Современная австралийская новелла

ЕЩЕ ОДНА ВСТРЕЧА…

«Западная Австралия, треть континента. Есть где развернуться, есть где расти. Старая дорога дощатый настил — ведет на побережье Скарборо. Белые дюны, белый песчаный берег; изгибаясь, накатывают валы прибоя, и восточный ветер сдувает с гребня волны холодное облачко брызг… Уилуна, земля обетованная для безработных в годы кризиса, — там, на руднике, жили и кормились до восьмисот человек. Изнуряющий, знойный, голодный путь на север, от Микаттары к Наллагайну и мраморной гряде Марбл-Бар, и поросшие жесткой колючей травой холмы Пилбары. Запах этой мокрой травы, когда кончается долгая сушь и настает время дождей. Пот и тяжкий труд в стригальнях. Стоянки гуртовщиков, ночные переходы…»

Эти строки из великолепного рассказа Дональда Стюарта «Кондамайнский колоколец» всколыхнули в моей памяти воспоминания об Австралии, где мне посчастливилось не раз побывать. На меня будто повеяло ароматом «душистых смол и сандалового дерева» от привального «костра на темной, сумеречной равнине после долгого иссушающего дня», будто привиделись мне, «отблески костра, играющие на грузе — высоченной горе тюков шерсти, и погонщик, что, сидя у огня, стряпает нехитрый ужин, и совсем рядом, где бродят и щиплют траву верблюды», послышалось «низкое, звучное „динь-дон”» колокольцев на их шеях…

Этот погонщик вызвал в моем воображении других, таких похожих на него погонщиков и гуртовщиков из сборников рассказов «Пока закипает котелок», «По дорогам и обочинам», «Шапка по кругу» Генри Лоусона (1867–1922), великолепного мастера новеллы, классика австралийской литературы, у памятника которому мы всякий раз, как приезжали, подолгу простаивали, словно не чувствуя отвесных, нещадно палящих лучей австралийского солнца. Его фигура создателя реалистической новеллы высится у истоков этого жанра, который стал в Австралии национальным, необычайно популярным, берущим свое начало от устного рассказа, побасенок, анекдота. Широкое, преимущественное развитие этого жанра можно объяснить суровыми, драматическими обстоятельствами австралийской истории. От устного рассказа австралийская новелла унаследовала свойственный ему демократизм, бесхитростную доверительную интонацию, идущую от прямого контакта со слушателями, такими же стригалями, пастухами, гуртовщиками или сельскохозяйственными рабочими, которые имели только сезонную работу и все их нехитрые пожитки умещались в мешке за плечами. Они вынуждены были пешком тащиться по пыльному проселку в зной и по непролазной грязи в дождь из штата в штат, нередко ночевать прямо на голой земле, согреваясь у дымных привальных костров.

И не случайно мне вспомнились теперь слова великой австралийской писательницы Катарины Сусанны Причард, которая радушно принимала нас у себя, в небольшом тихом домике на тенистой улочке Аделаиды: «Я всегда любила и люблю трудовой народ Австралии; люблю перекинуться словечком с погонщиками волов и лесорубами, со старателями, горняками, добывающими уголь и опалы, с рыбаками и ловцами жемчуга, с чернорабочими, бредущими по дорогам, скотоводами, гуртовщиками и сезонными работниками, фермерами и садоводами, учителями, жокеями и фабричными рабочими.

И однако в Австралии есть то, что я всегда глубоко ненавидела. Горько видеть безработных и их жен, живущих в лесах западных областей Австралии, в хижинах, которые они смастерили из мешковины и сучьев и которые не спасают женщин и детей от дождя, наталкиваться на заброшенные фермы и слушать повести о трагической борьбе за существование в сельских районах страны, наблюдать на золотых приисках за мужчинами, женщинами и их детьми, изнемогающими от зноя и пылевых ураганов в своих лачугах, знать, что в нашей богатой и прекрасной стране сотни австралийцев, молодых и старых, находятся на грани отчаяния из-за того, что не могут найти работу…»

