Спасение Лоусона

Глава 8

Хит

Я помчался домой, надеясь, что Элли уже спит. Мне нужно было немного отдохнуть. Впереди трудное утро. Машина была вся в крови, на заднем сиденье лежали сумки с деньгами, и я войду в квартиру в своей потрепанной футболке и с расцарапанным лицом. Я выглядел просто ужасно. Чёрт, а чувствовал я себя ещё хуже. У меня не хватало духу напустить на себя бесстрастное выражение лица.

Ложь!

Ложь!

Ложь!

Когда же это кончится?!

— Очередная поздняя ночь, да, Лоусон?

Запах духов Тру окутал меня. Откуда, чёрт возьми, она взялась?

Я стиснул зубы и сунул ключ в замок входной двери многоквартирного дома. Я открыл дверь и даже не потрудился придержать её для неё. Девушка успела до того, как дверь закрылась, быстро проскользнув внутрь. Её каблуки неровно стучали по кафелю. Я с трудом удержался, чтобы не закатить глаза и не выругаться в её адрес. Цыпочка опять пьяная. Господи, в последнее время она постоянно напивалась и даже не думала меняться.

Я не сказал ей ни слова, когда она остановилась рядом со мной и стала ждать, когда откроется лифт. Я ощутил жар её взгляда, обволакивающего меня сверху донизу с той похотливой силой, от которой она никак не могла избавиться. Эта сука всё ещё жаждала меня, и что бы я ни делал, чтобы оттолкнуть её, она всё равно приходила за добавкой.

— Я скучала по тебе, знаешь ли, — прошептала она, пытаясь выглядеть соблазнительно. Но её голос был невнятным, поэтому она с треском провалилась.

Я взглянул на неё, с отвращением заметив, что её макияж был испорчен. Подтеки запёкшейся и старой туши виднелись у неё на щеках, будто Тру плакала несколько часов назад и не потрудилась вытереть лицо.

— Что с тобой происходит, Тру? — Я поймал себя на том, что спрашиваю её. Двери лифта открылись, но вместо этого я повернулся к ней, обводя взглядом каждый сантиметр её тела. Она и раньше была худой, а теперь выглядела как чертов труп.

— Было весело, — ответила она, приподняв уголок губ в озорной улыбке. Я почувствовал её руку на своей руке, и тошнотворное чувство овладело мной, когда её нарощенные ногти прошлись по моей коже.

— Не прикасайся ко мне, чёрт подери, — рявкнул я, отбрасывая её руку.

Но сучка сделала шаг ближе ко мне, потирая свои сиськи о мою руку. Я быстро нажал кнопку лифта ещё раз.

— Разве ты не помнишь, что такое веселье, Хит? — спросила она. — Веселиться, трахаться и ни о чем не думать? У тебя это хорошо получалось, пока ты не залез по самые яйца в молодую и жаждущую драмы сучку.

— Заткнись, Труди.

— У тебя есть ещё один брат, который где-то прячется? Возможно, ты захочешь спрятать его подальше, прежде чем она и его трахнет.

В голове застучало сильнее.

— Я сказал, заткнись нахуй, Труди!

— Она использует тебя. Она вышвырнет тебя, как только Райкер выйдет. Ты же знаешь, что большинство заключённых отбывают только три четверти срока, правда? Тебе лучше использовать её как можно больше до этого.

Я действительно был сыт по горло.

В следующий раз, когда она коснулась меня, я схватил её за руку и прижал к стене. Моё тело накрыло её, и я уставился на суку, желая только одного: разорвать её на куски. Я сходил с ума, голова раскалывалась от желания выместить свою агрессию на чем-нибудь.

Я только что видел, как подстрелили моего лучшего друга и считал его мёртвым, прежде чем он всадил пулю в голову другому парню. Последнее, что мне было нужно — это чтобы Труди снова оскорбляла мою женщину.

— Перестань оскорблять Элли, — прорычал я. — Если бы ты знала, что для тебя лучше, ты бы перестала так говорить. Если будешь продолжать говорить это дерьмо, то получишь по заслугам, Тру.

Я отступил от неё, встревоженный неправильными порывами, которые текли по телу, как кровь. Но Тру не выглядела встревоженно. На самом деле я видел волнение, зарождающееся в её глазах.

— Три часа ночи, — неожиданно спокойно ответила она.

Я искоса взглянул на неё, совершенно сбитый с толку.

— Что?

— Сейчас три часа ночи.

— Ну и что?

— Мне позвонил Мэтт. Он сказал, что ищет тебя.

— С чего бы ему звонить тебе?

