Спасенная красота. Рассказы о реставрации памятников искусства

Послесловие

Всесоюзная выставка «Реставрация музейных ценностей в СССР», проходившая год назад в Москве и Ленинграде, ни одного посетителя не оставила равнодушным. Свыше тысячи произведений изобразительного и декоративно-прикладного искусства, самое раннее из которых датировано третьим тысячелетием до н. э., а самое молодое нашим временем были возрождены к новой жизни лучшими мастерами отечественной школы реставрации и представлены на суд современных зрителей. И хотя зрители приходили на выставку очень различные, но один вопрос задавал почти каждый, — от подготовленного специалиста, корреспондента солидного журнала, редактора телевидения до человека, первый раз знакомящегося с работой реставраторов. Вопрос этот ставился по-разному, но смысл его сводился к одному: какой из экспонатов наиболее уникален, реставрация которого из них оказалась самой трудной и эффектной, а, главное, с каким памятником связана захватывающая, может быть даже детективная история, закончившаяся открытием имени неизвестного дотоле художника или прочтением еще одной главы в искусствоведческой науке.

Пусть простят меня все собеседники, так и не получившие ответа и не услышавшие взволнованного рассказа о «самом-самом» на реставрационной выставке. Я совсем не преувеличивал, когда говорил, что каждый экспонат мне близок и дорог, как он дорог реставратору, возвратившему его из небытия.

В. О. Кириков восстановил десятки уникальных произведений древнерусской живописи XI—XVII веков. И не только восстановил, но и проник в самую суть искусства иконописи, познал смысл и тайны старых мастеров. С. С. Чураков, спасавший сокровища Дрезденской галереи, многие годы возглавлял реставрационные мастерские ГМИИ им. А. С. Пушкина. Это его ученики представили первоклассный раздел на Всесоюзную выставку.

А. Б. Бриндаров, патриарх ленинградской школы реставрации, буквально предотвратил гибель картины И. Е. Репина «Бурлаки на Волге» и посетители выставки подолгу задерживались у этого шедевра, рассматривая фотодокументы, отразившие титанический труд реставратора. А. П. Ковалев — мастер с индивидуальным почерком, принципиальный и честный, когда речь идет о судьбе произведений искусства, несет ответственность за коллекцию Третьяковской галереи. Из двух разрозненных частей воссоздал он полотно В. Г. Перова «Праздничное гулянье в окрестностях Парижа» так тонко, что даже самые строгие и придирчивые зрители восхищались виртуозным умением мастера. П. И. Баранов, всю свою творческую жизнь отдавший Всероссийскому реставрационному центру, может сделать даже невероятное. Это он, подобно лесковскому Левше, перевел на одной из живописных миниатюр тончайший слой масляной краски со стеклянного основания на новый холст, не утратив малейшей детали авторской живописи. С. С. Голушкин за последние десять лет, часть из которых была занята созданием реставрационного института в Алжире, возглавлял бригаду мастеров, открывших современникам имя талантливого русского портретиста XVIII века Григория Островского и многочисленные холсты самобытного крестьянского живописца XX века Ефима Честнякова. Голушкину и его помощникам выпала честь в максимально короткий срок отреставрировать десятки холстов, которые составили основу уникальной выставки «Ярославские портреты XVIII—XIX веков». Сколько «детективных» историй могли бы рассказать посетителям эти корифеи нашей реставрации. Одну Е. А. Костикову, спасшую вместе с учениками от гибели сотни тысяч, я не оговорился, произведений графического искусства из самых разных стран, от России до Китая, можно слушать часами, и рассказ ее будет не фантастическим вымыслом, а достоверным повествованием. А ученики прославленных педагогов, работающие в лабораториях, центрах и институтах Украины, Белоруссии, в республиках Прибалтики, Закавказья доказали своими работами, представленными на выставке, что дело сохранения произведений изобразительного искусства на местах находится в надежных руках людей, обладающих не только филигранным мастерством и умением, но и наделенных замечательными человеческими качествами, без которых немыслим подвиг во имя спасения бесценных творений великих художников прошлого.

