Сосна зимой

Глава 4

Заяц медлителен и осторожен,

Фазан же... в тенётах запутался он!

О, если б от жизни моей начала

Так службою не был бы я утомлён,

И вот во второй половине жизни

Здесь беды со всех я встречаю сторон!

О, пусть непробудный мне явится сон!

Ши цзин (I, VI, 6)

– Список подарков для господина и госпожи Фэй.

– Спасибо, Шэн Мий. Вы ведь отыскали порошок из кости дракона?

– Да, ваше величество, вот он в списке. Осмелюсь сказать, что госпожа Фэй будет довольна.

Я кивнула. Моя приёмная матушка недавно по секрету поделилась со мной желанием иметь этот редкий и ценный ингредиент. Не знаю, зачем он ей понадобился – самым известным способом его применения было изготовление лекарства, помогающего от духов, в моём мире получивших бы, вероятно, название суккубов. Или инкубов. В общем – не дающих добрым людям спокойно спать по ночам. Однако кости драконов, рога линей-единорогов, волшебные грибы-чжи и прочая хренотень использовалась ещё в куче рецептов, начиная от пресловутых пилюль бессмертия и заканчивая… да на что хватит фантазии у составителя рецепта. Так что бог знает, что там госпожа Фэй собирается из него сотворить.

И что именно ушлый торговец подсунул под видом размолотых костей дракона, я тоже не знаю и знать не хочу. Его предупредили заранее, что будет, если его товар окажется ядовит, а поскольку лавку в столице он держит уже давно, то едва ли сбежит и рисковать не станет. Главное, теперь я смогу торжественно вручить матушке нефритовую коробочку и сообщить, что меня уверили – вот оно, то самое. Как раз близится праздник Любования луной, на который есть обычай собираться семьями. Но этот подарок я, пожалуй, отдам на следующий день, когда сама навещу дом хоу Фэя и его жены.

– Ваше величество, – на пороге показался один из евнухов, что входил в личную обслугу маленького императора.

– Да?

– Э… Его величество… Принц Шэйрен был недоволен тем, что его величество взял без спроса его мяч и не отдавал… И попытался отнять, но…

Всё ясно. Его величество опять подрался с его высочеством. Вот сколько не задаривай мальчишек игрушками и прочими вещами, они всё равно то и дело не могут что-то поделить.

– Вот что, – прервала я блеяние евнуха, – ведите обоих сюда.

Через пять минут оба нарушителя стояли передо мной. Ого, а драка выдалась не шуточная – у одного подбит глаз, в другого разбит нос. Несмотря на двухлетнюю разницу в возрасте, Шэйрен в драках страдал едва ли не больше младшего брата. Не то сдерживался, памятуя мои наставления, не то младший просто был драчливей.

Я оглядела набычившихся мальчишек, сверливших взглядами пол, и вздохнула. Ну вот что с ними делать? Прочитать нотацию? Всё равно как в одно ухо влетит, так в другое и вылетит. Даже если они искренне примут мои слова близко к сердцу, когда страсти кипят, разумные доводы как-то не вспоминаются. Пороть? В эффективности этой меры я также сомневалась. К тому же я всё-таки оставалась дочерью гуманного двадцать первого века и к подобным методам воздействия относилась негативно. Похоже, остаётся только смириться и лишь следить за тем, чтобы они не перешли грань. В конце концов, без драк ещё ни один здоровый мальчишка не вырос.

– Дрались честно? – строго спросила я. Ючжитар, явно настроившийся на поучения, удивлённо посмотрел на меня.

– Честно, матушка! – поспешил уверить Шэйрен.

– Всё уже выяснили? Продолжения не будет?

– Нет!

– Не будет!

– Тогда, – я повернулась к евнуху-гувернёру, – позовите господина Ганя. Пусть посмотрит их синяки и ссадины.

Возражений не последовало, все явно радовались, что легко отделались. Однако тем же вечером Шэйрен пришёл ко мне по собственной инициативе.