Катарина Сусанна Причард (1884–1969), создательница первых в Австралии социальных романов «Черный опал», «Погонщик волов», трилогии «Девяностые годы», «Золотые мили» и «Крылатые семена», в своих произведениях утверждает права простого народа на достойную человека жизнь, на счастье. В них писательница проследила постепенное возникновение рабочего класса, рост индустриального пролетариата, на который оказали свое воздействие освободительные идеи Великой Октябрьской революции. Пробуждение солидарности, взаимной поддержки, объединение в профсоюзы происходило в Австралии более замедленными, чем в России, темпами; их тормозил сам уклад жизни фермеров, характер землепользования, вынуждавший селиться обособленно друг от друга. Сила реализма писательницы — в правдивом изображении будней трудового народа, его забот и радостей. К. С. Причард — член Коммунистической партии Австралии с первого дня ее образования — четко определила свою социальную позицию по отношению к простому люду. Она воспела стойкий, мужественный характер австралийцев — нации, сложившейся из переселенцев из Англии и других стран. Это они получили гордое имя пионеров. Да, именно пионеров, людей с нелегкой судьбой, тяжким трудом отстаивавших у буша — непроходимой чащобы австралийских зарослей — клочки земли, которые едва могли прокормить их семьи. Этому первому поколению фермеров посвящен и рассказ Джона Моррисона «Пионеры», которым открывается сборник.

Джон Моррисон — один из замечательных новеллистов, последователей «лоусоновского», демократического направления в австралийской литературе. У него много рассказов о моряках и докерах, сезонных рабочих и фермерах, где тонкий психологический рисунок образов органично вплетается в социальную ткань произведения. Широко известны его великолепная повесть «Черный груз», рассказы «Тонны работы», «Битва цветов», «Тебе, Маргарет».

К «патриархам» жанра, последователям Лоусона, относят и Алана Маршалла, Дональда Стюарта, Дэла Стивенса. Я не стану раскладывать писателей и их рассказы в сборнике по полочкам, втискивать их в рамки какой-то схемы. Думаю, это и не нужно. Откройте сборник на любой странице — и вас захватит сама жизнь, со всеми ее сложностями, перипетиями, поднятая до уровня истинного искусства.

Об Алане Маршалле, писателе с мировым именем, Национальном президенте Общества дружбы Австралия — СССР, замечательном человеке и нашем друге, очень популярном у нас в стране, у детей и взрослых, о его произведениях написано и сказано немало.

Мне навсегда запал в душу облик мягкого, немного застенчивого Алана Маршалла, его радушие, с каким он принимал нас у себя, запомнился его скромный деревянный домик где-то в пригороде Мельбурна, полки на стенах с подарками из Москвы, от его друзей-аборигенов и святая святых — книги, книги…

В 1977 году издательство «Прогресс» выпустило сборник произведений Алана Маршалла к юбилею писателя — ему исполнилось семьдесят пять лет.

В наш сборник вошли три его рассказа. Один из них был уже опубликован — это рассказ «Сынок». «Он понравился мне тем, — пишет Джон Моррисон,[1] — что автор обращается в нем к самому значительному явлению человеческой жизни, искренне и проникновенно рассказывая о нем образами моей родной страны — Австралии. Трудно было бы сделать это лучше в столь краткой форме. Правда, по сравнению с этим рассказом «Рождение человека» Максима Горького кажется потрясающим, панорамным. Однако я надеюсь, что даже поклонники замечательного горьковского рассказа почувствуют в небольшом наброске Алана Маршалла подкупающую теплоту и правдивость».

Невыразимо горько читать об ушедших «на покой» старых людях, их печальная судьба, их бесконечное одиночество хватают за душу в рассказах «Дан Мэннион» и «Старая миссис Билсон» Алана Маршалла и «Капитан» Джеффри Дина. Рассказы поражают своей глубиной, беспощадной правдой жизни.

К писателям старшего поколения относят и Патрика Уайта, Хэла Портера, Питера Кауэна. Они не только продолжили реалистические традиции Лоусона, но и раздвинули художественные рамки жанра рассказа, обогатили его идеями, вызванными к жизни социальными потрясениями, жестокой депрессией 30-х годов, а затем мощным развитием капитализма.