Отдел пропаганды художественного наследия ВНИИ реставрации, которым я руковожу, занимался в течение нескольких лет организацией Всесоюзной выставки реставрации. Правда, отдел не предложил для экспонирования на Всесоюзной выставке произведения, восстановленные его сектором реставрационных выставок, где работают опытные мастера С. С. Голушкин, Г. М. Ерхова и их ученики.

Скажу откровенно, нам не хотелось выставлять памятники, однажды уже показанные в демонстрационных залах, а новый этап деятельности сектора далек от завершения, хотя уже налицо интересные его результаты. Отдел сосредоточил все свои силы на подготовке выставки «Вновь открытые произведения западноевропейской живописи XVI—XVIII веков из музеев СССР», которую мы предполагаем показать в Москве в ближайшие годы. Работая в запасниках периферийных музеев, вместе с их сотрудниками, мы отбирали совсем неизвестные полотна зарубежных художников и привозили в Москву на исследование и дальнейшую реставрацию. Поиск этот очень сложный, сопряженный с многочисленными сомнениями и трудностями при атрибуции картин. Подчас мы даже не знаем, откуда тот или иной холст попал в музей, кто является его создателем. Ловко исполненные копии, в большом количестве изготовлявшиеся на Западе и в России, могут привести в тупик даже опытного исследователя. А сколько поздних поновлений, доморощенных реставраций уничтожили частично или целиком авторский красочный слой!

Несколько лет назад я прочитал в «Комсомольской правде» статью корреспондента Ю. Роста «Гойя в Кологриве?». Работая в Костромской области, где наша бригада восстанавливала портреты XVIII—XIX веков и полотна Ефима Честнякова, мне часто приходилось слышать рассказы о богатых запасниках Кологривского краеведческого музея. Известный художник и коллекционер Г. А. Лодыженский, уроженец северного городка, передал в музей все собранное им за многие годы художественное наследие. Говорили, что в фондах музея хранятся подлинные работы К. П. Брюллова, Т. Г. Шевченко, И. Е. Репина и редкие образцы западноевропейской живописи из коллекции Лодыженекого. Но, как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Мы, реставраторы, легки на подъем. Сели с Сергеем Голушкиным в машину и в тот же день оказались в затерявшемся среди лесов и рек Кологриве. Уже первые часы, проведенные в запаснике, оказались удачными. Двадцать неизвестных нам холстов Ефима Честнякова, отобранных тогда, через год увидели посетители выставочных залов Москвы и Ленинграда, городов Франции и Италии. Заканчивается реставрация нескольких русских портретов XVIII—XIX веков, которые войдут в состав выставки «Сокровища Костромской земли». Шедевров Брюллова и Репина в фондах не оказалось.

А вот кологривский Гойя? Не подделка ли это? И неужели кистью великого испанца написан этот небольшой фрагмент жанровой сцены? На эти вопросы мы получим ответ только в Москве, у специалистов. Заодно включаем в московский список и доску, на которой изображена женщина с кинжалом в руке, названная в инвентарной книге странным именем «Флёрис».

Исследование кологривских «загадок» в рентгеновских и отраженных инфракрасных лучах, которое тщательно провел ст. научный сотрудник нашего института В. И. Иванов, вселило надежду. Обе вещи подлинные. Не копии и не «задурки», как называют фальшивые образчики реставраторы. Г. М. Ерхова приступила к расчистке картин от потемневшего лака и поздних записей. Работала она с удовольствием, а это первый признак истинности находки. Последнее слово было за специалистами, приезда которых мы ждали с большим волнением.

