Сосед на Камри (СИ)

18 глава

– Нам надо развестись.

– А как же мы?

– Нас больше нет…

Я прихожу в себя через несколько дней, стоя в квартире Влада. Оказывается, можно подать заявление на развод онлайн, что он и сделал заранее. А с учетом того, что нет совместного имущества или детей, фамилия девичья, нам оставалось только поставить подписи. Когда оформляли документы, он попросил собрать вещи, хочет продать ее и уехать. Как отчужденно и холодно смотрел на меня в ЗАГСе. Я прям чувствовала кожей его желание поскорее уйти.

Складывать практически нечего. Основная часть одежды уезжала со мной. В сумку отправляются рамки с фото, подарки, среди которых наши кружки с Микки и Мини Маусами, другие безделушки и набор кастрюль. Влад сказал, я могу забрать любую кухонную утварь, потому что он оставит ее покупателям за ненадобностью. Кажется, практически все приборы мы и покупали вместе.

Феечка порывалась помочь, но я попросила остаться. Мне нужно было это время здесь, хотелось попрощаться наедине. Солнце заливает ярким светом комнаты, словно ничего не случилось, жизнь не остановилась. Я даже не сказала Владу, что люблю его. Или я только придумываю, а через месяц буду вспоминать о произошедшем с легкой грустью и двигаться дальше? Не знаю, у меня нет опыта в любви, и уж тем более в расставаниях.

Сижу на кровати и не могу встать, ноги, будто налились свинцом, не хотят нести домой. Передергивает от одного воспоминания, как мама встретила. В тот раз папа увел ее. Но даже ему не всегда удается сдержать негодование мамы. Я не смогу там жить. Любой ценой найду работу и съеду от родителей.

– Кристина, год назад ты сделала мне очень больно. Я не запасной вариант…

Непроизвольно начинает подрагивать нижняя губа, смахиваю непрошеные слезы. В голове какая-то каша из мыслей. Еще в универ надо съездить, перевестись на заочку и документы подать на ивент-менеджера. Смотрела на сайте, в нашем есть нужное направление. С оплатой папа обещал помочь.

Собравшись с духом, выхожу из квартиры. Ключ опускаю в почтовый ящик. Теперь точно все.

Терять больно. Эта боль разъедает изнутри…

Ириночка Владимировна все время рядом, заставляет чем-то заниматься. Мы уже выдраили мою комнату, сделали перестановку, выкинули ненужный хлам. Постоянно готовим сдобу, наверное, она планирует откормить меня на убой. С учебой все разрешилось. До первой сессии ждать два месяца, как раз успею найти работу.

Мне невозможно душно дома. Даже когда мама уходит, я чувствую ее укоризненный взгляд, слышу невысказанные упреки. Поэтому сбегаю покататься, пока она не вернулась с очередной встречи. Уже собираюсь сесть в машину, как взгляд падает на пустое место напротив. От осознания горькой правды внутренности сжимаются, и тяжело дышать. Все то, что копилось последние дни, вырывается наружу. Я обессилено скатываюсь по столбу и захлёбываюсь рыданиями.

Он забрал машину, он не живет в первом подъезде…

Я больше не увижу Влада…

С трудом уняв слезы, выезжаю на дорогу. Так легко двигаться в потоке и ни о чем не думать. Мимо несутся машины, с которыми выезжаю на трассу. Бесцельно перестраиваюсь между рядами, сворачиваю с главной улицы. Не сразу понимаю, что приехала на ту самую стоянку, где случился первый разврат в Камри. Перед самой «командировкой» Влада в Хабаровск, у нас случился полноценный секс на заднем сидении его корабля. От воспоминаний щеки обдает жаром. Надеюсь, когда-нибудь я перестану возвращаться мыслями к нему, но не сейчас…

Выбираюсь из своей рыжей крошки и бреду к пляжу. За год ничего не изменилось: также зажигаются гирлянды, звучит веселая музыка из каждого кафе, парочки гуляют и целуются. Излишнее скопление людей напрягает, поэтому ухожу вглубь пляжа. Достаточно отдалившись, сажусь на песок как в лучших традициях дорам. Теплый ветерок обдувает влажные голые стопы. Я надела короткие шорты и не прячу шрамы. Это тоже заслуга Влада. Интересно, есть ли хоть что-то в моей жизни, на что он не повлиял?