Новелла «На свалке» Патрика Уайта, известного советскому читателю по роману «Древо человеческое», потрясает своей глубокой метафоричностью. Свалка как бы олицетворяет бездуховность мещан, «преуспевающих безнадежников», самодовольного советника Хогбена, его жены и ведущего скотское существование семейства мусорщика Уэлли. Изгоями, отверженными считают они тех, кто умеет по-настоящему любить, способен помочь другому в беде. Финал оптимистичен: на этой «свалке» ханжества и лицемерия, среди моральных нечистот, унижающих человеческое достоинство, выбивается слабый росток — едва зарождающееся чувство любви между сыном мусорщика и дочерью советника Хогбена.

Рассказ «Трактор» Питера Кауэна — о жестокости, тупости закоснелого собственника Кена, поднявшего на ноги полицию и устроившего настоящую охоту на беззащитного, больного человека, испортившего его трактор. Вина этого несчастного только в том, что он пытается уберечь свою хижину от сноса при расчистке земли, противостоять технике, наступающей на последние островки дикой природы. Романтичен, необычайно привлекателен образ жены Кена, молодой учительницы Анны, предупредившей преследуемого человека о грозящей ему опасности.

Австралийцы любят природу, любят свой буш, динго и кенгуру. Сторонников их защиты от безжалостного истребления под знаменем буржуазного прогресса с каждым днем становится все больше и больше. Эта проблема занимает не только Питера Кауэна в рассказе «Трактор», но и Дэла Стивенса (писателей разных идейно-художественных принципов), у которого в рассказе «Динго» она служит обличению обывателя, считающегося только со своими узкособственническими интересами.

Самого щедрого комплимента, пожалуй, заслуживает рассказ «Первая любовь» Хэла Портера, писателя с безупречным художественным вкусом, необычайной свежестью восприятия, редкой способностью оригинальными стилевыми средствами достоверно передать неизмеримо-бездонную глубину первого в жизни мальчика большого чувства и беспощадно-острую боль первого разочарования. Рассказ «горчит» еле уловимой, тонкой иронией.

Память моя до сих пор хранит встречи с Джудой Уотеном, гостем которого мне довелось не раз быть. Его верный друг, жена, энергичная, светловолосая, на невероятной скорости, лихо и ловко вела машину по трудным, с крутыми поворотами дорогам, и у меня ни на минуту не возникало чувства, что эта лихость может грозить всем нам бедой.

Джуда Уотен — большой оптимист, но и он иногда впадает в уныние. Вспоминается мне, как однажды в Сиднее он провожал меня на самолет и в ожидании его мы долго кружили по зданию аэропорта. Подойдя к какому-то киоску, Джуда Уотен скользнул взглядом по разноцветным обложечкам «карманных», дешевых детективов, издаваемых в Австралии в несметном количестве, и с горькой усмешкой сказал: «Жаль, что нас кормят такой вот подслащенной отравой — „литературой", не имеющей ничего общего с жизнью. А настоящих писателей издают редко, до нелепости ничтожными тиражами».

Джуда Уотен — писатель-реалист, известный прогрессивный общественный деятель. В сборник вошли три его рассказа: «Нет на них управы!», «Игра в войну» и «Любовь и бунт». Рассказ «Нет на них управы!» — о жизни городских обывателей. Выбившийся в люди Альберт Сэмпсон — чужой своим детям, он не может найти контакта с ними. Отцы и дети — извечная проблема. Но в рассказе это не столько конфликт поколений, сколько конфликт, в котором бездуховность, ограниченность отцов встречает отпор со стороны детей, не желающих стать преемниками их мещанского уклада жизни и образа мыслей.

«Игра в войну» — рассказ о мальчишке, который обижен на своего дядю-ветерана за то, что он вовсе не такой, как герои в его любимых кинофильмах, а разочарование это он чувствует особенно остро, потому что у него нет отца и дядя Том — единственный, кто может поддержать его авторитет среди мальчишек. Рассказ написан с тонким пониманием детской психологии, с искренней теплотой и участием.