Она пожала плечами.

— По какой-то причине он решил, что ты трахаешь меня или что-то в этом роде. Сказал мне признаться ему и что он должен знать, если ты изменяешь Элли.

Я отступил от неё, словно меня ударили. Какого чёрта Мэтту знать, где я нахожусь?

— Ты не трахаешь меня, — размышляла она вслух с лёгкой улыбкой. — Но судя по твоей одежде и царапинам на лице, я бы сказала, что ты кого-то трахаешь. Я знала, что твоя маленькая малышка не идеальна в постели. Я знала, что ты начнёшь искать больше. Похоже, у тебя гораздо более грубые предпочтения, чем я помню. Ты ведь знаешь, что я рядом?

— Я знаю, что ты в отчаянии, — парировал я, снова нажимая кнопку лифта. — А также то, что тебе нужно протрезветь, Труди, и не лезь не в своё дело.

Она хихикнула, когда я вошёл внутрь, избавляясь от её зловония. Я слышал её пронзительный голос ещё долго после того, как двери лифта закрылись, и он поднял меня наверх. Всё это время я думал о Мэтте. Какого чёрта он вмешивается в мои дела? Сначала Марко, теперь это.

Когда я вошёл в квартиру, у меня в голове без остановки стучало.

Это было как идти сквозь туман. Зрение было нечётким. Оцепенение, в котором я нуждался, постепенно проходило. После Рикардо я думал, что вполне способен справиться со смертью, но на этот раз всё было иначе. Я больше не знал, что правильно. Не знал, должен ли ненавидеть себя, чувствовать себя виноватым или признать, что Марко принял правильное решение.

Во мне исчезла уверенность. Я был растерян и сбит с толку. Я намеревался подчистить дома, но не убивать людей в процессе! Я повернул не туда, мне не хотелось продолжать идти по этому пути. Я был в западне. Я хотел уйти из этой схемы, сбежать из этого города, уйти от всего плохого, что он символизировал.

А потом происходит это дерьмо с Мэттом…

Я шагнул в тёмную кухню, как вдруг чьи-то руки схватили меня и с силой отбросили назад.

— Где ты был?! — закричала Элли, судя по голосу, она была на грани истерики. Затем её руки схватили меня за рубашку, притягивая к ней. В темноте я посмотрел на её заплаканное лицо, смотревшее на меня так, словно я убил её.

— Эй, — осторожно начал я, — я же говорил тебе.

— Где ты был?! — требовательно спросила она. Её тело задрожало, когда она сделала большой шаг назад, отпуская меня. Теперь она смотрела на меня так свирепо и дрожала, будто я никогда раньше не видел её в ночной рубашке. — Я звонила тебе несколько часов, Хит! Часов! Знаешь, как я испугалась?

— Я был на бое.

— Нет! Тебя там не было! Я звонила Мэтту, и он мне всё рассказал. А потом остаток ночи звонила тебе снова и снова!

Дерьмо. Грёбаное дерьмо.

Вот почему Мэтт следил за мной.

Сегодня я не зарядил свой телефон. Он сдох вечером, и я напоминал себе, что его нужно зарядить.

Я с трудом сглотнул. Мне потребовалось всё моё мужество, чтобы сделать бесстрастное лицо несмотря на то, что у меня не было достаточно веского оправдание, чтобы сказать ей что-нибудь. Меня поймали, но она смотрела на меня с подозрением. Я беспокоился, что она думает, что меня поймали за чем-то совершенно другим.

— Я думал, что буду драться, — быстро ответил я, не теряя ни секунды. Я даже не задумывался, буквально придумывая все на ходу.

— Когда я узнал об этом, я повёл Марко в паб. Он много выпил, и я убедился, что он добрался домой в целости.

Какое-то время она молчала. Её глаза изучали моё лицо, а затем скользнули вниз по телу. Я был грязный. Её рот приоткрылся от моего состояния, она посмотрела на дверь, а потом снова на меня.

— Марко? — повторила она, подняв брови.

— Да, и не надо меня за это ненавидеть. Он не такой, как ты думаешь.

— Но почему? Потому что он подтвердит то дерьмо, которое ты мне сейчас рассказываешь? Что он напился в баре, и ты присматривал за ним всю ночь?

Я придерживался плана.

— Именно так всё и было. На телефоне села батарейка, так что я не получал от тебя звонков. Клянусь, если бы увидел, то ответил бы и… — Мой голос затих, когда её взгляд стал жёстче. Она долго смотрела на меня, и на этот раз я не смог прочесть ни единой эмоции на её лице.