Когда звонит телефон, сердце наивно замирает и надеется. К сожалению, имя абонента опускает с небес на землю.

– Привет. Ты же вернулась?

– Привет, Давид. Да, – отвечаю без особого энтузиазма. Гораздо занимательней наблюдать, как свободная рука закапывается в песке.

– Давай встретимся? – его бодрый голос начинает раздражать.

– Зачем?

– Соскучился. Ты представляешь, как я страдал целый год без вас?! Сколько идей остались не реализованы! Я готов, нет, я жажду все воплотить в реальность.

– Мы расстались, нечего воплощать. А матерью-одиночкой я не планирую становиться, несмотря на возраст и финансовое положение «сыночка». Так что прости.

– Я смотрю, совсем все плохо. Мы точно должны увидеться!

– Не хочу.

Поднимаю ладонь, и песчинки просачиваются сквозь пальцы.

– Ладно. Не хотел сразу говорить, но ты не оставляешь выбора: я уезжаю работать в Питер. Хочу попрощаться со всеми близкими людьми.

– Ого, ты не писал об этом, пока я была в Хабаровске, – становится обидно. Я-то с ним делилась практически всем.

– Смысла не было. Я ж знал, что ты успеваешь вернуться.

– Хорошо. Только давай в обычном кафе, без пафоса и дорогих вечерних платьев, как ты любишь.

– Договорились, я приду в дешевом утреннем платье. Так лучше?

– Да ну тебя! – смеюсь, представив горячего южного парня в сарафане.

– Вот так мне больше нравится твой голос. Давай завтра вечером.

– Договорились.

Отключаю телефон и продолжаю сидеть.

– Но ты же сказал, что дождешься меня?

– Я не смог…

– У тебя кто–то есть?

Переступаю порог дома и практически попадаю на мамино выступление:

– Вот, я же говорила! Попользовался и бросил. А наша дурында и рада была бежать к нему в постель. Все, не нужна больше? Выкинул? Что будем с ней делать? Никто теперь не возьмет ее!

– Тише! Кристина скоро вернется!

Действие разворачивается в гостиной, поэтому родители пока не знают о моем присутствии. Замираю в прихожей, не понимая, куда деваться. Путь в комнату наверх лежит через них.

– Нечего с ней было цацкаться!

– Это наша дочь, если ты забыла! – папа отвечает неожиданно жестко. – Сейчас ей нужна поддержка! Ты видела, в каком она состоянии?

– Переживет, – доносится пренебрежительный ответ. Я ни капли не удивлена. – После возвращения Кристина стала слишком много себе позволять! Когда хочет – уходит и приходит.

– Она давно совершеннолетняя. Люба, не хочешь на пару недель съездить в санаторий? Ты в последнее время стала слишком несдержанной, может успокоительное попить?

– Что?!

Не могу дальше это слушать, сбегаю на кухню. Сердце бешено колотится, а лицо пылает. Папа никогда меня так не защищал. Глаза опять наполняются влагой, я стала бесконечно плачущей девочкой. Слабая попытка проморгаться не дает результата.

– Девочка моя, ты что здесь стоишь в темноте? – Феечка так неожиданно появляется и включает свет, что я не успеваю вытереть слезы.

– Батюшки-светы! – она охает и бросается ко мне: – Да что же у вас там случилось?

– Ириночка Владимировна, я его обидела, очень сильно обидела, – всхлипы смешиваются со словами. Жмусь к ней, ощущая забытое тепло родного человека.

– Ой-ё-ёшеньки мои. Молодые вы еще, глупые.

Ничего не получается сказать, горло сдавливает спазм. Феечка гладит по спине и тихонько покачивается из стороны в сторону, успокаивая меня.

– Что имеем, не храним, потерявши – плачем, – еле слышно раздается в тишине. – Проводить в комнату?

– Там в гостиной родители ругаются.