– Матушка, вы очень сердитесь? – тихо спросил он.

– Из-за чего?

– Что я побил Ючжитара. Вы говорили, что он император и младший, и поэтому нельзя…

Вид у мальчика действительно был виноватый. Я вздохнула и взъерошила выпадавшую из детских пучков чёлку. Потом похлопала по сиденью рядом с собой:

– Садись. Да, он император, он младший, и поэтому ему тоже нельзя тебя бить. Я не сержусь, просто… постарайся по возможности избегать драк.

Шэйрен кивнул. Потом посмотрел на лист бумаги передо мной. В виде исключения это был не документ.

– А что вы делаете?

– Упражняюсь в каллиграфии, – а заодно учу новый иероглиф. Да, и спустя двенадцать лет проживания здесь я то и дело сталкивалась с незнакомыми знаками. Особенно в старых книгах. Некоторые из них не вдруг могли распознать и люди, более образованные, чем я, и приходилось консультироваться со знатоками. Или заглядывать в словарь. Да, здесь были словари. Помнится, когда-то, только начиная учиться письменности, я пыталась составить свой собственный словарик, и только довольно много времени спустя узнала, что этот велосипед давным-давно изобретён. Раскрылась и загадка, как в словарях группируются слова – по ключам! Ключами назывались относительно простые иероглифы, которые могли быть как отдельными словами, так и частью более сложного иероглифа, образованного от слова-ключа или с ним связанного – хотя иногда и довольно отдалённо связанного. Например, ключ «дерево» входил и в иероглиф «рис», и в иероглиф «здание».

– А разве взрослым тоже нужно? – тем временем удивился Шэйрен.

– Люди совершенствуются всю жизнь. Твой отец до самой смерти практиковался в каллиграфии и иногда в игре на цине, когда время позволяло.

А вот Тайрен кистью пренебрегал, предпочитая меч. А с музыкальным инструментом я его и вовсе никогда не видела, хотя музыку он ценил.

– Мой отец… Император Дай-цзан?

Я кивнула, и Шэйрен затаил дыхание, глядя на меня большими для здешнего ребёнка глазами. И я вдруг подумала, что практически никогда не говорю с ним об его отце. Разве что упоминаю мимоходом, как сейчас. Это Ючжитар растёт на историях, каким замечательным был Тайрен, но ведь и моему старшему сыну интересно узнать, что за человеком был Иочжун. Он тоже хочет гордится своим отцом.

– Твой отец был…

Я запнулась, понимая, что не представляю, что сказать. Как похвалить своего первого мужа перед его сыном. Что я могла вспомнить? Уж точно не поведать про храбрость и воинские подвиги. Сказать, что он был прекрасным правителем? Ну, он ни шатко ни валко провёл страну от своего предшественника к своему преемнику. Вспомнить, как он был щедр ко мне, какими подарками заваливал, как говорил о любви? Этим можно было бы порадовать девочку, но едва ли будет интересно мальчишке.

– Твой отец ненавидел зло и умел отличить правду ото лжи. Ты знаешь, как мы поженились?

Шэйрен мотнул головой, прижимаясь к моему боку, как бывало, когда я рассказывала сказки по вечерам.

– Однажды принца-наследника оклеветали… Нет, не так, – поправилась я, сообразив, что не стоит начинать рассказ о проницательности кого-либо с известия о том, что он поверил клевете. – Принц-наследник действительно совершил ошибку, и кое-кто из придворных попытался раздуть это дело, подлить масла и добавить уксусу. А поскольку в юности будущий император Уэн-ди был легкомысленным, то мера терпения его отца переполнилась, и он выслал наследника на границу, чтобы тот подумал о своём поведении. Но императрица очень скучала по своему сыну и хотела его вернуть. Для этого она придумала обвинить меня в колдовстве: дескать, это я морочила голову принцу и заставляла его совершать поступки, вызвавшие гнев Дай-цзана.