Ю. И. Кузнецов — ученый особого склада. Проработав всю жизнь в Государственном Эрмитаже (к сожалению, преждевременная смерть в 1984 году унесла его из наших рядов), он сделал столько открытий, что их хватило бы на целый научно-исследовательский институт. Во многих музеях мира последнее слово при решении спорных вопросов предоставляли Юрию Ивановичу. Он автор книги «Загадки Данаи» — классического труда о великом Рембрандте, где прозорливость практика сочетается с блестящими обобщениями теоретика.

Немного времени понадобилось ученому, чтобы убедительно отвергнуть предположение о принадлежности кологривского фрагмента кисти Гойи. «Это, скорее всего, работа итальянца генуэзской школы Алессандро Маньяско, а чтобы окончательно убедиться в его авторстве, сравните вашу картину с другими работами этого мастера». Наши сотрудники проводят дальнейшее изучение картины и окончательно склоняются к тому, что жанровую сцену действительно написал Маньяско.

Загадочная «Флёрис» после расчистки оказалась изображением римлянки Лукреции. Жена Коллатина, обесчещенная представителем правящей династии, покончила с собой, что послужило поводом к восстанию против царя Тарквиния Гордого. Лукреция заслуженно попала в пантеон римских героев. В XVI веке ее образ запечатлел неизвестный нидерландский художник, а в XIX веке картина попала в Кологрив, чтобы затем оказаться на реставрационном столе, где ее готовят к показу на выставке. И такие причудливые сплетения веков, стран и владельцев сопутствуют многим произведениям искусства, исследуемым музейными работниками и реставраторами.

Помимо музейных хранилищ, наш отдел уделяет особое внимание собраниям частных коллекционеров. Не стану подчеркивать роль отдельных собирателей в создании крупнейших галерей нашей страны. Достаточно воспомнить имена П. М. Третьякова, И. С. Остроухова, Н. П. Лихачева, П. Д. Корина, без коллекций которых невозможно представить нынешние залы музеев Москвы и Ленинграда.

Мы считаем лучшей формой сотрудничества с частными владельцами показ их коллекций на выставках, обязательно сопровождаемый изданием каталогов. Коллекционеров, охотно идущих на такие деловые контакты, оказалось очень много. Первая большая выставка «Древнерусская живопись из частных собраний Советского Союза», показанная в музее Андрея Рублева, привлекла свыше тридцати участников. История древнерусского искусства обогатилась новыми разделами, а каталог выставки по сей день не утратил своей актуальности. И когда два года назад на аукционе английской фирмы «Сотби» появилась украденная у московского коллекционера М. Н. Кудрявцева редкая новгородская икона, именно этот каталог стал одним из документов, разоблачающих дельцов от искусства.

Недавно отдел пропаганды показал на выставках в Москве и Ленинграде огромное собрание русской и советской графики XVIII—XIX веков из коллекций москвичей Я. Е. Рубинштейна и И. В. Качурина. В конце нынешнего года «персональная» выставка коллекции Я. Е. Рубинштейна, состоящая из семи больших разделов, отправится в различные города Италии.

С одной из частных коллекций у меня связаны особые воспоминания, ибо для передачи ее государству по добровольному желанию владельца потребовались многие годы. Мой хороший друг, известный журналист, написал об этой истории замечательный рассказ и я надеюсь, что когда-нибудь он будет опубликован. В рассказе участвуют и музейные работники, и специалисты из Министерства культуры СССР, и ответственные сотрудники МВД, и просто люди, причастные к спасению сокровищ искусства.

В 1974 году коллекционер И. М. Воронов передал в дар Государственному Русскому музею около 70 картин русских художников. Здесь были портреты XVIII века, полотна великих мастеров XIX века, произведения живописцев и графиков начала нашего столетия. Русский музей устроил специальный показ необычной коллекции, издав полный каталог новых поступлений. Многие газеты и журналы отметили благородство поступка дарителя и важность музейного приобретения. Часть картин вошла в постоянное хранение Русского музея, остальные отправились в Псковский музей, ибо коллекция происходила из этих мест.

