит улыбающаяся девушка с горящими глазами, совсем непохожая на ту — обреченную, что зашла сюда несколькими минутами ранее. Кажется, даже спина выпрямилась. Получается, не только бесконечные замечания могут на нее повлиять.

— Буду ждать звонка. Пока, Кристина.

— Пока.

— А-а-а-а, — отключившись, закрываю пунцовое лицо руками.

Чтобы привести себя в равновесие, прикладываю смоченные в холодной воде ладони к щекам.

С Аделиной Евгеньевной время пролетает незаметно: она показывает дом, рассказывает массу забавных историй и угощает вкусным пирогом с яблоками. В ее компании легко, а я замечаю за собой тревожную тенденцию — делить людей на два типа: с кем комфортно, а с кем нет. И очень прискорбно, что семья подпадает под вторую категорию. Мысли о фиктивном замужестве все меньше кажутся бредовыми и крепче оседают в голове, как единственный путь к свободе.

Вечером, когда жара спадает и приближается закат, выходим в сад. Кусты чайных и красных роз выделяются на фоне остальных садовых цветов. Хочется бесконечно любоваться ими, поэтому мы располагаемся рядом в беседке. Практически сразу звонит мама и сообщает, что выезжает за мной.

— Кристин, у тебя что-то случилось?

Я надеялась, что женщина не заметит моего изменившегося состояния после разговора, но, увы.

— Не то чтобы. Просто у нас иногда случаются разногласия, не обращайте внимания, — стараюсь отвечать как можно беззаботнее.

— Да, с нами, родителями, бывает тяжело.

Если бы вы только знали как...

Понедельник проходит в универе, суете и нервах. Неорганизованность среди студентов нашей группы чуть не срывает консультации, из-за чего домой я приезжаю в десять минут шестого. Ну, какая встреча тут может быть. Заглушив машину, просто сижу. Медленно провожу пальцами по рулю и приборам, оттягивая неизбежное. Кажется, я успела изучить каждый миллиметр черной панели, каждую кнопочку. На заднем сидении лежит мягкая собачка, подаренная братом в детстве. Тогда он еще не назначил меня главным врагом народа, разрешал заходить к себе и разговаривал не сквозь зубы. После, повзрослев, выдумал, что я во всем виновата. Благодаря Владу, хотя бы знаю в чем. Все эти годы берегу игрушку, даже из дома утащила, когда мама занялась моим убежищем, посчитав, что я достаточно взрослая. Произошло это, как обычно, без учета моего мнения.

Наконец, выползаю и направляюсь к выходу, я же могу и в магазин зайти. Перед шлагбаумом ключи выскальзывают и летят на землю.

— Твою же мать, ну что за кулема! — сетую на саму себя.

Придерживая платье, нагибаюсь за ними.

— Кристина! — за шлагбаумом стоит запыхавшийся и взъерошенный Влад.