– А почему вас?

– Я из дальних стран, никто не бывал у меня на родине. Люди всегда боятся незнакомого, и им всегда кажется, что там, за горизонтом, всё не так, как у нас. Меня порой до сих пор называют ведьмой, а поначалу, случалось, вообще подозревали, что я то ли дух из владений Царицы-Матери, то ли ещё кто-то. Так вот… Меня арестовали и собрались пытками выбить признание в колдовстве. К счастью, нашлись честные сановники, которые дали знать императору о том, что происходит. И Иочж… император Дай-цзан решил лично разобраться с этим делом, хотя тогда я была всего лишь одной из наложниц Восточного дворца…

Шэйрен заворожённо слушал, пока я старательно сглаживала все острые углы в своём повествовании, вместо масла и уксуса добавляя сахара и сиропа. А когда я закончила, вдруг спросил:

– Матушка, вы отца-государя любили?

– Да, – без колебаний ответила я.

– А как же… император Уэн-ди?

– Его я любила тоже, – со вздохом призналась я. – Такое бывает. Знаю, люди не одобряют, когда вдова снова выходит замуж. Но жизнь продолжается, даже если теряешь того, кто был тебе дороже всех на свете. Не стоит судить опрометчиво.

Шэйрен нахмурился, но кивнул.

– Ну, а как у тебя успехи в учёбе? – с немного наигранным весельем спросила я, решив сменить тему. – Твою каллиграфию я видела. А как ты успеваешь с мечом? Давно я не заглядывала на тренировочную площадку.

– Я тренируюсь. Учитель Си сказал, что я смогу стать лучше, если буду тренироваться ещё усерднее. Но я уже победил брата Чжучена, а он меня на год старше!

– Молодец, – похвалила я. Говоря о брате, Шэйрен вовсе не имел в виду, что этот Чжучен приходился ему родственником. Братьями и сёстрами тут могли называть друг друга и друзья, и подруги, и даже невесты с женихами. Главное, чтобы были более-менее близки по возрасту и социальному статусу.

– На днях я зайду на вас посмотреть. Верю, что ты будешь заниматься усердно.

– А ещё можно помолиться Тёмной Деве, – авторитетно заявил Шэйрен. – Меня Яо Фань научил специальной молитве. Если её красиво написать и сжечь на алтаре, то будет удача в бою.

Признаться, я в первый раз слышала о Тёмной Деве. Но божеств тут было как собак нерезанных, всех не упомнишь. Должно быть, какая-то воинская богиня. Странно, что женского пола, но в конце концов, и у нас были богини-воительницы, та же Афина.

– Удача – это, конечно, хорошо. Но, думается мне, Тёмная Дева любит тех, кто не полагается на одну лишь удачу. Чтобы заслужить её милость, надо хорошо потрудиться.

– Да, – сбитый в своих мечтаниях Шэйрен слегка скис. – Матушка, можно я ещё тут с вами посижу?

– Можно, только тихо.

Требование старшенький выполнил и действительно ещё довольно долго тихо сидел рядом. Вот Ючжитар ни за что не сумел бы удержаться: обязательно бы начал вертеться, задавать вопросы, хватать что-нибудь…

На следующий день были последние аудиенции перед праздником: чиновники отчитывались в положении дел перед началом последнего годового квартала. Прислуге выплатили очередное жалование, и во дворце царила весёлая суматоха. Заканчивались последние приготовления к завтрашнему вечернему пиру, предсказатели погадали на погоду и уверили, что облаков не будет и любоваться луной ничто не помешает. В воздухе плыл горько-сладкий запах хризантемовых лепестков, на которых настаивали вино. Занятия у мальчишек кончились раньше обычного, и, выглянув в сад, я увидела, как Лиутар неторопливо проезжает по дорожке на своём ослике, оказавшемся для своего вида весьма покладистым животным, а Ючжитар прыгает вокруг и выкрикивает детскую песенку, оказавшуюся весьма подходящей в качестве дразнилки:

Был у меня ослик, но не ездил я на нём.

