Спаси меня от одиночества

Глава 40. Ника.

[Трек к главе — Наталья Ветлицкая «Глаза цвета виски»]

Я не знаю, чем объяснить этот феномен, но он существует. Среди тысяч людей, подходящих тебе по характеру, увлечениям, убеждениям, ты встречаешь вдруг своего человека. На первый взгляд нет у вас нет никаких точек соприкосновения: разные вкусы, разное понимание одной и той же ситуации, разные статусы... Но вы встречаетесь, и меркнет всё, кроме одного — желания быть вместе.

И это желание стирает границы, разбивает стены, развеивает над пропастью всё то, что когда-то казалось важным и основополагающим. А главной была, есть и остаётся любовь.

Только она способна изменить. Только она способна соединить несоединимое. Только она способна вдохнуть жизнь в то, что казалось умершим.

Откладываю ручку в сторону и разминаю уставшие пальцы.

— Фух! Я, кажется, отвыкла писать так много, — переворачиваю тетрадные листы, пробегаясь по свежему тексту.

Антон отрывается от ноутбука, в котором с космической скоростью что-то печатает, и, улыбнувшись, подходит ко мне.

Присаживается на корточки у кресла и начинает делать массаж рук, то поглаживая, то целуя.

Я, как обычно, краснею, но сдерживаю себя от порыва спрятать лицо в волосах. За те три месяца, которые мы вместе, я уже начала привыкать к проявлению чувств Полянского.

— Антон Сергеевич!

В кабинет без стука врывается злющая женщина, за которой семенит секретарь Антона.

— Антон Сергеевич, я её не пускала! Она сама!

— Спасибо, Антонина, я разберусь.

Антон Сергеевич выпрямляется во весь свой немаленький рост и закрывает меня от нежданной посетительницы. Я не знакома с ней лично, но прекрасно знаю, кто она.

Это мама бывшей жены Полянского. Она никак не может смириться с разводом своей дочери и всячески пакостит зятю. Бывшему. Особенно после того, как новый избранник выставил Веронику с новорожденным ребёнком на улицу. Подробностей не знаю, потому что мне неинтересно. И, если честно, немножечко неприятно.

Ладно, очень неприятно.

Я всё ещё сравниваю себя с ней и каждый раз сравнение не в мою пользу. Но скоро это изменится. Я как раз коплю деньги, чтобы к новому году избавиться от ужасного дефекта в виде веснушек. Хочу сделать Антону сюрприз. И, если решусь, то скажу ему «да» на то, чего нам обоим очень хочется.

Несостоявшаяся тёща орёт и даже пытается бросаться буклетами, которые я с час назад разложила на столе аккуратными стопочками. Мнёт их и выплёвывает гадости.

Антон пытается успокоить, но, как говорит Виталина, её легче прибить. Суть претензий, конечно, деньги. Полянский отказался финансировать запросы Вероники, за что на него вылили настоящую тонну помоев в сети. К слову, почти никто не поддержал вбросы, да и их быстро подчистили. А потом Кен убедил своего друга действовать по закону. То есть подать в суд на клевету.

Стараюсь не прислушиваться к потоку грязи, извергаемой ртом приличной с виду женщины. Собираю тетради с конспектами и отдельно кладу Викину тетрадку со свеженьким сочинением. Я не планировала ей помогать, но она очень-очень просила. И ещё кое-кто просил. Тот, в кого она безумно просто влюблена и с кем у неё сейчас свидание.

Хорошо, что у моего парня (ах, как же это звучит!) срочные дела появились. Поэтому мы и заехали к нему в офис. Пока он решал своё, я размышляла на вечную тему: «Как влияет на человека любовь?»

— Ника, будь здесь, — Антон бросает на меня быстрый взгляд и буквально выталкивает родственницу бывшей жены.

Она цепляется за моё имя и, прежде чем дверь отрезает нас друг от друга, выкрикивает, что я ещё пожалею, что влезла в отношения дочери и её мужа.

— Бывшего мужа, — разбавляю пустоту кабинета.

Тело охватывает неконтролируемая дрожь.

Мало нам было проблем с отцом… Он не сразу успокоился после больницы. Приезжал, нападал, снова толкнул меня. В этот раз Антон не сдерживался и так ударил, что сломал моему отцу нос.

