Сосна зимой

Глава 11

Южные горы высокие в далях,

Скатов, покрытых деревьями, синь...

О, почему вы неправедным стали,

Царский наставник, великий Инь?

Небо нам мор посылает снова,

Ширится смута, и сколько бед!

И не услышишь отрадного слова,

В вас же нисколько раскаянья нет!

Ши цзин (II, IV, 7)

Рана, нанесённая несостоявшимся убийцей, заживала три недели. Могла бы быстрее, но несмотря на все усилия, она всё-таки воспалилась и пришлось её вскрывать и удалять гной. Было ещё больнее, чем в первый раз, я постанывала, но терпела, а после Гань Лу выразил восхищение моей выдержкой. Я, как всегда, живо интересовалась составом заживляющих мазей, которые он мне прописал, но уже знавший этот мой пунктик лекарь и не пытался подсунуть мне какую-нибудь гадость, вроде окиси меди или чьего-нибудь помёта. Ну а растительные компоненты, вроде облепихового масла, сока сирени и алоэ вреда причинить были не должны.

Ещё я со вздохом согласилась съесть олений рог, растёртый с мёдом – для общего укрепления сил, как мне объяснили. Уж очень упрашивали.

Но несмотря на длительность лечения, к Новому году я была как огурчик, если не считать того, что на животе появился длинный шрам и лекари просили быть поосторожнее в движениях. Но спортом я здесь так и так не занималась, тяжестей не поднимала, так что особо за себя не опасалась. Разве что Хиотар немного обижалась, почему мама при редких встречах не берёт её на ручки.

По поводу покушения, разумеется, было проведено следствие, которое мало что дало. Первым делом задержали остальных финалистов третьего дня (и выпустили на пир под клятвенное обещание не пытаться бежать из столицы), но никаких свидетельств их причастности к покушению не нашлось, и я велела их отпустить. Более того, Хао Юнси было сделано предложение о поступлении в императорскую гвардию Нетупящихся мечей, но он, рассыпаясь в благодарностях за оказанную честь, попросил об отсрочке: его больная мать нуждалась в уходе, а он был её единственным сыном. Причина более чем почтенная, так что отсрочка на неопределённый срок ему была с готовностью предоставлена.

Попытки же отследить связи убийцы ничего не дали. Он был родом откуда-то из южных областей, но никто толком не знал откуда – близких друзей у него не имелось, во всяком случае, в столице, так что удалось лишь узнать, что его родители, по его словам, уже мертвы, а о других родичах он не упоминал вовсе. Успел сменить несколько мест службы – в личной дружине одного из министров, в армии, в купеческой охране, в городской страже Чжуаяна – но из-за скверного характера нигде надолго не задерживался, несмотря на выдающиеся навыки во владении мечом, и, как говорили, страдал от своей неоценённости. Такого легко поймать на крючок тщеславия, но кем и когда это было сделано, установить оказалось невозможно: слишком велик был наплыв новых людей в Таюнь, каждого не опросишь. Будущий преступник, как и многие другие, болтался по винным и ивовым домам, потратив на них довольно приличную сумму, веселился в компаниях, стихийно складывавшихся каждый вечер заново, и редко где появлялся дважды. А если учесть, что его могли завербовать и вовсе где-нибудь в пути, а то и на предыдущем месте жительства…

Я даже начала подозревать, а не затеял ли гун Вэнь всю эту историю с состязаниями нарочно, чтобы понадёжнее запутать следы. Косвенная связь между ним и убийцей имелась – вылетев из министерской охраны, незадачливый наёмник обивал пороги больших людей и в конце концов по протекции одного из родственников гуна устроился в страже Чжуаяна. Сам родственник на допросе то ли мастерски изобразил провал в памяти, то ли действительно не смог вспомнить этот случай – мало ли просителей проходило через его приёмную; а отправить родича самого Руэ Чжиорга в подвал, освежить память, без веских улик мы с Кеем не решились. Но с тем же успехом за всем могли стоять и Эльмы: убийца успел побывать в степном походе Тайрена, причём – вот совпадение – служил под началом младшего сына бывшего вана Лэя, Эльм А. Однако всё это могло действительно оказаться лишь совпадением. Многие просили помощи у вельмож, и те порой действительно помогали бескорыстно, человеколюбие – одна из добродетелей благородного мужа. А оба младших Эльма в то время торопливо набирали себе отряды, готовясь выслужиться после временной опалы семьи, и тоже едва ли проводили собеседования со всеми кандидатами лично.