Тут взбрело на ум скакать на ярмарку верхом.

Гордо взял я кнут, велел ослу: «Давай, вези!»,

Сам не понял как – парам-пам-пам – лежу в грязи!

Лиутар подхлестнула своего скакуна, обернулась и показала брату язык. Ай-яй-яй, а ведь совсем взрослая девица, девять лет этой осенью исполнилось.

На последней моей аудиенции за сегодня я приняла представительниц акушерской школы, которую по моему приказу организовали в столице. Принимали туда молодых вдов, оставшихся после смерти мужа без средств, и девочек-сирот из приютов – один из придуманных мной способов обеспечить приютских детей средствами к существованию. Женщины-учительницы представили мне лучших выпускниц, поблагодаривших моё величество за милость и участие, которое я приняла в их судьбе, а я одарила всех лунными пряниками с дворцовой кухни и пожеланиями удачи в дальнейшей жизни.

– Ваше величество, – обратился ко мне Шэн Мий, когда я со вздохом облегчения вышла из кабинета, намереваясь запереться у себя до ужина и просто блаженно побездельничать.

– Да?

– Быть может, сейчас это будет неуместно…

– Да договаривайте, раз уж начали.

– Её высочество старшая принцесса Лиутар растёт. Ваше величество ещё не думали о том, чтобы подыскать для неё достойного мужа?

– Думаю, с поисками мужа можно подождать ещё по крайней мере лет шесть.

– Да, ваше величество, но… В таких вещах лучше обдумать всё заранее. Когда принцесса достигнет брачного возраста, на её руку будет множество претендентов, они начнут расхваливать себя и стараться оттеснить соперников. Боюсь, принятие решения в таких условиях будет затруднено. Не лучше ли, не торопясь, поразмыслить обо всём заранее и объявить решение, не давая возможности вспыхнуть сварам и соперничеству?

Я посмотрела на своего распорядителя. Интересно, кто и сколько дал ему на лапу, что он завёл этот разговор?

– Полагаю, у вас уже есть кандидатура?

– Ничтожный не посмеет советовать Матери Народа, – скромно потупился евнух. – Он всего лишь взял на себя смелость составить список знатных семей, имеющих сыновей подходящего возраста. Быть может, это окажет вашему величеству малую помощь.

– Что ж, благодарю за труды, – посмеиваясь про себя, кивнула я. – Я просмотрю на досуге.

Шэн Мий поклонился. Можно не сомневаться, что в списке действительно честно перечислены все, кто по положению и знатности могут претендовать на честь породниться с императорским домом. А на подходящего с его точки кандидата евнух найдёт способ обратить моё внимание позднее. Всё же он умница. Не в лоб, а обходными путями – так действительно выходит куда эффективнее. Извилистая тропа лучше прямой дороги.

– Что вы делали на кухне, шкодники?

– Мы просто хотели посмотреть, – глядя на меня честными глазами, уверил Ючжитар. Угу, посмотреть. А не украсть по прянику задолго до праздничного пира. Казалось бы, потерпите ещё пару часов, и будет вам лакомств – каких только пожелаете. Но нет – краденное, оно ведь вкуснее!

– Да, матушка, только посмотреть, – тут же поддакнул Шэйрен. Научила поддерживать брата, называется.

– И как, посмотрели?

– Угу.

– Ну, раз вам явно нечем заняться, дам вам задание – сядете у себя в комнатах и поупражняетесь. Шэйрен, ты перепишешь раздел «Анналов прошедших лет». А ты, Ючжитар – не меньше ста раз напишешь своё имя.

– Но, матушка!..

– Не «матушка», а берёте кисти, бумагу и вперёд. Евнух Саэ, проследите.

– Но сейчас же праздник!