Было ли жаль его? Нет. Правда, не было.

Я больше переживала, чтобы у Полянского не возникло никаких проблем. К счастью, после этого про папу я ничего не слышала.

Его новая жена даже удалила страницу в соцсетях. Или завела другую.

Не успели мы отойти от приезда родителя, нам пришло приглашение на судебное заседание.

Я впервые видела процесс вживую и осталась под большим впечатлением. Если опустить повод, то Кен был идеален! Я гордилась тем, что у моего Антона такой друг. И мой теперь тоже.

А ещё у Кена-Кеши есть прикольная сестра. Мы с ней подружились и с удовольствием общаемся. Мои Светик и Диана её приняли в нашу компанию, доверив за мной присматривать. Такие смешные! Но я их очень сильно люблю.

Их и Виталину, конечно. Она очень изменилась за последний месяц. Похудела и из девочки-огонька превратилась в тень самой себя. И никто не знает причин таких изменений. Вита молчит, как партизанка, но очень часто со слезами смотрит на облака.

DEXXa осудили на целых шесть лет. И только в зале суда вскрылась правда про него и Сю Зи. Ту девочку, которая пострадала с Викой. Оказывается, они встречались и расстались очень плохо. Он предпочёл Сюзанне другую, а она разрыв перенести не смогла.

Но есть и радостная новость, да! Я познакомила Сюзанну с Сеймуром и вроде бы у них что-то может получиться. Мой друг по переписке с особым трепетом относится к этой девочке.

***

— Испугалась?

Антон возвращается и укутывает в своих объятиях.

Меня продолжает колотить, как при температуре. Он пугается и трогает мой лоб, но, конечно, температуры нет. Я перенервничала.

— Поедем домой? Мама сегодня поздно?

— Поздно. Они отчёты подбивают.

Скоро новый год и у них действительно непочатый край дел.

А у меня наступила пора зачётов. Многие из них я уже сдала, благодаря подсказкам Полянского. Он часто вечерами разбирает со мной задачки и тестовые вопросы.

— Погуляем? Или отвезти тебя?

— А можно, — глубоко вдыхаю и выпаливаю, пока не передумала. — Можно к тебе?

Антон не удивлён. Я много раз бывала у него в гостях. Один раз даже с мамой. Антон тогда устроил нам всем сюрприз, познакомив своих родителей с моими родными.

— Ты говорил, что уже закончил ремонт. Или нельзя ещё посмотреть? Просто мне немножко не по себе сидеть одной, — натягиваю рукава водолазки и тараторю, скрывая смятение.

— Я хотел позже, но можем поехать.

За руки выходим из здания. Расцепляемся лишь для того, чтобы сесть в машину. Едем тоже касаясь друг друга.

Я привычно кладу раскрытую ладонь на бедро Антона, а он накрывает своей сверху. Только сегодня всё так… и не так…

В воздухе витает что-то тяжёлое. Давит визит ненормальной женщины. И я никак не могу успокоиться.

— Ник, не думай. Больше она не появится, — читая мои мысли, Полянский поднимает наши сцепленные руки и целует моё запястье.

На светофоре разворачивает корпус и целует меня, вжимая в спинку сиденья. Мы самую каплю увлекаемся. Так, что водителю, стоящему за нашей машиной, приходится сигналить.

— Виноват, — усмехается Антон и разгоняется.

Благодаря ему я полюбила скорость. Потому что только ему доверяю. Знаю, он никогда не нарушит слово и никогда не сделает ничего, что мне навредит.

Как и я… Тоже не сделаю ничего, чтобы навредить или разочаровать его.

Может, и это тоже любовь?

Запоминаю мысль и в квартире первым делом достаю тетрадь с сочинением, чтобы дописать несколько предложений. Оставляю её на комоде в прихожей, и после этого разуваюсь, скидываю верхнюю одежду. Полянский как раз ставит чайник и достаёт из холодильника мои любимые эклеры.

И когда только успел? Впрочем, я знаю. Вчера он встречал меня после работы, и я уснула в машине, не притронувшись к любимой сладости.

Мою руки и лицо, промакиваю мягким полотенцем. Кусаю губы, рассматривая себя. Симпатичное вроде бы лицо, и фигура не самая плохая. Но веснушки… Веснушки меня портят!