В общем, дело ясное, что дело тёмное.

– Боюсь, придётся специально проинструктировать охрану в следующий раз, чтобы убийцу по возможности брали живым, – мрачно сказал мне Кей во время прогулки по саду Безмятежности, куда я позвала его якобы полюбоваться зацветающими сливами, а на деле – выслушать доклад без лишних ушей. – В этот раз была такая возможность, но гвардейцы поторопились.

– Думаешь, следующий раз будет? – не менее мрачно уточнила я.

– Практически не сомневаюсь. Раз они, кто бы они не были, не достигли цели, то попытка будет повторена.

Я кивнула и мимоходом удивилась, что не испытываю страха. Похоже, я уже привыкла жить под дамокловым мечом.

– А ты не думал, что гвардеец зарубил его нарочно, как раз затем, чтобы не заговорил?

– Думал, ваше величество, но это маловероятно. Нетупящиеся мечи ничего не выиграют от вашей смерти, наоборот, их уволят, разжалуют или разошлют по гарнизонам, к гадателям ходить не нужно. И я проверил – ни у того, кто ударил первым, ни у его родных не прибавилось ни денег, ни каких-либо ещё благ.

Мы в молчании сделали ещё несколько шагов. На дорожку сыпались сливовые лепестки – белые, бледно-розовые, интенсивно-розовые, почти красные… До переселения в этот мир я и не знала, что у сливы бывает столько разновидностей.

– А как поживают твои домашние? – спросила я. – Это правда, что твоя супруга в тягости?

– Да, – Кей улыбнулся нежной улыбкой, обычно не свойственной его жесткому лицу. – Ждём первенца к лету.

Мы ещё немного поговорили о детях и прочих семейных делах, и так, за разговором, прошли сад из конца в конец. Сливовые деревья давно остались позади, пора было возвращаться к своим делам.

– Ваше величество, вы ещё не думали о возможном замужестве старшей принцессы Лиутар?

– Ох, только ты не начинай, меня достают этим вопросом уже не первый год! Шэн Мий предлагает сыновей служителя Привратного надзора, но я в сомнении.

Не говорить же, что я собираюсь дождаться времени, когда Лиутар кто-нибудь понравится. Надеюсь, что ей понравится кто-нибудь подходящий, иначе мне всё-таки придётся выбрать ей жениха, исходя не из её предпочтений, а из политических соображений: оскорблять больших людей, отдавая дочку за мелкую сошку я, при всей любви к ней, не собиралась. Что поделаешь, жизнь здесь диктует свои законы, на какую гору пришёл, такую песню и пой. Но пока есть возможность, что желаемое совпадёт с выгодным, зачем её упускать?

– Чему ж удивляться, – заметил Кей, – в Привратном надзоре служит его родственник. И если Шэн Мий окажет услугу его начальству…

– Помнится, Шэн Мий начал предлагать мне варианты задолго до повышения своего родича. Правда, тогда он казался нейтральным.

– Ну, значит, ждал, кто больше заплатит, – цинично заметил Кей, и я мысленно согласилась, что такое вполне могло быть. – К чему это я, ваше величество – возможно, помолвка с её высочеством обеспечила бы вас лояльностью хотя одной из колеблющихся семей.

– Таких слишком много, а Лиутар одна.

– У вас есть ещё старшие принцессы Хиотар и Читар.

Старшие? Ах, да, вспомнила я. Имеется в виду не старшинство как таковое, старшими принцессами именовались сёстры императора, в отличие от дочерей. А если какой-то из принцесс доведётся пережить царственного брата, то быть ей великой старшей принцессой. Так же как моя свекровь, живи она при дворе, именовалась бы великой вдовствующей императрицей.