У того же владельца хранилось около двадцати работ западноевропейских мастеров, которые он мечтал поместить в ГМИИ им. А. С. Пушкина. Смерть создателя коллекции помешала оформить дарственную. Новые хозяева не намерены были исполнить волю прежнего владельца. Много пришлось мне испытать обид и унижений, ну да теперь они забыты, прежде чем первая партия картин оказалась в Псковском музее. Я не специалист по истории западноевропейского искусства, но реставрационный опыт подсказывал, что среди этих холстов и досок есть подлинные сокровища. Одна из комиссий, поверхностно ознакомившись с экспонатами, сухо обозвала их в протоколе подделками и копиями. И снова пришлось обратиться к Ю. И. Кузнецову.

Волновался я в то морозное утро как перед выпускным экзаменом. Сколько лет борьбы и надежд и вдруг...

Они стояли вдоль стен в большой комнате Псковского музея. Большинство западных картин из коллекции И. М. Воронова. Ю. И. Кузнецов и И. В. Линник, одна из ведущих специалистов Эрмитажа, доктор искусствоведения сначала бегло осмотрели все выставленное, затем стали тщательно обследовать каждое полотно в отдельности. «Ватто — поздняя копия, Тенирс — хотя и неплохая, но тоже копия, как ты думаешь, Юра?» Юрий Иванович согласно кивал в ответ на реплики Ирены Владимировны. Экзамен я явно проваливал. Не надо было лезть не в свою область. Но экзаменаторы мне попались, если и не очень добрые, зато справедливые.

«Юра, а ведь «Отдых на пути в Египет» написал либо Ван Дейк, либо кто-то из его мастерской. Живопись первоклассная». Позднее И. В. Линник убедительно докажет, что автором картины следует считать Т. Буйерманса, предполагаемого ученика Ван Дейка.

Следующую картину эксперты безоговорочно атрибутировали как произведение испанского художника XVII века, единственную из подобных работ, находящихся в Советском Союзе. Особое восхищение у специалистов из Эрмитажа вызвало полотно, которое шло в списках владельца под названием «Пирушка». И. В. Линник определила ее авторским повторением картины фламандского художника XVII века Теодора Ромбаутса «Аллегория пяти чувств».

Окончательные итоги комиссии, занесенные в псковский протокол, сводились к тому, что большинство поступивших произведений представляет несомненную музейную ценность, а некоторые могут быть названы первоклассными, не имеющими себе аналогий. Эти некоторые поступили сразу в наш отдел и войдут в состав выставки западноевропейских картин из музеев России. Каждый день работы над ними приносит новые сведения об авторах, раскрывает художественные методы и секреты их создания.

Сотрудница института им. И. Е. Репина (Ленинград) О. С. Савицкая, консультируемая Ю. И. Кузнецовым, провела полное обследование картины «Мадонна с голубем». Статья, подготовленная ею к печати, содержит глубокий анализ произведения и аргументированное доказательство принадлежности его кисти талантливого итальянского художника Андреа дель Сарто (1486—1530), лишь одна работа которого хранится в советских собраниях. А ведь она тоже была названа подделкой.

Мы надеемся, что великолепная доска с изображением св. Иеронима, исполненная нидерландским живописцем XVI века, современником Дюрера, М. Роймерсвале, также будет передана со временем в Псковский музей. Ю. И. Кузнецов, видевший ее уже у новых хозяев, дал самую высокую оценку живописных качеств редчайшего нидерландского оригинала. Надеемся мы, а значит есть надежда у многих тысяч людей увидеть забытый шедевр на очередной выставке.