– Дык разошлись уже, иначе как бы я сюда пробралась. Пойдем, малышка.

Ночью плохо спится, снятся какие-то ужасы. Поэтому утром встаю разбитая, с темными кругами под глазами. Даже патчи не особо помогают. А на сегодня было столько планов: пройтись по агентствам, организующим праздники, встреча с Давидом. Только в таком виде меня максимум возьмут уборщицей. Для полной картины парень сообщает, что срочно улетел в Санкт-Петербург. Договорились попозже увидеться.

Следующие дни полностью посвящаю поиску работы. Как оказалось, в курортном городе немного другая специфика в плане загруженности агентств. Пока результаты плачевные. Если ничего не найдется, снова пойду официанткой, у меня и отметка о санитарном минимуме еще действующая. Мама стала совсем невыносимой. Конечно же, ни в какой санаторий она не поехала. Почти каждый вечер она выливает на меня ведро помоев в виде оскорблений и причитаний. Как будто, если меня не возьмут замуж, то ее жизнь будет кончена в прямом смысле слова. Папа, как может, пресекает конфликты, но это очень тяжело. После очередной ссоры запираюсь в комнате и включаю любимые песни БТС. Дорамы совсем не хочется смотреть, там парочки счастливые, а я нет. Трагичный же конец моя расшатанная психика элементарно не выдержит. В принципе, если свихнусь в такой обстановке, то меня сдадут в дурку. Это всяко лучше. Там, под успокоительными, мне не будет больно или плохо, мне будет все равно.

Хрупкая тишина внизу снова нарушается разговорами на повышенных тонах. Странно, с кем там мама еще решила поругаться?

– Кристина, открывай!

– Даша, ты откуда? – не верю своим глазам. После возвращения мы пару раз пересекались вдвоем. Без брата даже было лучше, никто не нудел. Но в ближайшее время не договаривались встретиться.

– Ирина Владимировна позвонила Игорю, – она залетает в комнату как ураган. – Так, собирай вещи, поживаешь у нас.

– А он-то не против? – с явным недоверием гляжу на девушку.

– Это его идея, только не проговорись. Все ещё создаёт образ вредного брата, – заговорщицки подмигивает, – Он, как никто другой, знает вашу маму и понимает, что здесь происходит. – Даша с интересом осматривается и продолжает, как ни в чем не бывало: – Перестановку сделала?

– Угу. Я все-таки не уверена, что это хорошая идея.

– Не придумывай.

За тридцать минут собираю вещи, и мы спускаемся. Мама демонстративно отвернулась и молчит, папа виновато качает головой. В последнее время мне очень жалко его. Но как облегчить эту участь ума не приложу, только очередным побегом, наверное.

Игорь с Дашей выделили мне меньшую комнату в своей двушке. Правда, братец не мог не подковырнуть, велев платить за кров готовкой и уборкой. Кажется, надо не выдумывать и идти работать как Феечка. Буду одинокой седовласой старушкой с пышным пучком и противнем всегда свежих булочек…

У ребят мне становится немного лучше, перестают в голову лезть пессимистичные мысли и идеи. Даже дурку пока отложила. Только готовлю и, правда, много. Даша переживает за фигуру, Игорь лопает без зазрения совести, а мне так легче, стряпня успокаивает и отвлекает. С работой полный провал. Наши ивент агентства как будто застряли в совдепе, ни малейшего желания развиваться, становиться современными, радовать клиентов, работа на отвали. Каждое следующее собеседование разочаровывало сильнее предыдущего. Конкурсы с надувными шарами, ложками и бутылками, костюмированный выход цыган не первой свежести, обязательные голуби.

В один из вечеров я набралась смелости, посадила перед собой будущих молодоженов и разложила возможные варианты. Я искренне хотела бы для них незабываемого в хорошем смысле праздника, а не вот это вот все. Они запланировали свадьбу на конец октября, забронировали ресторан и успокоились. Очень беспечно с их стороны, поэтому стоило поторопиться. Игорь, недолго думая, озвучил бюджет и делегировал мне всю подготовку. Этим и занялась, отвлекаясь на прогулки с Дашей или препирательства с Игорем. У меня просто невыносимый брат, которого я готова любя придушить.