– Они совсем ещё маленькие, – пробормотала я.

– Тем больше простор для маневра.

В словах Кея был свой резон. Расторгнуть помолвку действительно легче, чем брак, а узнать своего жениха заранее всяко лучше, чем познакомиться с ним на свадьбе. Так что, расставшись с Кеем, я на полном серьёзе начала мысленно перебирать кандидатуры, прикидывая, чья лояльность мне хотя бы на данном этапе важнее всего. Пожалуй, самой ценной в случае неожиданностей является военная поддержка. Значит, кто-то из гвардии или армии?

Но и тут количество кандидатур было до безобразия велико. Большие семьи – даже если сам командующий был уже женат, у него обязательно находился холостой родственник или свойственник. Пожалуй, надо всё-таки дождаться, пока кто-то чем-то выделится, чтобы награда в виде родства с императором выглядела обоснованно и не вызвала особо жгучей зависти всех остальных. Но покамест безусловная заслуга имелась лишь у командующего Нетупящихся мечей, и вот как раз ему отдавать принцессу было бы опрометчиво. Все остальные не поймут.

Не будь у гуна Вэня заскока насчёт пятицветных облаков, я бы, пожалуй, сговорила одну из младших девочек за его внука, но увы. Гун, кстати, так и продолжал обретаться во дворе, не торопясь в свою Лимису, и я на это согласилась: советники убедили меня, что будет хорошо показать его прибывающему после Нового года степняцкому посольству. А то они там к идее женщины-правителя относятся без энтузиазма, зато сумевший разбить их полководец, безусловно, заслужил их искреннее уважение, даже если оно пополам с ненавистью. Вот пусть и увидят его стоящим у подножия трона.

– Порошок сандала – проверенное средство от лихорадки, – авторитетно сказал Гань Лу. – А ещё я бы рекомендовал серные компрессы.

– Зачем?

– Сера обладает согревающим действием. Поэтому все серные источники горячи.

Я глубоко вздохнула и махнула рукой:

– Делайте.

Гань Лу поклонился. Я снова посмотрела на кровать под роскошным балдахином, где в окружении евнухов и лекарей лежал мой сын. Как раз в этот момент Ючжитар опять закашлялся – тяжело, с хрипом. Мне казалось, что этот кашель терзает мои лёгкие, а не его.

Вот ведь причуды судьбы. Всю зиму они с братом резвились под снегом, играли в снежки, бегали по мокрому саду, возвращались с хлюпающей в обуви водой, а то и вовсе мокрые с головы до ног – и хоть бы раз чихнули. Пришла весна, потеплело, запели птички, и солнце светило с утра до вечера. Живи да радуйся! А потому я совсем не встревожилась, когда однажды мальчишки прибежали с тренировки на мечах и копьях потные, выдули по чашке медовой воды и сразу же убежали на одну из башен, смотреть на пролетающих журавлей. Не знаю, много ли журавлей они там насчитали, но наверняка их обдуло прохладным ветерком. И если Шэйрену всё оказалось нипочём, то Ючжитар на следующее утро проснулся вялым и бледным. Не нужно было щупать ему лоб, чтобы понять, что у ребёнка поднялась температура. Вскоре он стал покашливать, и кашель постепенно усиливался, однако температура, подержавшись несколько дней, начала уходить, и всё, казалось, должно было вот-вот прийти в норму… Но пару дней назад утром Ючжитар почувствовал себя настолько плохо, что не смог подняться с постели. Кашель у него усилился, и даже в груди при дыхании начало что-то хрипеть. И лучше ему с тех пор не становилось.

Удивительно ли, что я была готова на всё. И на серные компрессы, и на мазок козьей кровью по лбу для защиты от злых духов, и на талисманы, и даже на яшмовую рыбку для облегчения дыхания.

