Спаси меня от одиночества

Глава 29. Антон.

Впору начать биться головой о стену, потому что со стороны сцена выглядит пошлее некуда. Бывшая, орущая, что она жена.

И Ника. Потерянная и испуганная.

Она что-то говорит, прижимая сложенные замком руки к груди, смотря при этом исключительно на Веронику. А я не моргая слежу за Белочкой, готовый в любой момент схватить и не дать уйти.

Но хватать нельзя. Дотрагиваться в принципе нельзя, так как девчонка просто не поймёт и может в своей голове напридумывать неизвестно чего. Спасибо ей, что не плачет и не задаёт вопросов, как именно здесь оказалась.

Списываю на шок, но продолжаю контролировать каждый её шаг.

Я босиком и в одних штанах. Она — полностью одета.

За спиной Вероники приоткрытая дверь. Чтобы выйти, Нике достаточно толкнуть дверное полотно от себя и получить свободу.

Мне нужно хотя бы добраться до обуви.

Поворачиваю голову, примериваясь, как лучше отодвинуть в сторону бывшую, и натыкаюсь на насмешливый взгляд. За всё время Вероника не проронила ни слова, благосклонно кивая на все извинения моей рыжей красавцы.

Моей, бл#дь! Потому что без вариантов уже.

— Полянский, — от былой истерики не осталось и следа. Вероника кусает губы, пряча смех: — Да ладно-о-о?!

Что там «ладно» или «не ладно» меня не интересует. Ника уже держится за дверную ручку и собирается скрыться, но я не могу этого позволить. Не сейчас, когда она разбита вчерашним.

Не сейчас, когда я так нуждаюсь в ней!

— Ника, подожди, — мягко зову, не обращая внимания на веселье давно уже чужой женщины. — Я сейчас оденусь и вместе поедем в больницу. Вероника уже уходит, — давлю голосом. — Не успел вас познакомить.

— Расслабься, девочка. Я бывшая жена Полянского, — пока я подбираю формулировку, она опережает. — Не знала, что у вас всё серьёзно.

— Я… Мы… Нет! Господи, нет! Ваш муж… Он просто помог… Я…

— Ты, кажется, спешила? — обращаюсь к Веронике. — И мой совет: поищите хорошего адвоката. Может быть, он и поможет. Хотя против Малышева… Вряд ли.

Надо отдать должное, без лишних слов, нас оставляют с Никой вдвоём. Она, прижавшись к стене, смотрит на меня расширившимися глазами. Я же впитываю её образ, миллиметр за миллиметром изучая, будто не сделал этого ночью.

Любуюсь, успокаивая грохочущее сердце.

Не могу представить, чтобы предпринимал бы, уйди она сейчас. Возможно, караулил бы в больнице.

— Мне нужно две минуты. Можешь пока выпить кофе или чай. Что ты любишь? Извини, — развожу руками, — не успел заказать завтрак. Могу по-быстрому сделать бутерброды.

Жду.

Ника отмирает и слабо улыбается, а я залипаю на её губах.

— Я не хочу, но… Могу сделать вам?

Понимаю же, что её предложение продиктовано вежливость.

Понимаю, что я не голоден. Но — чёрт побери! — отказаться? Ни за что!

— Очень хочу! Слона бы съел, если бы кто-нибудь приготовил, — подмигиваю и приглашающе веду рукой в сторону кухни. — Справишься? Холодильник, кофемашина…

— Я… попробую.

Очень хочу остаться, но прекрасно понимаю: полуобнажённый мужик и неискушённая девочка. Она чувствует себя не в своей тарелке, что проявляется румянцем и дёргаными движениями.

Скрываюсь в спальне, где мы ночевали, и торопливо переодеваюсь. Но сразу не показываюсь. Даю время ей освоиться, а себе остыть и хотя бы перестать улыбаться.

Когда показываюсь вновь, застаю Нику около плиты с лопаткой в одной руке и крышкой в другой. Мысленно благодарю маму за подгон в виде новой посуды: она стояла нетронутой и… пригодилась.

Без обуви Бельчонок совсем маленького роста. Она встаёт на носочки и тянется к шкафчику с тарелками. Не достаёт.

Я напрягаюсь. Не должен, но мышцы каменеют, а во рту пересыхает. И это мы даже не стоим рядом.

Исправляю несправедливость и, подойдя вплотную, помогаю достать посуду. Ставлю на стол, но не отхожу. Один вдох, чтобы ожить. Всего один.

Затягиваюсь глубоко, чтобы хватило.

— Приборы на подставке, — чтобы разбавить повисшую тишину, подсказываю. Голос проседает и хрипит сильнее обычного. — Я сам положу, — предлагаю.

В четыре руки сервируем стол.

Ника накладывает для меня пышный омлет и несколько маленьких бутербродов с помидорами и сыром. Удивлённо смотрю на них, не припоминая, что закупал овощи.

— Я нашла у вас… там были не очень…

— Свежие? — подсказываю. — Я практически не ем дома.

Занимаю своё место и жду, пока присядет Ника. Отламываю кусок и с удовольствием съедаю. Она ковыряется в своей порции, а я быстро принимаюсь за бутер, откусывая половину.

— Очень вкусно, — благодарю с набитым ртом.

Омлет слегка пересолен и совсем не поперчён, однако вкуснее я ничего не пробовал. Сметаю за минуту, если не быстрее. В два глотка выпиваю кофе сваренный идеально.

После, покончив с завтраком, я звоню Кеше, а Ника вызывается вымыть посуду.

Друг взвинчен. Его раздражает буквально всё. В особенности полученные из лаборатории анализы, показавшие вроде как воспаление.

— Не ори, Иннокентий, — обрываю. — У меня сегодня… идеальное утро.

Немножко из фантазий Антона 🤭