В круговороте дел о себе напоминает Давид. Для встречи с ним выбираю обтягивающие джинсы с высокой посадкой и укороченный топ. В торговом центре, где расположено кафе мощные кондиционеры, можно простыть.

На эскалаторе поднимаюсь на второй этаж. Давид выбрал пиццерию и уже старательно разглядывает меню. Такой формат мне нравится гораздо больше.

– Привет, путешественница! – он, как всегда, обворожительно улыбается. Выглядит сногсшибательно и дорого для этого места, выпендрежник в поло, шортах и мокасинах. Только шляпы не хватает и можно на пляж под пальму.

– Привет.

– Я заказал большую сборную на тонком тесте и напитки на свой вкус. Надеюсь, ты не против?

– Нет. Официантки уже признавались в любви?

– Не успели, ты спугнула.

– Пфф, не прибедняйся, – демонстративно закатываю глаза.

– Ой, ну сейчас зрачки полный круг сделают.

Кидаю в него скомканную салфетку, обратно летит трубочка. Ну да, это недорогой ресторан, где Давида знает каждый официант, и толпа зевак не прочь поглазеть на скандал в высших кругах общества. Можно расслабиться.

– Кристина, а ты не изменяешь своим привычкам, – его звонкий смех все же привлекает внимание других посетителей.

– Рассказывай, чего тебя дернуло ехать в Питер?

– Я давно уже планировал попробовать там: прощупывал почту, заводил полезные знакомства. Пока ты отдыхала, я выкупил небольшую контору, провел реорганизацию, обновил оборудование.

– Какой продуктивный!

– Если хочешь, поехали со мной?

– Кем? Домработницей и поварихой?

– Доброй мамочкой. Может, все-таки усыновишь? – Давид не умеет делать глазки как у Кота в сапогах из Шрека, но вот щенячьи запросто.

Теперь уже мой хохот разносится по залу. Кажется, нас сейчас выгонят.

– Не уверена, что Аделина Евгеньевна будет в восторге.

– Ты ей очень нравишься, так что она не откажет передать свое драгоценное дитятко в заботливые руки.

Нашу словесную дуэль останавливает девушка с заказом. Микс из четырех видов пицц выглядит очень аппетитно.

– Лимонад здесь делают отменный, советую.

– Давид, так ты не такой уж и мажорик! – не могу сдержать удивления.

– Кристина, я ж теперь бедный. Все деньги в Питере остались.

– Тю, зачем же ты мне тогда нужен. Я сама бомжик.

– Представь как романтично: ты и я под мостом пережидаем осенний промозглый дождик. Я заботливо прикрываю нас картонкой. Заведем дворняжку, которая заразит блохами. Заживе-е-ем!

– Э-э-э, я пожалуй подожду, пока ты встанешь на ноги, снова разбогатеешь, а потом приеду на все готовенькое.

– Меркантильная особа, ты, однако! Я-то думал, ты в горе и радости, в богатстве и бедности, – ноздри раздуваются, брови сходятся к переносице, как будто он по-настоящему сердится.

– Давид, я не могу, – снова закатываюсь смехом.

– Художника обидеть может каждый, – продолжает сокрушаться моей черствости.

– Прости, сынок.

В руках уже третий кусок пиццы и второй стакан напитка. Вкусная еда и бестолковая беседа поднимают настроение. Какое-то необъяснимое чувство заставляет повернуть голову в сторону стеклянной стены, которая отделяет зал от других. В глазах мутнеет, я будто вижу там его силуэт. Как завороженная, провожаю быстро удаляющуюся фигуру.

– Крис, ау!

– А, что?

– Ты перестала отвечать.

– Мне надо в туалет.

Срываюсь без объяснений под удивленный взгляд. В уборной пытаюсь успокоиться и споласкиваю лицо холодной водой. Это теперь каждая мимолетная встреча будет ломать меня? Тогда я скоро умру от тахикардии. Хочу уйти поскорее отсюда.

– Давид, мне пора, – подхожу к столику и осекаюсь, потому что парень с кем-то разговаривает по телефону.