* * *

Недавняя поездка моя в Новгород была не чем иным, как привычной служебной командировкой. В течение года таких поездок, запланированных или срочных, внеплановых, приходится осуществлять немало. Я не занимался никогда точными арифметическими подсчетами, но, думаю, что из двадцати пяти лет реставраторской и исследовательской работы добрая половина проведена мною в различных городах и музеях России. Уезжать из Москвы стало для меня насущной необходимостью. Скучаешь вдалеке по родным, друзьям, любимым московским улицам, считаешь дни и часы, оставшиеся до желанного возвращения, радуешься долгожданной встрече, а через неделю-другую невольно начинаешь готовиться к очередному отъезду. Любовь моя к работе, дарованной судьбой, во многом обязана своим существованием постоянному путешествию по России.

По дороге из гостиницы в Новгородский музей я, как обычно, обдумывал ходы, связанные с подготовкой очередной выставки новых открытий реставраторов. Разговор предстоял непростой. На взаимопонимание со стороны музейного руководства в данном случае, к сожалению, не приходилось рассчитывать. В нашем деле, как и в других областях, встречаешь не одних только понимающих людей и одержимых благородными идеями энтузиастов. Нам, группе единомышленников, задумавших эту выставку, все казалось простым и понятным. Надо только поработать по-настоящему, построить наиболее обдуманно и логично экспозицию, отобрать особенно интересные памятники из богатого средневекового наследия, открытого и восстановленного специалистами. Подготовить и издать такой каталог, чтобы долго потом его обладатели могли вспоминать о встрече с нетленными шедеврами новгородского искусства. Но в том, что так понятно одним, надо еще суметь убедить и людей, мыслящих иначе. А это не так-то легко. И все же на музейное совещание я пришел в хорошем настроении.

Древний город был особенно прекрасен в то солнечное ноябрьское утро. Красочные блики играли на стенах старых новгородских храмов. Воды Волхова отражали утреннее солнце и казались драгоценным ковром, украшенным неземной красоты орнаментом. Десятки свиристелей, усеявших рябиновые деревья, дополняли сказочное убранство новгородского кремля.

Совещание отняло немало сил у обеих сторон. Компромисс в конце концов удалось найти, хотя от некоторых первоначальных замыслов пришлось, к огорчению моему, отказаться. До отхода поезда в Москву оставалось еще много времени, и тогда один из моих давних друзей по работе предложил съездить на Нередицу по недавно проложенной дороге. И снова сказка сменила будничные цвета повседневья.

Десятки раз приезжал я прежде на Нередицу, чтобы полюбоваться жемчужиной старой русской архитектуры храмом Спаса Преображения, построенным в конце XII века. Он всегда представал разным перед глазами, памятник великой новгородской культуры. Возведенный талантливым зодчим, храм Спас-Нередицы, словно зеркало, отражает малейшие нюансы окружающего его пейзажа, одновременно растворяясь в нем. В этот вечер он показался мне особенно величественным и строгим. Солнце уже перестало светить, стены храма, обычно ласкающие глаз розоватыми оттенками, сделались абсолютно черными, будто облицованные базальтом. Запоздалые косяки журавлей потянулись в сторону Юрьева монастыря, оглашая волховские просторы прощальными криками. Хотя до города, живущего в обычном ритме современной жизни, было рукой подать, нам казалось, что волшебная машина времени перенесла нас, людей двадцатого века, в далекое прошлое и позволила заглянуть в сокровенные тайны создания реликвий.

В прочитанной вами книге рассказывается о людях, посвятивших себя возвращению к жизни памятников искусства. Мне посчастливилось узнать близко замечательных специалистов, много сделавших для того, чтобы сохранить в памяти потомков творения даровитых мастеров русской земли. Реставрация — это не одно лишь ремесленное умение и знание секретов старых художников. Спасающий редкое произведение искусства человек отдает любимому делу часть души и тем самым воскрешает душевные порывы, заложенные его предшественниками в создания рук своих. Я мог бы назвать еще немало имен реставраторов и историков культуры, с которыми сводила судьба на нелегких дорогах ремесла, избранного мною. Книги о спасителях вечной красоты еще увидят свет, и тысячи людей узнают об их подвигах во имя прекрасного.