Покидаю ванную и сразу же упираюсь в грудь Антона. Он держит в одной руке тетрадь, а другой задумчиво чешет бровь.

— Ник, что это?

— Это мои мысли… О тебе, — добавляю тихо-тихо. Не уверена, что он слышит.

— Ник?

Бедный русский язык исчезает из поля зрения. Мужские теплые пальцы с загадочными символами поднимают мой подбородок.

— Ника?

— Поцелуй меня?

Дважды просить не надо. Губы обрушиваются на мои, а язык в момент оказывается во рту. Поглаживает мой, побуждая ответить.

Подтягивает по своему телу выше, помогая обвить ногами его торс. В несколько шагов преодолевает расстояние от ванной до дивана в гостиной.

Садится и удерживает на себе. Ладонями оглаживает спину, прочерчивая пальцами дорожки. Усиливает щекотку внутри и разгоняет мурашек, так приятно покалывающих кожу.

Боже… Мне очень хочется запомнить этот день. Запомнить и связать его с чем-то хорошим. С чем-то особенным.

Желание стирает границы, разбивает стены, развеивает над пропастью всё то, что когда-то казалось важным и основополагающим. А главной была, есть и остаётся любовь.

Осмелев, берусь за верхние пуговички рубашки Антона и начинаю расстёгивать.

— Те слова, это моё «да». Я… хочу… сегодня… Сейчас.

Полянский отстраняется и шарит взглядом по моему лицу. Видимо, находит то, что ищет, потому что, издав гортанный рык, рывком избавляется от сорочки и моей водолазки.

— Я буду нежным, — обещает.

— Я знаю, — выдыхаю в его губы и позволяю ему делать всё.

Ласки становятся смелее и настойчивее. Внизу живота скапливается жар и когда пальцы Антона касаются меня внизу через джинсы, я не могу сдержать стон.

Спину холодит плед, забытый на диване. Лежать на нём мягко и уютно. Но ещё приятнее тлеть и воспламеняться под напором рук и губ.

Не замечаю, когда наши тела остаются обнажёнными. Глажу и обвожу татуировки на широкой груди. С восторгом смотрю на его совершенное тело.

Наверное, я неправильная девственница, но мужское достоинство вызывает у меня почти восторг. Мне страшно, безусловно, но нельзя не признать, как красиво сложен Антон. Идеально.

Бубню, когда он опрокидывает меня, приподнявшуюся на локтях, что не дают посмотреть. Чмокает в нос и тут же съезжает на пол, разведя мои колени. Инстинктивно прикрываюсь рукой. Но Антон убирает её.

— Веснушки. Везде.

Целует, кажется, каждую. А я сжимаюсь и жду, когда он сморщит лицо и скажет, что такое уродство его не возбуждает.

— Ника, маленькая моя, — заметив, возвращается наверх, нависая надо мной. — Я аккуратно.

— Веснушки, — выдавливаю из себя.

— Веснушки. Я в них влюбился, как только увидел.

— Правда?

— Клянусь.

И во мне начинает разгораться огонь. Сначала крошечный, но ведомый моим мужчиной превращается в настоящее пламя. Оно освещает всю комнату, сжигая остатки всех сомнений.

Когда Антон раскрывает мои бёдра и садится на колени, я улыбаюсь.

Когда проталкивается в меня, не переставая ласкать, улыбаюсь.

И когда настаёт миг нашего единения, из глаз выкатываются две слезинки. Мне не больно. Это от счастья.

— Тшшшш, — склонившись, дует на моё лицо. — Сейчас пройдёт.

— У меня не болит. Это… — обнимаю Антона за шею и двигаюсь первой. — Скажи мне, как тогда?

Толчок. Мой вдох. Выдох.

Ещё толчок и стон. Мой.

— Полетели вместе?

Хрипловатый голос Антона, и звёзды обрушиваются на нас, как первый снег.

— Вместе.

Дорогие мои! А у нас… финал… Уже сегодня, да-да…

26 будет выложен эпилог, и история провисит сутки в бесплатном доступе.

Очень прошу всех, кто читает и поддерживает: если не сложно, не выкидывайте её сразу из библиотеки и не переносите в «архив». Для меня это важно. Буду благодарна за ваш шаг навстречу