Когда он заканчивает, повторяю еще раз:

– Я поеду, поздно.

– Уже? – он поднимается. – Жаль, я надеялся все-таки переубедить тебя. Если что, всегда жду в северной столице нашей родины.

– Под мостом?

Вместо ответа Давид захватывает в объятия. От него исходит такое искреннее тепло, что отпускать не хочется.

– Кристин, нам лучше разойтись, – в самое ухо раздается напряженный шепот. – Я еще слишком молод умирать.

Растерянно отступаю, пересекаясь взглядом с Владом. Мне достаточно секунды, чтобы считать эмоции разочарования на потемневшем лице. Он разворачивается и уходит, а я спешу за ним:

– Влад, мы с Давидом просто друзья. Он хотел попрощаться перед отъездом, – наконец догоняю.

– Кристина, ты можешь делать все, что хочешь. Ты свободна.

– Но…

– Прости, я спешу. Пока.

– Пока.

С силой щипаю себя за нежную кожу внутренней стороны предплечья, чтобы остаться в реальности. Еще не хватало расплакаться посреди огромного скопления людей. Я стану сильной, я справлюсь. Забрав сумку и еще раз попрощавшись с Давидом, уезжаю домой.

Ты свободна…

Мне казалось, что я справилась, но это лишь казалось. Ничего не изменится через месяц или год. Я буду и дальше его любить, каждую случайную встречу переживать как трагедию, которая медленно убивает. Боль притупилась, и я поверила, что стало легче. Это была злая шутка разума.

Стараюсь лишний раз не выходить из комнаты, ни с кем не контактировать.

– Даша, поговори с ней!

Да уж, мой брат сама тактичность. Его шепот можно услышать на другом конце города.

– Два дурака. Один страдает, вторая страдает, да пусть уже будут вместе!

– Ты же не хотел?

– Пускай сойдутся снова, чем успокаивать их, видеть эти кислые лица. Недоделанные Ромео и Джульетта.

Отчетливо представляю, как он закатил глаза и недовольно скривил рот. Не выдержав дешевого спектакля, открываю дверь и вижу их перед самым носом. Недовольно сверлю каждого взглядом, в надежде, что они все поймут без слов.

– Так, пойдемте, чай попьем, пока Игорь все булочки не съел, – Даша ведет меня вперед.

– Не переживай, я еще испеку.

Игорь останавливается в проходе малюсенькой кухоньки, скрестив руки на груди.

– Крис, ты же не мучилась весь год? – она ставит чайник и достает кружки. – Мы с тобой созванивались, я бы заметила.

– Он сказал, что будет ждать, поэтому я была спокойна. А теперь все, мы окончательно расстались. Даша, я не знаю, как это объяснить! Типа парень ушел в армию на год, и вроде бы плохо без него, но ты же знаешь, что потом вы будете снова вместе.

Но мы не стали…

Бестолково рассматриваю свой стакан, чтобы не пересекаться ни с кем взглядом.

– И ты его так просто отпустила?! – она искренне возмущается.

– А что я могла сделать?! – вздергиваю подбородок.

– Бороться за ваши отношения!

– Он все уже решил, было поздно.

– Никогда не поздно! Тем более его реакция на вас с Давидом гораздо красноречивее любых слов. Он ревнует и все еще любит тебя.

– Как это – бороться? Я не знаю, – устало прикрываю глаза. Я будто боюсь дать себе надежду, что все ещё можно исправить и вернуть. – И потом, он уехал.

– Ну не так уж и далеко, всего лишь в Питер и не навсегда, – Игорь подает голос. – Сделает работу для Давида Зольникова и вернётся. А твой дружок не сказал? – язвительно спрашивает.

– Что?! Нет, – вот засранец! Ну я ему устрою взбучку!

Может, и Влад тогда в кафе оказался неслучайно? У них была встреча?

– Так что прекращай распускать нюни! Этот мальчик будет наш! – она решительно бьет кулаком по столу.

– Кхм-кхм, Даша, у тебя уже есть мальчик, – с опаской поглядываю на брата.

– Да я уже привык, – отмахивается.