С известной прогрессивной журналисткой и писательницей Джустиной Вильямс, общественным деятелем, неоднократно избиравшейся федеральным секретарем Товарищества писателей Западной Австралии, я встретился, когда она находилась в Москве. Ее рассказ «Белая река», давший имя целому сборнику, получил первую премию на юбилейном конкурсе в Австралии в 1971 году, В основу его лег один из эпизодов борьбы мелких фермеров против разоряющих их банков во время жестокой депрессии 1930-х годов. На том, начальном этапе борьбы это был еще наивный социальный протест, который, как вылитые фермерами в канаву сливки, потом вольется в единую мощную реку осознанной, организованной борьбы против монополий.

В другом замечательном, уже опубликованном рассказе «Плачущие холмы» Джустнна Вильямс выступает в защиту аборигенов. Повествование ведется от первого лица. Фермеру Кену ничего не стоило бы подстрелить аборигена, который посмел в одно с ним время охотиться на кенгуру, и только вмешательство батрака — сельскохозяйственного рабочего, выбившего из его рук ружье, спасает этого человека от гибели. Он «не имеет никакого права находиться на чужой земле», заявляет Кен, потомок первых поселенцев-колонизаторов, запамятовавший, что именно его предки отобрали у аборигенов их исконные земли.

Появление в литературе Австралии первого писателя-аборигена Биримбира Вонгара вызвало у нас серьезный интерес к его творчеству. Переведены два рассказа из его книги «Дорога в Бралгу» (1978), один из них — остросоциальный, сатирический рассказ «Могвои, дух-отступник» — опубликован издательством «Прогресс» в сборнике «Новые рассказы Южных морей», другой — «Проводник» — напечатан в «Литературной газете» и вошел в этот сборник.

Рассказ «Такой же человек» Дональда Стюарта, искренний и теплый, вызывает сострадание к судьбе аборигенов; он перекликается с циклом рассказов Алана Маршалла «Мы такие же люди».

Общая тональность рассказов сборника связана в основном с проблемами 60–70-х годов. О иих говорят как писатели среднего поколения — Уильям Невил Скотт, Том Хангерфорд, Элизабет Джолли, так и более молодые авторы, пришедшие в литературу совсем недавно, например Питер Кэри и Мэри Тейчен.

Об отчуждении личности, о безысходном одиночестве человека в обществе потребления, которое оказывает разлагающее влияние на души людей, обесценивании моральных ценностей рассказывают эти писатели.

Большое впечатление произвели на меня рассказы Уильяма Невила Скотта «Маски» и «Как научиться жить», Тома Хангерфорда — «Тетя в ящике».

С болью читаешь великолепный рассказ о несбывшейся мечте рабочего-эмигранта, приехавшего из Англии в надежде на то, что он разбогатеет, купит ферму, обзаведется семьей… («Земля Билла Спрокета», Элизабет Джолли).

О попрании элементарных прав человека, о беззащитности его перед «законом», где правит денежный мешок, достоверно рассказывает Олаф Руэн («Домик возле парка»).

Глубоко потрясает антивоенный рассказ «На западе — ветряная мельница» об уже немолодом американском солдате, хорошо усвоившем «науку убивать», убивать не размышляя, о солдате, которого перебросили самолетом из Америки охранять «рубеж». «Никто нигде не объяснил, идет ли рубеж на всем протяжении по прямой, или то, что видно с поста, лишь часть огромного кругового ограждения; никто не потрудился упомянуть, какова общая протяженность рубежа… никто не объяснил ему, где он находится, и карт никаких не было, и про него самого вспомнили только через пятнадцать часов».

Рассказов много, и все они хорошие, наполнены острым социальным, а нередко и политическим содержанием, психологически достоверны, написаны в индивидуальной для каждого автора манере, различными средствами художественной выразительности, многозначны по форме.

Я не хочу пересказывать их здесь, дабы не лишить читателя удовольствия, не навязать ему каких-то ассоциаций. Пусть рассказы говорят сами за себя.

И вот подошла к концу еще одна моя встреча — на этот раз заочная — с писателями и их творчеством, с литературой милой моему сердцу Австралии, такой далекой и такой близкой…