— Ты лжёшь, — наконец, прошептала она, не веря своим ушам. Она замерла, когда слова слетели с её губ, как будто она внезапно приняла это.

— Элли.

— Если ты не хочешь рассказывать мне, что ты задумал, тогда не надо врать, будто Марко напился. Этот мудак не пьёт! Я слышала, как он говорил это слишком много раз! Он не ходит в бар! — Её лицо покраснело от гнева, когда она приблизилась и указала на меня. — И я нахожу невероятным, что ты до сих пор не понял, что женщина замечает всё!

Чёрт, я только что вырыл себе яму, специально предназначенную для меня и моей лживой задницы. Как я должен был выбраться из этого?

— Скажи мне, где ты был, — потребовала она с решимостью, с которой я не мог бороться.

Застонав, я провёл руками по волосам и уставился в потолок. Я чертовски устал. Сильнее некуда.

— Не могу сказать, — пробормотал я.

— Не можешь сказать? — Её голос повысился от удивления. — Ты не можешь мне сказать? Я так много пережила с тобой.

— Мне надоело лгать! — выпалил я, оглядываясь на неё. Я почувствовал, как меня охватывает гнев, которого никогда не испытывал по отношению к ней. — Отлично, ты меня поймала! Я солгал, где буду. Я не дрался. В паб тоже не пошёл. И ты права, Марко не был пьян, потому что не пьёт.

— Скажи мне, почему ты солгал.

— Ты не можешь узнать.

— Я не могу узнать, или ты просто не хочешь мне говорить?

— Тебе не стоит это знать, — настаивал я, чувствуя, как вздуваются вены на моей шее. — Всё просто. Я не сделаю ничего, чтобы навредить тебе.

— То, что ты не говоришь мне, причиняет боль!

— Послушай, — прорычал я, наклоняясь, чтобы посмотреть ей прямо в глаза. — Я не собираюсь устраивать вечеринки, напиваться, трахать девушек… Или делать что-то мерзкое за твоей спиной! Чёрт возьми, я не причинял тебе боль! Я был верен тебе каждую секунду каждого дня. Чёрт, даже мыслями я всегда с тобой и думаю только о тебе. Я трачу каждый день на то, чтобы быть отцом для Кайдена и партнёром для тебя, убеждаясь, что ты сыта, одета и счастлива! Делаю всё, что в моих силах. Так что если я не хочу говорить о какой-то грёбаной вещи, то думаю, что имею на это право!

Вот так-то.

Вот. Чёрт возьми. Так-то. Я просто сломал её. Боль на её лице и слёзы, которые падали из глаз, сломили и меня тоже. Я ненавидел себя. Ненавидел то, что только что сказал.

Господи, что на меня нашло?!

Я кричал, как маньяк на единственного человека, которого когда-либо любил, который когда-либо ценил меня. Но, Господи, она была упряма, и это убивало, потому что я был загнан в ловушку, как животное в клетку.

— Элли, — прошептал я, пытаясь исправить ситуацию, прежде чем снова всё испортить. — Я люблю тебя. До боли в сердце, и это меня убивает. Но… Это… Есть вещи, которые я не могу сказать прямо сейчас. Я сделаю это позже, но не сейчас.

Она не ответила. Просто смотрела на меня с этим… Выражением разочарования. Я хотел поцеловать её, чтобы всё исправить, чтобы сохранить образ, который она имела обо мне, прежде чем разрушу его полностью. Она отвернулась прежде, чем я успел сделать хоть одну попытку, и исчезла в комнате.

Вот так и рухнуло всё прочное, что я с таким трудом строил в наших отношениях. Осколки были так глубоко и были такими острыми, что я понятия не имел, как это исправить.

Я потащился в спальню и некоторое время наблюдал за ней, сидящей на краю кровати спиной ко мне. Одной рукой она раскачивала люльку, в которой Кайден начал хныкать. Наверное, услышал мой крик. Чёрт, я был уверен, что все в этом доме его услышали.

Она смотрела в окно на чёрное небо в течение нескольких минут подряд, словно искала спасения.

То же, что она чувствовала к Райкеру. Она, вероятно, хотела убежать. Наверное, хотела сбежать от братьев Лоусон, потому что мы были отбросами.

Дерьмом, что причинили боль женщине, которая была не только мягкой и красивой внутри, но и снаружи. Она была идеальной.

— Элли. — Я не знал, что сказать, но у меня сжималось сердце, и я был уверен, что она слышала, как оно бьётся в моём голосе.

— Это наркотики? — Её безэмоциональный голос вырвался наружу.