Именно в эти дни до Таюня добралось степняцкое посольство – ни раньше, ни позже оно появиться не могло, конечно. Счастливый день для приёма был выбран ещё несколько месяцев назад, нового можно было дожидаться долго, и пришлось мне принимать делегацию после бессонной ночи у постели больного Ючжитара. Всё прошло гладко, степняки соблюли церемониал, стороны наговорили друг другу заранее заученных хвалебных слов, но, как ни далеки были мои мысли от происходящего, я с сожалением убедилась, что мира со степью не будет и на этот раз. Во всяком случае, долгого и прочного – уж очень волчьим взглядом смотрели послы на меня и на всё вокруг. Так не смотрят, когда сдаются. Так не смотрят, когда хотят мира, пусть даже и вынужденного.

И потому я без зазрения совести спихнула переговоры на специалистов из Ритуального приказа, ведающих вопросами не только похорон, но и зарубежной дипломатии, а также на гуна Вэня. В том, что касалось пользы для государства, на него вполне можно было положиться, как я уже убедилась. А сама дневала и ночевала в покоях своего сына.

– Ваше величество, доклад… – прошелестело над ухом.

В приёмной меня ждал Кей – и я, несмотря ни на что, невольно подобралась.

– Ваше величество, – поклонился глава моей службы безопасности, – у меня есть новости, и, с вашего позволения, слуга хотел бы сообщить их не здесь.

Я кивнула и повела его в кабинет. На столе лежали стопки накопившихся документов – эти дни мои мысли были заняты чем угодно, но не делами государства. Впрочем, придворные относились с пониманием и к застопорившимся делам, и отменённым аудиенциям. Весь двор притих и затаил дыхание, ловя регулярно оглашавшиеся новости о здоровье его величества.

– Ваше величество, – за что я среди прочего ценила Кея, так это за то, что он всегда сразу переходил к сути, – мне стало известно, что один из лекарей-служителей Высшей службы врачевания по имени Ви Феюй встречается с человеком из дома гуна Вэня. Дважды Ви Фэюй получал от него крупную сумму в золоте. Слишком крупную, я бы сказал, за всего лишь предоставленные сведения о здоровье его величества. И потому я прошу вашего позволения задержать господина Ви и провести обыск в его комнатах.

– Хорошо, – кивнула я, лихорадочно соображая. Да нет, не может воспаление лёгких быть результатом отравления. – Поставьте в известность господина Ганя. Возможно, вам понадобиться его помощь.

– Слушаюсь, ваше величество. Много времени это не займёт.

Много времени это действительно не заняло. Уже скоро они оба – и Кей, и Гань Лу – снова сидели напротив меня.

– В спальне Ви Фэюя был обнаружены коричневые пилюли, не учтённые в реестре лекарств. Господин Ви утверждает, что это сонное зелье, изготовленное им самим для самого себя. Но на вопрос, почему он не использует для борьбы с бессонницей лекарства фармацевтической службы, ответить затруднился.

– Далеко на западе, за пустыней, растёт трава с красивыми красными цветами, – подхватил Гань Лу. – Эти цветы дают плод, из которого добывают сок. Когда сок застывает, из него изготавливают пилюли или порошок, и в малых дозах они действительно используются как снотворное, а также как лекарство, подавляющее боль. Но если дозу превысить… а имея дело с ребёнком, это легко сделать…

– Смерть, – мрачно констатировала я.

– Да, ваше величество. Человек просто перестаёт дышать.

Я сжала кулаки. Потом резко поднялась, махнув рукой этим двоим, попытавшимся вскочить следом за мной. Взметнувшаяся во мне ярость требовала немедленного действия, какого угодно, но я не могла позволить себе прилюдно бить посуду, и тем более – вцепиться в самодовольную бородатую рожу одного моего придворного и родственника, не ценящего милости и никак не желающего угомониться. И втягивающего в свои авантюры всё новых и новых исполнителей.

Я что, многого прошу? Всего лишь верности императору, которая является их долгом. Всего лишь выполнения присяги, которую они сами же дали! Я снова и снова давала им шансы, а они глотали – и вновь принимались за своё. Им мало того, что у них есть, мало того, что они могут получить честной службой, надо захапать всё!