– Даже в праздник не стоит где попало болтаться по дворцу, – наставительно сказала я. – Раз вам мало просто играть и вас несёт куда-то в неподобающие места, значит вам стало скучно. А лучшее лекарство от скуки – работа!

Евнух Саэ вывел разобиженного Ючжитара и куда более спокойного Шэйрена. Я обмахнулась веером. Может, зря я так? В конце концов, мальчишки есть мальчишки. Я и не сомневалась, что они лазят по всему дворцу, виртуозно ускользая от присматривающих за ними слуг, таскают сладости, подглядывают за работниками и придворными и устраивают разные шалости. Персиковое дерево, растущее в углу моего дворика, совершенно точно они обнесли. И недозрелые плоды прислуге раздали, добрые мальчики. Ну что такое по прянику на нос, пусть даже и большому, не успеют проголодаться перед пиром, им же хуже.

Но не отменять же теперь наказание. Как учат все педагоги, включая здешних, в воспитании важна последовательность.

Я вздохнула и вернулась к бумаге, которую просматривала. Список знамений или того, что здешние могут за таковое счесть. А знамением здесь могут счесть всё, что угодно, вплоть до смены моды. Несколько сросшихся колосьев, рождение уродов как у людей, так и у скота, необычная форма ствола дерева или трещина в камне, напоминающая иероглиф… Вообще-то, о всяких знаках, кроме самых выдающихся, вроде небесных явлений или животных, заговоривших человеческим голосом, положено сообщать государю, или, в данном случае, регенту, в конце года единым списком. Но каждое такое явление – новый источник пересудов, а потому я предпочитала узнавать, о чём именно говорят в народе сейчас, а не когда вал слухов приведёт к очередным волнениям.

В восточных областях пошла мода закрывать мужские пучки мешочками красного цвета. Волосы символизируют Небо, мешочки – землю, а значит, это знак вторжения путей подданных в пути государя, знамение возвеличивания низших. Что ж, к возвышению семей О и Цуми вполне можно подтянуть. В округе Тэйно кобыла родила жеребёнка с двумя головами – знак, что власть оказывается в руках у отдельных людей. На западе, в горном районе, случилось землетрясение – ясно, что ничего хорошего ждать не приходится. Ну хоть бы одно благоприятное предзнаменование!

– Ваше величество…

– А?

– К вам верховный командующий Гюэ.

– В такое время? – удивилась я. – Зовите.

Вид у Кея был озабоченный. Впрочем, чему удивляться, иначе бы он не пришёл ко мне за час до начала пира.

– Ваше величество, – поклонился он, – плохие новости. Один из евнухов, пробовавших приготовленные к празднику яства и вина, найден мёртвым.

Так. А я и не знала, что у меня есть люди, проверяющие еду на наличие яда.

– Несчастный случай?

– Исключено.

– Известно, что именно он ел и пил?

– То, что предназначалось к вашему столу. Всего понемногу.

Я закусила губу. Не есть на пиру я ещё, в принципе могу. Но не пить не получится. Будут тосты, мне и самой придётся произнести парочку. Ещё и показать дно чарки по обычаю, чтобы оповестить окружающих, что действительно пила.

– Найдите запечатанный кувшин вина, или закупите. Что до остального…

– Я прикажу, чтобы вам доставили свежих фруктов. Сам прослежу за этим.

– Полагаюсь на вас, – кивнула я. – Отдайте еду лекарям или другим знатокам яда. Возможно, они смогут выявить, что именно отравлено и чем. Может статься, это поможет в расследовании.

– Будет сделано, – кажется, в глазах Кея промелькнуло что-то, похожее на одобрение.

Он развернулся к выходу, но у самой двери я его окликнула:

– У этого евнуха… есть семья?

– Не беспокойтесь, ваше величество, о его родных позаботятся.

Кей вышел, и я невидящим взглядом посмотрела на иероглифы перед собой. Вот и опять я спаслась за счёт жизни другого человека. Кажется, я начинаю к этому привыкать.