Я покачал головой, хотя она этого не видела.

— Нет, детка, я не принимаю наркотиками.

— Но ты скрываешь от меня что-то важное. — Это был не вопрос.

Просто наблюдение, утверждение, которое она хотела услышать вслух и которое я должен был признать.

Я с трудом сглотнул.

— Да.

— Это как-то связано с записной книжкой, которую я нашла у тебя в кармане?

Я замер. Иисус. Я даже не думал об этом блокноте весь день. О, чёрт.

— Где она? — отчаянно потребовал ответа я.

— Положила её на прежнее место.

— Ты кому-нибудь её показывала?

— Например?

— Кому-нибудь?

— Нет, — раздражённо ответила она.

Мои плечи поникли от облегчения. Я не мог снова всё испортить. Я должен был всегда держать этот блокнот при себе. Моё сердце, казалось, было на грани срыва. Я потёр грудь и приказал себе успокоиться. Она никому не показывала.

Конечно, она никому не показывала! И вообще кому бы она показала? Я вёл себя неразумно.

— Да, — наконец, ответил я со вздохом. — Всё дело в ней.

— И ты не можешь сказать мне, в чём именно дело.

— Нет.

Ещё мгновение тишины прошло, пока она впитывала мой ответ, а затем безжизненно пробормотала:

— Ладно.

И это всё? Ладно?

Мне показалось, что этого недостаточно. Мне нужно было больше.

Я подошёл к ней, ненавидя то, как безэмоционально она выглядела и звучала. Я опустился перед ней на колени, моё сердце разбилось при виде её заплаканного лица. Я схватил её свободную руку и прижал к своей груди, надеясь, что она посмотрит на меня.

— Я расскажу тебе, когда смогу, — пообещал я. — Клянусь. Доверься мне.

Её глаза метнулись к моим.

— Довериться тебе? Доверие — это слово, которое ты не понимаешь. Я бы поверила тебе, если бы ты пришёл ко мне с самого начала. Ты уже давно мне лжёшь, а я не люблю лгунов. И ты это знаешь. Ты знаешь, через что мне пришлось пройти из-за твоего брата, сколько лжи он мне скормил, какую двойную жизнь вёл… Не сиди здесь и не делай вид, что это не то же самое.

— Это совсем другое, — твердо ответил я.

Она отстранилась от меня, вырываясь их моей хватки, и покачала головой.

— Нет, это не так. Нет никакой разницы, а если ты думаешь иначе, то ошибаешься.

— Так к чему ты клонишь?

— Я говорю, что не доверяю тебе, — смело возразила она.

Расстроенный, я хотел вбить в неё немного здравого смысла!

Она искренне верила, что я никогда не причиню ей вреда. Она убедила себя, что я — идеальное существо, которое не может сделать ничего плохого. Но она ошибалась. Мой образ в её голове должен был сгореть или уйти, и я ничего не мог сделать с этим или как-то остановить. В кои-то веки мне трудно было поддерживать этот образ. В конце концов, я человек. А люди порочные и мрачные, в них столько же плохого, сколько и хорошего.

Но доверие… Доверие — это то, что я поднёс ей на золотом блюде.

Она должна была доверять мне в этом, и всё же Элли отказывалась. Она сторонилась прошлого и всего, что я для неё сделал. И это заставляло меня кипеть от ярости из-за такой дерзости!

Как она посмела, чёрт возьми?!

Я наклонился ближе к ней, заставляя посмотреть на меня. Когда она это сделала, мои глаза потемнели, и я тихо прошипел:

— Не говори эту чушь о том, что не доверяешь мне после всего, что я для тебя сделал. Я, чёрт подери, разорвал свою жизнь на куски, изменил каждую частичку себя ради тебя. Отпустил свою старую жизнь, взял на себя ответственность, которую не должен был брать, и возвращался домой к тебе каждый грёбаный день с тех пор, как ты пришла ко мне за помощью. Тебя обрюхатил мой брат. Ты полюбила его первым. Ты трахалась с ним в этой самой квартире и смотрела на него так, словно он был твоим грёбаным навсегда. И всё же я принял тебя и желал тебя. Я отбросил все стены и открылся тебе, боролся за тебя и сделал всё, что было в моих силах, чтобы сделать тебя счастливой… — почти кипя от злости, я придвинулся ещё ближе и прорычал: — Ты не имеешь права говорить мне, что не доверяешь мне.

Боясь вымолвить что-то ещё, чего не имел в виду, я выбежал из комнаты, оставив её ошеломлённой и потрясённой.