Ну, что ж, гун Вэнь. Хотите войны – будем воевать. Но я женщина, я мать, дерущаяся за своего ребёнка – так что не ждите от меня рыцарского благородства.

– На что он рассчитывает? – вслух спросила я. – Ведь даже если Ючжитар умрёт, императором станет Шэйрен.

– Смерть его величества позволит снова поднять вопрос о регентстве, – бесстрастно отозвался Кей. – Ведь официально вы принцу Шэйрену не мать.

Я резко остановилась.

– Проклятье! Я и забыла об этом.

– Я и сам забыл, ваше величество, иначе давно дал бы вам совет. Усыновите его высочество. Тогда все вопросы о родстве с ним сразу снимутся.

– Это возможно?

– Разумеется, почему нет?

И в самом деле. Почему бы и не усыновить брата своего покойного мужа? Выбить козырь из рук моих врагов и снизить искушение. Но этого мало, если я хочу вынуть дрова из-под этого котла, нужно устранить первопричину. И чего я столько времени миндальничала? Ведь в своё время, когда опасность угрожала Шэйрену, я разобралась с проблемой быстро и эффективно. И совесть меня не мучит до такой степени, что я и не вспоминаю о покойном господине… как же его звали? Впрочем, неважно.

Кей и Гань Лу ушли, и я плюхнулась на сиденье, обдумывая варианты. Что врача – несостоявшегося отравителя расколют, можно было не сомневаться, но хватит ли этого, чтобы осудить его хозяина? Гун Вень не менее прожжённый интриган, чем Эльм, которого я упустила. Но на этот раз осечки быть не должно – сановника Руэ надо не просто обвинить, а уничтожить. Хватит мне и одной занозы в том месте, которым я на трон сажусь.

– Ваше величество…

– Да? – я рассеянно подняла взгляд. Шэн Мий проводил гостей, закрыл за ними дверь, и теперь стоял передо мной, склонившись в полупоклоне.

– Слуга осмелится предположить – ваше величество думает о гуне Вэне.

– Именно, – хмыкнула я. – Именно о нём я и думаю.

– Вашему величеству не будет с ним покоя под одними Небесами. Но… справиться с таким человеком очень сложно. Все, кто чем-то недоволен сейчас, видят в нём своего вождя. И даже если ваше величество обвинит его… и начнёт против него расследование… Боюсь, будет сделано всё возможное, чтобы оправдать гуна или смягчить его участь. Он один из высших сановников и к тому же родственник императора, имеет привилегию Восьми причин и привилегию Подачи прошений.

– Они не распространяются на дела о государственной измене, – напомнила я. Привилегия Восьми причин давала право на то, чтобы решение по уголовному делу выносил не судья, а общее собрание чиновников Правительствующего надзора, охватывавшего шесть основных министерств. И пусть этот приговор ещё должен утвердить император, то есть я, а я могу и не утвердить, пойти против собственного правительства не всякий монарх решится. Ну а привилегия Подачи прошений, как и следовало из её названия, давала возможность подавать прошения непосредственно императору, минуя все прочие инстанции.

– Слуга предвидит, что как только о аресте Ви Фэюя станет известно, гун Вэнь сделает свой ход. Ему не впервой скидывать свою вину на других, а двор встанет на его сторону. Его нужно обвинить так, чтобы не осталось никаких сомнений.

– И что ты предлагаешь? – раздражённо поинтересовалась я. Евнух озвучивал мои мысли, и слышать это было не очень приятно. Конечно, мне не впервой спорить с сановниками… и именно поэтому ожидать от них содействия не приходится. Проклятие, да многие из них, возможно, и правда считают, что династия Руэ не троне будет смотреться лучше, чем подпорченная чужеземной кровью династия Луй!

– Вашему величеству не справиться в одиночку.

– Предлагаешь поискать союзников? Да, наверняка есть им обиженные, но достаточно ли они влиятельны, чтобы противостоять большинству?

– Слуга осмелиться напомнить, что у вашего величества есть союзники, никак не зависящие от двора. Люди, которые дорого дадут за то, чтобы увидеть падение победителя степи.

– И кто же это?

– Побеждённые им степняки.