Надо успокоиться. До начала празднования осталось совсем немного, пора одеваться. Щебет служанок и дам неплохо отвлекает от всех переживаний, также как и забота о своём внешнем виде. Надо предстать перед двором во всём блеске, назло тем, кто жаждет моей смерти.

А ведь мальчики сегодня были на кухне! Что-то ёкнуло внутри, несмотря на успокаивающую мысль, что раз проверяющий уже умер, то значит, яд быстродействующий, и коль скоро сыновья живы, то ничего из отравленного они не попробовали. Но ведь могли! Эта зараза где-то здесь, совсем близко, и может ударить не только по мне, но и по моим детям. Хорошо хоть целенаправленно в них метить не будут, по крайней мере, пока они маленькие, всем этим властолюбцам они нужны живыми. Хотя… Если речь идёт о дядюшке Руэ…

Нет, гнать, гнать, гнать этот тошнотворный страх, сковывающий мысли и толкающий на суету и бесполезные вопли с призывами защитить моих сыновей любой ценой. Те, кто должны заниматься их безопасностью, и так делают, что могут. Если нужны дополнительные меры, их нужно обдумать с холодной головой. Паранойя никого не спасёт, а истерички во дворце не выживают. Разве что очень расчётливые истерички, знающие, когда можно устроить представление, а когда надо зажать себя в кулак и сидеть тихо.

И потому, когда настала пора выходить в зал Радости и Долголетия, где было устроено пиршество, и с обширной террасы перед которым было так удобно любоваться небом, на моём лице сияла широкая улыбка. Десятки и сотни спин склонились передо мной и Ючжитаром, когда я с детьми прошла на помост для императорской семьи. Я подождала, пока Ючжитар сядет, потом обратилась к сановникам:

– Можете занять свои места.

И опустилась на сиденье одновременно с Лиутар и Шэйреном. Люди внизу сели мгновением позже. Я оглядела своё семейство, поймала блестящий взгляд Ючжитара – ишь, сколько радости от того, что сегодня можно будет лечь попозже. А ведь наверняка сам же и начнёт клевать носом задолго до окончания празднования. Улыбнулась персонально ему, подумав мимоходом – выполнил ли он хотя бы половину назначенного ему урока? И взяла в руки чарку:

– Я поднимаю это вино в честь праздника Любования Луной, на которым мы все здесь собрались. Повеселитесь как следует!

Лёгкое вино лилось в горло как вода. Кей обязательно должен был проследить, чтобы кувшин был запечатан, и чтобы ни у кого не было возможности что-то туда добавить, обязательно… С всё той же приклеившейся улыбкой я допила до конца и повернула чарку донышком к залу. Дурацкий обычай. Якобы показывает искренность к собутыльникам. Как будто она зависит от того, сколько ты пьёшь.

– Десять тысяч лет императору! – гремел хор голосов внизу. – Тысяча лет императрице!

Дети уже уплетали за обе щеки – зря я, кажется, боялась, что они испортят себе аппетит. Передо мной стояли блюда и вазочки с кушаньями, и я не могла отделаться от мысли, что яд сейчас здесь, на моём столе. Блестели бочки слив и мандаринов, бархатный пушок спелых персиков так и манил погладить их пальцем. Между крупными фруктами лежали виноградные гроздья и россыпи ягод линчжи. Всё свежее, недавно вымытое, капельки воды ещё блестят в свете светильников. Я взяла фиолетовую сливу, и в памяти некстати всплыл проколотый отравленной иглой апельсин, которым по легенде убили одну французскую фаворитку. Помнится, когда-то я уже испытывала нечто подобное. Когда подозревала, и не без оснований, что кое-кто очень не хочет появления у меня новых детей. Тогда я тоже куска без подозрений проглотить не могла.

Но невозможно питаться духом святым. И я запустила зубы в упругий глянцевый бочок.